Методологические требования к управленческому мышлению. Оппозиция натуралистического и деятельностного подходов

Территориальное планирование – это кооперация. В этом утверждении центр внимания с продуктов и результатов территориального планирования переместили на форму организации деятельности, на методы и средства достижения результатов территориального планирования.

В настоящее время в культуре сформировались и «сосуществуют» два принципиально различных способа онтологического видения и представления мира, построения ответа об объекте – два различных способа разворачивания мышления. Один способ реализуется в натуралистическом, другой – в деятельностном подходе (элемент СМД-подхода).

«Принимающий натуралистический подход исходит из того, что ему уже дан объект его рассмотрения, что он сам противостоит этому объекту и применяет к нему определенный набор процедур и операций. Человеку противостоят независимые от деятельности объекты природы; как таковые они вступают в те или иные отношения с человеком, взаимодействуют с ним, влияют на него и благодаря этим взаимодействиям и влияниям через них даны человеку.

Это предположение и убеждение хорошо согласуется с распространенными обыденными представлениями нашего сознания, которое фиксирует как совершеннейшую очевидность разнообразные вещи нашего деятельностного мира и объявляет их объектами природы. Данные нашего восприятия, организованные в формы всеобщих категорий (пространства, времени, вещи и т.п.), прямо и непосредственно переводятся в утверждения о существовании объектов, причем именно в таком виде, как они нам даны. …Натуралистический подход и натуралистическая онтология остаются основными в современном управленческом мышлении и лежат в основании управленческого действия.

Деятельностная позиция выступает в качестве альтернативы натуралистической и состоит в том, что все «вещи», или «предметы» даны человеку через деятельность, что их определенность как «предметов» обусловлена в первую очередь характером человеческой социальной деятельности, детерминирующей как формы материальной организации мира «второй природы», так и формы человеческого сознания, что, говоря об их действительном существовании, мы должны иметь в виду, прежде всего, рамки и контекст человеческой социальной деятельности, ибо все то, что принято называть «вещами», «свойствами», «отношениями» – это временные «сгустки», создаваемые человеческой деятельностью на базе захваченного и ассимилируемого ею материала. Одна из самых резких формулировок деятельностной точки зрения, или «принципа деятельности», принадлежит К.Марксу. Это первый тезис из набросков, в которых было сформулировано его отношение к работам Фейербаха: «Главный недостаток всего предшествующего материализма, включая и фейербаховский, заключается в том, что предмет, действительность, чувствительность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно[85]».

«В деятельностном подходе представления об объекте, и сам объект как особая организованность, задаются и определяются не материалом природы и мира, а средствами и методами мышления и деятельности. Натуралистический подход ориентирует нас в первую очередь на материал природы, в нем непосредственно видит разрешение затруднений. "Фактическое состояние дел" мыслится как своего рода объект-вещь, поддающаяся объективному "научному" описанию и соответствующей нашим замыслам перестройке. Деятельностный подход, напротив, ориентирует на средства, методы и структуры нашей собственной мыследеятельности, и в их перестройке и развитии видит условие развития»[86]. Для муниципального управления переориентация на деятельностный подход расширяет возможности эффективного действия. Большинство муниципалитетов, по статистике, действуют в ситуации недостаточности материальных ресурсов (дефицит бюджета, финансирование по остаточному принципу, катастрофический износ основных фондов и пр.). Для ликвидации этих проблем у большинства муниципалитетов нет материальных ресурсов. Представление о развитии как о развитии исключительно в материальном аспекте, целеполагание развития в «вещах» (от прокладки канализации до развития туризма и повышения благосостояния), при дефиците материальных ресурсов создает ощущение тупика. Но управление в развитых странах «общенародного благосостояния» не занимается решением материальных проблем регионов и муниципалитетов. Материальные проблемы решают люди. А управление создает условия для активности людей. И у российских муниципальных управляющих должны быть не только натуральные, но и деятельностные ориентиры развития. В частности, ориентир на совершенствование практики управления в территориальном планировании.

Деятельностные представления и деятельностный подход нам понадобятся далее для понимания одного из наиболее сложных понятий – понятия «территория».

Территория как материал, предмет и объект деятельности территориального планирования

«Управление территорией», «развитие территории»… Если вкладывать в понятие «территория» натуральное содержание, т.е. рассматривать территорию как существующую вне и независимо от деятельности и обладающую собственными законами существования в качестве природного, натурального «объекта», очевидно, что ни управлять «территорией», ни развивать «территорию» невозможно. Управление и развитие территорией возможно в рамках деятельностных представлений о территории, в рамках СМД-подхода.

«Территория», как предмет деятельности, это порождаемая самой деятельностью организованность, обладающая структурно-функциональной организацией деятельности. В самом по себе материале природы никакого предмета не содержится. Но он может быть выделен как особое содержание посредством практических и познавательных действий с материалом. Это содержание фиксируется в знаковых конструкциях. Для «территории» знаковые конструкции, которые фиксируют практические и познавательные действия над материалом «территория» — это территориальные карты и схемы. При этом, если доминирует познавательный аспект, то знаковая конструкция обозначается как «карта» (например, физическая карта мира). А если доминирует практический аспект – то используется термин «схема» (схема метро). Профессионалы-планировщики используют в своей профессиональной работе понятие «картосхема», которая объединяет практические и познавательные аспекты. Но во внешнее употребление передается документ территориального планирования – «схема территориального планирования»

Традиционно в философии противопоставляется «объект», как то, что существует вне и независимо от всякой деятельности и обладает имманентными законами существования и «предмет», как порождаемая деятельностью или познанием организованность.

