СТАНОВЛЕНИЕ ВЕТЕРИНАРНОЙ ПСИХОФАРМАКОЛОГИИ

НЕ НАКАЧИВАЙТЕ СОБАКУ ПСИХОТРОПНЫМИ ПРЕПАРАТАМИ

Мартин Дж. Скотт и Гейл Мариани

«Это одна из самых острых и разоблачительных книг, когда-либо мною прочитанных…

хорошо написана, невероятно содержательная и совершенно необходимая к прочтению»

Dog Training Weekly

 

«Обескураживающая, но жизненно важная книга для каждого, кто неравнодушен к животным»

Д-р Джейн Купер

 

«Очень смелая книга! Ее должен прочитать каждый владелец собаки в стране»

Диана Гордон

 

«Эта книга по-настоящему открыла мне глаза»

Дарен Роджерс

 

«Это касается не только владельцев собак – каждый должен знать об опасностях

этих препаратов»

Вера Локк

 

«Поднимется шум, когда все это дерьмо всплывет наружу! Отличная работа»

Линн Джонс

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

В сферу ухода за животными проникло зловещее явление. Оно пришло как друг, с улыбкой на лице и под предлогом оказания заботливой поддержки, хотя на самом деле оно сомнительное, опасное, злобное и лживое. В данной небольшой книге мы рассмотрим этот коварный феномен, который за последние несколько лет поднял свою отвратительную голову, и на который должен обратить внимание каждый, кто любит и заботится о животных.

Как руководители Общества изучения цветочных эссенций для животных (S.A.F.E.R) и, в последние три года, постоянные авторы статей для журнала Dogs Monthly, авторы данной книги общались со многими владельцами животных, видевших своими глазами те эффекты, которые психотропные препараты оказали на их питомцев. Одна из целей S.A.F.E.R всегда заключалась в борьбе против применения подобных препаратов и одновременно в пропаганде использования безопасных и эффективных терапевтических методов, которые помогут от них отказаться. Авторы давно планировали написать эту книгу, однако к решению сделать это сейчас их подтолкнул трагический случай, описанный в первой главе. Мы считаем прискорбным тот факт, что эта книга вообще нуждается в написании. Однако мы надеемся, что она внесет свой скромный вклад в дело защиты животных, обратив внимание на правду (или на ту ее часть, которую нам удалось раскрыть) о психотропных препаратах для животных. Мы надеемся, что эта небольшая книга поможет читателям сделать выбор в пользу здоровья животных, о которых они заботятся.

 

Pengraig Fach

Ноябрь 2004

 

 

 

ГЛАВА 1

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ПОППЕТ

Миссис «Смит» была пожилой леди, которая жила сама по себе, а ее единственным компаньоном была ее любимая Поппет, восьмилетняя сука кавалер-кинг-чарльз-спаниеля. Поппет была здоровой и счастливой собачкой, о которой миссис Смит невероятно хорошо заботилась и которая с детства ни разу не нуждалась в помощи ветеринара.

Однажды, когда Поппет играла в саду, туда забралась соседская кошка. Поппет погналась за кошкой, которая проскользнула через щель под забором и сбежала. Будучи маленькой и изящной, Поппет смогла проскользнуть под забором вслед за кошкой и погналась за ней через дорогу. К несчастью для Поппет, в тот день по дороге ехал в школу мальчик на велосипеде. Собачка вылетела на дорогу прямо перед ним. Мальчик ухитрился не переехать саму собачку, но наехал колесом на ее лапу. Поппет получила только незначительные травмы – ушибы и трещину на подушечке лапы. Физически она вполне поправилась, однако миссис Смит стала замечать у своей чувствительной собачки некоторые эмоциональные перемены. Поппет стала бояться оставаться дома одна. Она отказывалась выходить в сад и особенно – находится рядом с забором. Она стала очень зависимой от присутствия миссис Смит, постоянно нуждалась в ее компании. Когда Поппет даже на короткое время оставалась одна (например, когда миссис Смит уходила в магазин или в библиотеку), она разрывала подушки и мочилась в доме, чего никогда раньше не делала. Кроме того, она казалась замкнутой и подавленной, потеряла интерес к еде и веселым играм, в которые раньше играла с миссис Смит.

Миссис Смит не знала, что делать. Она не думала, что это повод обратиться к доктору, частично из-за того, что ветеринар, лечивший поврежденную лапу Поппет, отметил, как сияют у собаки глаза и какой здоровой она выглядит.

Тогда миссис Смит нашла в библиотеке книгу о поведении собак. В книге упоминалось название организации зоопсихологов, помогавшей связываться с экспертом, который приезжал на дом и помогал решить проблему. Это показалось правильным выбором, поэтому миссис Смит позвонила в организацию и получила номер зоопсихолога, который жил совсем рядом. Миссис Смит проконсультировалась у своего ветеринара, может ли она обратиться к этому специалисту, и получила утвердительный ответ.

В назначенный день зоопсихолог посетил миссис Смит и Поппет. Он продемонстрировал миссис Смит свою визитную карточку с множеством впечатляющих характеристик. Он создавал впечатление очень уверенного и грамотного специалиста, сыпал специальными терминами, в которых миссис Смит мало что понимала, но которые позволили ей почувствовать, что она в руках настоящего эксперта. Зоопсихолог объяснил миссис Смит, что такие вещи, как страх расставания и деструктивное поведение в доме могли возникнуть из-за стресса, так как у Поппет серьезно пострадало чувство уверенности. Испытывая глубокое уважение и доверие к любому квалифицированному профессионалу, миссис Смит не посчитала сомнительным или странным вывод зоопсихолога о том, что медикаментозное лечение помогло бы Поппет справиться с ее страхом. Зоопсихолог заверил миссис Смит, что после приема лекарства ее собака снова станет нормальной.

Поппет прописали кломипрамин (фирменное наименование Кломикалм) – препарат, который часто применяется для лечения сепарационной тревоги и хронических страхов. Препарат относится к антидепрессантам и создан для поднятия настроения, увеличения физической активности и стимулирования интереса к окружающему миру.

После нескольких недель приема лекарства, миссис Смит действительно заметила у Поппет перемены. Казалось, что она воспряла духом и больше не боялась в одиночку выходить в сад. К ней вернулся аппетит, и она перестала разрывать подушки и мочиться в доме, когда оставалась в нем одна. Миссис Смит была довольна результатом.

Но вскоре после этого миссис Смит стала замечать у Поппет и другие перемены. У собаки начались запоры, чего раньше никогда не было. Она казалась очень сонной по утрам, и миссис Смит приходилось расталкивать ее, чтобы разбудить – пару раз это было довольно пугающим, так как миссис Смит на мгновение показалось, что Поппет умерла.

Поппет становилось все хуже и хуже. Приблизительно через неделю стало казаться, что она не может нормально видеть. Она стала натыкаться на двери и рычать в пустое пространство. Все это было очень тревожным, однако не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось с Поппет в ее последнюю ночь.

14 Августа 2003 года миссис Смит в сильном волнении проснулась в час ночи от звука воя. Звук доносился из комнаты, где спала Поппет. Миссис Смит пришла к ней, но собака, похоже, не узнала ее. Она в сумасшедшей панике металась по комнате. Миссис Смит позвонила в скорую ветеринарную помощь, при этом ее руки тряслись так сильно, что она едва смогла набрать номер.

Вместо ее лечащего ветеринара приехал другой врач, усталый и с воспаленными глазами. Миссис Смит в сильном волнении описала то, как состояние Поппет постоянно ухудшалось в последнее время. В процессе разговора они с ветеринаром видели, как Поппет, будто в конвульсиях, пыталась подняться, но слепо спотыкалась и падала, в панике врезаясь в мебель. Сердце собаки колотилось, она полностью утратила способность держать равновесие. Она была в состоянии практически полного коллапса.

Ветеринар сказал миссис Смит, что у Поппет, должно быть, какое-то очень серьезное заболевание вроде опухоли мозга. Прогноз вполне определенно предвещал летальный исход. Миссис Смит пришла к мрачному выводу, что лучше всего будет избавить Поппет от мучений. И поэтому собаку тут же усыпили. Ее страдания закончились.

 Эту печальную историю рассказала авторам Сильвия, дочь миссис Смит. Сильвия описала то, как в течение последующих недель и месяцев ее мать прилагала неимоверные усилия, чтобы справиться со смертью Поппет. Как всякий любящий владелец домашнего животного, который был вынужден принять такое окончательное решение, она утешала себя тем, что у нее не было другого выхода и что это было в интересах ее собаки.

Примерно через три месяца миссис Смит начала свыкаться с потерей Поппет. Однако у этой истории случился неожиданный поворот. После празднования ночи Гая Фокса в 2003 году, когда по всей улице взрывались фейерверки, у соседского пса Чарли развилась боязнь громких звуков. Болтая с владельцем Чарли, миссис Смит узнала, что Чарли дают тот же препарат, что и Поппет – кломипрамин. Несколько недель спустя миссис Смит снова натолкнулась на соседа и спросила, как себя чувствует Чарли. К ужасу миссис Смит, сосед начал рассказывать ей о том, как он перестал давать собаке препарат из-за всех его отвратительных побочных эффектов. Сначала у пса начались запоры, потом он стал казаться дезориентированным, сонным по утрам и был слегка не «в себе». Владельцы решили, что оно того не стоит и перестали давать ему лекарство. Вскоре после прекращения приема препарата Чарли вернулся к своему нормальному состоянию.

Именно в тот момент миссис Смит осознала, что вполне возможно у Поппет не было никакой опухоли мозга – она страдала от побочных эффектов психотропного препарата. Вероятно, ее можно было спасти, просто перестав давать ей лекарство.

Никто не рассказал миссис Смит о возможных побочных эффектах. Она доверилась зоопсихологу и ветеринару. Она хотела только самого лучшего для своей маленькой собаки. А теперь ей придется признать, что возможно именно она ответственна за смерть Поппет, потому что позволила продолжить лечение.

Миссис Смит так и не смирилась с тем, что случилось с Поппет. Сейчас она живет в доме престарелых, часто терзаемая чувством вины и депрессией.

ГЛАВА 2

СТАНОВЛЕНИЕ ВЕТЕРИНАРНОЙ ПСИХОФАРМАКОЛОГИИ

«Первые психотропные препараты для животных, одобренные Управлением по контролю качества пищевых продуктов и медикаментов, появились на рынке только в прошлом году. Одна фармацевтическая компания, выпускающая противотревожные препараты для домашних животных, прогнозирует, что ее годовой оборот составит 25 миллионов долларов.»  

Лила Дэви-Стоун[1]

 

«В индустрии лекарственных препаратов для собак есть нечто до боли знакомое. В ее основе лежат те же темные силы, которые превратили нас в нацию Прозака: быстро закрепляющаяся вера в то, что этими таблетками можно вылечить психические проблемы, и соблазн прибыли… для фармацевтических компаний, которые перепрофилировались на выпуск ветеринарных антидепрессантов и транквилизаторов.»

Дэвид Плотц[2]

Психофармакология домашних животных – это крупный бизнес, поскольку количество животных-компаньонов в нашем обществе продолжает увеличиваться. Лекарственные препараты для изменения поведения животных используются все более широко, так как владельцы домашних животных ищут помощи для решения эмоциональных, психологических и поведенческих проблем, которыми страдают их питомцы. Всего за несколько лет резко возросло применение лекарств, известных как психотропные препараты, с одновременным ростом прибыли фармацевтических компаний, занимающихся их производством, и увеличением доходов предпринимателей, продающих эти препараты владельцам домашних животных. Книги о поведении домашних животных, рассчитанные на обычного владельца, содержат частые упоминания об этих препаратах и их мнимой пользе. Восторженных студентов, желающих стать специалистами по поведенческой терапии животных, учат тому, как важно и полезно использовать психотропные препараты в современной терапии поведения домашних животных. В литературе, выпускаемой конкретными организациями специалистов по поведенческой терапии животных, эти препараты радостно преподносятся как ценная помощь в работе. Все больше профессионалов убеждают владельцев домашних животных давать психотропные препараты своим питомцам. В сфере поведения домашних животных, куда ни посмотри – всюду обнаружишь применение этих препаратов.

