Из книги «Тары-бары-растабары» 5 страница
Снаряд прилетел, словно с небес. Разорвавшись неподалёку от непроглядной тьмы туннеля, разбросал тела, раскромсал машины, вспорол стройную колонну, заливая её кровью и ужасом. В ответ застучали автоматы десантников, стрелявших наугад. Тактика десантника: дал очередь, укатись за другой камень для второй очереди, и врагу покажется по вспышкам, что вместо четырёх автоматов стреляют двадцать. Только где эти другие камни на узкой ленточке?
«Скала» по горному чутью вышел на противника. Тот ловко замаскировался на отлогой вершине, и быстрые гранатомёты АГС-17 вступили в бой. Сверху послышался крик, израненное тело моджахеда пролетело мимо колонны, уносясь в чёрную пропасть. Искорёженную машину десанта сталкивали вслед за уносящимся в бездну бедолагой, освобождая проход, расширяя маневр колонны. Наконец, застывший мотор зачихал и натужно заработал. Афганцы исчезли быстро, словно испарились. Лишь чадящие останки искорёженного металла да стоны раненых. Не раз ещё афганцы давали о себе знать, выводя из строя технику, уничтожая прижатых к перевалу десантников. Но колонна настойчиво продвигалась вперёд. Перевал Саланг был взят. Вскоре по нему пошли войска на Кабул к дворцу Амина. Две роты остались на Саланге контролировать дорогу. Сколько раз Саид попадал в безвыходные ситуации, ведает один только Аллах, который и хранил его для своей судьбы, для своего пути.
|
|
|
Через некоторое время их роту по приказу срочно высадили «вертушками» под Кундуз, к мосту в Файзабад. А дальше – из теории невероятности. Не стал командир роты ждать подхода основных сил, связывая противника огнём, а поднял десант в атаку, и проскочили они мост. Перебили опешившую охрану, а душманов там было в три раза больше, чем десантников. Держали мост до прихода наших, а дальше сообща зажали «духов» в теснине с двух сторон.
Нелепо и, словно котёнка, пуля его достала, вцепившись в бедро, когда
бой уже угасал. Он упал, не вскрикнув, с удивлённой улыбкой на губах, и
камни скрыли его тело, чахлые кустики невзрачного растения прикрыли
упавшего бойца. Они отходили последней тройкой – он и «Шальной» с
«Бариком». Два бесстрашных друга, два брата. На войне кровь роднит людей,
на войне – не так, как в жизни. Он видел ещё, как рванулся «Шальной»,
полосуя пространство автоматной очередью, и маленькую точку,
взорвавшуюся фонтаном алой крови у него на переносице, он видел, как
«Барик», ловкий «Барик», вдруг круто развернулся, присел и растворился в
пространстве. Это он умел, так запросто исчезать и появляться вновь.
Саид отбросил ненужный расстрелянный автомат, зажал в руке гранату и
|
|
|
пополз за примеченный валун, но тут неожиданно перед его взором появился
ухмыляющийся «герой горных перевалов» и, пренебрежительно
улыбнувшись, небрежно ткнул сержанта в рану. Боль насквозь пронзила
бойца, но Саид сдержал стон, и презрительно плюнув на сапог бандита,
быстро за спиной вырвал чеку. Сбоку к ним подходили другие воители,
ухмыляясь, гортанно перекликаясь.
– Откуда они тут? – успел подумать Саид.
– Орёл! – скривился горец.
Затем отвернулся и резко крутнувшись, нанёс десантнику сапогом удар в
скулу.
От резкого удара Саид потерял сознание, и граната выкатилась из
ослабевших рук, быстро под уклон покатилась на «духов». Они, словно
зачарованные, некоторое время следили за приближением смерти, затем
резво рванули в горы, стараясь подальше отбежать от неминуемого взрыва,
но не успели. Разрыв гранаты привёл парня в чувство. Один моджахед
замертво распластался на каменной пустыне, другой дико завывал, зажимая
рану в животе, у Саида всё лицо исполосовано сколками камней, кровь
застилала глаза, но валун уберёг его. Первый «дух» с искажённым лицом,
дико крича, приближался к сержанту, рубаха и руки у него были забрызганы
кровью, и Саид приготовился к смерти. Смотрел в дуло автомата и не
|
|
|
испытывал ни страха, ни паники.
