ИНЬ, НАБИРАЮЩАЯ СИЛУ (ОКЕАН ИНЬ)
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке BooksCafe.Net
Все книги автора
Эта же книга в других форматах
Приятного чтения!
Лин Бао
Курс лекций сестры Фу или Тайная женская доктрина
«Из мириад вещей, созданных Небом, самое драгоценное — человек. Из всех вещей, дарующих человеку благоденствие, ни одна не сравнится с интимной близостью. В ней он следует Небу и копирует Землю, упорядочивает Инь и управляет Ян. Те, кто постигает ее значение, смогут напитать свою природу и продлить свою жизнь; те, кто упустит подлинное ее значение, нанесут себе вред и умрут прежде времени».
«Наставление о любви учителя Дун Сюаня» («Дун Сюань Цзы»)
«Сестра Фу ("Талисман") была мастером любовного искусства пустоты, мастером внутренней алхимии, траволечения и хирургии. Она являлась личным советником госпожи Фан и преподавала для старших девочек "искусство наслаждений". Она всегда радовалась новому общению. У нее был теплая улыбка.
Сестры из монастыря относились к ней с почтительным страхом. Ходили легенды, что она одним взглядом могла забрать у юношей и девушек их молодость и силы. Ко мне она отнеслась доброжелательно и была рада, что, имея попутчицу и помощницу, сможет в этот раз взять больше трав, книг и других необходимых для визита вещей».
«Тайна летающей женщины, или Исповедь Старейшины Чая» Лин Бао
ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ
|
|
|
МОРЕ ИНЬ
Дао как жизненный путь не является путём постоянства.
Сестра Фу закрыла глаза и долго сидела в тени цветущих абрикосовых деревьев, пока наконец не смолкли даже птицы, предчувствуя интереснейший рассказ и будучи вовлеченными в ее медитацию. Она открыла глаза и тихо начала перебирать 11 0 струны пипа. Голос ее был нежен и печален, так же как и повесть о двух красавицах прошлого — Юй и Ци.
Романс начинался так:
Воин в ста сраженьях победит,
Все пути постигнет и свершит.
Уский[1] крюк сверкает впереди,
Но врагов воитель сокрушит.
Тучи кос и омут синих глаз,
Бархат кожи, лент цветных атлас.
Дрожь в ногах? Где, воин, твой напор —
Пред красавицей стоит, потупив взор.
Воином великим был Лю Бан,
И ему ни в чем не уступал Сян Цзи,
Но они погибли не от ран,
А от страсти к юной Юй и Ци.
Было это на закате правления великого Первого императора — Цинь Шихуана. Еще будучи Циньским князем, завоевал он шесть царств: Чу, Янь, Ци, Чжао, Хань и Вэй. Присоединив их к своим владениям, стал он правителем Поднебесной, провозгласив себя императором. Так закончился период Чжаньго (период воюющих государств) победой царства Цинь и объединением их в империю Цинь (221–207 до н. э.), первым императором которой стал Цинь Шихуан (буквальный перевод — Первый император династии Цинь).
|
|
|
На юге покорил он пять вершин — пять горных хребтов: Даюйлин, Цитяньлин и Дуланлин, Мэнчжулин и Чэньюэлин.[2]
На севере Цинь Шихуан создал Великую Стену, когда стены, окружавшие отдельные древние царства, соединил в единую стену длиною в 10 тысяч ли с Востока до Запада, чтобы защитить свои земли от набегов кочевников сюнну.
На Западе Цинь Шихуан построил огромный дворец длиной более двух ли, в верхних залах которого могли бы поместиться десять тысяч человек.
Жесток и хитер был Цинь Шихуан, да, может, и есть в том мудрость правителя, кто знает, — нет пересудов, да нет и смуты. А по сему по его приказу живыми закапывали ученых и сжигали рукописи.
Летопись гласит, что в 213 г. до н. э. он повелел сжечь все конфуцианские сочинения. Да и другие книги приходилось прятать, разрешалось оставлять только медицинские трактаты и гадательные книги.
Сравнялся было уже с небом по величию своему Первый император, и ничто не предвещало его падения. Да не зря в «Дао-дэ цзин» сказано: «Кто действует — проиграет, кто имеет — потеряет». Как ни был велик и могуч великий Цинь Шихуан, а все ж и его жизненные силы стали иссякать. Ведь где это видано, так нарушать праведный путь.
|
|
|
На востоке по приказу Цинь Шихуана засыпа- v ли большое море. Согласно легенде, древнему преданию, дело было так. Жила-была в одной деревне красавица Мэн Цзян. И был у нее суженый под стать ей. И свадьбе был срок определен. Да вот тем более жестока судьба, чем более страсть сильна и любовь чиста. Да разве может на Земле такая страсть ужиться, все ее небеса зовут! И приданое было готово, и гости уж во снах вкушали угощенья, да утром ранним под причитания родни угнали жениха на строительство Великой Китайской стены.
Мэн Цзян долго ждала своего суженого, а потом сшила теплую зимнюю одежду и отправилась на север в дальнюю дорогу на поиски своего возлюбленного. Добравшись до самой границы, где тысячи крестьян работали от зари до зари не зная отдыха, увидела она своих односельчан. Как только глянули они на нее, так в землю глаза и опустили. От них узнала она, что ее суженый погиб, а останки его замуровали в стене.
Безутешным было горе Мэн Цзян, дни и ночи плакала она не переставая так, что слезами своими подточила стену. Узнал об этом жестокий Цинь Шихуан и приказал схватить красавицу и доставить ее к нему во дворец.
|
|
|
Схватили Мэн Цзян и в колодках отправили в столицу. Но ни вьюга, ни ветер, ни злые насмешки солдат не смогли тронуть отважное любящее сердце красавицы, хранящее в глубине своей образ любимого.
В рваной одежде, в колодках доставили Мэн Цзян во дворец Цинь Шихуана. Он как раз с охоты возвратился, видит, что солдаты по двору кого-то в лохмотьях волокут, спрашивает:
Что это за чудище вы ко мне приволокли?
Это Мэн Цзян, государственная преступница, по вашему приказанию доставлена. Это она о женихе своем плакала так, что Великую Стену слезами подточила.
Рассмеялся Цинь Шихуан, слез с коня, концом плетки приподнял лицо Мэн Цзян — и застыл как вкопанный. Сраженный ее красотой и твердостью духа, долго не мог он оторвать от нее глаз. Но твердости и ему было не занимать. Усмехнулся он и говорит:
— Что ж, красавица, обидел я тебя. На тебе плетку, побей своего обидчика.
Взяла Мэн Цзян плетку (для деревенской девушки инструмент знакомый) да как начала его хлестать, что только брызги крови вокруг полетели, откуда только силы взялись!
Бить она его била, да не убивала, как скотину непослушную. Проходил мимо евнух Гао Цзу (Чжао Гао), недовольно глянул на забавы императора, забрал он у Мэн Цзян плетку, а ее бросил в темницу. Заперев ее там, пошел снова к императору.
А император уже лежал в своих покоях. Лекарей прогнал, только языком зализывал раны на своих руках и слезы сглатывал. А надобно сказать, что не плакал ни разу в своей жизни этот жестокий правитель. Увидел он, что Гао Цзу встал на пороге, и спрашивает его в недоумении:
— Что это?!
Гао Цзу отвечает:
— А это те самые слезы, мой драгоценный император, которыми Мэн Цзян подточила Великую Стену.
Так и лежал Цинь Шихуан, зализывая раны и глотая слезы целый день, и только одна мысль его точила: «Что же это она, и убить могла меня, да не убила, получается сильнее меня себя считает…»
Вечером подозвал он к себе евнуха своего Гао Цзу и приказывает: «Займись этой крестьянкой, одень ее как царицу, и чтобы к одиннадцатой страже она здесь, на твоем месте, стояла».
