Глава II. Человек и его потребности 6 страница
В половине ХVIII века появляется ряд энциклопедий права с несколько измененным характером. Среди этих произведений особенное значение приписывается трудам Пюттера, автора двух работ *(80). Основное отличие нового направления заключалось в том, что в них связность шла за счет объема. Авторы стремились найти в расположении материала некоторую идею.
С начала XIX века в энциклопедию права врывается новый дух, представляющий отражение философской мысли, охватившей Германию со времени Канта. Привхождение философского элемента выражалось сначала в чисто механическом соединении юридических сведений с философскими, и только под влиянием Шеллинга начали стремиться к отысканию органической связи в предлагаемых юридических данных. Рядом с философским стало пробиваться еще новое движение, вызванное влиянием исторической школы. Энциклопедия права представила собой соединение элементов юридического, философского и исторического. Включение нового материала отразилось двояким образом на содержании энциклопедий. С одной стороны стал сокращаться обзор различных частей положительного права, а с другой стал выдвигаться очерк основных понятий о праве. Энциклопедия права начала приближаться к философии права.
Для энциклопедии права обстоятельства сложились особенно благоприятно в Германии. И до половины XIX века энциклопедия права пышно расцветает в этой стране. К этому времени относятся труды Карла Пюттера, Фридлендера, Аренса, Варнкенига, Вальтера, Фалька *(81). Но затем наступает период упадка. Долгое время не появляется вовсе энциклопедий права в прежнем значении. Только в 1886 году выходит труд А. Меркеля и в 1887 труд Гарейса. В этих сочинениях исчезает исторический и философский элемент: рядом с сжатыми обзорами различных отделов права в них дается очень краткое представление об основных понятиях. С введением германского гражданского уложения, в план университетского преподавания внесено было Введение в науку права, которое пока, несмотря на обилие ученых сил Германии, выразилось в двух, весьма слабых трудах Колера и Грюбера *(82). Первое из них, за исключением трех страниц, представляет собой только сжатое изложение частного и публичного права. Под именем энциклопедии права в Германии выходят еще объемистые произведения, как Гольцендорфа и Биркмейера, которые составляют сборники монографий по различным отделам права.
|
|
|
В других странах дело с энциклопедиями права обстоит еще хуже. Англию считать нельзя, потому что в течение всего XIX века она остается верна своей общей теории права. Во Франции, под влиянием Германии, даже состоялось в 1840 году распоряжение о включении в число предметов преподавания на юридических факультетах общего введения в изучение права. Французская литература обогатилась несколькими трудами в этой области, воспроизводящими идею энциклопедии права в германском представлении. В настоящее время Франции нечем похвалиться в отношении энциклопедии права. Италия, в университетах которой, рядом с введением в науку права читается философия права, сосредоточила все свои литературные силы на этой последней *(83). В России университетский устав 1835 года ввел энциклопедию законоведения, уставы 1863 и 1884 энциклопедию права, предполагая, вероятно, предмет, вполне соответствующий тому, что под этим именем известно на Западе. Но русская наука не пошла по пути энциклопедизма. Главное внимание русской научной мысли сосредоточилось на основных понятиях, и энциклопедии права, по содержанию и по названию, перешла в общую теорию права *(84). Печальное состояние энциклопедии права обуславливается тем, что она не имеет и не может иметь будущего. Энциклопедия права представляет полную несостоятельность как с научной, так и с педагогической стороны.
|
|
|
Научная несостоятельность энциклопедии права выражается в том, что у нее нет ни объекта, ни метода, т.е. того, что оправдывает самостоятельность науки. Хотя некоторые решаются называть энциклопедию права "наукою наук" *(85), но в действительности ей недостает того, что должно быть у каждой науки - особой области исследования. Характерна та беспомощность, какая чувствуется в стремлении дать энциклопедии права особое содержание: это извлечение из юридических наук, обозрение, резюме, депо юридического знания, панорама и т. п. слова, предназначенные заменить настоящий ответ *(86). Основное содержание энциклопедии права составляет сжатый обзор того, что имеется уже в специальных юридических науках. И по существу энциклопедизма, в энциклопедиях права и не должно быть ничего больше. Краткие данные об основных понятиях не что иное, как контрабанда. Никакого метода, присущего энциклопедии права и отличительного от тех, которыми пользуются юридические науки, не имеется *(87). По существу энциклопедии, в нее нельзя внести методологии, и отсюда то двойное название, "Энциклопедия и Методология", которое так часто встречается в германских учебниках. С научной стороны энциклопедия права, не вносящая решительно ничего нового в сокровищницу человеческого знания, должна быть признана бесполезным членом научного общества.
