Взаимодействие. Битва за силу
Чему же обучать дружину, когда она собрана? В первую голову, и нет важнее этого, взаимодействию. Что это такое?
Взаимодействие возможно лишь внутри чего-то между его частями, например, между отрядами внутри дружины, между полками внутри войска, между войсками внутри союза двух или более государств, между отдельными работниками внутри артели, цеха или предприятия.
Но сначала должно быть целое, тогда его части могут быть во взаимодействии. Два государства могут воевать против третьего, не объединяясь в союз, то есть не договариваясь. Тогда между их войсками не будет взаимодействия.
Точно так же, когда союз заключен, но полководцы отказываются его принимать, хотя и признают иа словах, между войсками отсутствует взаимодействие.
Следовательно, цельность, которая нужна для взаимодействия, не просто звук, не просто имя. Это нечто действительное, способное управлять и объединять. Что это может быть?
Единая цель
Первое, что приходит на ум, — общие цели или, точнее, единая цель, ради которой создается эта общность или цельность.
Но цели двух государств, как кажется, могут быть одними и теми же, например, разгромить третье государство, а при этом взаимодействия нет.
Значит, одного понятия единой цели еще мало для взаимодействия, или, но крайней мере, оно должно быть очень и очень уточнено и понято одинаково.
На самом деле, если цель действительно едина, то в одинаковых условиях шаги ее достижения будут одинаковыми для всех соратников.
|
|
|
Иначе говоря, единая цель уже дает возможность для взаимодействия, но в жизни ее обычно бывает мало. Что ей мешает?
Во-первых — по-разному понимаемые шаги ее достижения.
Во-вторых — ложь, скрытые за названной якобы единой целыо собственные цели. Например, жажда славы, власти или денег. Иногда желание сберечь своих людей за счет больших потерь у союзника, иногда желание, разгромив третьего, ослабить и второго. И гак далее, и тому подобное.
Это значит, что единая общая цель работает как основание взаимодействия, только когда она цель конечная. Но если после нее стоят какие-то еще цели, то они начинают подправлять все намеченные действия. И чем ближе к концу, тем вернее уничтожается взаимодействие союзников, потому что цели, намеченные на после победы, оказываются все сильнее. И это надо учитывать. Как?
Ритуальность
В первую очередь, если речь идет об экономике сообщества, а не о международных отношениях, в том, чтобы не иметь дела с потенциальными врагами или конкурентами, а работать только со своими.
Если это свои, то всегда можно договориться и о главных целях, и о тех шагах, которые к ним ведут. При этом опыт нашего Училища показывает, что договариваться о шагах, заключать разнообразнейшие согласия придется постоянно.
|
|
|
Это значит, что главный договор на взаимодействие — это не договор о шагах, а договор о возможности постоянно пересматривать
Ритуальность, обрядовость должностных обязанностей имеет и еще одно ценное качество: она позволяет людям многократно повторять одни и те же действия, не утомляясь от них психологически.
Это совершенно невозможно, если все люди занимаются творчеством, — такие люди совершенно не могут повторять однажды пройденное.
Следовательно, повторяющимся действиям просто необходимо придать обрядовый вид, чтобы люди ощущали себя священнодействующими, исполняя их, хотя бы потому, что без повторяющихся действий мы просто не сможем выжить в нашем ежегодно повторяющемся мире.
Вот почему в традиционных обществах сутью всех основных обрядов годового цикла являлось поддержание жизни мира, его возрождение. Зная о том, как важно то, что он делает, человек может повторять свое действие столько раз, сколько это требуется для поддержания жизни, и тогда это становится одновременно и служением, и молением или медитацией, посредничеством между людьми и богами, или, но крайней мере, божественностью. А люди, которых готовит Руководитель- полководец, — жрецами.
|
|
|
Поэтому путь воина, как на Востоке, так и в Европе, предполагал возможность прямого перехода в мир богов, в рай воинов прямо с ноля битвы, если ты правильно выполнил воинский обряд.
Но если мы вспомним русскую культуру, то, начиная со «Слова о Полку Игореве» или раньше, ратный труд, труд воина уподобляется труду ратая, крестьянина, и свадьбе.
И это явно говорит об общих истоках всех культур, в том числе и таких отдаленных, как русская народная и традиционная культура Китая, как она проступает сквозь слова Конфуция. В них тоже говорится о том, что в обряды должны быть облачены воинские искусства, смерть, свадьба, служение. И при этом разговор об обрядах жертвоприношений, инициации и всего, связанного с духами и душами умерших, явно указывает на самую сущность обрядов — открытие дверей в иные миры, куда попадают только через переходы.
Поэтому все найденные нами образы взаимодействий есть возрождение древнейшего из боевых искусств мироздания. И в этой битве мужчины и женщины равны как воины.
Так что же такое взаимодействие, без которого нам эту битву за выживание не выиграть?
|
|
|
Взаимодействие, как следует из слова, — это действия двоих или более, которые совершаются «взаимно» или «взаймы». Иначе говоря, совместно и дополняя друг друга.
Взаимодействие
Предполагается, что действия, осуществленные во взаимодействии, гораздо успешнее, чем без него. Это значит, что взаимодействие всегда направлено иа какую-то цель, считающуюся совместной или общей.
Это, вроде бы, ясно. Однако большинство людей не имеют даже смутного понятия о взаимодействии, когда доходит до дела. При этом они могут хотеть взаимодействовать и даже стараться. Но что-то в их сознании делает их противоположными взаимодействию, его разрушителями.
Попробую показать это на примерах.
Простейший инструмент для изучения взаимодействия — это двуручная пила. Двое держатся за рукоятки и пилят бревно. Задача — напилить как можно больше чурбаков. При этом подспудно стоит задача сделать эго наилегчайшим способом, потому что «как можно больше» предполагает некий запас силы: пилить, пока силы не кончатся. Значит, пилить надо как можно легче и производительнее — это становится главной задачей взаимодействия. Количество же перестает иметь значение, потому что оно определяется запасом сил.
Следовательно, суть взаимодействия при пилке дров — тратить как можно меньше сил самому и одновременно делать все, чтобы напарник тоже потратил как можно меньше сил. А для этого надо понять нро-
бредень вдоль берега, пока не посчитают, что пора вываживать. Обычно это расстояние в сотню-другую метров. Оно называется тоня.
Вытаскивать бредень с рыбой на берег значит тонитьсяу то есть делать тоню. Получается, что тоня — это как бы улов, который сначала плавает в воде, и его надо собрать, пройдя определенное расстояние, затем он оказывается в мотие, и его надо вытащить на берег, а потом он оказывается в мешке или корзине. И тогда говорят: хорошая или плохая тоня.
В каком-то смысле понятие тоня пересекается по значению с понятием спорость. Это своего рода урожайность определенного участка реки, как спорость — урожайность определенного участка поля.
Итак, задача, как кажется, проста: двое должны взять бредень за ко- новцы, растянуть в глубь реки (обычно мы ловили на Волге иод Юрьев- цем), тянуть бредень вдоль реки метров на сто-сто пятьдесят, а затем затопиться на удобном местечке, чтобы выбрать из бредня улов.
Рассказать все, что происходило при этом с инструкторами, невозможно. Отсутствие взаимодействия каждый раз было просто патологическим. Причем настолько, что над нашей артелью стоял сплошной мат, как он обычно и стоит над любой рыболовецкой артелью.
Отличие было только в том, что там матерятся все, а у нас матерился только я один, как преподаватель науки взаимодействия.
Любой слушатель Училища народной культуры, прошедший курс народной психологии, знает, что матерная брань никогда не вылетает зря. Она всегда предельно точна и появляется тогда, когда у кого-то отсутствуют инструменты разума, должные лежать в самом его основании. Основание разума, состоящее из простейших образов-истот, — это тот самый первичный образ мира, который называется материк. Поэтому появление мата, матерной брани (можно назвать материковой бранью) всегда свидетельствует о том, что у кого-то материк ущербен и его восполняют. Иначе говоря, в разуме человека, которого бранят, отсутствуют образы простейших взаимодействий с миром или людьми.