Не понравилось это евнуху, но приказ есть приказ, и через два часа уже привели Мэн Цзян к императору. Поднял он глаза на нее и обомлел: не видал он еще красоты такой, а может, и вообще не существовало для него красоты, пока у него со слезами и лед из сердца не вышел. Может, впервые в жизни сердце его открылось, и он произнес:
— Будь моей женой!
Он уже и знак сделал Гао Цзу, чтобы тот все приготовил, но Мэн Цзян вдруг заговорила:
— Сердце мое навеки отдано моему суженому.
Уж и говорить не надо, как взбесился Цинь Шихуан! Прельщенный ее красотой, решил он силой завладеть ею.
— Не хочешь быть моей достойной женой, так станешь жалкой наложницей!
Бросилась убегать от него Мэн Цзян. Быстро бежала, да только сил у нее не так много осталось, да и платье мешало, украшения тяжестью своей давили. А Цинь Шихуану это было как развлечение — за дичью бегать. Вот совсем уж выбилась пташка из сил, совсем было настиг ее Цинь Шихуан, некуда ей было уже бежать, уж и двери в покоях альковных захлопнул за ними Гао Цзу…
Но из последних сил рванулась Мэн Цзян и выскочила на балкон. Глянула вниз, а там, далеко внизу, — синяя прохлада воды. Как горная лань запрыгнула она на деревянные ажурные перила балкона — и бросилась вниз, в воду.
Умела плавать Мэн Цзян, да только золотые украшения да драгоценные камни тяжелы слишком были, не смогла она освободиться от них, да и платье водой напиталось и ноги и руки связывало. Так и утонула Мэн Цзян во всем царском убранстве, но сохранила верность своему погибшему возлюбленному. Она предпочла смерть, бросилась в море и утонула, чтобы не достаться Цинь Шихуану.
Весь дворец замер от звериного крика Цинь Шихуана:
— Не-е-ет!
От этого крика вены налились у него на висках, набухли на шее, а сознание его погрузилось в туман.
Вне себя от гнева император отдал приказ засыпать море, чтобы отыскать утопленницу. Днями и ночами сидел Цинь Шихуан на балконе в надежде увидеть Мэн Цзян. Когда море стало мелеть, тогда дочь Царя Драконов, владыки моря, приняла облик Мэн Цзян и предстала перед Цинь Шихуаном, отчего у него случился-таки удар.
Так, в конце III века до н. э.[3] всю фактическую власть захватил жестокий евнух Гао Цзу (Чжао Гао). Как раз после удара, который случился с Цинь Шихуаном, когда к нему явилась дочь Царя Драконов.
Его правление было таким несносным, что уж настолько разные по сути, как лед и пламень, как ян и инь, как солнце и луна, два богатыря поднялись против него в едином порыве.
На юге свое войско поднял правитель Западной Чу по фамилии Сян, по имени Цзи, по прозвищу Юй.
А в Шаньдуне собрал войска и пошел походом против Гао Цзу другой смельчак — Лю Бан, который был в то время правителем Царства Хань. Уничтожили они ненавистного временщика Гао Цзу и поделили покоренную Поднебесную между собою по реке Хунгоу, которая разделяла царства Хань и Чу.
Поднебесную они поделили, да не поделили красавицу, женщину по имени Юй, красотой своею повергавшей в прах целые города. И в сраженьях не расставался с ней Сян Цзи ни днем ни ночью. Знал он, что Лю Бан и выпить был охотник, да сладострастник отменный. Тогда Сян Цзи воспользовался хитроумным планом полководца Фань Цзэна[4] и в схватке, а она была семьдесят второй в его жизни, разбил войско Лю Бана.
Да, на каждую косу есть свой камень. Пока тешились голубки, пока наслаждались любовью красавица Юй и богатырь Сян Цзи, Лю Бан собирал свои силы и во сне видел луноликую Юй, идущую к нему навстречу по серебряной лунной дорожке. Кровь закипала в его жилах при мысли о том, как нежатся эти две уточки-мандариночки на костях его доблестного войска. Желание мести холодным клинком резало ему сердце. Не радовали его ни красота, ни мудрость его жен и наложниц. Только подушка императрицы Люй «J знала, сколько та слез пролила и сколько мук стерпела. Никак не мог он выкинуть из головы красавицу Юй.
А надобно сказать, что был у него доблестный полководец Хань Синь.[5]
И вот однажды выждал Лю Бан момент, когда Сян Цзи забыл об осторожности, и с помощью Хань Синя разбил его войско.
Ночью бежал Сян Цзи, преследуемый вражескими войсками, в Иньлин. Искал он спасения на востоке от Янцзы. Но даже окруженный врагами, не смог он расстаться с красавицей Юй. А как укрыться, когда чуские песни со всех сторон? Кто же в царстве Чу не знал своего бывшего правителя? Преданных подданных и в расцвете власти не много, а когда за голову бывшего правителя огромная награда назначена, кто ж будет о верности печься?
Свои же и предали. Кольцо окружения все ближе, и конь быстрый не спасет уже. Спросил тогда Сян Цзи у своей возлюбленной:
— Нефрит мой драгоценный, не молчи! Что делать мне, любимая, скажи!
— Мой князь, — отвечала ему Юй, — мне горько, что я причина вашей погибели.
— Нет, — отвечал Сян Цзи. — Это я был не в силах расстаться с тобой! Насмеется над тобой Лю Бан, прости, что не смог тебя защитить.
Даже перед неминуемой смертью не о себе он думал, не о царстве своем, а о своей прекрасной возлюбленной, что ждет ее после его смерти. Увидела Юй печаль в его глазах и сказала ему:
— Смерть лучше позора.
Попросила она у Сян Цзи его знаменитый меч и заколола себя. В отчаянии и Сян Цзи покончил с собой.
Долго горевал Лю Бан о красавице Юй, да смерть нашел также по причине женской красоты. А ведь какой богатырь был! Пять лет тому назад, еще будучи в царстве Хань начальником тина[6] в Верхней Сы,[7] он мечом в три чи[8] отрубил голову Белой змее,[9] всего за два года покорил Цинь, а через пять лет победил Чуского князя Сян Цзи, став единовластным правителем Поднебесной.
Неизвестно, сколько бы еще горевал он о красавице Юй, но его околдовала женщина из рода Ци. Призрачная надежда, поселившаяся после смерти Юй в сердце жены Лю Бана, императрицы Люй, развеялась, как летнее облачко. А как сказано в даосских трактатах, нельзя злить женщину.
Чего только ни делала императрица Люй, каких только нарядов ни надевала, каких только украшений ни заказывала — все было в ее власти, да только сердце мужа было ей неподвластно. И геоманты, и доктора готовили ей и снадобья, и при вороты, да ничего не помогало. Верным средством оставалось лишь одно — яд. Решила императрица Люй из-за бессилия и обиды погубить Лю Бана.
Красавица Ци чувствовала приближающуюся беду. Не радовала ее уже даже улыбка сына ее и Лю Бана — князя Чжао Жуй.
Император постепенно стал угасать, яд неумолимо оказывал губительное действие. Видит красавица Ци, что совсем плох стал Лю Бан.
Любимый, — обратилась к нему красавица Ци, — кто защитит меня после кончины вашего величества?
Завтра я созову советников и лишу престола сына императрицы Люй, а нашего сына Чжао Жуй назначу моим наследником.
Со слезами на глазах поблагодарила Ци императора за высочайшую милость.
Однако, как говорят в народе, «и у стен есть уши» и «то, что знают двое, знает и камень». Все эти планы тут же донесли императрице Люй. Да уж и говорить не надо, как разгневалась императрица. Отменила она все аудиенции и поклялась отомстить за такие дерзкие планы любовникам: видано ли, законного наследника престола лишать, древние законы нарушать — сына наложницы на престол сажать!? Вызвала она к себе на тайное свидание Чжан Ляна,[10] стала на заговор против законного наследника жаловаться, стала заслуги Чжан Ляна восхвалять, целый лян золота с поклоном поднесла.
