Титулы и церемониальные визиты 28 страница
Китайцы полагают гроб неотъемлемой принадлежностью похорон, и почти во всех городах и деревнях существуют так называемые гробовые сообщества (их иногда именуют ссудными обществами Долголетия). В области Гуанчжоу провинции Гуандун есть несколько таких компаний. Каждый из их членов имеет право на гроб и саван. Вступить в общество могут только лица старше шестнадцати лет. Каждый год в третью луну проводится общее собрание, на котором каждый член общества платит годовой взнос в размере трехсот шестидесяти монет. Имена тех, кто не уплатил годовой взнос, вычеркивают из перечня членов. Каждый должен платить взносы в течение шестнадцати лет. По истечении этого времени он считается почетным членом общества. Если он умирает, общество выплачивает наследникам расходы на погребение.
Китайские гробы очень прочны. По форме они напоминают ствол дерева. По большей части для их изготовления используют три вида древесины: первый называется цинь‑ша, он очень тяжелый и тонет в воде; второй – дин‑шу, а третий – лю‑шу. Дерево, из которого делают гроб, бывает от четырех до пяти дюймов{80} толщины. Гробы стоят от трех до четырех тысяч долларов. Как правило, их покрывают несколькими слоями лака. Гроб герцога покрывают красным лаком и украшают золотыми цветами. Гробы маркиза, графа или барона тоже покрывают красным лаком, но золотых цветов на них нет. Вообще гроб любого чиновника – обладателя первых пяти рангов – можно покрывать красным лаком. Людям, при жизни обладавшим одним из низших четырех рангов, полагается гроб с черной лакировкой. Более бедные довольствуются простым гробом без всякого лака.
|
|
|
Всем людям старше шестидесяти лет полагается иметь наготове гроб. Нередко на шестьдесят первый день рождения отца или матери сыновья преподносят им гроб – это считается вполне уместным подарком. Иногда он хранится до востребования в монастырях и храмах. В Шанхае я был в монастыре, куда отдали на хранение несколько гробов. А в Нанкине в храме, посвященном Спящему Будде, я видел гроб, принесенный семидесятипятилетним стариком в тот же день, когда он получил этот подарок от сыновей. В Кантоне и в других городах на юге Китая люди порой хранят гробы дома. Эта практика распространена и в центральных провинциях Китая; я видел гробы в нескольких домах в Цзюцзяне и Ханькоу. Во время моего пребывания в Уси Сянь на берегах Великого канала я видел семью, перебиравшуюся в другой город; отец, человек преклонных лет, нес гроб; как мне сообщили, для него он был более ценен, чем вся остальная обстановка. Сейчас китайцы кладут умершего в один гроб, а не в два, как это было во время династии Чжоу; как говорят, от этого обычая отказались во время правления династии Тан. Однако вернемся к обрядам, соблюдаемым в домах, где царит траур. Гроб с телом покойного ставят на козлах рядом с алтарем предков. Под ним на полу на трех кирпичах стоит лампа. Чтобы она могла гореть днем и ночью, в нее усердно подливает масла самый близкий родственник или кто‑то вместо него. Считается, что она дает свет той душе, которая остается в мертвом теле. К востоку от гроба находится стойка для одежды, на которой находятся одежда, шляпа и башмаки умершего. Установив в зале гроб и лампу, родственники выстраиваются по обеим его сторонам и поклоняются духу умершего. Этот обряд продолжается на протяжении первых семи недель траура и сопровождается громкими причитаниями, особенно перед завтраком и перед ужином. В таких случаях усопшему подносят порцию еды, причем церемониймейстер напоминает собравшимся о его добродетелях. Китайские причитания над умершим бывают такими долгими и громкими, что в этом отношении могут соперничать с древнеегипетскими. Действительно, известно, что на Востоке, как правило, не стесняются в выражениях скорби. В Евангелии от Марка по этому поводу сказано о «плачущих и вопиющих громко» (5: 38); кроме того, в Деяниях апостолов мы читаем: «Стефана же погребли мужи благоговейные и сделали великий плач по нему» (8: 2). Громче и чаще причитают над умершим в седьмой, четырнадцатый, двадцать первый, двадцать восьмой, тридцать пятый, сорок второй и сорок девятый дни траурного периода. На заре каждого из этих дней родственники выходят на улицу и горестно голосят, опустившись на колени перед входной дверью. Насколько мне известно, это время причитаний, обращенных именно к той