Рудольф Абель: Портрет художника 24 страница
Недавно отменили практическую часть экзамена. Она была еще одним непреодолимым препятствием для обычного водителя. Экзаменатор давал экзаменуемому отвертку и подводил к советской машине с поднятым капотом.
Экзаменуемому нужно было отрегулировать карбюратор, двигатель и так далее. Большинство дипломатов не справлялись с этим заданием и соглашались на услуги русского шофера.
Помимо всех трудностей путешествия, в Советском Союзе есть области, закрытые для иностранцев по соображениям безопасности. Эти ограничения впервые появились в 1941 году, в 1947 году они были усилены, и до настоящего времени для иностранцев закрыто около трети всей территории СССР.
В 1955 году Государственный департамент США применил такие же меры и закрыл для советских дипломатов около трети территории США. Он регулярно предлагает отменить закрытые зоны в обеих странах, но эти заявления остаются без ответа. Госдепартамент также жаловался и на то, что американских дипломатов не пускают в открытые зоны на том основании, что они временно закрыты.
Было оставлено без ответа и последнее предложение Госдепартамента о снятии ограничений на поездки дипломатов, сделанное в январе 1961 года. В то же время Госдепартамент изменил некоторые правила о закрытых зонах США, приведя их в соответствие с мерами СССР. Среди крупных американских городов, закрытых для посещения советскими дипломатами, – Сент‑Луис, Хьюстон, Финикс, Цинциннати, Милуоки, Уичито. В декабре 1961 года Госдепартамент США вернулся к этому вопросу, сняв часть ограничений для журналистов из социалистических стран, работающих в ООН.
|
|
|
Работая в условиях ограничений, дипломаты и разведчики часто вынуждены тратить огромные усилия на получение безобидной информации. Советское правительство, оценивая других по собственным стандартам, полагает, что основной работой дипломата является шпионаж. Под особым наблюдением оказываются мелкие чиновники посольств, поскольку Москва уверена, что они работают на ЦРУ, так же как их полковники КГБ работают под прикрытием дипломатов невысокого ранга.
Два примера советской секретности – отсутствие расписаний на железнодорожных вокзалах и новых телефонных справочников. На вокзалах прибытие и отправление поездов объявляется на специальных табло, которые выключаются сразу после этого объявления. Любого, кто захочет узнать расписание движения поездов от Омска до Свердловска, спросят: «Почему вы этим интересуетесь?» Советская сторона уверена, что расписание поездов может быть использовано военной разведкой.[32]Когда советские войска захватили Берлин, в штабе германской разведки они обнаружили телефонный справочник Москвы, в котором было сделано множество примечаний. Русские были настолько шокированы тем, что немцы использовали его в своих целях, что не выпускали новое издание справочника до 1953 года. Когда они все‑таки издали его, он стал ценностью коллекционеров, так как тираж был ничтожно мал. К выходу в свет этой книги телефонный справочник так и не был переиздан.
|
|
|
Сам по себе справочник представляет собой образец осмотрительности. ЦК КПСС – орган, имеющий множество отделов, – представлен в нем всего одним номером. Ни в одной из его четырех глав – «Правительственные организации», «Партийные организации», «Жилые дома», «Абоненты» – не указаны и номера иностранных посольств. В главе «Жилые дома» здания перечисляются по улицам и номерам, и огромные пропуски номеров объясняются тем, что в книгу не внесены здания, в которых живут иностранцы.
Чтобы восполнить возникающий информационный вакуум, в больших советских городах есть информационные бюро, обратившись в которые, человек пишет вопрос, платит несколько копеек и получает ответ от дежурного служащего. Так можно найти, где живет нужный вам человек, узнать его телефонный номер и так далее. Это также помогает спецслужбам следить за тем, кто и что спрашивает. Но это постоянное попечение не имеет своей целью отказ в интересующей вас информации, оно просто позволяет властям следить за тем, какой информацией интересуются люди.
|
|
|
Чтобы уличить дипломата, которого подозревают в шпионаже, русские идут не только на отказ в предоставлении информации. Регулярно предпринимаются попытки сфабриковать обвинения против дипломатов, подозреваемых в работе на разведку. Генерал‑майор Ричард Хилтон, бывший военный атташе в Москве, вспоминает, что однажды его остановили в парке имени Горького и обвинили в том, что он пытался сфотографировать завод. «Почему Вы не обыщете меня, чтобы узнать, есть ли у меня фотоаппарат?» – спросил он. «Мы не можем этого сделать, потому что у Вас есть дипломатический иммунитет», – ответили ему. За обвинением последовало обычное в таких случаях письмо в газету «Правда», написанное четырьмя рабочими завода, которые заявили, что видели Хилтона с фотоаппаратом, и добавили, что на нем была надета старая дубленка.
Эта деталь особенно удивила Хилтона, потому что у него в самом деле была такая дубленка, но он в момент задержания был не в ней. Этот факт показал тщательность составления досье для советских спецслужб, в которые включается (с помощью горничных) даже список одежды дипломатов.
|
|
|
Еще один подобный случай, но уже с более очевидной фабрикацией обвинения, о котором говорится в докладе Комитета по расследованию антиамериканской деятельности «Модели коммунистического шпионажа», произошел с американским дипломатом, работавшим в одной из социалистических стран. Как‑то в воскресенье он решил поехать за город вместе со своей семьей. Как того требовал закон, он поставил власти в известность о своей поездке и ее маршруте.
