О роли образования в супружеской жизни 2 страница
Да сделается вашим кумиром Бруссе[209]. Стоит вашей жене почувствовать малейшее недомогание — не упускайте случая, немедленно посылайте за пиявками и ставьте их ей в любом количестве; не бойтесь время от времени поставить дюжину-другую и себе самому, дабы укрепить в глазах жены авторитет прославленного доктора. Супружеский долг предписывает вам неизменно находить жену недостаточно бледной; нелишне будет, если вы сами иной раз доведете ее до прилива крови к голове — это даст вам законные основания призвать в супружескую спальню целую армаду пиявок.
Пить ваша жена должна исключительно воду, легонько подкрашенную бургундским вином, — напиток, приятный на вкус, но совершенно не возбуждающий; все прочее исключается.
Но не вздумайте поить ее водой без примесей — этим вы все погубите!
«Бурная стихия! Стоит тебе подступить к шлюзам мозга, и они тотчас уступают твоей мощи! Вот приплывает Любознательность, знаками приглашая подруг следовать за ней: они ныряют в самую середину потока. На берегу в задумчивости прохаживается Фантазия. Она провожает поток глазами и превращает соломинки и тростинки в фок-мачты и бушприты. Не успеет это превращение совершиться, как Похоть, придерживая одной рукой задранное до колен платье, другой ловит проплывающие мимо корабли. О люди, пьющие только воду, не с помощью ли этой колдовской жидкости вы столько раз перекраивали мир по собственной прихоти? Не с его ли помощью попирали ногами бессильных, плевали им в лицо, а иной раз даже изменяли облик природы?»[210]
|
|
|
Если, пребывая в бездеятельности и строго придерживаясь предписанной нами диеты, супруга ваша по-прежнему будет внушать вам подозрения, обратитесь, не мешкая, к другой системе, с которой мы вас сейчас познакомим.
Человек обладает определенным запасом энергии. Энергия данного мужчины или данной женщины относится к энергии другого мужчины или другой женщины как десять к тридцати или один к пяти, причем у каждого есть свой крайний уровень, выше которого ему не подняться. Энергия, или воля, которой наделен каждый из нас, подобна звуку: она то ослабевает, то усиливается в пределах доступных нам октав. В чем бы эта энергия ни выражалась — в желаниях или в страстях, в потугах ума или в мускульных усилиях, — природа ее остается неизменной, меняются лишь точки ее приложения. Боксер вкладывает ее в удар кулака, булочник — в приготовление опары, поэт — во вдохновение (сочинительство требует едва ли не больше энергии, чем любая другая деятельность), танцор — в движения ног; одним словом, каждый распоряжается своей энергией как ему вздумается, и пусть нынче же вечером Минотавр преспокойно расположится в моей постели, если вы, подобно мне, не знаете, где и когда мы тратим эту энергию особенно щедро. Мужчины, как правило, расходуют энергию и волю, отпущенные им природой, занимаясь полезными трудами либо предаваясь гибельным страстям, но порядочные женщины решительно не знают, что делать с этим даром природы; отсюда — смятение и капризы. Если диетический режим не истребил в вашей жене излишки энергии, приищите ей дело как можно более кропотливое. Изобретите такое занятие, которое позволило бы ей каждодневно растрачивать смущающий вас избыток сил. Вовсе не обязательно ставить жену к фабричному станку; существуют тысячи других способов раз и навсегда заполнить ее досуг.
|
|
|
Оставляя на ваше усмотрение выбор средств, меняющийся в зависимости от обстоятельств, рекомендую вам танцы как одну из притягательных бездн, погубивших не одну любовную интригу. Наш современник посвятил этому предмету такую выразительную страницу, что мы не можем удержаться от соблазна привести ее здесь с начала до конца.