Как говорили старики, они выморожены, превратились в мразь. И их надо восстановить, для чего требуется растопить эту замерзшую грязь огнем ярости.
Сплошная матерная брань говорит о том, что действие, которое требуется сделать, которое задумано и принято всеми сообща к исполнению, просто недоступно, потому что у людей отсутствует хоть какая- то возможность его выполнять. Выполнить действие, не имея его образа, — не в человеческих силах.
И тем не менее, страна, вся покрытая толстенным облаком матерной брани, как-то живет, и дела как-то делаются...
Если вспоминать наши первые рыбалки с бреднем, приходишь к очень обнадеживающему выводу: дело, которое задумано, делается само, делается назло и в противоречие, и супротив тому, что делают люди, взявшиеся за него. Если глядеть со стороны, то люди делают все, чтобы ие было взаимодействия, и рыба не ловилась. Но рыба обманывает людей и ловится! И если бы бог не был так заботлив, и не кормил нас насильно, мы бы даже не передохли, мы бы просто не родились! Все- таки надежда еще есть!..
Не буду перечислять всего, приведу в качестве примера «деятельность» двух ректоров наших учебных заведений: Федорыча — бывшего ректора Училища, и Доуля — ректора Школы управления при «Авалоне». (Прозвища не расшифровываю.)
Федорыч был недеесп особ ник коммунистический. То есть пылепу- скатель. Он очень любил занимать руководящие должности, но гак боялся участвовать в работе, где бы выявилась его неспособность обучаться новому, что просто ненавидел ловить рыбу и отрабатывать взаимодействие. Каким-то чудесным образом он постоянно оказывался с корзиной, а не с бреднем, хотя с нами ходили мальчишки, которые могли бы носить улов. Каждый раз, когда приходила его очередь взяться за коно- вец и показать людям, как изучать новое и что такое взаимодействие, он оказывался на берегу, полностью одетым-обутым и, как последний из холопов на барской охоте, нагруженным и корзиной с рыбой, и всей нашей одеждой, которую он незаметно отбирал у мальчишек.
Когда же я решил сам не идти на рыбалку и назначил старшим Фе- дорыча, артель так и не вышла на реку, пока я не погнал ее пинками на рассвете.
После этого Федорыч поболел психологически несколько месяцев и ушел из Училища на полтора года. Попытка изучить взаимодействие оказалась для него разрушительной.
Доуль представлял из себя другой тип недееспособного человека — недеесиособник комсомольский или старательный. Он никогда ни от чего не отказывался и всюду готов был быть первым и самым трудолюбивым.
Хуже этого бывает только самоубийца, каким всегда выступал у нас директор канадского отделения «Авалоиа» Сапиенс. Тот просто бросался на косу, когда мы изучали косьбу, или пытался сам влезть в бредень вместо рыбы, чтобы утонуть или быть избитым.
Доуль старательно и даже жертвенно брался за все, что велели. Как обычно идет ловля? Рыбаки растягивают бредень вглубь. Забродящим (он же заводящий) идет тот, кто повыше, чтобы опустить дальний ко- новец как можно глубже. В общем-то он должен идти по самому краю доступной ему глубины и всегда немного впереди берегового, чтобы отсекать мористым крылом бредия рыбу от «моря», как это называется.
В десятке-другом метров от намеченного места тонения заводила- бригадир, идущий по берегу, дает знак вываживать, то есть завершать тоню на этом месте. После этого знака Береговой начинает притормаживать, а заводящий по широкой дуге режет воду по направлению к месту тонения, где стоит заводила. Если артель велика, то остальные, их называют ботальщики, разделяются па две части. Меньшая перекрывает водное пространство от берега до берегового, чтобы рыба не проскочила, но ведут себя не очень шумно. Остальные же начинают подрезать воду навстречу заводящему, одновременно ботая но воде, чтобы загнать рыбу в мотню.
Затем по одному-два человека дополнительно хватают коновцы и помогают коновчанам быстро вытащить невод на берег. При этом очень важно еще в воде свести как можно плотнее нижние концы коновцов так, чтобы волокущиеся но дну струны (веревки, па которые насажены крылья бредня) оказались соединенными, и рыба не выскакивала снизу. При таком соединении весь бредень оказывается как большой кошель, выход из которого только сверху, через струну с поплавками.
Частенько рыба перескакивает через нее на ходу, поэтому боталыци- кн обычно стараются приподнимать верхнюю струну над водой.
Как только коновцы оказываются на берегу, заводила хватает обе нижние струны, соединяет их и тянет за них вместе, как за одну веревку. Двое бродивших точно так же тянут за свои верхние струны.
Бредень и мотня с рыбой вытаскиваются на берег. Большая часть артели занимается после этого выборкой рыбы и очисткой дели (дель — это сетевое полотно бредня) от сучьев и травы. А кто-то одновременно с этим разбирает дель и ровно укладывает ее в сторонке, чтобы она не путалась и было бы легко снова отправиться с нею в воду.
Когда Доуль был береговым или забродящим, он всегда исправно тянул свой конец и все делал, вроде бы, верно. Но когда приходило время топиться, начинались трудности. Я обычно вставал именно на его крыло, ожидая потеху, и помогал ему тянуть. Это значит, что, когда ко- новец оказывался на песке, я его держал. Время тонения — очень ответственное и очень быстрое, тут мешкать нечего — рыба уйдет. Делать и думать надо быстро. Эта спешность, очевидно, что-то перемыкала в мозгах Доуля. Стоило ему от меня услышать: «Быстро!» — как он становился диким.
Он быстро тянул кон овец к берегу, часто забывая о том, что надо тянуть в одной скорости со вторым коновчанипом, да еще сводя коиов- цы низами. Затем на берегу, когда кто-то уже выбирал нижние струны и надо было выбирать верхнюю с его стороны, он вдруг начинал метаться, потому что не мог расстаться с коновцом.
При этом низ и второе крыло быстро выбирались, а крыло Доуля начинало провисать, и рыба шла через него.
— Отдай, дурак, — ласково упрашивал я его, чтобы не спугнуть и тем не испортить рыбалку еще больше. А сам при этом пытался вывин-
с рыбой глубоко в воде. И если в мотне прорвались дыры, рыба так же радостно покидала нас!
Не буду описывать, что я делал и говорил. Но вывод таков: большинство людей, делая дело, так глубоко уходят в мелочи и частности, что напрочь забывают, зачем они его вообще начали.
Ии одно дело и ни одно взаимодействие не может быть успешным, если потеряна цель, ради которой все начиналось.
Что является целью рыбалки с бреднем?
Хорошая, наваристая уха.
Что является целью рыбалки, которую мы делаем бреднем нашего предприятия?
Хорошие зарплаты и достаток в наших домах.
Что для этого нужно делать каждому из нас на его рабочем месте?
Домашнее задание. Возьмите бумажку и подумайте сами.
Глава 6
Дееспособность
Нацеленность взаимодействия на достижение общей цели означает, что взаимодействие недостижимо без понятия дееспособности. Это следующая ступень в обучении дружины.
Дядька, который объяснял мне эту дисциплину, редко говорил слово «дееспособность», чаще у него звучало просто «способный», а чаще: «способен» или «способна». Там, в разговоре, это было как-то очень однозначно и сразу понималось как «дееспособный». В его устах эти слова имели какое-то особое звучание.
К примеру, он бы не сказал: «У этого человека способности к управлению». Он бы сказал: «Этот к управлению способен». «Она способна. Возьмите ее» — у него звучало как: «Она справится. Можете на нее положиться».
Сейчас, когда я пишу, я вижу, что может выйти путаница, потому что выражение «способный» в современном русском языке воспримстся не как «дееспособный», а как «обладающий способностями». Поэтому я предпочитаю употреблять слово дееспособный.