В СМД-подходе для природного элемента деятельности используется категория «материал». В противоположность материалу объект является деятельностной конструкцией, это всегда – модель объекта, онтологическая картина объекта, одним словом, – та или иная форма репрезентации его в деятельности.

Модель объекта «территория» – это структурное представление процедур и процессов деятельности или разных деятельностей, которые захватывают территорию в качестве своего материала.

Таким образом, знания о территории, карты и схемы, как знаковые фиксация территории и модели – это не отражение натурального существования природного материала. Это его преобразования в процессах мыследеятельности, зафиксированные в знаковых конструкциях. Они исторически сменяют друг друга вслед за сменой практических и познавательных средств. Продемонстрируем эти тезисы на исторической реконструкции этапов территориального освоения страны. Карты и схематические представления о территории меняются. По отношению к одному из базовых территориальных процессов – процессу территориального освоения – смена целей и средств деятельности приводила к смене представлений территории.

Карта «Тартарии» Ортелиуса (1586 год). Таковы были представления о территории России в ХVI веке. На карте зафиксировано освоенное мореходами побережье – достаточно узнаваем Кольский полуостров и побережье Китая. Вся остальная территория отсутствует. Функция этой карты – положить гипотезу, что возможен северный морской путь в Китай. Карту Ортелиуса можно понимать как исторический аналог «проектного плана».

См.: Картосхема 5.1.1. «Карта «Тартарии» Ортелиуса (1586)».

Следующая – карта Российской Империи Н. Витсена (1687 год). Витсен – путешественник, сподвижник Петра I.

См.: Картосхема 5.1.2. «Карта Российской Империи Н. Витсена (1687 год)».

Между картами около 100 лет. За эти 100 лет завершился этап первопроходчества. Люди прошли территорию в буквальном смысле и зафиксировали это достижение и этот опыт на карте. В этом опыте не существенны внешние границы территории (внешние границы не соответствуют реальности). Освоение территории осуществлялось по рекам, по рекам ориентировались, и вся территория привязывалось к рекам. Поэтому только они тщательно прорисованы. Пройден путь «в Китай», гипотетически предположенный на предыдущем шаге.

Если карта Ортелиуса – исторический аналог «проектного плана», то карта Витсена – его реализация. Эта аналогия показывает, что «проект» – это не только, и даже не столько натуральная «картина будущего», сколько схема организации деятельности.

Карту Ортелиуса использовали двояко. Во-первых, как «карту» - т.е. как знание о территории. Во-вторых, как «схему», организуя практическое действие в соответствии с этим знанием. Вывод – практическое использование в реализации схемы приводит к корректировке представлений объекта, а не к подтверждению истинности проектной «картины будущего».

Этот вывод позволяет провести интересную параллель с практикой территориального планирования. Схема проектных предложений, рассчитанная на 20-25 летний срок, обязательно должна подвергаться корректировке в случае, если она действительно поступает в реализацию, т.е. если агенты деятельности начинают действовать и мыслить в соответствии с этой схемой. Реализация схемы обязательно приводит к уточнению онтологических представлений, следовательно, к необходимости корректировать схему объекта. И, наоборот, если то, что предъявляется как схема объекта, не претерпевает изменений, значит, оно не используется для организации мышления и деятельности, т.е. схемой объекта не является.

Отсутствие системы параллелей и меридианов на карте Витсена не снижает качество схемы, так как изображение территории адекватно задачам пешего прохождения.

Но для задач государственного управления территорией карта Витсена не подходит. Схемы фиксации опыта уже не годятся, нужны схемы знания империей своих границ. Петр I ставит четкую управленческую цель: «проведать дорогу через Ледовитое море и тем самым прочно связать наши восточные окраины с Европейской Россией».

Посмотрите на Генеральную карту Российской империи И.К. Кирилова (1734 г.). При ее составлении ведущим является не план опыта, а нормативный план средств. Карта составлена по правилам современной картографии (в привязке к системе координат). Новая карта территории России появляется в употреблении новых средств – средств современной картографии. И эти средства придают карте свойство «современности» – в целом изображение соответствует современным представлениям о территории России.

См.: Картосхема 5.1.3. «Генеральная карта Российской империи И.К. Кирилова (1734 г.)».

Очень важный момент: принципиально новая схематизация территории появляется не в результате добавления «новых знаний» (в опыте знание о территории уже содержалось), а в результате смены средств схематизации.

Рисунок 5.1.3. Схема проектов железнодорожных инфраструктур (проекты 1890-1910гг.)[87].

На рис. 5.1.3 представлены конкурирующие проекты железнодорожных инфраструктур. Это схематизация ситуации политической борьбы за альтернативные версии будущего страны. Альтернативы будущего страны показаны в конкуренции инфраструктурных проектов.