Чжан Лян тут же отправился на поиски старцев-отшельников, живших высоко в горах, для охраны законного наследника. Утром следующего дня белое облако опустилось на императорский дворец. Удивился Лю Бан, вышел из своих покоев. Когда облако рассеялось, увидел он почтенных фанши[11] в праздничных одеждах, которые стояли, обратив свои взоры на четыре стороны света, а в центре стоял его законный наследник. Вздрогнул Лю Бан и спрашивает:
— Кто вы, почтенные старцы? Один из старцев, повернувшись к Лю Бану, отвечал:
Мы те, кто следит за всеми сторонами света в Поднебесной, имена наши — что плеск воды. Мы приходим, когда нас зовут.
Но разве звал я вас?..
— Тебе не надо нас звать, ты сам к нам давно зван. А законный наследник твой трон сохранит.
Мурашки пробежали по спине Лю Бана, мрачнее тучи вернулся он к своей возлюбленной Ци.
— Они уже пришли за мной, и я не в силах ничего изменить.
Родившись, тигр не будет есть траву,
Еще мяукая, он мясо рвет когтями.
А подрастет — и грозный рык его
Разносится грозой под небесами.
Дракон, родившись, в речку не плывет,
Он бездну вод во власть себе берет.
Страх не для них, им дом отцовский тесен! —
И потому порядок в Поднебесной…
Успокоился император Лю Бан и ушел к Желтому источнику[12]
Но императрице Люй этого показалось мало, не могла она спать спокойно, пока не погубила сына Лю Бана, напоив его отравленным вином. А что она сотворила с красавицей Ци, даже описания тех мук никакая бумага стерпеть не сможет.[13]
Вот и закончилась песня о трех государях.
Жесток и тверд был Цинь Шихуан, скольких врагов одолел, какую империю построил! А свела его в могилу кроткая Мэн Цзян, простая крестьянка. А каким воином был Сян Цзи, по прозвищу Юй? Но и перед смертью он не расстался со своей красавицей Юй: видно, из одного куска нефрита их господь сотворил.[14] Да и Лю Бан, одолев всех соперников, не смог одолеть женщину, жену свою — императрицу Люй Хоу. После его смерти правила она страной еще восемь лет, не мечом побеждая, а жестокостью и коварством, по праву заслужив себе славу мастера дворцовых интриг.
Так и погибли эти три императора из-за любви. Но когда нет любви, ради чего жить? Разве не причина они, красавицы, доблести и воли этих богатырей? Когда не нужны ни узорные шелка, ни тончайший газ, ни жемчужная пудра, ни румяна — не нужны и государства.
Все течет, все меняется: государства, правители, — но все это ради женщин. Женщина все порождает, и женщина, как вода, как цунами, все забирает. Все, что есть жизнь, есть женщина. Как сказано в «Дао дэ цзин»: «Мягкое и гибкое живет, твердое и жесткое погибает».
* * * * * * *
Девочки сидели, очарованные музыкой и романсом. Даже бабочки, казалось, перестали порхать, а своими глазами-пятнами уставились в небо, чтобы не заплакать, чтобы слезы не смыли их нежные краски.
Наступило время обеда и послеполуденного отдыха.
Сестра Фу отложила пипа и произнесла: — Эту историю знает каждый житель Поднебесной. Много поэтов обращались к ней. Но в следующий раз я расскажу вам историю, о которой знают немногие, даже историки, но которую знает каждый даосский монах, а тем более бессмертный фанши.
ЛЕКЦИЯ ВТОРАЯ
ЯН, РОЖДЕННАЯ ИЗ ИНЬ
В контакте бытия и небытия осуществляется рождение.
Утро было прозрачным и нежным, все располагало к играм и дурачествам, но девочки неподвижно сидели, ожидая, когда Сестра Фу настроит пипа.
— Да… но была еще одна история, о которой знают немногие простые смертные, но которую знает каждый даосский монах.
Было это еще в период Воюющих государств (475–221 гг. до н. э.), когда удельные князья вели нескончаемые войны за верховную власть в государстве.
Однажды на Западе удельный князь Ван Чжоу вступил в сговор с предводителями кочевых племен, пришедших с Северо-Запада. Быстро двигались они к востоку от Хуанхэ, пока не достигли столицы Восточной Чжоу. Смерть и разрушение сеяли они вокруг. Как саранча, пожирающая все на своем пути, двигались кочевники к столице, которую обещали они отдать Ван Чжоу.
К началу третьей стражи[15] все войско было наизготове, как натянутый лук, готовый выпустить стрелу в кровавое путешествие, как тигр, притаившийся в засаде перед ничего не подозревающей жертвой. Тайно и стремительно продвинулся вперед передовой отряд Ван Чжоу к самым стенам Дворца. Тихо, как пантера ночью, прокрались убийцы во Дворец и обезглавили всю семью Сына Неба: и самого его, и всех его жен, и всех его наложниц, и всех его детей и мужского и женского пола. И прервался бы род его, если бы не было у его любимицы дочки накануне седьмого дня рождения, и не подарил бы он ей маленького смешного ослика.
Маленькая Фэн (ветерок), и правда, была подвижной и непредсказуемой, как весенний ветерок. Вечером она пошла проведать своего ослика и рассказать ему сказку на ночь — каких только причуд не ожидали от нее домашние! Но, привыкшие к ее непредсказуемости, они смирились с ней и не перечили ей ни в чем. Малышка Фэн забралась в душистый стожок и заснула. Проснулась она от едкого запаха дыма и от крика своего ослика.
Ослик пытался сорваться с привязи и выскочить из загона. Она быстро развязала веревку, и обезумевшее животное потащило ее прочь от горящих построек прямо через пролом в стене по направлению к дикому лесу, который начинался сразу за задним двориком. Горный крутой склон, покрытый диким лесом, до сих пор был естественной защитой загородного дома Сына Неба.
Трудно сказать, мог ли он спастись, будучи в центре столицы, но так уж получилось, что вся охрана была вырезана.
В предрассветном тумане еще долго стоял запах гари, и удушливая дымовая завеса не хотела обнажать леденящую сердце картину. Только к началу восьмой стражи легкий ветерок всколыхнул дымовую завесу и потянул ее прочь, словно души забрал с собою в последнее путешествие к желтому источнику.
В это время высоко в горах на опушке лесной чащи лежала Фэн, на руке которой был обрывок веревки, за которую тянул ее любимец Ослик. После того как оборвалась веревка, еще некоторое время он бежал вверх, но потом силы покинули его, и он упал, согнул передние ноги, а затем и вовсе повалился на бок. Однако вскоре он успокоился, встал и пошел на поиски своей хозяйки. Подойдя к ней, он стал лизать ей лицо. Кровь запеклась у нее на щеках, одежда была изорвана в клочья, когда на их пути встали заросли дикого шиповника.
Фэн медленно приходила в себя. Первое, что она увидела, было облако дыма, проплывающее на Запад, и виновато смотрящие на нее глаза ослика. Она попыталась пошевелиться, но все тело заныло от боли. Однако оставаться на открытом солнце было опасно, и она, несмотря на боль, попыталась подняться.
«Скорее домой, надо позвать дворцового лекаря», — пронеслось у нее в голове. Медленно встав, она решила посмотреть вниз, как далеко она забралась со своим осликом. Подойдя к склону, с которого хорошо просматривался Дворец, она обезумела от увиденной картины.
По территории Дворца сновали неизвестные ей воины в пестрых одеждах, половина построек была разрушена или сожжена, а на площадке для игр лежали изуродованные тела всей ее семьи вместе со служанками и слугами.
Кочевники разбирали деревянные постройки и готовились сжечь следы своего ночного разгула. Руководил этими разбойниками не такой же, как они, кочевник, а воин, больше похожий по одеянию на чиновника.
