Предсказание политических последствий

Сотрудничество. Рассматривая эти портреты в свете предыдущих дистантных исследований политического лидерства, мы можем охарак­теризовать Буша и Горбачева как лидеров, которые хотят быть миро­творцами, нацелены на развитие и не склонны к достижению политиче­ских целей с помощью войн и насилия. Вероятно, они будут отстаивать во внешней политике скорее курс на взаимозависимость, чем независи­мую политику. Этот вывод подтверждается их мотивационными и когни­тивными (убеждения) профилями и личностными качествами.

В отношении Горбачева наш анализ подтверждает точку зрения Хол-лоуэя и Легвольда о его ориентации на сотрудничество, а не традицио­налистские интерпретации Никсона и Куэйла, цитированные в начале статьи.

Большинство материалов о Буше как президенте также подтверждает эту точку зрения. Очевидное исключение, вторжение в Панаму в декабре 1989 г. — в свете этой интерпретации можно оценить как выражение импульсивности Буша, а не следствие постоянного стремления к власти и завоеваниям. На самом деле бездеятельность Буша во время попытки переворота в Панаме в октябре 1989 г. и вторжение туда два месяца спустя отражают наличие альтернативных тенденций, направленных на пассивность и бездеятельность, с одной стороны, и импульсивность — с другой. Наши результаты согласуются с тем, как описывает стиль Буша Даффи: «очень лоялен к людям, больше, чем к идеям», «реактивен» (раз­витый мотив аффилиации), «рискует... только после того, как тщательно изучит альтернативы», «не хватает идеологических убеждений», «счита­ет, что почти обо всем можно вести переговоры» (развитый мотив дос­тижения), «реализует свою волю среди тех, с кем взаимодействует, а не с помощью обращений к общественному мнению» (развитый мотив аф­филиации, умеренно развитый мотив власти).

Переговоры. С учетом установки на сотрудничество можно ли ска­зать о том, что будет, когда Буш и Горбачев действительно встретятся на переговорах? Несомненно, что переговоры высокого уровня тщательно орга­низуются и планируются особым персоналом, который ограничивает вероятность. влияния личностных качеств лидеров. Тем не менее представляет интерес экстраполировать лабораторные исследования мотивации и пове­дения на переговорах на реальность с целью дать оценку тому, каким может быть это влияние, даже если оно незначительно и ограничено.

Почти всегда, когда нужно торговаться, люди, мотивированные дос­тижением, в переговорах устойчиво ориентируются на сотрудничество. ,0 играх на симуляцию международных отношений у них наиболее высо­кое отношение актов сотрудничества к конфликтным актам. Им не свой­ственны «военные действия», и в то время как в игровых «газетах» могут лгать, они склонны говорить правду в прямых обращениях. Эта тенден­ция усиливается их общей ориентацией на развитие. (Люди с преоблада­нием мотива власти, напротив, наиболее склонны к эксплуатации и кон­фликту.) Далее экстраполируя (возможно чрезмерно) результаты этих лабораторных исследований, мы можем ожидать от Буша и Горбачева на основе их предрасположенностей установки на сотрудничество в пере­говорах для достижения обоюдных преимуществ и максимизации совме­стных результатов. С другой стороны, мотив аффилиации играет более сложную роль в переговорах, что зависит от степени угрозы в «матрице последствий» и восприятия контрагента как подобного себе. При низкой угрозе и в окружении людей с подобными установками и дружествен­ным по стилю (т.е. «друзьями») люди, мотивированные аффилиацией, совершенно теплы и готовы к сотрудничеству. При большей угрозе, а также при контакте с незнакомыми, непохожими или недружественными людьми («врагами») они могут становиться подозрительными; их само­защита, возможно, отражает как их страх быть отвергнутыми, так и на­ционалистическое недоверие и чувствительность к критике.

Люди, движимые мотивами достижения и аффилиации, на перегово­рах оправдывают свой выбор «стратегией» и «обоюдностью» (но не «жадностью»). Они склонны рассматривать партнера скорее как «сотруд­ника» и «помощника», чем как «соперника», «уступающего» или «афе­риста» — правда, в отдельных случаях с негативным оттенком — как «оппортуниста».