Первая альтернатива – это Транссибирская магистраль, которая пошла по южной границе Сибири, то есть по земледельческим районам. Это инфраструктурное обеспечение направления хозяйственного освоения земледельческих пояса Сибири и Дальнего востока, с доминирующей задачей заселения этих территорий. Вторая альтернатива – проект инфраструктурного обеспечения сырьевого освоения. Этот проект был предложен «агентом международного империализма» Л. де Лобелем – концессионное строительство железной дороги от Иркутска через Якутск, Верхоянск и Верхнеколымск к Берингову проливу общим протяжением в 5 тыс. верст, как часть магистрали Нью-Йорк – Париж и строительство туннеля через пролив с выходом на Аляску. По условиям концессии в бесплатную аренду концессионерам на 90 лет передаются территории, прилегающие к железной дороге, общей площадью 120 тыс. км², с передачей концессионерам всех прав эксплуатации этой территории.

Постройка этой магистрали превратила бы территорию Российского Севера в элемент глобального транспортного коридора, центр управления ситуацией переместился бы из России в США.

Власть была поставлена перед сложным выбором одного из вариантов. Выбор был сделан в пользу Транссиба (не только по идеологическим и политическим соображениям, но и потому, что одновременно ресурсно «не вытянуть» два инфраструктурных проекта)[88].

Социалистический период охарактеризовался строительством новых городов. Новые города – не самостоятельные жизнеспособные системы, а элементы внутри проектов территориального освоения. За советский период произошла последовательная смена трех базовых моделей организации процесса освоения территории: очаговая, производственно-территориальная, инфраструктурно-транспортная.

«Очаговая» организация (1932-1955 гг.) привела к созданию очагов освоения – производственных комбинатов, промузлов. Любое, в том числе транспортное строительство решало задачи создания необходимых «производственных узлов» («связать руду и уголь»). Задачи воспроизводства трудовых ресурсов, создания системы расселения и инфраструктурного развития территории на этом этапе не ставятся. Экономический доход от функционирования «очага» не соизмеряется с социальными или экологическими последствиями его функционирования. Например, крупнейший «очаг» – Норильск, уничтожил вокруг себя природную среду на тысячи квадратных километров. В этом смысле Архипелаг Гулаг – это не метафора, это принцип освоения территории. Осваиваемые фрагменты (поселения и зоны) на картах того времени помечались как экстерриториальные. «Схема производственных связей звеньев комбината» – один из таких «островов». На схеме вообще отсутствует блок «трудовые ресурсы», «население».

 

Рисунок 5.1.4. Схема производственной связи звеньев комбината (Мурманская железная дорога)[89]

Следующая базовая модель – производственно-территориальная (1956-1978), была инициирована общественно-политическими изменениями (государство отказалось от репрессивных методов мобилизации трудовых ресурсов), беспрецедентными масштабами освоения, необходимостью ускорения и удешевления процесса освоения, задачами привлечения и воспроизводства качественных трудовых ресурсов. Результат – территориально-производственные комплексы (ТПК).

На предыдущем этапе не только не учитывались социальные факторы, но даже не ставились вопросы воспроизводства населения и проектирования территориальных инфраструктур расселения. На этапе ТПК в проектирование включают гуманитарные аспекты, т.к. властные инструменты мобилизации масс на проекты освоения перестают работать. При проектировании «экстремальных городов» главным было обеспечить привлечение и удержание квалифицированных кадров, их закрепление на территории. Проектировались условия, в которых возможно полноценное воспроизводство жизни, а не только осуществлялась территориальная привязка градостроительной базы. Эти города строились не по типовым проектам и не уступают лучшим образцам мирового градостроительства 20 века (наиболее известен «сургутский проект»).

А следующая, транспортно-инфраструктурная модель освоения, несмотря на внедрение системных решений в территориальное планирование (преодоление системы отраслевого управления, преодоления монопрофильной схемы освоения) утеряла гуманитарный аспект градостроительного проектирования: мобильные бригады транспортных строителей не нужно было закреплять на территории.

Анализ и понимание социалистических территориальных моделей особенно важен для муниципалитетов, которые созданы на базе поселений – «деталей» той или иной социалистической модели территории. Их нужно допроектировать до «полноценного» города.

Города, созданные на базе «очаговой» модели:

1. Проектирование по отношению к «очагам» инфраструктур социального воспроизводства;

2. Утилизация «очагов» и их экологических последствий.

Города – детали «территориально-производственной» модели, получившие термин «моногорода»:

Так как народнохозяйственная эффективность ТПК оценивалась в целом по всему комплексу и функционировали ТПК как единый организм, в котором одни части «питали» другие, то сейчас стоит задача экономизации частей ТПК, включая поселения, прежде всего моногорода.

Взамен модели «комплексности», которая была возможна в системе централизованного государственного регулирования функционированием ТПК, необходима переорганизация в рамках рыночных моделей (например, кластерная модель).

Историческая реконструкция схем объекта проявляет «историко-культурные» прототипы кооперативной схемы территориального планирования. Карта Ортелиуса – идеальная модель, на которой зафиксировано «что должно быть» – путь в Китай. Карта Витсена – результат включения в кооперацию позиции пользователя. Первопроходцы – пользователи схемы, которые взяли ее как средство организации своей деятельности, тем самым включились в ее реализацию. Позиция пользователя в проекте «отвечает» за воплощение в действительность идеальной модели.

