Общее понятие о вещных правах 25 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 25 из 74Следующая ⇒

1. Относительно вопроса о том, какие вещи охраняются владельческими исками, мнения русских ученых разделились, да и в практике замечается колебание, что объясняется отсутствием ясных указаний в законе. Вопрос в том, подлежит ли защите владение только недвижимостями, или также и движимыми вещами? Защитники первого взгляда основываются: a) на том, что закон не указывает в особенности на защиту владения движимыми вещами, что необходимо было бы, по их мнению, ввиду сомнительности вопроса на Западе; b) на том, что движимые вещи почитаются собственностью того, кто ими владеет, пока противное не будет доказано (т.X, ч.1, ст.534); c) наконец, на трудности отделить посессорный иск от петиторного по отношению к движимости, против этого воззрения можно выставить следующие соображения: d) из того, что закон не упоминает особо о движимых вещах, можно вывести совершенно обратное, а именно, что закон для них не делает исключения; e) предположение права собственности на стороне того, кто владеет (т.X, ч.1, ст.534), - а только это и содержится в указанной статье, - есть общее основание защиты владения, а потому относится в равной степени как к движимостям, так и к недвижимостям; f) наконец, во многих случаях владение движимыми вещами нуждается в особой защите более, чем владение недвижимостями, потому что доказывание права собственности на объекты первого рода часто бывает соединено с значительными трудностями, тогда как право собственности на недвижимости большей частью удостоверяется актами укреплений. Например, весной на берегу Волги по ошибке грузится чужая баржа; собственнику в горячее время дорог каждый день, и он предпочтет доказывать перед местным земским начальником свое владение этой баржей, чем собирать доказательства своих прав собственности на нее и ехать в губернский город для предъявления иска в окружном суде. j) В Мотивах к Судебным уставам сказано: "Мировой судья, не входя в рассмотрение самого права на владение, должен ограничиваться возвращением имущества тому, в чьем владении оно состояло до нарушения, и при том безразлично, относится ли нарушение до движимого или недвижимого имения". Ввиду этого следует признать, что защите владения, независимо от вопроса о праве собственности, подлежат как недвижимые, так и движимые вещи. Практика наша, однако, склоняется более к противоположному взгляду и не допускает иска о защите владения движимыми вещами отдельно от вопроса о праве собственности (мало мотивированное кас. реш. 1873, N 782).

2. Защите подлежит не всякая связь лица с вещью, а только владение в виде собственности, т.е. господство, соединенное с намерением присвоения. Потому владельческой защите не должно подлежать простое держание, например, в силу договора ссуды или найма. Доказательством этого положения может служить то, что частные лица и общества, владеющие имуществами казенных управлений на праве пользования, в случае нарушения кем-либо их владения, могут и непосредственно от себя предъявлять иски о восстановлении нарушенного владения (Устав гражданский, ст.1314). Если бы это было общим правилом, то о нем незачем было говорить. Закон в этом случае делает исключение из предполагаемого им общего правила, когда такой иск может быть предъявлен только собственником или действительным владельцем, а не держателем. Так как вообще права собственника в отношении третьих лиц через уступку владения или пользования нисколько не уменьшаются, то такая уступка не лишает собственника права ограждать имущество от посторонних лиц (кас. реш. 1875, N 426), а потому и защита владения не может принадлежать тому, кто отрицает за собой право собственности. Допустить же совместно возможность владельческого иска и для собственника и для арендатора, как это делает, например, Германское уложение (§ 868) значит признать двух владельцев по отношению к одной и той же вещи, притом без всякой общности владения. Но как примирить такое признание двух лиц владельцами одной вещи с определением владения, как фактического господства? Итак, ни арендатор, ни пожизненный пользователь, ни лицо, введенное во владение имуществом по просроченной закладной, ни вообще лицо, имеющее только право на владение или право пользования в чужом имуществе, на каком бы то ни было основании, не могут защищать свое право посредством иска о восстановлении наружного владения ни против посторонних вступщиков, ни тем более против самого собственника. Этот взгляд расходится с мнением, господствующим в настоящее время в русской литературе. Сенат же по этому вопросу проявляет колебание (см., например, кас. реш. 1875, N 123), хотя правильное решение должно бы вытекать из того основания владельческой защиты, какое принято Сенатом.

Для обращения к защите необходимо, чтобы истец непосредственно перед самым нарушением владения был владельцем. При преемственной перемене нескольких владельцев суд может защитить только последнего из них перед наступившим нарушением. Г.Победоносцев приводит следующий пример. "Сосед отпахал у меня часть нивы. Я не жаловался. На другой год я запахиваю эту часть, почитая ее своей собственностью. Сосед жалуется, утверждая, что он владеет. Как тут понимать: чье было владение, чье действие должно почитаться нарушением спокойного владения? Если я своевременно не воспользовался правом просить о восстановлении владения, я до решения суда лишил себя владения, и потому мне приходится доказывать уже право собственности."

