Рассказы, не включеные в книги 50 страница
Руся (останавливаясь против него) . Нам, дядя, все танцы хороши, лишь бы нравились. Все для нас новые, все для нас старые! Почему танго твое какое-то плохо? Ах, и вальс я люблю! Андрей, Андрей, вальс теперь!
Танцуют вальс. Танцы быстро сменяются; иные не успевают сразу схватить ритма, выходит веселая путаница, опять налаживаются. Из боковых дверей, около дивана, где сидит дядя Мика, высовывается голова Ипполита Васильевича Вожжина, потом он нерешительно входит.
Вожжин . Скажите! Опять бал у дяди Мики! Вот веселье-то! Откуда столько детворы?
Дядя Мика . Отличный бал. А тебе надо лезть, мешать?
Вожжин . Чем же мешаю? Я с тобой.
Дядя Мика . Ну, я одно, а ты совсем другое. Да сиди, пожалуй. Раненько воротился.
Вожжин . Господи, и Финочка здесь? Как это она? Господи, а меня дома не было, я ее днем ждал.
Финочка уже заметила отца. Сразу оставила Никса, бросилась к Ипполиту Васильевичу.
Финочка . Папа! Ты пришел! А я тут ждала тебя… со всеми… у дяди Мики… Мне так тебя нужно было сегодня.
Вожжин . Ты устала? Вон как раскраснелась. Сядь, отдохни.
Финочка . Нет, папочка, нет, это так. Я тебя ждала, а тут они все… После танцевать стали. Я давно, давно, папа, не танцевала!
Вожжин . Вот и славно, повеселилась.
Финочка . Нет, нет, вот что. Я с очень важным к тебе. Слава Богу, что ты вернулся.
Вожжин . Ну что, что такое? Не пугай меня.
Они отошли немного в сторону. Финочка держится за отца, изменилась, лицо серьезное, взрослое, брови нахмурены.
|
|
|
Финочка . Папочка, ты можешь – завтра? Вожжин. Что завтра, милая?
Финочка . Ну, Господи? Разве ты забыл? Ну что ты обещал? Согласился? Помнишь, еще в первый раз, как я пришла?
Вожжин . А, с мамой повидаться? Финочка, да ведь ты сама… Ведь я всегда готов. Мне даже необходимо с ней повидаться. Но ты сама откладывала, и даже со мной ни о чем не хотела говорить. А мне весьма это нужно.
Финочка . Мама была нездорова, расстроена… Я уж знаю, что так лучше. Теперь она и сама хочет. То есть не боится, что ее расстроит. У нее нервы окрепли немного. Я ей про тебя рассказывала.
Вожжин . Что рассказывала?
Финочка . Да вообще говорю о тебе. И ничего. О дяде Мике тоже. Знаешь, дядя Мика у нас был.
Вожжин . Вот как! Вот как! Для меня новость. Ну, и что же он?
Финочка . Ничего, отлично. Болтали. Мамочка даже развеселилась. Дядя Мика так умеет не… расстраивать. Понравился ей; очень, говорит, изменился за эти годы к лучшему. Папа, дорогой! Так ты уж завтра! Уж дольше никак нельзя. У нее курс леченья кончается. Завтра в двенадцать, хочешь?
Вожжин . В двенадцать? Хорошо. Отлично. Значит, в двенадцать? Хорошо, что сказала. Необходимо выяснить… Надо же как-нибудь… Да.
Финочка . Какой ты странный, папа. Я не понимаю… Впрочем, ты ведь сказал, – ты сам хочешь…
|
|
|
В среднюю дверь стремительно входит Анна Дмитриевна. За минуту перед этим танцы и музыка незаметно прекратились.
Анна Дмитриевна . Что это? Что здесь происходит? Дядя Мика, вы тут? Вы с ними? А Сережа где? Здесь Сережа?
Сережа . Вот я, мама. Что тебе? Что случилось?
Анна Дмитриевна . Да это я должна знать, что случилось! Дядя Мика! Ипполит Васильевич! Что происходит? Являюсь домой – Сережи нет. Бегу сюда – везде пусто, в дальнем кабинете шум, топот, заглядываю в переднюю – кучи пальто, женщин, солдат… Почему солдат? Откуда солдат?