– Ноу! – вдруг раздалось у бандита за спиной. Небольшой светловолосый
крепыш вальяжно приближался к группе:
– Хорош воин, бери! Твоих кровей! Сокол! – на чисто русском языке
приказал «крепыш».
Последние слова явно были сказаны для Саида. Два «духа» подхватили
его и потащили за валуны. За ними оказалась маленькая машина, в
которую закинули раненого, словно мешок с мукой.
8
Горы, горы, бесконечные горы. Когда-то казавшиеся родными, сейчас они вызывали неизъяснимую тоску. Рана горела, хотелось нестерпимо пить,
пот застилал глаза. Через час они подъехали к небольшому селению. С
трудом, подгоняемый пинками, Саид дополз до мазанки, упал на гнилую
солому и забылся лихорадочным сном…
Не раз потом, длинными ночами Саид пытался вспомнить тот бой и
расставить всё по местам, но нить воспоминаний всегда прерывалась на
неуловимом «Барике». Исчезнуть мгновенно в неизвестном направлении мог
только «Барик»! И выручить, появившись также, незаметно, мог тоже только
«Барик». Но не появился. И наши не хватились вовремя, а, может, просто
кинули. Эта мысль не давала покоя Саиду, лезла в башку, постоянно
|
|
|
сверлила дикой несуразностью. Его должны были найти, таков закон десанта
– своих не бросать!
Уже потом, в центре подготовки боевиков на юге Афганистана, вблизи с
границей Пакистана, куда его определили «заботливые» хозяева, он понял,
что ждать помощи неоткуда. Предложенная альтернатива драться на стороне
моджахедов давала реальную гарантию не остаться инвалидом. Ему сделали
операцию, спасли ногу, даже шрам на бедре остался малозаметным. Нога не
ныла, не болела, в неё словно и не попадала никогда та нелепая шальная
пуля. Ему дали новое имя Сирхан али Сандала, что переводилось с фарси как
«неустрашимый волк», он принял ислам, отрастил красивую бороду,
одевался в мусульманскую одежду, стал угрюм, и, как прежде,
неразговорчив. Через полгода, когда полный курс жёсткой выучки, где
немаловажная роль была отведена изучению основ истин Корана, подходил к
завершению, Сирхан решил бежать. Невозможно было дальше оставаться в
лоне врага, притворяться, идти на очередные сделки с совестью. Не
озадачиваясь точным маршрутом своего побега, не беря в расчёт
воинственные группы моджехедов на пути в горах, он твёрдо нацелился на
риск. Ему нужно было уйти по карнизу отвесной скалы. Он знал, что там, за
горой, свобода, может быть несколько дней пути, но там – наши. Он дойдёт.
Побег осуществился перед рассветом, перед побудкой, когда даже
Часовые утомлённо припадают на винтовку. Сирхан рассчитал всё правильно. Ему удалось выскользнуть из лагеря незаметно, дойти окольной дорогой до горной тропы. Как дикая кошка, соскучившаяся по простору, он полез на отвесную стену. Цепляясь за незаметные расщелины, за крошечные
выбоины на горной породе, он поднимался всё выше, стараясь не думать о
дальнейших событиях. Он дополз до верха карниза и, подтянувшись, смело
ступил на узкий выступ. Стараясь не смотреть вниз, обошёл стену, опираясь
спиной на жёсткий камень, и потянулся наверх. Он дошёл почти до верха
вожделенной высотки, когда сверху неожиданно посыпалась каменная
крошка и кто-то неожиданно рассмеялся.
Перед ним чуть выше стоял статный рослый чернобородый мужчина в
белом одеянии с пёстрым платком на плечах.