3. Нарушением владения будет всякое действие, но согласное с исключительным господством владельца над вещью. Оно может состоять в совершенном устранении господства, и тогда защита будет направлена на возвращение владения, например, кто-нибудь самовольно занял мою загородную дачу. Нарушение владения может состоять в действиях, препятствующих исключительному господству владельца, и тогда защита направлена будет на охранение владения, например, сосед устроил себе дорогу к пчельнику через мою землю, или кто-либо рубит мой лес и сплавляет бревна. В первом случае цель иска заключается в восстановлении прежнего фактического состояния, во втором - в принятии мер, препятствующих лицу продолжать нарушение. Так и другой вид защиты владения закон наш обнимает общим выражением - восстановление нарушенного владения (Устав гражданский, ст.29, п.4; ст.1310). Наша судебная практика понимает владельческий иск в смысле как интердикта recuperandae possessionis "Обратного получения владения, так и удержания (сохранения) владения (лат.)", так и retinentae possessionis (кас. реш. 1892, N 18).

4. Остается рассмотреть подсудность исков о восстановлении нарушенного владения. Такие иски, когда со времени нарушения прошло не более 6 месяцев, отнесены, по Уставу гражданскому (ст.29 п.4), к ведомству мировых судей. При введении земских начальников и городских судей защита владения стала их делом в пределах того же срока (прод.1890, Правила об устройстве судебной части, разд.II, ст.20, п.2).

В литературе и практике возникло сомнение о значении шестимесячного срока. Означает ли он, что по истечении 6 месяцев с времени нарушения владения прекращается возможность просить о защите владения и остается искать на основании права собственности, или же смысл его тот, что по истечении 6 месяцев изменяется подсудность, т.е. вместо земских начальников, городских и мировых судей, приходится обращаться с просьбой к окружному суду? Закон не дает прямого ответа на этот вопрос, но, принимая во внимание указание закона, что к числу дел, производимых сокращенным порядком в окружных судах, отнесена защита владения (Устав гражданский, ст.349 п.4; см. еще ст.213 и 1310), следует признать, что по прошествии 6-месячного срока защита владения переходит в ведомство окружных судов. К этому мнению, по-видимому, примыкает и Сенат (кас. реш. 1897, N 79). С точки зрения законодательной политики, было бы целесообразнее ограничить иски о владении кратким сроком, например, годичным, по примеру законодательства французского (C. de proc., § 25) и Германского (Уложение, § 864), так как с течением времени утрачиваются характерные признаки владения как такового. С другой стороны, было бы вернее сосредоточить дела о владении в судебных инстанциях, наиболее близких к обстановке дела, каковыми и являются мировые судьи, которые более способны проверить фактическую сторону спора, чем окружные суды. Но во всяком случае, раз признана возможность предъявления собственниками к владельцам исков в окружных судах по истечении 6 месяцев, посессорный характер их не может измениться от перемены подсудности. Вопреки мнению Сената (кас. реш. 1889, N 44), и в окружном суде против владельческого иска недопустимы возражения о праве собственности, а встречные иски о праве собственности не могут задерживать решения по основному иску о владении.

V. Охрана добросовестного владельца против собственника. Если владение не совпадало с правом собственности, то по иску лица, доказавшего свое право собственности перед судом, вещь отнимается у владельца. В уважение к добросовестности владельца и в интересах поддерживания прочности сделок в обороте, некоторые законодательства ограждают такого приобретателя от иска собственника. Право собственности приобретается добросовестным владельцем, хотя бы отчуждатель сам не имел этого права и не мог передать его.

В интересах оборота французское законодательство выдвигает знаменитое положение "En fait des meubles possession vaut titre "Перевод с французского языка в последующих фразах текста (фр.)" (Code N ap. § 2279), что в русском переводе передается следующими словами: по отношению к движимостям владение равносильно (заменяет?) правооснованию (Гражданский кодекс Ц.П. ст.2279). Положение это вызвало разногласие во французской юриспруденции в понимании его происхождения и догматического значения. По наиболее распространенному воззрению, приведенное положение устраняет иск собственника к добросовестному владельцу, если только вещи не были украдены или потеряны. Швейный магазин отдает по найму швее машину; швея машину продает третьему лицу. В силу приведенного положения, магазин не имеет права требовать возвращения машины от приобретателя ее. Точно также и новое германское уложение постановляет, что добросовестный приобретатель становится собственником отчуждаемой вещи, хотя бы вещь и не принадлежала отчуждателю (§ 932). Из этого правила сделано исключение для вещей, похищенных у собственника для утраченных им, а из этого исключения опять исключение в пользу денег и бумаг на предъявителя. Несомненно, что положение это идет слишком далеко в ограничении права собственности и в то же время недостаточно далеко в проведении принятого принципа. С точки зрения принципа, положенного в основание законов, которые мы выше привели, нельзя оправдать и сделанных в них исключений. Положение третьих лиц нисколько не изменяется, когда они добросовестно приобретают вещь, украденную у собственника или потерянную последним и найденную другим лицом. Интересы оборота остаются те же, и последовательность должна была бы устранить подобные исключения.