Вожжин . Анна Дмитриевна! Ради всего святого! Успокойтесь, Анна Дмитриевна!
Дядя Мика . Да брось. Сама успокоится.
Лида (звонко) . Какой солдат? С рыжими усами? С рыжими – наш денщик Пантелей. Он за мной всегда приходит.
Анна Дмитриевна . Пантелей? За вами?
Матильда (горничная) вошла следом за Анной Дмитриевной.
Матильда . Там за барышнями пришли. И человек за барышней фон Рабен.
Лида . Ну вот, я же говорила, Пантелей.
Анна Дмитриевна . Ах, это вы дочь полковника фон Рабен? Простите, я ведь вас видела, не узнала. Так испугалась. Бог знает что привиделось.
Руся . Вы и нас не узнали, Анна Дмитриевна. Не сердитесь, что мы смеемся. Мы не понимаем, чего это вы так испугались.
|
|
|
Анна Дмитриевна . Не понимаете, и отлично! Нисколько не сержусь, хотя не вижу, что смешного? Сережи нет, пусто, где-то шумят, полна передняя женщин, солдат… Михаил Арсеньевич достаточно беспечен, разве я не знаю? Сережи нету…
Сережа . Да я здесь же, мама. А горничные всегда приходят, когда мы у дяди Мики читаем, собираемся. Что же тут страшного?
Анна Дмитриевна . Ну, довольно, довольно. Идем домой. Благодарю вас, Михаил Арсеньевич!
Дядя Мика . Если Сережа захочет, он не будет ко мне приходить. Я не приглашаю никого.
Анна Дмитриевна . Захочет? А если я захочу, чтобы он… Чтобы он постыдился того беспокойства, которое матери доставил?
Дядя Мика . Это, право, его дело.
Финочка (Никсу, тихо) . Все-таки не понимаю, что Анна Дмитриевна?..
Нике . Да вздор, это как на нее найдет. Ничего не знает. Всего боится. (Громко) . Руся, пойдем. Ты без горничной, со мной. В сущности и за нами надо бы присылать. Ведь гимназистам по улицам ходить запрещено.
Руся . Э, чепуха. Прощай, дядя Мика, Финочка, прощай. Завтра не увидимся, нет? Ну потом.
Все друг с другом прощаются, понемногу уходят.
Анна Дмитриевна . Ипполит Васильевич, вы-то, как отец, могли бы меня понять. Ваша дочь тут же.
|
|
|
Вожжин . Да что вы, Анна Дмитриевна, о чем, право, так мило они танцевали…
Сережа . Мама, пойдем домой. Пойдем пожалуйста.
Дядя Мика . Спокойного сна. А мне уж, видно, придется твою дочь, Ипполит, домой везти. Вместо денщика Пантелея. Хорошо, что не поздно, успею выспаться. Позвольте, Анна Дмитриевна, я вам коридор освещу. Иди вперед, Сережа.
Сережа, Анна Дмитриевна идут к двери налево; за ними дядя Мика, которому Анна Дмитриевна что-то скоро говорит, дядя Мика пожимает плечами. Финочка и Вожжин остались. Финочка нашла свою муфту; задумалась, вдруг смеется.
Вожжин . Что ты?
Финочка . Такая смешная! И на Сережу, на Сережу! А он с ней… он милосерден.
Вожжин . Как милосерден? Кто?
Финочка (опомнившись) . Нет, папа, я не о том… Ах какая я! Я не о том! Папочка, вот главное-то, главное! Ты не забудешь? Папочка, у меня все в душе сейчас двоится! Чего хочу – сама не знаю, смею ли хотеть. Я так люблю тебя, папочка! Так люблю, так всегда любила! Ты ведь мой, папа? Мой?
Вожжин (обнимает ее, гладит по голове) . Маленькая ты моя, родная ты моя. Солнышко мое горячее. Успокойся, детка, уж мы все устроим. Уж все по-хорошему устроится.
Финочка . Завтра ты… с мамой?
