Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 5 страница
Нет, это абсурдно. Кишан Прасад говорил о жаркой погоде. Он не стал бы говорить, если бы это было неправдой, действительно, жаркая погода не начиналась раньше второй половины апреля – первой недели мая. Или он играет в двойную игру? Это на него похоже. И все‑таки… Нет, он именно это имел в виду. Он мог ненароком передать Алексу эту информацию, легкомысленно считая, что никто другой в нее не поверит.
Сипаи… Они просили сипаев помочь поднять птиц. Зачем, ведь они могли бы получить эту помощь от крестьян? Скрывалось ли что‑нибудь в этом? «…это сойдет для крестьян, но окажется бесполезным для сипаев. Для них это должно быть что‑то такое, что бьет глубже и касается каждого человека. Они уже как трут, но еще не было искры. Неважно, мы ее отыщем…» Нашел ли Кишан Прасад искру, о которой говорил? Что вселило в него такую уверенность, чтобы он стал предупреждать их, – ибо это было предупреждение…
«Я должен утром увидеться с Пэкером, Гарденен‑Смитом и Маулсеном, – думал Алекс, – хотя никто из них не поверит ни единому слову. Однако они готовы поверить, что полк сипаев прогнил, и это может подействовать. Они, разумеется, должны знать, что их сипаи подкуплены. Какой тайный смысл скрывается за этой проклятой утиной охотой? Там есть что‑то. Я сердцем чувствовал это задолго до того, как узнал, что в этом замешан Кишан Прасад. Мейнард говорит, что полиция настороже. Интересно. Боже мой, почему они не пришлют еще британских офицеров – чтоб эти штатские убрались подальше от армии вместе со старичьем в погонах!..
|
|
|
Уильям был совершенно прав, когда сказал, что в том возрасте, когда офицеры получают звания майоров и полковников, они уже не способны выносить лишения военной службы в Индии. Взять хотя бы то, как арсеналы и склады были оставлены без охраны. Если в Лунджоре будет восстание, кто будет удерживать склады, если они все в этом участвуют? Благодарение Богу, у нас небольшой арсенал! Но есть арсенал в Сутрагуни: винтовки, порох в достаточном количестве, чтобы взорвать половину Индии, и только один Королевский полк против трех местной пехоты и одного кавалерийского, если когда‑нибудь дойдет до… Ох, что пользы думать об этом! Это не мое дело…»
Его мысли покинули широкие просторы и вернулись к более близким заботам о благополучии его собственного района.
Часы на каминной полке пробили два часа, Алекс опустил задумчивый взгляд от потолка и, повернув голову, заметил Винтер. Он медленно произнес:
– Извините… Я не хотел так задержать вас. Едем сегодня утром?
– Да.
– Куда?
– Куда угодно. К кургану Пэрри?
– Отлично. Тогда в шесть часов.
|
|
|
Они улыбнулись друг другу, их лица были спокойны и ясны, Алекс допил свой стакан и встал. Винтер поднялась, зашуршав шелком, и вместе с ним вышла в холл, где сонные слуги, кивая головами, сидели на корточках у дверей в столовую.
Алекс вежливо сказал:
– Пошлите к сахибу его слугу.
Слуга вскочил на ноги и поспешил в темноту, а Алекс обернулся к Винтер и протянул руку:
– Спокойной ночи. Или доброе утро. И, кажется, я должен поблагодарить за приятный вечер.
– Он был приятным?
Алекс задумался, все еще не отпуская руку, которую она вложила в его ладонь. У него была привычка обдумывать вопрос, прежде чем отвечать на него, а не отделываться пустым ответом.
– Поучительным, во всяком случае. И, полагаю, в чем‑то занимательным.
Он как будто хотел добавить что‑то еще, но передумал и молчал несколько мгновений, глядя на Винтер и не улыбаясь, но черты лица его стали неожиданно мягкими, а взгляд нежным. Потом он поднял ее руку, которую держал, и, повернув ладонью вверх, поцеловал легко и медленно и, сжав ее пальцы после поцелуя, отпустил.