В нашем законодательстве не содержится подобных правил, которые бы разрешали столкновение интересов добросовестного приобретателя с интересами собственника в пользу первого. В отношении недвижимости и наша судебная практика принуждена была признать это начало. Но она стремится устранить его в отношении движимых вещей: если движимость поступила от собственника в постороннее владение не вследствие кражи или иного преступления, то собственник, утративший владение, не в праве требовать отобрания вещи от владельца (не имеющего права собственности), если последний приобрел ее добросовестно (кас. реш. 1884, N 6). Но законодательство наше и в частности ст.609 и 691 т.X, ч.1 не делают различия между движимостью и недвижимостью. Несомненно, что при составлении Свода Законов кодификаторы имели в виду § 2279 французского кодекса, когда составляли положение, в силу которого движимые вещи почитаются собственностью того, кто ими владеет, доколе противное не будет доказано (т.X, ч.1, ст.534). Однако форма этого положения показывает, что кодификаторы понимали положение французского кодекса не в том смысле, который придается ему чаще всего в настоящее время, а в несколько ином значении, которое не чуждо и современной французской юриспруденции (см. франц. кас. реш. 25 марта 1885), т.е. в смысле презумпции права собственности в пользу владеющего, которая допускает и опровержение (кас. реш. 1872, N 448). По французскому кодексу, владение составляет praesumptio juris et de jure "Неопровержимое предположение (из права и по праву) (лат.)", а у нас, по ст.534, т.X, ч.1, - только praesumptio juris"Неопровержимое предположение из права (лат.)". Следовательно, у нас не может быть и речи о признании права собственности на стороне добросовестного владельца в силу одного только владения. Приведенный выше пример разрешается у нас совершенно иначе. Швейный магазин Нейдлингера дал на прокат швейную машину ремесленнику, который заложил машину третьему лицу. По иску Нейдлингера суд признал недействительность залога ввиду требования собственника о возвращении ему вещи (кас. реш. 1894, N 55). Таков действительно вывод, который следует сделать из ст.1664 т.X, ч.1, признающей недействительность залога чужой вещи.

VI. Ответственность владельца перед собственником. Отсюда возникает вопрос об ответственности владельца перед собственником. Вещь со времени овладения до возвращения могла понизиться или повыситься в ценности, могла дать доходы, наконец могла быть отчуждена. Закон наш, вместо нескольких общих положений, дает массу казуистических постановлений, которые не исчерпывают всех возможных вопросов и противоречат друг другу. При определении объема ответственности владельца необходимо различать добросовестное и недобросовестное владение. Овладевая сознательно против права, недобросовестный владелец должен отвечать за все последствия такого действия. Напротив, добросовестный владелец, не сознававший дефекта в своем праве, должен быть освобожден от ответственности за пользование вещью до обнаружения отсутствия у него права. Заметим, что недобросовестность предшествовавшего владельца не влияет на добросовестность его преемника, например, когда покупкой приобретается вещь у лица, которое завладело ею незаконной, положим, в качестве залогодержателя (т.X, ч.1, ст.529).

1. Недобросовестный владелец должен возвратить собственнику вещь и плоды.

a. Он обязан возвратить вещь в том состоянии, в каком она находилась в момент завладения, а если владение его было добросовестным, то в том состоянии, в каком вещь находилась в момент, когда его владение превратилось в недобросовестное (т.X, ч.1, ст.611). Следовательно, он обязан вознаградить собственника за уменьшение ценности, происшедшее после этих моментов по его умышленной вине или по доказанной небрежности (ст.610, п.1 и ст.619). Облегчая его положение, закон освобождает его от ответственности за случайный вред, который произошел бы и тогда, когда вещь оставалась бы в руках собственника; так, за скот, павший во время эпизоотической болезни, он платит лишь в том случае, если будет доказано, что им не были приняты для предохранения скота от заразы предписанные меры предосторожности (ст.619). За отчужденную вещь владелец обязан заплатить по требованию и выбору собственника или сумму, за которую вещь была продана, или же цену ее по надлежащей оценке (ст.612, 613, 614 и 671). Эти статьи могут подать повод думать, будто они направлены к устранению виндикации, будто собственник не может требовать возвращения, например, имения из рук приобретателя, а принужден довольствоваться личным иском против владельца. Однако такое толкование шло бы вразрез с рассматриваемой ответственностью владельца, так как и третье лицо является в положении владельца. Статьи эти рассчитаны на тот случай, когда собственник отказывается от виндикации, или когда виндикация делается невозможной. Выбор ценности объясняется тем обстоятельством, что возвращение продажной цены, если она была ниже действительной, не соответствовало бы требованию возвратить вещь в том состоянии, в каком она была в момент завладения; возвращение же стоимости по оценке, когда продажная цена превышала действительную ценность, не соответствовала бы положению, в силу которого никто не должен обогащаться за чужой счет без достаточного основания.