Вожжин . Поговорим, потолкуем, подумаем… Завтра, милая, завтра! 472
Действие третье
Меблированные комнаты средней руки, скорее приличные, диван, кушетка, между окнами (влево) четырехугольный обеденный стол. Прямо дверь в маленькую отгороженную переднюю и коридор, налево в другую комнату (где Катерина Ивановна Вожжина и Финочка спят) . У стола, накрытого белой скатертью, Марфуша, горничная Вожжиных, приехавшая с ними из Саратова, перемывает посуду. Марфуша – средних лет, но не старая, довольно приятная лицом. В переднике, вязаный платок концами назад, волосы причесаны гладко. Первый час серенького дня.
Марфуша (возясь с посудой, ворчит, чашками гремит, очевидно, в дурном настроении. Поднимает голову, оборачивается) . Да кто там? Есть, что ли, кто? Не царапайтесь, не заперто.
Входит Матильда, горничная Ипполита Васильевича Вожжина. Она в плюшевой жакетке, в шляпе с пером, с большой бархатной муфтой; вообще – претензии столичной горничной. С мороза нос красный.
Марфа (не узнавая) . Ах, извините, вам кого угодно? Ежели барыню, так их нет, скоро должны быть с барышней.
Матильда . Здравствуйте, Марфа Петровна, с добрым утром. От барина барышне записочка.
Марфа . Да милые мои! Да это Матильда Ивановна! А мне и ни к чему. По туалету думаю – непременно гостья. А это вот кто. Извините за беспорядок.
Матильда довольна. Здороваются за руку.
Марфа . Мне ни к чему, потому я к барину записочки носила – дальше кухни не была, а вы там не в туалете. Где ж узнать.
Матильда . Ну разве какой особенный туалет? Обыкновенно здесь в шляпках и прилично, если, разумеется, в более далекую экскурсию.
Марфа . Ска-ажите! Ну а я, как не привыкши, так мне не до шляпок; и то печенки ноют, только бы через улицу перебраться в Питере в вашем. Углов-поворотов не найду, а мотор в тот же момент на тебя, на тебя! Уж я барышню по-серьезному просила: не посылайте вы меня с письмом. Заплатите сколько там, пусть мужик несет, мужики, говорят, тут есть такие, носящие.
Матильда . Ах да, посыльные. Но я даже люблю, вместо прогулки.
Марфа . Да вы присядьте, Матильда Ивановна, барышня сейчас должны быть, они не иначе как в больнице, в ваннах в этих задержавшись.
Матильда (садясь) . А я вас понимаю. После провинции столичное движение – это даже опасно. Вот у нас женщину трамваем измололо, по суставчикам, по суставчикам! Так и не нашли, кто такая.
Марфа . Ах ты, милые мои! Трамваи-то, положим, и у нас есть, но чтобы до такого доходить жестокосердия, – нет, у нас этого нет.
Матильда . Везде свой обычай. Надо тоже знать.
Марфа . Вы бы жакет-то сняли, Матильда Ивановна. Даром согреетесь. – Обычай обычаем, но человеколюбие надо иметь. – А что еще говорят, русского народу мало в Питере?
Матильда . Как так русского?
Марфа . Чухонцы больше, или из немцев. Да вот, извините, имена даже не христианские. Вас по отчеству Ивановна, а зовут, извините уж, Матильдой.
Матильда (обидевшись) . Я сама русская. Мое крещеное имя даже нисколько не Матильда, а Матрена. Только я все по хорошим домам жила, так Матильдой называться – для господ культурнее.
Марфа . Ну скажите! Ну действительно, обычности здешние. В жизни не догадаться! Вы уж простите, Матрена Ивановна, что я вас зря Матильдой-то поставила. Ишь, господа какие у вас неумеренные, по-нашему – Мотя так куда приличнее. (Роняет чашку.) Ах ты, чтоб тебя!
Матильда (подымает) . Не разбилась, только с краюшку. Что вы с посудой возитесь, Марфа Петровна? В меблированных должна коридорная девушка быть по этому поводу. Требовать можно.
Марфуша . Потребуешь! Наша барыня скорей того с меня потребует. Ведь мы со своей посудой, барыня привыкши к своим чашкам, так чужими брезгует. Чего свое добро здешним-то давать колотить!
Матильда . Капризная, видать, барыня.
