История возникновения и развития отечественной судебной системы
Из философии и социологии мы знаем, что общество развивается по спирали. Очевидно, что и общественные институты претерпевают те же изменения, нанося свой оттиск на материю права. Поэтому обращение к изучению памятников права это не только следование научной традиции познания истинной природы вещей, но и способ наглядно продемонстрировать поступательную повторяющуюся изменчивость отечественной судебной системы, ее закономерности и причины, движущие по спирали. Познание циклического развития и выявление факторов, оказывающих влияние движения по спирали, позволит прогнозировать динамическое развитие отечественной судебной системы и принимать адекватные и своевременные меры, направленные на уравновешивание системы.
Суд как орган власти обладает исключительной компетенцией по рассмотрению и разрешению правовых споров (дел), а судебная система, имеющая сложную иерархию, обеспечивает правосудность судебного акта внутренним правовым механизмом пересмотра и проверки правосудности судебных актов. Уделяя внимание праву осуществления правосудия и правовому механизму исправления судебных ошибок, проследим за иерархией судебной системы: за полномочием окончательного разрешения дела и за обеспечением задач правосудия как проявления (государственной) власти.
Однако начинать исследование с изучения осуществления правосудия государственными органами власти без анализа правовой природы возникновения таких полномочий, порядка их осуществления, не позволило бы в полной мере постичь истинность правовых явлений и сделать верные выводы. Поэтому обратим наше внимание на истоки правосудия.
|
|
|
В связи с этим отправной точкой эволюции отечественной судебной системы можно считать народное вече. Это был единственный орган, разрешающий споры в обществе на основе обычаев и норм морали. Как отмечает Ю. Готье, "право в глазах человека древности было одновременно и высшей правдой, справедливостью", поэтому "всякий раз, когда он апеллировал к праву, он в то же время апеллировал и к богам, и к живой совести "добрый мужей" и "старцев", стерегущих и вещающих перед лицом народа священную правду незапамятных времен"*(3). Как правило, решения, принятые на вече, олицетворяли собой единодушие членов общества с результатом разрешения спора и не подлежали пересмотру, поскольку это входило бы в противоречие с нравами и религией. Как утверждает Б.И. Сыромятников, именно тогда слово "суд" было тождественно слову "правда"*(4).
Однако по мере социального расслоения и расселения населения по территории право отделялось от норм морали и религии, формализуясь в отдельные институты, а рассмотрение споров общим сходом народа уже представлялось затруднительным. Поэтому для решения текущих дел формируются первые судебные органы, а за вечем сохраняется право рассмотрения вопросов, которые касаются всех. Намечается тенденция делегирования права осуществления правосудия князю. Но личное осуществление им правосудия, ввиду занятости и обширности владений, было затруднительным, поэтому князь делегирует свое право другим лицам ("посадники", "туины", "наместники"). Поэтому наравне с судом князя действовал суд владельческий, наместников (бояр) и волостителей. Поскольку наместники и волостители содержались (кормились) населением на вверенной им территории и князем за счет его военных трофеев, то для рассмотрения дела судом жалобщику надо было наряду с челобитной принести судье подать. С вверением князю и его поверенным людям осуществления правосудия, суд стал для них источником постоянного дохода, поэтому судьи были заинтересованы в рассмотрении ими любого спора. Решение по спору было окончательным и не подлежало оспариванию. Усиление влияния бояр на местах обусловило появление двух центров власти в каждом княжестве.
|
|
|
В период нашествия Золотой Орды право сбора податей с населения княжества делегировалось князю. Политическая и военная поддержка (ярлык) князя со стороны монголов обеспечило ему титул Великого. По мере утраты влияния Золотой Орды на удельные княжества, последние приобретали относительную независимость, и князья стремились сохранить за собой власть и судебные полномочия, приносящие постоянный доход в их казну. Поскольку суд князя распространялся лишь на его земли, то наметилась тенденция к централизации власти посредством оммажа и покупки уделов. В то же время на землях вотчины, боярщины и церкви осуществляли суд их собственники, что нашло отражение в судебных грамотах*(5). Как указывал Б.И. Сыромятников, в этот исторический период суд "сделался предикатом земельной собственности"*(6). Распространение власти князя на земли подкреплялось грамотами, устанавливающими, в том числе, его судебные полномочия. Так, в 1397 году в уставной Двинской грамоте Великий князь Василий Дмитриевич, стремясь ограничить произвол и хищения наместников-бояр, устанавливает правило обращения к нему населения с жалобами на судей. Грамота обязывала князя своевременно рассмотреть такую челобитную*(7). Одновременно вводилась санкция для судей, уклоняющихся от разбирательства жалоб*(8). Аналогичные положения воспроизводились в Белозерской грамоте (статьи 20 и 23). Грамоты возвысили суд князя над иными судами и наметили тенденцию к инстанционному порядку рассмотрения дела. Споры рассматривались уже в двух инстанциях: в качестве суда первой инстанции выступали наместники и волостители, а судом второй и последней инстанции был князь, за исключением споров "торговых людей", которые разрешались только судом князя в качестве суда первой и единственной инстанции. Однако рассмотрение дела в двух инстанциях было не на постоянной основе, а было исключением из общего правила. Поводом к передаче дела являлись также обращения спорящих сторон, а также судей в случаях невозможности разрешения дела в силу противоречий в законе либо наличия пробелов в праве. Как указывал Л.В. Черепин, институт "доклада" в Русском государстве XV-XVI в. был "своеобразной формой надзора над осуществлением правильности отправления правосудия, сосредоточивавшегося в руках великих князей или уполномоченных ими лиц"*(9). Тандем наместника и князя сохранялся вплоть до образования московского княжества.