«Несчастная жертва, пожираемая множеством восхищенных глаз, дорого платит за свои победы. Какой плод могут принести усилия, так мало соответствующие возможностям слабого пола? Мускулы, пребывающие в постоянном напряжении, истощаются без меры. Животные дýхи, призванные питать пламя страстей и работу мозга, отвращаются от истинного своего предназначения. Отсутствие желаний, тяга к покою, пристрастие к обильной пище — все в танцовщице выдает существо обездоленное, мечтающее не столько о наслаждении, сколько об отдыхе. Недаром один завсегдатай кулис как-то сказал мне: «Кто живет с танцовщицами, тот живет на одной баранине: они так выматываются, что не могут обойтись без этой сытной пищи». Итак, поверьте, любовь к танцовщице обманчива: за знойной внешностью избранницы с досадой обнаруживаешь холод, скупость и совершенную бесчувственность. Калабрийские врачи рекомендуют танцы в качестве лекарства против истерических припадков, которым подвержены местные уроженки, а арабы прибегают к сходным средствам для обуздания породистых кобылиц, бесплодных из-за чрезмерной похотливости. «Глуп, как танцор», — приговор, под которым подпишутся все знатоки театра. Наконец, лучшие умы Европы сходятся на том, что всякий танец производит действие отменно охлаждающее.
|
|
|
Дабы наши утверждения не показались голословными, прибавим еще несколько доказательств. Жизнь пастушеская породила распутство. Нравы ткачих вызывали у греков громкое осуждение. Похотливость хромых женщин засвидетельствована итальянской пословицей. Испанцы, отличающиеся африканской пылкостью, запечатлели свою мудрость в поговорке, гласящей: Muger y gallina pierna quebrantada — не забудь сломать ногу женщине и курице. Восток, где наука сладострастия получила беспримерное развитие, породила калифа Хакима[211], основателя секты друзов, который под страхом смерти запретил своим подданным изготовлять какую бы то ни было женскую обувь. Итак, во всем мире сердечные бури разражаются лишь тогда, когда пребывают в покое ноги!»
|
|
|
Какая хитроумная метода: позволить женщине танцевать с утра до ночи, а кормить ее при этом исключительно белым мясом!.. Не подумайте, что эти умозаключения, столь же истинные, сколь и остроумные, противоречат системе, описанной выше; в обоих случаях вы достигаете одной цели: жена ваша приходит в состояние расслабленности, а это состояние — залог вашего спокойствия. Первая система отворяет врагу ворота и указывает ему путь к отступлению; вторая его убивает.
Люди робкие и ограниченные, чего доброго, увидят в наших гигиенических мерах оскорбление нравственности и чувствительности.
Разве у женщины нет души? — скажут они. — Разве она не одарена теми же чувствами, что и мы? По какому праву вы презираете ее страдания, мысли, нужды, по какому праву обращаетесь с ней, как с подлым металлом, из которого рабочий может изготовить подсвечник, а может — и гасильник для свечей? Неужели только потому, что эти бедные создания слабы и несчастны от природы, грубый деспот получает право приносить их в жертву своим более или менее разумным теориям? А если ваша расслабляющая или возбуждающая система, которая треплет, истязает, мучит женские нервы, станет причиной страшных недугов, а если вы сведете возлюбленную супругу в могилу, и проч., и проч.?
Вот наш ответ:
Приходилось ли вам подсчитывать, сколько раз Пьеро и Арлекин меняют форму своей белой шляпы? Они так ловко мнут ее и выворачивают наизнанку, что она превращается в волчок, кораблик, стакан, полумесяц, берет, корзинку, рыбу, кнут, кинжал, ребенка, человеческую голову и проч.
Так же самовластно можете вы распоряжаться вашей женой и переделывать ее облик и характер по вашему усмотрению.
Жена — имущество, во владение которым вы вступаете согласно контракту; имущество это — движимое, ибо других бумаг, удостоверяющих право собственности, его владельцу не требуется; наконец, женщина вообще представляет собой не что иное, как приложение к мужчине: так что, как бы вы ни резали и ни кромсали ее, она все равно безраздельно принадлежит вам. Не обращайте ни малейшего внимания на ее роптанья, крики и слезы: природа создала ее нам на потребу, дабы она рожала, горевала и покорялась тяжелой мужской руке.
Не обвиняйте нас в чрезмерной жестокости. В своде законов любой так называемой цивилизованной нации раздел, посвященный женщинам, открывается кровавым эпиграфом: Vae victis! — Горе слабым![212]
Наконец, примите во внимание последний и, пожалуй, решающий довод: если ваша жена, этот слабый и прелестный тростник, не покорится вашей воле, воле супруга, ее ожидает иго куда более страшное — иго прихотливого и самовластного холостяка, так что вместо одного деспота ею будут править двое. Итак, взглянув на вещи здраво, вы согласитесь, что обязаны следовать нашим гигиеническим предписаниям хотя бы из человеколюбия.
