Учение об обозначающем учение об обозначаемом 38 страница

282

Многие из этих вопросов вошли в учебники формальной ло­гики нового времени, составляя особую главу о терминах. «Ма­лая сумма» Петра Испанского служила основным учебником логики в Западной Европе до XVI в. Благодаря этому сочине­нию вошли во всеобщее употребление мнемонические стихи, в которых были даны названия модусов категорического силло­гизма (Barbara, Celarent, Darii, Ferio и т.д.). Отметим, что теофрастовские модусы (модусы четвертой фигуры) были здесь даны как дополнительные модусы первой фигуры и их названия были иными, чем принятые позже.’ Петр Испанский сам не был автором этих названий и этих стихов, так как раньше они уже встречались у Шервуда и Ламберта. Сама же идея обозначения модусов словами для облегчения их запоминания, по-видимому, принадлежит византийскому ученому XI в. Михаилу Псёллу.

Интересен спор, возникший между Прантлем, с одной сторо­ны, Валентином Розе, Тюро (Thurot) и Стаплером, с другой, по вопросу, послужил ли «Синопсис» Пселла образцом для Петра Испанского или же сочинение Петра Испанского было перера­ботано в греческом переводе Георгия Схолария, жившего в XV в. Примыкая к мнению Прантля, мы высказываемся за при­оритет Михаила Пселла, в частности, ввиду того, что в грече­ском тексте в «Синопсисе» сделан лишь первый шаг в этом во­просе: даны слова для запоминания модусов, но еще не разре­шена сложная задача выразить в названиях модусов способы редукций модусов второй и третьей фигур Аристотеля, а также и теофрастовских модусов к модусам первой фигуры.

Разумеется, задача, разрешаемая у Пселла, Шервуда, Лам­берта и Петра Испанского, является в сущности не исследова­нием логической проблемы, а чисто дидактическим вопросом о способе запоминания правильных модусов категорического сил­логизма и правил редукции к модусам первой фигуры всех остальных модусов других фигур.

Что же было сделано по этой части Пселлом? Им было да­но символическое обозначение общеутвердительных, общеотри­цательных, частноутвердительных и частноотрицательных суж­дений буквами греческого алфавита, обозначающими гласные звуки, и затем были придуманы трехсложные слова, заключаю­щие в себе соответствующие модусам гласные.

Этим ограничивается то, что было сделано Пселлом; что же касается Шервуда, Ламберта и Петра Испанского, то они идут значительно дальше, символически фиксируя результаты ари­стотелевской теории, обосновывающей значимость модусов вто­рой и третьей фигур путем их сведения к модусам «совершен­ной» первой фигуры, и распространяя эти же аристотелевские способы доказательства и на теофрастовские модусы.. Для облегчения запоминания символических обозначений с помощью гласных суждений, различающихся по количеству и

283

качеству, были взяты гласные слов «affirmo» или «ai» для ут­вердительных суждений и «nego» или «ео» для отрицательных. Подобным же образом для греческих обозначений мнемониче­ским приемом могло служить указание на следующие слова: 1) греческое слово «все» (его первая гласная берется для сим­волического обозначения общеутвердительных суждений, а вто­рая – для общеотрицательных); 2) греческое слово «некоторый» (его гласная служит для символического обозначения частно-утвердительных суждений); 3) греческое слово «утверждение» (его первая гласная символизирует общеутвердительные, а по­следняя – частноутвердительные суждения); 4) греческое слово «частный» (его первая гласная обозначает частноутвердитель­ные, а последняя – частноотрицательные суждения).

Все подобные указания могли облегчать запоминание.

