Глава II. Человек и его потребности 10 страница
Данное определение об обществе не стоит ни в какой связи с понятием о государстве. В пределах одного и того же государства может уместиться не мало различных обществ, и в то же время многие общества могут выйти за пределы различных государств, совершенно не стеснясь таможенными границами *(116). Это нисколько не ослабляет значения того обстоятельства, что совокупность лиц, объединенных одной государственной властью, приобретает благодаря тому новый общий интерес, объединяется на почве нового сотрудничества, и образует общество, совпадающее пространственно с государством, но не сливающееся с ним в существе, и не препятствующее тому, чтобы составляющие его индивиды принадлежали одновременно к другим общественным соединениям. Обратимся от данного определения к некоторым другим определениям понятия об обществе.
С точки зрения Гиддинса, общество есть сознание рода *(117). Общество создается не фактом физического сближения известной совокупности единиц, а приобретением каждой единицей сознания сходства и психической близости к другим единицам. Пока этого сознания нет, - нет еще и общества. Очевидно, Гиддинс отбрасывает сознание общности потребностей и сознание возможности их удовлетворения путем сотрудничества. Решающим для него моментом является сознание принадлежности к общему роду и вызванное этим сознанием чувство симпатии. "Я понимаю под этим, говорит Гиддинс, такое состояние сознания, в котором всякое существо, на какой бы жизненной ступени оно ни стояло, готово признать любое такое же разумное существо одного с ним рода". Но с таким определением Гиддинса невозможно согласиться. Возможному, но случайному моменту он стремится придать значение необходимого. Конечно, общество тем сильнее, чем более оно связано чувством симпатии между образующими его единицами. Но нельзя утверждать, что общества нет там, где это сознание слабо или даже вовсе отсутствует. Выдвигаемый Гиддинсом момент существенен для понятия о национальности, но не об обществе.
|
|
|
Национальность есть действительно чисто психический факт, выражающийся в чувстве взаимного притяжения, основанном на сознании сходства, которое в свою очередь обуславливается общностью исторической судьбы. Но национальность может быть и вне общества. Евреи, рассеянные по всему миру, несомненно одарены сознанием рода, но сами по себе они общества не составляют *(118).
По определению Тарда общество есть совокупность индивидов, готовых подражать друг другу или сходных друг с другом, насколько общие им черты составляют старинные книги одного и того же образца *(119). Все общественные явления обязаны своим возникновением взаимодействию открытий и подражаний, а потому "общество, - это подражание". Нельзя, конечно, отрицать в высшей степени важного значения, какое имеет установленный Тардом закон подражания. Но не подлежит также сомнению и преувеличение, допущенное Тардом, который пытается этим законом объяснить всю общественную действительность. Если даже признать законы подражания во всем их объеме, на котором настаивает Тард, все же это только законы, объясняющие процесс, происходящий в обществе, но не сущность общества. Подражание - это то, что происходит в обществе, но не то, что такое общество, с точки зрения самого Тарда, подражание составляет лишь проявление в общественной среде того общего мирового закона повторения, которое в неорганической среде выражается волнами колебательных движений, в органической среде наследственной передачей. Что же это за среда, в которой закон повторения преломляется в виде закона подражания? Иначе, что такое общество? Это понятие, несмотря на решительное утверждение Тарда, остается им не определенным.
|
|
|
"Понятие об обществе, говорит Зиммель, имеет два значения, которые с научной стороны должны быть строго различаемы. Во-первых, это есть совокупность обобществившихся индивидов, общественно оформленный человеческий материал в исторической действительности. Во-вторых, общество есть сумма тех форм отношений, благодаря которым из индивидов образуется общество в первом смысле" *(120). Зиммель вносит в первое значение признак второго, а второе определяет признаком первого. Но Зиммель дает еще определение понятия об обществе, которое по его мнению, по своей широте устраняет всякие споры. "Общество имеется налицо там, где несколько индивидов вступают во взаимодействие" *(121). Напрасно, однако, думает Зиммель, что большая общность определения спасает от опасностей, связанных с определением. Легко из чрезмерной общности впасть в полную неопределенность. Став на точку зрения определения, данного Зиммелем, придется признать общество всюду, где есть несколько людей, потому что невозможно, чтобы между ними не было взаимодействия, хотя бы в том, что они смотрят друг на друга, говорят друг с другом. И действительно, он готов признать обществом обедающих за табльдотом. Если для определения понятия об обществе одного взаимодействия мало, то, с другой стороны, и не всякое взаимодействие достаточно. Зиммель сам предвидел, что согласно его определению следует признать обществом и два воюющих государства, так как между ними существует несомненное взаимодействие *(122), но устранить этого возражения ему не удалось.
|
|
|
|
|
|
Зиммелю хотелось бы в обществе точно различать содержание общественной жизни от ее формы. Но едва ли можно понять форму общественных отношений вне их содержания, если не выдвигать норм, определяющих порядок отношений, чего Зиммель не желает.
