Бюджет и врачи Аптекарского приказа

Дополнительная литература

Важно подчеркнуть, что Аптекарский приказ был государственным учреждением, своеобразным «министерством здравоохранения» российского государства. Все его расходы покрывались царской казной из средств других приказов — приказа Большого Дворца, приказа Большой казны, Сибирского приказа и др. Использовались в какой-то мере и собственные средства Аптекарского приказа (доходы от Новой аптеки, вернее, от кабака при ней, от приписанных к нему сел и деревень). Общие расходы Аптекарского приказа были немалыми, причем значительные средства шли на оплату докторов, лекарей, аптекарей.

В марте 1632 г. Аптекарскому приказу царь пожаловал на год 1045 рублей. Вот как, согласно архивным документам — «росписи обтикарского приказу», распределили эти деньги: «250 рублей — Дохтур Артемий Дий, 200 рублев — дано Дохтур Валентин, 70 рублев дано Обтекарь Ондрей Иванов. 60 рублев с Ваги (т.е. на доходы с Ваги) алхимист Виллим Смит. По 55 рублев человеку дано камарицких (т.е. на доходы с Камарицких волостей) Обтекарь Филипп Никулаев. Акулист Да-выд Врун дано из важских 47 руб. Камарицких 50 рублев. Из Камарицких Лекарь Клеус Алерт. По 50 рублев человеку Лекари Олферий Олферьев из важских. Кашпир Давыдов из важских. По 30 рублей человеку дано из Камарицких Лекари ж ан Шлюц, Вилим Крамер. По 40 рублев человеку дано важских Переводчики Захарей Захарьев, Елисей Юрьев. 60 рублев дано с Ваги Вьялица Потемкин».

Эти «зарплатные ведомости» ярко иллюстрируют положение, которое занимали в Аптекарском приказе различные медики. Выше всех стояли доктора — придворные врачи царя. Ниже были остальные — аптекари, окулист, лекари, переводчики, хотя и у них существовали определенные градации, скорее всего, в соответствии с выполнением обязанностей по службе.

Из воспоминаний иностранных докторов отмечалось «каждому было положено годовое жалованье 200 рублей и ежемесячные корма... Царь пожаловал каждому доктору пять хороших коней из своей конюшни, кроме того, каждый получил еще одного хорошего коня, чтобы летом каждое утро ездить верхом во дворец и в аптеку, одного коня особо для упряжки в сани зимой, затем двух лошадей для кареты жены, чтобы ездить ей на богослужение, затем одну рабочую лошадь — возить воду. Сверх того царь дал каждому большое поместье с 30 или 40 крестьянами. Да и уважение царь оказывал господам докторам такое, что и знатнейшим князьям и боярам... Итак, у господ докторов не было ни в чем недостатка при этом царе».

Неудивительно, что, прослышав о таком, иностранные доктора и аптекари охотно ехали служить в Россию, в Аптекарский приказ, их и в самом деле ждало здесь большое жалованье и другие привилегии. Подтверждая это, еще один современник царя Бориса Годунова, пастор Мартин Бер, писал: «Каждому из придворных докторов отпускали ежемесячно знатное количество хлеба, 60 возов дров и бочку пива, ежедневно штоф водки, уксусу и запас для стола, ежедневно три или четыре блюда с царской кухни. Когда царь принимал лекарство и когда оно хорошо действовало, то медиков дарили камнями, бархатами и соболями; дарили также за лечение бояр и сановников».

Функции Аптекарского приказа

Дополнительная литература

Уже к концу XVI века Аптекарский приказ, по свидетельствам очевидцев, занимал достойное место в структуре управления. Так, француз Яков Маржерет, который провел в России несколько лет, служил в русской армии и был близок к царскому двору, писал: «Важнейшее в России достоинство есть сан Конюшего Боярина, за ним следует Аптечный Боярин, главный начальник Медиков и Аптекарей; потом Дворецкий и, наконец, Крайний, сии четыре сановника занимают первые места в Думе».

Действительно, Аптекарский приказ возглавляли, как правило, ближние бояре, крупные сановники, приближенные царя. Так, при царе Федоре Иоанновиче во главе этого приказа был Борис Годунов, царский шурин и будущий царь; при царе Борисе — его родственник Семен Никитич Годунов. Традиция эта сохранилась и в дальнейшем — на протяжении XVII столетия Аптекарским приказом руководили представители древних боярских родов Черкасских, Шереметевых, Милославских, Одоевских и др.