Карта Кирилова – результат включения в кооперацию позиции территориального управления, которая «внесла свой вклад» в уточнение схемы территории, поставив управленческую цель «прочно связать восточные окраины с европейской Россией». Реализация этой цели, в том числе воплощение этой реализации на карте Кирилова, потребовало разворачивания по отношению к территории страны совершенно новой, «немыслимой» в рамках прежних целей власти по отношению к территории мыследеятельности – исследовательской мыследеятельности. Мыследеятельность – мышление, включенное в контекст практической деятельности, мышление, которое реализуется в деятельности. Возникновение на территории принципиально новой мыследеятельности – факт территориального развития.

Позиция политика становится возможной на схеме проектов железнодорожных инфраструктур, в ситуации выбора альтернатив будущего страны. По отношению к этой схеме возможно разворачивание «политических» практических действий: просчет политических сценариев, разработка сценарных версий будущего состояния общественно-территориальной системы в зависимости от выбора тех или иных проектных решений, помещение идеальной модели в актуальный контекст силового политического взаимодействия. Для политической позиции проект – это средство изменить соотношение сил. Включение позиции политика нужно для выстраивания политических механизмов реализации проекта.

Позицию «потребителя» впервые в историко-культурном контексте можно реконструировать на базовых социалистических моделях территориального освоения, когда от эволюции городов перешли к созданию городов, как искусственно-технических инженерных конструкций. Позиция потребителя задает базовые условия воспроизводства жизни и деятельности в искусственно-технической конструкции, которые нужно так же проектировать. В «очаговой» модели позиция «потребителя» отсутствует. В модели «территориально-производственного комплекса» она фиксируется конструкцией «население в экстремальных условиях Севера».

Таким образом, схемы и модели территории – деятельностные образования.

Муниципальному управлению нужны схемы и модели территории, на которых будут ставиться цели территориального планирования. Как уже было показано выше, базовая схема территориального планирования, по отношению к которой можно выстроить систему управления – это схема кооперации в деятельности территориального планирования.

Цели развития системы муниципального управления для задач территориального планирования

В «социалистических» генпланах под экономической базой развития города понимаются факторы, определяющие экономическое положение города в системе расселения и основные градоформирующие отрасли города. «Уничтожение частной собственности, демуниципализация городов возникли не из «Декрета о земле» и последующих постановлений и решений РСДРП(б)-КПСС. Летом 1917 года Временным правительством принимается как государственная муниципальная программа эсеров, в преамбуле которой прямо говорится: городская земля изымается из рыночного обращения. Теряет, таким образом, цену и ценность, превращается в средство административно-поли­ти­чес­кого манипулирования[90]».

Задача муниципалитетов – восстановить рыночные механизмы. Городская недвижимость, при условии ее экономизации, становится бюджетообразующей. Однако сегодня многие поселения оказались в сложной ситуации: вовлечение земли в рыночный оборот привело к дисбалансу, доминированию частных целей экономических агентов над общественными целями развития общественно-территориальной системы в целом. Давление частных интересов сегодняшнего дня игнорирует объективные закономерности развития градостроительной системы, которые действуют независимо от политического строя. Под предлогом того, что доперестроечные генпланы «устарели», земельные участки, которые советскими генпланами были зарезервированы под общественные потребности развития инфраструктур, были вовлечены в рыночный оборот и застроены. Во многих городах участки, зарезервированные под многоэтажное строительство, отданы под садоводства. Сегодня действия субъектов градостроительной деятельности не поддаются прямому администрированию. Но именно они своими действиями производят изменения. Поэтому в процессе территориального планирования муниципальное управление должно обеспечить соорганизацию территориального планирования и рыночного оборота земель поселения. Муниципальное управление должно ставить цели и формулировать требования к качеству экономических процессов и отдельно ставить цели на развитие системы муниципального управления, которое обеспечит соорганизацию двух процессов – территориального планирования и экономического оборота.

Документы территориального планирования и Правила землепользования и застройки создают муниципальную правовую базу управления городской недвижимостью. В международной практике в случае функционирования рынка недвижимости (к недвижимости, по Земельному кодексу, относятся строения и земельные участки), только рынок определяет цену участка и, следовательно, размер налогового дохода в муниципальный бюджет, поступающий от оборота земельного участка. В большинстве стран собственники недвижимости выплачивают ежегодно в виде налога определенный процент от рыночной оценки этой недвижимости. Таким образом, на размер ставки местного налога на недвижимость влияют факторы, повышающие цены на земельный участок, которые обусловлены как инвестициями в этот участок, так и общим развитием города, его инфраструктуры, финансируемым из городского бюджета. Этот налоговый доход в рыночной ситуации и становится источником для развития инфраструктур, благоустройства и пр. В бюджетах муниципалитетов США, например, доля налогового дохода от рыночного оборота недвижимости достигает 80% . То есть, правильно поставленное налогообложение недвижимостью может составить основу доходов муниципального бюджета.

В российской практике оценка недвижимости для налогообложения не основана на анализе рыночных цен и слабо коррелирует с ними. Администрации не имеют достоверной информации о рыночных ценах. Отсутствует единый налог на недвижимость. Вместо этого введены два налога - земельный и налог на имущество. Дифференциация ставок осуществляется на местном уровне. Налог на имущество производится на основе инвентаризационной оценки, так же не имеющей ничего общего с рыночной. На размер налога не влияют рыночные изменения цен на недвижимость в случае муниципальных инвестиций в инфраструктуру, т.е. нет налогового механизма возврата муниципальных вложений.