душе, которая находится на пути в элизий. На ступенях крыльца оставляют кушанья и другие приношения странствующей душе. Кроме того, множество жертв приносят той душе, что, по поверью, остается в теле. Например, в богатых семьях на седьмой день приносят в жертву тушу барана и девять блюд с девятью разными яствами, а также вино. Кроме того, устраивают обед для друзей семьи. Размер жертвоприношений определен регулирующими расходы населения законами. Душе герцога приносят в жертву семь баранов, в священном огне сжигают сорок тысяч бумажных слитков золота, выставляют не менее пятнадцати столов с различными кушаньями. В честь умершего маркиза в жертву приносят шесть баранов, сжигают тридцать шесть тысяч бумажных слитков и выставляют тринадцать столов. Душе графа достается шесть баранов, тридцать две тысячи слитков и десять столов. И далее с понижением ранга умершего соответственно уменьшается и количество жертвоприношений. Душе чиновника девятого ранга или человека вообще, не имеющего какого‑либо ранга, приносят в жертву одну овцу, пять тысяч бумажных слитков золота и два стола с угощением. На двадцать первый день траура устраивают пир в честь души, которой суждено найти дорогу в элизий: согласно поверью, именно в этот день она возвращается в дом погостить. Весь день домашние стараются не заходить в зал, где накрыты столы, а остаются в своих комнатах. Входные двери запирают. Соседи тоже закрывают двери домов. Это делается из страха возбудить возможный гнев потревоженного призрачного гостя. Этот суеверный обычай возник во время правления династии Тан в 620 году. Самым горячим его защитником в тот момент был некий ученый по имени Ли Цайбо.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Как правило, семья надевает траур лишь через три дня после смерти родственника, поскольку ей вменяется в обязанность по меньшей мере в течение нескольких дней надеяться на воскресение. Траурные одежды шьют из грубого холста. Сыновья или другие ближайшие родственники и шапки носят из того же материала. С макушки каждой шапки на нитках свешиваются ватные шарики. Из многих мест Писания явствует, что и в древности у азиатских народов при трауре носили платье из холста. В Китае в течение первых семи недель после утраты родственники умершего не стригут ногти, волосы и не бреют бороду. Согласно Геродоту, подобный обычай существовал и у египетского простонародья. О нем упоминается и в Библии. Ясно, что китайцы в трауре выглядят очень грязными. Бывает, что осиротевшая семья постится, а жены и мужья в течение некоторого времени должны жить раздельно. Более того, им запрещено женить и выдавать замуж сыновей и дочерей, а из членов семьи никто не должен обращать внимания ни на какие хорошие известия. Крайне предосудительно в период траура бывать в театрах или слушать музыку. Со стульев и с другой мебели снимают обычные красные покрывала и заменяют их синими (синий – цвет траура). Висящие в разных комнатах картины или снимают, или поворачивают к стене; фрески и другие украшения, которые убрать нельзя, закрывают листами белой бумаги. Немедленно вызывают домой всех членов семьи, которые были в отсутствии, когда умер их родственник. Если это сыновья умершего, им приходится, входя в дом первый раз после смерти родителя, ползти на четвереньках в знак глубокого унижения и скорби. Замужняя дочь умершего тоже оставляет мужа на неделю, чтобы облачиться во вретище и присоединиться к причитаниям домашних. Однако на седьмой день она снимает вретище и возвращается домой к мужу в паланкине, который несут четверо носильщиков. Даже если это происходит днем, перед ее паланкином подвешивают зажженные фонари ярких цветов. Это означает, что, хотя в отчем доме царит скорбь, в доме мужа она найдет (или должна найти) радость и привет. Когда она прибывает к дверям дома своего мужа, ей полагается переступить через костер из соломинок, чтобы очиститься. Как‑то раз, идя по кантонской улице Лянь‑хуа‑цзянь, я увидел пожилую женщину с бинтованными ногами, переступавшую через такой костерок. Край ее платья загорелся, и, если бы ей тут же не оказали помощь, она могла бы пасть жертвой своей верности обычаю. У древних римлян существовал похожий обряд, который соблюдали во время feriae denicales – поминок. На десятый день после смерти дом подметают особой метлой, а его обитатели также проходят очищение, переступая через огонь.