|
|
|
|
|
|
Созданию централизованного государственного (судебного) аппарата послужил пересмотр Иваном III судных грамот Новгорода, Пскова и других удельных княжеств. Издание Судебника 1497 году "князем Великим Иваном Васильевичем Всея Руси"*(10) свидетельствует об утрате независимости судебных учреждений удельных земель и возвышении московского князя как высшей судебной инстанции на Руси, а также об утрате вече права рассмотрения дел. Поэтому этот момент можно считать рождением государственного суда, поскольку осуществление правосудия окончательно переходит сюзеренам, а последнее слово в разрешении спора - суверену, правовое регулирование рассмотрения дел уже считается сферой публичных интересов обеспечения стабильности власти. Сочетание в одном органе власти административных, судебных и законодательных функций, централизация и бюрократизация государственной власти создавали предпосылки для упрочнения властеотношений, как основы управления государственными делами, в том числе судебными. С объединением удельных княжеств под началом московского князя произошло значительное укрупнение государства и как следствие усложнение судебной системы, которая уже состояла из трёх звеньев: наместника как суда первой инстанции, приказного суда, боярской думы или суда князя в качестве высшей судебной инстанции. Судебник санкционировал выработанный к тому периоду пересмотр дел князем как высшей судебной инстанцией. При этом высший суд рассматривал жалобу по существу, являясь, по сути, судом апелляционной инстанции*(11). Впервые устанавливалось положение, предусматривающее основание для направления дела в высшую судебную инстанцию: если "жалобника а непригоже управити"*(12), то есть в случае возникновения необходимости устранения неясности или восполнения неполноты закона. Допускались обращения как самих судей "сказати великому князю", так и сторон по делу "или к тому его послати"*(13). При этом Судебник не допускал пересмотр всех дел: дела по спорам о земле и дела, цена иска которых была менее одного рубля, не подлежали пересмотру*(14), что свидетельствует о стремлении не допустить пересмотр права собственности на земли и, соответственно, перераспределение власти, и сократить число обращений к князю. Князь выступал в качестве высшей судебной инстанции, но вместе с тем являлся главой законодательной власти, восполнял пробелы в праве, выявленные в процессе, и давал аутентичное толкование закона, формируя судебную практику. Для принятия прошений в адрес государя был учрежден Челобитный приказ.
В Судебнике 1550 года воспроизводятся правила обращения к князю по судебным делам, которые дополняются указанием на соблюдение последовательности обращений в судебные инстанции. Впервые вводилась санкция в виде тюремного заключения для жалобщика, в случае если он обращался не по существу спора либо подавал немотивированные жалобы: "не по делу и бояре ему откажут, и тот жалобник учнет бити челом, докучати государю", то "вкинути в тюрьму"*(15), что свидетельствует о тягостях князя самому вникать в суть дела и рассматривать судебные споры.
Окончательное формирование инстанционного порядка рассмотрения дел завершилось в ХVI веке с принятием Земским Собором Уложения, в котором были кодифицированы все ранее изданные судебники, указные книги приказов, царских указов и думских приговоров, решения Земских соборов. Дифференциация общества способствовала созданию специализированных судов для каждого сословия "служивых", "пашенных", "торговых людей" и "государевых богомольцев", что, в свою очередь, обусловило становление института подведомственности и подсудности. Детализируется порядок пересмотра судебных решений. Уложение закрепило условие приемлемости жалобы на судебное решение, согласно которому прошение о пересмотре дела подается непосредственно в суд, его вынесший, "в каком приказе ведом", "а не бив челом в приказе, ни о каких делах государю челобитен не подавати"*(16). Лишь в случае невозможности разрешения дела в приказе оно направлялось на доклад государю или уполномоченным им лицам "и к его государевым бояром и околничим и думным людем"*(17). Таким образом, устанавливался порядок последовательного обжалования решения суда, предусматривающего запрет непосредственного обращения населения с жалобами на судебные решения к главе государства, минуя обычные судебные инстанции. Пересмотр дел осуществлялся коллегиально в случае неправосудного решения или в случае пробелов или противоречий в праве "вершити будет не мощно, и в том деле дати суд 3 головы". При этом рассмотрение дела заново осуществлялось в пределах первоначальных требований и оснований иска, новые доводы оставлялись судом без внимания*(18). Жалобы докладывались непосредственно государю только в случае затруднений в разрешении дела нижестоящей судебной инстанцией или ее отказа в правосудии, или же в случае несправедливости решения. Суд бояр эволюционирует в судебную коллегию. Намечается тенденция делегирования государем части своих полномочий осуществления правосудия.
Указом от 22 февраля 1711 года Петр I учреждает Правительствующий Сенат как чрезвычайный орган "для управления" государственными делами в случае "отлучек Наших"*(19). Позднее уточняется его компетенция, к которой относятся судебная и организационно-судебная деятельность, финансовый и налоговый контроль, внешнеторговые и кредитные полномочия*(20). С учреждением Правительствующего Сената количество судебных инстанций возросло с трёх до четырёх: ландрихтеры, надворные суды, Сенат в лице коллегии и общего собрания*(21), монарха как высшей инстанции, а для "торговых людей" до трёх судебных инстанций. Вводятся единые правила судопроизводства*(22), кодифицируется законодательство. Устанавливается порядок ревизии дел после апелляционного рассмотрения, в случае несогласия стороны по делу с постановленным судом решением. Проверка правосудности судебных актов осуществлялась в пределах доводов жалоб. Император выступал в роли судьи лишь по политическим делам и в качестве апелляционной инстанции по отношению к решениям Сената. Указом от 27 апреля 1722 года "О должности Сената" устанавливался порядок подачи обращений, согласно которому жалобы "за неправый суд" подавались рекетмейстеру или в коллегию Сената, к компетенции которой относиться конкретный спор*(23). К каждому делу канцелярия составляла краткую выписку, по которой дело докладывалось государю, а случае его отсутствия - Сенату. При ревизии дела каждый сенатор мог высказать свое мнение, которое заносилось секретарем в протокол заседания и подписывалось ими. В случаях сложности дела либо срочности допускалось рассмотрение одного дела до трех часов. Решение ставилось на голосование. С учреждением в 1722 году прокуратуры*(24) круг лиц, наделенных правом обжаловать судебные решения, в том числе Сената, расширился.
