СЕКСТИНА И УПРОЩЕННАЯ СЕКСТИНА
№ 209
* * *
Не верю солнцу, что идет к закату,
Не верю лету, что идет на убыль,
Не верю туче, что темнит долину,
И сну не верю – обезьяне смерти –
Не верю моря лживому отливу,
Цветку не верю, что твердит: «не любит!»
Твой взор мне шепчет: «верь, он любит, любит!»
Взойдет светило вопреки закату,
Прилив шумящий – брат родной отливу,
Пойдет и осень, как весна, на убыль,
Поют поэты: «страсть – сильнее смерти!»
Опять ласкает луч мою долину.
Когда придешь ты в светлую долину,
Узнаешь там, как тот, кто ждет, полюбит.
Любви долина – не долина смерти.
Ах, нет для нас печального закату:
Где ты читал, чтоб страсть пошла на убыль?
Кто приравнять бы мог ее отливу?
Я не отдамся никогда отливу!
Я не могу предать мою долину!
Любовь заставлю не идти на убыль.
Я знаю твердо: «сердце вечно любит
И не уклонит линии к закату.
Всегда в зените – так до самой смерти!»
О друг мой милый, что страшиться смерти?
Зачем ты веришь краткому отливу?
Зачем ты смотришь горько вслед закату?
Зачем сомненье не вступать в долину?
Ведь ждет в долине, кто тебя лишь любит
И кто не знает, что такое убыль.
Тот, кто не знает, что такое убыль,
Тот не боится горечи и смерти.
Один лишь смелый мимо страха любит,
Он посмеется жалкому отливу,
Он с гор спустился в щедрую долину,
Огнем палимый, небрежет закату!
Конец закату и конец отливу,
Конец и смерти – кто вступил в долину.
Ах, тот, кто любит, не увидит убыль!
М. Кузмин, 1908/1909
№ 210
|
|
|
* * *
Зачем опять мне вспомнился Восток!
Зачем пустынный вспомнился песок!
Зачем опять я вспомнил караваны!
Зачем зовут неведомые страны!
Зачем я вспомнил смутный аромат
И росной розы розовый наряд!
Как слитно-многокрасочен Восток!
Как грустен нескончаемый песок!
Как движутся размерно караваны!
Как манят неизведанные страны!
Как опьяняет юный аромат
И росной розы розовый наряд!
Моей мечты подобие – Восток,
Моей тоски подобие – песок,
Моих стихов подобье – караваны,
Моих надежд – неведомые страны,
Моей любви подобье – аромат
И росной розы розовый наряд!
Вот почему мне помнится Восток,
Вот почему мне видится песок,
Вот почему я слышу караваны,
Вот почему зовут скитаться страны.
Вот почему мне снится аромат
И росной розы розовый наряд.
К. Липскеров, [1915]
Слово секстина, или сестина (от лат. «шесть»), иногда потребляется для обозначения любого шестистишия, но это неверно. Настоящее значение этого слова – твердая форма, разработанная провансальскими и потом итальянскими поэтами XII—XIII вв.: шесть строф по шесть строк с добавочной полустрофой в конце; строки во всех строфах кончаются на одни и те же шесть слов; при этом каждая строфа повторяет порядок заключительных слов предыдущей строфы в последовательности 6—1—5—2—4—3. Можно сказать, что все стихотворение написано на шесть тавтологических рифм (№ 28) в последовательности: АБВГДЕ ЕАДБГВ ВЕГАБД ДВБЕАГ ГДАВЕБ БГЕДВА. Заключительное трехстишие опять повторяет все опорные слова, по одному на полустишие. Как правило, шесть опорных слов не следует рифмовать между собой (чтобы нетавтологическая рифма не отвлекала внимание от тавтологической). Здесь М. Кузмин строго следует этому правилу, но некоторые поэты усложняли свою задачу тем, что брали для повторов слова рифмующиеся (например, А—В—Д и Б—Г—Е).
|
|
|
Таким образом, каждое из опорных слов должно повториться в разных контекстах семь раз, каждый раз звуча по-новому; поэтому секстина справедливо считается одной из труднейших твердых форм. Попробуйте определить, какими поворотами темы в каждой строфе достигает этого разнообразия М. Кузмин. В этом может помочь стихотворение К. Липскерова, которое мы позволили себе назвать «упрощенной секстиной»: строки кончаются на одни и те же шесть слов (правда, у Липскерова они рифмуются), в каждой строфе подводят к ним новыми поворотами, и только порядок рифмующих слов не прихотливо переменчив, а постоянен и число строф не шесть, а четыре.
|
|
|
СОНЕТ ФРАНЦУЗСКОГО ТИПА
№ 211
Геракл на Эте
Жестокий лев зубов не изострит.