|
|
|
Но, если энциклопедия лишена научного значения, может быть она обладает педагогическими достоинствами? Говорят, что энциклопедия права "служит необходимым введением в изучение специальных юридических наук и, в этом качестве, является предметом преподавания высокого интереса и важности" *(88). Против этого необходимо сказать, что энциклопедия права так же несостоятельна с педагогической стороны, как и с научной. Она трудна, бесполезна и вредна. Трудность энциклопедии права заключается в том, что усвоить себе содержание какой-нибудь отрасли правоведения, напр., гражданское право, по сжатому обзору много труднее, нежели в развитом виде. По конспекту повторяют, но не изучают предмет. В высшей степени полезно, прежде изучения отдельных юридических наук, представить себе право в его целом. Картина целого должна предшествовать исследованию подробностей. Представить лицам, приступающим к изучению правоведения, право, независимо от отдельных норм, в которых оно выражается, выяснить его социальное значение, его отношение к другим проявлениям общественности, - значит вызвать интерес к изучаемому предмету, оправдать ту затрату труда, часто кропотливого и скучного, которого потребует догматика. Этой цели служить энциклопедия права неспособна. Вредность энциклопедии права обнаруживается в том, что молодой ум, который прежде всего следует приучать к строгой обоснованности, к критике воспринимаемого, деморализируется предложением усвоить несколько основных понятий, данных в беглом, догматическом виде. Там, где изучающему необходимо проникнуться верой и любовью к своему предмету, где ему надо убедиться в своем призвании, - ему предлагают верить на слово учителя, пока дело идет об основных понятиях, ему подносят поверхностный обзор положений отдельных наук, не подкрепленных ни общими социальными доводами, ни специально юридическими. Энциклопедия права в том виде, как ее понимают в Германии теперь, способна скорее оттолкнуть свежего человека от правоведения, чем привлечь к нему.
|
|
|
Из сказанного выясняется отношение энциклопедии права к философии права и к общей теории права, с которыми ее пытаются иногда отождествить. В действительности, энциклопедии права нет места среди правоведения. Рядом с юридическими науками существует только философия права, частью которой является общая теория права.
Глава II. Человек и его потребности
§ 7. Гипотеза изолированного человека
С различных сторон и представителями различных направлений отрицается изолированный человек. С целью "пресечь последний источник метафизических иллюзий", Конт убеждает, что, как с точки зрения статической, так и динамической, человек, по существу, ничто иное, как "чистая абстракция" *(89). Виндельбанд, которого нельзя заподозрить в чрезмерной вражде к метафизике, полагает также, что "изолированная личность вообще немыслима: она есть фикция. Как физически отдельный человек происходит из рода, так же точно зависит он и духовно от рода. Даже и уединенный отшельник в своей духовной жизни определен обществом, которое его создало, и вся жизнь Робинзона покоится на остатках цивилизации, из которой он выброшен в свое одиночество. Абстрактный естественный человек не существует; живет лишь исторический, общественный человек" *(90). По мнению Наторпа, "отдельный человек есть собственно лишь абстракция, такая же, как атом в физике" *(91).
Признание изолированного человека чистой абстракцией может быть понимаемо в двояком смысле. Человека, отрезанного от влияния других людей, не может быть, человек всегда продукт общественности, а не самопроизводства. "Человек так же мало рождает сам себя духовно, как и физически" *(92). "Индивид происходит из рода и всю свою жизнь живет, как часть жизни рода, с организацией, в которой он унаследовал последствия действий и страдания более ранних поколений, в жизненных условиях и духовной атмосфере, которые принесены развитием рода" *(93). Следовательно, человек, в своем происхождении и в своем существовании, всецело обуславливается общественной средой, и с этой точки зрения изолированности человека нет места.
Признанию изолированности человека абстракцией может быть придано и другое значение, - историческая действительность не дает нам изолированного человека. "Примера же совершенно обособленно живущего человека, в принципиальном значении этого слова... исторический опыт нам не дает" *(94). "Индивид есть абстракция; в истории мы встречаем только семьи, роды, племена, народы, государства" *(95). "Изолированно человек не мог и не может существовать никогда и нигде" *(96). "Никогда не встречался человек в изолированном состоянии; вне общества - нет человека; общественное состояние есть признак человека" *(97).