Впоследствии создание Верховного тайного совета в 1726 году увеличило количество судебных инстанций до пяти и четырёх соответственно. Изменился порядок направления жалоб на судебные акты, которые направлялись непосредственно в Сенат. В период постоянных смут и народных волнений возникла необходимость непосредственного разрешения дел сувереном при участии ему приближенных лиц. Но этот порядок просуществовал недолго. После упразднения Верховного тайного совета жалобы снова адресовались государю, которого уже тяготило их непосредственное рассмотрение. Свидетельством этого является установленная система наказания кверулянтов, согласно которой за игнорирование порядка подачи жалоб в учрежденные судебные инстанции и обращение непосредственно к государю в первый раз каралось каторгой в течение месяца, второй раз - публично отсылали на годовую каторгу, а третий раз - публичное наказание плетьми и ссылкой на каторгу навечно "в Нерчинск, с зачетом крепостным помещикам их в рекруты"*(25).
С изменением административного деления государства в 1775 году реформируется и судебная система, которая уже состоит из шести инстанций: уездный суд в качестве суда первой инстанции, земский суд, палаты губернского суда, Сенат в лице коллегий и общего собрания, император как высшая инстанция. В губерниях палаты проверяли решения по уголовным и гражданским делам в апелляционном и ревизионном порядке. Ревизия отличалась от апелляции тем, что дела рассматривались с точки зрения соблюдения установленных законом форм и порядков судопроизводства, а по уголовным делам еще и "для оправдания невинности, столь для приведения в ясность преступления, или для обличения преступника"*(26). Впервые устанавливается срок для принесения жалоб был равен одной неделе. Вместе с жалобой подлежала уплате госпошлина. Основанием ревизионной проверки решения суда служило его несоответствие законам и регламентам т.е. с нарушением норм материального и процессуального права. Прокуроры и губернаторы также наделялись правом опротестования судебных решений. Учреждение палат губернского суда децентрализовало судебный контроль. Противоречивая судебная практика и медлительность движения дел в судах вызывали недовольство общества, и как следствие отрицание им такой организации судебной системы.
Для лучшего управления государственными делами учреждаются 8 министерств, в числе которых Министерство юстиции*(27). В его компетенцию входило право надзора за правильностью разрешения споров и движением дел в судах, составление статистических и аналитических отчетов, содержащих причины динамики роста дел. В результате этого преобразования прокуроры вошли в систему органов юстиции, а министр юстиции одновременно являлся Генерал-прокурором. Принятые государством меры не улучшили ситуацию в судах, а способствовали лишь уяснению причин нарушения закона и судебной волокиты. Поэтому через четверть века снова меняется порядок направления донесений о нарушении законов империи и жалобы на судебные постановления с упразднением Особенной канцелярии Министерства внутренних дел и учреждением "Собственная Моя Канцелярия"*(28). Правом обращения в Канцелярию обладали лица, участвующие в деле, и их представители. Предусматривались требования к форме и содержанию жалобы. Основаниями к оставлению без движения жалобы, помимо несоблюдения ее формы и содержания, было истечение установленного указом срока обращения, а также "писанные безпорядочно или безсмысленно, на клочках бумаги или с неприличными выражениями". Для исправления выявленных недостатков прошений назначался срок, который не мог превышать одного месяца. Надлежаще оформленные жалобы направлялись в Особое Государственное Присутствие для "предварительного рассмотрения"*(29).
Несмотря на то, что главой государства уделялось внимание вопросам надлежащего осуществления правосудия, принимаемые им меры не были достаточно эффективны. Они, напротив, порождали еще большие трудности. Так, например, Манифестом о всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей, и об устройстве их быта от 18 февраля 1861 года сначала приветствовалось создание в каждой губернии и уезде Мировых Посредников и Мировых Съездов для рассмотрения на местах споров в связи с исполнением нового Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Однако их создание на местах не было повсеместным и стремительным, что обманывало ожидания общества в сникании справедливого правосудия более быстрым и простым способом.
В 1864 году вводится институт мировых судей, что повлияло на количество судебных инстанций, которое возросло до семи: мировые судьи, съезды мировых судей, уездные суды, палаты губернского суда, Сенат в лице кассационных департаментов и общего собрания, император как высшая судебная инстанция. Принимаются процессуальные кодексы*(30), регламентирующие в том числе апелляцию, кассацию и пересмотр судебных актов. При этом рассмотрение дела по существу допускалось лишь в двух инстанциях (в суде первой и апелляционной инстанции). Сенат не рассматривал дела по существу, а наблюдал "за охранением точной силы закона и за единообразным его исполнением всеми судебными установлениями Империи"*(31), и осуществлял, по сути, также функции конституционного суда*(32). Уставы (гражданского и уголовного) судопроизводства предусматривали виды просьб об отмене решения суда: о кассации, пересмотре решения*(33), а просьбы не участвующих в деле лиц были знакомы лишь гражданскому процессу. Основанием к отмене решения (приговора) суда в кассационном порядке являлось явное нарушение смысла закона или неправильного его толкования, несоблюдение подведомственности рассмотрения спора. Поводом для пересмотра судебного решения являлось обращение сторон по делу либо протест прокурора. Пределы проверки были ограничены доводами кассационных жалоб (протестов). Отличия реформенного суда от прежнего заключались в том, что упразднялась сословная подсудность дел вместе с соответствующими судебными инстанциями, а судебный процесс строился на демократических принципах: равенства и состязательности сторон, устность, непосредственность, гласность и право на защиту.