Спокойна лань среди дубрав Немей,
Из топких блат уже не свищут змеи,
И гидра травы кровью не багрит.
Но золотом в тени ветвей горит
Душистый плод. Прохладные аллеи
Уводят в тайный мрак, где – как лилеи –
Серебряные груди Гесперид.
Сверкает жемчуг, блещут хризолиты
На поясе пурпурном Ипполиты.
Сколь сладок яд елея устных роз!
И пламя жжет, и слепнет взор от света.
Назад!.. но плащ к моим костям прирос,
И рвется плоть, и вторит воплям Эта.
С. Соловьев, [1909]
№ 212
Фракия
Как час назад, горит светило спело,
И небосвод по-прежнему лучист.
В чужбине мужней плачет Филомела,
И далеко звучит печальный свист.
Прочь Вакхова дружина улетела,
Сырой песок опять омыт и чист,
И про бессудное расскажет дело
Лишь в красных пятнах виноградный лист.
Со сломанного от ударов жезла
Кровь легким паром в небеса исчезла –
Все ярче в вышине закатный спектр.
Но волны чужды пьяному пожару
И мертвую забытою кифару
Перебирает волн Гебрийских плектр.
Т. А. Яшук, [1913]
Из всех твердых форм, сложившихся в романской средневековой поэзии, наибольшую популярность получил сонет. Это – четырнадцатистишие из двух четверостиший (катренов) и двух трехстиший (терцетов) на 4 или 5 сквозных рифм. Он возник, вероятно, как упрощенная форма канцоны (№ 206) из двух четверостишных «шагов» восходящей части и шестистишия нисходящей части. Первоначально рифмовка в нем была простая, как в «страмботто» (№ 166—168): АБАБАБАБ+ВГВГВГ; потом она стала сложнее. Так, во французской поэзии единственно «правильными» стали считаться сочетания «закрытой» (охватной) рифмовки в катренах и «открытой» в терцетах или, наоборот, «открытой» (перекрестной) в катренах и «закрытой» в терцетах, т.е. АББА+АББА+ВВГ+ДГД или АБАБ+АБАБ+ВВГ+ДДГ. Первый тип употреблялся гораздо чаще, вгорой – реже. Контаминированный тип – АББА+АББА+ВВГ+ДДГ.
|
|
|
Так написаны и эти два сонета. Оба они – на мифологические темы. В первом – Геракл, терзаемый отравленным плащом, кончает самосожжением на горе Эте и вспоминает свои былые подвиги: победу над немейским львом, над многоголовой болотной змеею Гидрой, добывание пояса любви у амазонки Ипполиты и золотых яблок из сада Гесперид. Во втором речь идет об убийстве певца Орфея неистовыми жрицами Вакха во Фракии на берегу реки Гебра; плектр – это бряцало, которым играли на струнах кифары (лиры), а Филомела – имя афинской царевны, выданной за фракийского царя и обращенной в соловья.
Делались попытки канонизировать и тематическое строение сонета (например, 1-й катрен – тема, 2-й – ее развитие, 1-й терцет – поворот темы, 2-й – разрешение; ср. № 163), но подавляющее большинство сонетов в эти схемы не укладывается.
СОНЕТ АНГЛИЙСКОГО ТИПА
№ 213
Товарищу
Я верила, что в мертвенной долине
У нас с тобой мечты всегда одне,
Что близких целей, отдыха на дне
Равно страшимся, верные святыне.
Товарищ мой... Врагом ты стал отныне.
Жила слепой в бездонной глубине.
Ты – сновиденьем был в солгавшем сне,
Я – призрак создала в своей гордыне.
Но ты расторг сплоченный мною круг.
Отдай слова, которым не внимал ты.
Отдай мечты. Как мне, им чуждым стал ты, –
Мой враг – моя любовь – источник мук...
Иль может быть, все это сон и ныне –
И ты не враг? И ты, как я, в пустыне?