Дееспособность есть способность достигать поставленные цели.
Дееспособность, как и взаимодействие, как это видно из самих слов, имеет отношение к действиям. Причем оба слова — через понятие цели. Разница в том, что дееспособность имеет отношение к воплощению личных целей, а взаимодействие — к целям общим.
Но когда мы говорим о дееспособности сообщества или предприятия, то в рамках его цели, цели всех членов сообщества или работников предприятия сливаются, и взаимодействие личностей становится основой достижения общей цели. Такая цель заявляется, и оценка дееспо-
В это время я вижу, что на лице у Федорыча отражается какая-то напряженная работа. Он словно бы к чему-то прислушивается. Вдруг лицо его меняется с генеральского на услужливое, и он трусит вперед своих людей закрывать форточку.
Его же ребята его отлавливают со словами:
— Федорыч, ты куда?! Отдал приказ, мы же сделаем. Ты — директор!
Я долго пытался понять, что же произошло? Потом вспомнил, как Федорыч прислушивался, и понял. Он денщик, холоп, но великолепный фигляр. Ему не сложно сыграть генерала или генерального директора предприятия. Лишь бы партия назначила. Но каждый раз, когда это ему удается, он раздваивается. И, отдавая приказ, одновременно слышит, как он звучит в воздухе.
А в следующий миг остаются только воспоминания. Одио — о том, что он изображал генерала, другое — о том, что был отдан приказ. Образы эти равнозначны в памяти. И Фсдорычсва коммунистичсски-холуйская натура предпочитает выбрать из них то, что ей ближе. Конечно, надо закрывать форточки, сам же слышал, как приказывали! Вот и родился форточник.
Другой пример услужливости был создан другим нашим генералом, генеральным директором «Авалона» Тимофеем. Мы с ним отрабатывали взаимодействие при ловле бреднем вдвоем.
Бродить вдвоем несложно, но вот вытаскивать бредень вдвоем — совсем другое дело. Он как бы рассчитан на троих. Один тянет обе нижние струны, чтобы подхватить рыбу кошелем в воде. Это обязательное требование — тянуть низы вперед верхов. Рыба держится у дна. И стоит чему-то приподнять низ, как она вся устремляется в образовавшуюся дыру. Поэтому можно считать, что бредень вытягивает тот, кто тянет низы, двое других должны лишь поддерживать верха, чтобы они были повыше, и рыба через них не перепрыгивала. Ну и перебирать их, конечно, понемножку.
Когда тянут трое, все понятно. Один внизу, двое вверху по сторонам, бредень вытягивается как бы по треугольнику, широким основанием кверху. Всем удобно. Нижний тянет, а двое верхних аккуратно укладывают крылья бредня по бокам от него. И никто никому не мешает.
Попробуйте представить себе, как это делать вдвоем. Один должен по-прежнему тянуть низы. А как второму тянуть оба верха? Очень трудно передать, что начинается при такой ловле, стороннему человеку... Могу сказать только одно — тому, кто снизу, не позавидуешь!
Однако я ловил вдвоем с дедушкой, и у нас все получалось. Более того, решение просто, даже чересчур. Вот этому я и обучал Тимофея, поскольку он должен был пройти мастером производственного обучения в нашей учебной игре по созданию предприятия — рыболовецкой артели. Об этой игре я рассказывал.
Сначала я показывал ему, как одному тянуть обе верхних струны. Дель, то есть полотно бредня, привязано к двум колам — коновцам. Если сложить коновцы, крылья бредня сложатся, если свести верхние концы коновцов, сложатся только верхние струны, и их можно взять.
С нами был третий, которого мы использовали как помощника, пока Тимофей учился. Когда мы подводили бредень к берегу, я отдавал третьему команду выбирать низы. Как только он за них брался, я приказывал Тимофею подать мне верхи. Для этого всего лишь нужно свой коновец наклонить в мою сторону. В итоге сеть складывается наискосок, и один человек оказывается сидящим, а другой — рядом с ним стоящим. И если при работе втроем сеть расходится по бокам тянущего низы, то здесь она укладывается посередине между тянущими. Вот и весь секрет.
Мы несколько раз повторяли это упражнение. После того, как ты попробовал сам дойти до этого простейшего дедовского способа и тянул бредень вдвоем всеми другими возможными способами, широко разводя руки через голову панарника, всячески мешая ему и обматывая /шумя полотнами мокрой сети, это решение: просто сложить коновцы наклонно и вытягивать сеть наискосок — поражает и восхищает своей простотой.
Но при этом дойти до него оказывается очень непросто. Разум сначала перебирает все узнаваемые образцы. А тут образцы не проходят, тут нужно думать.
Думать трудно. Думать — значит творить образы. Для того чтобы творить образы, нужна материя — материал творения. Это чистое или свободное сознание, которым ты располагаешь лишь в определенном размере — в размере своего печища, как говорили мазмки. Печище — это то сознание, которому ты хозяин. Хотя об этом надо бы рассказывать подробнее в свое время.
Для нас сейчас важно понять, что, как только ты израсходовал отведенный тебе объем свободного сознания, ты на какое-то время тупеешь, пока не накопится новый объем.
Вот это и произошло с нашим генералом. Он попробовал сначала сам решить задачу о том, как вытягивать бредень вдвоем. Это получилось плохо и неумно, что для него как человека, всю жизнь бившегося за то, чтобы быть умным, было неприятно и заставило думать. Думая, он сжег весь запас свободного сознания. Тут я показал дедовский способ. Такой простой и красивый, что генералу стало стыдно. Плюс к отупению он еще и ушел в переживания. Немножко «страданул», как у нас говорят. А как не страдануть, когда такой умный, сильный мужчина и вдруг не мог решить такую простую задачу!
И тут, в очередной заброд, не предупреждая, прямо посреди его страданий я с уже привычных верхов перехожу на показ того, как надо вытягивать низы. Собственно говоря, все уже было показано. Но коновцы наклонялись в предыдущие разы верхами от себя.
Теперь, когда я резко у самого берега говорю: «Подай мне низы!» — нужно всего лишь сделать то же самое, что и раньше, но симметрично наоборот. Сложить коиовцы вместе и наклонить их низами от себя, а верхами к себе, тогда мы опять можем работать рядом и не мешать друг другу.
Звучит:
— Подай мне низы!
Мозгов у генерала уже нет, как нет и сознания, из которого можно создать новый образ, все равно какой — сложный или простой. Есть только один способ хоть что-то сделать в этом случае и не остаться стоять безмозглым столбом — это обратиться к памяти. И он выхватывает первый подвернувшийся в памяти образ «подать».
Наш услужливый генерал внезапно выбрасывает свою часть сети в воду, падает на колени, хватает обе нижние струны и протягивает мне обеими руками, точно свою отрубленную голову...
Глава 7
Образы разума и Дурак
Вот мы и подошли к неожиданной, если бы был разговор о менеджменте, теме — к творению образов. К счастью, мы говорим не о менеджменте, а о Руководстве. И здесь этот разговор из прикладной культурно-исторической психологии вполне уместен.
Творение образов
Итак, дело Начальника — творить образы миров, в которых будут жить пришедшие на его предприятие люди. В отношении предприятия образами миров будут считаться как образ всего предприятия, который записывается в Устав, так и образы мест, которые называются Мастыры и записываются в должностные обязанности.
Дело Руководителя — творить образы действия внутри этих образов миров. Называются такие образы действия должностными обязанностями. Об этом и рассказ.
Должностные инструкции
Если быть кратким, то можно просто рассказать о том, как создаются должностные обязанности. Это лежит на поверхности, но возможно, что, не поняв эго, к глубине и уж тем более к магической глубине работы Руководителя не пройти.
Итак, на производстве Руководитель получает в свои руки готовое предприятие, которое как-то работает в соответствии с начальным образом. При этом люди получают за свою работу деньги в соответствии с ведомостью оплаты труда. И это основание для того, чтобы требовать с них хорошей работы, лучшей, чем они вначале делают.