Выделяют разные категории психотропных препаратов: анксиолитики, включающие такие препараты как буспирон и диазепам, которые применяются для лечения обусловленных страхом проблем поведения у животных; нейролептики, включающие ацепромазин, который применяется для устранения тревоги и агрессии; препараты, стабилизирующие настроение, такие как литий и карбамазепин, для лечения агрессии и эмоциональной реактивности, и антидепрессанты, такие как кломипрамин и флуоксетин, для лечения пугливости, обсессивно-компульсивного расстройства и агрессии. Почти все эти препараты позаимствованы из человеческой медицины и не предназначены для лечения животных. «Анксиолитики, нейролептики, антидепрессанты и стабилизаторы настроения, обычно используемые для лечения поведенческих расстройств у людей, сейчас все чаще используются в ветеринарной медицине как дополнение к терапии поведения животных.»[3]

Разве это хорошо? Кто-то ответит утвердительно, провозглашая триумф современной науки. И нет сомнений, что психотропные препараты для домашних животных можно преподнести как самое чудесное и впечатляющее средство для улучшения благополучия питомцев – надо лишь чуть-чуть сэкономить на правде. Сторонники применения препаратов для модификации поведения, кажется, совершенно искренне верят в то, что эти лекарства – божий дар для нервных или «проблемных» домашних животных. Как мы увидим дальше в этой книге, самыми верными поклонниками таких препаратов являются хорошо обученные профессионалы – зоопсихологи и ветеринары. Неважно, в чем заключается проблема – под рукой есть готовое фармакологическое решение, явно поддерживаемое такими людьми, как доктор Николас Додман, автор книг Dogs Behaving Badly, The Dog Who Loved Too Much и The Cat Who Cried For Help. «[У него] есть таблетка для каждой дворняжки», написал один критик о «детективе Додмане и его волшебной аптеке». «Прозак от агрессии, фенобарбитал от синдрома ярости у спрингер-спаниелей, транквилизаторы от сепарационной тревоги, налтрексон и мелатонин от навязчивого вылизывания, буспирон от боязни грозы, и т. д., и т. д., то есть на самом деле и т. д.»[4]. Огромное количество внушительных научных доказательств создает видимость кристально чистой репутации этих препаратов. Все это выглядит (как и было задумано) очень респектабельным, очень авторитетным, крайне надежным и полностью безопасным. Однако, если мы копнем чуть глубже, то увидим, что кажущийся триумф ветеринарной нейронауки, при всей его заумности и видимой утонченности, на самом деле настоящее бедствие для здоровья и благополучия животных.

 Наша задача в том, чтобы в этой небольшой книге раскрыть некоторые темные стороны индустрии психотропных препаратов. Мы говорим «некоторые» темные стороны по двум причинам. Во-первых, это такая огромная тема, что нам пришлось бы написать много томов, чтобы вместить ее полностью, потратить десятки лет на исследования сотен тысяч клинических случаев и с головой погрузится в медицинскую биологию. Во-вторых, то, что мы обнаружили в ходе подготовки этой книги, несомненно, только верхушка огромного айсберга: неизвестно, как много потенциального вреда причиняет сейчас эта индустрия и продолжит причинять в будущем. Миллионы серьезных побочных эффектов психотропных препаратов могут так и остаться неописанными либо из-за того, что владельцы домашних животных не знают, кому о них рассказать, либо из-за того, что они, подобно хозяйке Поппет, просто не знают, что проблемы со здоровьем их питомцев являются прямым следствием применения этих препаратов. Слишком мало исследований было проведено, чтобы показать масштабы страданий животных от применения психотропных препаратов, поэтому мы имеем дело с проблемой, покрытой мраком тайны. В этой книге мы можем лишь приоткрыть дверь и позволить не безразличным к судьбе животных читателям получить некоторое представление о крайне тревожной и часто противоречивой практике «накачивания» препаратами животных, которые ведут себя не так, как нам хотелось бы. Одно мы можем сказать точно: трагическая история Поппет и миссис Смит ни в коем случае не уникальна. Психотропные препараты для животных причиняют боль, вред и смерть.

При лечении проблем поведения животных используется множество лекарственных препаратов. В этой главе мы рассмотрим только пять наиболее часто используемых препаратов, с подробным описанием их назначения, некоторых известных побочных эффектов, а также подробным объяснением, почему владелец должен сто раз подумать, прежде чем позволить своему животному проглотить любое из этих лекарств.

 

Кломипрамин (Кломикалм)

Одной из книг, настоятельно рекомендуемых Ассоциацией консультантов по вопросам поведения домашних животных (APBC), а также включаемых в список литературы дипломной работы консультанта по поведению животных-компаньонов в Университете Саутгемптона, является книга Clinical Behavioral Medicine for Small Animals, написанная доктором ветеринарной медицины Карен Оверолл. Это руководство по использованию нейрофармакологических препаратов для лечения проблем поведения у животных. Его автор, Карен Оверолл (одна из ведущих сторонников психотропных препаратов для животных), описывает животных с проблемами страха, стресса или тревоги как «ненормальных»[5]. Она была главным врачом при проведении клинических испытаний для FDA (Управление по контролю качества пищевых продуктов и медикаментов США), после которых была выдана лицензия на Кломикалм – первый препарат, одобренный к использованию для модификации поведения животных. Под торговым названием Кломикалм подразумевается вещество кломипрамина гидрохлорид, которое ранее широко использовалось в психиатрии как антидепрессант, седативный и антиобсессивный препарат под названием Анафранил. Кломикалм – это один из главных препаратов для подавления симптомов сепарационной тревоги у животных, не позволяющий им портить вещи и пачкать в доме во время отсутствия хозяев. Препарат содержит ароматизаторы со вкусом вишни или говядины, чтобы привлечь животное, и рекламируется как находка для беспокойных животных и их владельцев. В ответ на энтузиазм ветеринаров, ничего не подозревающий народ ринулся покупать Кломикалм для своих беспокойных питомцев. Ежегодно в Поведенческую клинику Карен Оверолл обращается от 500 до 800 клиентов с просьбой выписать этот препарат, при этом спрос превышает имеющиеся запасы.

Однако поставщики этого весьма прибыльного товара так и не рассказали своим жаждущим клиентам о том, что кломипрамин фактически является потенциально очень опасным препаратом. Ниже приводятся некоторые документально подтвержденные побочные эффекты, которые возникают у людей во время приема кломипрамина:

 

Боли в животе / Усугубление депрессии / Агрессивность / Кожные аллергические реакции / Потеря аппетита / Тревожность / Изменение уровня сахара в крови / Спутанность сознания и дезориентация / Запоры / Судороги / Бред / Диарея / Нарушение концентрации внимания / Приступы дурноты / Диспепсия / Изменения электроэнцефалограммы / Утомляемость / Аритмия / Глаукома / Галлюцинации / Головные боли / Гепатит / Гипотензия / Нарушение памяти / Усиление аппетита / Бессонница / Маниакальные эпизоды / Мышечная слабость / Тошнота / Нервозность / Кошмарные сновидения / Механическая желтуха / Учащенное сердцебиение / Фоточувствительность / Психозы / Беспокойство /  Сонливость / Потливость / Шум в ушах / Тремор / Внезапная смерть (не от передозировки) / Головокружение / Нарушение зрительного восприятия / Рвота / Увеличение веса / Потеря веса

 

Кломипрамин понижает судорожный порог и может вызвать приступ эпилепсии у предрасположенных к ней животных – естественно, вы можете не знать об этой предрасположенности своего животного, пока не дадите ему препарат. Кломипрамин может вызвать внезапную потерю сознания, известны случаи внезапной смерти у субъектов с сердечно-сосудистыми заболеваниями, также препараты этой категории причастны к инсультам и инфарктам миокарда. Кломипрамин может вызвать аномалии электроэнцефалограммы и изменения состава крови (увеличение концентрации почечных ферментов в три раза). Также он может вызвать гематологические нарушения, такие как угнетение костного мозга. Если препарат используется на протяжении длительного времени, необходимо регулярно проверять состав крови и работу почек (но разве это делается на практике?). Еще одно следствие продолжительного применения кломипрамина – ускоренное развитие кариеса. Лабораторные тесты на крысах показали, что кломипрамин повышает риск новообразований молочных желез (рака груди). Было проведено очень мало исследований на тему возможного влияния кломипрамина на возникновение раковых заболеваний, так что в целом это неизведанная область, где человек и домашние животные играют роль «подопытных кроликов». Не проводилось никаких исследований на детях, поэтому мы имеем еще один неразрешенный вопрос о возможном влиянии кломипрамина на рост и развитие. Нет необходимости говорить о том, что передозировка препарата может привести к смерти. Существует длинный список лекарств, потенциально несовместимых с кломипрамином, включая местные и общие анестетики. Это означает, что ваша собака (или другое домашнее животное) не сможет без риска для жизни подвергнуться даже минимальному хирургическому вмешательству, если вы даете ей кломипрамин. Можно прекратить давать животному кломипрамин, когда вы заранее знаете о предстоящей хирургической операции, но если произойдет несчастный случай или острый приступ заболевания, требующий немедленного хирургического вмешательства, то единственным выходом будет проведение операции без анестезии – в противном случае есть риск опасного лекарственного взаимодействия.

Очевидно, что ни один субъект никогда не испытывал больше чем несколько побочных эффектов в одно и то же время. Они проявляются случайно или под воздействием таких факторов как генетическая предрасположенность (вид/порода), пол, возраст и общее состояние здоровья. Просто невозможно предсказать, будет ли этот препарат оказывать безопасное воздействие или вызовет одну или больше из вышеперечисленных проблем. Давать этот препарат собаке или другому животному – значит играть в русскую рулетку, так как ничего не подозревающий владелец, одураченный торговцем препаратами, отдает доверчивое животное во власть очень непредсказуемых и потенциально крайне опасных химических процессов.

Писатели вроде Джеймса О’Хиэра, автора книги Canine Neuropsychology for Dog Behavior Counselors and Trainers, восторженно отзываются об этом препарате, утверждая, например, что «фактически это лекарство делает собаку сконцентрированной, облегчая процесс обучения»[6]. Однако трудно себе представить, каким образом лекарство, которое потенциально способно вызвать дезориентацию, тревожность, приступы дурноты, потерю концентрации внимания, ухудшение зрения, беспокойство или сонливость, манию или депрессию, может очень благоприятно воздействовать на сосредоточенность в процессе учебы. Вы бы дали этот препарат своему ребенку, чтобы повысить его успеваемость в школе?

О’Хиэр также пишет о клиническом исследовании, проведенном FDA для сравнения эффективности Кломикалма с эффективностью поведенческой терапии как таковой. Через два месяца 65% собак, которым давали Кломикалм, продемонстрировали «улучшение», в то время как группа собак, подвергавшаяся только поведенческой терапии или тренировкам (ошибочно описанная О’Хиэром как «группа плацебо») продемонстрировала 55%-ное улучшение. О’Хиэр приходит к выводу, «что в большинстве случаев модификация поведения происходила быстрее при применении препарата, чем без него». Но этот примитивный вывод не учитывает природу подобной «модификации». Накачивание собак препаратом до состояния, при котором они физически не способны почувствовать или выразить конкретные эмоции, не может научить их преодолевать эти эмоции естественным образом. Более того, разница в «успехе» между двумя группами собак составила всего лишь 10%. Возникает вопрос, стоит ли рисковать опасными побочными эффектами ради такого незначительного улучшения, особенно учитывая тот факт, что после прекращения приема препарата, проблемы поведения возвратятся? Продолжительность исследования была слишком короткой для того, чтобы выяснить а) улучшился бы результат группы «плацебо» еще на 10%, если бы у них было больше времени и тренировок и б) наблюдался ли в группе собак, обученных естественным образом преодолевать свои страхи, более продолжительный эффект излечения (что вполне можно было бы ожидать). Другими словами, это исследование и его выводы мало что доказывают, зато являются типичным средством, с помощью которого сторонники психотропных препаратов пытаются соблазнить недостаточно информированных владельцев собак.

 

Буспирон

Это одно из излюбленных лекарств такого сторонника психотропных препаратов как доктор Николас Додман, о котором пишут, что он «своего рода Доктор Айболит для домашних питомцев – прописывает собакам пилюли от плохого поведения»[7]. Буспирон широко используется и рекомендуется как эффективное средство для подавления симптомов страхов и тревог, таких как боязнь грозы у собак, а также агрессии. Буспирон, иногда выпускаемый под торговым названием Буспар (BuSpar), представляет собой анксиолитический препарат из группы азаспиродеканедионов.

Этот препарат не проходил официальные испытания на животных. У людей вызывает следующие побочные эффекты (заметьте, что это сокращенный список):

 

Астма / Ухудшение зрения / Чувство стеснения в груди / Боль в области грудной клетки / Холодовая непереносимость / Застойная сердечная недостаточность / Запор / Диарея / Ухудшение координации / Приступы дурноты / Сонливость / Сухость во рту / Утомляемость / Галлюцинации / Головные боли / Гипертензия / Гипервентиляция / Гипотензия / Повышение уровня печеночных ферментов / Повышение аппетита / Бессонница / Синдром раздраженного кишечника / Предобморочное состояние / Мышечные спазмы и судороги / Инфаркт миокарда / Тошнота / Непереносимость шума (нерегулярная) / Онемение / Учащенное сердцебиение / Кровотечение из прямой кишки / Ригидность челюстных мышц / Приступы эпилепсии / Кожная сыпь / Замедленная реакция / Боль в горле / Кривошея / Тахикардия / Нарушение функции щитовидной железы / Покалывание в конечностях / Шум в ушах / Тремор / Затрудненное мочеиспускание и жжение / Рвота / Слабость

 

Действуя на ментальном и эмоциональном уровне, препарат вызывает побочные эффекты в виде психозов, кошмарных сновидений, потери интереса к жизни, страха, эйфории, возбуждения, пониженной концентрации внимания, депрессии, спутанности сознания, вспышек ярости и враждебности. Кажется слегка ироничным, что препарат, предназначенный для избавления от симптомов страха, тревоги и агрессии (которая обычно вызвана страхом), может усугублять или искусственно вызывать те же самые (или даже худшие) реакции, от которых он должен излечивать, не говоря уже о множестве вышеперечисленных проблем с физическим здоровьем.