Ни о каком возвращении домой не могло быть и речи. Ни звука не слетело с ее губ, только слезы беззвучно катились по щекам. Забыла она про боль и пошла еще выше в горы, где был ручей с прохладной и чистой водой.
Ослик медленно плелся за ней, привязанный невидимой нитью горя. Только обмыв раны в прохладной воде и утолив жажду, дала она волю своим чувствам. От ее рыданий ускакали испуганные олени, забились в норы лисицы, замерли осторожные зайцы, обезьяны замолкли. Вечерние тучи громадою своею затмили весь небосвод до самого горизонта. Река в их отблесках стала багровой, как пламя, как кровавая молния на склоне горы.
Ни голода, ни страха не чувствовала маленькая Фэн. А меж тем дело было к ночи. Уставшая, обняла она своего ослика, да так и заснули они вдвоем под защитой старого дуба.
Наступил новый день. Куда идти? Да некуда — только в горы. Кого искать? Да некого — никого не осталось. Вокруг животные дикие, хищники жестокие и страшные, змеи ядовитые, да люди еще страшнее. Пошли они с осликом куда глаза глядят, повыше в горы да подальше от разоренного гнезда. Много дней шли, высоко забрались, далеко ушли.
Однажды совсем затосковала Фэн. Что это за жизнь такая? Ни дома, ни родных, вокруг звери дикие и люди, страшнее зверей. Подошла она к обрыву и думает: «Сейчас брошусь камнем вниз и отправлюсь к Желтому источнику, соединюсь с родными, что мне терять здесь, в этой жизни. Вот только с осликом последний раз обнимусь — и все».
Подошла Фэн к ослику, обнимает его, а сама плачет. Вдруг чувствует, что кто-то смотрит на нее из-за кустов. Подняла глаза и видит: стоит перед ней старец — отшельник. «Вот и монах пришел, умереть как хорошо будет, а может, и умерла я уже, может, это сам фанши мне явился», — подумала Фэн.
А старец тем временем из-за кустов вышел и спрашивает ее:
— Что же ты, маленькая Фэн, удумала такое?
— А что мне еще остается? Дома у меня нет, родителей нет, сестер и братьев тоже нет, даже по следней служанки, последнего знакомого нет. Все убиты. Да и меня убьют, если увидят. Что же мне, всю жизнь среди зверей так и жить одной?
— А кто же царство твое спасать будет? Кто за гибель невинных отомстит? Как же ты в глаза своим сестрам-братьям посмотришь, когда встретишься там с ними?
— Но что же могу сделать я, маленькая никчемная девочка, прожившая впустую семь лет?[16] У них тучи воинов, горы мечей, а мне и зиму в горах не пережить одной.
— Годы твои прожиты не впустую.[17] А пока ты жива, и род твой жив. Есть тут недалеко пристанище мое, там можно и зиму пережить. А я научу тебя, как тебе к людям вернуться и как свое царство вернуть.
Пошли они по горной тропинке, а за ними и ослик вслед важно зашагал. «Чудно, — думает девочка, — только что с жизнью прощалась, а сейчас как будто даже и усталость как рукой сняло, и деревья добрыми стали».
Как зовут тебя, старец?
Зови меня Мастер By.
А как ты нашел меня?
А я давно за тобой иду. Беспокоить не хотел. Да вижу дело плохо. Вот и объявился.
Долго шли они вдоль ручья, пока не показалась легкая соломенная крыша под сенью извилистой сосны. Крышу поддерживали четыре столба, образуя подобие беседки. Под этой крышей находилось кострище и стояла кое-какая глиняная утварь. Поляна была небольшой и к северу заканчивалась крутым склоном, в котором угадывался вход в пещеру.
Так и стали они жить на этой поляне. Старец сделал для нее отдельную келью, сшил из грубой ткани платье. Научил готовить еду на огне, собирать травы и коренья.
Вечером они садились в беседке, где тлели угли очага, пили чай, любовались закатом, и он рассказывал ей интересные истории о правителях и воинах, о чиновниках и простолюдинах. Днем Фэн должна была научиться писать десять новых иероглифов, прочитать несколько страниц летописей и выучить новое стихотворение.
Кроме того, Мастер By обучал ее пению, игре на цитре (чжэн) и лютне (пипа), а также играм: иероглифическим загадкам,[18] шашкам, костям, двойной шестерке.[19]
Когда солнце еще только готовилось озарить близлежащие склоны, Мастер By уже стоял на поляне, лицом к Востоку и, казалось, своими кистями с длинными пальцами втягивал в себя всю Вселенную, помогая солнцу рождаться из темноты ночи.
Когда еще не успела скрыться луна, а солнце еще не вступило в свои права, он левой рукой ловил убегающие лунные лучи, а правой — предрассветные послания солнца и соединял их воедино в себе, совершая тайный магический ритуал.
Постепенно и Фэн стала также рано вставать и повторять за ним эти упражнения. Постепенно она освоила дыхание тигра и дракона, выучила позы животных, начала изучать дантянь-ци-гун и тайци-цигун. Ее движения становились плавными и сильными. Много раз она просила Мастера By обучить ее практикам «Железной рубашки» и искусству боя, но Мастер только улыбался в ответ.
Однажды он сказал ей, что пришло время, и он обучит ее искусству боя, но такому, что не будет ей равных во всей Поднебесной.
Силен огонь. Все может сгореть в пламени. Но сильнее огня Вода, которая потушит любой огонь. Красный цвет — цвет огня. Черный[20] цвет — цвет воды.
Поэтому ученики должны сначала укротить огонь, а потом только приручить воду.[21] Мужчина силен — его стихия огонь, но лишь покорив воду, он становится Мастером. Когда же женщина начинает практиковать, то ее стихия — вода, которая подавляет огонь. Поэтому сила женщины может быть больше мужской, но только если она овладеет огнем.
На следующий день Фэн ждала Мастера By на площадке для занятий, предвкушая, наконец, что он принесет ей меч с алыми кистями, или копье, или цепь. Но Мастер, выйдя из своей кельи, сел на траву и достал из рукава нефритовое яйцо.
— Ты уже знаешь тайци-цигун, ты уже овладела дантянь-цигун и ты уже умеешь танцевать священные сакральные танцы. Теперь я хочу рассказать тебе то, о чем не знают даже многие просвещенные мужи и старые монахи. Я расскажу тебе об источнике силы. Ты можешь прикладывать сколько угодно чашку к своим губам, но если она будет пуста, то ты не утолишь жажду. Ты можешь сколько угодно делать упражнения тайци, но если в тебе не будет энергии ци, то все они будут бесполезны. Но и сама ци также имеет свой источник. И этот источник находится внутри тебя, я научу тебя, как открывать его.
С этого дня сила ее стала крепнуть, а красота расцветать. Ее огонь укрепился настолько, что поднимал ее над землей, и она могла стоять на куриных яйцах, как на твердых камнях. Она научилась в прыжке рубить мечом по три-четыре толстых ветки за один взмах. Она прочитала о науке, которую преподали три Девы Великому Хуанди. Она научилась использовать и делать разные вещички для постельных утех.
Осталась только одна наука — быть женщиной. Рисовать на рисовой бумаге куда проще, чем на собственном лице. Тяжело заниматься тайци, когда тело стянуто шелковыми шнурами. Но и это искусство освоила Фэн.
Однажды после вечернего чая Мастер By обратился к Фэн со словами:
— Я думаю, настало время сдать экзамен. Помни: у тебя есть только две оценки — жизнь и смерть. Готова ли ты к такому экзамену? Или ты хочешь просто уехать подальше от этих мест и жить обычной человеческой жизнью? Выбирай, пока у тебя еще есть возможность…
Долго сидела Фэн, закрыв глаза. Солнце уже скрылось вдалеке за кромкой лесных вершин. Но она так и не дала ответа.
Только утром, когда в утренней дымке виновато показался отблеск солнечного ушка, Фэн подняла голову и сделала свой выбор.