Однако нарастающие революционные настроения в обществе и практика мировых судей, которая складывалась не в пользу сюзеренов, обусловили проведение властями контрреформы уже через 7 лет после ее начала. В число ее мер вошли ограничение демократических институтов судопроизводства: независимости и несменяемости судей, гласности и состязательности процесса, рассмотрение уголовных дел присяжными заседателями, а также ограничение права подсудимого на защиту, изменение порядка расследования и рассмотрения политических дел, почти сведена на нет компетенция мировой юстиции*(34). Значительный рост количества политических дел привел к изменению правил их подсудности, которые теперь передавались судебным палатам губернского суда от Сената, с которыми последний не справлялся*(35). Создание специального верховного суда по уголовным делам в 1878 году окончательно нивелировало достижение реформенного суда, равного для всех.
Массовое недовольство медлительностью осуществления правосудия и его качеством, множественностью судебных инстанций снова привели к отрицанию обществом такой судебной системы. Отмечая общественные настроения того периода и критикуя новый подход к решению имеющихся проблем, В.П. Безобразов писал, что в "самых "передовых" (?) современных революционных учений, прямо и буквально заявлено, что "истинный революционер должен отказаться от всякой науки нынешнего мира, предоставить ее будущим поколениям. Он должен знать только одну науку разрушения"*(36). Конечно, нельзя себе вообразить, чтоб какая бы то ни была человеческая мысль могла дойти до более крайнего самоотрицания... ужасен этот умственный хаос в понятиях, нельзя однако не радоваться, когда зло в человеческом обществе достигает последней ступени логического абсурда, когда оно доходит до подобного самоотрицания или внутреннего противоречия. Эту неизбежную логическую и историческую последовательность революционных движений, разлучившихся с успехами наших наук в самом ее существе, - можно только приветствовать как добрый признак времени, как предвестие может быть близкого криза в недугах нашего времени"*(37). Его слова как нельзя точно отражают нарождающуюся тенденцию отрицания существующей системы государственного управления, в том числе судебной системы. Учитывая то, что они были изложены за тридцать восемь лет до полного крушения государственной системы органов власти, то можно утверждать, что философия разрушения самодержавного уклада управления государственными делами прочно вошла в сознание революционеров и позиционировалась ими как новая идеология.
Свидетельством этого может служить Декрет Совета Народных Комиссаров от 24 ноября 1917 года N 1 "О суде", которым упраздняются все существующие судебные установления*(38). Вместо упразднённых судебных учреждений осуществляют правосудие выборные из народа судьи, которые разрешают правовые споры не на основе законов, а на основе "революционной совести"*(39).
Здесь следует остановиться в изложении истории эволюции отечественной судебной системы, поскольку мы подошли к исходной точке - вече. Разумеется, на новом витке спирали этот орган уже именовался революционным трибуналом или местным судом, который разрешал правовые споры на основе норм морали и революционного сознания, а не формального права. В условиях отсутствия согласованного законодательства и единой системы судов, а также в большинстве случаев отсутствия образования, в том числе юридического у судей, порождалась противоречивая судебная практика. По сути, повсеместно творился произвол, поскольку каждый судил исходя из своего представления о революционной справедливости. Отличие этих судебных решений от вечевых заключалось в том, что у населения отсутствовало единодушие с результатом рассмотрения дела. Отрицание буржуазного права и основ государственного устройства, в том числе судебной системы, привело к отрицанию вновь созданного суда, что предопределило движение по новому витку развития.
Многочисленные жалобы населения на судебный произвол привели к тому, что уже через полгода идеологами революции принимается решение об учреждении кассационных судов и органа Верховного судебного контроля, которые должны были формировать единообразную кассационную практику и предлагать законодательным органам принимать новые законы, в случае "обнаружения неустранимого противоречия между действующим законом и народным правосознанием"*(40). Однако Верховный судебный контроль так и не был создан. Вновь созданные суды кассационной инстанции рассматривали дела как по доводам жалобы, так и в полном объеме. Основаниями к отмене судебных решений в кассационном порядке было нарушение закона, а также если кассационная инстанция признает, что "обжалованное решение явно несправедливо". Однако учреждение двухзвенной судебной системы не могло исправить положение повсеместного судебного произвола, поскольку кассационные суды были децентрализованы, что, в конечном счете, предопределило централизацию судебной системы. Как ни парадоксально, но революционным законодателем, по сути, частично воспроизводится прежняя правовая модель исправления судебных ошибок. Наименование вышестоящего суда кассационным также не случайно, поскольку в памяти людей еще сохранилось представление об обеспечении качества правосудия буржуазной кассационной инстанцией.