Самое представление об обществе сложилось сравнительно недавно. У греков общество сливалось с государством, или лучше сказать, общество растворялось в государстве. Причиной тому, что греки из-за государства не видели общества, заключалось в незначительном размере греческих государств-городов, при котором политическая связь, охватывавшая гражданина со всех сторон, не давала простора для особых общественных связей. В средние века рядом с государством, слабо выраженным в действительности, становится церковь, как общество верующих. Но это сопоставление церкви с государством не могло способствовать созданию представления об обществе, потому что сама церковь боролась за светскую власть и стремилась не отличаться от государства, а уподобиться ему. В ХVII и XVIII веках выдвинулась школа естественного права, которая занимается вопросом, каким образом по соглашению обособленных людей создается совместное их существование, все равно будет ли то называться государством или обществом. Только на почве смешения общества с государством могло появиться утверждение Гоббза, что понятие о том, что добро и зло, создается лишь государством, - мнение неверное и опасное, тогда как в нем скрыта правильная мысль о социальном характере нравственных понятий. Ж.Ж.Руссо дает своему знаменитому сочинению заглавие "Об общественном договоре", тогда как на самом деле в нем говорится о договоре, которым образовывалось государство *(123).
Представление об обществе, отличное от представления о государстве, создается в XIX столетии под влиянием различных течений. Прежде всего политическая экономия, только что сложившаяся, выдвигает общество, занятое хозяйственной деятельностью; в противоположность государству, поглощенному управлением. Это теоретическое противопоставление имело политическую подкладку, обосновав самостоятельность общества отстранить вмешательство государства. Сам Адам Смит рассматривал политическую экономию, как часть более обширного учения об обществе в целом. С другой стороны, в господствующей философии Гегель выдвигает идею гражданского общества, необходимую ему, как антитезис семьи, чтобы округлить синтез в государстве. В государствоведении представление об обществе, отличном от государства, развивают Р. фон-Моль И Л. фон-Штейн. Первый рассматривал общество, как ту жизненную среду, в которой вращаются интересы отдельных лиц и которая поэтому нуждается в государстве, как примирителе и объединителе. Второй из них, испытавший на себе сильное влияние французского социализма, дал представление об обществе, разделенном на классы, которые находятся в постоянной борьбе за государственное господство.
Наконец, социология, это новообразование XIX века, сделавшая новое представление об обществе предметом своего специального изучения, вскрыла под государственным наслоением общественный пласт и тем окончательно утвердила самостоятельность понятия об обществе и его независимость от понятия о государстве.
Остается выяснить, представляет ли общество явление специально человеческой жизни, или же человеческое общество следует признать только видом общежития живых существ? Допустимо ли сопоставление человеческого общества с животными обществами, возможны ли здесь заключения по аналогии?
Некоторые решительно протестуют против такого приема. По мнению Уорда резкое различие между человеком и животным выражается в следующей формуле: животное приспосабливается к среде, тогда как человек приспосабливает среду *(124). Но спрашивается, что же делает бобер, когда он собирает, ломает, перегрызает сучки и складывает домики; что делают пчелы, когда извлекают из цветов мед и превращают его в соты? Разве это не приспособление среды? Если рассматривать вопрос со стороны степени способности к приспособлению, то далеко ли ушли дикари от животных в умении приспосабливать природу к своим потребностям?