— Хорошо, — ответил Мастер By. — Я пойду в столицу и узнаю, что там сейчас происходит.
А в столице жизнь шла своим чередом. Мастер By видел, как в домах господ слуги поливали из леек цветы. Князья и аристократы отсиживались в дневную жару в тенистых беседках, у воды, на прохладных циновках с узорами волн. От знойного воздуха их защищали шторы из раковых усов,[22] на которых были развешаны мешочки с ароматным розмарином, а ветряные колеса со всех сторон посылали прохладу. В павильонах в одних медных чашах охлаждались дыни и груши, корни белоснежного лотоса, сливы, в других — оливы, плоды земляничного дерева, в третьих — водные деликатесы.
Мастер By подошел к дому придворного сановника. Это был дворец среди прудов. На возвышении за домом вились ручейки, стекая в водоем. На открытых местах стояли беседки, продуваемые ветром. У нефритовых перил распускались заморские цветы и зрели диковинные плоды. В хрустальных чашах красовались груды агатов и кораллов.
Во флигеле, обвитом диким виноградом, на хрустальном столе стояли беличьи кисти слоновой кости в хрустальной же подставке для кистей; тушь Цанцзе[23] в тушечнице из Дуаньси,[24] а рисовая бумага томилась под гнетом из белой яшмы.
На перламутровой кровати с коралловым изголовьем среди подушек, расшитых утками-неразлучницами, прятался от зноя господин Цяо. В его обязанности при дворе входило наблюдение за императорскими наложницами. При виде монаха он оживился и прямо по-домашнему, в халате нараспашку, с распущенными волосами, вышел на крытую террасу и приказал слугам привести монаха к себе во флигель и подать чай.
Господин Цяо был рад нежданному гостю. До самого рассвета он слагал Оды о прелестях нефритового павильона и о восхождениях на вершину Ян,[25] а теперь пришел вдруг достойный слушатель, которому можно нараспев прочитать стихи.
Пришли служанки, принесли воды, помогли умыться и привели в порядок волосы господина Цяо, подколов их золотыми шпильками к тонкому нефритовому обручу. Красавицы, нежнее цветов персика, принесли фрукты, охлажденные в родниковой воде, и чайные приборы. Другие красавицы встали по бокам с опахалами; их прозрачно-белые кисейные кофты, расшитые фениксами среди цветов, при каждом взмахе волновали взор, обтягивая упругие груди с темными клювами сосков в золотисто-коричневых ореолах.
Господин Цяо велел слугам позвать его молодую жену, чтобы она почитала его новые стихи. Глаза у него озарились радостью ожидания самой сладкой ягоды в его саду, а пока она собиралась, он сетовал на хлопотность своей работы.
— Любимая наложница императора скупа на деньги: просит служанку найти и дешево, и чтобы все умела, и чтобы не избалована была, и чтобы девственница, да не красавица — да где же такую найдешь?! Они же все, как цветы райские! Ну, разве это не прелесть? — болтал, не умолкая, господин Цяо, показывая на вошедшую госпожу. Госпожа была совсем еще молода и непрестанно краснела и дрожала, когда читала стихи о знатных пирах в нефритовом павильоне.
Пока у черепахи чудной
Сладчайший сок не источится,
Не смеет даже на минуту
Мой меч отсюда отлучиться…
Мастер By был уже дома, в своей келье, а сладкий стон флейты все еще слышался из флигеля, обвитого диким виноградом.
На следующий день хозяйка бакалейной лавки привела в дом господина Цяо служанку. Сторговались за один лян.[26] Девушка была грубовата, с большими ногами в страшных туфлях, но с работой по дому справлялась хорошо. Большие ноги угнетали изысканный вкус господина Цяо, и он быстро вспомнил о просьбе любимой императорской наложницы подобрать ей служанку. За два ляна они сторговались.
Так Фэн попала в служанки к любимой наложнице императора.
Император, придя на ночь к своей любимой наложнице, заметил девушку, подающую чай. Девушка была некрасива и одета просто, но сердце императора дрогнуло, как будто он упал в ледяную реку.
Что это у тебя, служанка новая?
Да, на рынке, за два ляна всего эту дурнушку купила, лапы — лягушачьи.
А ноги у Фэн и правда были большие для аристократки: в горах она не носила тесной обуви, так как Мастер By говорил, что это вредит течению энергии ци.
На следующий день, в нарушение этикета и своего обычая, император вновь пришел к этой же наложнице и заставил Фэн стоять и смотреть, как они занимаются любовью.
И третью ночь подряд пришел он опять к ней и заставил Фэн вновь всю ночь прислуживать, поправлять постель, подавать вино, закуски.
А на четвертый день он велел Фэн прийти к нему в сад и среди белого дня в беседке приказал ей раздеться и пить с ним чай.
После этого он приказал ей переселиться в отдельную комнату, а наложнице своей подарил другую служанку.
Фэн поселили в большую, светлую комнату в одиноко стоящем флигеле. Ей принесли шелка, атласа, тафты и пригласили владелицу модного салона тетушку Сюйе, чтобы она занялась новенькой.
Тетушка Сюйе, знаток модного и портняжного дела, сняла мерку и сделала эскизы нарядов.
Император торопил. Фэн с легкостью подчинялась тетушке Сюйе. И однажды, когда все приготовления были закончены, волосы уложены, наряды подогнаны, а лицо напудрено, тетушка Сюйе с чувством гордости решила глянуть на свою работу. Отойдя на несколько метров, она сама остолбенела от той красоты, что была перед ней. А когда Фэн повернула голову, на которой среди черных волос было больше двадцати лянов золотых изысканнейших украшений, и глянула на тетушку Сюйе, у той случился удар.
Ужас исказил тетушкино лицо, ей привиделся дух покойной императрицы Мэй, ведь это она, тетушка Сюйе, убирала цветами красное платье[27] для покойной императрицы. Тот же взгляд и тот же поворот головы.
Тетушка Сюйе умерла, не приходя в сознание, в покоях прислуги. Но это не остановило императора. Еще не истекло время этой же стражи, а он уже стоял у входа во флигель, куда поселили Фэн.
Нельзя сказать, чтобы это была любовь или что не было вокруг других красавиц, но только при мысли о Фэн у него начинали трястись руки и горело все нутро, а нефритовый меч поднимался сам по себе. Он не мог ждать. Еще не остыло тело тетушки Сюйе, а он уже рванул тяжелую дверь флигеля, отчего она отлетела, словно легкий лист бумаги. И, как писал поэт:
Вздыбились бурные волны на пруду
среди цветов.
Полог бирюзовый взметнуло ввысь,
Где темнеют осенние тучи…
Жизнь империи замерла от новой луны до самого полнолуния. Но и после этого вышел император всего на несколько часов, чтобы распорядиться о переселении госпожи Фэн в императорские покои и назначить день свадьбы. И вновь, как писал поэт:
Красавец, любовью томимый,
в бой вступить готов.
В волнении страстном горит
Нетерпеньем удаль свою показать.
Вот, трепеща, вздымается упругое копье.
Вот, колыхаясь, играет меч стальной,
И, не щадя себя, врезается во вражий стан
Так в игре дождя и тучки трофеи пожинает.
Там-там! Копье с мечом скрестилось.
Слышится то треск, то лязг.
Сцепились, спутались — и не разнять.
Вверх, вниз — бурлит обратное теченье.
Грохочет и шумит стремительный поток,
Катится, смывает — не устоять на месте…
Несет, сбивает — сдержаться не хватает сил.
И вновь от полнолуния до новой луны замерла жизнь империи.
С тех пор император был неразлучен с госпожой Фэн как две уточки-мандариночки. Ни одно дело не предпринимал, не услышав ее совета. Всех других жен забросил. И все шло своим чередом, пока у Фэн не обозначился круглый животик. Пришел к ней император в покои, а она говорит:
— Не можем мы сегодня быть вместе, наследнику навредим. Хочешь если, посиди рядом.