b. Кроме возвращения вещи, недобросовестный владелец обязан возвратить весь чистый доход (ст.610, п.2, ст.620), не только тот, который был действительно получен, но и тот, который мог бы быть им получен, если бы он поддерживал заведенное хозяйство собственника (ст.624). Конечно, новых источников дохода он не обязан был открывать, хотя и мог бы. Отвечая за целость вещей, восполняя уменьшенную ценность, недобросовестный владелец не должен, однако, предоставлять в пользу собственника увеличение ценности. Он может отделить от вещи все присоединенное им и увеличивающее ценность, если только такое отделение не сопровождается повреждением вещи, не уменьшает ценности вещи сравнительно с той, какую вещь имела в момент нарушенного владения (ст.611 и 622). Как особое правило, в нашем законодательстве существует постановление, в силу которого при возвращении бывших во владении денежных капиталов недобросовестный владелец обязан не только внести за все время их удерживания 6%, но и уплатить 3% законной неустойки, хотя бы он доказал, что капиталы лежали у него без употребления (ст.641).

2. Ответственность добросовестного владельца ограниченнее.

a. Как и недобросовестный владелец, он обязан возвратить вещь, но только в таком состоянии, в каком она находится в момент предъявления иска. В то же время он имеет право не только отделить все то, чем увеличивается ценность вещи, но вместо того, требовать вознаграждения за все необходимые и полезные издержки, поддержавшие или увеличившие ценность (ст.628 и 622), тогда как расходы, которые вызваны роскошью и не являются необходимыми, даже не доставляют никакой выгоды, дают лишь право на отделение (ст.633). С другой стороны, он принужден возместить вред, причиненный умышленно, но свободен от ответственности за вред, происшедший от его небрежности, а тем более случайно (ст.634).

b. Главное отличие добросовестного владельца от недобросовестного состоит в том, что он не обязан возвращать доходов, уже полученных или законно ему следующих по день объявления ему, установленным порядком, об открытии спора против его владения, или же, если это будет доказано, до того времени, когда неправость его владения сделалась ему с достоверностью известна (ст.626). Значит, он не возвращает потребленных плодов и сохраняет в свою пользу плоды собранные, но еще не употребленные до указанного в законе момента. Поэтому запасы зерна, сена остаются за владельцем недвижимости, но хлеб на корню, как плод еще не собранный, ему не принадлежит (кас. реш. 1871, N 150); сырой материал на фабрике подлежит возвращению, но чистый фабрикат должен остаться у добросовестного владельца.

§ 21. Понятие о праве собственности

I. Определение права собственности. Определение права собственности представляет значительные затруднения, несмотря на видимую его простоту и ясность. До сих пор в науке не установлено точное понятие о нем. По наиболее распространенному определению, совпадающему с житейским представлением о праве собственности, последнее составляет неограниченное и исключительное господство лица над вещью. Так, французское законодательство определяет право собственности, как право пользоваться и распоряжаться вещами самым неограниченным образом - de la maniиre la plus absolue "Самым неограниченным образом (фр.)" (§ 544). Однако признак неограниченности встречает возражение с той точки зрения, что право собственности, как и всякое право, всегда ограничено, что в действительности все законодательства ставят пределы воле собственника. Чтобы избежать этого признака, устанавливают понятие о праве собственности как о праве наиболее полного господства. Так, например, Ранда определяет право собственности, как обеспеченную объективным правом и им ограниченную юридическую возможность относительно полнейшего (relativ vollste Herrschaft "Относительно полнейшего господства (нем.).") непосредственного господства над вещью. Однако такие определения вызывают не меньшие сомнения. Относительная полнота не составляет признака определительного. Остается невыясненным, по сравнению с чем является собственность более полным правом и насколько она полнее, чтобы можно было провести черту между правом собственности и другими менее полными правами на вещь. Германский законодатель поступает осторожнее: он не определяет, а описывает право собственности: собственник вещи властен, насколько тому не препятствуют закон или право третьих лиц, распоряжаться вещью по своему усмотрению (nach Belieben "По своему усмотрению (нем.).") и устранять других от всякого на нее воздействия (§ 903). Также и Швейцарский кодекс ограничивается указанием, что собственник вещи вправе распоряжаться ею по усмотрению (librement "Свободно (фр.)"), в пределах закона (§ 641).

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 87; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!