Но, по нашему мнению, сама символика была почерпнута не из этих слов. Дело объясняется проще. Классификация сужде­ний по количеству и качеству давала виды в следующем поряд­ке: общеутвердительные, общеотрицательные, частноутверди­тельные и частноотрицательные. И для их символического обоз­начения взяты гласные в том порядке, в каком они даны в алфа­вите: в греческом и латинском алфавитах первая гласная (а; а) взята для обозначения общеутвердительных, а вторая гласная (е; е) – для общеотрицательных суждений. Для обозначения частноутвердительных суждений взята третья гласная в алфавит­ном порядке (i; i ) и для частноотрицательных – четвертая глас­ная (о; о). При этом пропущены буквы, обозначающие те же звуки, но с иной долготой: пропускается «эта» (т)) греческого алфавита и «йот» (j) латинского алфавита. Заметим, что наря­ду с данной концепцией происхождения мнемонических силло­гистических стихов существует еще иная концепция М. Грабман-на, отрицающая точку зрения Карла Прантля.

Своеобразная попытка преобразования логики была предпри­нята в XIII в. испанцем Раймундом Луллием. Он изобрел так называемое «великое искусство» (ars magna) или «универсаль­ное искусство» (ars universalis). На это свое изобретение он смотрел как на данное ему божественное откровение. Он полагал, что возможно, не изучая самих явлений природы и не зная наук, дать ответы на любые научные вопросы при помощи открытого им «великого искусства». Предлагаемый им для этого метод за­ключается в чисто механическом комбинировании понятий. Он высказывал идею логической машины, которую в XIX в. возродил Джевонс. Изображенный им механизм состоит из семи кругов, которые вращаются вокруг одной точки, являющейся их общим центром. При вращении этих кругов любые произвольно взятые понятия, соединяясь между собой, образуют всевозможные ком­бинации. Это совершается легко, чисто механически и затем по-

284

называется смысл или бессмыслица полученных комбинаций. В этом Луллий видит всеобщее руководство для открытия всего, чтб о любом предмете можно исследовать, определять, различать и доказывать. Таким чисто механическим методом, по мнению Луллия, могут быть построены все науки, и этот метод якобы в силах разрешить все научные проблемы. У Луллия было много последовател»й, уверовавших, что им найден универсальный ключ к решению всех научных вопросов.

До XVII в. включительно встречаются луллисты, считавшие истинной логикой (vera logica) «великое искусство» Луллия. В этом находили свое выражение неудовлетворенность схоласти­ческой логикой и искание новых путей к открытию истины, но это стремление выливалось в смутные, а порой и фантастические идеи.

С XIV в начинается третий период схоластики – период раз­ложения и упадка средневекового мировоззрения и схоластиче­ской философии.

Виднейшим схоластиком первой половины XIV в. был Уильям Оккам. Он был крупным политическим деятелем своего времени, вел борьбу на стороне императора против притязаний пап на гос­подство над светской властью. Преследуемый папой за свои по­литические и философские взгляды, он бежал в Мюнхен к импе­ратору Людовику Баварскому, который вел в то время борьбу с папством. Передают, что при встрече с императором Людовиком Оккам сказал: «Защищай меня мечом, а я буду защищать тебя пером». Таким образом, в развертывавшейся тогда борьбе свет­ских и духовных феодалов Уильям Оккам как публицист и философ был выразителем идеологии светских феодалов.

Подобно тому как, согласно политическим убеждениям Ок-кама, власть папы и духовенства должна быть ограничена исклю­чительно церковными делами, должны быть разграничены обла­сти веры и научного знания. Теология и философия, по Оккаму, не имеют между собой ничего общего, так как никакие догматы религии (в том числе и само бытие бога и его единство) не могут быть доказаны разумом. Но при этом он не только не нападал на догматы христианской религии, но, напротив, признавал их непререкаемыми истинами. Таким образом, он не затрагивал самой основы схоластики, но считал, что догматы религии суть истины совершенно особого порядка по сравнению с научными истинами. И поэтому его философия занимает, так сказать, без­различное, индифферентное отношение к религии, поскольку в ней свой особый круг вопросов по сравнению с теологией.