Исследования показывают, что безопасность применения препарата в период беременности и лактации не установлена. У самок крыс, получающих буспирон, этот препарат выделяется с молоком, поэтому как минимум у некоторых животных его токсичные эффекты передаются потомству. По сути, мы этого еще не знаем. Также нет убедительных доказательств, что препарат не вызывает привыкания, так как никаких исследований на эту тему не проводилось. Недостаточно изучены последствия применения буспирона лицами до 18 лет и пожилыми людьми, поэтому мы и здесь находимся в полном неведении. Учитывая ограниченное число исследований о влиянии буспирона на людей, еще большую тревогу вызывает тот факт, что этот препарат повсеместно используется в ветеринарной медицине, несмотря на почти полное отсутствие доказательств его безвредности. В Ветеринарном справочнике Мерка (Merck Veterinary Manual) о ветеринарных психотропных препаратах в целом написано следующее: «Было проведено мало ветеринарных клинических испытаний, а ветеринарные руководства основаны на терапевтической практике применения в человеческой медицине». Николас Додман, сторонник применения буспирона, подтвердил этот факт в одном интервью, признавшись, что ветеринары испытывают на домашних животных каждый препарат, применяемый для лечения психических заболеваний у человека[8]. Данные препараты тихо и аккуратно обошли процедуры испытаний, которые, как уверяют нас органы здравоохранения, являются основой научного процесса и поводом доверять практикующим врачам. Очевидно, что использование домашних питомцев в качестве экспериментальных объектов считается приемлемым. При проведении клинических испытаний буспирона на людях, 10% пациентов прекратили лечение из-за негативных побочных реакций. Будет ли у домашних животных такая возможность выбора? Собака не может сказать нам, что у нее раскалывается голова, или что она дезориентирована, или что по ночам ее преследуют жуткие кошмары. Собака не может попросить прервать лечение, из-за которого она плохо себя чувствует. Ей приходится только терпеть, а позже, когда начнут проявляться негативные реакции (как физические, так и психические), она не сможет попросить владельца или ветеринара не давать ей лекарств сверху для подавления этих новых симптомов,  потому что от этого ей станет еще хуже.  

Питер Невилл, эксперт-фелинолог и поклонник психотропных препаратов, пишет в своей книге Aggression in Cats and its Treatment: «…буспирон может особенно эффективно снижать возбуждение и тревогу, когда агрессивное поведение, так же как и мечение, возникает в результате постоянной социальной конкуренции, которая не может быть устранена путем естественного для кошек процесса добровольной миграции или изгнания с территории одной или двух особей».[9]

О чем это нам говорит? Да просто о том, что кошек накачивают этим потенциально опасным токсином, так как владельцы заставили их жить в неестественных условиях. Кошки, вынужденные жить с другими кошками, которых они боятся или не любят, становятся беспокойными и вероятно проявляют защитную агрессию. Не имея естественной возможности прогнать другую кошку или убежать самим, они впадают в состояние сильного стресса и ведут себя неприемлемо для своих владельцев, которые, слегка воодушевленные распространителями психотропных препаратов, с готовностью накачивают их лекарствами до состояния беспомощного подчинения. В исследовании эффективности воздействия буспирона на вызванное стрессом мечение мочой у кошек, проведенном доктором Николасом Додманом и его коллегами, около 50% кошек возобновили нежелательное поведение после прекращения приема препарата, ясно давая понять, что во многих случаях лекарство лишь временно облегчает симптомы.[10] И все это происходит на фоне серьезного риска для здоровья животных.

 

Флуоксетин

Флуоксетин – это тот же самый препарат, что и Прозак, который широко и отчасти противоречиво применяется в человеческой медицине. Это антидепрессант и антиобсессивный препарат, который предположительно (ученым пока не совсем ясно) ингибирует обратный захват серотонина в нейронах. Он попадает в печень, где в результате метаболизма превращается в норфлуоксетин и другие неизвестные метаболиты. Побочные эффекты препарата (подтвержденные сравнением с группой плацебо во время испытаний на людях) включают следующее:

 

(Часто)

Необычные сновидения / Возбуждение / Потеря аппетита / Тревожность / Боль в спине / Бронхит / Озноб / Диарея / Приступы дурноты / Сонливость / Повышенное потоотделение / Утомляемость / Головная боль / Бессонница / Боли в суставах / Предобморочное состояние / Боль в мышцах / Тошнота / Нервозность / Ринит / Тремор / Инфекции мочевых путей / Потеря веса

 

(Нечасто)

Нарушение походки / Нарушение функции печени / Акне / Острый мозговой синдром / Алопеция / Амблиопия («ленивый глаз») / Амнезия / Стенокардия / Апатия / Артрит / Астма / Боль в костях / Боль в груди / Спутанность сознания / Конъюнктивит / Запор / Судороги / Бред / Деперсонализация / Оталгия (ушная боль) / Эйфория / Боль в глазах / Лихорадка / Гастрит / Гингивит / Галлюцинации / Похмельный синдром / Враждебность / Гиперкинезия / Гипервентиляция / Гипотиреоз / Повышенное либидо / Боль в челюсти / Недомогание / Маниакальный синдром / Мигрень / Боли в шее / Ригидность шейных мышц / Дисфункция яичников / Параноидная реакция / Боль в тазовой области / Фотофобия / Пневмония / Психоз / Нарушение окраски кожи / Гиперкератоз / Тахикардия / Шум в ушах / Подергивания мышц / Недержание мочи / Задержка мочи / Крапивница / Головокружение / Нарушение зрения / Рвота / Увеличение веса

 

(Редко)

Аномальные показатели ЭЭГ / Аллергическая реакция / Анемия / Отек Квинке / Кровавый понос / Некроз костей / Бронхоспазм / Туннельный синдром запястья / Катаракта / Хронический мозговой синдром / Кома / Контактный дерматит / Поражение роговицы / Глухота / Обезвоживание / Язва двенадцатиперстной кишки / Экзема / Энтерит / Недержание кала / Желудочно-кишечное кровотечение / Глаукома / Подагра / Гирсутизм / Гипертиреоз / Истерия / Желтуха / Отек гортани / Легочный фиброз / Миозит / Эффекты, подобные нейролептическому злокачественному синдрому / Остеопороз / Паралич / Патологический перелом / Псориаз / Пурпурная сыпь / Респираторный дистресс-синдром / Кровоизлияние в сетчатку глаза / Ревматоидный артрит / Язва желудка / Ступор / Попытки самоубийства / Агрессивное поведение

 

Во время проведения предпродажных клинических испытаний в США, 15% из приблизительно 4000 пациентов прекратили лечение из-за негативных побочных эффектов – психических (нервозность, тревожность, бессонница и др.) и физических (тошнота, приступы дурноты, головные боли, зуд и др.). В испытательной группе пациентов с ОКР (обсессивно-компульсивным расстройством) более 12% испытуемых прервали участие в исследовании из-за негативных реакций, а при испытаниях препарата на страдающих нервной булимией более 10% пациентов не смогли больше выносить побочные эффекты и отказались от участия. При проведении клинических испытаний 10-15% пациентов жаловались на тревожность, нервозность и бессонницу, из них 5% в итоге отказались от участия. Приблизительно у 4% испытуемых появилась сыпь и/или крапивница, и почти треть из их числа прервали участие в испытании из-за сыпи как таковой или из-за других связанных с ней симптомов. Серьезные побочные эффекты были зарегистрированы и после того, как препарат поступил в продажу (т.е. доверчивых пациентов продолжали использовать в качестве подопытных кроликов), включая взаимодействие препарата с другими лекарствами, список которых составлен не полностью, а также аллергические реакции, реакции сердечно-сосудистой системы и эпилептические припадки. Данные клинических исследований аллергических реакций включали лихорадку, туннельный синдром запястья, респираторный дистресс-синдром, отек, протеинурию и повышенный уровень трансаминазы. Как правило, после прекращения приема флуоксетина эти симптомы исчезали, но иногда требовались другие лекарства, такие как стероиды, чтобы контролировать побочные эффекты. Согласно одному источнику, «отмечены случаи смерти и возникновения опасных для жизни реакций, хотя причинно-следственная связь с флуоксетином не была установлена».[11] (Понятно, что производители препарата никогда бы в этом не признались). Тот же источник сообщает, что «со времени приема флуоксетина, у пациентов с сыпью развивались системные реакции, возможно связанные с васкулитом. Хотя эти реакции редки, они могут быть опасными, затрагивая легкие, печень или почки. Есть смертельные случаи, связанные с такими системными реакциями»

Флуоксетин нельзя давать людям и животным с нарушениями в работе печени или почек, так как существует риск возникновения непредсказуемых или неизвестных реакций, обусловленных медленным или неполным выведением препарата из организма. Не оценивалась безопасность препарата для пожилых или несовершеннолетних, а также не установлена безопасность его применения в период беременности или лактации. Пациенты, принимающие другие медикаменты (не важно, в каких количествах), должны очень строго контролироваться на предмет неблагоприятных лекарственных взаимодействий – по этой причине клинические испытания никогда не проводят на госпитализированных пациентах. Это противопоказание распространяется и на растительные препараты, такие как зверобой, и возможно на другие – никто не знает. Неопределенность наблюдается и в плане возможных негативных взаимодействий флуоксетина с общими анестетиками, и здесь рекомендуется (что не всегда выполнимо) прекратить прием препарата как можно раньше перед операцией.

«Будьте осторожны, давая Прозак маленьким детям, – сообщалось в лондонском Times от 2 ноября 2004 года – или принимая его во время беременности. Вы можете подвергнуть опасности эмоциональное развитие вашего ребенка. Исследование Колумбийского университета показало, что крысы, получавшие антидепрессант в первые несколько недель жизни, плохо справлялись с тестами на способность противостоять стрессу». Похоже, что препарат может оказывать потенциальное влияние на всю будущую жизнь животного или человека, в раннем возрасте подвергнутого (пусть и не на долго) его губительному воздействию. До какого возраста будет продолжаться этот постоянный эффект? Как долго молодое животное может получать препарат, пока его будущее эмоциональное здоровье не повиснет на волоске? Каковы шансы, что животное не окажется в состоянии полного нервного истощения до конца своих дней? И мы снова оказываемся на неизведанной территории – на все эти вопросы нет ответов.

Еще одним «белым пятном» является вопрос привыкания к флуоксетину. Это исследование продолжают проводить на «живых» (и ничего не подозревающих) пациентах, чтобы выяснить, сколько из них со временем приобретут физическую зависимость от этого препарата. Имеются отдельные сообщения о том, что это действительно может произойти. Может также развиться тяжелый синдром отмены, как обнаружила владелица собаки Ханна Стивенс. «В конце концов, я решила перестать давать флуоксетин своей собаке, - написала она нам, - так как побочные эффекты были просто ужасными. Но даже при поддержке сочувствующего ветеринара, который показал мне, как постепенно снижать дозу, это было похоже на ломку у наркомана. А хуже всего для меня было то, что я не могла объяснить Берти, за что он так страдает. В какой-то момент я почти была готова его усыпить. Я никогда себя не прощу за то, что начала давать ему этот чудовищный препарат».

Еще одним типичным сообщением о потенциальных побочных эффектах Флуоксетина у собак было письмо от Сандры Келли из Дублина, напечатанное в журнале Dogs Monthly (номер за декабрь 2004 г.) в нашей постоянной рубрике: «Шесть месяцев назад моя сестра взяла из приюта суку лабрадора. Ей было около трех лет, и на момент приобретения собака страдала от сильного стресса и тревожности. Работники приюта предположили, что прежние хозяева били и мучили ее. Поскольку собака выглядела такой нервной и отчаянно несчастной, моя сестра обратилась к психологу собак, который порекомендовал препарат под названием флуоксетин. Собаке давали этот препарат в течение некоторого времени, однако нам казалось, что эффект был сплошь отрицательным. С начала приема лекарства она похудела, стала очень беспокойной по ночам и казалась мне еще более нервной и возбужденной, чем раньше. Я считаю, что именно этот препарат сделал собаку больной». (О том, как зоопсихологи рекомендуют психотропные препараты, можете прочитать в Главе 4.)

Письмо Сандры вызвало сильный отклик со стороны читателей Dogs Monthly: после его опубликования мы получили гораздо больше, чем обычно, писем, указывающих на то, что многие заботливые владельцы собак были неравнодушны к этой теме, и им самим было о чем рассказать. «Письмо Сандры Келли в вашем декабрьском номере тронуло меня до глубины души, – написала Ким Эдвардс из Ливерпуля. – Около двух лет назад зоопсихолог порекомендовал антидепрессанты Джету, моему псу из приюта. У него появились ужасные побочные эффекты, и мы с ветеринаром с трудом отучили его от этого препарата. Я чувствую себя такой виноватой в том, что мой бедный пес, у которого и до нас была нелегкая жизнь, подвергся еще большим страданиям. Я никогда больше так не поступлю». Элейн Уотсон, бывшая ветеринарная медсестра из Лондона, написала нам о том, что «мне жаль Сандру и ее сестру, но больше всего мне жаль собаку. Будь она моей собакой, я перестала бы давать ей эту дрянь как можно раньше! Я бывшая ветеринарная медсестра и насмотрелась на страшные побочные эффекты от приема таких препаратов». В других письмах читатели выражали те же чувства, порой настолько резко, что мы не могли публиковать такое в журнале!