Декретом от 10 марта 1921 года в целях "установления правильного и единообразного применения всеми судебными органами законов РСФСР и соответствия их деятельности с общим направлением политики Рабоче-крестьянского Правительства" на Народный комиссариат юстиции (далее - НКЮ) возлагается право проверки вступивших в законную силу решений и право дачи руководящих разъяснений всем судебным органам "по действующему советскому праву"*(41). При этом дача "руководящих указаний судебным учреждениям по вопросам судебной практики осуществляется Народным Комиссариатом Юстиции через Верховный Суд"*(42). Возложение надзора за справедливостью судебных решений на несудебный орган власти, по сути, воспроизвело феодальную модель организации власти, сочетавшую законодательную, исполнительную и судебную власть. Этот функциональный симбиоз оказал мощное влияние на методы проверки судебных решений и ее процедуру. Наравне с НКЮ правом возбуждения надзорного производства обладали центральные и областные органы власти, губернские исполнительные комитеты Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Допускались ходатайства от местных учреждений, организаций, должностных и частных лиц, которые подавались в губернский отдел юстиции либо непосредственно в НКЮ. Однако отдел высшего судебного контроля принимал такие обращения лишь после получения заключения коллегии соответствующего губернского отдела юстиции. Основанием к отмене судебных решений и приговоров в порядке судебного надзора служили "явные нарушения или неприменение узаконений Советской власти; принятым судебным органом к своему производству дел, не подлежащих судебному разбирательству; явное противоречие решения или приговора руководящим началам советского законодательства и общей политике рабоче-крестьянского правительства"*(43). C учреждением прокуратуры в 1922 году расширился круг лиц, обладающих правом начать проверку судебных решений в кассационном и надзорном порядке*(44).
Сопоставляя установленный порядок подачи жалоб на неправосудные решения и их проверку с прежними процедурами, можно сделать вывод, что он схож с моделью московского княжества в части подачи процессуальных обращений в специально учрежденный орган, который, в свою очередь, доносит их до высшего органа власти в государстве. Таким образом, как ни отрицали революционеры идеологически чуждые буржуазные правовые институты, они почти воссоздали устаревшую модель общения населения с властью по вопросам судебной защиты через бюрократический фильтр. Кроме того, из сферы судебной компетенции были исключены споры между организациями, которые рассматривались арбитражными комиссиями вплоть до 1992 года, а также некоторые правонарушения, которые рассматривали милицейскими "тройками" и "тройками" НКВД до Великой отечественной войны.
Интервенция и гражданская война обусловили создание союзного государства, и как следствие это повлекло укрупнение и усложнение государственного аппарата управления, в том числе судебной системы. В 1922 году образован Верховный Суд РСФСР, на который возлагалось осуществление надзора над всеми судебными органами.
Следует отметить, что данная идея ставилась современниками под серьезное сомнение, поскольку в ту пору считалось, что формирование единства судебной практики и приведение судебных решений в соответствие с советскими законами является функцией управления, поэтому вверение судебного надзора за всеми судебными местами означало "не только принципиальное смешение функций двух ныне раздельно действующих органов, но и прямой подрыв принципа приоритета НКЮ, как органа правительства, руководящего судами и отвечающего за судебную политику"*(45). Такая точка зрения многое объясняет, почему административный порядок проверки законности судебных решений, вступивших в законную силу, санкционировался в процессуальных кодексах того времени.
Воспроизведение административной процедуры проверки судебных актов в порядке надзора в УПК РСФСР *(46) и ГПК РСФСР*(47) предопределило особенности производства в суде надзорной инстанции. К их числу следует отнести: исключительное право должностных лиц суда и прокуратуры начать проверку в порядке надзора, их дискреционные полномочия по распоряжению судьбой надзорного протеста, существенное ограничение демократических принципов судопроизводства как диспозитивности, состязательности, и равноправия сторон, гласности, право на защиту. Ограничение принципов судопроизводства заключалось в том, что производство в суде надзорной инстанции начиналось и прекращалось помимо воли сторон по делу, им не направлялись копии протестов, а дело проверялось без их участия. Закрепление централизованного порядка проверки вступивших в законную силу судебных решений по протестам должностных лиц суда и прокуратуры в процессуальных кодексах призвано было обеспечить законность и единство судебной практики. Вводился пресекательный срок, в течение которого можно было проверить вступившее в законную силу судебное постановление (приговор). Основаниями для отмены решения суда в порядке надзора в гражданском процессе были "особенно существенные нарушения действующих законов или явные нарушения интересов рабоче-крестьянского государства или трудящихся масс"*(48), а в уголовном процессе - основания к отмене в кассационном порядке, что, по сути, дублировало кассационную инстанцию, но на более высшем уровне. При этом кассационная инстанция губернского суда проверяла законность судебного акта, и в случае выявления нарушения направляла дело в порядке надзора в Верховный Суд РСФСР (ст. 403 УПК РСФСР, гл. 28 ГПК РФСР), в котором оно таким же образом проверялось, и могло дойти до должностных лиц, обладающих правом принесения протеста. Право давать разъяснения принадлежит Пленуму Верховного Суда*(49).
Впоследствии круг должностных лиц полномочных приносить протест на вступившие в законную силу судебные акты расширяется сначала делегированием этого права Председателю Верховного Суда РСФСР и его заместителю, прокурору республики и его помощнику при Верховном Суде РСФСР*(50), а затем - Народному комиссариату юстиции, прокурору республики, области, края и округа*(51). Также децентрализуется судебный контроль, который уже осуществляет президиум областного и соответствующего ему суда*(52), полномочия которого расширены посредством наделения правом вынесения нового решения по делу.
С организацией Прокуратуры СССР в 1934 году и расширением функций Верховного Суда СССР, образованием в нем Судебно-надзорной коллегии расширяется круг лиц, обладающих правом принесения протеста, а также увеличивалось число судебно-надзорных инстанций с трех до пяти соответственно. Правом рассмотрения протеста наделялись Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР и Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР, Судебно-надзорная коллегия Верховного Суда СССР и Пленум Верховного Суда СССР.