Наконец, их общие ориентации на развитие (Горбачев) и посредни­чество (Буш) — практически идеальный фон для сотрудничества: Буш стремится к широкому консенсусу, а Горбачев согласен обеспечить его в обмен на помощь в развитии.

Изменения и реформы. Оба лидера столкнулись со стремительно Меняющимися международными и (особенно Горбачев) внутренними Условиями, создающими необходимость в реформах и новом политичес­ком курсе. Их высокие показатели по мотиву достижения делают это возможным, но вместе с тем и составляют одну потенциальную пробле­му. Во-первых, как показывают лабораторные и полевые исследования, люди с высоко развитой мотивацией достижения склонны изменять Управление политики, если оно не приносит результата. Например, они склонны собирать новую информацию и, как результат, видоизменять свое поведение. Пример из политической истории — это изменения, Инициированные мотивированным достижением Ричардом Никсоном,

 

230

231

в американской внешней (открытость в отношениях с Китаем, перемирие с Советским Союзом) и внутренней («Новая экономическая политика» 1971 г.) политике. Эта способность к концептуальному прорыву кажется очевидной в словах и делах Горбачева с 1985 г.

Среди американских президентов XX в., однако, мотив достижения существенным образом совпадает с тем, что Барбер назвал «активно негативным»⁶ типом — т.е. демонстрации под действием стресса, веду, щей к поражению неуступчивости или нежеланию отказаться от очевид­но провальной политики. Барбер приводит примеры Вильсона, Гувера, Джонсона и Никсона, каждый из которых имел высокие показатели мо­тива достижения. Джимми Картер, также с развитой мотивацией дости­жения, демонстрировал подобную неуступчивость и слабость. Несом­ненно, этих лидеров не упрекнешь в нехватке способности видеть, т.е. соизмерять ситуации и предсказывать последствия.

Кроме того, если эти лидеры обладали видением, основанным на мотиве достижения, почему они временами игнорировали знаки неудачи и упорно продолжали дискредитированный политический курс? Я пола­гаю, что их ригидность объясняется чувством ограниченного контроля над осуществлением политики. Политический процесс вовлечен в реаль­ные политические изменения: поиск компромисса по принципу «лучше меньше, да лучше» (по Саймону — «удовлетворение», а не «оптимиза­ция»); многократные переговоры с нестройными и децентрализованны­ми группами с целью добиться их одобрения; делегирование властных полномочий людям сомнительной компетентности, которых сам не вы­бирал и которым не доверяешь. Все это вместе отражает чувство ограни­ченного контроля над осуществлением политики.

Для лидеров с высоко развитым мотивом достижения и низким уров­нем мотива власти такая нехватка личного контроля над процессом до­стижения будет неприятна, так как обычно они стремятся брать личную ответственность за последствия⁷. Следовательно, чтобы сохранить чув­ство личного контроля над последствиями, они должны: (1) делать дема­гогические обращения к «народу» через головы «политиков» (как Виль­сон), (2) переходить на мораль (как Никсон), (3) глубоко погружаться в мелкие детали или осуществлять «микроменеджмент» (как Картер). Их перспективы становятся ясными, неудовлетворенность увеличивается, и они попадают в ловушку. Учитывая мотивационные показатели Буша и Горбачева, проблемы фрустрации, соблазнов популистской демагогии ^и перехода на микроменеджмент потенциально способны возникнуть для них.

Политические взгляды, однажды провозглашенные, могут быть реализованы только в политическом процессе, для успеха в котором, вероятно, нужно обращаться к мотиву власти. Для лидера с мотивацией власти построение альянсов посредством компромисса, переговоры, оказан»

Поддержки и тщательный контроль за делегированной властью и являют­ся самой сутью власти — это удовольствия сами по себе, а не болезнен­ные отвлечения от более серьезных задач. Если от лидера с низким или средним уровнем мотива власти нельзя ожидать удовлетворенности от выполнения этих необходимых функций, возможно, он может поручать  их более мотивированным властью заместителям. В данном случае важ­но оценить мотивацию окружающих Буша и Горбачева — таких людей, как Джеймс Бейкер и Александр Яковлев, которого Легвольд назвал «вторым я Горбачева».