В течение семи дней после смерти мужчины его вдова и дети демонстрируют глубину своей скорби, сидя не на стульях, а на полу. Ночью они тоже спят не в кроватях, а на циновках, постеленных на полу у гроба. В этот период в доме не готовят еду, и доставку всего необходимого возлагают на друзей и соседей. Похожий обычай существовал в глубокой древности в Палестине (ср.: 2 Цар., 3: 35; Иер., 16: 7; Иез., 24: 17). Кроме того, принесенную еду приходится есть руками – палочками нельзя. В период траура не пользуются также иголками и ножами. Как бы то ни было, существует обычай, согласно которому, если покойный был глубоким стариком, на седьмой день сыновья или ближайшая родня разводят огонь во внутреннем дворике и готовят на нем рис. При этом они сидят вокруг огня, наблюдая за процессом варки. Женщины тоже сидят вокруг огня, изливая свою скорбь. Рис в кастрюле, где он варился, ставят перед табличкой с именем умершего; Нань‑мо‑лао звонит в колокольчик и читает молитвы. Затем кастрюлю открывают и отсыпают чашку риса. Эту чашку подобающим образом подносят в качестве жертвенного угощения табличкам с именами предков семьи. Еще одну чашку ставят перед табличкой усопшего, оставшийся делят между собой семья, соседи и друзья. Считается, что рис этот приносит удачу, и часто соседи спешат в дом умершего, беспокоясь, как бы не остаться без своей доли. Эту церемонию китайцы называют «Чжу шоу фань» – «Варка риса долголетия».
Затем пишут на светло‑коричневой бумаге письма всем родственникам и друзьям покойного, сообщая о его смерти. Их запечатывают в конверты того же цвета. Письмо складывают так, чтобы первым адресат увидел иероглиф, означающий «скорбь». Письма пишутся по одному шаблону. Вот перевод одного такого документа, попавшего мне в руки:
«Грехи мои многочисленны и мерзки, и я достоин смерти. Однако мою жизнь пощадили. Боги наказали меня, отняв жизнь у моего отца. Он умер в 5‑й день 10‑го месяца в большом зале своего дома. Ныне же с почтением, убитый скорбью, я сообщаю друзьям о горестном бедствии. Теперь моя мать одинока. Далее следуют имена сына и внука покойного:
Туй Аданъ
Туй Ачжэн,
проливающие кровавые слезы и скорбно склоняющие головы к земле».
В добавление к этим подписям пишут и имена племянников; напротив них ставят иероглифы, означающие «слезы текут и головы склоняются». Иногда письма разносят внуки или племянники покойного, иногда – облаченные в траур слуги. Своеобразный обычай, согласно которому сын приписывает смерть отца своим грехам (или наоборот), очевидно, существовал и у обитателей Ханаана. Так, в Третьей книге Царств (17: 18) вдова из Сарепты Сидонской говорит Илии‑пророку о смерти своего сына: «…ты пришел ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего». Такие письма разносят вечером. При этом их иногда не передают слугам адресатов, а бросают в дверь прихожей, потому что в Китае плохая примета видеть у дверей человека в трауре. Все, получившие письма, немедленно отправляют в дом покойного денежные подарки. Эти деньги (они называются хо‑и, «вспомоществование») тратят на благовония, свечи и жертвоприношения душе усопшего. Члены семьи должным образом одаривают сочувствующих им друзей маленькими фарфоровыми кубками или винными и чайными чашечками. На пороге дома покойного ставят белую доску, где черными иероглифами записаны час, день и год его рождения и смерти; его имена и титулы; имена и титулы его сыновей, внуков и племянников. На двадцать первый день траура перед домом выставляют три высоких шеста. На каждом из них прикреплена большая бумажная птица, напоминающая аиста. Считается, что эти птицы уносят душу в элизий. В течение следующих трех дней буддийские монахи возносят молитвы десяти царям буддийского Аида и просят их ускорить полет души умершего к Западному Раю.