16 августа 1938 года Законом о судоустройстве СССР*(53) право принесения протеста в порядке надзора предоставлялось лишь Председателю Верховного Суда СССР и председателям верховных судов союзных республик, Прокурору СССР и прокурорам союзных республик. При сохранении круга надзорных инстанций ограничивались полномочия прокурора края, области и района, а также председателей окружных, областных и краевых судов. Эти лица могли лишь истребовать дело, для окончательного решения вопроса о наличии оснований принесения протеста вносили представление уполномоченным на то лицам. Министерство юстиции и его местные органы также могли обращаться с представлением к Председателю Верховного Суда СССР или к председателю верховного суда союзной республики и должностным лицам Прокуратуры СССР.
Этот период развития отечественной судебной системы схож с периодом дореформенного суда, когда на проблемы чрезмерной загруженности судов, медлительности процесса и судебные ошибки государство отреагировало введением новых органов юстиции, которые по замыслу власти должны были устранять имеющиеся затруднения. При увеличении количества должностных лиц, которые могут инициировать проверку законности судебных актов, таким правом не обладают лица, участвующие в деле, что частично повторяет предыдущей этап развития механизма исправления судебных ошибок и формирования единства судебной практики. Таким образом, возрастание количества судебных инстанций и круга лиц несудебных органов, которые могли инициировать проверку законности судебных актов, рассматривалось и рассматривается как традиция права.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 августа 1954 года "Об образовании президиумов в составе верховных судов союзных и автономных республик, краевых, областных судов и судов автономных областей" были внесены изменения в иерархию судебного надзора, судебный контроль был децентрализован*(54), и как следствие произошло увеличение количества судебных инстанций с пяти до шести.
В дальнейшем своем развитии в УПК РСФСР *(55) и ГПК РСФСР*(56) механизм проверки исправления судебных ошибок по своей сути не претерпел принципиальных изменений, за исключением формулировки оснований к отмене судебных постановлений, упразднения процессуального срока для обжалования судебных актов в порядке надзора. Регламентация надзорного производства, призванного обеспечивать исправление судебных ошибок и законность на территории страны, дополняется рядом положений, регулирующих вопросы принесения протеста и его отзыва, порядка рассмотрения протеста, полномочий суда надзорной инстанции и обязательности его указаний. Вводились положения о сообщении мотивов отказа лицу, подавшему жалобу, в случае отсутствия оснований к принесению протеста в порядке надзора и о направлении копий протестов, принесенных по делу, и извещении о времени и месте его рассмотрения заинтересованным лицам. Как видно, происходит постепенное возвращение в правовое регулирование демократических принципов судопроизводства на этой стадии процесса при полной их реализации в двух нижестоящих судебных инстанциях. При этом указание на руководящий характер разъяснений Верховного Суда сохраняется и в Законе о судоустройстве РСФСР*(57). Именно руководство судами по соблюдению законности и формированию единства судебной практики было и оставалось одной из задач высшего судебного органа.
С принятием Концепции судебной реформы*(58) и Конституции Российской Федерации 1993 года*(59) происходят кардинальные перемены в структуре судебной системы: учреждаются Конституционный Суд Российской Федерации*(60) и конституционные суды субъектов Российской Федерации*(61), проверяющие на соответствие Конституции России и конституций субъектов Российской Федерации соответственно принимаемых нормативных правовых актов, а также арбитражные суды*(62), в компетенцию которых входит рассмотрение гражданских дел субъектов экономической деятельности, и осуществление нормоконтроля в сфере регулирования бизнеса. Для регламентации судебного процесса в вновь созданных судах законодателем принимаются соответствующие нормативные правовые акты*(63).
В результате этих преобразований судебной системы гражданские дела рассматривались и рассматриваются в двух параллельных судебных системах: в судах общей юрисдикции и арбитражных судах. При этом в иерархии судов общей юрисдикции функционировало 6 судебных инстанций (районный суд в качестве суда первой инстанции, кассационная инстанция и 3 надзорные инстанции в лице президиума верховного суда области и соответствующего ему суда, Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР и Президиума Верховного Суда РСФСР), но фактически надзорных инстанций было больше, поскольку правом принесения протеста на вступивший в законную силу судебный акт обладал Прокурор РСФСР, Председатель Верховного Суда РСФСР и его заместители. Поэтому надзорную жалобу можно было подавать кратно количеству этих должностных лиц. В системе арбитражных судов было 3 судебных инстанции (суд первой инстанции, кассационный суд и Высший Арбитражный Суд России в качестве высшего органа судебного контроля, осуществляющего проверку в коллегиальном составе).
Уголовные дела рассматривались судами общей юрисдикции также в 6 инстанциях, поэтому ситуация с множественностью судебных инстанций была схожей.
Дела об административных правонарушениях рассматривали несудебные органы власти и судебные органы власти, и, соответственно, постановления по делам об административных правонарушениях могли быть проверены лишь в одной судебной инстанции*(64).
На этом фоне децентрализуется право дачи разъяснений нижестоящим судам по вопросам судебной практики, а именно им обладает Верховный Суд России и Высший Арбитражный Суд России. Конституционный Суд России дает толкование лишь положений Конституции России.
С учреждением мировой юстиции в системе судов общей юрисдикции в 1998 году и введением апелляционного производства в 2000 году количество судебных инстанций в системе судов общей юрисдикции возросло до 8: мировой судья, районный суд как суд апелляционной инстанции, областной и соответствующий ему суд в качестве кассационной и надзорной инстанции, председатель областного и соответствующего ему суда, Верховный Суд России в лице Судебной коллегии, Президиума, Председателя и его заместителей.
В арбитражных судах учреждается апелляционная инстанция и количество судебных инстанций возрастает до 4.