. Другая сторона политического процесса — провозглашение полити­ческих взглядов перед народом. Изначально это предполагает возбужде­ние народного энтузиазма. Но никакие политические идеи не могут быть реализованы мгновенно; так что лидеры должны подкреплять народную энергию и наводить мосты между неизбежными периодами потери или трудностей с постоянной готовностью приносить жертвы. Такого рода ситуации требуют харизматических лидеров, Франклин Рузвельт и Чер­чилль — это живые исторические примеры, которых высоко развитый мотив власти вел к поиску путей оказания воздействия на других, что является частью ориентации на экспансию или влияние (см. табл. 2).

Рассматривая ситуации и лидерские ориентации Буша и Горбачева, мы можем говорить о том, что любое размывание консенсуса, затянув­шиеся трудности или провал целей развития могут создать условия для появления альтернативных лидеров с высоким уровнем мотива власти, которые будут в большей степени способны провозглашать свое видение Яргемсамым возбуждать народный энтузиазм и энергию. Из истории известно, что опасность харизмы состоит в том, что, возникнув, она вытекает за рамки своих предполагаемых каналов и выливается в агрес­сию по отношению к другим.

Политическое значение. Возможно, всегда важно так строить пере­говоры, чтобы стороны нравились друг другу. В переговорах между ли­ дерами с развитым мотивом аффилиации (каждый из которых склонен к недоверию и национализму), однако, особенно важно убедиться в том, что их изначальные впечатления друг о друге благоприятны: (1) что партнер воспринимается как похожий и (2) что согласие по незначитель­ным вопросам будет использоваться для создания впечатления о нали­чии более широкого и основополагающего согласия, которое даст новый Импульс. Поэтому продолжать медленно и осторожно — мудро. Для каждой из сторон причиной осторожности является не вопрос о том, действи­тельно ли другая сторона достойна доверия, а о том, будет ли она воспри-

ниматься как таковая. По иронии, эти политические предписания для

лидеров с развитым мотивом аффилиации подобающим образом отраже-ны в советах Ричарда Никсона, у которого был очень высокий уровень

этого мотива и который известен своей «колючей» защитной позицией,

 

232

233

которую он занимал в присутствии «врагов» и чьи слова о Горбачеве приведены в начале этого текста:

«Народы Соединенных Штатов и Советского Союза могут быть друзьями. По причине наших значительных различий правительства двух наций — нет... Историческая миссия Горбачева — провести реформы которые устранят эти различия».

С учетом важности этих первых символических шагов, постоянной и обоюдной склонности к переходу к «колючей» защитной позиции неко­торые изменения в американо-советском диалоге в начале 1989 г. выгля­дят неблагоприятно. Например, в мае министр обороны Чейни предска­зывал в телевизионном интервью, что Горбачев «неизбежно провалится т.е. окажется неспособным реформировать советскую экономику... И когда это произойдет, то его скорее всего сменит кто-то более враждебный». Две недели спустя пресс-секретарь президента Фитцуотер описал пред­ложения Горбачева о сокращении вооружений «выбрасыванием, на ков­бойский манер, одного предложения о контроле за вооружениями за другим».

С другой стороны, инцидент на мальтийском саммите 1989 г. демон­стрирует более позитивный путь реагирования на чувствительность та­кого рода. В первый же день саммита Горбачев пожаловался на постоян­ные утверждения Буша о том, что перемены в Советском Союзе означают принятие «западных» демократических ценностей. Демократия — утвер­ждал Горбачев — это универсальная ценность; слова Буша имеют отте­нок, который унижает его самого и советский народ. Буш ответил, что он никогда не думал об этом, но с тех пор избегал прилагательного «запад­ный», говоря о «демократических ценностях».