Марфа . Капризная, капризная. (Вздохнув.) Больные они, Матрена Ивановна. Жизнь их такая, без человеколюбия.
Матильда . А вы давно у них служите?
Марфа . Я-то? Вот уж не то девять, не то девятый год пойдет. Еще при вашем при барине поступила. Как поступила, пожила, тут вскоре история-то и случилась. Барышня еще невеличка была. Уехал.
Матильда . Разошедшись, значит, окончательно. А вы при барыне.
Марфа . При ей, вот сколько годов; осталась – да все и путаюсь. Разве я из выгоды из какой? Хочу отойти – не могу. Жизнь тоже довольно кромешная. А из человеколюбия единственно; смотреть тяжело – и не смотреть тяжело.
Матильда (с любопытством) . Да у ей любовник, слышно, богатый? Из того будто и разошедшись.
Марфа . Милые вы мои! Любовник! Ну и любовник. Нашу сестру взять, барыню ли, мужику ли: если муж против тебя без внимания, с первого слова готов, и пожалуйте, и уезжаю, так чего еще? очень просто сейчас любовник, на свою же голову. При моих глазах было, слава Богу, я правду всегда скажу.
Матильда . Ну все-таки если любовник – это неприятность.
Марфа . Истинно неприятность. Теперь взять и любовника-то, Семена Спиридоныча. Разве это любовник? Ты любовник, – и держи себя по любви, скромно, благородно. Нет! Почнет это на нее халдакать, здесь ему неладно, так ему не по нем, да симпатия у него переменилась, да пьяный приедет, с приятелями, – и требует неизвестно чего, – чего даже невозможно. Она, конечно, в истерику, люблю, говорит, тебя на веки вечные, а он опять же свое. Так и ведут хоровод с канителью, пока барышня не вступится.
Матильда . Ай, страм какой! А барышня-то чего между ими?
Марфа . Барышни одной Семен Спиридоныч и боится. Как вступится, за мать-то есть, он сейчас марше, два шага отступя. Бывало еще и маленькая, зиркнет на него – «не смеете вы» – ну он перво как карась зашипит, – а потом тише, да за шляпу. Только и угомону.
Матильда . Скандалы, значит. Очень просто. (Помолчав.) А что, Марфа Петровна, слыхала я, правда ли, нет ли – намеревается барин наш к себе дочку взять?
Марфа . Кого это?
Матильда . Дочку, барышню вашу, к нам на житье. Ребенок, говорит, при скандалах, я, говорит, как отец, – не могу. Михаилу Арсеньевичу нашему раза два высказывал; наедине, понятно.
Марфа (взволнованно) . Да ты как это слышала? Да никогда этого и быть не могло!
Матильда . Отчего это не могло? Высказывал довольно ясно, возьму и возьму.
Марфа . Ах да милые же вы мои! Схватился когда, возьму! И никогда этого в жизни не будет! Мыслимая ли вещь? Без барышни-то? Без нее нашей барыне и голову некуда преклонить. С первого апцугу, значит, Спиридоныч ее заклюнет. Да барышня сама согласия не даст.
Матильда . Ну уж не знаю. Не даст, а между тем «папочка, да папочка», да «жить без тебя мне худо», и «почему тебя со мной нет» – и все такое. Тоже, понятно, мечтает.
Марфа . Много ты понимаешь, мечтает! Она об нем, это слов нет, трясется, письмо ли там, или что. Ребенок, толку нет разобрать, кто кого обидел. Может, думает – мать прогнала. Ну, однако, это-то понятие есть, об матери-то она во как! Всего навидалась! Коли рассказать тебе – Царица Небесная! Ведь барыня с чего больна? Травилась, вот как перед Истинным. Еле отходили. За его же художества, за Спири-донычевы. А барышня ничего не побоялась, прямо к нему в дом, на фабрику, за ним. Сама привезла, ей-Богу. Уже от ней не отвертится. Куда это без барышни, без Софьи Ипполитовны? Да я сама дня без нее не останусь, из человеколюбия из-за одного.