Множественность судебных инстанций, неоднократность проверки судебных актов и ее медлительность в системе судов общей юрисдикции, которая могла длиться годами, вызывала критику не только со стороны населения, но и со стороны наднациональных органов. Так, Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) вынес ряд постановлений *(65), в которых констатировал нарушение статьи 6 Конвенции, а Комитет Министров Совета Европы (далее - Комитет) дал рекомендации в Резолюциях ResDH (2005/20) от 5 октября 2005 года и ResDH (2006)1 от 8 февраля 2006 года по совершенствованию процессуального законодательства.
В 2002 году обновляется процессуальное законодательство, согласно которому гражданские дела, подведомственные судам общей юрисдикции, рассматриваются в 9 судебных инстанциях*(66), а подведомственные арбитражным судам - в 4*(67); уголовные дела - в 9*(68), дела об административных правонарушениях - в 3*(69). Механизм проверки законности судебных актов включает в себя апелляционный, кассационный и надзорный. Отличие вновь установленного порядка рассмотрения надзорных жалоб на вступившие в законную силу судебные акты судов общей юрисдикции от прежнего заключалось в том, что был санкционирован наработанный практикой алгоритм изучения надзорных жалоб (представлений прокурора) судьями судов надзорных инстанций "по поручению" все тех же должностных лиц суда надзорной инстанции. Также вводился годичный срок, в течение которого можно было обратиться с соответствующей просьбой. Вследствие этого количество надзорных инстанций в гражданском и уголовном процессе возрастает до 12, поскольку должностные лица суда каждой надзорной инстанции вправе "не согласиться" с "отказными" определениями судей, выносимыми по результату изучения надзорной жалобы (представления прокурора) и истребованного дела. Основаниями для отмены или изменения судебных актов в порядке надзора были существенные нарушения права. При этом ГПК РФ не давал расшифровки, что понимается под существенностью нарушения закона тем самым отдавая решение этого вопроса на усмотрение суда надзорной инстанции. Президиум Верховного Суда России обеспечивает единство судебной практики через рассмотрение "мотивированных представлений о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора" должностных лиц этого суда (статья 389 ГПК РФ). Аналогичный порядок проверки законности был установлен и в отношении приговоров, а количество надзорных инстанций по отношению к количеству судов, разрешающих дело по существу, было также беспрецедентным.
В 2007 году вносятся изменения в порядок проверки вступивших в законную силу судебных актов судов общей юрисдикции: сокращается процессуальный срок на обращение в суд надзорной инстанции с одного года до шести месяцев, а также сокращается количество судебных инстанций с 9 до 5, посредством упразднения права должностных лиц судов надзорной инстанции "не согласиться" с "отказными" определениями судей*(70). Однако это не устраняет чрезмерную медлительность, многократность надзорной проверки и нарушение принципа правовой определенности.
В 2010 году происходит децентрализация судебного контроля посредством упразднения возможности обжалования вступивших в законную силу судебных актов мировых судей в Верховный Суд России, и переименование надзорного производства в кассационное, прежняя кассационная инстанция уже называется апелляционной*(71). По сути, принципиально ничего не меняя в проверке вступивших в законную силу судебных актов в гражданском процессе, законодатель попытался привести систему судебного контроля в судах общей юрисдикции к знаменателю числа проверяющих судебных инстанций в системе арбитражных судов. Однако такое преобразование не привело к желаемому результату, поскольку численность судебных инстанций в системе судов общей юрисдикции и в системе арбитражных судов разная, а также разные основания для отмены или изменения судебных актов в апелляционном и кассационном порядках, что не позволило создать единый уровень процессуальных гарантий судебной защиты субъектов экономической деятельности и населения. Это, в свою очередь, повлекло внесение научно обоснованных предложений по устранению "новых" проблем после очередного "совершенствования" процессуального законодательства*(72). Аналогичные изменения децентрализации произошли в уголовном процессе*(73).
Децентрализация надзорной проверки произошла и по делам об административных правонарушениях посредством наделения правом Судебной коллегии Верховного Суда России рассматривать надзорные жалобы (представления прокурора). Однако эта децентрализация судебного контроля обусловлена тем, что изначально Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях правом проверки вступивших в законную силу судебных актов наделялись лишь должностные лица судов надзорных инстанций, которым было затруднительно справляться с нагрузкой. Особенно она ощущалась в Верховном Суде, где Председатель и его заместители, а в действительности лишь один заместитель, рассматривал жалобы на постановления по делам об административных правонарушениях со всей страны. По этой же причине ответственность за формирование судебной практики по административным делам была очень велика, поскольку формировалась единолично. Однако это бремя было разделено с Судебной коллегией Верховного Суда уже в 2011 году*(74).
В завершение исследования истории возникновения и развития отечественной судебной системы остановимся на Законе Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 05 февраля 2014 года N 2-ФКЗ "О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации"*(75), которым упраздняется Высший Арбитражный Суд России вместе с надзорной инстанцией, действовавшей в нем. Как отмечает Г.Т. Ермошин, реализация этих изменений "потребует отмены, изменения или дополнения 28 перечисленных в пояснительной записке федеральных конституционных и федеральных законов. По сути дела, на высшем уровне руководства России заявлено, что пересмотру подлежит все законодательство о судебной власти, включая правовое регулирование судоустройства, судопроизводства, финансирования судебной власти, статуса судьи"*(76). Однако нас уверяют лишь в техническом слиянии высших судебных органов для формирования единства судебной практики*(77).
Вместе с тем объединение Высшего Арбитражного Суда России и Верховного Суда России уже обусловило увеличение судебных инстанций в системе арбитражных судов: с четырех до пяти соответственно*(78), поскольку Судебная коллегия Верховного Суда России, по сути, дублирует кассационную инстанцию в системе арбитражных судов.