Сел император к ней на кровать, а она продолжает:
— Хочу, чтобы наш наследник был наследником Поднебесной, а я — первой госпожой.
— Да разве могут быть в этом у кого-нибудь сомнения!? — воскликнул в сердцах император — князь Ван Чжоу.
— Хочу, чтобы ты завтра этот указ мне в письменном виде принес и объявил всем об этом.
— Так тому и быть, — ответил император.
Заснули они вместе, точно голуби. А назавтра император исполнил желание госпожи Фэн — императрицы Фэн. И все опять пошло своим чередом.
Но вот однажды проходил мимо некий бессмертный, да и вздумал император его пригласить, судьбу предсказать. Дело было вечером, разгулялись, хотя уж и спать было пора, но заходит бессмертный в покои и кланяется «императору Великому Чжоу» и «императрице Великой Мэй». Потемнело лицо Фэн (ведь он назвал ее именем матери), но виду не показала, а сказала старику.
— О, многоуважаемый старец, вы устали с дороги, пройдите в Западный Флигель, вас проводят и покормят, а завтра мы рады будем вас выслушать.
Другие и внимания не обратили: «Фэн», «Мэй» — старый человек, говорит нечетко, слова шамкает, мало ли, что, видимо, выговорить не может. Старец и сам понял свою ошибку, молча удалился во Флигель.
А пирушка продолжалась. Все согласились выслушать старца утром, да и забыли о нем. Но только Фэн поняла, что время — пришло. Ночью, когда, как писал поэт:
От боя к бою мужество растет,
Все громче клич боевой,
Все выше воинский дух;
Рыбак против теченья челном правит,
Качая яшмовыми веслами без передышки;
Лодочник другой лотос золотой рулем сломал…
Так почти это и было. Захватила Фэн нефритовый стержень в жаркие объятия своей нефритовой палаты и сломала его. Сок вытек из императора вместе с жизнью. Глаза его широко раскрылись от боли и удивления, да только в последний раз. С улыбкой сладострастного наслаждения лежал император, душа которого навсегда покинула этот мир.
Но не было в сердце Фэн ни злости, ни обиды, ни радости — только пустота. Слезы стекали по ее щекам. Теперь она — первая госпожа, Императрица своего государства. Радуйтесь, родители, радуйтесь, братья и сестры! Но была только грусть в ее опущенных глазах. А когда во чреве своем она услышала зов новой жизни, она позвала лекаря и родила Наследника. Ведь как бы ненавистен ей ни был обидчик, а ведь и воин он был неплохой, и государством управлял складно, да и дел хороших тоже немало сделал.
ЛЕКЦИЯ ТРЕТЬЯ
ИНЬ, НАБИРАЮЩАЯ СИЛУ (ОКЕАН ИНЬ)
Осуществление недеяния всегда приносит спокойствие.
Утро, как и полагается, прошло в медитации молчания. Но как только сестра Фу объявила о начале занятий, на нее посыпался град вопросов.
Как Фэн смогла сломать нефритовый стер-жень?
Что такое сакральные танцы?
Чему Мастер By научил Фэн, чтобы импера-тор потянулся к ней?
Что делала Фэн, чтобы не отпустить импе-ратора от себя?
Как открыть в себе источник силы?
Сестра Фу подняла правую руку, как будто собиралась молиться, но повернула ее ладонью к девочкам, и в классе мгновенно вновь воцарилась тишина.
— Я очень рада, что вы задали мне эти вопросы. Ведь именно этому я и хочу вас научить. И когда я уйду в горы, вы все будете знать ответы на эти вопросы. Но тогда у вас возникнут новые вопросы. Ведь нет предела совершенству, и, следовательно, — она улыбнулась, — вы уже совершенны. Именно так сказал Будда Шакьямуни: «Каждый человек совершенен прямо сейчас, такой, какой он есть». Но за каждым ответом на вопрос возникает сто новых вопросов, и этот процесс бесконечен. Но именно эта бесконечность и озаряет жизнь бессмертных…
Да, и вот когда я уйду в горы, вот тогда вы уже сами будете искать ответы на свои вопросы. Потому что все ответы находятся внутри вас. Надо толь ко научиться «извлекать оттуда решения». А теперь надо немного размяться.
Сели на пятки и представили, что вы кошки и перед вами высокий забор, а за забором что-то шуршит, и вам нужно подлезть под забор посмотреть, что там такое.
Все проползли, посмотрели! Ах, нет ничего интересного, это просто ветер качает ветки кус-тов! И — вернулись назад. И еще раз… молодцы!
Девочки проделали это упражнение, старательно выгибая спинки, по шесть раз в каждом из восьми направлений.
— А теперь легли на бочок, обняли колени и отдохнули. Представили, что вы — маленький камешек в горной речке, который обтекает вода со всех сторон. Перевернулись на другой бочок! А теперь легли на спинки и потрясли ручками и ножками. Замечательно! Встаем!!! Ах, какие вы грязнули, все в траве!!! Ну-ка, начинаем отряхивать траву!
Сестра Фу начала кулачками постукивать себя по ходу каналов, начиная от левого плеча по внешней стороне вниз, а по внутренней вверх до подмышечной впадины. Затем правую руку, повторяя каждый замкнутый круг по шесть раз. Ноги также она проходила по передней поверхности вниз, а по задней — вверх, по шесть раз, постукивая левой рукой по левой ноге, правой рукой по правой ноге. По боковым поверхностям она простукивала вниз, а по внутренним — вверх. Отдельно она простучала всю грудину, особенно над вилочковой железой, поочередно правой и левой рукой; грудные мышцы над молочными железами, ребра под молочными железами и живот по ходу толстого кишечника (это соответствует мужской спирали, но это не собирание энергии, а всего лишь ее возбуждение, поэтому в данном упражнении и для мужчин и для женщин направление будет одинаково). Дальше она простучала крестец и почки, а после этого, расслабив тело и руки, словно плети, она стала вращать тело вокруг оси то вправо, то влево так, что при повороте до конца вправо правая рука ударяла по точке Минь-мэнь, а левая по точке Ци-хай, на животе, около Дантяня.
— А теперь представьте себе, что вы едете в повозке, которая быстро катится по булыжной мостовой. Ваши руки трясутся, голова трясется, груди прыгают как белки. А булыжники стали совсем маленькими… А теперь большими… Телега едет все быстрее, быстрее, быстрее… Мелкие булыжники… Большие булыжники… Быстрее… Еще быстрее… — и — телега сломалась, вы упали и лежите неподвижно. Глаза закрыты. Вы ощущаете, как энергия тряски путешествует по вашему телу, по рукам и ногам, превращаясь в волны тепла и покоя. Ваше тело — как море после шторма. Набегает волна — вдох. Уходит волна, медленно отползая назад, — выдох.
И другая волна набегает — вдох, и опять, обессиленная, отползает назад, теряя всю свою силу в песке, — выдох. И нет пауз в этом круговороте дыхания моря. Вдох сменяет выдох, а выдох сме-няется вдохом. Как мандала инь-ян — в своем вечном движении. Вдох — активный — ян — раз, выдох — пассивный, расслабленный — инь — два, три. Напрягаем мышцы, вдох — раз, расслабляем мышцы и выдыхаем — два, три.
Представляем море, ночь, ясное небо — полная луна, и только серебристая лунная дорожка, зовущая нас на свидание с богиней Си Ван My.
На берег набегает серебристая волна — вдох, и отползает, угасает, распадаясь на тысячи мелких алмазов, — выдох. Тишина вокруг. Только тихое шуршание воды. Вдох — и выдох. Вдох — и выдох…
Следим за путешествием и превращением энергии внутри нашего тела. Теплое переходит в холодное, холодное — в теплое. Острое — переходит в тупое, тупое расплавляется. Четкое — теряет границы. Вдох — выдох… Вдох — выдох… Мы радуемся каждой трансформации, ибо трансформация — это движение, а движение — это жизнь.
