Глава II. Человек и его потребности 14 страница
Такая точка зрения мало согласуется с современным демократическим мировоззрением, с признанием огромной роли масс. Сравнив великих людей с молнией, воспламеняющей толпу, Карлейль не объяснил нам, откуда же воспламеняемость? Всегда ли молния зажигает, все равно ударит ли она в дерево или в камень?
Допустимо ли думать, что великий человек может случайно явиться в любой исторический момент и воспламенить всякую толпу? Здесь-то, в способности к воспламенению и заключается ключ к пониманию отношения между обществом и индивидом. Формуле Карлейля правильно было противопоставлено положение: великие люди не сваливаются с неба на землю, а из земли растут к небесам (Михайловский).
Сопоставляя противоположные взгляды, сейчас рассмотренные, мы должны признать, что каждый индивид оказывает влияние на общественную среду, потому что, когда мы говорим о влиянии общественной среды на индивида, мы на самом деле имеем ввиду массу индивидов, действующих на одного.
Влияние индивида, выдающегося над уровнем, или великого человека соответственно усиливает результат его воздействия по сравнению с другими индивидами, действующими в том же направлении. Выдающийся человек есть не что иное, как удачная комбинация многочисленных индивидуальных явлений, сконцентрировавшихся в одной точке. Великий человек вбирает, впитывает в себя рассеянные кругом него, едва заметные, а иногда и вовсе незаметные для слабого глаза, стремления, желания, искания, представляет их в форме ясной идеи или яркого образа и свет их рассеивает от себя на широкие пространства. Но это воздействие великого человека не дает основания забывать, что сам он продукт общественности. "Прежде, чем великий человек преобразует общество, - говорит Спенсер, - необходимо, чтобы это общество образовало его самого" *(167). Такая точка зрения не есть отрицание воздействия индивида на общество, а составляет его объяснение.
|
|
|
Переходим теперь к другой проблеме в рассматриваемом нами вопросе, к разграничению сфер между индивидом и личностью. Эта проблема состоит в том, что тогда как общество стремится наложить свою руку на индивида, подчинить его себе возможно полнее, сам индивид стремится отстоять свою индивидуальность и борется за свою свободу.
С развитием культуры усиливается рост общественной зависимости индивида, т.е. все более и более общественная среда становится необходимым условием его существования. Прежде всего между индивидами устанавливается солидарность по сходству. Вследствие единства образующих факторов создается коллективный тип, к представителям которого индивид испытывает притягивание равное по силе отталкиванию, ощущаемому в отношении представителей чужого типа. Эти притягивания и отталкивания обуславливаются степенью возможности взаимного понимания, которое в свою очередь определяется сходством психической организации. Чем меньше общественная группа, чем больше она изолирована, - тем сильнее внутри ее взаимное притяжение. Чем ниже культурное развитие человека, тем легче в его глазах чужой ассоциируется с понятием о враге.
|
|
|
С общественным ростом расширяется круг общественного влияния на индивида, что сопровождается ослаблением солидарности, основанной на сходстве, так как неминуемо увеличение числа индивидов группы соединяется с уменьшением сходства. Патриотизм, столь сильный в небольших, чисто национальных государствах, должен падать с государственным ростом, если нет особых факторов, поддерживающих его существование.
В достигшей значительного увеличения общественной группе выступает другая солидарность, основанная на разделении труда. При натуральном хозяйстве, когда каждый производит сам все, что необходимо для его существования, индивид чувствует себя самостоятельным. Наоборот, при меновом хозяйстве, когда существование каждого обусловлено производством других, индивид чувствует, как целым рядом экономических нитей связан он с обществом. Так как процесс разделения труда идет все более усиленным темпом, то соответственно возрастает зависимость индивида от общества. Эта зависимость распространяется в ширину, так как разделение труда вовлекает в связь все большее число хозяйств; она распространяется в глубину, так как для каждого хозяйства все более ограничивается его доля в общем производстве. В этой солидарности каждый индивид тянется к другому не в силу общественного сходства, а в силу общественного различия, ища в других восполнения.
|
|
|
Рядом с ростом общественной зависимости идет рост индивидуального сопротивления индивида общественной среде.