В силу того, что оба лидера обладают способностью провозглашать и концептуализировать перемены, но имеют проблемы с их осуществле­нием, каждый из них будет стремиться создать себе для этого замену в лице соратников, которые позволят им наслаждаться политикой в своем смысле и ради себя. В идеале эти соратники должны быть невосприим­чивы к недоверчивому национализму, основательны, а-не импульсивны, решительны (у Буша) и с творческими способностями (у Горбачева).

Резюме

Предшествовавшее изучение других политических лидеров и лабора­торное изучение обычных людей дает повод для оптимизма в отношении того, как личности Буша и Горбачева повлияют на мир и международное сотрудничество, по крайней мере между супердержавами. Их мотивы благоприятны. Их политические ориентации дополняют друг друга по­чти идеально. Чтобы добиться примирения, интеграции и широкого кон­сенсуса, которые он ищет, Буш, как кажется, готов оказать Горбачеву

234

помощь в развитии, в которой тот нуждается. Их убеждения и операци­ональные коды в значительной степени совместимы, причем любые про­блемы (такие как национализм или низкий уровень чувства контроля над событиями) уступают перед их личностными качествами, когнитивным и межличностным стилями.

Главной проблемой для обоих лидеров, вероятно, может стать чувство неудовлетворенности и слабости, если новые идеи, структурные реформы и возникающие соглашения увязнут в трясине политической оппозиции. С учетом сложностей в экономике и национальных отношениях в Совет­ском Союзе эти проблемы скорее всего особенно актуальны для Горбачева, хотя и американская экономика в длительной перспективе уязвима в этом же отношении. В таких обстоятельствах эти личности могут быть подвер­жены фрустрации и депрессии, а в крайнем случае прибегать к импульсив­ному и примитивному насилию. Более того, слабо развитый мотив власти в комбинации со скрытыми чувствительностью и недоверчивостью может угрожать продлению их прописки в своих кабинетах.

Саммиты 1989 и 1990 гг., так или иначе, подтвердили наш анализ, продемонстрировав, что, при условии позитивного начала и особенно упорных попыток минимализировать обоюдное чувство угрозы перего­воры между ними могут проходить в атмосфере сотрудничества и вести к созданию новой структуры мира между сверхдержавами.

Примечания

¹ Парсонс и Бэйлз полагают, что эти два вида лидерства отражают еще более
фундаментальное различие между «инструментальной» и «экспрессивной» функциями.

² Мы выражаем благодарность Дэвиду Шмитту за подбор этих материалов и
Джанет Мэлли за их обработку. Маленков, Андропов и Черненко не включены, так
как они не произносили таких речей на съездах КПСС. Также сложно-сказать, могут
ли «Организационный доклад» Сталина в 1924 г. и тем более «Политический доклад»
Ленина в 1918 быть надлежащим образом сравнены с поздними докладами, которые
появились совсем в других организационных условиях и при другом политическом
климате. С целью стандартизации, однако, они были учтены, потому что было жела­
тельно использовать как можно больше образцов.

³ Окончательным источником данных для оценки мотивационного профиля Гор­
бачева была его речь в ООН 7 декабря 1988 г., затем сравненная со средними пока­
зателями двух обращений к ООН Джона Кеннеди. Она показывает подобные уровни
Мотивации достижения и аффилиации и гораздо более низкий уровень мотива власти .по  сравнении с другими американскими президентами инаугурационное обращение
Кеннеди было средним по уровню мотива достижения и высоким в аффилиации и
власти. Предполагая, что речи Кеннеди в ООН действительно подобны его инаугу-
ральному обращению (на основании которого мы стандартизировали показатели), можно, как минимум, допустить, что Горбачев имеет относительно высокий уровень аффилиации и низкий — власти.

Эти сравнения производились с использованием инаугурационного обращения Буша и показателей интервью Горбачева (соответственно IA и SS в табл. 4).