Но те же люди, которые обычно в начале творения предприятия очень стараются, чтобы оно выжило, и работают, не покладая рук, с полным основанием могут сказан» тебе: прежде чем требовать, научи!
И получается, что главная задача при составлении должностных обязанностей — это создать ясные, четкие и исполнимые образы тех дел, которые надо делать на рабочем месте, за которое получаешь свою зарплату.
Исходить при этом, конечно, приходится из того, чтобы общий ток жизненной силы по предприятию не прерывался ни одним из мест. Условно говоря, заготовка должна непрерывно и естественно передаваться из одних рабочих рук в следующие прямо от места ее приобретения и до места ее продажи уже готовым товаром.
Как написать должностные обязанности таких мест? Конечно, можно засесть самому, прокрутить в воображении, как движется по жиле нашего предприятия эта условная «заготовка», то есть необработанная еще, несъедобная сила жизни, и записать это. Но далеко не все руководители обладают такими литературными способностями. Да и не дело это — Руководителю писать. Это дело писцов.
Поэтому он просто должен вызывать последовательно всех работников, начиная с самого первого по ходу силы, и усаживать их вместе с главным делопроизводителем за описание их рабочих мест. Пусть работник, который, естественно, писать не мастак — затем его и брали, чтобы он работал, а не писал, — просто расскажет тебе, как он видит свою работу.
Ты задашь ему все уточняющие вопросы и спросишь, видит ли он, как его место вписано в цепочку передачи «заготовки» из рук в руки до получения денег за товар. То есть видит ли он, за что и как получает зарплату? Он тоже уточнит свой рассказ или образ с помощью твоих вопросов.
А писец пусть все это запишет и сведет в единое целое описание работы, которое назовет «Должностные обязанности такого-то места».
И так последовательно всю цепочку, всю жилу твоего предприятия.
Вот, в общем, и все дела. А теперь ис помешает сказать несколько слов о содержании этой работы, в частности, о том, что такое эти образы, которые ты будешь описывать. Чтобы понимать, что же ты делаешь.
Образ действия
Итак, сотворить начала — это еще полдела. Их еще надо воплотить, довести до завершенности.
Перед Руководителем стоит задача сначала самому увидеть тот образ, который задуман, затем рассмотреть его составляющие. А состоит образ мира из образов вещей, образов взаимодействий и образов взаимоотношений. Следовательно, Руководителю нужно увидеть, что должны делать люди, работники, чтобы создавать такие вещи и такие взаимоотношения.
Эго исключительно разумная работа — увидеть образ и разложить его иа составные части и шаги, которые могут привести к его воплощению.
Что тут определенно: людям, которые будут это делать, то есть будущим руководителям, необходимо уметь разбираться в искусстве чтения и воплощения образов. Этому нужно учить.
По сути, учить нужно тому, как видеть в большом образе основы, взяв которые и сделав нужные действия, ты восстанавливаешь образ, но уже как воплощенный мир. Как научиться разбираться в основах? В истотах, как называли их мазыки.
Один из основных моих учителей — Дядька — даже создал целую «науку думать», которая целиком была посвящена образной механике разума. Мы ее помаленьку преподаем в Училище. Повторить ее положения здесь мне не по силам, поэтому я вынужден буду пока сказать лишь самые общие вещи о работе Руководителя с образами.
Как это видно из рассказов о взаимодействии и дееспособности, все упирается в способность или, точнее, неспособность создавать нужные образы действия.
Образы действия — это тот материалу из которого состоит всеу что мы делаем. Точнее, то, что заставляет нас делать тоу что мы делаем.
Дурак те—это и то, что мешает делу, что может сломать любое делОу и тот, от кого считается необходимым построить защиту. Чтобы защищаться от дурака, нужно хоть немного знать, что он такое.
Дурак — слово бранное. Значит, придется поговорить о материке и материковой брани. Брань по-русски — это сражение, битва. Материковая или матерная брань — это сражение за материк или за свою землю, которой оказывается твой собственный разум. А значит — то, что ты осознаешь собой.
Вероятно, ни разум, ни его основание (материк), состоящее из образов простейших взаимодействий, не являются окончательным «Я». Вряд ли познание себя заканчивается на них. Многочисленные примеры пребывания людей не в разумных, а в стихиальных состояниях показывают, что за материком еще есть что изучать. Однако определенно то, что, не познав сначала свое мышление как отражение в сознании человеческого общества, а потом разум как отражение природы, мы к стихиальным состояниям не проходим.
Следовательно, производственная учеба с проверкой ее производством, например, в «Авалоне», есть изучение собственного разума до самых его оснований. А эго не сделать, если не понять, что такое способность разума творить образы, что такое образы, и как они работают.
Сама теория образов излагается в нашем учебном курсе отдельно. В отношении создания дееспособной экономики достаточно рассказать лишь об образах действия.
Образ действия — это своего рода пространство, в которое некая сила, носившая у мазыков наименование охота, втягивает наше сознание, заставляя двигаться и тем самым действовать.
Нужные образы — это всегда новые образы. Если он у тебя уже есть, он никогда не ощущается нужным. Ты используешь его как образец, не успевая задуматься. Образ ощущается нужным, только когда его нет или не хватает. Тогда мы начинаем говорить о том, что нам не хватает знаний или умений, и задумываемся о том, где их взять.
Следовательно, первая задача учебного курса по изучению работы разума с образами — создавать такие условия, чтобы ученики чувствовали себя дураками!
Вот так все странно в перевернутом мире, если хочешь прийти к себе. Однако основное учебное пособие по курсу волшебства — народные сказки, — если вы вспомните, тоже начинает с этого условия. Вначале был Дурак!
Дурак — это человек неразумный, без разума, не Homo Sapiens.
Дурак — это основное ругательство, которое использует человечество. Оно даже не воспринимается особо грубым или запретным, потому что вместе с ним пришлось бы запретить основную часть всей человеческой культуры.
Битва против Дурака за торжество разума ведется на протяжении всей человеческой истории всем человечеством без исключения и перерывов. По-русски она может быть названа великая брань.
Но разум — это всего лишь способность сознания создавать нужные для выживания образы. Следовательно, дурак — это человек, у которого отсутствуют нужные образы действия или мира.
Просто отсутствие образов действия — это еще полбеды. Их можно быстро создать, но вот когда отсутствует сама инструментальная мастерская — основа, на которой и из которой они создаются, — тогда дурак становится круглым.
И это выражение «круглый дурак» подсказывает нам, что же является основной способностью творить образы разума, — это образ мира. Мир, как считает народ, тоже круглый, как и дурак.
Причем мир круглый и в пространстве, и во времени, как круглый год. Следовательно, у образа мира, как и у его обратного отражения — Дурака, как бы два измерения — пространственное и временное.
рицательное. Это неверно. Ярость — состояние чистое. Вдумайтесь. Оно одно и то же как при яростной брани, так и в бою или же в творчестве. Ярость не имеет никаких личностных оттенков, она всего лишь огонь, чистый и настолько сильный, насколько ты способен его пропускать. И с его помощью можно как сжигать, так и творить или спасать.
При этом, поскольку огонь ярости сам по себе не имеет никаких личностных оттенков, язык Огня — матерная брань — оказывается самым тонным, а значит, магическим языком.
Приглянитесь к бранящимся материо, и вы увидите, что матерная брань никогда не бывает случайной. Она всегда поразительно точна. И если тебя приложили матом, вглядись в себя, и ты обнаружишь, что это было за дело. Всегда! Матерная брань мимо не бьет!
И если кого-то материо бранят, значит, у него мразь и а материке, значит, ему восстанавливают разум и изгоняют круглого дурака. Простого дурака просто называют дураком, не переходя к Огню, то есть матерной брани, и учат.