Причина тому кроется в росте индивидуальности, обусловленном усилением разнообразия образующих факторов, которыми создается различие психических типов. Чем выше ступень сознательности человека, чем богаче его психическая натура, тем сильнее чувствует он тяжесть своей зависимости, потому что тем большая часть его душевных переживаний не встречает отзвука в других индивидах, тем энергичнее отстаивает он свою самостоятельность, тем настойчивее закрывает он общественному глазу доступ к своей душе.
|
|
|
Здесь создается драматическое и безвыходное противоречие. С одной стороны индивид стремится расширить сферу своей индивидуальной самостоятельности и отстранить общественное вмешательство, в какой бы форме оно ни выразилось, - политической, юридической, нравственной. С другой стороны индивид все более обобществляется. Нельзя говорить, что общество насильно втягивает в себя индивида, - индивид сам тянется к обществу. Чем выше развита индивидуальность, тем больше нуждается индивид в общении, в общественной деятельности.
Общественные круги, с которыми он себя связывает, становятся все шире. Мало развитые индивиды довольствуются узким кругом семьи, более развитые сознают свою связь со всем народом, выражая это сознание в здоровом чувстве народного патриотизма, построенного уже не на сходстве; наиболее одаренные поднимаются на еще большую высоту и чувствуют свою солидарность со всем человечеством.
Указанное сейчас противоречие определяет ход общественного развития, в котором наблюдаются правильные, сменяющие друг друга отклонения то в сторону общественности, то в сторону индивидуальности. Точка равновесия никогда не может быть найдена.
Тут мы подошли к третьей проблеме в вопросе об отношении между обществом и индивидом. Можно ли смотреть на общество, как на цель, а на индивида, как на средство, или же, наоборот, индивид является всегда целью и никогда не может быть средством? В настоящем случае вопрос ставится не в категории долженствования, а социологически. Речь идет не о том, как должно относиться к личности с нравственной точки зрения, а вытекает ли из существа общественности принуждение индивида в целях общества, даже принесение индивида в жертву благу и спасению общества?
Нужно признать, что реально существует только индивид, и что общежитие является только формой индивидуального существования. С этой точки зрения кажется бесспорным, что общественная организация только тогда может удовлетворять своему назначению, когда она отвечает запросам и целям индивидов, составляющих общество.
Однако между целями различных индивидов может возникнуть противоречие, неразрешимое с точки зрения общества, как средства для всех индивидов. Если общество не может быть рассматриваемо как средство для целей индивида, тогда не является ли оно целью, пред которой индивиды оказываются средством? Вопрос нуждается в некотором исправлении, потому что превращение общества в цель делает его каким то мистическим существом. Признаем, что общество есть совокупность индивидов, преследующих свои цели. Речь идет о том, могут ли индивиды, живущие в общении, сделать кого-либо из своей среды средством для целей остальных? Соответствует ли природе общества, чтобы все могли пожертвовать одним, или большинство меньшинством ради своих целей? Здесь дело идет о превращении одного индивида в средство для целей других индивидов. По мнению Канта личность никогда не должна быть рассматриваема как средство. Но факты исторической действительности говорят, что личность становилась не раз средством. В воинской повинности общество, т.е. большинство, ограждает свою внешнюю безопасность, подвергая некоторых индивидов риску потерять здоровье или жизнь; во всеобщем образовании общество обеспечивает себя внутри от невежества, влекущего вредные для всех последствия; в карательной деятельности общество ограждает себя от противообщественных элементов, т.е. от меньшинства, вредного для большинства. Общество может пойти дальше по этому пути и установить трудовую повинность, которою каждый индивид принужден был бы работать на всех остальных.
Как бы ни протестовал индивид против такого принудительного обращения его в средство, как бы ни защищала его индивидуалистическая философия, - общество всегда так поступало и всегда будет поступать, пока не утратит инстинкт самосохранения.
§ 19. Образование обществ
Литература. Worms, Philosophie des sciences societies, т. III. 1907, стр. 241-301; Ward, Sociologie pure, франц. пер. 1906, т. I, стр. 73-361; Ковалевский, Социология, т. II, 1910; Мачинский, О человеческой культуре 1909.
Опыт показывает нам, что человек всюду живет в обществе. В пользу общественности человека свидетельствует и вся современность, и вся доступная нам история культуры. Сложилось, под влиянием Аристотеля, представление, что человек есть существо общежительное по своей природе.
Имеем ли мы основание утверждать, что всегда человек жил в обществе, другими словами, что человек никогда не жил вне общества?
Конечно, при этом общество понимается в раскрытом выше значении, а не в смысле случайных встреч особей одного вида, не в смысле половых сближений, не в смысле попечения матери о детях.