235

⁵ Тетлок и Боттгер выяснили, что Горбачев имеет высокие показатели по разньш
но в то же время связанным измерениям концептуальной сложности. Тетлок также
обнаружил, что показатели Буша были низкими, когда он был вице-президентом, и уве-
личились до умеренных, когда он стал президентом.

⁶ Барбер говорит об обратном: активно негативные президенты движимы влас­
тью, активно позитивные — достижением. В силу того, что его исследование отно­
сится к явным поступкам и результатам, а не к скрытым мотивам, нет неизбежного
противоречия с данным исследованием. Кроме того, «достижение» и «власть» в по­
нимании Барбера, возможно, отличаются от тех, на основе которых производились
расчеты.

⁷ Для иллюстрации: в ответ на обезоруживающе простой вопрос «Почему _не
лучшее?», который Джимми Картер использовал как название автобиографии своей
кампании, опытный политик может предложить несколько ответов в духе realpolitik :
(1) потому что члены Конгресса, иностранные лидеры и другие обладатели права
вето могут иметь свое видение того, что является «лучшим», (2) потому что «лучшее»
может быть невыгодно влиятельным сторонникам, (3) потому что стремление к луч­
шему сопряжено с отсрочками и объездами — «путем пилигрима» через политиче­
ское болото, (4) потому что «лучшее» слишком дорого стоит и (5) потому что, чтобы
добиться «лучшего», нужно положиться на нижестоящих чиновников, которые от
него далеки.

Перевод В. Зорина

Д . Дж . Уинтер , М . Дж . Херманн , У . Уайнтрауб , С . Дж . Уокер

Дистантное изучение личностей Буша и Горбачева : развитие предсказаний *

I

Введение

Ранее мы опубликовали на страницах этого журнала дистантные оценки личностей президента Соединенных Штатов Джорджа Буша и советского президента Михаила Горбачева, основанные на систематическом контент-анализе их речей и стенограмм пресс-конференций. Анализ данных был завершен соответственно в июле 1988 г. и марте 1989 г.; сам текст был завершен в июне 1990 г. С тех пор два кризиса — вторжение в Кувейт и последовавшая война в Персидском заливе, рост националистических вол­нений, военных репрессий и поднимающаяся волна консерватизма в Со­ветском Союзе — привлекли внимание в мире и изменили внутри- и внешнеполитическую ситуации для каждого лидера и его нации. Однако мы чувствуем, что в обсуждении их в свете нашего прежнего анализа асть польза. Снова мы пишем in media res (середина февраля 1991 г.). Лучше, чем когда-либо, мы осознаем опасности предсказания: не находим­ся ли мы в положении репортера, заранее пишущего истории об «успешном» свадебном путешествии на «Титанике»?

Мы очень хотим избежать опасности чрезмерного упрощения и пси­хологического редукционизма. Война в Персидском заливе и события в Советском Союзе, очевидно, стали результатом множества факторов по­мимо мотивов, убеждений или личностных стилей Буша и Горбачева. Но все же, несмотря на их структурные и ситуативные предпосылки, оба кризиса требовали, чтобы лидеры определяли проблемы и делали выбор в обстоятельствах, при которых «правильная» реакция была одновремен­но неопределенной и противоречивой. Согласно анализу Гринстайна, оба кризиса представляли собой ситуации, в которых можно ожидать, что личности лидеров сыграют свою роль. Таким образом, наш более ранний анализ в комбинации с другими факторами может внести вклад в объяс­нение и понимание этих событий ( developments).

Принимая во внимание вклад истории, социальной культуры и лич­ностей многих контрагентов, что мы в этом случае можем сказать о роли личностей лидеров в каждом из этих кризисов? В таблице воспро­изведены краткие портреты личностей Буша и Горбачева из раннего исследования. (Читателям следует обратиться к оригинальной статье за

 

* Political Psychology. 1991. Vol. 12. No 3.

237

показателями, на которых основаны эти портреты, ссылками на конст,руктивную валидность этих показателей и подробностями о методе и материалах.)

Таблиц ,

---

Дата добавления: 2020-12-12; просмотров: 54; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!