Подобное вполне объяснимо. Поскольку первоначально одной из главных задач Аптекарского приказа была забота о здоровье царя и его приближенных, то «ради остерегательства великих государей здоровья» ближние его бояре должны были контролировать действия врачей, предупреждать возможность «ведовских дел (колдовства), использования «лихого зелья» (ядов) и пр. Кроме того, они должны были подносить царю лекарства, предварительно попробовав их. Так поступали все руководители Аптекарского приказа. «А лекарство те накушивали прежде доктор, — писал царю Федору Алексеевичу боярин А.С.Матвеев, возглавлявший приказ в 1672-1676 гг., — потом я, холоп твой».

Существовало, правда, мнение, что управление Аптекарским приказом было бы более совершенным, если бы во главе его стояли не знатные бояре и царские сановники, а специалисты-медики. Действительно, формально эти специалисты-медики, почти сплошь иностранцы, никогда не приглашались к участию в управлении медицинскими делами, ибо «управлять» в России в то время могли только исключительно бояре и князья — сановные и родовитые личности, а не какие-то там «служивые люди» (к ним отоносились и врачи), да к тому же не православные, плохо или совсем не знавшие русский язык, приехавшие из-за границы.

Однако не секрет и то, что власть, прежде всего царь, понимали необходимость профессионального подхода к медицинским делам, касалось ли это лечения коронованных особ или приготовления лекарств, помощи раненым воинам или борьбы с моровыми поветриями. Поэтому с их полного согласия «политику» Аптекарского приказа в вопросах медицины определяли именно профессионалы, специалисты — врачи и аптекари, и «политика» эта, как показывают факты, была достаточно рациональной.

Аптекарский приказ, как и другие органы управления, действовал от имени самого царя: все жалобы на его решения приносились только царю и рассматривались в Боярской думе. Помещался Аптекарский приказ в Кремле, напротив Чудова монастыря и соборов — там же находилась и аптека.

Услугами всех врачей Аптекарского приказа первоначально пользовался лишь царь. «Ни один медик не дерзал, под опасением ссылки, пользовать вельмож без именного приказа Государя. По всей России никогда не было других аптек и лекарей, кроме царских». Правда, несколько позже Аптекарский приказ стал доступен уже более широкому кругу лиц — царскому двору. «Врачебные пособия употребляют только царь и некоторые важнейшие вельможи, — писал тот же Яков Маржерет, — простолюдины считают даже нечистым многие лекарственные вещи: пилюли принимают весьма неохотно, а промывательное, мускус, выхухоль, другие подобные средства ненавидят; чувствуя себя нездоровыми, они обыкновенно выпивают хорошую чарку вина, всыпав в нее заряд ружейного пороха или смешав напиток с толченым чесноком, и немедленно идут в баню, где в нетерпимом жару потеют часа два или три. Так лечится простой народ во всех болезнях».

И по другим источникам, именно так лечились тогда жители Москвы, другие россияне. «Россияне, кроме знатных, не верили Аптекам; простые люди обыкновенно лечились вином с истертым в нем порохом, луком и чесноком, а после банею. Они не любили никаких пилюль; особенно не терпели промывательного, так что самая крайность не могла победить их упрямства».

Впрочем, ко всем этим свидетельствам следует относиться с известной осторожностью, так как они исключали, по существу, из обихода простых людей какую-либо медицинскую помощь. А ведь это не так: поскольку населению, в том числе даже многим боярам, купцам и другим богатым людям, были тогда практически недоступны услуги иноземных докторов и лекарства из царской аптеки, они обращались, в случае надобности, к лечцам - народным лекарям, специалистам по лечению различных заболеваний.

Однако с чем следует согласиться безоговорочно, так это с тем, что особое место в лечении болезни и в повседневной жизни людей того времени — занимала баня. Многие иностранцы, побывавшие в России, оправданно считали баню, особенно парную, исконно русским способом лечения и закаливания. Например, говоря о страсти московских жителей к баням, посол королевы Елизаветы Джильс Флетчер, побывавший в Москве в 1586-1589 гг., более всего удивлялся нечувствительности их к жару и холоду, видя, как они в жестокие морозы выбегали из бань нагие, раскаленные и кидались в проруби...

Как орган управления, Аптекарский приказ ведал всеми специалистами-медиками: это были доктора, лекари, окулисты, аптекари, алхимисты, костоправы, рудометы, чепучинные лекари, травники, лекарского и костоправного дела ученики и др. В этой своеобразной медицинской иерархии первенствующее положение занимали доктора — почти все они были иностранцами, получившими в университетах Европы высшее медицинское образование (в России вплоть до начала XVIII века это было невозможно)- и лечили внутренние болезни; за ними шли лекари — среди них было немало русских, особенно со второй половины XVII века, когда начала действовать в Москве своя медицинская школа: лекари занимались главным образом хирургией и лечением наружных болезней. Далее шли аптекари и другие специалисты.

В то время в России, как и в других странах Европы, считали, что «дохтур совет свой дает и приказывает, а сам тому неискусен; а лекарь прикладывает и лекарством лечит и сам ненаучен; а аптекарь у них у обоих повар».