Как было отмечено выше, без экономической активности независимых субъектов градостроительной деятельности все решения территориального планирования останутся на бумаге. Нужна соорганизация. Но сегодня этой соорганизации нет, прежде всего, потому, что большинство муниципалитетов сохранило старую, советскую структуру, которая административно дробит единый объект недвижимости, как объект управления, на элементы, которыми управляют из разных, не сорганизованных друг с другом фокусов.

Земельный кодекс, включив земельный участок в объект недвижимости, создал все условия для появления рынка недвижимости, на котором оборачиваются единые объекты недвижимости, включающие земельный участок и строение. А в структуре муниципального управления сохраняется советское юридическое различение понятий земли и недвижимости: для регулирования земельных отношений функционируют свои органы, для иной недвижимости — свои. Усложняет ситуацию управления недвижимостью и то, что компетенции градостроительного и земельного регулирования пересекаются с нормативами, идущими со стороны государственных органов охраны памятников, СЭС. Задачи «управленческой деятельности» каждой подструктуры различны и ориентированы не на целостный объект недвижимости, а на реализацию стоящих перед подструктурой административных или других целей. При такой многофокусной схеме управления одним объектом недвижимости провоцируется принятие противоречивых и несогласованных решений. Результат – перекосы в сторону администрирования или в сторону «рынка», но «рынка одной сделки». В одном случае участок из экономического переходит в хозяйственный оборот, в другом – совершается спекулятивная сделка. Но результат один – в случае необходимости строительства муниципальных объектов администрация вынуждена выкупать и изымать участки, и бюджетные потери при этом больше, чем бюджетные поступления, которые когда-то муниципалитет получил в результате операции с участком.

Параллельно с этим разбалансированным, системно не сорганизованным оборотом земельных участков действует теневой оборот. И это еще одна проблема. С этой проблемой сталкиваются планировщики на этапе сбора исходных данных: они не могут получить достоверные данные о характере использования участка. По документам на участке находится предприятие, которое, условно, производит кастрюли. Предприятие практически свернуло основное производство, но в соответствии с документированным характером деятельности, платит налог на землю с коэффициентом 1. А что там фактически производят, узнать невозможно. Хорошо, если там склад. Бюджет муниципалитета, разумеется, терпит убытки, так как для складов действует более высокий коэффициент. На этой разнице и функционирует рынок теневой субаренды. Это имеет последствия и для территориального планирования. Например, принято планировочное решение о реструктуризации земель промышленности, выводе предприятий из центра. А процесс не идет – экономические агенты теневого рынка субаренды не допускают к обороту экономических агентов, которые заинтересованы в выкупе участков под промышленными предприятиями, их реновации и застройке коммерческими или жилыми зданиями. Но есть и более серьезные факты – когда на месте свернутого производства обнаруживается свалка промышленных отходов, владельца не найти, но и не найти инвестора, т.к. затраты на рекультивацию не окупятся.

Тема экономического оборота – сложная и проблемная. В данном параграфе ставилась цель показать, что проблематику территориального планирования нужно рассматривать в широком контексте совершенствования всей системы муниципального управления. Параллельно с учебным курсом по территориальному планированию муниципальные управляющие изучают бюджетный процесс, экономику. Территориальное планирование нужно рассматривать как «сборку» отдельных управленческих функций (экономический блок, БОР, организационно-управленческие решения, документооборот) и их взаимную стандартизацию по отношению к комплексным задачам планирования развития территории. Муниципальное управление должно с помощью инструментария территориального планирования производить «настройку» бизнес-процессов (развитие рынка земли, экономизация недвижимости, реструктуризация, повышение градостроительной ценности территории). Поэтому, постановка целей на управление процессом разработки документации территориального планирования включает постановку целей на построение системы управления реализацией плана. И, как было показано выше, эта система управления не совпадает с аппаратной структурой. Для целей реализации документа территориального планирования должна быть создана команда – принципиально не аппаратная, а программно-целевая соорганизация и кооперация, ориентированная не на функционирование, а на достижение цели.

СПИСОК ТЕРМИНОВ

Карта – это знаковая конструкция, которая фиксирует познавательные действия над материалом «территория».

Картосхема – это знаковая конструкция, которая объединяет практические и познавательные действия над материалом «территория».

Команда – программно-целевая соорганизация и кооперация функций.

Кооперация – это такая организованность разных деятельностей, при которой результаты одной деятельности являются материалом (продуктом) осуществления другой деятельности, употребляются другой деятельностью. Различение результата и продукта выявляется в отношениях кооперации: контуры продукта задаются контурами употребления результата в качестве материала другой деятельности.

«Материал» – это категория, которая в СМД-подходе используется для обозначения природного элемента деятельности.

Модель объекта «территория» – это структурное представление процедур и процессов деятельности или разных деятельностей, которые захватывают территорию в качестве своего материала.