Итак, изолированный человек немыслим, потому что всякий человек - всецело продукт общественности, и потому что человек никогда не жил вне общественной среды. Однако, отбросить понятие изолированного человека, не значит ли это, выливая ванну, выбросить и ребенка? Можно ли считать изолированного человека абстракцией, когда то, что прежде всего дано в опыте, - это и есть индивид с его изолированным сознанием? Признавая изолированного человека абстракцией, мы, очевидно, должны считать реальностью общество. Но разве в опыте дано какое-либо общество, которое было бы изолированным в том смысле, в котором отрицается изолированный человек? Человека нельзя признавать только продуктом общественности уже потому, что у него имеется нечто, чего общество никогда не могло ему дать. Это инстинкт самосохранения, данный человеку от природы, и лежащий в основе всего его бытия, физического и психического. Инстинкт самосохранения - это первоначальная естественная сила, которая создала всю общественность, это рычаг, при помощи которого люди воздействуют на человека и преобразуют его в интересах общества.
Инстинкт самосохранения есть данное антропологическое, но не социологическое.
Трудно, конечно, оспаривать, что человек обрабатывается общественной средой. Однако, одна и та же среда так комбинирует свои производительные силы, что рядом с чертами, общими всем его продуктам, каждому человеку свойственно нечто, ему одному присущее, что изолирует его от всех других индивидов, принадлежащих к тому же коллективному типу. В этой части своего духовного существа человек чувствует себя, и всегда будет чувствовать, изолированным от других индивидов, потому что тут скрывается область непостигаемого для общественной среды. Каждый человек в современном обществе остается в некоторой своей части "непонятым". В душе его имеются глубокие тайники, куда никогда не проникает чужой взор.
Сравнивая индивидов, принадлежащих к разным культурным группам, мы замечаем, что степень их социализации различна. В более культурных группах член общества проникнут полнее и сильнее общественными влияниями, в менее культурных - слабее. Даже в одной и той же общественной группе замечается между отдельными членами союза различие в степени социализации. Это значит, что социализация человека есть процесс, происходящий во времени, а не раскрытие свойства, заложенного в человеке изначала. А отсюда вытекает, что процесс преобразования в направлении социализации идет по пути от состояния, ей противоположного, каким может быть только изоляция. Чтобы признавать за человеком способность, путем наследственности, воспитания, развития, все более проникаться общественным мировоззрением, настроением, интересами, необходимо предположить в человеке нечто необщественное, подлежащее преобразованию. Если процесс социализации человека идет постоянно, то мы имеем основание рассматривать человека, что он такое, насколько он не социализирован. Под покровом социологического типа скрывается человек, как существо, подчиненное закону самосохранения, и готовое, под его действием, преодолеть все препятствия, какие могут быть поставлены на его пути, хотя бы эта преграда была само общество.
Если человек есть только продукт общественности, то, очевидно, общество есть явление первичное, а индивид - явление производное. "Коллективная группа, - говорит де-Роберти, - есть производящая причина для индивида, для нравственной личности; всякое общество должно представляться нам примитивной формой, низшей ступенью социальной жизни, а индивид, напротив, должен нас поражать, как форма последующая, поздно появившаяся, высшая социальная ступень" *(98). "Преувеличенная оценка индивидуальной этики, - поддерживает ту же мысль Гефдинг, - связана с абстрактным способом представления, который вырывает человека из определенных, исторически данных условий, и рассчитывает найти истинного человека в таком изолированном существе. Но я вовсе не сначала человек вообще, а уже потом человек в том или ином особом отношении. Я прежде всего датчанин, гражданин, отец семейства, а уже потом - человек вообще" *(99).
Утверждать нечто подобное, не значит ли расходиться с живой действительностью? Конечно, признать себя членом всего человечества может только человек, преодолевший связи, налагаемые на него семьей, отечеством, государством, национальностью. Но изолированный человек чувствуется в каждом индивиде прежде всего. Человеческие стремления берут постоянно верх над общественными. Человек может отрешиться от семейных уз, от чувства национальной принадлежности, от привязанности к отечеству, но от своей человеческой природы человек никуда не уйдет. Вопреки Гефдингу, человек прежде всего человек, просто человек, а потом уже человек-муж, человек-отец, человек-гражданин. Антропологический момент сплошь и рядом берет верх над социологическим. В минуту острой коллизии интересов отец нередко вспоминает, что он сперва человек, и жертвует Интересами семьи ради личного спасения. Граждане самых культурных стран, покрытые самым густым социальным налетом, показывают, как пробивается наружу скрытый антропологический момент, даже и без особой остроты, при столкновении интересов. Что же иное означают те случаи, когда торговцы в осажденном городе продают по повышенной цене припасы, когда граждане тайком сбывают неприятелю своего отечества оружие, поставляют войску, защищающему их страну, гнилые вещи и т.п. Изолированный человек сразу снимает с себя социальные одежды, сотканные многими веками.