Один из самых главных и широко освещаемых в прессе споров вокруг использования Прозака связан с данными о его воздействии на пациентов. Несмотря на тот факт, что такие побочные эффекты как психоз, агрессивное поведение или суицидальные мысли официально признаны редкими, имеются многочисленные сообщения о случаях проявления острых реакций. Один известный американский психиатр сообщил, что у шести его пациентов, страдающих легкой депрессией, вскоре после приема препарата неожиданно проявились настойчивые суицидальные наклонности, что нетипично при таком диагнозе. (Фармацевтическая промышленность закрывает глаза на такие случаи, делая акцент на традиционно более высокий уровень самоубийств среди лиц, страдающих от депрессии; однако они не учитывают внезапные и нетипичные экстремальные сдвиги в поведении пациентов, совпадающие с приемом психотропных препаратов.) Вследствие проявления шокирующих побочных эффектов, пациенты или их родственники подали более 100 судебных исков против производителей препаратов. В одном случае женщина набросилась на собственную мать и, по имеющимся сведениям, откусила от ее тела более 20 кусочков плоти. Поступали также сообщения об убийствах топором, смертельных исходах агрессивного поведения на дороге и убийствах членов семьи – все непосредственно связаны с приемом флуоксетина. Фармацевтических боссов заставили выплатить огромные денежные компенсации семьям жертв, расстрелянных Джозефом Весбекером, который устроил бойню под воздействием Прозака.[12]

Закон об опасных собаках, принятый в Великобритании, якобы защищает население от опасных собак. Но кто защитит собак от опасных медикаментов? Нет никаких оснований полагать, что похожие случаи крайне агрессивного, психопатического поведения животных не могли быть результатом воздействия препарата (не говоря уже о менее экстремальных, но весьма нежелательных реакциях, упомянутых выше). Поэтому существует вероятность (большая или маленькая, неизвестно), что при попытке вылечить свою собаку от легкой тревожности, вы превратите ее в патологически агрессивное, неистовое и опасное животное, которое должно быть уничтожено по соображениям безопасности. Опасные породы? А может, опасные препараты?

Если бы существовала хотя бы 1%-ная или даже меньшая вероятность проявления психотического эпизода у вашей собаки от приема флуоксетина, разве вы как заботливый владелец пошли бы на такой риск? И кто вообще взял бы на себя ответственность за вред, причиненный животному, или за душевные муки его владельцев? Нет, все просто свели бы к восхитительно расплывчатому и невероятно уклончивому медицинскому термину «идиопатическая агрессия»: то есть, агрессия, обусловленная неизвестной причиной… или причиной, которую никто не потрудился выяснить… или причиной, которую определенные люди хотели бы от вас скрыть.  

Мы завершаем раздел о флуоксетине/Прозаке красноречивыми словами Кэндис Перт, одной из первооткрывателей серотонина и пионера в разработке препарата: «Я обеспокоена тем монстром, которого Джон Хопкинс, нейробиолог Соломон Снайдер и я создали, когда открыли более 25 лет назад простой анализ связывания лекарства с рецептором. Прозак и другие антидепрессанты, связывающиеся с рецептором серотонина, могут также вызвать проблемы с сердечно-сосудистой системой у некоторых предрасположенных к этому людей при долговременном применении препарата, которое стало обычным делом, несмотря на отсутствие исследований безопасности такого применения. Общественность дезинформирована об… этих селективных ингибиторах обратного захвата серотонина, в то время как медики сильно упрощают их действие в мозге».[13]

 

Ацепромазин (АЦП)

Ацепромазин это седативный антипсихотический ветеринарный препарат, угнетающий центральную нервную систему. Он относится к нейролептикам, вызывающим химические изменения в головном мозге для искусственной модификации поведения животного. Сторонники этого препарата с удовольствием его рекламируют, хотя механизм его действия неизвестен (как в случае флуоксетина); предполагается, что он блокирует дофаминовые рецепторы в головном мозге. АЦП часто используют совместно с другими препаратами при анестезии, чтобы успокоить животное во время операции. Его используют в поведенческой терапии для лечения страха и тревожности, а также таких проблем как непереносимость звуков, например, боязнь фейерверков. Еще АЦП применяют для подавления рвоты у кошек и собак при укачивании в транспорте. Этот эффект достигается благодаря тому, что АЦП по химическому составу похож на прохлорперазин (фирменное название Компазин), используемый как противорвотное средство. Вероятно, во многих случаях ацепромазин может подавлять стрессовые реакции у животных, боящихся путешествовать в транспорте.

Этот обожаемый любителями «накачивания» животных препарат способен понижать кровяное давление и увеличивать частоту сердечных сокращений, что делает его небезопасным для животного с сердечной недостаточностью (о которой владелец может и не знать). Он может вызывать эпилептические припадки, понижать температуру тела и вступать в реакции с другими медикаментами, включая психотропный препарат пропаналол, антациды и лекарства от диареи.

Считается, что животные под воздействием АЦП теряют координацию или плохо держаться на ногах. Хотя препарат используется для лечения тревожности, согласно Ветеринарному справочнику Мерка и другим источникам, он может вызвать «парадоксальные» противоположные эффекты в виде гиперактивности у некоторых кошек и собак. В медикаментозной терапии слово «парадокс» - это эвфемизм, употребляемый при отсутствии должных исследований или при появлении непредсказуемых эффектов, природу которых ученые-медики не в состоянии объяснить.

Есть информация о специфических побочных эффектах препарата, возникающих у конкретных пород собак. На ветеринарном интернет-сайте Veterinary Information Network в разделе по кардиологии было размещено объявление под названием «Ацепромазин и боксеры», предупреждающее ветеринаров о нескольких случаях возникновения серьезных побочных реакций, зарегистрированных в ветеринарной учебной клинике в течение короткого промежутка времени. Речь шла о боксерах, а негативные реакции на АЦП включали экстремально низкую частоту сердцебиения, остановку дыхания и коллапс. Кроме того, по предварительной информации к негативным побочным реакциям на АЦП предрасположены и некоторые другие породы, например, грейхаунды и гигантские породы собак. Другими словами, мы не знаем в действительности, когда могут проявиться негативные побочные реакции, у какой породы, какие именно реакции и почему.

Нейролептические (антипсихотические) препараты вроде АЦП и его ближайшего «родственника» прохлорперазина потенциально способны привести к развитию серьезного заболевания под названием поздняя дискинезия. Новый справочник лекарственных средств Британской Медицинской Ассоциации характеризует его как «потенциально необратимое заболевание, характеризующееся насильственными движениями глаз, рта и языка… которое может развиться в срок от 1 года до 5 лет». Эта информация основана на наблюдениях за больными людьми, но нет причин полагать, что подобные негативные реакции не могут возникнуть и у животных в течение 5 лет после начала приема препарата. Это означает, что если мы даем такой препарат своему животному, мы должны подождать несколько лет, прежде чем узнаем, разрушилось ли в итоге его здоровье. И каковы на самом деле шансы, что ветеринары свяжут это «новое» заболевание (когда и если оно возникнет) с прошлым употреблением психотропного препарата? Многие ветеринары любят утверждать, что препараты очень быстро «выводятся из организма». Это один из поводов не связывать применение препарата с его более поздними разрушительными последствиями. Однако научно доказанный факт заключается в том, что эффект от воздействия некоторых препаратов может сохраняться в организме целых пять лет, прежде чем проявит себя.

Одно из наихудших и более распространенных негативных последствий применения ацепромазина касается психики и поведения: даже если препарат предназначен для успокоения животных, страдающих от тревожности, он может периодически и непредсказуемо делать их опасно агрессивными. Поэтому было высказано мнение, что с собаками, которым дают АЦП, следует обращаться с особой осторожностью и не оставлять наедине с детьми.[14] Можно только догадываться, сколько случаев агрессии, закончившихся усыплением животного в соответствии с Законом об опасных собаках или аналогичным законодательным актам в других странах, произошло из-за непредсказуемого влияния АЦП, а также флуоксетина (см. выше) на мозг животного. Одно лишь это является веской причиной избегать применения таких препаратов.

Принцип действия АЦП состоит в том, что «он затормаживает двигательные навыки, оставляя собаку в сознании, но лишая ее способности реагировать на ситуацию. Фактически это лишь усугубляет проблему».[15] Можно только вообразить ужас животного, полностью осознающего свои эмоции, но не способного отреагировать естественным образом. Испуганное животное почти всегда выбирает бегство. И только когда оно физически не способно убежать, его единственным выбором остается проявление защитной агрессии. Большинство случаев агрессии собак в отношении людей происходят из-за того, что люди многократно игнорируют сигналы примирения испуганной собаки (облизывание губ, моргание, зевание) или предупреждающие сигналы (обнаженные клыки, рычание, оборонительная поза), тем самым продолжая ее пугать, так что в определенный момент агрессия остается единственным выходом для запуганного животного, думающего о своем выживании. Есть ли вероятность того, что случаи загадочной агрессии собак под воздействием АЦП обусловлены тем, что изначальная тревога собаки была подавлена препаратом, который сделал ее неспособной нормально реагировать, возможно, даже лишив способности подать предупреждающие сигналы с целью предотвратить агрессию? Это как в пьяной драке людей, когда неконтролируемое буйство может вспыхнуть внезапно, а степень ярости может быстро достичь предела благодаря растормаживающему и дезориентирующему влиянию алкоголя. Интересно, кому пришла в голову идея запереть испуганное животное в его собственной ментальной тюрьме, сбежать из которой поможет лишь неистовая ярость, но хуже всего то, что этот «побег» наказывается смертью, о чем животное даже не подозревает, пока приговор не будет приведен в исполнение.

В человеческой психологии есть феномен под названием «сонный паралич». Страдающие этим состоянием рассказывают, что по ночам их охватывает пронзительный страх. Во время паралитической атаки, особенно в первый раз, человек часто ощущает присутствие в комнате какого-то отвратительного или злобного «существа». Наполовину проснувшийся, уязвимый в темноте, его разум захлебывается в ужасе, человек осознает свой страх, но абсолютно ничего не может сделать. Вторая половинка может лежать рядом на той же кровати, но до нее невозможно дотянуться, нельзя пошевелиться или закричать – потому такое пугающее состояние и называют «параличом». Хотя паралитическая атака продолжается всего несколько минут, она считается одним из самых страшных физиологических феноменов – хуже, чем обычный ночной кошмар, когда мы можем закричать и сообщить кому-то о нашем состоянии. Представьте, что вас напичкали психотропным препаратом до состояния, при котором ваш разум постоянно словно чем-то придавлен: вы полностью осознаете ужас от какого-то страшного для вас стимула (человека, предмета или места), но парализованы лекарством и не можете предпринять оборонительные действия. Некоторые люди, страдающие сонным параличом, могут сами себя «отговорить от страха», словно какая-то часть их мозга остается достаточно изолированной, чтобы спокойно объяснить происходящее, помогая расслабиться и выйти из этого состояния. Но обладают ли собаки такой способностью? Скорее всего, нет. Не имея возможности ухватиться за объективные знания, страх может стать еще интенсивнее, перерасти в панику, в абсолютный ужас… без единой возможности переключиться или понять происходящее. Собака может пребывать в этом застывшем, парализованном состоянии, а может проявить свой страх самым драматичным из возможных способов – агрессивным нападением. Как только все зайдет так далеко, для собаки это, как правило, означает конец.

Мы можем только догадываться о том, что происходит в голове у животных, напичканных психотропными препаратами. Джеймс Хэрриот написал часто цитируемую фразу «если бы они только могли говорить». Но если бы они могли рассказать нам, что они ощущают, находясь под воздействием так называемых лекарств вроде АЦП, нам было бы слишком стыдно их слушать.

Ацепромазин также дают лошадям, и, по словам американского ветеринара, доктора ветеринарной медицины и автора книги Complete Holistic Care and Healing for Horses, Мэри Бреннан, это самый распространенный лошадиный транквилизатор.[16] Бреннан предупреждает, что этот препарат нельзя давать лошадям с неврологическими заболеваниями, болезнями сердца, затрудненным дыханием или заболеваниями печени, и что его вообще следует применять с осторожностью. Несмотря на это, она описывает препарат как «относительно безопасный». Может, это и правда, если сравнивать его с чем-то еще более токсичным! Вероятно, это такой сарказм с ее стороны – хотя нам так не кажется.