Гроб остается в доме на протяжении семи недель – сорока девяти дней, и рядом с ним в атриуме ставят жертвенник. Жертвенник находится напротив стоящего на временном помосте стула с портретом покойного и его именной табличкой. У всех обеспеченных китайцев есть портрет, написанный для этой цели. Иногда (редко) вместо портрета используют деревянную статуэтку. Например, один раз мне довелось видеть идол генерала по фамилии My, в то время командующего маньчжурскими войсками в Гуанчжоу. Идол был подарен ему от имени армии; его хранили в храме Пяти Гениев. Впоследствии My забрал эту статуэтку (изображение было очень похоже) с собой в Маньчжурию. У проживавшего в старом Гуанчжоу китайца по имени Чэнь Ганцзюнь в домовом храме предков тоже стояла деревянная статуя, изображавшая его самого. Кроме того, в буддийских храмах мне попадались подобные же загодя изготовленные небольшие деревянные или глиняные изображения монахов. На жертвеннике аккуратно раскладывают разные фрукты. Перед табличкой ставят чашку чая, тарелку с едой и кладут пару палочек. Если умерший был курильщиком опиума, на жертвенник, покрытый цветами, распускающимися в это время года, кладут и трубку. Рядом со стулом, на котором находится табличка, ставят длинный бамбуковый шест с темно‑красной атласной лентой, на которой золотыми иероглифами начертаны имена и звания умершего. Вид этой ленты, как и многих других вещей, зависит от ранга умершего. Так, умершим чиновникам первых трех рангов полагается лента длиной в девяносто китайских дюймов{81}. Длятех, кто ниже рангом, используют ленты покороче. Если умерший был преклонного возраста, к этому шесту прикрепляют две длинные связки медных монет, если среднего возраста – одну связку.
Освящение савана
На седьмой день траура друзья в знак сочувствия присылают семье покойного различные подарки. Они предназначаются душе умершего и состоят из свеч, или печений, или флажков и небольшой суммы денег. На флажках (белых или синих) золотыми иероглифами прославляются добродетели покойного – знак сочувствия его родственникам, это считается чем‑то вроде писем с соболезнованиями. Вместе с подарком посылают и письмо; одно из них попало ко мне в руки. Общий дух подобных писем ясен из приведенного ниже перевода. «Аху‑ан, ваш глупый младший брат, дарит вам два флажка, на которых начертаны слова утешения. Он также посылает одного жареного поросенка, две корзины мучных печений, разные фрукты, бутылку вина и немного денег – 10 долларов. Я все плачу горькими слезами из‑за того, что вы умерли; но более всего я скорблю о том, что ваше пребывание в этом мире вышло таким коротким. Дано в третий день десятого месяца третьего года правления под девизом Тунчжи».