В этом жесте не было ни малейшей страсти: он мог бы сойти за молчаливое извинение или успокоительную ласку ребенка. Потом он повернулся и вышел в ночь, Винтер слышала, как он сказал что‑то слуге на крыльце, и ждала, стоя в молчаливом холле, пока в темноте не стих звук его шагов.
|
|
|
Глава 29
Менее чем через четыре часа Алекс уже ждал Винтер на дороге к резиденции, и они выехали через тихое поселение и стрельбище на открытую местность, за ними следовали Нияз и Юзаф.
Дорога через стрельбище шла ровная, лошади были отдохнувшими и шли хорошо, так что они почти не разговаривали. Но за стрельбищем земля стала неровной, и они перешли на шаг, находя дорогу между ухабами и травяными кочками, деревьями кикар и колючим кустарником, пушистыми пучками пампасной травы и выходящими на поверхность породами, направляясь к одинокому холму, на вершине которого рос баньян и возвышалась пострадавшая от непогоды надгробная доска старой могилы. На ней все еще можно было с трудом различить надпись: «Здесь лежит тело Эзры Пэрри из «Почетной компании лондонских торговцев», торгующей с Восточной Индией, сына Тоса. Пэрри и Сюзанна, которые расстались с ним в октябре 1666».
Солнце встало, когда они добрались до холма и присели на нем, глядя на расстилавшийся перед ними простор; каждая травинка и лист сверкали и искрились от капель росы, и утренний туман поднимался так, что земля как бы постепенно раскрывалась, обнаруживая себя все дальше и дальше на необозримое расстояние.
|
|
|
В ветвях баньяна ворковали голуби, над головой просвистели крылья диких уток, направлявшихся к озеру, лежавшему в десяти милях к северу. Винтер повернула голову, следя за ними, пока они не превратились в крохотные точки на фоне голубого утреннего неба, увидела и другие стаи, длинные и неровные или аккуратные и темные, как наконечники стрелы; утки, гуси и чирки поднялись в воздух после ночи, проведенной на реке или среди вспаханных земель.
Алекс повернул лошадь и, проследив за направлением ее взгляда, сказал:
– Они скоро улетят. Охота отметит окончание сезона.
– Куда они улетят?
Алекс дернул подбородком, показывая на северо‑запад.
– В Центральную Азию, Монголию, Сибирь. Чтобы вывести птенцов. Они вернутся той же дорогой, когда снова наступит холод.
– Там находится Хазрат‑Баг, верно? А что находится с другой стороны от него?
– Ничего ближе Сутрагуни. Но там нет дорог.
– Там строят дорогу, – сказала Винтер и указала хлыстом на тонкую коричневую линию, вьющуюся через равнину.
– Да. Это временная дорога, чтобы дамы гарнизона смогли с удобствами доехать до места и понаблюдать за утиной охотой. Никаких денег не жалеют на то, чтобы произвести впечатление на вашего мужа и гарнизон, будто местные землевладельцы – самые что ни на есть друзья, готовые сотрудничать с нами; я бы дорого дал, чтобы узнать…
Он не закончил фразу, и Винтер с любопытством спросила:
– Что вы хотите знать?
Алекс не ответил. Винтер обнаружила его привычку не отвечать на вопрос, если он не хотел этого – он просто игнорировал его. Сейчас он отвернулся, прищуривая глаза от ослепительного, только что взошедшего солнца, и сказал:
– Послушайте, как кричат эти куропатки. Как‑нибудь вечером я обязательно должен побывать здесь с ружьем.
Винтер молчала несколько мгновений и потом сказала:
– У вас вчера уже было с собой оружие? Пистолет, я хочу сказать. Вы всегда носите его с собой?
– Нет. Только недавно.
– А сейчас он с вами? – спросила Винтер.
Алекс кивнул, его глаза следили за выводком куропаток, взлетавших среди низкого колючего кустарника и спешивших подняться из освещенной солнцем травы. Там, у подножия кургана, Нияз остановил свою беспокойную лошадь.
Винтер отрывисто спросила:
– Вы не дадите мне его?
Алекс резко обернулся:
– Что?
– Вы не дадите мне пистолет?
– Для чего?
– Я буду чувствовать себя… увереннее, – ответила Винтер, притворяясь, что с интересом наблюдает за парой птиц, неугомонно летающих вокруг своего гнезда среди ветвей колючего кустарника.