He допускает и Штаммлер сопоставления между социальной жизнью человека и животных. С его точки зрения характерным моментом в понятии об обществе является внешнее регулирование, подчинение сожительствующих людей внешним правилам. Этот момент, по его мнению, отсутствует в сожительстве животных *(125). На чем основано его утверждение? Чтобы в союзах животных могли устанавливаться правила, об этом, говорит Штаммлер, нам решительно ничего неизвестно, тут решает наше личное мнение, которое имеет столько же основания, сколько и мнение об обитаемости планет. Но Штаммлер не только говорит, что нам неизвестно, имеются ли у животных такие правила, - он утверждает, что этих правил нет, а это противоречит его познавательному положению. Он утверждает, что животным, находящимся в сожительстве, чужды конфликты воли, но такое утверждение основывается на предполагаемом противоречии между социальными правилами и индивидуальными побуждениями. Наконец, ссылка на то, что человек руководится в своих отношениях к другим людям разумом, тогда как животные в сношениях между собой пользуются только инстинктом, строится на предположении резкой пропасти между человеком и животным, которая подсказывается старым антропоцентрическим мировоззрением *(126).
Если современная общественная жизнь людей оставила далеко за собой все то, что представляет сожительство животных, то не следует забывать, что это лишь результат долгого развития из таких зачаточных форм, которые ничем не отличаются от животного общежития. И такое сопоставление не только не унижает достоинства человека, но может служить предметом его гордости.
§ 12. Механическое представление об обществе
Литература: Fouillee, La science sociale contemporaine, pyc. пер. 1895, стр. 1-55; Коркунов, Лекции пo общей теории права, § 35.
Мы рассмотрим различные точки зрения, с которых складывались представления о сущности общества. Их можно разделить на механическое, органическое, биологическое, материалистическое и психологическое представления об обществе.
С точки зрения механической общество представляется, как искусственное произведение сознательной воли людей, согласившихся соединиться ради лучшего обеспечения свободы и порядка.
Общество - это большой и сложный механизм, произвольно сложенный, а потому способный по усмотрению быть разложенным на свои составные части. Общество изобретено людьми, потому что они до этого додумались и потому, что захотелось осуществить свою мысль. Такое представление об обществе предполагает, как условие, представление о человеке вне общества: человек до общества, исторически и логически.
Механическое представление ставит личную свободу и обеспеченность как цель, общественный договор, как средство, гражданское товарищество (societas), как образец, сознательную волю, как основание. Говоря об обществе, рассматриваемое направление имеет в виду не всякую общественную форму, а только то общество, которое лежит в основании государства, которое совпадает с населением страны.
Такой взгляд не чужд был классической древности и средним векам, но особенного развития и распространения он достиг в ХVII и XVIII столетиях, в учении школы естественного права. Для такого воззрения чрезвычайно благоприятно сложились обстоятельства как раз к этому времени. Успехи механики и физики создали в лице Ньютона и Бойля механическое мировоззрение, по которому мировое целое не что иное, как большой двигающийся по строгим законам механизм, и которое все в мире объясняло по механическим законам атомов *(127). Торжество рационализма не могло не внушить идею возможности построения обществ по тем же механическим законам, силой изобретающего разума и творящей воли. Задача еще облегчалась смешением общества с государством и вытекающим отсюда предположением, что все, что относится к государству, относится и к обществу. Механическое представление господствовало до XIX века, когда оно встретилось с историзмом, подорвавшим веру в соответствие его исторической действительности. Социология довершила удар механической точке зрения, И В настоящее время принято считать ее окончательно ниспровергнутой. Однако едва ли это так. Heговоря уже о таком философе, как Фуллье, который взял на себя защиту механического представления *(128), оно возрождается в учениях анархистов и, по недоразумению, некоторых социалистов, которые, уничтожая на будущее время государство и право, представляют себе общественную жизнь в виде сознательных и совершенно произвольных договорных соединений.
Рассматривая критически механическое представление, мы ограничимся здесь взглядами, выраженными в эпоху его расцвета.
Механическому представлению об обществе ставили всегда в упрек его историческую несостоятельность. Договора, которым бы люди согласились перейти из естественного состояния в общественное, никогда не было. История не дает нам ни одного примера договорного образования обществ. Ссылка на исторические факты, вроде создания Германской империи 1870 года, в котором участвовали правительства, а не отдельные граждане, неубедительна, потому что эти образования не соответствуют тем изображениям, какие предлагали писатели XVII и XVIII веков, рисуя картины нарождения общественной жизни.
Общественного договора не только никогда не было, но и не могло быть, потому что самая идея договора предполагает существование государства, создавшего ее и охраняющего ненарушимость договоров.