Иностранные медики, врачи и аптекари, стали и опорой Аптекарского приказа, постепенно расширявшего сферу своего влияния, государственной медицины. Вместе с тем число русских лекарей в Аптекарском приказе возрастало, особенно с середины XVII века, все же иностранные врачи и аптекари пользовались преимущественным вниманием, их количество в Москве не уменьшалось. Вот что свидетельствовал побывавший в России в 1674 г. шведский дипломат Иоганн Филипп Кильбургер: «О лекарях и аптеках. В Москве находятся пять лекарей, один хирург и две аптеки. Лекарей зовут: доктор Розенберг — старший, доктор Блументрост (отец будущих видных российских врачей Иоганна и Лаврентия Блюментростов), доктор Граман, доктор Даниил Ефлевич и доктор Розенберг — младший; хирург, родом из Силезии и довольно разбогатевший в Москве, зовется Сигизмунд Зоммер и состоит на службе царя, как и все вышесказанные».

Достойно и уважительно относился к медицине царь Алексей Михайлович. Это был умный и образованный человек, натура впечатлительная и чуткая, хотя и отличавшаяся безволием и временами малодушием. Продолжая своеобразную традицию русских царей, он из иноземных докторов отдавал предпочтение англичанам, считая их преимущественными кандидатами на должности придворных медиков. Например, в марте 1658 г. царь Алексей Михайлович, по данным архивных документов Аптекарского приказа, «указал торговому иноземцу Ивану Гебдону в английской земле призвать дохтура доброва и навычного, да ему Ивану указал Государь призвать аптекаря». Поручение это было исполнено. Позднее, в 1663 г., царского величества резидент Иван Гебдон прислал из английской земли, как сказано в архивных документах, «во шти сундуках да в дву бочонках да в тючке за Ивановым клеймом Гебдона» покупных аптекарских запасов.

Впрочем, иностранные доктора занимались не только медициной. Доктора вели в России самые различные дела — коммерческие, технические, политические и дипломатические.

Царь Алексей Михайлович с доверием относился к своим докторам, следовал их советам. Страдая тучностью и, по-видимому, повышенным давлением крови, он получал облегчение, когда врачи ему «открывали кровь». Сохранилось предание, что после одного из таких кровопусканий, почувствовав себя лучше, царь, как человек добрый и привыкший делиться всяким удовольствием с другими, предложил и своим вельможам сделать ту же операцию. А когда боярин Стрешнев, родственник царя по матери, единственный отказался от операции, ссылаясь на свою старость, царь вспылил и прибил его. «Открывал кровь» Алексею Михайловичу и его вельможам «немецкий дохтур».

Вместе с тем к детям и женщинам из царской семьи придворных врачей допускали лишь в самых исключительных случаях. «Особенно недоступны для врачей были царевны. Но даже и призванный для консультации врач, как правило, не допускался к больной; ему предоставлялось лишь расспрашивать мамок, боярынь, давать советы состоявшим при каждой царевне особым бабкам-лекаркам. Подлинной бытовой революцией казалось, когда царица Наталья Кирилловна (жена Алексея Михайловича) начала при болезни горла допускать «на свои очи» врача — «гортанного мастера».

Среди иноземных докторов русских царей все-таки выделялись, особенно в первые две трети XVII в., выходцы из Англии. Деятельность английских врачей в Аптекарском приказе способствовала укреплению и их личного авторитета, и авторитета английской медицины. Об этом свидетельствует такой, например, факт. В 1629 г. царь Михаил Федорович отправил уроженца России Ивана Эльмстона — сына переводчика Посольского приказа Ивана Фомича Эльмстона, изучать медицину именно в Англию, в Кембриджский университет; через 13 лет он возвратился в Россию доктором медицины.

Впрочем, из России ездили учиться медицине не только в Англию, но и в Голландию. Еще в 1616 г. царь Михаил Федорович послал сына московского аптекаря Якова Аренсена в Амстердам; правда, о дальнейшей его судьбе сведений нет. В 1627 г., как указывалось выше, уехали учиться медицине сыновья доктора Дия. И еще Валентин Бильс — сын московского доктора, отправленный в 1635 г. учиться в Лейденский университет, получил там диплом доктора медицины и вернулся в Россию.

Все это свидетельствует, во-первых, о том, что существовало стремление подготовить для страны собственных врачей, не выписывая их из-за рубежа, и, во-вторых, что осуществить такое стремление оказывалось непросто из-за малого числа достойных кандидатов, имевших соответствующее образование и знавших иностранные языки: недаром все эти будущие медики хотя и родились, очевидно, в России, но все-таки были сыновьями иностранцев, приехавших на службу к русскому царю.

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 311; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!