Один корреспондент рассказал нам, что когда он дал всего одну дозу АЦП своей собаке, находящейся в состоянии легкой тревоги, страх животного значительно усилился и оставался на таком уровне в течение 36 часов. После этого собака выглядела так, «словно ее хватил удар». Другой владелец собаки рассказал, что после приема препарата (который был выдан ветеринаром без единого упоминания о возможных побочных эффектах и даже без предварительного обследования собаки), его собака в течение целых трех суток выглядела «как зомби» и не могла ходить, так что ее пришлось носить по лестнице.

Еще один трагический случай произошел с молодой немецкой овчаркой по имени Радар, которой дали ацепромазин. Радар не имел никаких поведенческих проблем – в данном случае, препарат использовался не для модификации поведения, а как предварительная медикаментозная подготовка к наркозу при проведении небольшой стандартной операции. У Радара была легкая форма эпилепсии с очень редкими припадками. Его владельцы, зная о противопоказаниях при эпилепсии, специально попросили хирургический персонал не использовать ацепромазин. Однако просьба не была передана ветеринару, и поэтому АЦП все равно был использован. Операция прошла хорошо, но вскоре после нее состояние Радара серьезно ухудшилось. В течение 36 часов он испытал пять тяжелых эпилептических припадков подряд. С течением времени ему становилось все хуже, при этом он пережил 16 припадков за одну ночь и дважды впадал в кому. Единственное, что смог предпринять ветеринар для борьбы с припадками, это значительно увеличить дозу противоэпилептических препаратов. Но это не сработало, и вскоре было принято решение усыпить собаку из гуманных соображений. Несмотря на тот факт, что такие шокирующие серии эпилептических припадков были абсолютно нетипичными и точно совпали по времени с приемом препарата, известного своей способностью вызывать приступы эпилепсии, ветеринар решительно отрицал любую связь.

 

Диазепам

Также как флуоксетин это тот же препарат, что и Прозак, диазепам это тот же препарат, что и Валиум – еще одно широко распространенное среди людей лекарство. Это еще один пример лекарства, которое просто «перекочевало» из человеческой медицины в ветеринарную, не пройдя клинических испытаний на безопасность. Единственным настоящим исследованием воздействия этого бензодиазепинового препарата на животных было его первоначальное тестирование на несчастных лабораторных животных, проведенное перед тем, как давать препарат людям. На животных (домашних или лабораторных) и людей препарат оказывает усмиряющее, успокаивающее и раскрепощающее воздействие. Диазепам подавляет центральную нервную систему и является противосудорожным, снотворным препаратом и мышечным релаксантом. Он предназначен для краткосрочного подавления симптомов тревоги (от легкой до умеренной), напряженности, возбуждения, страха или агрессии. Однако за эти иллюзорные блага приходится дорого платить. Более обычным и поверхностным побочным эффектом является сонливость. Чуть менее характерны приступы дурноты, тошнота, ухудшение зрения, головокружение, головная боль, невнятная речь, тремор, гипоактивность (летаргия), потеря памяти, спутанность сознания, кожная сыпь и дерматит, а также пониженное кровяное давление. В зависимости от конкретной ситуации, пациент может испытывать противоположные эффекты депрессии/эйфории или задержки/недержания мочи (все решает случай).

Более серьезные побочные эффекты включают так называемые «парадоксальные реакции», которые представляют собой необъяснимое проявление состояний, похожих на те, от которых препарат должен избавлять, или еще худших. Они включают гипервозбуждение (в то время как препарат должен был вас успокоить), тревогу (которую препарат должен был погасить), усиление мышечных спазмов (когда препарат предназначен для расслабления мышц), бессонницу или нарушения сна (когда препарат должен был помочь вам уснуть), ярость (когда препарат предназначен для снижения агрессивности) и галлюцинации (обычно не способствуют расслаблению).

Применение диазепама связывают с риском появления врожденных уродств, поэтому его небезопасно давать беременным самкам или при планировании беременности (хотя не существует данных о том, как долго сохраняется эффект препарата в организме самки). Исследования показали, что препарат чрезмерно подавляет ЦНС (центральную нервную систему) у пожилых людей. Он может вызывать или усиливать эпилептические припадки у «предрасположенных» к ним пациентов. Одна из худших особенностей препарата заключается в том, что он склонен вызывать острый синдром отмены, если прекращение приема не будет проходить очень медленно и осторожно. Кроме того, он вызывает сильное привыкание. Не кто иной, как сам Питер Невилл, сторонник психотропных препаратов, пишет о том, что «нейролептики бензодиазепиновой группы, такие как диазепам… не могут безопасно применяться при долговременном лечении… они также склонны вызывать привыкание и трудности при отмене, с недопустимо высоким (90%) уровнем рецидива».[17] Стоит отметить, что подобные критические замечания из уст известного сторонника психотропных препаратов для животных заслуживают серьезного отношения.

Диазепам дают животным для терапии обусловленного страхом поведения (например, боязнь грозы и фейерверков у собак и социальная тревожность у кошек), чтобы притупить работу мозга и сделать животное невосприимчивым. Однако из-за случайных «парадоксальных» эффектов препарата он может оказать совершенно противоположное воздействие и сделать животное гиперчувствительным, неестественно испуганным и чересчур нервным. Один читатель Dogs Monthly написал нам, что «после того, как я стал давать моему шнауцеру диазепам от боязни фейерверков, он сделался гиперактивным и начал страдать нарушением сна. Мне сказали, что лекарство его успокоит, но оно вызвало обратный эффект. Как только я отменил препарат, он стал нормальным, хотя его страхи никуда не делись».[18]

Невозможно предсказать, когда может произойти обратный эффект, и никто не знает, какие именно процессы внутри мозга его вызывают. Многие из таких психотропных препаратов вызывают подобный «парадоксальный», т.е. дико непредсказуемый эффект. Препарат карбамазепин дают кошкам, чтобы снизить обусловленную страхом агрессию к людям, но он «парадоксально» способен фактически усилить агрессию к другим кошкам! Таким образом, мы начали с кошки, по каким-то своим причинам агрессивной к людям (возможно, потому что в прошлом с ней плохо обращались или еще почему-то), а закончили напичканной лекарством кошкой, которая проявляет необъяснимую агрессию ко всему, что движется. Проблема решена?

Одно из назначений диазепама состоит в том, чтобы снижать уровень стресса у кошек, выражающих свое напряжение мечением. Кошки делают это, чтобы подтвердить свое «владение» территорией. Кошки чрезвычайно территориальные животные и любят обладать своим личным пространством. Когда их заставляют жить в непосредственной близости от других кошек, с которыми они не ладят, или когда на одном участке живет слишком много кошек, их личные пространства будут сильно пересекаться. Это потенциально стрессовая ситуация, и встревоженные животные с растущим отчаянием начинают метить границы личного пространства, которое у них отняли. Само собой, это причиняет неудобство владельцам, которых теперь можно легко уговорить дать кошкам лекарство, прекращающее такое поведение. Отупляя кошачий мозг до такой степени, что животному становится на все плевать, и оно больше не следует своим инстинктам, диазепам способен вызвать желаемый результат. Однако после отмены препарата, как только кошка начнет приходить в себя, мечение, как правило, возобновляется. Препарат не исправляет, а только маскирует проблему. Немного напоминает ситуацию, когда человек с гниющими зубами красит их в белый цвет, чтобы скрыть почерневшие участки, или когда человек заклеивает обоями трещины в стенах проседающего дома. За исключением того обстоятельства, что давая препарат своей кошке и временно маскируя проблему, вы дополнительно вызываете потенциально серьезные неблагоприятные изменения в общем состоянии здоровья животного. Это удобное лекарство, полезное для бизнеса, но абсолютно не этичное.

Еще один пример пресечения естественного кошачьего поведения описан Питером Невиллом в его книге Aggression in Cats and its Treatment, в которой он пишет об использовании фенобарбитала (противоэпилептический препарат) в сочетании с пропранололом (бета блокатор, также известный как Индерал) для подавления страхов: «Кошки, которые боятся заходить в определенные части дома или вылезать из своего укрытия, похоже, теряют все свои страхи за несколько минут, стоит лишь подложить им препарат в пищу».[19] Любой, кто когда-нибудь приносил домой новую кошку (котенка или взрослую особь), знает, что для кошки естественно прятаться в безопасном месте при нахождении в незнакомой для нее среде. Это простое адаптивное поведение, стратегия выживания, сформировавшаяся за миллионы лет эволюции, и абсолютно нормальное явление. Стремление извратить нормальное поведение с помощью психотропных препаратов смахивает на нездоровое желание все контролировать. Что плохого в том, чтобы все шло естественным путем, позволяя кошке привыкнуть к окружающей обстановке и постепенно научиться доверять?

Неразумно лишать животное естественного инстинкта самосохранения. В последние годы мы получаем странные сообщения о кошках, ведущих себя иррационально и без всякого чувства опасности. Это в высшей степени ненормально. Сообщалось о кошках, которые не уходили с полосы встречного движения транспорта или о кошках, которые сами бросались с крыши. Возможно ли, что этих несчастных созданий напичкали чем-то, что подавило их естественное, спасительное чувство страха? Мы все слышали истории о наркоманах, которые в состоянии эйфории верили, что могут летать и прыгали с высотных зданий, разбиваясь насмерть. Ни одно животное, включая человека, никогда не сделало бы ничего подобного, если только что-то не вмешалось в нормальную работу их мозга.

Что может сделать медицинская наука, чтобы помочь животному, у которого развились тяжелые побочные эффекты от приема психотропного препарата? Одна из наших корреспондентов, чья собака пострадала от серьезной побочной реакции, получила ответ на этот вопрос. Собаке прописали психотропный препарат от боязни фейерверков. Через несколько часов после приема всего лишь одной дозы собака лежала на полу в луже собственной мочи, не в состоянии двигаться, с вытекающей изо рта слюной, полностью одурманенная препаратом. Хозяева были в ужасе и вызвали скорую ветеринарную помощь. Прибывший ветеринар согласился, что это, должно быть, такой побочный эффект от приема препарата. Однако он не смог ничего сделать. «Природа сама разберется», – сказал он владельцам и оставил их одних заботиться о своей наркотизированной собаке, которая в течение следующих нескольких дней медленно приходила в себя.

Что если животное пострадает от побочной реакции, затрагивающей его психику, например, испуганная собака под воздействием психотропного препарата станет еще более испуганной? Отчасти потому, что ветеринары не способны или не хотят понять разницу между нормальным негативным психическим состоянием и воздействием препарата, а отчасти потому, что они просто не располагают иными средствами, единственное, что они смогут предложить обеспокоенному владельцу, это еще один психотропный препарат, возможно, диазепам с его быстродействующим эффектом. Как читатель уже понял, это лишь усугубит и без того вышедшую из-под контроля ситуацию и совершенно не решит проблему.

Один из наиболее жутких аспектов лечения психотропными препаратами заключается в том, что их потребители вступают в неизвестность в буквальном смысле этого слова. Использование потенциально опасных средств вслепую – то же самое, что стрельба в темноте. «Эти препараты не лишены серьезных побочных эффектов, а их использование так ново, что правильная дозировка до сих пор представляет собой целое искусство, а может, и всегда будет представлять», – вот так весьма иносказательно написали Бонни Манро Доун и Томас Квокенбуш в их книге My Parrot , My Friend. А в действительности они хотели сказать, что никто не знает точную дозировку и просто руководствуется методом проб и ошибок. Эти осмотрительные приверженцы психотропных препаратов замечают, что «лечение обсессивно-компульсивного расстройства [у попугаев] с помощью таких сильнодействующих лекарств отличается у разных видов в плане дозировки и реакции», а потом открыто признаются, что «необходимо провести больше исследований, чтобы выяснить различия в применении психотропных препаратов для лечения синдрома самовыщипывания и похожих проблем».[20] Другими словами, мы снова видим доказательства того, что больные животные используются в качестве подопытных объектов. Несмотря на такой абсолютно бесцеремонный подход и тот факт, что многие сторонники психотропных препаратов отлично знают обо всех опасных последствиях, эти лекарства продолжают регулярно назначать.

 

«Предрасположенность»

Читатель, наверное, обратил внимание на периодические упоминания о «предрасположенности». Суть этого очень популярного медицинского термина заключается в том, что лекарство абсолютно безопасно, если только пациент не имеет несчастье быть «предрасположенным» к определенному типу негативной реакции (которой может оказаться и внезапная смерть). Во многих случаях мы узнаем об этой предрасположенности постфактум: т.е., человек или животное принимает лекарство и получает эпилептический припадок / сердечный приступ / психоз / или просто падает замертво (по любой причине), после чего он задним числом будет признан «предрасположенным» к такой реакции. У вашей собаки первый раз в жизни случается приступ эпилепсии вскоре после приема психотропного препарата, а от вас отмахиваются заявлением, что «ну, видимо она из тех, кто предрасположен к такой реакции». Наверное, это один из крупнейших обманов за всю историю медицины, удивительно прозрачный и антинаучный способ скрыть простой факт, что рассматриваемое лекарство в случайном порядке может причинить вред конкретному индивиду, и никто в действительности не знает, когда, как и почему это произойдет. Вместо того, чтобы взять на себя ответственность и попытаться исследовать, почему это могло случиться и как предотвратить это в будущем, традиционная медицина перекладывает вину на пострадавшую жертву, косвенно утверждая, что побочный эффект был вызван ее слабостью. «Предрасположенность» такого типа относится к «идиопатическим» патологиям, проблемам «без известной причины», еще один термин, используемый для того, чтобы оправдать (или нет, по сути) невежество наших уважаемых ученых. Этот классический пример словоблудия позволяет вступить в сообщество, которое американцы называют «Клуб ПСЗ (Прикрой Свою Задницу)».