Письмо бросают в священный огонь, чтобы оно улетело к духу умершего. В дверях дома за столом сидит специальный человек и записывает подарки; когда дни траура кончатся, сверяясь с этим списком, семья разошлет дарителям равноценные подарки от имени усопшего родственника. Флажки, о которых я только что упоминал, по получении развешивают на стенах внутри дома. Они придают помещению торжественный вид, что особенно заметно вечером, когда в залах зажигают свет. В богатых семьях флажки бывают большими и дорогими. И их так много, что они сплошь покрывают стены дома. Другие подарки, например фрукты, цветы, печенье и свечи, ставят на жертвенник в качестве жертвоприношения духу умершего. В тот же день все дарители приходят в дом, где царит траур, чтобы поклониться отлетевшей душе и принести горящую ароматическую палочку, которую ставят на жертвенник. При этом они одеты не в официальную чиновничью форму, а в простые темные одежды, и даже те из них, кто имеет право на ношение павлиньего пера в виде кокарды, не надевают его. В этот день, когда прибывают гости, на крыльце дома сидят три‑четыре музыканта, пронзительные и нестройные звуки флейт которых сливаются в заунывные мелодии. Этот обычай неоднократно напоминал мне фрагмент в Евангелии от Матфея (9: 23), где «пришел Иисус в дом начальника и увидел свирельщиков и народ в смятении». Кроме того, в этот же день – седьмой день траура – приглашают буддийских или даосских священнослужителей помолиться, дабы облегчить полет души к элизию. В комнате, примыкающей к залу, где стоит гроб, они возводят семь жертвенников. Над ними вешают картинки, изображающие соответственно Будд Прошлого, Настоящего и Будущего, а также десять картинок, на каждой из которых нарисовано одно из десяти царств буддийского ада. Через определенные промежутки времени они устраивают службы за упокой души умершего. Люди победнее не в состоянии пользоваться услугами буддийских монахов; они в таких случаях прибегают к помощи Нань‑мо‑лао, о котором я уже упоминал. Эти обряды повторяют на четырнадцатый, двадцать первый, двадцать восьмой, тридцать пятый, сорок четвертый и сорок девятый день траура. Важнейший из них – двадцать первый. Расходы по службе тридцать пятого дня берут на себя женщины в семье. Когда моления происходят в честь духа высокопоставленного человека, ритуалы и обряды бывают в высшей степени пышными и дорогостоящими и производят глубокое впечатление на китайцев.
Так, когда умер его светлость Бо Гуй, генерал‑губернатор Гуанси и Гуандуна, все гражданские и военные чины, служившие в то время в Кантоне и его окрестностях, на двадцать первый и тридцать пятый день траура являлись во дворец, где лежало его тело в парадном одеянии. По всей видимости, почести, воздаваемые умершему, не были пустой формальностью. В тот раз, как и во многих других случаях, я заметил, что, когда присутствующие кланялись именной табличке, облаченные в грубый холст, сыновья умершего простерлись ниц в глубоком самоуничижении и горе. Затем молившиеся чиновники приветствовали простертых на полу юношей, а те вежливо подтверждали похвалы, которыми награждали тень их отца.
Если дом, где находится гроб с покойным, слишком мал, чтобы вместить множество гостей, нередко портрет и табличку с красной атласной лентой, на которой начертаны его имена и звания, переносят в общий зал ближайшего храма. Однако это бывает, пожалуй, только во время похорон чиновников. Так, останки Лай Цзунняня, известного генерала, убитого при осаде Сучжоу, перевезли на его родину, в Кантон, и поместили в одном из храмов, чтобы дать городской знати возможность попрощаться с ним.
Мне пришлось быть свидетелем другой подобной церемонии, устроенной в честь прославленного воина Чжан Голяна, павшего смертью храбрых в битве с повстанцами в Цзяннане. В августе 1861 года в одном из государственных храмов Кантона я видел церемонию похорон императора Сяньфэна. Депеша с печальным известием о смерти императора была получена в Матоу, пригородной резиденции правительства, чиновниками, облаченными в платье из грубого холста. Затем депешу передали глашатаю, который, подняв руки над головой, пронес ее среди громких сетований в приемную, где прочел вслух в присутствии всех чиновников. Затем чиновники направились в храм Гуань‑ди, где на возвышении стоял покрытый желтым шелком трон, скрытый от глаз занавесями из того же материала. Гражданские чины, во главе которых шел генерал‑губернатор, выстроились по левую сторону трона, а военные чины во главе с маньчжурским генералом – по правую; затем они простерлись ниц по команде церемониймейстера. Тут же все принялись рыдать; иные пытались специально довести себя до слез. Некоторые даже довели себя до того, что из ноздрей и рта у них пошла пена. Эта нелепейшая церемония повторялась несколько дней подряд; и на протяжении многих недель горожанам запрещалось брить голову или посещать общественные места отдыха.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 91; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!