Общество, как сотрудничество, предполагает наличность некоторых условий экономического и психологического характера. Пока человек питается собиранием естественных благ, соединение своих сил с чужими имеет мало значения для него. По своему духовному складу он не в состоянии ценить значение общественности, как самоцели, потому что для этого общество должно пройти стадию средства к цели личного самосохранения. Общественность человека есть свойство, усвоенное им в течение долгого периода его видового развития и проникающее его все больше и больше по настоящее время.
В пользу того, что человек есть животное общественное по своей природе, ссылаются на пример высших животных, примыкающих ближе всего к человеку *(168). Однако, этот прием требует осторожности. В общей лестнице живых существ, к которой примыкает человек, не замечается усиления общественности по мере повышения животного типа. Далеко отстоящие насекомые живут общественной жизнью наиболее интенсивно, между тем как львы, тигры, орлы живут изолированно. Условия питания последних, требующие большого пространства, не благоприятны их сплочению. Неизвестно, почему мы должны причислять человека, с его сравнительно высоким умом, к разряду диких ослов, антилоп, бизонов, а не к разряду крупных хищников?
Нарождение общественной жизни покрыто глубоким мраком. Мы не можем с точностью определить ни момента, ни формы первой общественности. Но мы можем предположить, что первая потребность в сотрудничестве обнаружилась тогда, когда человек, изобретая орудия, понял значение взаимной помощи при охоте на больших животных.
Более твердая почва ощущается, когда мы переходим к вопросу о новообразованиях общественных. Здесь мы не только можем делать априорные предположения, но и находим апостериорные подтверждения.
Первоначальные новообразования должны были происходить подобно низшим организмам - путем поделения. Из общества, увеличивающегося посредством естественного размножения, образуются два или три общества. Образец такого новообразования дан в Библии. Когда между пастухами Авраама и Лота стали возникать пререкания, потому что земля оказалась непоместительной для всех, сказал Авраам Лоту: "Да не будет раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники; не вся ли земля перед тобою; отделись же от меня; если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево" *(169).
Совершенно обратный прием наблюдается при новообразовании путем сложения: несколько самостоятельных групп сливаются в одно общество. Причина та же, что и в предшествующем случае борьба за существование. Но в первом случае недостаток средств привел к делению группы, в другом приводит к сложению групп, потому что обнаружилась ограниченность средств и явилась потребность совместного отстаивания незаменимых средств. Такое сложение может выразиться в форме союза оборонительного, когда происходит совместное отстаивание насиженных мест пропитания против внешнего давления со стороны сильнейшей общественной группы. Так, напр., в Аттике, согласно сказанию, 12 общественных групп (общин), под влиянием внешнего напора с севера, образовали, благодаря Тезею, одну новую группу. Сложение может принять форму наступательного союза, когда, не имея возможности найти достаточного пропитания на старых местах, решаются на переселение, и потому соединяются для того, чтобы совместными усилиями преодолеть вероятное сопротивление общественных групп, занимающих желанные места. Эпоха переселения народов особенно богата образцами таких новообразований.
Передвижение значительных групп с целью приобретения недостающих или лучших средств существования, приводит к новообразованию особого вида. Успех наступательного движения может иметь своим результатом или совершенное уничтожение группы, занимавшей ранее места, взятые силой, или же к подчинению побежденной группы власти победившей группы и образованию нового общества на начале властвования. По мнению некоторых в этом моменте общественного развития необходимо видеть всегда зарождение государства, потому что сожительство победителей и побежденных требует организации постоянной власти, которая и составляет характерный признак государственного союза. Однако нельзя отрицать, что утверждение власти может иметь место и в оборонительном союзе с целью отражения внешнего напора, так же, как и в наступательном союзе с целью закрепления достигнутых напором успехов.
Новорожденное государство в интересе самосохранения, вынуждено заботиться о количественном и качественном своем содержании, потому что в борьбе за существование одерживает победу государство наиболее крупное и крепкое. Рост общественной группы, получившей образ государства, производится или путем естественного размножения или же посредством насильственного включения в свой состав соседних общественных групп. Сплочение разросшегося государства достигается путем государственной власти и права, играющих роль цемента, связующего большие массы в стройное и прочное здание.
В вопросе о преемственности групповых образований затруднение встречается главным образом в понимании первой формы. Является ли таким исходным пунктом семья или же соединение индивидов обоего пола вне семейных начал. Господствующее мнение склоняется к признанию, что семья есть позднейшее образование, которому предшествует общественная группировка, построенная не на половом и кровном сближении, а на хозяйственном сотрудничестве. Семья только тогда становится общественной группой, когда изменение хозяйственных условий благоприятствует превращению ее в самодовлеющее хозяйство. Дальнейшее движение, по-видимому, более определенно: от семьи, ставшей патриархальной, через род, к племени. Все эти группы сплачивают индивидов единого коллективного типа и в этом их внутренняя крепость. Государство, создавшееся из соединения племен, строит свою внутреннюю крепость на усилении взаимной зависимости частей, связанных хозяйственными и правовыми нитями.