Вдох — выдох… Вдох — выдох, которые создают ритм движения, дают импульс трансформации, составляют сущность жизни, ибо жизнь есть душа, которую вдохнули в тело. И все в теле подчинено этому ритму. Вдох — выдох… Вдох — выдох… И все нагромождение эмоций размывается этими волнами: вдох — выдох, вдох — выдох… Только тихая радость и восторг, только нежность и доброта, только уверенность и сосредоточенность. Музыка жизни: вдох — выдох, вдох — выдох. Океан внутри вашего тела успокаивается в лунном сиянии и поет свою вечную песню, перебирая песчинки времени.
Вдох — выдох… Вдох — выдох… Тишина… Только шум прибоя… Нам так хорошо здесь, на берегу, под луной, в покое! Мы знаем, что каждое наше желание исполнится само по себе, стоит нам только пожелать… пожелать из самой глубины океана… Наше тело ласкает приятная прохладная вода, пурпурный Дворец в груди наполнен радостью, а молочные железы — сладкие персики — любовью, питающей и вскармливающей все живое. Живот — мягкий, расслабленный, и с каждым вдохом Дворец нефритовых ягод наполняется прохладной живительной энергией. Вдох — выдох… Вдох — выдох…
А теперь положили руки на живот. Правая рука — внизу, левая — вверху, и медленно вращаем энергию вокруг Дантяна тридцать шесть раз против часовой стрелки и двадцать четыре раза по часовой стрелке.
Тот, кто закончил вращение, продолжает лежать, руки на животе. Ощущаем энергию внутри живота и в Дантяне. Какая она? Теплая или прохладная. Плотная или рассеянная, светлая или темная, струящаяся внутрь или наружу.
Может быть, кто-то услышал, как кровь пульсирует в теле, как она образует энергетический вихрь вокруг суставов. Может быть, кто-то почувствовал течение энергии в своих каналах — теперь он будет безошибочно находить их у себя. Отмечайте и запоминайте все ощущения. Возможно, потом они окажутся очень полезными для вас, ведь каждый опыт бесценен. Возможно, сегодня вы были в таких состояниях, повторить которые вы уже никогда не сможете, или вы почувствовали те точки, которые описаны только в древних секретных фолиантах… Будьте внимательны к себе—и вы будете вознаграждены, ибо ваше тело — это ваш инструмент познания, и он дан вам, именно вам, чтобы вы открыли в себе Дао.
А теперь можете открыть глаза. Но не двигайтесь, насладитесь неподвижностью. Почувствуйте себя в этом мире неподвижными. Наслаждайтесь этой неподвижностью до тех пор, пока вы не поймаете волну, импульс энергии, который сам по себе возникнет из глубины вашего тела и заставит вас сладко потянуться так, как вы это делали в детстве, когда тело было одним тотальным «Я». Почувствуйте эту легкую силу и напряжение жизни в каждой мышце и в каждой самой маленькой частичке вашей мышцы.
Кто-то сейчас вскочит и побежит на улицу, а кто-то обмякнет, как тряпка, и будет валяться в удобной для него позе… Делайте то, что делается само собой, без усилий. Но как только вы будете готовы, возьмите листок бумаги, кисточку и запи-шите все то, что происходило с вами, нарисуйте то, что бы вы хотели нарисовать, или то, что вы видели там, в своем путешествии среди душ По[28] и Хунь.[29] И пока вы не отдадите мне эти листки, вы не должны разговаривать и покидать класс.
Девочки медленно возвращались в здесь и сейчас. Кто-то действительно вышел погулять в садик, кто-то сладко потягивался на прохладных циновках, кто-то лежал неподвижно. Все пребывали в своих состояниях после свидания со своим внутренним «Я».
В общем, это занятие на меня произвело большое впечатление. Я была потрясена, как можно в одном маленьком занятии поместить сложнейшие этапы работы с женскими энергоструктурами, на постижение которых у многих уходили годы и десятилетия. Я сейчас попытаюсь вам объяснить то, в чем состоял смысл этого занятия.
Для женщины в процессе подготовки к алхимической работе важно осознавать, что ее энергетическая структура имеет горизонтальную ориентацию. В том числе и органы женщины имеют энергоструктуру, выстроенную по горизонтальному принципу. Для осознания значения горизонтальных энергий женщине следует отслеживать свои внешние и внутренние ощущения и научиться управлять ими, чтобы использовать в практиках свой потенциал, в основе которого лежит качество Покоя. Как правило, еще в детстве женщины теряют свою связь с горизонталью и, следуя мужскому вертикальному принципу, а особенно используя его в техниках и практиках, угнетают свою лимфатическую систему.
Это угнетение начинает сказываться на одной из самых важных для женщин желез, тимусе, который до 21 года активно участвует в процессе роста, но потом начинает угнетаться в вертикальном положении. Оживление тимуса после 21 года возможно у женщин только в положении лежа, но не во сне, а во время осознанных движений и концентрации при выполнении практик. Другими словами, чтобы ваша лимфатическая система начала чиститься, а тимус восстанавливаться, желательно заниматься горизонтальными практиками не менее двадцати минут в день. Это не только поможет восстановить угнетенные функции желез, но и притормозит процесс слишком активного старения, который обусловлен следованием мужскому образу жизни.
Когда я говорю о горизонтальных практиках, то это вовсе не означает просто находиться в по ложении лежа, ведь если просто бесконтрольно лежать и не контролировать свое состояние, то вас просто «размажет» ваша собственная энергия.
Особенно важно женщине работать с сухожилиями, потому что вся грубая и жесткая энергия у женщин скапливается в сухожилиях и тем более, чем более угнетен тимус.
Самое важное для занятий практикой — «находить движение в покое, искать покой в движении». Движения должны быть мягкими и непрерывными, постепенно входить в чувствительную область. Когда ищешь движение в покое, лучше всего мирно сиять (выполнять медитацию внутренней улыбки), потому что в состоянии покоя легко незаметно уснуть. Когда ищешь покой в движении, лучше всего сконцентрировать свою Шен,[30] потому что движение легко поддается распространению.
Ведь даже секрет основы всех практик, то есть секрет мирного сияния, — «это секрет возвращения Огня. Секрет концентрации — это секрет добавления Воды. Если Огонь не возвращать, он улетит. Если не добавлять Воду, можно засохнуть». Вода — это горизонтальная структура. Огонь — это вертикальная структура.
Самая важная вещь, которую необходимо освоить, — это умение находить движение, когда вы неподвижны. То есть в процессе дыхания, когда тело и ум спокойны, необходимо следить за движением «ци» в своем теле. В таком состоянии покоя легко плавно направлять свою «ци». С другой стороны, во время физически активной части занятия необходимо следить, чтобы ум не был возбужден или взволнован. Когда во время тренировки движения мягкие и непрерывные, то постепенно начинаешь ощущать, что происходит внутри вашего тела.
Во время такой дыхательной практики, благодаря тишине и покою, легко уснуть незаметно для себя, но, если вы поднимаете в это время свою Шен, выполняя медитацию внутренней улыбки или отслеживая изменения в своем теле, вы сможете очистить свой ум и сохранить состояние бодрствования.
Когда вы выполняете движения, очень трудно удержать свой ум от рассеяния. Но если сконцентрировать Шен и держать его на месте, то можно оставаться спокойным и сдерживать свое тело от перевозбуждения. Если же вы уснете во время горизонтальной медитации, то пользы не будет так же, как и если вы не сможете сконцентрироваться (добавлять Воду) во время физических упражнений, ваше физическое тело будет разрушаться и ослабевать.