Матерная брань указывает не только на отсутствие образов, но и на отсутствие способности или желания учиться — это и есть мразь — замерзшая грязь разума. А грязь — это такое вещество, которое формы не держит, то есть образов не принимает. Сколько из нее ни лепи, оиа опять растекается. Да при этом еще отнимает жизнь работающего, потому что холодная. Попробуйте полепить что-то из промерзшей грязи.
Следовательно, мразь — крайнее состояние дурака — вещь опасная для жизни на Земле, враг действительный. И вся эта битва разума, великая брань ведется человечеством не случайно. И мат звучит над планетой вполне оправданно, защищая пас, наших детей и наше будущее от крадущей жизнь глупости. Если мы захотим вглядеться в это мифологически, то внезапно погрузимся в те состояния, которые описываются в древнейших книгах человечества, составленных еще мудрецами — риши, как, например, Веды.
Бесконечная битва со злыми духами, бхуттами, похищающими нашу жизнь, здоровье, силы, гобино-благополучие, — это, в первую очередь, битва с мразью и глупостью.
И мы с вами в неоплатном долгу перед этой самой изгоняемой и порицаемой матерной бранью, которая, слава богу, живет пока и не сдастся, очищая мир от скверны, выжигая в нем зло.
Конечно, такой взгляд па брань многим покажется не только неожиданным, но и достойным осуждения. Не спешите, а сразу приглядитесь к тому, что в вас изготовилось осуждать. Это мерзкая штука. Сейчас она закричит о приличиях или просто заткнет уши. Она даже слышать не может этих слов, не то что их говорить. Кстати, примерно, как и видеть половые органы. I Іравда? А ведь это то, что дало нам жизнь, а?
Эксперимент. Понаблюдайте за собой сейчас, когда я продолжу разговор. Итак, давайте поговорим о половых органах, гениталиях человека в медицинском аспекте проблемы. Что происходит? Отозвалось что-то внутри словами: «Ну в медицинском это еще куда ни шло?..»
А вы обратили внимание, что при этом я перешел с русского языка па особый язык, который можно назвать тайным. Ни одного русского слова, кроме «половых», да и то бы заменить на какое-то приличное слово вроде «креативных»! Но пока не получается. Совсем ведь не поймут люди, что же я хотел сказать!
О продолжении жизни нельзя говорить прямым языком — это запрещено общественной нравственностью. Проще говоря, не принято и осуждается.
Можно свалить этот запрет на христианство. Оно, мол, объявило греховным то, без чего жизнь невозможна. В итоге все нарушают запрет и вынуждены платить за прощение грехов. И деньгами, и управляемостью. Это и верно, и неверно. Церковь, кстати, не только христианская, действительно использует подобные нравственные запреты к своей выгоде, но запреты эти появляются ранее. Церковь лишь приспосабливается к ним, делая людей управляемыми, а за нарушения получая плату.
Нет, тут корень глубже. Иметь правила приличий выгодно самому обществу, то есть всем нам и каждому в отдельности, чтобы все были управляемыми. Иначе — страшно! Иначе — непонятно, как жить рядом с этим зверем по имени «человек»! Об этом я надеюсь написать значительно подробнее в книге по общественной психологии, как ее видел народ.
Пока же нам надо понять, что в основе приличий лежит простейшее понятие — запрещать надо именно то, что невозможно не нарушить. Тогда ты — постоянный нарушитель, а значит, постоянно виноват. А это значит, что в битве, которую ведет общество, чтобы сделать тебя управляемым, в твой тыл забрасывается десант.
Как только в тебе поселяется вина, ты непроизвольно сбрасываешься в тот возраст, в котором за вину били, а ты был так слаб, что вынужден был покоряться. Тот маленький ребенок, которого многие годы приучали жить сломленным, просыпается в тебе и овладевает твоим сознанием. И ты в своей битве с обществом избираешь сдаться.
И «битва с обществом» — не пустые слова. Любое нарушение приличий — это попытка выйти за те рамки, которые старики мазыки называли стойлом. Это попытка обрести свободу. Приличия — это то, что при лице, которое нельзя терять. Исследования антропологов двадцатого века определенно показывают, что потеря лица означала рабство. Самое настоящее рабство за потерю лица или чести.
Но раз лицо можно потерять, значит, оно не лицо, а личина, маска, ящик, разрисованный знаками покорности. И любой встречный внимательнейше следит за правильностью исполнения этих заклятий и с наслаждением бьет за их нарушения. Мы сами и рабы, и тюремщики...
Половые органы — это неприлично. Естественный запах — неприлично. Жизнь большей частью тоже... Так же и брань.
Но неприлично — это значит всего лишь не в ящике, не в стойле. Неприлично — это там, где жрут, срут, размножаются! Неприлично — это там, куда сбегают, чтобы не задохнуться и не иодохиуть. Глотнул живого воздуха — и обратно в мундир! Обратно в ящик! Пока место не заняли.
Приличия — это способ умереть спокойно. Но там, где идет битва за жизнь, — на войне или иа поле, — люди забывают о приличиях. И им это прощается. Нравственность, как хорошо расчесанная и промытая лосьонами породистая сука, затыкается и делает вид, что не слышит, как матерятся военные или крестьяне. Самое большее, она в репортажах с полей битв вырезает «нехорошие» слова, чтобы хоть те, кто будет слушать, не испортились и этих слов не узнали!.. Анекдот!
— Дочкау ты опять рассталась со своим парнем?
— Он знает слишком много неприличных песену мама!
— Что, он так прямо их при тебе и пел?!
— Нет... Но он их все время насвистывал!
Раз мы все всё знаем, значит, плохо не знать, плохо — произносить или делать! Заметьте, тому, кто не произносит нехорошие слова, надо знать их лучше, чем матерщинникам. Матерщинник-то их лепит, не задумываясь, а ты все время должен их помнить и следить за собой, чтобы случайно не вырвалось, — это раз, а во-вторых — следить за окружающими, чтобы тут же показать им свое отрицательное отношение и что ты не такая! Пусть не думают!
Значит, вопрос не в том, чтобы знать и владеть, вопрос в том, чтобы не дать себя ударить за знание и владение. Следовательно, матерная брань не плоха и не хороша — она осуждаема! Она делает тебя уязвимым. А ты не хочешь боли.
Сама по себе она всего лишь называет какие-то вещи своими именами. И вещи важные, без которых не обойтись. И даже ты, самый ханжа из ханжей, не можешь не говорить «о проблемах сексуальных интеракций со своим эротическим партнером», когда, к примеру, приходится попросить его «надеть средство презервации на эту штучку... Как бишь ее по-русски? Пенис, кажется!»
Раз все люди, все человечество так или иначе используют брань в своем каждодневном общении, значит, она передает что-то жизненно важное. И это надо изучать, а не скрывать. По крайней мере, тому, кто хочет прийти к себе.
О, нет! Я не призываю всех подряд начать материться. В Тропе, кстати, мата в быту вообще не слышно. А если он где-то и появляется, значит, идет какая-то работа с подсознанием пациента, где он хранит-
необходимо для выживания на земле, просто по определению, то есть исходно. И сразу, не учась. Просто потому, что он живет и он разумный. И точно так же, без напряжения он может научиться всему более сложному сам с одного взгляда, если оно лежит в рамках обычной культуры.
В нашем обычае, в нашем быту, который отлажен и доведен до совершенства за тысячелетия жизни в определенных земных условиях, нет ничего, что бы превышало человеческие возможности, точнее, естественные возможности человеческого Разума.
Если человек подходит к крестьянскому делу и, поглядев на него, не может выполнить, значит, на нем лежит проклятие, которое является помехой и должно быть снято очищением.
Очищение от этих проклятий всегда делается огнем — или бранным в быту, или кресом при особой знахарской работе. Крее — это живой огонь, как его называли крестьяне.
Очищение кресом, кресение — особый вид беседы, как и брань, имеющий целью довести помеху, мразь, выморозку разума до осознавания человека. Называлось это изгнанием одержимостей.