Изучение истории возникновения и развития отечественной судебной системы в контексте законов диалектики позволяет сделать следующие выводы.
Линией, образующей спираль, является иерархия судебной системы. При этом она, как линия более низкого порядка, представляет собой унификацию и дифференциацию специализации судей по рассмотрению и разрешению дел, подсудности и подведомственности споров, централизацию и децентрализацию судебного контроля, и как следствие перераспределение полномочий между судебными инстанциями.
Уменьшение или увеличение количества судебных инстанций происходит одновременно с изменением административно-территориального деления государства и принципов государственного управления.
В зависимости от того, какой орган власти (судебный или несудебный) возглавляет судебную систему и осуществляет проверку решений (приговоров) суда, происходит корреляция ее принципов и порядка исправления судебных ошибок.
Правовой механизм исправления судебных ошибок возникает в условиях инстанционности судебной системы и сосредотачивается в высшем органе власти государства, и лишь после разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную он функционирует только в тех судебных инстанциях, которые считаются верховными в соответствующем субъекте страны (союза, федерации). Его ретрансляция обусловлена воспроизведением особенностей государственного устройства и стремлением суверена через исправление судебной ошибки обеспечить единство судебной практики и единство правового пространства.
Таким образом, механизм исправления судебных ошибок обладает диалектическим триединством: 1) защита прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, 2) формирование единства судебной практики и 3) обеспечение единства правового пространства.
Заинтересованность власти в отдельных категориях дел и субъектному составу лиц способствует установлению эффективных правил судебной защиты (например, дела "торговых людей" и дела по экономическим спорам, политические дела), и наоборот, незаинтересованность государства обуславливает проблемы в правовом регулировании судебной защиты.
Внешняя и внутренняя политика государства предопределяют правила подсудности дел, касающиеся публичного интереса, и порядок их рассмотрения, механизм исправления судебных ошибок и методы проверки судебных актов.
Обычно исследователи, проведя анализ повторяющихся объективных явлений, делают выводы об их периодизации, в основу которой положен какой-либо классифицирующий признак. Поэтому в трудах по историческим наукам периодизация обычно идет по датам знаменательных событий; в исследованиях по философским наукам - по научным школам и их влияния на новые течения; в диссертациях по политологии - по смене политических формаций; а в работах по юридическим наукам периодизация проводиться либо по институтам права у ученых, занимающихся проблемами материального права, либо по осуществлению деятельности судом у ученых, исследующих проблемы процессуального права. Каждый ученый в своей специальности будет прав, предложив свое видение по результату феноменологического описания эволюции отечественной судебной системы.
Однако задача автора не в том, чтоб до хрипоты спорить о количестве циклов, и их продолжительности и датировке, а в том, чтоб через выявленные причины изменчивости механизма исправления судебных ошибок выявить закономерности развития отечественной судебной системы и факторы влияния на нее, проанализировать принятые государством меры реагирования на проблемы, чтоб использовать их в качестве индикаторов оценки состояния судебной системы для ее уравновешивания. Мы сознательно уклоняемся от споров о количестве циклов, их продолжительности и датировке, и от построения идеальных моделей судебной системы, поскольку разделяем убеждение С. Капицы о том, что при "стремительном развитии все время увеличиваются социальные и экономические градиенты, поскольку нет времени на установление равновесия"*(79). Поэтому нет смысла в создании идеальных моделей судебной системы, поскольку они будут основываться на опыте прошлых лет, когда течение процессов было иным, и, вследствие этого, будут заведомо отставать от реальной действительности. На проблему устойчивости судебной системы и ее эффективности следует посмотреть с точки зрения парадокса состояния судебной системы и принимаемых государством мер реагирования на имеющиеся трудности. В связи с этим особую актуальность приобретает инструментарий оценки состояния судебной системы для правильного выбора решений, которые уравновесят судебную систему в динамике.
Судебная система с 1917 года по настоящее время повторила гипервиток своего предыдущего развития, хотя и в более сжатые сроки, и снова достигла критического значения в количестве судебных инстанций. Сейчас она находится в точке бифуркации, но следующая стадия еще не наступила. Подтверждением этому служат предложения об упразднении судебных инстанций, учреждение единой судебной системы и прочие.
Текущий цикл связан с обеспечением единства судебной практики посредством объединения Верховного Суда России и Высшего Арбитражного Суда России. Действующая система является переходной (нестабильной).
К внешним факторам воздействия на судебную систему следует отнести внешние угрозы безопасности, смену политического режима и экономического курса, изменение методов государственного управления и административно-территориального деления страны, циклы деловой активности и инвестиционный климат.
К внутренним факторам трансформации судебной системы можно отнести: увеличение правовых споров, находящихся в производстве судов; значительную судебную нагрузку и неэффективность механизма исправления судебных ошибок; правила подсудности и подведомственности споров; множественность судебных инстанций; длительность судопроизводства и неоднократность проверки вступивших в законную силу судебных актов.
В результате влияния внешних факторов происходят структурные изменения судебной системы, и изменения в правилах осуществления правосудия, в механизме исправления судебных ошибок, компетенции судебных инстанций и в качестве правосудия. Этот процесс рассматривается не как линейный, а как спиралевидный, имеющий свои закономерности и циклы.
Поступательность развития и повторение кризисов судебной системы дает основание сделать ряд теоретических и практических выводов о закономерностях ее диалектического развития: повторения, самоподобия, усложнения и упрощения, унификации и специализации, и так далее. Это дает понимание процессов, происходящих в судебной системе, и возможность делать прогнозы, строить планы по уравновешиванию судебной системы с целью повышения ее эффективности.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 104; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!