Уильям Оккам возрождает номинализм, признавая реаль­ностью только единичные вещи и считая универсалии просто по­нятиями человеческого мышления.

Сила Оккама – в его критике схоластических логических приемов, плодивших без меры всякого рода «сущности» путем

285

всевозможных тончайших дистинкций. Против этого Окнам вы-» двигает свое знаменитое положение: не следует без нужды умно­жать сущности (entia non sunt multiplicand praeter necessi-tatem). На этом положении он строит свое опровержение реализма.

Та новая форма, которую придал Оккам номинализму, носит название «терминизм», или «интенционализм». Его терминизм имеет родство с древним стоическим концептуализмом и пред­восхищает логику Гоббса, в частности учение последнего об «ис­числении понятий». Оккам отвергает реализм за гипостазирова-ние абстракций, за превращение их в реальные сущности. Он говорит, что совершенно достаточно признавать реальное суще­ствование только единичных вещей (singularia) и что признание существования «универсальных вещей» (res universales) есть пустая затея. Из того, что мы познаем посредством общих поня­тий, отнюдь не следует, чтобы реально существовало общее как таковое. Универсалии выражают собой то сходное, что имеется в единичных вещах.

Наука есть наука об единичных вещах, причем в науке сами единичные вещи замещаются терминами. Что же такое термин? Термин состоит из слова и сигнификации, т.е. термины суть слова, которые являются знаками чего-либо. Оккам различает первичные термины, которые являются знаками самих единичных вещей, и вторичные знаки, которые являются знаками знаков. Универсалии суть не что иное, как знаки, обозначающие множе­ство единичных вещей, сходных между собой. Абстракция, по­средством которой образуются в нашем уме общие понятия, ос­новывается на предшествовавших ей восприятиях сходных пред­метов или на порожденных ими образах памяти.

Автором ряда сочинений по логике был оккамист Жан Бури-дан. Ему приписывается так называемый мост ослов (pons asino-rum), относящийся к искусству нахождения среднего термина силлогизма. Средний термин (medius terminus) рассматривается здесь как мост, связывающий два крайних термина. Это учение якобы имело целью научить и тупиц находить средний термин.

XIV и XV вв. в Западной Европе являются периодом поздней схоластики, временем разложения схоластической философии. После Оккама в философии и логике выступают эпигоны схола­стики. Схоластика постепенно мельчает и вырождается. Идет борьба между следующими школами – томистами, скотистами, оккамистами и аверроистами. Появляются и попытки примирить взгляды борющихся школ. Так, Иоанн Герсон, стремясь при­мирить реализм и номинализм, выступает с учением, что следует различать реальное и идеальное бытие вещей. Он соглашается с терминистами (оккамистами), что общее существует только в разуме как идеальное бытие, но, с другой стороны, соглашается со скотистами, говоря, что это общее абстрагируется разумом от

2т

ёдййичных вещей и существует реально в единичном. Таким образом, он учит, что общее существует в самой действитель­ности и в разуме, но в том и другом оно существует в разной форме.

Из схоластических школ XIV – XV вв. наиболее жизненной была школа Оккама. Оккамист Жан Буридан приобрел извест­ность своими сочинениями по логике и физике. Как математик и физик прославился Николай Орезмский, развивший идеи анали­тической геометрии, изучивший закон падения тел. Им было вы­сказано положение о суточном вращении земли. Наряду с есте­ственнонаучными исследованиями в школе Оккама зарождается скептицизм, представителем которого является Николай Отре-курийский. Он выступил с критикой понятий субстанции и при­чинности, явившись таким образом предшественником Юма в этом вопросе. Он признает самодостоверность фактов сознания, но ставит под вопрос существование материальной и духовной субстанций. Причинность он сводит к эмпирически наблюдаемой постоянной последовательности двух явлений. Наивысшим прин­ципом логики он признает закон противоречия.