Звучит эго очень но-колдовски, но но сути является одним из народных способов психотерапевтической беседы. Не более. Поэтому проще было бы сказать, что благодаря осознаванию, которое приходит во время такой психотерапии, ты должен стать Хозяином всего себя. Ничего инородного и неуправляемого мною во мне быть не должно. Как и в предприятии, кстати.
Подробнее это рассказывается и показывается в учебном курсе психотехники в Училище народной культуры Тропы.
Осознавание в таком случае оказывается обнаружением и возвращением к использованию закрытых проклятиями участков разума или образов, из которых эти участки состоят.
Конечно, сами приемы погружения недееспособного человека в те состояния, когда ои был проклят, и его разум выморозился и теперь не понимает дела, надо расписывать подробнее в отдельном курсе. А поскольку наша задача — создание дееспособных предприятий, то такой курс нельзя составить в общем. Он родится из прикладных задач, которые будет ставить жизнь перед нашими предприятиями и их работниками.
Убирание помех в достижении главной цели предприятия — получении прибыли — и дает очень точно приспособленный к нуждам производства учебный курс восстановления дееспособности разума предпринимателей.
Он-mo и является основой работы Руководителя, обучающего свою дружину. У Руководителя нет иной цели, кроме создания жизнеспособного предприятия в соответствии с образами начал. Значит,у него нет задачи раскрывать какие-либо иные способности своих людей, кроме тех, которые позволят предприятию достичь свою цель и стать сильным и успешным. А это значит — хорошей основой для тех, кто мечтает пойти дальше.
Но дальше Руководи тель не ведет, как не ведут и Начальник и Управляющий.
Однако, единожды пройдя всю битву за создание живого предприятия и вычистив у себя все, что мешало тебе, ты всегда будешь иметь возможность воплотить свою мечту как живой мир.
Если ты справился с предприятием, ты сможешь справиться с чем угодно. Даже с жизнью, будем надеяться!
Заключение
Итак, если мы хотим, чтобы наши предприятия, основа экономики нашего сообщества, были успешными, нам придется многому обучить работающих на них людей. Но первое, что необходимо сделать, — это привить им отношение к своему предприятию как к родному дому и одновременно нашей крепости, осажденной вражеской армией в бескрайней битве за выживание на планете Земля.
Это очень простой образ, поэтому он может быть воспринят любым человеком без особой подготовки. И тогда возможно учиться прямо в бою. Даже такое простое основание для взаимопонимания, как дом — осажденная крепость, которую нужно беречь и защищать, и заделывать дыры и проломы в стенах — поможет добиться от людей единодушия, взаимодействия и дееспособности.
А учеба? А учеба пусть идет потихоньку прямо в бою...
Раздел VI Управление
Глава 1
Переход в управление
Однажды ты должен сделать выбор н решить, кем ты пройдешь эту жизнь — Хозяином или холопом. Это сложно, это выбор жизненного пути и полная смена мира. Переходы в иные миры, как и творение миров, — это всегда магия. Но распространяться об этом не буду. Просто отошлю к работам Мирчи Элиаде[9]. Он очень хорошо и много об этом говорил с точки зрения культуры. Меня же больше интересует психология перехода в мир управления.
В мировой экономической литературе отмечалось: люди боятся переходить в управляющие.
Джек Стэк — очень успешный американский управляющий, автор «Алхимии прибыли», писал:
«Многим просто страшно бросать производство ради работы управляющим. И одно из самых больших опасений — что люди перестанут тебя уважать.
Многие рабочие часто отказываются от руководящих должностей из боязни потерять друзей. В этом таится угроза кризиса личиости. Их беспокоит, что, став управляющим, они смогут общаться только с руководством»[10].
Стэк не был психологом, хотя и был прекрасным бизнесменом. Поэтому меня не удовлетворяют его попытки объяснить это явление: «Когда я вижу человека, который пользуется подчиненным положением людей, когда я вижу грубияна начальника, я знаю — дни его власти сочтены. <...> Думаю, именно в этом одна из причин, по которым многие люди ненавидят саму идею руководства»[11].
Думаю, Стэк ошибается. Причина даже не в мышлении ненависти. Но это очень хорошо, что он затронул эту тему. Понятие «ненависти» позволит нам лучше понять магию этого культурного перехода по мирам- сообществам. Поэтому поговорим о ней еще раз.
e-puzzle.ru
Несправедливость и ненависть
Ненависть есть невосстановленная справедливость, как утверждали мазыки. Если несправедливость происходит, мы ощущаем ее как некий болезненный груз, который рвется из нас наружу. Мы говорим о ней, кричим, плачем, требуем вернуть наше внутреннее состояние в некое равновесие, которое дает ощущение справедливости. И если справедливость восстанавливается, мы некоторое время еще пыхтим, как успокаивающийся чайник, а потом действительно приходим в какое-то равновесное или покойное состояние.
Но что делать, если несправедливость остается в тебе? И что это такое — несправедливость? Всяческие объяснения вроде «нарушения договоров» будут всего лишь описаниями «знаний», хранящихся в мышлении, то есть культуры. А что такое несправедливость психологически, для моего сознания?
Иначе говоря, несправедливость нарушает какое-то внутреннее равновесие, и мы стремимся его восстановить. В середине века, когда была очень сильна уверенность психофизиологов в действенности нейрохимического подхода, наука пришла к выводу, что поведение человека определяется биохимией организма. Простецки говоря, впрыснул одно химическое соединение в тело — радуемся, другое — горюем.
Американский физиолог У. Кеннон в двадцать девятом году создал
даже понятие «гомеостатов» — нервных механизмов, осуществляющих
выравнивание состояния человеческого организма. Изменилась биохимия — меняем поведение — в итоге имеем восстановленное равновесие, гомеостаз.
При таком подходе средой, где живет несправедливость, оказывались внутриклеточные и межклеточные жидкости. И если это так, то застоявшаяся несправедливость, которая, по мнению стариков-мазыков, превращается в яд, называемый ненавистью,действительно оказывается ядом в прямом смысле этого слова. И наши метания в поисках способа восстановить справедливость оказываются поиском возможности избавиться от причиняющего боль внутреннего яда.
И тогда мы можем говорить о цивилизации ненависти, о глобальной культуре, построенной на поисках способов сбрасывания внутреннего яда. Если учесть, что единственный способ выкинуть этот яд из себя, доступный обычному человеку, — это передача в среду, которая в состоянии его впитать, то есть пролитие его на другого человека, мы должны обнаружить в общественной психологии множество способов, как оправдать подобные действия и тем самым получить право травить другого неуязвимо для себя.
По правде говоря, если подойти к этому всерьез, то мы такие способы обнаруживаем, и обнаруживаем повсюду. По сути, эту неуязвимость для стравливания ненависти обеспечивает такой всеобщий общественно-психологический механизм, как понятие «свои-чужие». Чужой — это даже ие человек. В отношении его не действуют законы и правила, относящиеся к своим. Чеченская война и работа так называемых шариатских судов показала это нам со всей очевидностью. Чужой — это материал для ослабления моего отравления!
Но это в случае открытой войны. Затравливание, которое так широко применяется в демократических обществах, — есть то же самое стравливание ненависти и означает не только «преследование сворой псов», но и отравление, если приглядитесь. Травля собаками лишь оказалась, на мой взгляд, удобным воплощением внутреннего желания, даже потребности кого-то травить своей ненавистью.
Иначе говоря, пока травля относится к охотничьим зверям — это очевидный и узнаваемый психотерапевтический прием сброса внутренних напряжений, в том числе и кипящей ненависти. Когда же мы наблюдаем травлю людей, мы распознаем этот механизм не так легко. Нам кажется, что у травящих могли быть какие-то вполне разумные цели, которые их побуждали это делать. Конечно, у тех, кто травит, почти всегда есть какой- то заказ или внешняя цель. Но ложатся они всегда на внутреннюю потребность. Человек без ненависти и не возьмегся за такую работу. Если у него есть цель, которой ты мешаешь, он просто пойдет договариваться.