Общество не могло образоваться в силу договора, потому что договор держится только силой общества. Юридическая несостоятельность механического представления обнаруживается в том, что общественный договор связывается с обоснованием (Локк) или подавлением (Гоббз) естественных прав, принадлежавших человеку до вступления его в общество. Право есть само явление общественное, a потому оно могло явиться результатом общественного договора, а не предшествовать ему. Наконец психологическая несостоятельность механического представления заключается в том, что оно предполагает изолированного человека в естественном состоянии совершенно таким, каким дает его современная жизнь, забывая, что психика человека сама есть продукт общественной жизни.
Таковы упреки, посылаемые по адресу механического представления об обществе. Так ли все они неотразимы, как это принято считать?
Совершенно основательно указание, что в естественном состоянии не могло быть прав, с которыми человек вступал бы в общество, потому что, если право есть явление социальное, то оно может возникнуть только в обществе, а не вне общества. Однако учение о естественных правах не составляет сущности механического представления. Правда, естественные права явились в ХVII и ХVIII веках основным политическим мотивом к созданию механической теории, все равно, выдвигались ли они в качестве гарантии против деспотизма или как правомерное обоснование того же деспотизма. Но если отрешиться от исторической перспективы и на место прав подставить интересы, - механическое представление мало изменится.
Нельзя также не признать правильности замечания насчет психологической несостоятельности рассматриваемой теории. До общества мог существовать только дикий человек, а естественного человека изображали одаренным всеми способностями, всем разумением культурного человека. Естественный человек не мог представлять себе ясно всех выгод общественной жизни, а потому не мог сознательно стремиться к созданию общества путем договора.
Едва ли однако можно признать справедливым упрек, будто механическое представление совершенно расходится с исторической действительностью. Стоит обратить внимание на современную общественную жизнь дикарей, стоящих на низшей ступени культуры, чтобы признать связь между ними чисто механической. Группы австралийцев в несколько десятков людей собираются под влиянием тех или иных причин, и легко рассыпаются подобно куче песка, причем составные ее элементы идут врозь на образование новых групп. Исторически не подлежит сомнению, что роды, которые испытывали давление извне, сплачивались для совместного отпора *(129). Это соединение из чувства самосохранения, сопровождаемое согласием подчиниться военной власти избранного вождя, - разве это не общественный договор? Ошибка защитников механического представления заключалась в том, что они думали, будто общества возникли только договорным путем, тогда как завоевание играет еще большую роль в образовании обществ; будто договорное основание лежит в основание современных обществ, тогда как договорным путем могли возникать только общественные зародыши, из которых в дальнейшем, силой сложного исторического процесса, создались современные общества; будто договорное происхождение зародышей способно открыть свободную возможность деления и сложения обществ, получивших историческую сплоченность, другими словами возможность кроить современные общества по своему вкусу.
В оправдание механического представления следует заметить, что сторонники его редко становились на точку зрения исторической действительности. Общественный договор для них только методологический прием. Для них не важно, было ли так в истории или нет, для них важно доказать, какой вид должно принять общество, если предположить, что в основании его лежит договор, обусловленный согласием всех, без чего никто не может считать себя связанным общественными узами.
Несправедливо указание, будто в основании общества не может лежать договор, так как он уже предполагает государственную организацию. Действительно, договор, как правовое явление, опирающееся на организованную защиту, немыслим вне государства. Но договор не только правовой институт. Обмен товарами, производимый при так называемой немой торговле, совершается вне государственной гарантии и держится только сознанием своего интереса с каждой стороны.
Договоры международные также не могут быть признаны правовыми, но сила их обеспечивается политическим расчетом участников и давлением не участвовавших государств, которые заинтересованы в соблюдении договора.
Механическое представление следует понять и оправдать главным образом с точки зрения исторического момента. Своим появлением эта теория расчистила путь для научной мысли, устранив с ее дороги исторические препятствия. Ее нужно оценить, как протест против неприкосновенности исторических предрассудков. Человек не захотел мириться с общественным укладом, который он нашел при своем рождении, случайном по времени и месту, и поставил себе задачей создать его так, как ему подсказывали интересы и разум. Это есть требование внести сознательность туда, где до сих пор царила воля Провидения и сила традиции, и это требование находит себе оправдание в наблюдении, что в общественном устроении инстинкт все более отступает перед сознательностью.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 112; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!