Под знаком схоластики развивалась умственная жизнь Запад­ной Европы на протяжении целого тысячелетия. Обобщая и ре­зюмируя все сказанное выше, можно установить следующие ос­новные характерные черты схоластической философии. Это преж­де всего ее тесная связь с религией: схоластическая философия по преимуществу выступает как служанка богословия (ancilla theologiae) или по крайней мере как ее союзница, как младшая сестра, находящаяся под ее опекой. Лишь на заднем плане стоят попытки размежевания философии и теологии и признания за философией относительной самостоятельности. Такое положение философии обусловливалось тем, что очагами образования в средние века служили монастыри и различные философские школы были связаны с монашескими орденами: так, томизм был философией доминиканского ордена, реализм платоновского на-рравления находил своих приверженцев среди августинского ордена.

Даже в XIV – XV вв. сохранялась эта связь различных фило­софских направлений с монашескими орденами. Наряду с мона­стырями центрами, в которых развивалась схоластическая наука, были университеты, число которых в средние века в Западной Европе постоянно росло. Языком средневековой западноевропей­ской схоластической философии и науки был язык римско-като­лической церкви – латынь. Западноевропейская схоластика от­личалась космополитическим характером: ее адептами были и французы, и англичане, и испанцы, и итальянцы, и немцы и дру­гие народы Западной и Средней Европы.

В течение тысячелетия господства схоластики в Западной Европе в мировоззрении безраздельно царили идеализм и мета-

287

физика. Не приходится говорить о философском материализме в это время, можно говорить лишь о материалистической тенден­ции, проявлявшейся в номинализме. Неизбежным наслоением каждой философской системы в это время был более или менее густой туман мистики, обволакивающий ее. Наряду с идеализмом существенной чертой схоластической философии и науки была их метафизичность. Идея развития в них отсутствовала; идея о том, что все в мире находится в вечном движении и развитии, была совершенно чужда средневековому мировоззрению. Земля мыслилась пребывающей неподвижно в центре Вселенной. Гос­подствовала геоцентрическая система Птолемея. Материальный мир мыслился ограниченным в пространстве и времени. Естество­знание находилось в эмбриональном состоянии. Вместо система­тического наблюдения и методического опыта, вместо накопле­ния фактов и их обобщения занятия естествознанием за редкими исключениями сводились к изучению физики и других естествен­нонаучных трудов Аристотеля, Галена, ибн-Сины и к схоласти­ческим умозрительным мудрствованиям о природе вещей.

Характерной чертой средневековой схоластической философии и науки была их догматичность, слабое развитие критической мысли. Признавали, что абсолютная истина не только позна­ваема, но уже полностью раскрыта и ее можно почерпнуть из священного писания отцов церкви и из трудов Аристотеля.

Центральной проблемой схоластической философии был логи­ко-метафизический вопрос об универсалиях. Основной вопрос об отношении мышления к бытию в средние века выступал в форме спора об универсалиях. Господствующим направлением в фило­софии был объективный идеализм. Вопрос об универсалиях на­ходил многообразные решения, в основном, сводившиеся к четы­рем точкам зрения: крайний реализм (платонизм), умеренный ‘реализм (аристотелизм), концептуализм (Абеляр) и крайний но­минализм (Расцеллин, Оккам). Все эти решения в своей основе были объективным идеализмом, одни последовательным идеа­лизмом, другие – непоследовательным, иногда с уклоном в сто­рону материализма или субъективного идеализма.

В схоластической логике господствовал Аристотель, но это был не подлинный Аристотель, а перетолкованный в чисго идеа­листическом духе. Из логики Аристотеля была исключена ее ма­териалистическая сторона. Логика Аристотеля в схоластике была формализована.