Размышление XIII
Личные средства обороны
Пожалуй, в предшествующих Размышлениях мы скорее обрисовали общую стратегию поведения мужа, нежели указали на конкретные способы выставлять силу против силы. Мы описали теорию приготовления лекарственных средств, но не практическое их применение. Меж тем средства эти у вас наверняка имеются. Провидение всемогуще: если оно даровало адриатической каракатице способность выпускать черное облако, скрывающее ее от врага, можете не сомневаться, что оно не оставило совершенно безоружным и мужа. Итак, настал час обнажить ваше оружие.
Вступая в брак, вы должны были потребовать от жены, чтобы она сама вскармливала детей: обременив ее заботами, связанными с вынашиванием ребенка и его кормлением, вы на год-два отдалите опасность. Женщине, производящей на свет младенца и кормящей его грудью, воистину и помыслить некогда о любовнике; вдобавок, накануне родов и сразу после них она дурно выглядит и не может выезжать. Разве даже самая дерзкая из тех изысканных дам, о которых идет речь в нашей книге, рискнет, забывши стыд, показаться в обществе брюхатой и посвятить весь свет в свою страшную, позорную тайну? Где ты, лорд Байрон, не желавший видеть женщину за едой!..
Женщина обретает прежнюю красоту и свободу не прежде, чем через полгода после рождения ребенка.
Если ваша жена не кормила своего первенца, вы, конечно, не преминете внушить ей непреодолимое желание наверстать упущенное. Вы познакомите ее с Жан-Жаковым «Эмилем», вы распалите ее воображение рассказами о материнском долге, вы воззовете к ее нравственному чувству и проч.; говоря короче, вы либо умный человек, либо глупец: в первом случае вы и сами догадаетесь, как поступить, а во втором — быть вам минотавризированным, что бы вы ни делали.
С описанного только что средства удобно начать. Таким образом вы выиграете время, потребное для того, чтобы прибегнуть к средствам другого рода.
С тех пор как Алкивиад[213], желая услужить Периклу, обремененному, к огорчению всех афинян, чем-то вроде нашей испанской войны и Увраровых поставок[214], отрубил своей собаке уши и хвост, всякому министру рано или поздно приходится отрубать какой-нибудь собаке либо уши, либо хвост.
Сходным образом врачи, если у больного начинается сильное воспаление в одном месте, нередко подвергают другое место прижиганиям, насечкам, иглоукалыванию и проч.
Следственно, ваша задача — устроить жене легкое прижигание или так сильно уколоть ее воображение, чтобы она и думать забыла о посторонних мужчинах.
Один остроумный человек ухитрился растянуть свой медовый месяц на целых четыре года, но всему приходит конец: он начал подмечать роковые симптомы. Жена его находилась как раз в том состоянии, в каком случается оказаться всякой порядочной женщине и которое мы описали в конце первой части нашей книги: она увлеклась одним негодяем — плюгавым, уродливым, но — не мужем. Сей последний, осознав свое положение, прибегнул к методе, которую мы назвали отрубанием ушей у собаки, и это позволило ему еще несколько лет успешно управлять утлым семейным кораблем. Жена держалась так умно, что мужу было весьма затруднительно отказать от дома любовнику, который в довершение всего приходился этой даме дальним родственником. С каждым днем опасность возрастала. Минотавр стоял за порогом. Однажды вечером муж принял вид мрачный, угрюмый, печальный. Жена с некоторых пор одаряла его дружеским расположением, какого он не замечал даже в первые дни после свадьбы; она засыпала его вопросами. Он хранил молчание. Новые расспросы: молчаливый супруг изволит обронить несколько намеков, предвещающих великое несчастье! Это японское прижигание оказалось горячее костров, на которых сжигали еретиков в 1600 году. Вначале жена пустила в ход тысячу уловок, пытаясь узнать, не связана ли печаль с новоиспеченным любовником; уже одна эта интрига отняла у нее массу сил. Воображение красавицы разыгралось... О любовнике она забыла и думать. Гораздо важнее было проникнуть в тайну мужа! Как-то вечером муж наконец решился доверить нежной женушке причину своего горя: он разорен. Придется отказаться от экипажа, от ложи в Итальянской опере[215], от балов, празднеств и даже от жизни в Париже; если удалиться на год-два в деревню, дела, быть может, наладятся! Обращаясь к воображению жены и ее сердцу, он сочувствует ей: ведь она связала свою судьбу с человеком, который, спору нет, безумно любит ее, но не может обеспечить ей достойное существование; он рвет на себе волосы, и жене поневоле приходится его пожалеть; добродетель торжествует и, воспользовавшись этим приступом супружеской горячки, наш супруг увозит свою благоверную в деревню. Там он продолжает ту же тактику: насечки следуют за насечками, горчичники за горчичниками, еще несколько собак лишаются хвостов: господин помещик пристраивает к дому готический флигель; госпожа помещица раз десять перекраивает парк и заводит там водоемы, озера, аллеи и проч.; а между тем супруг не забывает о своих собственных интересах: он привозит жене любопытные книги, окружает ее заботой и проч. Заметьте, что он остерегается раскрывать жене истинное положение вещей: дела налаживаются исключительно вследствие пристройки флигеля и траты огромных сумм на заведение в парке водоемов; жена свято верит, что спасение пришло благодаря озеру, на котором был устроен водопад, приводящий в движение водяную мельницу, и проч.