Алекс оглядел ее прищуренными глазами и сухо спросил:
– Думаете подстрелить кого‑нибудь?
– Нет, – мрачно сказала Винтер. – Даже не себя.
Орел фыркнул и попятился назад, словно почувствовав, как узда внезапно натянулась, и воцарилось недолгое молчание, пока Алекс успокаивал его. Покончив с этим, он поинтересовался, пользовалась ли она огнестрельным оружием когда‑нибудь раньше.
Винтер покачала головой.
– Нет. Но я полагаю, что это не слишком трудно, не так ли?
– Попробуйте.
Алекс спешился и, перекинув уздечку через голову Орла, свистнул Ниязу и повернулся, чтобы помочь Винтер сойти с коня. Солнце блеснуло на стволе небольшого револьвера, когда он объяснял ей механизм.
– Он заряжен? – спросила Винтер.
– Моя дорогая девочка, – нетерпеливо сказал Алекс, – вы действительно воображаете, что я буду носить с собой незаряженный пистолет? Вот, возьмите. Нет, не цельтесь так низко. Стреляйте в воздух.
Выстрел заставил лошадей затанцевать и возмущенно зафыркать, напугал павлина и пять его миниатюрных коричневых жен, в испуге гуськом побежавших прочь, скрываясь среди пучков пампасной травы.
– Отлично сделано, – одобрительно сказал Алекс. – Вы не подпрыгнули, но на будущее следует учитывать отдачу.
– Покажите мне, как.
Она протянула пистолет Алексу, и он резко ее одернул:
– Никогда больше так не передавайте заряженное оружие кому бы то ни было!
Менее чем в двенадцати ярдах от них на колючках дерева кикар Алекс заметил ярко‑голубое перо сойки, он вскинул руку и выстрелил. Перышко исчезло, и Нияз, стоявший позади них, буркнул что‑то одобрительное.
Винтер спросила:
– Это действительно нужно делать так? Не целясь?
– Нет, – с усмешкой признался Алекс. – Это было лишь представление. Я приношу свои извинения. На этот раз я покажу вам медленно. Встаньте за моим плечом и смотрите вдоль ствола.
Он направил револьвер и выстрелил.
– Думаю, теперь у вас должно получиться лучше.
– Да, пожалуй.
Винтер менее робко взяла оружие, выбрала точку и нажала на курок. Ее запястье дернулось от выстрела, и пуля прошла высоко над целью.
Алекс заставил ее расстрелять оставшиеся патроны и потом заметил:
– Неплохо. Вы можете оставить его у себя.
– Благодарю вас, – серьезно сказала Винтер. Она протянула пистолет ему и сказала: – Вы не могли бы перезарядить его для меня?
Алекс покачал головой.
– Нет, пока я не научу вас пользоваться им. А до тех пор безопаснее держать его незаряженным. Он будет не менее эффективен в качестве устрашающего средства.
Он вдруг заметил, как яркая краска заливает ее лицо от шеи до самых корней волос, и у него внезапно появилась догадка, для чего ей нужен этот пистолет. Винтер сунула оружие в карман своей амазонки, обернулась к Юзафу, державшему ее негодующую лошадь, и Алекс, следуя за ней, помог ей сесть в седло и стоял рядом, придерживая за стремя и глядя на нее из‑под нахмуренных бровей. Яркая краска отхлынула с лица, и ничего нельзя было в нем прочесть, а через мгновение он опустил руку, не сказав ни слова.
Они легким галопом поехали друг за другом среди высокой травы, камней и колючих деревьев с плоскими верхушками и, достигнув стрельбища, перешли на галоп, не сбавляя хода, пока не добрались до окраин поселения. Алекс остановился у ворот резиденции, так как его собственное бунгало лежало всего лишь в сотне ярдов за ней, и коротко сказал:
– Принесите завтра с собой пистолет, и я научу вас им пользоваться. Он может оказаться полезным.
Глянув, как она проходит в тень ворот, он поехал к своему бунгало.
Винтер оказалась способной ученицей. У нее был четкий глаз, она не вздрагивала или вскрикивала при громких звуках. И через неделю ей можно было уже доверить стрелять по небольшой цели в десяти шагах, а покрупнее и в двадцати.