Матильда . Напрасно вы в пустяках нервируетесь, расстраиваете себя, Марфа Петровна. Вы так судите, что она не мечтает. А вот вам, собственными ушами слышала, забыла совсем: помни, говорит, папочка, обещал ты устроить, чтоб не расставаться. Мне что, мое дело сторона, хоть бери – хоть не бери он детей, я завтра живу – послезавтра ушла. Я говорю исключительно: меня ваше непонятие раздражает.
Марфа . Сама ты в непонятиях, то тебя и раздражает. А я скажу: может, и говорила Софья Ипполитовна о чем, только не о том. Я ее мечтанья-то знаю.
Матильда (с интересом) . Женишок, что ли, уж завелся?
Марфа . Это бы дай Боже, да где у нас? А вот мечтает она действительно, чтобы мамаша опять по-супружески к законному мужу переехала, она бы, дочь, при них, а Спиридоныча, значит, гуляй душа.
Матильда (смеется) . Ну уж вот этого-то никогдашеньки не будет! Это уж я на рекорд пойду!
Марфа . На какой такой рекорд?
Матильда . На пари, то есть. Куда ж он свою кралю денет, при жене?
Марфа . Про что это вы, Матрена Ивановна, не пойму?
Матильда . Вам, по провинциальному положению, может, и не понятно. А здесь дело обыкновенное. Анна-то Дмитриевна в каких при нем? В содержанках, очень просто, будь она хоть разбарыня. Уж мне-то она вот где сидит: поступала к двум холостым, а с течением времени выходит на обратно, сует тебе нос, надоела даже: ах, почему чашка не вытерта, ах, где три маленьких ложечки, ах, почему в коридоре пятно… ах да ах, терпения нету!
Марфа . Это как так? Милые мои! Да ужли в квартире у него содержанка?
Матильда . Собственно не в квартире, а как бы вроде. Через площадку ейная квартира, ход, значит. Там сын у ней, гимназист. Да ей что квартира, завсе у нас околачивается, а нет – барин к ней, либо вместе куда в театр, ужинать, едут.
Марфа (взволнованная, но и заинтересованная) . Ишь ты, батюшки! До какой низости дошел! А нам здесь и ни к чему. Обвел, значит. Постой, а барышня-то наша у вас как же? Ведь ежели такое дело – ведь на виду же?
Матильда . Она что: пришла и ушла, пока сидит – папочка да папочка… А вчерась пришла, – он со своей обедать в ресторан уехачи, она к Михаилу Арсеньевичу, у него это племянники его, барышни всякие, музыку, танцы затеяли… где ж ей что заметить? И сынок Анны Дмитриевны тут же, танцует он тоже модно.
Марфа . Как хотите, Матрена Ивановна, а только злодей он хитрый и злодей, безо всякого человеколюбия. Удивили вы меня, прямо как пришибли. Головы не соберу.
Матильда . Я понимаю, вас сразу афрапировало. Но что ж вам-то в состояние приходить, ваше дело стороннее.
Марфа . Девятый год смотрю… И вот какие хитрые дела открываются. Довольно низкие и хитрые. Не зря я всегда на него думала, что хитрый. Тут из-за одного из-за человеколюбия плюнешь, пропади все пропадом.
Матильда . Ну, хитрость-то небольшая, кто нынче без содержанок, их нынче на всякий вкус. Вот Михаил Арсеньич у нас – без глупостей, темпераменту он уж эдакого ленивого. Сейчас видать.
Марфа . Да как же все-таки… (Слышен стук отворяемой из коридора двери, голоса.) Наши пришли, ей-Богу наши! (Роняет, потом подымает полотенце.)
Матильда встает; быстро надела жакетку.
Входит Финочка, в меховой шляпке, и Елена Ивановна Вожжина. Худенькая, небольшого роста, быстрые, нервные движения, говорит очень скоро. Слегка поблекшая, но еще недурна. Бледная. Причесана пышно, что ей нейдет. Платье темное, не очень модное.
Елена Ивановна . Финочка, и что ты, право, опоздаем-опоздаем! Нисколько не опоздали, ну полчаса каких-нибудь! С этими извозчиками не опоздать! Тащится-тащится, а на трамвай твой есть возможность попасть? Рассуди сама! Марфуша, у тебя… (Заметив Матильду.) Ах, извините, вы…
Дата добавления: 2020-12-22; просмотров: 76; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!