 

Что привело все эти явно образованные и рациональные умы к совершенно искренней (у тех, кто искренен) вере в то, что такие препараты действительно решают проблемы поведения? Возможный ответ заключается в том, что мы называем «нейрохимическое мировоззрение».

 

«Нейрохимическое мировоззрение»

Вы идете по улице, чувствуя себя достаточно хорошо. Вы не особо счастливы, но и не печальны, находитесь в нейтральном эмоциональном состоянии. Если бы кто-то в этот момент взял у вас нейрохимические показатели (при условии, что вы не под воздействием алкоголя или других наркотиков), то они были бы вполне «нормальными», т.е., в пределах среднего диапазона для человека в данном психологическом состоянии. Вы проходите еще сотню ярдов, по-прежнему чувствуя себя хорошо. Затем внезапно случается то, что нарушает ваше нейтральное эмоциональное состояние. Это может быть все что угодно: возможно, кто-то выскакивает и начинает угрожать вам ножом или стреляет по вам из проезжающей машины (но конечно промахивается!). Возможно, вы становитесь свидетелем ужасного убийства или натыкаетесь на страшно изуродованный труп, лежащий на дороге. Любое из этих событий (если только вы не под воздействием психотропного препарата) приведет к внезапному и резкому изменению нейрохимических процессов с одновременными физиологическими изменениями в вашем теле – подскочит пульс, вы можете слегка вспотеть, по всему телу разнесется адреналин, расширятся зрачки, изменится дыхание, вы можете почувствовать тошноту или даже сильный рвотный позыв. Если бы сейчас кто-нибудь взял у вас нейрохимические показатели, всего через пару минут после предыдущих измерений, они бы сильно отличались из-за пережитой вами эмоциональной реакции.

Если бы в этот момент вам ввели препарат, который повлиял бы на нейрохимические процессы, вернув все показатели на первоначальный уровень, это могло бы искусственно убрать симптомы стресса, отвращения, страха и т.д. Но смогло бы это стереть из памяти эмоциональный опыт, вызвавший эти изменения? Разумеется, нет. Но самое главное, мы должны спросить: что появилось раньше, эмоциональная реакция или химические изменения в мозге? Действительно ли химические изменения в мозге вызвали эмоциональную реакцию, или все было наоборот? И еще один важный вопрос: была ли ваша реакция на события чем-то ненормальным? Изменения химических процессов естественным образом предназначены для того, чтобы сделать вас более восприимчивым к опасности, более бдительным, позволить зрачкам пропускать больше света для повышения остроты зрения, обеспечить выброс обезболивающих эндорфинов в случае ранения, значительно улучшить кровоснабжение мышц для повышения силы и подготовить вас к борьбе или бегству. Все это регулируется мозгом. Может ли это нормальное, адаптивное, временное состояние, являющееся результатом врожденной разумной организации тела и мозга и возникшее по понятным причинам, описываться в терминах «аномалия» или «дисбаланс»?

Психологи и зоопсихологи, использующие психотропные препараты для устранения нейрохимических изменений, обусловленных стрессом, без лишних слов предполагают, что эти естественные реакции на стресс являются «биохимическим расстройством», требующим химической коррекции. Практикующие врачи наподобие Карен Оверолл считают такие изменения «аномалиями». Столкнувшись с животным, страдающим от хронического стресса или многократно подвергнувшимся воздействию пугающих стимулов, как в случае типичной спасенной собаки, кошки, лошади и т.д., такие люди воспринимают животное как некую сумму химических частей. Какие бы химические изменения внутри мозга или тела животного ни выходили за пределы нормального диапазона колебаний (верхние и нижние показатели, характерные для нейтрального состояния, подобного тому, в котором вы гуляли по улице до того, как случилось «это»), они не воспринимают эти изменения как признак или симптом или реакцию на внешние стимулы, события и т.д. Вместо этого они фокусируются на химических изменениях как таковых, словно кроме них ничего нет, и принудительно возвращают их в пределы нормы с помощью других химических веществ (лекарств). Как только химический баланс насильственно возвращен в желаемые пределы, проблема считается решенной. Мы называем такой подход «нейрохимическим мировоззрением». И эти люди совершенно на нем зациклились!

Теперь представьте, что пережитый вами опыт стрельбы, обнаружения мертвого тела или чего-то там еще оставил в вашей памяти травматический след. Даже через много лет простое воспоминание о травмирующем событии возвращает к жизни те самые чувства, которые вы испытывали в день, когда это событие произошло. Если бы в тот момент, когда на вас нахлынули все эти чувства, появился наш волшебный измеряльщик и взял нейрохимические показатели, они напоминали бы «дисбаланс», зарегистрированный в момент травмирующего события, но не настолько выраженный (хотя и такое возможно в некоторых случаях). Но опять же, эти химические изменения в мозге являются результатом ваших воспоминаний, которые могут возникнуть сами по себе, стоит вам прогуляться по той самой улице, или услышать песню или посмотреть фильм, который напомнит вам о пережитом событии. Что бы вы подумали о терапевте, который решил вылечить вашу проблему, просто прописав препараты, подавляющие эмоции – особенно препараты, имеющие массу побочных эффектов? Более здоровым, эффективным и разумным подходом к лечению такого посттравматического синдрома было бы научиться справляться с травмирующими воспоминаниями. Помогают разговоры либо в группах поддержки, либо с индивидуальным психотерапевтом или психологом. Некоторые методы натуральной терапии, например, цветочные эссенции, могут помочь людям и животным залечить болезненные эмоциональные шрамы и справиться с неприятными переживаниями. Психотропные препараты будут только подавлять эмоции, и принципы «нейрохимического мировоззрения» помогают лишь ослабить переживания, как помогли бы алкоголь или героин. Химическое подавление чувств ничему вас не научит. Как только пройдет воздействие препаратов, возвратятся старые проблемы – именно так появляется зависимость от алкоголя или наркотиков. Как только человек перестанет пить, курить или колоться, его депрессия, чувство вины, стресс или любые другие чувства нахлынут и будут терзать его вновь. То же самое происходит, когда вы перестаете давать препарат своему животному: проблемы немедленно возвращаются, доказывая тот факт, что фактически они никуда не исчезали, только замаскировались на время. Более того, как уже было сказано ранее в этой главе, средства для химического подавления эмоций представляют серьезную угрозу для здоровья.

 Вот классический образец «нейрохимического мировоззрения» в действии от якобы ведущего эксперта в области поведения собак, Джона Роджерсона. Он позаимствован из ответов к Уроку № 5 «Страх и тревожные расстройства» курса «Партнерство с собакой» в его Северном центре по изучению поведения животных: «В обсессивно-компульсивных расстройствах (ОКР) задействованы два химических вещества, дофамин и серотонин, оба из которых контролируют моторные функции в мозге… без длительной медикаментозной терапии существует мало шансов на излечение настоящего ОКР».

Такие «эксперты», похоже, действительно верят в то, что психотропные препараты решают проблемы поведения. Подобный взгляд – не только ошибка, но и опасное заблуждение. Он явно подразумевает, что ВСЕ виды поведения можно исправить только с помощью препаратов, поскольку все эмоциональные состояния, независимо от причины их возникновения, проявляют себя так или иначе через химические изменения в мозге. Мы путаем причину и следствие, когда говорим о «собаке, чье поведение регулируется повышенной активностью дофаминэргической системы»,[21] как будто химический «дисбаланс» каким-то образом отвечает за эмоциональное состояние, которое его вызвало: это как в ситуации с курицей и яйцом!

Еще один пример такого механистического, искаженного мышления позаимствован из весьма ненаучной книги Джеймса О”Хиэра Canine Neuropsychology: «Рейснер и коллеги… установили, что собаки, проявляющие доминантную агрессию, обладают низким уровнем метаболитов серотонина и дофамина в спинномозговой жидкости. Исследователи предполагают, что те собаки, которые не показывают предупреждающие сигналы перед укусом, а также собаки, которые при реальном нападении кусают сильно, отличаются нейрохимически от собак, которые предупреждают перед укусом или не кусают так сильно. Предупреждатели / «мягкие» кусаки обычно обладают запасами серотонина, в то время как у другой группы собак запасы серотонина истощены. Это означает, что… химические процессы в мозге играют важную роль».[22]

В действительности это означает, что собаки, чей прошлый опыт сделал их склонными к быстрому нападению и нанесению сильных укусов, в результате приобрели определенные симптоматические химические изменения в мозге. Нормальная собака подаст предупреждающий сигнал перед тем, как перейти «последнюю черту» и укусить по-настоящему. Реальные укусы наносят только собаки, которые находятся в состоянии отчаяния или не могут убежать, или собаки, которые научены горьким опытом, что предупреждать бесполезно, ведь к ним никто не прислушается. Такое часто происходит с собаками, которых били и мучили, и которые в итоге попали в приют. Точно так же, как у вас изменились бы нейрохимические показатели после того, как вы подверглись нападению или обнаружили на улице труп, нейрохимические показатели в мозге собаки изменились в результате ее жизненного опыта. С другой стороны, собака, прожившая в более нормальных и безопасных условиях, которую не били, и которой не пришлось полагаться на реальный укус как последний способ защиты, будет иметь «нормальные» нейрохимические показатели. Хотя на самом деле и те, и другие показатели являются в равной степени нормальными, так как отражают разные реакции на разные условия окружающей среды. Джеймс О”Хиэр, как и многие другие писатели такого рода, пытается запутать и смутить читателей тем, что он сам считает проявлением эрудиции, хотя в действительности именно он серьезно запутался как писатель и глубоко погряз в «нейрохимическом мировоззрении».

К счастью, в мире есть много квалифицированных профессионалов, которые не признают или не используют «нейрохимическое мировоззрение». Ричард Э. Палмквист, доктор ветеринарной медицины, является главным врачом ветеринарной клиники на Сентинеле, Инглвуд, штат Калифорния, США. Доктор Палмквист очень хорошо раскусил это ложное мировоззрение: «Как только профессионал или дилетант допускает ошибочную модель биохимических нарушений, – объяснил он нам, – она мешает ему разглядеть реальные побочные эффекты такого лечения. Неверный термин «биохимические нарушения» заставляет его выписывать потенциально опасные медикаменты. Такие профессионалы действительно начинают верить, что у них нет иного выхода, кроме как автоматически прописать лекарство. Убежденность в отсутствии реального способа решения проблемы приводит к неспособности разглядеть другие варианты. Остаются только насильственные и вредные для организма методы лечения, такие как электрошок, химическое ингибирование и токсичные препараты».

Более того, фундаментальная научная философия, лежащая в основе психофармакологии, устаревает быстрыми темпами – она действительно архаичная, примитивная и средневековая. Не так давно в позапрошлом веке – в 1895 году, если быть более точными – Зигмунд Фрейд своей книгой под названием «Исследования истерии» уже перевернул доминировавший в то время механистический подход в психологии, продемонстрировав, что чисто психические (ментальные / эмоциональные) факторы могут напрямую влиять на физиологические процессы в мозге и теле. Представление о том, что поведение строго контролируется определенными химическими веществами в головном мозге равносильно представлению о том, что истерия обусловлена наличием матки. Именно такому представлению и бросил вызов Фрейд вместе с неврологом доктором Жаном Мартином Шарко в 1886 году, когда Фрейд представил врачам Венского медицинского сообщества данные о том, что мужчины тоже страдают истерией, несмотря на отсутствие матки. Ответная реакция (исключительно мужской) аудитории выглядела как гневная истерика.

Современные нейробиологи убедительно продемонстрировали, что мозг способен создавать новые паттерны, новые комбинации нервных клеток и нейромедиаторов (химических веществ, передающих сигналы между нервными клетками в мозге) в ответ на новые входные сигналы. Отсюда следует, что наш мозг – это не «запрограммированное» устройство наподобие компьютера, с жестко закрепленными связями, а нечто гораздо более сложное: гибкое, постоянно адаптирующееся, перестраивающее свои «электросхемы» в соответствии с новым «программным обеспечением» мыслей и переживаний. Когда мы получаем новый опыт и извлекаем из него урок – неважно, положительный или отрицательный – мозг адаптируется, и нейронные связи изменяются, чтобы передавать новую информацию по новым проводящим путям. Эту врожденную способность мозга меняться и перестраивать себя в соответствии с жизненным опытом нейробиологи называют «пластичностью». Другими словами, это не химические процессы в мозге управляют эмоциями. Наоборот, химические процессы – это непрерывные, постоянно меняющиеся ответные реакции на то, что мы чувствуем. Меняя наше восприятие и реакцию на происходящее, обучаясь преодолевать негативные эмоциональные состояния, мы можем изменить химию собственного мозга. Благодаря таким ученым, как доктор Эви Карни и доктор Лесли Андерлейдер из Национального института ментального здоровья в США, мы вступаем в новую эру понимания нейропсихологии, на фоне которой химическое подавление естественного поведения тем более выглядит устаревшим и варварским.