Конечно же, я — практик, я не хочу перегружать вас теорией. Но без знания элементарной теории невозможно заниматься практикой. Так же, впрочем, как без знания практики Да Мо[31] никогда не смог бы написать «Ицзинь-цзин».[32]
Как писал Лу Ю[33] о философии Да Mo:
Все бунтуют — я неподвижен;
Охваченные страстями — я неподвижен;
Слушая мудрых, — я неподвижен;
Я иду только своим собственным путем…
В общем, «лунное дыхание» — это великолепная практика, которой обучает Сестра Фу. Внутри каждого из нас есть море страстей, неуспокоенных энергии, на которые наше тело расходует много жизненных сил. Флуктуации этих морей порождают болезни внутренние, происходящие без видимой причины. Если успокоить эти флуктуации и подчинить эти моря периодическим ритмическим колебаниям, каковыми по сути и являются наши правильно выполняемые вдохи и выдохи, то вероятность этих заболеваний будет почти равна нулю.
В этом и есть глубинная проработка Инь, создание потенциала действия, внутренней силы, проработка канала зачатия, и, в конечном счете, это есть условия для взращивания зародыша Ян. Эта практика помогает также избавиться и от уже существующих в теле болезней. Освобождая внутренние силы нашего организма от необходимости удерживать патологические блоки, стирая так называемую «стрессовую память», она удаляет информационные очаги поддержки патологических состояний. Энергия нашего тела, которая раньше тратилась на поддержание патологических состояний, теперь успокаивается и направляется на исцеление внутренних органов.
Представьте себе крестьянина, во время бури держащего двери своей хижины, — вся его энергия уходит на борьбу со стихией. А теперь, когда ураган утих, этот же крестьянин может ремонтировать свою хижину и делать еще тысячу разных дел. Так же и наша внутренняя энергия, после того как мы успокоим море наших, даже неосознаваемых нами же страстей, готова помочь нам в излечении нашего тела.
Кроме того, тотальное внимание и полная концентрация на отдельном участке помогают сконцентрировать поток энергии в нужном месте в кратчайшее время, и, постоянно отслеживая все изменения в данном ощущении в данном месте нашего тела, мы контролируем процесс исцеления. И это же тотальное внимание помогает нам во время созданного с помощью нашего особого паттерна дыхания штиля найти те проблемные участки и зоны по нашим тончайшим ощущениям, которые требуют нашего безотлагательного внимания.
Внутри нашего тела сокрыто немыслимое количество энергии. Нам даны все возможности управлять этой энергией на всех уровнях. Но люди забыли эти свои способности, они стали слабее даже диких животных, хотя и созданы для того, чтобы управлять ими, и даже самые простые практики по управлению океаном энергии внутри нас дают потрясающие результаты.
«Лунное дыхание» — это не только метод самоисцеления, когда наш мозг сканирует все уголки нашего тела и выявляет разные неисправности и неполадки, отправляя сигнал на исцеление. Это также прекрасный метод самоисследования. Ведь если вы знаете свои проблемы, то вы можете связать их проявление с теми зонами и точками, которые дают наиболее сильный сигнал в мозг. Сочетая «лунное дыхание» и анализ своих проблем и ощущений, вы можете согласовать их со схемами акупунктуры, чтобы правильно определять расположение точек на теле и их правильные комбинации при лечении различных заболеваний.
Изменяя время суток, в которое вы выполняете это упражнение, вы можете скорректировать свои знания о нахождении каналов и точек воздействия на своем теле, чтобы быстро и безупречно находить их также и у других людей.
Кроме того, выполнение этой практики значительно улучшает наши способности запоминать информацию. Ведь даже маленький камешек, брошенный в абсолютно спокойную гладь воды, произведет на поверхности воды видимый след. Но даже обломок горы, упавшей в бушующее море, не изменит общей картины шторма. Так и наш мозг, находящийся в глубоком покое после этой практики, становится способным к восприятию и запоминанию информации. Ведь мозг — это море бушующих электрических полей, идущих от разных источников в веществе мозга и, как только убираются лишние шумы, он приобретает фантастические возможности.
И, конечно же, важно отметить, что эта практика развивает истинную женскую способность — интуицию. Женский мозг — это компьютер, который обрабатывает большие массивы информации параллельно, в отличие от мужского мозга, который может работать одновременно только с одним массивом информации.
Так устроила природа. Мужчина — это охотник, он должен абстрагироваться от других источников информации и следить только за дичью, не принимая во внимание другие объекты. Он должен абстрагироваться не только от всех других источников информации, но и от их обработки. Это дает ему возможность концентрироваться на нужных направлениях и двигаться вперед, за грань известной ему реальности. Это и есть проявление его Янского огненного вертикального принципа. В женском мозгу преобладают другие процессы. Она живет не будущим — дичью, которая еще не поймана, а настоящим — тем, что ее окружает в данный момент.
Для поддержания своей безопасности она должна следить за движением деревьев вокруг, различать движения листьев, их оттенки, следить за небом, за погодой, различать тысячи нюансов общения. И все эти массивы информации должны обрабатываться в ее мозгу одновременно. Для того, чтобы облегчить женщине работу по выработке решений, природа подарила ей интуицию. Женщина не всегда может объяснить, почему она совершает те или иные действия, потому что это просто нереально сделать. Пускай у вас есть десять многомерных матриц и вам надо найти коэффициенты корреляции между элементами матриц, тогда у вас только одних коэффициентов корреляции будет больше ста групп. Интуиция — это дар пространственного видения как бы с высоты или со стороны всех этих групп коэффициентов корреляции и самих матриц. Группируя их непонятным нам образом и находя наивысшую их плотность, женский мозг принимает решение, которое просто никак не может вытекать из параметров только одного массива. Эта способность принимать решения на основе анализа многомерных массивов информации и есть женская интуиция. И конечно же, после практики «лунного дыхания», когда мозг успокоен, качество интуиции значительно повышается.
Во время активного отслеживания своей внутренней реальности при выполнении этой практики можно увидеть образы, запомнить их, нарисовать после завершения практики и попытаться разгадать их значение. Это не только развивает память, но помогает изучить энергетические структуры нашего тела. Важным компонентом практики является правильное ритмическое дыхание, но не только то, которое вначале задает Сестра Фу. Потом, когда она умолкает и слышно только пение птиц, каждая девочка может уловить свой собственный ритм дыхания, свой собственный жизненный ритм. Знание своих собственных ритмов является основополагающим для всех дальнейших практик. А это возможно только при соответствующей упорной работе.
Эта практика развивает также умение быть неподвижной, не терять энергию на лишние телодвижения, а использовать для достижения целей свой полный потенциал. И не только свой личный полный потенциал, но также использовать полный потенциал женской матрицы (я — женщина, я — любовница, я — мать) — океана Инь — для исполнения своих желаний. Механизм исполнения желаний через полный потенциал с присоединением к полному потенциалу всеобщей женской энергии очень прост: личный полный потенциал + океан Инь + всеобщее женское начало + конкретное желание.
С точки зрения сегодняшней психологии я бы назвала методику Сестры Фу интенсивными интегративными психотехнологиями в области освоения даосских практик. Так же, как НЛП (нейролингвистическое программирование) можно назвать математическим анализом шаманизма. Из сути вещей и их взаимоотношений был вычленен математический анализ — абстрактные формулы реальных взаимодействий и закономерностей.
Ну вот, на сегодня, пожалуй, и все:
Я сказала слишком много,
Я дошла до того предела, за который
переходить нежелательно.
Имеющий уши да услышит,
Имеющий глаза да увидит,
Имеющий сердце да почувствует.
Имеющий разум — поймет и будет двигаться
дальше по пути Дао.
Ведь в Дао сказано: «Говорящий не знает, Знающий не говорит».
Густая синева неба начала разбавляться приходящим утром, а значит, и Инь стала меняться на Ян. Мое время закончилось, я иду спать. Ведь днем я буду уже в иной трансформации свершать свой путь в янских энергиях.
ЛЕКЦИЯ ЧЕТВЕРТАЯ
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 31; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!