И что же мы имеем? Биохимия организма, как, вероятно, и биоэнергетика его, лишь передают на тело управляющие воздействия. Впрочем, мы с вами знали это и без мудреных экспериментов. А то мы мало пьяных повидали на своем веку! Алкоголь не вызывает пи радости, ни горя. Он лишь вытаскивает наружу то, что у трезвого на уме.
Материальным носителем причин является более тонкая среда, которая и хранит в себе такие явления, как несправедливость и ненависть. И эта среда прямо связана с общественным окружением, а точнее, прямо доступна воздействию общественного окружения, я думаю, через общественное мнение.
Все это чрезвычайно важно для того, чтобы понять, что такое магия.
Человечество придумало не так уж много способов борьбы с ненавистью. Поэтому она является прекрасным материалом для исследования. С ней все очевидно. Современность знает некоторые психотерапевтические приемы, связанные с погружением в переживания из прошлого. Традиционные общества — войну своих с чужими, как войну между обществами. Христианство и буддизм — уход в иночество, как отрешение от этого мира и уход в мир иной, прижизненную смерть.
Сейчас мне важно обратить внимание на сходство всех этих приемов, особенно того, что происходит с ушедшим из этого мира в монахи и тем, что описывает Стэк как состояние ухода в управляющие.
Уход в управление
Совершенно определенно, уход в управление — это не просто потеря уважения прежних друзей. Уважать-то они, может быть, будут и больше.
значению, но и для носителей старья, то есть разрушителей мира вашей мечты, который их принял и пригрел, оно подходит полностью: «Мы мечтали, мы строили, душу свою вкладывали, а ты!..»
Понимание того, что переход в управление — это действительный уход в иной мир, осознаваемый так всеми окружающими, ставит любого из нас перед выбором: что делать и как делать? Принимать или не принимать свой новый мир. Принимать или ие принимать то, что, уходя в иной мир, ты становишься чужим для людей из прежнего мира, и уж одним тем заслуживаешь их ненависть. Принимать или не принимать необходимость очищения, которое во всех традиционных культурах считается необходимейшим условием перехода.
И если да, то как это делать и с чего начать?
Как ни странно, но очищение начинается с людей. Просто потому, что вся наша жизнь воплощается своими частями в образы тех или иных людей. Мир, в котором мы живем, всегда связан с обществом и людьми, и все места в нем заняты людьми. Это настолько всеобщее правило, что мы и сами места в мире воспринимаем и помним, как людей, им соответствовавших.
Первое же, что необходимо сделать, это задаться вопросом: а зачем тебе прежние люди? И задаться не как вопросом для зрителей, на который можно прощебетать красиво: «Как вы смеете вообще задавать такие вопросы?! Служение людям!.. И так далее и тому подобное». Зрителей нет, сейчас ты один на один с собой у ворот в новый мир, не бойся и не ханжествуй из страха. Ответь себе.
И если только ты действительно всерьез вглядишься в это понятие «люди», то увидишь, что оно делится на две части: 1) несколько человек, которые тебе действительно нужны, и 2) огромная масса, стихия, биоокеан, в котором ты живешь и который научился использовать в своих интересах.
Сделать свое предприятие, стать его Управляющим — означает колоссально увеличить число тех, кто нужен тебе и кому нужен ты. Но это
Управляющий с помощью правил правит, подправляет те образы, которые начинают терять свою определенность. Где он их берет?
Создает, когда занимается доработкой соответствия образов действий образам миров, в которых эти действия должны совершаться. Проще говоря, правила создаются при подгонке работников к их рабочим местам, как бы странно это ни звучало.
И получается, если эти образы хорошо прописаны на этапе творения и устроения предприятия Начальником и Руководителем в Уставе и должностных обязанностях, а правила им соответствуют, задача Управляющего сводится к делопроизводству — постоянному описы- ванию того, что делается, и последующей сверке этого с установленными образцами.
А когда что-то выходит за рамки этих образцов, к правке, которая может называться отладкой.
Поэтому образ того, что представляет из себя управление, должен включать в себя три части. Первая — это лично твое решение избрать Управление своим миром. По сути, избирая мир Управления, ты избираешь перейти в мир Магии, потому что теперь смыслом твоей жизни становится охота за Силой или Битва Силы. А главным качеством — дееспособность. Могия.
Вторая часть, как и третья, — это орудия магии управления, которыми ты располагаешь. В первую очередь, образ мира и образы действия. Они есть скрытая суть Делопроизводства.
Третья часть — это выверение твоей дееспособности в использовании этих орудий — отладка соответствия действий твоих воинов тому, что требуется. Иначе говоря, наработка способности приводить образы действия в соответствие образам миров.
Вот об этом и будет весь последующий рассказ.
Сначала о собственно управлении еще раз.
Итак, предприятие состоит из двух основных частей: производства и управления. Точнее, трех-двух производств и управления.
Производства могут каждый раз быть разными, а вот управление принципиально одинаково везде.
Поэтому нам будет очень выгодно ввести упрощенное тройное устроение управления.
1. Управляющий.
2. Помощники.
3. Писцы.
И все. Больше никаких должностей и сложностей в управлении нет.
При этом в должностные обязанности управляющего входит все предприятие. Но поскольку он не в состоянии все это обрабатывать, он делит себя на части и раздает эти части своим помощникам.
Причем, поскольку предприятия разные, точное деление на части ввести нельзя. Основные отделения ясны: производства, делопроизводство в широком смысле, обслуживание или мамка.
Храм
Храм в управление не входит. Он то, что призвано быть за рамками образцов и должностных обязанностей и создавать движение в будущее. Начальник и Руководитель после того, как сделали свои дела, уходят в храм. Поэтому, когда Отладка показывает, что для устранения помех основному делу нужно создать что-то новое, Управляющий обращается в храм. Можно считать, что он представитель предприятия перед храмом, его жрец. А можно и так, что он защищает предприятие, точнее, его устоявшиеся образцы от храма, который своими постоянными нововведениями может разрушить любое дело.
Однако сохраните образ Управляющего, постоянно устремленного в храм. Там, где это действительно так, предприятие развивается и богатеет. Вот такая магия. Почему?
А потому, что храмом мы с вами называем НИИ, Исследовательское сердце предприятия. Значит, то место, где постоянно исследуется рынок и готовятся новые товары и новые подходы к получению прибыли. И если Управляющий предприятием, отладив работу производств, постоянно занят своим Исследовательским институтом, фирма все время идет в ногу со временем и даже опережает его. Попросту говоря, она не побирается у ног транснациональных гигантов, а становится одним из хозяев рынка. Вот и вся магия.
Помощники. Места
Как Управляющему высвободиться от повседневных производственных забот, чтобы заняться храмом? По всем отделениям или службам у него должны быть помощники, которые, по сути, есть его части и составляют вместе с ним одного большого Управляющего или управление. Разница между Управляющим и его Помощником в том, что Управляющий знает все предприятие, но не так глубоко. А помощник глубже знает свой отдел, но меньше — все остальное предприятие. В итоге они прекрасно дополняют друг друга, охватывая своим «большим телом управления» все предприятие.
И при этом настоящий помощник должен стремиться познать все предприятие просто потому, что однажды ему предстоит захватить место Управляющего. В этом предприятии или в дочернем, или же в своем собственном.
И это неизбежность. Или та же магия. Свято место пусто не бывает, гласит народная мудрость. Но означает она то, что народ видел, как работает механика такого общественно-психологического явления, как «места». Природа пустоты не терпит. Это тоже народное наблюдение. Оно дополняет первое. Свято место не потому не бывает пусто, что кто- то на него обязательно залезет. Как залезет, так и вылетит, если не по себе место схватил. Это как допрыгнуть до терема, где сидит царевна в русских сказках. Прыгают многие, а занимает достойный, что значит — тот, кому оно по силам. Не по себе дерево не руби!