– Молодец, – по-русски с чуть заметным акцентом добродушно
проговорил незнакомец.
Повернулся и указал кому-то на беглеца. Тут же к нему спустились двое
душманов и потянули Сирхана наверх. Через минуту он стоял перед
прозорливым поборником Аллаха и, кляня себя за невнимательность,
ненавидел и этот мир, и горы, и хозяев.
Моджахеды услужливо стояли сбоку, ожидая дальнейших распоряжений.
Важный господин резким движением руки отослал их прочь и пристально
уставился на бывшего десантника. Что-то неуловимо жёсткое
просматривалось в чертах лица властного афганца.
– Ты нашей крови, но не наших идеалов. У тебя на лбу написано, что ты с
другой стороны. Долго воевал?
Он вновь внимательно всмотрелся в Саида:
– И что мне делать с тобой, брат? Ты не понял, куда попал?
Сирхан бодливо наклонил голову, готовый отразить неожиданный удар.
Но удара не последовало. Он поднял глаза и удивлённо повёл плечами.
Важный господин перебирал чётки, не обращая на Сирхана ни малейшего
внимания. Губы его шевелились, словно в уме тот решал трудную задачу.
Наконец, начальник поднял голову и в упор посмотрел на смельчака:
– Чётки сказали мне, чтобы я сохранил тебе жизнь. Тебе выпал редкий
случай, кысмет (такова воля Аллаха – фарси), – господин поднял палец к
небу, словно показывая по чьему повелению оставляет его в живых, затем
подошёл и похлопал по плечу.
Скупо растянул твёрдо очерченные губы и тут же смахнул улыбку:
– И где же ты так лазать научился? Настоящий горец! Я наблюдал за
тобой с лагеря. Он хорошо просматривается отсюда. Но здесь даже мои
головорезы не пройдут! Хоп!!! (Хорошо – фарси).
Сирхан молчал, изучая незнакомца. Внутренним чутьём он понял, что
сегодня родился во второй раз и рождением обязан неулыбчивому
начальнику. Незнакомец вновь подождал ответа и продолжил:
– Мне нужны такие ловкачи. А тебе нужна жизнь. Я думаю, мы поладим.
Он в упор посмотрел на Сирхана и, запахнув платок, махнул рукой.
Тут же появились знакомые услужливые, одетые в длинные одеяния афганцы
и, подхватив Сирхана, потащили в неподалёку стоящую мазанку, скрытую за
глинобитным забором…
Так произошла первая встреча бывшего десантника с полевым
командиром Далер Шахом, что означало на таджикском – «отважный». Было
у него и второе более крепкое имя – Рузи, счастливый». Сирхану повезло, он
встретил таджика по национальности, родную кровь, ведь на территории
Афганистана проживало десятки народов. Сегодня на рассвете Рузи тайно
прибыл в лагерь подготовки боевиков, который сам и курировал, чтобы
отобрать смельчаков для крупной операции Пять иностранных
консультантов держал Далер Шах, чтобы навсегда покончить с ненавистным
режимом на родине. Сирхан прибыл в лагерь вместе с лидером боевиков
после обеда, за которым тот ловко и грамотно и, вместе с тем, как-то по-
простому, расположил Сирхана к себе. Рузи отличался незаурядным умом,
умел убедить любого собеседника в необходимости тех или иных действий.
После разговора с командиром Сирхан проникся другими чувствами, стал
мыслить несколько иначе. Он понял, что необходимость драться с бывшими
соотечественниками – это злая реальность, поселившаяся в его жизни, что
иного выхода нет, если он хочет попасть в Таджикистан. А попасть любыми
путями в родные края страстно желал Сирхан. Там – золото мантыгов, там –
путь к любимой!