Все это — типичное супружеское прижигание; при этом муж не забывал ни делать детей, ни приглашать в гости соседей-зануд, либо очень глупых, либо очень старых, а если семейство возвращалось на зиму в Париж, жена с легкой руки мужа так часто кружилась в вихре балов, что у нее не оставалось ни одной свободной минуты для того, чтобы мечтать о любовниках: ведь подобные мечты рождаются лишь в часы досуга.
Хорошими прижиганиями могут служить путешествия в Италию, Швейцарию и Грецию, внезапные болезни, требующие лечения на водах, причем водах самых отдаленных. Одним словом, человек умный способен без труда изобрести добрую тысячу подобных уловок.
Продолжим наш перечень личных средств обороны.
Здесь уместно подчеркнуть одну важную вещь: мы исходим из предположения, что ваш медовый месяц оказался достаточно продолжительным и что девица, которую вы выбрали себе в жены, вступила в брак невинной; в противном случае пришлось бы признать, что жена ваша вступила в брак с вами лишь для того, чтобы повести себя непоследовательно, а мужу такой жены наша книга пользы не принесет.
С того мгновения, когда в вашем семействе начнет разыгрываться сражение между добродетелью и непоследовательностью, жена ваша будет то и дело невольно сравнивать вас, законного супруга, с любовником, и это сравнение решит вашу судьбу.
Здесь к вашим услугам способ обороны сугубо личный, которого заурядные мужья, как правило, избегают; воспользоваться им дерзают лишь люди выдающиеся. Способ этот заключается в том, чтобы исподволь заставить жену убедиться в вашем превосходстве над любовником. Ваша цель — чтобы однажды вечером, накручивая волосы на папильотки, она воскликнула с досадой: «Да ведь мой муж гораздо лучше!»
Вы знаете характер вашей жены куда лучше, чем ее кавалер, вы понимаете, чем ее можно обидеть, — предоставьте же этому кавалеру действовать невпопад и досаждать даме своего сердца; стройте козни с хитростью, достойной дипломата, дабы соперник ваш ни о чем не догадался.
Любовник обычно старается либо самостоятельно, либо с помощью общих друзей свести знакомство с мужем своей пассии; внушите же ему — либо через этих друзей, либо, собрав всю свою хитрость и коварство, сами — ложные понятия о главных особенностях характера вашей жены; если вы будете действовать с умом, супруга ваша очень скоро откажет любовнику от дома, причем ни она, ни он никогда не догадаются об истинной причине разрыва. В этом случае вы разыграете в лоне своего семейства комедию из пяти актов, где с блеском и не без выгоды исполните роль Фигаро или графа Альмавивы, и несколько месяцев будете с живейшим удовольствием дожидаться развязки пьесы, в которой дело идет о вашем честолюбии, вашем тщеславии и вашей корысти.
В юности я имел счастье расположить к себе одного старого эмигранта, который довершил мое образование, дав мне уроки, какие юноши обычно получают от женщин. Друг этот, чей образ я навсегда сохраню в своем сердце, научил меня пускать в ход разнообразные дипломатические уловки, требующие и хитроумия и изящества.