Что касается того нового, что внесла западноевропейская схоластика в разработку вопросов логики помимо бесчисленных вариаций реализма и номинализма, то оно заключалось в двух добавлениях к античной логике: во-первых, в учении «о свойствах терминов» (суппозиции и др.) и, во-вторых, в мнемотехнической обработке аристотелевской силлогистики, в создании таких на­званий модусов категорического силлогизма, которые заключали

в себе указания на правила сведения к модусам первой фигуры модусов остальных фигур. И то и другое добавление нашло свое завершение в «Малой логической сумме» Петра Испанского, со­чинение которого стало каноном для последующих столетий схо­ластической науки.

Однако эти добавления не были делом самого Петра Испан­ского. Он лишь обобщил и привел в систему то, что было сделано до него. Учение о свойствах терминов, их особенностях стало раз­рабатываться в Парижском университете, где начало этому по­ложили Абеляр и грамматик Петр Элиас. Это учение о терминах разрабатывалось совместными усилиями логиков и грамматиков и излагалось в многочисленных работах до Петра Испанского. Корни же этого учения восходят к Боэцию и стоикам, ставившим логику и грамматику в тесную связь между собой.

Другое добавление к античной логике, внесенное схоласти­кой, – мнемотехнические приемы для усвоения силлогистики – 1было до Петра Испанского разработано Вильгельмом Шервудом и Ламбертом, а первые шаги в этом направлении, по-видимому, восходят к Михаилу Пселлу. Но если у Пселла только гласные в названиях модусов силлогизма имели символическое значение, то в западноевропейской логике и согласные также получили смысловую нагрузку.

Схоластическая логика ставила себе задачу вооружать искусством доказывать и опровергать, но не преследовала цели научить приемам открытия новых научных истин. Исключение составляло «великое искусство» комбинирования понятий, изо­бретенное Луллием, которое претендовало быть искусством от­крытия (ars inveniendi) новых истин. «Великое искусство» Лул-лия находило себе последователей даже за пределами эпохи схоластики. Им занимались Агриппа, Джордано Бруно и другие деятели эпохи Ренессанса. Оно оказало влияние и на Лейбница (на его идею «универсальной науки»), на развившуюся в новое время математическую логику и на изобретателей «логических машин».

Историческая заслуга схоластической логики заключалась в том сугубом внимании, которое она уделяла точности понятий, выяснению их содержания, значению терминов и их логических соотношений («суппозиций»). Но в разработке этих вопросов схоластическая логика впала в крайности, нагромоздив тончай­шие неудобоприменимые различения понятий и терминов. Раздув до невероятных размеров формальные различения понятий, схо­ластика фактически придала формальным различиям реальный смысл.

ГЛАВА VII

Логика Европы в эпоху Ренессанса ( XV - XVI М.)

В XV – XVI вв. в недрах феодального общества Западной Ев­ропы стал зарождаться капиталистический способ производства. Появляются мануфактуры, в которых кооперирование многих рабочих с одновременной дифференциацией труда ‘создает усло­вия для роста производительных сил.

В развитии народного хозяйства Западной Европы Наступает мануфактурная стадия, ремесло перерастает в мануфактуру, за­рождаются новые общественные классы – буржуазии и проле­тариат.

Начальная стадия капитализма – эпоха первоначального на­
копления капитала, эта, по выражению Карла Маркса, «утрен­
няя заря капитализма» – была временем бесчеловечного
ограбления масс. Начавшие происходить в это время сдвиги в
экономике приводят к изменениям в политической и культурной
жизни общества: постепенно начинает ликвидироваться старая
феодальная раздробленность и происходит объединение стран
Европы в национальные государства. Одновременно формиру­
ются буржуазные нации, развивается национальное самосозна­
ние, в связи с чем у-народов Западной Европы появляется стре­
мление создавать свою национальную культуру, освободиться о’т
господства римско-католической церкви, которая сама была
крупнейшим феодалом, эксплуатировавшим массы, и вместе с
тем служила идеологическим оплотом господства феодализма
вообще.                                                                   , * ‘ i и i i

---

Дата добавления: 2020-11-29; просмотров: 78; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!