И вновь в сотый раз он чётко вспомнил, как исчез куда-то «Барик», как
группа растворилась за горами, оставив его умирать. Совесть и дикая боль от
содеянного, пережитого тихо ушли на второй план, высвободив дорогу
новым порывам и мыслям. Он должен закрыть дверь в своё прошлое и стать
другим, своим среди чужих….Лишь по ночам ещё долго стояли перед
глазами чёрные с искорками глаза любимой…
Рузи приказал создать для будущего начальника элитного
подразделения горцев особые условия, пообещав удовлетворить и просьбу Сирхана переправить того после выполнения особого задания в Иран. Об отправке в СССР Далер Шах ни слушать, ни говорить не хотел. Сирхану были выставлены условия освобождения, он принял их. Кто мог судить его в ту минуту?
Через месяц нещадных тренировок на территории Пакистана он отобрал
первых десять смельчаков, которые не боялись гор. Здесь были афганцы и
таджики, иранцы и европейцы. Язык «фарси» он знал с детства, поэтому
препятствий для общения у Сирхана не было. А через три месяца его группу
отправили на первое задание. На первое и последнее для большей части
людей. Они должны были остановить продвижение советской техники
вглубь Афгана неожиданным налётом с высокогорного перевала. Мороз и
шквальный ветер в тех местах должны были стать помощниками в операции
боевиков.
9
Они прибыли в точку отправления вовремя секунда в секунду. Сирхан
принял, как должное, что его встретили убелённые сединами длиннобородые
беки, провели его отряд в тепло натопленный низкий дом с множеством
комнат, покрытых коврами. Его, как почётного гостя, провели на отдельную
половину, нарядно убранную, с лежанками около стен и набросанными
маленькими пёстрыми подушками. Седобородый старец указал на круглый
низенький стол около лежанки, приглашая садиться, затем аксакал медленно
прочёл молитву и провёл кончиками пальцев по лицу сверху вниз. Сирхан
повторил его жест в знак уважения к сединам аксакала. Вошли расторопные
женщины, укрытые до глаз чадрой, грациозно поставили на стол угощение в
глиняных мисках, разукрашенных замысловатыми узорами, сложили
лодочкой руки, пятясь, быстро покинули помещение. Жестом мудрый бек
пригласил к трапезе. Сирхан согласно правилам попробовал каждое блюдо.
Этого требовали знаки доверия двух сторон.
Назавтра ранним утром группа, провожаемая лёгким на ноги старцем,
достигла начала перевала. Здесь аксакал покинул отряд, бесследно
растворившись в начавшейся метели. Метель вскоре переросла в пургу, злой
ледяной ветер яростно трепал путников. С трудом прошли перевал и
спустились вниз, затаившись за выступами камней. Снег, поначалу валивший
снежными комьями, помаленьку перерос в ледяное крошево, бешеный ветер
завывал в ущелье.
Вскоре из-за поворота вьющейся змейкой дороги показалась колонна
советских танков. Пропустив головные машины, заработали гранатомётчики.
Через несколько секунд в середине и хвосте колонны раздались взрывы,
заработали автоматы, солдаты разбегались от горевших танков. И тут
неожиданно пули завизжали возле уха Сирхана. Он скатился в укромное
место за выступом скалы и всмотрелся. За пляшущими в бешеной скачке
ледяными точками он скорее понял, чем увидел, что в горах затаились
советские снайперы, заранее прибывшие до подхода его группы, и
оборудовали свои лёжки по всем правилам. Возможно, проследили его
прибытие, хотя вряд ли в такой пурге можно было что-то заметить. Тем
не менее, сподвижники один за другим выходили из боя, падая в пропасть
или замирая на снежной корке.
Сирхан дал команду к отходу. Группа должна быть мобильной.
Пошумели, застопорили продвижение танков, в такой пурге машины нескоро
выберутся из создавшейся пробки. Значит, во время икс они не прибудут в
место игрек, это и надо было Далер Шаху.
Несмотря на большие потери, Рузи не заставил Сирхана оправдываться.