Условия борьбы за самосохранение приводят к увеличению объема обществ. Но чрезмерное разрастание группы приводит к ослаблению связей общества с составляющими его индивидами. Тогда, не распадаясь на части, общество создает в своей среде новые общественные образования, охватывающие индивида более тесным кругом. Такой процесс наблюдается особенно ярко в наше время.
Глава IV. Правила общежития
§ 20. Содержание социальных норм
Литература: Wundt, Ethik, 3 изд. 1903, т. II, стр. 164-223; Вiеring, Juristische Principienlehre, т. I, 1894; Binding, Die Normen und ihre Uebertretung, 2 изд., т. I, 1890.
Где есть общество, там должны быть и правила общежития, или социальные нормы. Социальные нормы определяют поведение человека в обществе, а следовательно отношение человека к другим людям. Откуда исходят социальные нормы, с которыми индивид должен сообразовать свое поведение? Можно ли предположить, что они вырабатываются каждым индивидом самостоятельно? Нельзя, конечно, отрицать, что отдельные сильные личности доходят до новых правил, которые потом могут сделаться правилами общего поведения. Но большинство воспринимает правила в готовом виде из окружающей среды. Даже передовые индивиды, прокладывая дорогу тому или иному правилу, во всех остальных отношениях следуют уже установленным нормам. Самый крупный моральный проповедник все же сын своего времени и продукт своей среды.
Нормы, определяющие поведение индивида в обществе, даются ему извне. Они исходят всегда от авторитета, который приобретается в глазах подчиняющегося индивида благодаря власти, силе, уважению. Такие правила поведения могут исходить от отца к детям, от хозяина к прислуге, от фабриканта к рабочим, от учителя к ученикам, от начальника к подчиненным, от корпорации к ее членам, от общественного кружка к отдельным лицам, его составляющим, от государственной власти к гражданам, от всего общества к отдельным его единицам.
Благодаря авторитету, от которого нормы исходят, они всегда звучат авторитетно, в форме повелений: "не убивай", "люби ближнего твоего", "будь вежлив в обращении ". Повелительная форма характерна для каждой нормы и отвечает ее действительной сущности. Социальная норма не есть ни суждение, ни совет, ни просьба, но всегда повеление. Мы можем себе представить суждение следующего рода: если купец будет обманывать своих покупателей, то он подорвет свою собственную торговлю. Мы можем представить себе совет отца при открытии сыном самостоятельной торговли: не обманывай покупателей, a то сам пострадаешь. Можно предположить просьбу, с которой обращается к купцу один из покупателей, принесший свои сбережения для покупки дорогостоящей вещи: пожалей бедного человека и не обманывай. Но мы, вероятно, сейчас согласимся, что социальная норма звучит совсем не так: не обманывай, заявляет нравственная норма, не обманывай, вторит ей уголовный закон. И то, что отличает их заявление от предшествующих, - это повеление, содержащееся в их обращении.
Что же именно отличает повеление от просьбы, совета, суждения?
Это угроза, содержащаяся в обращении. Конечно, дело не в форме. Требование, выраженное в повелительной форме, превращается в просьбу, если у требующего нет средств настоять на своем волеизъявлении. И, наоборот, просьба, сопровождаемая угрозой невыгодных последствий в случае неисполнения, не может своей формой скрыть повелительного содержания. Всякое повеление необходимо связывается с угрозой со стороны повелевающего по адресу тех, к кому оно обращено.
Отсюда следует, что всякая социальная норма обращена к существу, способному воспринять повеление и сообразовать с ним свое поведение. Социальные нормы действуют в отношении существ, одаренных разумом и волей. Необходимо, чтобы существо, воспринимающее норму поведения, могло оценить значение обращенной к нему угрозы и могло силой своей воли направить свои действия в сторону от угрожающих последствий.
Последнее положение подкрепляет выставленное ранее утверждение, что социальная норма определяет всегда поведение человека в отношении других людей. Ho, пo своему строению, некоторые социальные нормы способны возбудить и, действительно, возбуждают представление, будто социальные нормы в состоянии определять отношения и иного рода.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 106; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!