Мыследеятельность – это категория, которая содержит представление о человеческой, социальной реальности как о неразрывном единстве мышления и практической деятельности. Мыследеятельность – это мышление, которое реализуется в практической деятельности

Население – расчетная единица в градостроительном проектировании, которая была привязана к территориальным запросам производительных сил, и по отношению к которой считались территориальные трудовые ресурсы, объемы жилищного и социально-бытового строительства

Объект – это деятельностная конструкция, это всегда модель объекта, онтологическая картина объекта, это форма репрезентации его в деятельности.

Позиция – результат самоопределения и самоорганизации в ситуации; две главные составляющие позиции: цель и обеспеченные ресурсами действия в направлении цели.

Позиция «пользователя» – это позиции, которые обеспечивают разворачивание на территории процессов деятельности.

Позиция «потребителя» – жители территории/поселения, горожане, трудящиеся, посетители и пр., которые обеспечивают процессы потребления на территории. Позиция «потребителя» в кооперации территориального планирования задает территорию как конструкцию потребительских качеств.

Позиция политика – это позиция, которая в кооперации территориального планирования отвечает за полагание целого, на реализацию которого должны быть направлены общественные ресурсы. Политическое пространство, в котором возможно построение политики территориального планирования, задается наличием нескольких (минимум двух) конкурирующих версий целого («картин будущего») общественно-территориальной системы и конкурентных направлений использования одних и тех же территориальных ресурсов.

Позиция территориальной самоорганизации – это позиция, которая по отношению к задачам территориального планирования объединяет «пользователя» и «потребителя».

Позиция управления – связка интеллектуальных функций анализа ситуации, собирания целого, постановки целей, выработки средств и мобилизации ресурсов реализации целей. Не совпадает с аппаратным местом, которое имеет формальный статус органа управления.

Различение «естественное» – «искусственное» – Естественным называется объект, который существует сам по себе, вне зависимости от человеческой деятельности и описывается в ней как закономерный, определяемый имманентными этому объекту и внеположными деятельности законами.

Искусственное — это то, что порождается самой деятельностью для достижения ее целей и в соответствии с определенными нормами, т.е. как нечто имманентное уже самой деятельности.

В рамках деятельностного подхода всякий социокультурный объект рассматривается как искусственно-естественный (И-Е).

Искусственно-естественная (социо-техническая) система – это модельное представление, состоящее из двух уровней:

1. Уровень искусственно-технических воздействий – уровень управления.

2. Уровень объекта управленческих воздействий, обладающего собственными «естественными» закономерностями функционирования и «самодвижением» в направлении собственных целей.

Схема – это знаковая конструкция, которая фиксирует практические действия над материалом «территория».

Территориальное планирование – это способ целенаправленного изменения пространственной организации жизни и деятельности. Это процесс, который включает:

– постановку целей по отношению к общественно-территориальной целостности (территории, поселению, городу), которые определяют направленность территориальных изменений;

– построение «онтологической картины будущего» – соответствующей целям профессиональной модели территориальной системы в будущем («схемы территориального планирования»);

– построение последовательности ресурсно обеспеченных действий (мероприятий), с помощью которых эта модель будет реализована (программы реализации).

«Территория» как предмет деятельности – это порождаемая самой деятельностью организованность, обладающая структурно-функциональной организацией деятельности.

Управление – это способ и форма воздействия одного процесса, выступающего в качестве искусственного и заданного по отношению к некоторой цели, на другой, выступающий в качестве естественного и обладающего имманентным самодвижением. Понятие управления выражает такой способ связи двух деятельностей в социотехнических системах, при котором одна из них (управляемая) непосредственно осуществляет себя и преследует свои цели, а другая (управляющая) достигает своих целей опосредованно, за счет воздействия на управляемую деятельность и приведения ее функционирования к достижению цели системы в целом.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ ПО ТЕМЕ

1. Рац М.В., Слепцов Б.Г., Копылов Т.Г. Концепция обеспечения безопасности. – М., «Касталь», 1995.

2. Щедровицкий Г.П. Два понятия системы // Труды XIII Международного конгресса по истории науки и техники. Т. 1а. М., 1974.

3. Щедровицкий Г.П. История становления представлений об организационно-технической (социотехнической) системе в ММК. 1982 г. Стенограмма. Архив Московского методологического кружка.

4. Щедровицкий Г.П. Исходные представления и категориальные средства теории деятельности. Приложение I к статье «Автоматизация проектирования и задачи развития проектировочной деятельности» // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проек­тировании (теория и методология). – М., 1975.

5. Щедровицкий Г.П. Оргуправленческое мышление: идеология, методология, технология. – М., 2000.

6. Щедровицкий Г.П. Проблемы организации исследований: от теоретико-мыслительной к оргдеятельностной методологии анализа // Вопросы методологии. 1996. № 3-4.

7. Щедровицкий Г.П. Схема мыследеятельности – системно-структурное строение, смысл и содержание // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 1986. М., 1987.

8. Щедровицкий П.Г. Курс лекций по методологии управления. Стенограмма.

 

Тема 5.2

НОВЫЕ ПОДХОДЫ И КОНЦЕПЦИИ ПЛАНИРОВАНИЯ

МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

Цель темы: расширить область компетенции муниципального управления в территориальном планировании представлениями о новых подходах и концепциях планирования.