Алекс не задавал вопросов, зачем ей нужен был пистолет, и не знал того, что спустя три дня, как он дал его Винтер, она уже воспользовалась им против его начальника. Эффект был должный, хотя оружие и не было заряжено.
Конвей редко заходил в комнату своей жены, но он сделал это в ночь после вторничной вечеринки и обнаружил, что она заперта. Он устроил сцену, которая ничего ему не дала. На следующую ночь, снова обнаружив, что дверь заперта, он решил проучить жену, и следующим вечером он вошел к ней, когда она одевалась к обеду. Он был трезв, потому более опасен, и наорал на Джохару, помогавшую его жене одеться, приказав ей убираться и не лезть не в свое дело.
– А теперь, моя дорогая жена, – нелюбезно сказал Конвей, его белые глаза покраснели от бренди и гнева, – ты откроешь, что есть и другое время суток, когда я могу потребовать от тебя послушания. Ты можешь снять это платье. Оно тебе не понадобится.
Винтер не пошевелилась. Потом она открыла ящик туалетного столика и обернулась к нему с револьвером в руке. Она была предельно вежлива и выражалась совершенно определенно. Он женился на ней не по любви, но из‑за денег и получил, что хотел, так что должен быть доволен. Она будет исполнять свой долг жены любым иным способом, кроме этого, но если он когда‑нибудь снова попытается принуждать ее, она выстрелит в него.
– Не так, чтобы убить тебя, Конвей. Но ранить достаточно больно, чтобы гарантировать, что такое больше не повторится. Я надеюсь, ты понимаешь, что я говорю серьезно?
Если бы она стала визжать или бушевать, Конвей мог бы не поверить ей. Так как она не делала ни того, ни другого, но встретила его со спокойствием и произнесла все это побелевшими губами, он взорвался и стал кричать, обзывая ее непристойными словами, но все же задом попятился из ее комнаты и больше уже не пытался войти в нее. Позже он сделал попытку найти револьвер и забрать его, но не нашел, и ни Ясмин, ни Джохара никак не смогли помочь ему в этом деле. В дальнейшем у него уже не возникало большого желания приближаться к своей жене, и он оставил ее в покое. Револьвер сослужил свою службу, но Винтер продолжала получать уроки обращения с ним. Частью оттого, что это развлекало ее, но, главным образом, из‑за того, что это давало ей повод видеться с Алексом.
Алекс учил с угрюмым, неулыбчивым видом, заставляя ее заряжать и стрелять, перезаряжать и снова стрелять, пока у нее не начинало болеть запястье.
– Нельзя сказать заранее, когда он может оказаться полезным, – это все, что он говорил.
Однажды на утреннюю прогулку он принес с собой ружье и сказал, чтобы она попробовала выстрелить из него. Это был, сказал он, один из новых образцов; ружье Энфилда должно было заменить старомодный пехотный мушкет – знаменитую «Коричневую Бесс», которая давно уже пережила свое время.
Он учил ее стрелять лежа, как на стрельбище, и сам лег рядом с ней на сырую от росы землю, объясняя принцип действия и убеждая ее не держать ружье так, словно оно было сделано из стекла. При отдаче оно сильно ударило ее в плечо и щеку, а пуля пролетела далеко в стороне от верхушки муравейника, в который она целилась. Алекс не разрешил ей выстрелить еще раз. Он сам сделал выстрел, и Нияз, видя, как вдалеке поднялся клуб пыли, втянул в себя воздух и сказал довольно: «Вах!».
И Нияз, и Юзаф глядели на ружье с заметным интересом.
– Правда, что эта штука стреляет гораздо дальше, чем старые ружья? – полюбопытствовал Нияз. – Как оно сделано?
– У него нарезы в канале ствола, – сказал Алекс.
– Их будет трудно заряжать, особенно когда они грязные? – Предположил Нияз, заглядывая в дуло прищуренным глазом.
Алекс покачал головой.
– Нет, потому что пыжи смазываются.
Он вытащил один из кармана и, забив его в ствол, чтобы продемонстрировать, выстрелил снова.
– Можно мне попробовать? – спросил Нияз.
Алекс передал ему ружье и другой пыж. Нияз откусил кончик и выплюнул его на землю.