«Нейрохимическое мировоззрение», с его манией пичкать психотропными препаратами все что шевелится, становится каким-то помешательством современного общества. Не только в отношении животных – то же самое мы делаем и с детьми. «Каждый раз, когда ребенок читает чуть-чуть медленнее, мы говорим о необучаемости и назначаем Риталин, – говорит доктор Артур Каплан, председатель отдела медицинской этики в Школе медицины Пенсильванского университета. – Или каждый раз, когда ребенок немного балуется, мы вместо того, чтобы оставить его после уроков, пичкаем его лекарствами. Определенные трудности заключаются в том, что это дорого, что это может никак не повлиять на причину проблемы, и я никогда не встречал лекарства, включая аспирин, которое не имело бы побочных эффектов».[23]

Ситуация носит двусторонний характер. С одной стороны, лечение проблем поведения основано на искаженных взглядах. С другой стороны, для решения проблем используются неподходящие средства. Разумеется, одно будет способствовать другому. Доктор Палмквист отлично подытожил это, когда написал нам: «Хорошая поведенческая терапия для животных или для людей в равной мере зависит от работоспособности используемой методики. Если у работника здравоохранения нет ни одного конструктивного способа решения проблемы, то можно ожидать, что он пойдет на крайние меры. У психиатров, по их собственному признанию, в основном нет эффективных способов лечения большинства психических заболеваний, и они попали в ловушку практики выписывания психотропных препаратов. Эти препараты меняют функции мозга и являются токсичными. Их побочные эффекты часто разрушительны для организма. Широко распространенное последствие – явное повреждение мозга. Ветеринары в отчаянных попытках добиться эффекта от лечения попадают в ту же ловушку выписывания психотропных препаратов. Эта отчаянная нехватка реальных методов решения проблем может сделать зоопсихолога зависимым от использования подобных препаратов в своей практике».

Существуют ли более подходящие методы? Да, они существуют, и позже в этой книге мы их обсудим.

ГЛАВА 3

О ЦЕЛИТЕЛЯХ И ШАРЛАТАНАХ

Клиент: «Спасибо! Подскажите, а этот препарат убьет плохие привычки у моей собаки?»

Зоопсихолог: «Вы что шутите? Да он убьет все что угодно!»  

 

Пациент приходит к доктору и жалуется на сыпь на коже руки. Доктор говорит пациенту, что у него есть быстрое и легкое решение, гарантирующее, что данная проблема никогда не появится снова. «Звучит здорово! – отвечает пациент. – Давайте приступим!» Доктор встает и начинает подготавливать большую хирургическую пилу. Из другой комнаты выходят четыре ассистента и силой удерживают беспомощного пациента на кушетке, заглушая его вопли, в то время как «костоправ» бодро приступает к отпиливанию беспокоящей руки.

Похоже на сюжет ночного кошмара? Да, похоже. Но на самом деле это лишь слегка преувеличенное отражение того подхода и образа мышления, который широко распространен в традиционной терапии, включая традиционную терапию поведения. Несомненно, проблема с рукой у пациента решена раз и навсегда – больше она его не побеспокоит. Но можем ли мы сказать, что подобное решение проблемы было настоящим лечением? Разумеется, нет. Вылечить заболевание – значит как можно лучше разобраться в причинах, которые его вызвали, и найти решение, которое безопасно и соответствует гомеостатическим (самовосстанавливающим) процессам самого организма. Если излечение невозможно, правильным подходом будет найти такой способ управления течением болезни, который ограничивает наносимый организму ущерб и сам по себе не создает новых проблем. Нецелесообразно лечить сыпь с помощью кортикостероидов, потому что они будут только подавлять то, что может быть ответной реакцией организма на попадание на кожу токсичных веществ. Сыпь может быть следствием чрезмерной реакции иммунной системы, т.е. аллергией. Сильные лекарства могут убрать симптомы, но мешая естественным функциям организма и подвергая его воздействию токсичных веществ, они ослабляют иммунную систему, усугубляя главную проблему. Как в истории с отрезанием руки, терапевт выбирает быстрое решение, которое, по сути, не является решением: оно действительно причиняет вред организму, а временное облегчение симптомов создает иллюзию излечения. Заболевание вернется, потому что его не вылечили; стебель сорняка уничтожен, но его корень остался, позволяя сорняку вырасти вновь.

В медицине существует миллион аналогичных примеров, несущих в себе такую же идею. Повторяющиеся головные боли подавляют токсичными НПВП (нестероидными противовоспалительными препаратами). Варикозные вены, являющиеся признаком плохой циркуляции крови, подвергаются хирургическому удалению по эстетическим причинам, что в свою очередь еще больше ухудшает кровообращение в ноге и создает условия для появления более серьезных или даже потенциально смертельных сердечно-сосудистых заболеваний и заболеваний, вызванных интоксикацией. Лихорадка – это попытка организма избавиться от вторжения болезнетворных агентов, но ее, напротив, подавляют лекарствами, тем самым позволяя болезнетворным агентам оставаться внутри ослабленного и беззащитного тела. И так далее и тому подобное. Хотя традиционная медицина предлагает превосходные методы лечения при многих острых, угрожающих жизни, неотложных состояниях, при лечении хронических заболеваний она может стать худшим врагом для пациента, изо всех сил пытающегося сохранить свое здоровье. Вы можете прямо сейчас получить быстрый результат – но, как и человеку с напрасно отрезанной рукой, нужен ли вам такой результат? Результат и излечение – часто не одно и то же.

Такая же картина вырисовывается в случае применения психотропных препаратов для поведенческой терапии. Использование препаратов для терапии проблем поведения животных не только опасное, но и небрежное, легкомысленное решение и отмазка для ленивых мозгов. Однозначно, это дает быстрый «результат». Допустим, ваша собака все время лает и воет. Вы даете ей препарат, который оказывает на ее мозг желаемое воздействие: функционирование нервных центров, якобы вызвавших такое поведение, нарушается, и собака больше не лает или не воет. Вы довольны результатом, поскольку вам больше не приходится терпеть шум. Вам не нужно думать о том, что могло послужить реальной причиной лая вашей собаки, была ли она, например, в стрессе или испугана чем-то. Вам не нужно думать, счастлива ли собака в той окружающей среде, которую вы ей предоставили, и разбираться в том, что происходит в ее голове. Вам не нужно воспринимать собаку как разумное, чувствующее и интеллектуальное существо, способное испытывать эмоциональную боль, так же как и вы. Вам не нужно задавать никаких вопросов. Вам не нужно ни о чем беспокоиться. Вам нужно только запихнуть в рот собаки таблетку и проблема скроется. Именно это обещают психотропные препараты: мгновенное удобство и свободу от ответственности перед теми, кто полностью от вас зависит.

Очевидно, что заботливый и ответственный владелец животного не согласился бы на это, если бы знал все подробности. Многие из тех, кто дает препараты животным, делают это потому, что их ввели в заблуждение и не рассказали о побочных эффектах. Но как только заботливый владелец узнает о темной стороне этих препаратов, он захочет найти правильный способ решения проблемы.

Чтобы это сделать, нам нужно рассмотреть возможные причины проблем поведения домашнего животного. По правде говоря, их бесчисленное множество, и нашей небольшой книгой мы можем охватить только самую верхушку этого громадного айсберга.

Что на самом деле вызывает проблемы поведения у животных? Количество ответов на этот вопрос потенциально равняется количеству индивидуумов с проблемами поведения. Каждый случай требует индивидуального подхода, так как существует множество факторов или даже их комбинаций. Нижеследующее не является полным руководством по решению поведенческих проблем у питомцев, так как это требует написания отдельной книги, что фактически уже неоднократно было сделано.

Самая распространенная категория проблем поведения у животных (и людей) и чаще всего связанная с назначением психотропных препаратов – это проблемы, обусловленные стрессом. Что вызывает стресс у животных? Нередко животные находятся в стрессе, потому что живут с людьми, которые также находятся в состоянии стресса. Один ветеринар во время беседы с нами отметил, что во многих семьях, выбиравших применение препаратов как способ решения проблем поведения у своих питомцев, все домочадцы, как правило, сами имели очень высокий уровень стресса. Того же мнения придерживался и покойный Джон Фишер, отметив прямую связь между обусловленными стрессом проблемами поведения у собак и напряженностью жизни их владельцев. Авторы данной книги обнаружили такой же феномен в ходе своей работы. В таких семьях животные могут дважды стать жертвами человеческого стресса: сначала они вынуждены терпеть своих раздраженных и несчастливых владельцев, а затем они подвергаются воздействию токсичных препаратов, мешающих им выразить свои природные инстинкты.

Так может быть, проблемы поведения у домашних животных отчасти являются символом нашего времени, признаком резко возросшего стресса в современном обществе? Мы предполагаем, что во многих случаях так оно и есть. Нет сомнений, что наше общество постепенно становится все более и более несчастным. В результате мы (перефразируя Тони Блэра) являемся нацией на таблетках. Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС), такие как Прозак, поистине стали «пилюлей счастья» для современного поколения: в 2003 году только в одной Великобритании населению выписано более 13 миллионов рецептов на эти препараты, что означает резкое и неуклонное возрастание их использования с течением времени.[24] Всемирная организация здоровья предсказала, что к 2020 году депрессия будет вторым по распространенности заболеванием в развитых странах, уступая только сердечно-сосудистым заболеваниям. В каком бы направлении ни двигалось наше общество, печальная новость в том, что мы тащим за собой наших животных.

Еще один важный источник стресса для собак и других животных-компаньонов – непонимание владельцами социальных потребностей своих питомцев. Многое написано об объединении собаки и человека в «стаю», т.е. смешанную социальную группу, образующуюся в тот момент, когда собака начинает жить бок о бок с человеком как член семьи. К несчастью для собак и других животных, большинство людей не желают уделить время изучению того, как устроены социальные группы животных, каковы их потребности и как мы можем помочь им выражать свои природные инстинкты в нормальных условиях.

Одно из проявлений стресса у собак – страх расставания. Эта самая распространенная причина, по которой владельцы отказываются от своих собак и отдают их в приют. Для собаки (или любого другого социального животного, включая лошадей и птиц) неестественно оставаться в одиночестве продолжительный период времени. Когда владельцы уходят на работу и оставляют собак дома одних, то по возвращении они часто обнаруживают, что собака устроила погром, испачкала в доме, разозлила своим воем соседей и т.д. Разлука становится проблемой, когда собака эмоционально чересчур зависима от владельца или не чувствует себя в безопасности – повод поразмышлять о взаимоотношениях между животными и людьми. Ключ к решению проблемы с расставанием состоит в том, чтобы повернуть процесс вспять, хотя необходимые для этого программы по изменению поведения часто довольно сложны, что является одной из трудностей. Владельцы (которые чаще всего сами и создают такую проблему, в первую очередь, своим нежеланием изучать психологию собаки) обычно не хотят прикладывать много усилий для решения проблемы. Психотропные препараты, обещающие «мгновенное превращение в послушную собаку», являются очень соблазнительными для ленивых и недостаточно информированных владельцев. В нашем исследовании мы обнаружили, что в большинстве случаев, когда речь заходила о страхе расставания, ветеринары и зоопсихологи первым делом упоминали психотропные препараты.

Это касается и обусловленных страхом проблем поведения, когда владельцы поддаются соблазну быстрой коррекции. Что вызывает различные страхи? Одной из распространенных причин для накачивания собак препаратами является боязнь громких звуков, и здесь фейерверки являются классическим примером и весьма проблематичным вопросом (на самом деле, эти строки были написаны 5-го ноября[*], и мы можем только догадываться, сколько несчастных собак накачивают препаратами в этот самый момент). Пожалуй, все чаще возникают ситуации, когда собака «сходит с ума» от легчайшего намека на любой внезапный шум, будь то петарда или гром. Что может быть причиной все этого? Многие владельцы испуганных собак жалуются, что фейерверки стали громче. Это может быть существенным – не тот факт, что фейерверки стали громче (если это вообще правда), а тот факт, что люди на это жалуются! Вероятно, как уже было сказано, некоторые собаки перенимают волнение, раздражение и нервное напряжение своих владельцев, живущих в шумной социальной среде, с традиционными запусками фейерверков. Находятся ли наши нервы на таком пределе, что любая мелочь способна усилить раздражение, которое в свою очередь передается нашим домашним животным, ищущим в нас поддержку? Во многих случаях это частично объясняет феномен боязни фейерверков. Немногие люди осознают, насколько остро собаки улавливают тончайшие сигналы языка тела и поведения человека, и даже более тонкие сигналы, такие как запахи. Если человек нервничает, собака тоже будет нервничать. Как ни странно, многие люди писали нам о том, что их собаки были так напуганы взрывами петард, что готовы были убежать из дома, если бы входная дверь была открыта. Если подумать, это кое-что говорит об отношении собаки к домашней обстановке. Если собаке в ней спокойно и безопасно, тогда почему шум снаружи вызывает у нее желание убежать прочь, полностью лишившись даже малейшей защиты, которую предоставляет дом? Возможно ли, что этим собакам фактически некуда податься, в том смысле, что домашняя обстановка причиняет им такой сильный стресс в лучшие времена, что собаки не считают дом своим «бомбоубежищем» в те дни, когда снаружи взрываются петарды? Такие проблемы поведения должны стать тревожным сигналом для владельцев, чьи взаимоотношения с собаками далеки от идеала. Но хуже всего то, что значительная часть таких владельцев не потратит ни секунды на то, чтобы установить причинно-следственные связи. Им гораздо проще открыть флакон с таблетками.