Дальше пошли другие операции, в которых Сирхан хитро и ловко
демонстрировал свои умения оставаться незаметным. Местью ли это было со
стороны бывшего десантника или яростью от неизбежной ситуации, не мог
объяснить даже самому себе Сирхан. Только с каждым разом всё мрачнее
становился его взгляд и всё жёстче требования к новичкам-скалолазам….
Через пять лет Сирхан с большим отрядом был послан для взятия
базы «Джавара» - «волчья яма» на юго-востоке Афгана, в провинции Пактия.
База находилась в зоне Афгано-Пакистанской границы и представляла собой
защитные сооружения, связанные единой системой огня. Она была крайне
необходима моджахедам как перевалочный пункт, через который должно
поставляться из Пакистана продовольствие, снаряжение, вооружение,
боеприпасы. И эту задачу Сирхан с честью выполнил. После чего очутился в
Иране. Условия контракта были целиком выполнены Далер Шахом, не
придерёшься. На прощание лидер во второй раз улыбнулся Сирхану:
– Что ж, до встречи, лихой волк гор, – тихо промолвил Рузи...
10
В Иране он попал в центр подготовки наёмников, жаждущих сражаться с
неверными. Его назначили командиром особого подразделения, оказывая
полное доверие. Сработала рекомендация Далер Шаха. Сколько лихих
боевиков подготовил Сирхан за прожитые там годы, подсчитать не смог бы
даже он сам. Время унесло и ненависть к себе, и мысли о побеге. И только
иногда снились знакомые горные тропы и ущелья в родном краю, да терпкий
запах трав, нагретых южным солнцем, отчётливо проникал в мозг Сирхана.
Он пытался забыться в работе, беспощадно тренируя очередную группу, не
давая спуску, жёстко наказывая за любую провинность. В среде своих
подчинённых он прослыл «железным афгани», один киргиз по
национальности в сердцах назвал его почему-то Эмиром. Это прозвище
сразу приклеилось к неулыбчивому, немногословному Сирхану.
Он слышал о реформах в родной стране, СССР перестал существовать,
российские войска были выведены из Афганистана, Таджикистан стал
независимой страной. Знал он о продвижении Далер Шаха вглубь страны, а
затем о вероломном его убийстве. Не пришлось встретиться им во второй
раз. Изменило счастье Рузи….
Много раз он пытался представить себе свой край в другом воплощении,
в другой реальности, и не мог. Милые чёрные глаза всё реже посещали
бывшего сержанта. Всё осталось позади, в той далёкой и нереальной
жизни….
Наступили девяностые годы. Многие группы боевиков теперь
направлялись в Чечню, в Дагестан. Горы будто притягивали войну. Гордый
чеченский народ, повинуясь древним родовым традициям, хотел жить по
закону предков, не желая оставаться в составе России. Здесь царили законы
родовых кланов, и это не вписывалось в планы новой страны. Воины ислама
вступили в борьбу с военными силами России, объявили русским джихад. На
помощь боевикам проникали через границу подготовленные и оснащённые
по последнему слову техники отряды моджахедов. Жёстко и порой, вопреки
правилам Корана, они карали неверных, по древним обычаям горцев
отрезали головы попавшим в плен российским солдатам, выполнявшим свой
воинский долг. В ответ российские десантники также применяли жёсткую
зачистку горных селений, карая и виновных, и невиноватых. По древнему
обычаю горцев мальчик уже в двенадцать лет становился воином, и дети
Чечни, воспитанные в родных традициях, не вписывались в менталитет
русских.
Власти России переводили огромные суммы денег на восстановление
разрушенных городов и тут же отдавали приказ о бомбардировке
отстроенных селений. Война затянулась. Лихие девяностые кому-то давали
шанс быстро разбогатеть и пробиться во власть, другим умереть на земле
Чечни, пропасть без вести. Прошедший через последнее Сирхан понимал и
ту, и другую сторону, и тем горше становились морщинки возле губ, тем
тревожнее становилось на душе.
Не раз он просился сам возглавить очередной отряд в надежде оказаться в
Дата добавления: 2019-08-30; просмотров: 172; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!