Повторяем, что в настоящее время недопустимо представление об изолированном человеке в смысле человека, которого существование и психический склад не были бы обусловлены общественной средой. Но это генетическое объяснение не устраняет представления об изолированном бытии человека среди общества. Следует иметь ввиду следующее: многообразные влияния общественной среды делают то, что ни один человек ни физически, ни духовно не тождественен с другими и потому сознает себя в некоторой части изолированным от других; что человек от природы, а не от общества, имеет инстинкт самосохранения, в силу которого его мысль направляется прежде всего на обеспечение своего существования, и благодаря которому он никогда не поддастся полной социализации и потому в некоторой своей части всегда останется изолированным от общественного влияния. Правильное представление об общественности возможно только при условии, если исходным началом будет взят изолированный человек, в смысле существа, имеющего и отстаивающего свое особое бытие. Для всякого человека общественная среда есть тот же внешний мир.
Необходимо посмотреть на общество с точки зрения отдельного человека, чтобы потом посмотреть на человека с точки зрения общества. Прежде чем приступить к исследованию общественного устройства, следует взглянуть на человека, как на материал, из которого строится общество. "Человека надо окончательно сдать естествознанию и антропологии; социальные науки должны иметь дело только с личностью и обществом" *(100). Это значит поставить обществоведение на ложный путь. Наоборот, мы должны взглянуть прежде всего на живого человека, с его естественными потребностями, с его реальными наклонностями, и только изучив настоящего человека, можем мы определить, какими средствами достигаются цели общежития, т.е. сожительства и сотрудничества подобных существ, потому что средства эти, для своей действительности, должны иметь корни в физической и психической природе человека. Мистическое представление о личности никогда не заменит представления о естественном человеке.
Если представление об изолированном человеке как об исходном пункте обществоведения, целесообразно, то допустимо ли оно с научной точки зрения? На это можно ответить, что гипотеза изолированного человека допустима, как и всякая другая гипотеза. Мы можем предположить, как действовал бы человек, руководимый своими стремлениями, под влиянием закона самосохранения, если бы не встречал противодействия в окружающей его общественной среде. Это методологическое предположение подобно всякому другому предположению, наприм., какое направление принял бы и какую быстроту развил бы крокетный шар, если бы не встречал трения в земле и сопротивления воздуха. Мы изучаем действие данной силы в изолированном виде, не внося пока действия других сил, отклоняющих ее результат в каждом современном человеке уже заложены при рождении родовой преемственностью, силы, противодействующие его природным стремлениям, еще более воспримет он этих сил в воспитании. Но насколько в человека не проникли силы противодействующие, насколько он не социализирован, настолько он будет действовать, как естественный изолированный человек. При ослаблении противодействующих сил рельефнее выступают основные силы, руководящие человеком. Это положение допускает даже эксперимент, человек способен одичать при условиях не только, когда он на долгое время окажется вне общества, но даже оставаясь в среде людей, в которой временно ослабляются внушенные обществом понятия. Становясь на точку зрения изолированного человека, не подвергаемся ли мы опасности впасть в антропоцентризм, этот основной предрассудок по мнению Спинозы *(101). Человек легко поддается мысли, что весь окружающий мир создан и существует для него, и так устроен, чтобы все соответствовало его выгодам, его удобствам.
Целесообразность мира оправдывается его соответствием целям человека. Животные существуют только для того, чтобы человек пользовался ими для питания и для передвижения; растения, - чтобы строить дома, суда, мебель; звездное небо - чтобы услаждать его взор.
Этим, конечно, резко противополагается человек всему остальному миру, этим оправдывается отношение человека ко всему нечеловеческому, как средству, приспособляемому к высоким задачам существования человека.
Странная иллюзия, подкрепляемая легендами о том, как мир создавался в целях человека и как был ему предложен. Критический разум заставляет человека отрешиться от такого поэтического представления. Человек есть только одно из явлений земного мира.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 107; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!