– Фу! – сказал он с гримасой. – Чем это смазано?
Он улегся на землю, прижимая приклад к щеке, тщательно прицелился и выстрелил. Облако взметнувшейся пыли показало, что пуля попала в муравейник, и Нияз рассмеялся.
– Хей! Это и правда отличное оружие. Теперь все, что нам нужно, это война, чтобы испробовать его на враге!
– А может человек купить такое ружье для себя? – спросил Юзаф, его глаза возбужденно блестели. – За границей за такую вещь серебра дадут во много раз больше, чем она весит.
Юзаф по рождению был афганцем, и на его родине многие конфликты разрешались в кровопролитных междоусобицах.
Алекс не ответил. Он уставился на небольшой клочок жирной бумаги, который выплюнул на землю Нияз, на его лице появилось странное выражение. Он вытащил еще один пыж из кармана и стоял, глядя на него, поворачивая его в своей руке и теребя пальцем жирную бумагу, пока Винтер не спросила:
– Что это?
– М‑м?
Он обернулся к ней отсутствующим взглядом, он смотрел мимо нее, как будто ее там не было.
Юзаф сказал:
– Ваша честь, можно я тоже попробую ружье?
Глаза Алекса внезапно сузились. Рассеянность исчезла, и его рука с пыжом крепко сжалась в кулак.
– Конечно.
Он медленно обернулся, протянул пыж, и Винтер, наблюдая за ним со стороны, вдруг поняла, что у него в голове происходит какая‑то напряженная, опасная работа. Она быстро повернулась, взглянув на Юзафа, почти ожидая, что он отдернет пальцы от протянутой руки Алекса; но он без колебания взял пыж и, откусив кончик, как это делали Алекс и Нияз, забил его в дуло.
Юзаф не лег на землю стрелять, как это делают сипаи. Он прицелился, как кочевник, пуля ударила в верхушку муравейника и разрушила его.
– Здорово! – Нияз захлопал в ладоши.
Алекс передал ему второй пыж, не сводя с него напряженного, пристального взгляда, и странный огонек мелькнул в его глазах, когда Юзаф, откусив конец второго пыжа, быстро вытер рот тыльной стороной ладони.
Юзаф снова выстрелил, но промахнулся.
– Это плохой выстрел, – сказал Нияз. – Ты должен приходить и стрелять на стрельбище. Второй выстрел должен быть лучше, чем первый.
– В моей стране, – сказал Юзаф, – считается первый выстрел. Если человек промахивается в первый раз, он может не дожить до второго. Поезжай со мной через границу, когда у тебя будет отпуск, Нияз Мохаммед, и мы тебе покажем!
Он передал ружье Ниязу и опять провел рукой по рту.
Алекс, увидя этот жест, отвернулся, засунув руки в карманы и глядя на равнину, а через несколько мгновений Винтер услышала его шепот: «…выполняю требования…»
– Что это? – спросила она, обеспокоенная чем‑то в его поведении, чего не могла понять.
Алекс посмотрел на нее, слегка нахмурившись, словно забыв, что она была рядом.
– О чем вы?
– Вы сказали о каких‑то требованиях.
– Правда? Я, должно быть, думал вслух.
– О чем? – спросила Винтер, испытывая безотчетную тревогу.
Алекс усмехнулся.
– Мне вспомнились несколько строчек Драйдена.
Когда чернь бунтует против своего князя,
Я даю ей в руки оружие и выполняю требования,
И укрываясь под ненавистным знаком льва,
Покупаю сенат, и дезертирующие войска – мои…
– Мне показалось, они очень подходят.
Он повернулся на каблуках, и хотя было еще довольно рано, они никуда не поехали, а вернулись назад в поселение – Алекс мчался с несвойственным ему безрассудством, которого никогда не показывал, выезжая вместе с Винтер, и как будто забыв о том, что она была рядом.
Часом позже его проводили в кабинет Гарденен‑Смита, где он был вынужден ждать еще довольно долго.
– Доброе утро, капитан Рэнделл, – сказал полковник, запоздало появляясь и с какой‑то неловкостью глядя на Алекса. – Простите, что заставил вас ждать. Очень неудобное для меня время суток…
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 42; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!