Граф де Носе вернулся из Кобленца[216] на родину в ту пору, когда дворянам было еще опасно находиться во Франции. Человек беспримерной доброты и отваги, он отличался как величайшим лукавством, так и бесконечной непосредственностью. Женившись в шестьдесят лет на двадцатипятилетней барышне, он утверждал, что решился на этот безумный шаг из милосердия — дабы освободить бедняжку из-под ига матери-тиранки. «Угодно ли вам стать моей вдовой?» — спросил этот любезный старец у мадемуазель де Понвиви, однако душа его не устояла, и очень скоро он привязался к молодой жене гораздо сильнее, чем это пристало человеку благоразумному. В юности он прошел выучку у остроумнейших женщин, блиставших при дворе Людовика XV, и потому не терял надежды оградить молодую жену от посягательств. Пожалуй, ни один мужчина в мире не применял с большей ловкостью те средства, которые я рекомендую мужьям! Как обворожительны были его манеры, как остроумен разговор! Лишь после смерти графа графиня узнала от меня, что супруг ее страдал подагрой. Уста его источали учтивость, взоры дышали любовью. Он предусмотрительно удалился в свое поместье, расположенное в уединенной долине, на опушке леса, и одному богу известно, по каким тропам гулял он там со своей женой!.. Волею судеб мадемуазель де Понвиви оказалась особой, наделенной превосходным сердцем и той отменной тонкостью, тем исключительным целомудрием чувств, которые, я полагаю, могли бы превратить в красавицу самую невзрачную дурнушку. Внезапно мирную жизнь супругов нарушил один из племянников графа — военный, возвратившийся живым и невредимым из московского похода и приехавший к дядюшке отчасти для того, чтобы выяснить, стоит ли ему опасаться появления на свет кузенов, а отчасти для того, чтобы помериться силами с тетушкой. Черные кудри, живые глаза, легкая штабная болтовня, некая disinvoltura[217], столь же изящная, сколь и естественная, — все выгодно отличало племянника от дяди. Я приехал в гости к графу в тот самый день, когда молодая графиня учила новоявленного родственника играть в триктрак. Пословица утверждает, что женщины посвящают в правила этой игры только своих любовников, а мужчины — только своих любовниц. Больше того, не далее как утром этого дня граф де Носе поймал брошенный на виконта взгляд жены, в котором невинность была смешана со страхом и желанием. Вечером граф предложил племяннику и мне назавтра отправиться на охоту. Мы согласились. Никогда не доводилось мне видеть господина де Носе таким веселым и бодрым, как в то утро, — а ведь он ясно различал приближение очередного приступа подагры. Сам дьявол не сумел бы так мастерски болтать о пустяках. Впрочем, некогда граф служил в роте серых мушкетеров[218] и коротко знал Софи Арну[219]. Этим все сказано. Очень скоро беседа наша приняла, господи прости, самый игривый оборот, и племянник шепнул мне: «Вот не знал, что дядюшка такой мастак на эти дела!» Мы решили передохнуть, уселись на зеленой поляне и, с легкой руки графа, завели разговор о женщинах, достойный Брантома[220] и «Алоизии»[221]. «Вам повезло, нынче женщины ведут себя благонравно! (Чтобы оценить это восклицание старого графа, следовало бы выслушать те гадости, о которых только что поведал нам его племянник-капитан.) Это, — продолжал старец, — одно из благодетельнейших завоеваний революции, сообщающее страстям куда больше таинственности и очарования. Прежде женщины были доступны; но если бы вы знали, на какие ухищрения приходилось идти, чтобы пробудить в их пресыщенных сердцах хоть каплю страсти: мы не знали ни минуты покоя. Зато остроумная непристойность или удачная дерзость приносили человеку громкую славу. Женщины любят такие вещи; сальные шутки — лучший способ завоевать их расположение!..» Последние слова граф произнес с нескрываемой досадой и, внезапно смолкнув, принялся играть с собакой, как бы пытаясь скрыть охватившее его глубокое волнение. «Эх! — сокрушенно произнес он, — да что там говорить! Мое время прошло! Тут потребно молодое воображение... да вдобавок и молодое тело!.. Увы! Зачем я женился? Величайшее коварство этих барышень, воспитанных матерями, чья молодость пришлась на блестящую эпоху старинного волокитства, заключается в том, что с виду они такие скромницы, такие недотроги... Кажется, что их нужно потчевать лишь нежнейшим медом, а меж тем послушали бы вы, какие соленые пилюли они глотают не поморщившись». Тут старик поднялся, в ярости схватил ружье и почти по самую рукоятку воткнул его во влажную землю.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 98; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!