При этом созданные обществом места не бывают пусты, потому что втягивают в себя людей, как полагается пустоте. Только общественной в данном случае. И при этом, при всей толчее вокруг таких мест, только кажется, что их трудно занять. Если ты чувствуешь, что это место но тебе, ты его обязательно займешь. Просто делай дело, которое хочешь делать. И тебе придет то место, которое этому делу соответствует. Места занимаются только теми, кто в состоянии делать их дела. Так не за местом надо рваться, а делать то, что ты хочешь. Однажды пустующее место оказывается занято. И всегда тем, кто делает его дела.
И самое страшное — дождаться или добиться назначения на место, которому ие соответствуешь. Этим страдают армия, коммунизм и блатные сообщества. Они ждут назначений, чтобы потом властвовать. К сожалению, коммунизм очень сильно испортил русских и приучил ждать и просить места, а не делать соответствующую ему рабо ту, набирая такую нужную для него силу... Сила — это и есть суть магии мест.
Блаженство Управляющего
При наличии хороших помощников, знающих свое дело, на долю Управляющего остаются самые общие и самые тонкие дела. Те, что не вмещаются в среднюю струю отлаженного производства. Те, которыми помощники на поставленном предприятии не могут позволить себе заниматься, поскольку это отвлечет их от отлаженной работы.
Какие? Определенно не скажешь, потому что это дела, возникающие ситуативно, случайно, не учтенные в должностных обязанностях. Это дела, где нужно иметь полностью свободные мозги, чтобы их разрешать. Скажем, связи с нагрянувшими государственными органами или выслушивание неожиданных жалоб работников.
Однако, как это уже рассказывалось раньше, на все, что повторяется хоть с какой-то регулярностью, должна быть заведена особая служба, хотя бы в виде дополнительной служебной обязанности у одного из работников. Управляющий ни в коем случае не должен быть перетружен работой, потому что, как мы уже говорили, его главная задача — ничего не делать. Он — стрелка компаса, перст, указующий всем дорогу в сторону блаженства.
Глава 3
Управляющие
Итак, управление — это одна из трех божественных задач, которую может решать человек в своей жизни. Работать Управляющим значит править по правилам. Править же — это делать правильным, исправлять.
Правила — это договоры, ставшие обычаем, чтобы хранить неизменными первоначала. Записывает их, как уже говорилось, Управляющий. Я называю правила договорами, хотя в жизни о правилах редко договариваются в собственном смысле этого слова. В подавляющем большинстве случаев нас просто вынуждают принять правила, угрожая изгойством. То есть изгнанием из мира своих.
Когда дело касается предприятия, все так же, хотя и выглядит по- другому. С тобой договариваются, как кажется, и заключают трудовые соглашения на исполнение определенных обязанностей, что равносильно занятию места. И тебя никто не имеет права заставить что-то делать, о чем с тобой не договаривались.
На самом деле выбора у тебя нет. Ты или принимаешь место, как оно есть, или изгоняешься из предприятия, как из сообщества или мира, так же как и в случае отказа соблюдать должностные обязанности.
Поэтому оказывается, что управление идет не в соответствии с волей Управляющего, а в соответствии с правилами, заложенными в должностные обязанности мест, созданных Руководителями в соответствии с образами этих мест, сотворенных Начальником.
Получается, что работа Управляющего, после того как предприятие сотворено, воплощено и проверено, заключается, в первую очередь, в надзоре за тем, чтобы выполнялись должностные обязанности мест. То есть в делопроизводстве.
Глава 4
Делопроизводство и писцы
Как я уже говорил ранее, делопроизводство предприятия делится на две части — общее делопроизводство и бухгалтерию. Пока поговорим об общем делопроизводстве.
Сутью делопроизводства является производство «дел». Делами же обычно называются панки с надписью «Дело» на обложке. Поэтому надо отрешиться от излишней значимости этого названия и понять, что делопроизводство — это правильное описание предприятия и дел, которые в нем делаются.
Попросту говоря, делопроизводители — это писцы, а главный делопроизводитель предприятия — это управляющий писцовым отделом.
Это позволяет сразу же определить его должностные обязанности. Что должен делать управляющий писцовым отделом? Как кажется, то же самое, что и Управляющий всем предприятием, — ничего, блаженствовать в безделье на своей писцовой печке! Неверно.
Не забывайте, что задача и цель жизни главного делопроизводителя, как и всякого генсека, — захватить однажды место Управляющего, окончательно выпихнув того в храм, на творческие дела.
Поэтому он должен крутиться как белка в колесе и вкалывать как проклятый. Без этого, без того, чтобы люди увидели, что он действительно стал Управляющим, ему это место не занять. А если и займет как-то нечестно, то сам же и будет наказан тем, что схватил ношу не по плечу. Тяжела шапка Мономаха.
Чтобы однажды начать блаженствовать и ничего не делать, нужно, чтобы дело шло без тебя. Этого можно достичь, только если за тебя работают помощники. А для этого их нужно обучить.
Значит, Главный делопроизводитель предприятия — всегда заведующий учебной мастерской делопроизводства в Школе производственного обучения. Даже если такой Школы на вашем предприятии нет!
Вот такая хитрая штука это блаженное безделье Управляющих. Такое простое дело, как ничего не делать, требует немалого труда по своему устроению. Для того, чтобы все дело за тебя делали твои работники, нужно не только научить их, как делать это дело, но и разбить всю работу па участки в соответствии с частями предприятия и определить должностные обязанности работников. Причем не только писцов, но и всех работников вообще!
Описание работы предприятия имеет хоть какой-то смысл, только если описывается работа жилы, то есть описывается то, как протекает и перерабатывается сила. А это значит, что описание должно обеспечивать работников образами действия, а потом, следуя за исполнением работниками их должностных обязанностей, оно должно постоянно вносить уточнения в образ всего предприятия.
Попросту говоря, для предприятия делопроизводство нужно, только если оно полезно для работы. И в этом смысле делопроизводство — чрезвычайно важный отдел. Можно сказать, что оно — инструментальный цех предприятия, потому что его задача: вслед за Руководителем описать жилу и то, как работают все рабочие места. Должностные обязанности — это самые главные инструменты предприятия. Хорошо прописанные должностные обязанности, мастыры — это золотой фонд предприятия.
Обеспечить неуязвимость предприятия перед государством, а также описать жилу с помощью должностных обязанностей всех мест — главное дело делопроизводства.
И получается, что работа писцового отдела разбивается иа следующие части.
1. Сначала нужно выложить внешнюю границу предприятия с помощью всех необходимых законодательных актов и ведомственных предписаний.
поряжений, которое ведет секретариат Управляющего и секретари начальников различных отделов, вроде отдела кадров.
2. Во-вторых, это магическое описание предприятия на языке денег, которое осуществляют писцы бухгалтерии.
3. И последнее — это сохраняющее описание отделов.
В таких, как Школа, — это описание изменения качества людей, то есть отметок об их движении в готовности решать задачи.
В производственных отделах — это сохранение творческих находок, то есть накопление качества продукции или движения мысли, позволяющей лучше решать задачи, стоящие перед жилой.
Естественно, что вся писцовая служба должна быть разбита на отделы, соответствующие основным подразделениям предприятия. А все описания должны сходиться у главного писца, что означает, что управляющий писцовым отделом должен иметь полный образ всего предприятия как жилы и быть одним из основных помощников Управляющего.
Где и как должно храниться описанное предприятие? Очевидно, по тем отделам, где оно ведется. Но это касается бумажного хранения. Что же касается электронной версии, то ее можно свести в единый образ предприятия, состоящий из нескольких частей.
1. Описание Устройства.
2. Должностные обязанности и их изменения.
3. Отчетность.
4. Текущая переписка.
Главная задача подобного хранения — как только потребовалось, Управляющий должен иметь возможность получить любые сведения о своем предприятии и состоянии дел на нем, просто заглянув в компьютер на своем столе.
А теперь, когда устройство делопроизводства в общем описано, можно перейти и к более интересным темам, более близким к магии.
Глава 5
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 98; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!