Вы будете изучать новые подходы и концепции городского планирования, воплощение которых в профессиональную практику будет способствовать повышению качества градостроительной среды муниципального образования.

В результате изучения темы вы сможете оценивать документацию территориального планирования по включенности в нее новых подходов и концепций планирования.

Тема продолжает фиксацию позиций в кооперации деятельности территориального планирования. Систематически позиция профессионала-планировщика описана в Разделе 4. Тема 5.2 дополняет эту позицию новыми подходами и концепциями.

ОСНОВНОЙ ТЕКСТ

Современные подходы в городском планировании явились ответом на кризис всей системы идей, заложенной конструктивизмом и функционализмом.

Нормирование, базирующееся на поточно-конвейерном способе градостроительного проектирования, приводило к тому, что игнорировался учет ресурсов места, конкретика окружающей среды, потенциал культуры и иные особенности ситуации. На основе концепции размещения производительных сил город становился лишь поселением, подчиненным градообразующему предприятию, в котором нормативно закладывались необходимые объекты социальной инфраструктуры. Недостатки этой модели очевидны, прежде всего, самим профессионалам-градостроителям. Представление, каким должен быть «настоящий город», постоянно развивается. Ориентация в новых концепциях и подходах необходима муниципальному управлению для компетентного участия в территориальном планировании.

Средовой подход

В проектировании города появился новый срез – социально-территориальный. Важной характеристикой города стала локализация в особом географическом и историческом пространстве, определяющем социальное развитие и социальную дифференциацию города. Весь этот комплекс факторов получил понятие «городская среда». Появляется особое направление, объединяющее психологические, социально-психологические, социологические разработки в изучении городов с вопросами архитектуры, градостроительства, дизайна, которое получило название «средового подхода».

Городская среда с позиции «средового подхода» выступает как единство материального и духовного начал города. Своими материально-пространственными элементами – как среда обитания человека – городская среда выступает гарантом стабильности, точкой опоры в динамичном, неустроенном мире. Своим духовным началом городская среда объединяет социальный и культурный пласты, обеспечивает задачи социокультурного развития, степень включения населения в принятие решений.

Одними из первых работ, посвященных вопросу формирования городской среды, стали монографии американского специалиста по градостроительству и психологическому восприятию архитектуры Кевина Линча: «Образ города» и «Совершенная форма в градостроительстве». Исследования К.Линча направлены на понимание связи между человеком и его предметно-пространственным окружением. Выражением этого стали разработанные Линчем показатели качества города, учитывающие характер человека и культуры. К их числу отнесены:

·  жизнепригодность, определяемая тем, в какой степени поселение поддерживает жизненные функции, потребности и способности людей;

· осмысленность – возможность для обитателей воспринимать и мысленно структурировать в пространстве и времени свое окружение, степень его соответствия культурным конструкциям;

·  соответствие – отношение емкости пространства, коммуникации и оборудования поселения структуре и объему деятельности, среда как условие поведения людей;

· доступность – возможность удобного доступа к различным видам деятельности, ресурсам, видам обслуживания, информации, местам обитания других людей;

· контролируемость – степень включения горожан в принятие решений, которые могут привести к изменениям среды.

Перечисленные качества естественным образом формируются у городов в процессе социально-исторического развития. На уровне «жизнепригодности» городское поселение рассматривается только как средство удовлетворения жизненно важных функций человека. Вторая ступень развития является переходной: впервые у людей возникает потребность адаптироваться к среде обитания, для чего необходимо иметь о ней обобщенное представление. Начиная с третьего уровня качества города, о котором говорит американский ученый – «соответствие – среда как условие поведения людей», необходимо говорить о городской среде, потому что наличные качества свидетельствует об усложнении городской среды и появлении у нее помимо материального базиса идеальной надстройки.

Главный вывод, который делает К.Линч: в процессе формирования города искусственно-технически (средствами территориального планирования, проектирования, дизайна), необходимо проектировать и эти показатели качества города.

Новый урбанизм

Главенство социальной составляющей городского пространства в 1990-е годы в США и других западных странах были неоднократно опробованы на практике в новом подходе к градостроительству, где за основу взяты облик и ценности традиционной городской общины. Основателями нового урбанизма стали супруги Андрес Дьюэни и Элизабет Плейтер-Зайберк во Флориде и Питер Калторп в Калифорнии.По данным на 2002 год в США насчитывалось 472 локальных проекта, отвечающих принципам нового урбанизма, и с тех пор их число неуклонно растет. С их точки зрения наиболее привлекательна проверенная временем провинциальная городская жизнь. Однако это не та модель, которая повсеместно распространяется в США вокруг крупных городов, предполагающая очень низкую плотность населения, расползание застройки на большие пространства, отсутствие очевидных границ города и ощущения принадлежности к единой общине у его жителей, полную зависимость людей от транспортных средств и, соответственно, преобладание в градостроительных решениях интересов автомобиля над интересами людей.

В некоторых штатах новый урбанизм стал теперь государственной политикой, однако его по-прежнему обвиняют в утопизме, самоуверенности, наивности и даже некритическом отношении к прошлому.