Л. Вилькина, [1906]
Мы видели: во всех вариантах французского сонета была общая черта – терцеты начинались рифмующей парой строк, а затем уже следовали четыре строки, зарифмованные перекрестно или охватно. Когда из Франции сонет перешел в Англию, то рифмующая пара строк сместилась: теперь она не начинала, а заканчивала собой терцеты (и весь сонет), а четверостишие, встав перед нею, принимало вид третьего катрена. Вместо французского АББА+АББА+ВВ Г+ДГД или АБАБ+АБАБ+ВВ Г+ДДГ мы находим АББА+АББА+ВГГВ+ДД или АБАБ+АБАБ+ВГВГ+ДД. Потом и эта форма расшаталась еще больше, так что даже в первых двух катренах повторение рифм перестало быть обязательным: сонет превратился в четырнадцатистишие АБАБ+ВГВГ+ДЕДЕ+ЖЖ. Такие упрощенные сонеты писал Шекспир, и они обычно называются «шекспировскими» (хотя первыми ввел их в моду не Шекспир, а поэт Сарри). Резкая отбивка последнего двустишия побуждала строить его как броскую сентенцию-концовку. Читатель найдет тому много примеров в сонетах Шекспира в переводах С. Маршака.
В оригинальных сонетах русские поэты до таких вольностей обычно не доходили. Л. Вилькина сознательно ориентировалась на английские образцы (в ее цикле 30 сонетов; есть переводы из Шекспира), но сквозные рифмы в первых двух катренах она, как правило, сохраняет. Так поступает она и в этом сонете. В целом английский тип сонета в России малоупотребителен.
Первые и последние рифмы сонета Вилькиной одинаковы, но это лишь случайное совпадение.
СОНЕТ ИТАЛЬЯНСКОГО ТИПА
№ 214
Судный день
Раскроется серебряная книга,
Пылающая магия полудней,
И станет храмом брошенная рига,
Где, нищий, я дремал во мраке будней.
Священных схим озлобленный расстрига,
Я принял мир и горестный и трудный,
Но тяжкая на мне теперь верига,
Я вижу свет... то день подходит Судный.
Не смирну, не бдолах, не кость слоновью
Я приношу зовущему пророку –
Багряный сок из виноградин сердца,
И он во мне поймет единоверца,
Залитого, как он, во славу Року
Блаженно-расточаемою кровью.
Н. Гумилев, 1909
№ 215
Sonetto di risposta
Не верь, поэт, что гимнам учит книга:
Их боги ткут из золота полудней.
Мы – нива; время – жнец; потомство – рига.
Потомкам – цеп трудолюбивых будней.
Коль светлых Муз ты жрец, а не расстрига
(Пусть жизнь мрачней, година многотрудней), –
Твой умный долг – веселье, не верига.
Молва возропщет; Слава – правосудней.
Оставим, друг, задумчивость слоновью
Мыслителям, а львиный гнев – пророку:
Песнь согласим с биеньем сладким сердца!
В поэте мы найдем единоверца.
Какому б век повинен ни был року, –
И Розу напитаем нашей кровью.
Вяч. Иванов, 1909
В итальянском языке большинство слов имеет ударение на предпоследнем слоге, и поэтому в итальянском стихе обычно окончания – женские. Не будучи, таким образом, обязаны заботиться о чередовании женских и мужских рифм (как во французском языке № 184), итальянские поэты могли позволить себе более разнообразную рифмовку в терцетах – например, такую, как в этих двух сонетах: АБАБ АБАБ ВГД ДГВ. (Почему при чередовании мужских и женских рифм она была бы невозможна?) Вообще, если французского сонета характерна парная рифмовка в начале терцетов, а для английского – в конце, то для итальянского – полное отсутствие парной рифмовки в терцетах; типичное их строение – ...ВГВ+ГВГ или ВГД+ВГД (наши сонеты дают изысканный вариант именно этой последней рифмовки).
«Sonetto di risposta» значит «ответный сонет». В XIII в. у итальянских поэтов был обычай: когда один поэт обращался к другому с посланием в форме сонета, другой отвечал ему сонетом, написанным на те же рифмующие слова. В кругу Вяч. Иванова была в ходу еще более изысканная игра: поэт, написав сонет, посылал его другому с недописанными строчками, а другой, угадав по ним рифмующие слова, отвечал ему «ответным сонетом» на угаданные рифмы. Вяч. Иванов ответил таким сонетом на сонет Н. Гумилева (с деликатной незаметностью исправив неточные рифмы его второго катрена). Бдолах (в стихах Гумилева) – душистая восточная смола.
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 351; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!