Другие громкие звуки могут вызвать такую же реакцию. Часто говорят, что экзотические птицы, такие как попугаи, очень чувствительны к громким звукам и могут быть сильно ими травмированы. Авторы данной книги живут на высоком холме в сельском районе Уэльса, где Королевские военно-воздушные силы периодически развлекаются тем, что низко пролетают на своих шумных высокоскоростных «игрушках». Летом, когда наши собаки и птицы находятся снаружи, эти самолеты появляются как гром среди ясного неба, подлетая на такой скорости, что их фактически невозможно заметить заранее. Однако никто из наших животных их не боится. Однажды, когда мы разговаривали по телефону с ведущим британским экспертом по поведению попугаев, над нашим домом очень низко и очень шумно пролетел истребитель. Добрая леди услышала шум на своем конце провода и похоже очень расстроилась по этому поводу. «О боже! – вскричала она в состоянии сильного беспокойства. – Какой КОШМАР! Что это за ШУМ? Ваши птицы перепугаются! У вас будут проблемы!» Мы ответили, что оба наших попугая (Оби и Грампи) сидят себе спокойно, кушают и смотрят по сторонам. Для сравнения, женщина-эксперт поработала над поведением своих попугаев так основательно, что нам по телефону были слышны их пронзительные крики. О чем это говорит?

Эксперт по поведению лошадей Майкл Пис часто выслушивает жалобы коневладельцев на поведение своих питомцев. «Моя лошадь кусает меня за руку! – говорит кто-нибудь из них. – Что вы можете посоветовать в данной ситуации?» Мистер Пис отвечает (не всегда так, как им хотелось бы): «Почешите руку, пока она не перестанет болеть. Потом идите и наладьте отношения со своей лошадью». Не фокусируясь на отдельной проблеме и стараясь увидеть «полную картину», мы можем установить настоящую причину проблемы. Кто-то может назвать этот прием «холистическим» подходом. Хотя, по правде говоря, мы просто пытаемся использовать разумный подход.

Кроме возможных поведенческих причин, существуют также физиологические причины проблем поведения. Питание – еще одна область, имеющая очень большое значение. Авторитетный эксперт в области поведения собак, покойный Джон Фишер придерживался мнения о том, что до 50% проблем поведения у собак обусловлены недостаточным или неправильным питанием. Ветеринар Джон Бернс, создатель набирающей популярность натуральной диеты Бернса для кошек и собак, согласен с этим мнением. Добавки в корме неофициально и на фоне множества разногласий считаются причиной таких проблем, как «синдром ярости кокер-спаниелей». Авторы также слышали рассказы о некоторых диетах, вызвавших неконтролируемые проблемы поведения у целых групп полицейских собак, причем проблемы исчезли сразу после перехода на другую диету.

Еще одним возможным фактором, способным вызвать некоторые очевидные проблемы поведения, являются ятрогенные заболевания. Этим термином называют симптомы болезни или любой аномалии, которые фактически обусловлены медицинскими препаратами (от греческого «iatros» – «врач» и «genic» – «порождаю»: буквально, «порожденный врачом»). Глубоко иронично, и, к сожалению, вполне вероятно, что многие проблемы поведения домашних животных, при которых назначают препараты, на самом деле могут являться результатом приема еще каких-то препаратов от других проблем. Когда эти новые «поведенческие проблемы» начинают лечить дополнительными препаратами, не сложно представить, как это может продолжаться и продолжаться – новые психотропные препараты могут вызвать новые физиологические или психологические побочные эффекты, при которых будут выписаны новые препараты, так как эти искусственные симптомы ошибочно могут принять за «нормальное» заболевание или симптомы какой-то иной проблемы. Затем эти препараты могут вызвать новые побочные эффекты и так далее. Единственная вещь, способная прервать этот бесконечный процесс, это последующая гибель животного, чей организм просто не выдержит токсическое воздействие такого количества сильнодействующих препаратов. Насколько реалистичен подобный сценарий? Как нам узнать, не обусловлена ли ежегодная ранняя смерть сотен тысяч домашних животных этими самыми причинами? Вполне возможно, что никак. Единственное реальное спасение от стремительного развития смертельной интоксикации – обеспечение здоровья и сведение к минимуму количества и необходимости применения токсичных медицинских препаратов.

Вакцинозис – наименование потенциальных побочных эффектов от чрезмерного использования (или просто от использования) препаратов для вакцинации – является очень спорной проблемой. Правда заключается в том, что в отношении вакцинации животных не проводились никакие тщательные исследования по оценке рисков для здоровья, хотя опыт показывает, что вакцинация вызывает или усугубляет многие проблемы. Покойный Джордж Маклеод, один из пионеров ветеринарной гомеопатии в Великобритании, считается автором предположения, что до 80% случаев дисплазии тазобедренных суставов у собак обусловлены вакцинозисом. В медицине хорошо задокументированы долговременные побочные эффекты вакцинации людей, включающие такие неврологические расстройства как аутизм, гиперактивность, синдром дефицита внимания, дислексия, аллергии, рак и другие состояния, которые во многих случаях были фактически неизвестны до прихода массовой вакцинации. Можно ли предположить, что стандартная комбинированная вакцинация, которую все больше ветеринаров считают физиологически пагубной для животных, также способна вызвать проблемы поведения? Американский ветеринар Дон Гамильтон пишет: «Есть книга Харриса Коултера под названием «Прививки: социальное насилие и преступность», в которой выдвинута теория о том, что вакцинация провоцирует физиологические и поведенческие изменения у людей… Я решил выяснить, наблюдаются ли у животных эффекты, хоть как-то подтверждающие эту теорию. Я пришел к выводу, что ею… можно объяснить аномалии поведения у животных, включая страх, стремление к уединению, агрессию, ярость, неспособность нормально общаться, неугомонность и гиперсексуальное поведение».[25]

Многие владельцы собак, избежавшие процедуры вакцинации своих питомцев, убедились, что это оказало положительный эффект на психологическое состояние собак, а также убедились в заметной разнице между собаками одинаковой породы и возраста, и даже одного и того же помета, в зависимости от того, были они вакцинированы или нет. S.A.F.E.R. получает множество сообщений от владельцев, утверждающих то же самое. Например, как раз в день написания этого раздела нам позвонила одна заводчица немецких овчарок, отказавшаяся от вакцинации своих собак, и отметила, что они стали гораздо менее возбудимыми и невротичными, чем более распространенные немецкие овчарки «беспокойного» типа. Кроме того, с тех пор, как она перестала вакцинировать своих собак (по соображениям здоровья и безопасности), она заметила значительные улучшения их физического здоровья в целом и увеличение продолжительности жизни (от 9-10 лет в среднем у вакцинированных собак до 14-15 лет в среднем среди невакцинированных собак).

Так оказывает ли вакцинация воздействие на проблемы поведения у животных? Вполне возможно, но доказательства будут носить сомнительный и неофициальный характер до тех пор, пока однажды все люди не откажутся от использования вакцин, и тогда мы сможем увидеть, произойдет ли соответствующее массовое снижение числа поведенческих проблем. Хотя такой день вряд ли настанет, уже сейчас наблюдаются сдвиги в сторону снижения количества стандартных вакцинаций домашних животных. В 2004 году, на конгрессе Британской ассоциации ветеринаров, доктор Хол Томсон из ветеринарной школы в Глазго высказал предположение, что ежегодная ревакцинация ничем не может быть оправдана перед лицом современных научных данных. Доктора Томсона поддержало еще несколько именитых ветеринаров, согласившихся с тем, что перерыв после первой ежегодной вакцинации может быть продлен до трех лет.[26] Хотя это шаг в правильном направлении, он поднимает некоторые трудные вопросы: признают ли наконец-то эксперты тот факт, что миллионы домашних животных подверглись чрезмерной вакцинации, вероятно с риском для их здоровья? Возможно, нам следует внимательнее прислушаться к таким людям, как ветеринары-гомеопаты Джордж Маклеод и Кристофер Дэй и другие противники чрезмерной вакцинации, которых медицинский истеблишмент считает чокнутыми.

Генетика является еще одним фактором. С сожалением приходится констатировать тот факт, что современная собака и в самом деле является искусственным творением человечества. Когда-то она была естественным видом, однако теперь им не является. За тысячелетия искусственного отбора мы искромсали генетику волка, чтобы создать неестественный набор мутантных подвидов, которых мы называем «породы». Одна-две из этих пород относительно выносливы, например, Джек Рассел терьеры, которые зачастую являются вполне здоровыми и долгоживущими собаками (на данный момент). Другие породы – результаты катастрофических экспериментов, с ранних лет страдающие заболеваниями и обычно умирающие в молодом возрасте, например, дирхаунды, которые на данный момент имеют продолжительность жизни около 6 или 7 лет. Значительную часть вины за наследственные заболевания собак следует возложить на беспечных и безответственных заводчиков, веками создававших такие породы. Как сильно это распространяется на поведенческие расстройства? Вероятно, довольно сильно. Известно, что при использовании в разведении нервных собак увеличивается тенденция к рождению нервных щенков, которые в свою очередь могут воспроизвести новое поколение еще более нервных животных. Долговременные эффекты произвольного искусственного отбора (который очень сильно отличается от естественного отбора в ходе настоящей эволюции) совершенно непредсказуемы и неизвестны, и это в равной степени касается как физических, так и психологических характеристик. Даже наиболее тщательно контролируемые генетические эксперименты часто заканчиваются катастрофой. Одним из таких примеров, получивших широкую огласку в прессе, является знаменитая клонированная овца Долли, которая поначалу была предметом большой гордости для ученых, но позже умерла молодой, пострадав от артрита и прогрессирующей болезни легких, неестественных для ее возраста. У других клонированных животных были обнаружены загадочные аномалии ДНК, сократившие продолжительность их жизни. В феврале 2003 года умерла первая клонированная австралийская овца, в очень молодом двухлетнем возрасте, а ее труп пришлось быстро кремировать, так как он разлагался ускоренными темпами.[27] Долли и ее клонированные кузины – трагические примеры странных и непредсказуемых последствий вмешательства человека в природу; и точно так же мы поступаем с собаками. Человечество не такое умное, как ему хотелось бы.

Даже если у нас нет полного и всестороннего понимания того, что именно вызывает психологические или поведенческие нарушения у домашних животных в каждом конкретном случае, мы очень многое можем сделать для их предотвращения и устранения. Ответственный владелец домашнего животного должен:

1. Обеспечить животное домашней средой, как можно более свободной от стресса. Это также означает работу над нашим собственным стрессом при столкновении с нашими собственными проблемами и поиском возможных способов их решения.

2. Хорошенько подумать над тем, какой вид животных он хочет приобрести – собака или попугай могут не вписаться в вашу повседневную жизнь и быть несчастными в данной конкретной обстановке. Прочитать как можно больше хорошей литературы о том, как ухаживать за этими животными и обеспечить их всем необходимым для здоровой и счастливой жизни, начиная с потребностей в определенном питании и заканчивая эмоциональными и социальными потребностями.

3. Не оплачивать безответственное разведение на продажу, а покупать животных лишь у очень ответственных и серьезных заводчиков, заинтересованных в создании здоровых и уравновешенных животных.

4. Узнать как можно больше о природных методах оздоровления в отношении как профилактики, так и лечения проблем поведения, если они возникнут. Изучить гомеопатические альтернативы традиционной вакцинации, а также способы ограничения вредных последствий от вакцин в случае их применения.

5. Работать над укреплением здоровья своих животных, не забывая и о своем собственном. Ограничить попадание в организм токсинов и максимально повысить их выведение. Держать собак в форме, не перекармливать, а также обеспечить им физическую активность и ментальную стимуляцию.

Итоговый вывод состоит в том, что всякий раз, когда нам захочется решить проблему поведения животного (или вообще любую проблему), мы должны выяснить ее причину. Возможно, нам придется немного подумать. Можно использовать метод исключения, например, перевести гиперактивную собаку на другую диету, в большей мере соответствующую ее потребностям или более полноценную и натуральную, а потом посмотреть, что из этого получится, прежде чем пробовать какой-то другой метод. Может понадобиться время на поиск причин и способов их устранения, но в процессе всего этого мы выучим важные уроки, сможем улучшить здоровье животного, сделать его счастливее и создать гораздо лучшие отношения между нами.

ГЛАВА 4

---

Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 183; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!