Предполагается, что принципы нового архитектурного направления одинаково применимы к населенному пункту любой величины, как уже существующему, так и проектируемому, как в пригороде, так и в центре города. Истинно «урбанистическая» община должна непременно обладать следующими чертами:

· в одном месте надо располагать здания и помещения разного назначения;

· город нужно проектировать так, чтобы он был доступным для пешехода, в частности имел тротуары, сеть пересекающихся улиц и ряды деревьев вдоль них (заборы и ворота крайне нежелательны);

· исключается автомобилецентризм, поэтому въезд в гараж лучше спрятать за домом, а параллельная тротуару парковка предпочтительнее больших стоянок;

· у города должен быть интуитивно очевидный центр и ясные границы;

· застраивать территорию следует достаточно плотно, чтобы обеспечить экономическую эффективность городского и междугороднего транспорта;

· особое внимание нужно уделять качеству публичных зон, общественных зданий, парков и скверов.

Главный инструмент, позволяющий воплотить названные принципы, – генеральный план, основанный, в отличие от общепринятых американских строительных стандартов, не на функции отдельных сооружений, а на их форме. Новые урбанисты исходят из того, что форма и расположение зданий служат наиболее существенной и постоянной характеристикой населенного пункта. Именно форма домов создает облик каждой улицы и города в целом, и ее нужно четко представлять себе еще до начала строительства. Что касается предназначения сооружения, то оно вторично и может меняться.

Важная составляющая городских кварталов, по мнению новых урбанистов, – социальная неоднородность. Чисто архитектурный метод достижения желаемой социальной неоднородности — внешнее сходство домов для представителей разных классов. Обычно архитекторы склонны экспериментировать на бедных, и именно государственное жилье чаще становится жертвой этих проб. Новаторы считают, что не нужно строить здания, одним своим видом напоминающие людям о том, что они живут в государственном, муниципальном или просто дешевом доме. В таком случае они быстро превратят его в гетто. Доступное жилье надо встраивать в кварталы для среднего класса маленькими порциями, и оно не должно сильно внешне выделяться на фоне соседних зданий[91]. Если оно составит десятую часть жилых площадей в каждом квартале, этого будет достаточно для достижения социальной неоднородности и в то же время не скажется на рыночной стоимости недвижимости квартала в целом.

Сегодня новые урбанисты стали уделять значительное внимание «исправлению» уже существующих неудачных кварталов, частично перестраивая их или встраивая на свободные места многофункциональные и «дружелюбные» здания. Идея интеграции доступного жилья в ткань новых кварталов тоже возникла не случайно — изначально новоурбанистические проекты были рассчитаны исключительно на средний класс. Теперь архитекторы не только работают над удешевлением конструкций за счет использования недорогих материалов, но и активно сотрудничают с властями, выполняя госзаказ на строительство социального жилья.

Новые урбанисты считают, что лучше традиционного города человечество ничего не придумало, а потребность в общении и желание быть частью общины никуда не исчезли. Кроме того, у тех, кто предпочитает независимую и обособленную жизнь в собственном отдельно стоящем пригородном доме, есть масса возможностей жить в соответствии со своими желаниями. Задача архитекторов — создать условия и для тех, кто хочет гулять по улицам, общаться с соседями и ходить пешком в магазин, кафе или парикмахерскую.

Самый, пожалуй, серьезный недостаток новых районов, построенных по такому образцу, — их небезопасность. Дело в том, что раньше в одном квартале жили люди с примерно равным уровнем доходов, а главное, обитали там, как правило, всю жизнь и знали друг друга с детства. Теперь многие переезжают каждые несколько лет, а социальный состав населения в идеале должен быть неоднородным. В таких условиях идеи открытости и доступности, больших пространств «общего пользования», борьба с воротами и заборами, многофункциональность зданий в реальности оборачиваются ростом преступности. В Великобритании настолько серьезно относятся к влиянию городской архитектуры на уровень преступности, что в полиции есть специальная должность офицера по связям с архитекторами (последние оценивают проект с точки зрения безопасности).

Прагматический подход

Практические цели градостроителей по созданию благоприятной городской среды имеют под собой не только гуманистическую основу, но и чисто прагматический подход к пользе привлекательности образа города. Важным принципом прагматического метода можно назвать подход к городскому пространству как одному из разновидностей товара, который продается на рынке услуг.

Предполагается, что заинтересованная группа городского планирования должна включать не только государственных чиновников и профессиональных проектировщиков, но и представителей местных деловых кругов. Тщательное планирование требует использования коммерческих знаний, потому что сотрудничество государственного и частного секторов является залогом будущего успеха.

Одним из примеров делового партнерства проектировщиков, представителей частного бизнеса, муниципальных и государственных властей является шведский опыт так называемого «консорциум-проектирования» или «прибыльно-договорного планирования». Как правило, консорциум состоит из компании-инвестора, банка и строительной компании-подрядчика, которые заключают соглашения с представителями муниципалитета. Консорциум обеспечивает муниципалитету финансирование проекта, в то время как муниципалитет реализует свою «проектную монополию» в предоставлении разрешения на строительство на своей земле. Опыт организации консорциум-проектирования при строительстве многофункционального комплекса «Сити-терминал» в Стокгольме стал моделью для большинства крупных объектов в 1980-1990-е гг. (спортивно-культурный центр Глобен-арена, Стокгольм, многофункциональный комплекс Лилла-Бомен, Гетеборг и др.).

---

Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 160; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!