«В воскресенье он с семьей отправился в поездку, которая обещала быть довольно приятной. На полпути к выбранному им месту отдыха он увидел знак „объезд“ и, естественно, подчинился ему. Вскоре он увидел еще один знак, затем еще один – пока неожиданно не оказался перед воротами военного аэродрома.
Как только он остановил машину, ее окружила охрана, которая заставила дипломата пойти к ближайшему самолету. Там были сделаны фотографии, доказывающие, что он был шпионом».
Этого дипломата объявили персоной нон грата и выслали в США.
Джон А. Бейкер, второй секретарь посольства США в Москве, в 1956 году получил разрешение прослушать курс лекций по истории средних веков в Московском государственном университете. Когда в Венгрии в 1956 году началось восстание, наступил очередной кризис в отношениях СССР и США. К тому времени Бейкер подружился с советскими студентами. Он приглашал их к себе домой, они вместе ходили в рестораны и на каток. Эти невинные поступки дипломата стали источником затруднений для советских чиновников, так как в то время Кремль принимал жесткую линию в отношениях с США.
В мае 1958 года Бейкер был объявлен персоной нон грата за «систематическое нарушение норм поведения дипломатического представителя». В то время он был в отпуске в Лондоне со своей семьей и уже больше не вернулся в Советский Союз.
В брошюре «Американский шпионаж и подрывная деятельность в СССР», изданной Советским информационным бюро[33] в 1960 году, говорится, что, «когда Бейкер был вторым секретарем посольства США в Москве, он и другие секретные агенты совершили большое количество поездок по Советскому Союзу, во время которых они занимались активным сбором военной, экономической и политической информации. В целях сокрытия своей разведывательной деятельности Бейкер представлялся офицером Советской армии, чехом или американцем, изучающим русский язык в Московском университете».
То что русские могли принять американца за офицера Советской армии, говорит, фактически, об их легковерии.
В брошюре также говорится, что «Бейкеру разрешили посещать лекции на историческом факультете Московского университета. В разговорах со студентами он неоднократно клеветал на советскую жизнь, о чем сообщается в заявлениях студентов, поданных на имя ректора университета».
Сам Бейкер так прокомментировал случившееся с ним: «Я могу сказать только то, что мои попытки лучше понять жизнь Советского Союза, подружившись с его гражданами, считаются советской стороной „нарушением норм дипломатического поведения“».
На данный момент самым неординарным случаем с американским дипломатом в Москве стало то, что произошло с Расселом А. Лэнджеллом, возглавлявшим охрану посольства с 1957 по 1959 год. Его беда заключалась в том, что он слишком хорошо выполнял свою работу – противостоял попыткам русских проникнуть в посольство, сообщал о попытках подкупа американского персонала. Он уволил нескольких советских сотрудников, которые бесспорно служили в КГБ. Перед визитом в Москву в 1959 году вице‑президента Ричарда Никсона Лэнджелл приказал обыскать все посольство, чтобы обнаружить подслушивающие устройства. Его способность выигрывать у русских на их поле привела к тому, что КГБ принял решение о его выдворении из страны.
Схема действий советских спецслужб, как бы невероятно это ни звучало, состояла из следующих пунктов: похищение Лэнджелла, попытка склонить его к работе на СССР и, после неудачи этой попытки, выдворение из страны по обвинению в шпионаже. Лэнджеллу было тридцать семь лет, до работы в СССР он два года служил в Вене.
16 октября 1959 года жена сказала ему, что ей нужна машина, и он поехал в посольство на автобусе.
В 9 часов утра он вышел на остановке на углу улиц Чайковского и Воровского, откуда уже видно здание американского посольства. В это время пять человек схватили его и запихнули в стоявший рядом черный ЗИМ. Его отвезли в КГБ, где он, к радости своих захватчиков, предъявил дипломатическое удостоверение.
Его попросили снять пальто и шляпу. Человек, обыскивавший пальто, вытащил из него блокнот, который Лэнджелл, по его собственным словам, видел впервые; с помощью химического состава на его страницах были проявлены записи, сделанные невидимыми чернилами. Сначала Лэнджеллу сказали, что он арестован по обвинению в шпионаже и его карьера разрушится из‑за широкой огласки этого дела. Утверждали, что в блокноте, обнаруженном в его пальто, были секретные сведения, угрожали тюремным заключением, которое могло последовать вслед за лишением его дипломатического иммунитета, возможностью расправы над ним и его семьей.
Затем захватчики сменили гнев на милость – предложили Лэнджеллу заключить «джентльменское соглашение»: ему не будут выносить обвинения, если он согласится сотрудничать с русскими. Ему предложили оплату в рублях или долларах и пообещали также предоставлять информацию, чтобы обеспечить его продвижение по службе. Лэнджелл ничего не ответил на эти предложения, и его отвезли к посольству, где выпустили из машины.
На следующий день в «Правде» появилась статья, в которой говорилось, что Лэнджелл был задержан в автобусе при попытке передачи своему агенту 20 000 рублей и материалов для изготовления невидимых чернил. Эту сцену увидели пассажиры автобуса, которые задержали «шпиона» и передала его властям.
Лэнджеллу предоставили три дня на то, чтобы он покинул Россию, кроме того, персоной нон грата был объявлен еще один сотрудник посольства, атташе Джордж Уинтерс, которого обвинили в сотрудничестве с Лэнджеллом. Уинтерс также был описан в «Правде»: на нем было «черное пальто, полосатые брюки, накрахмаленный воротничок дипломата, но для него это все было маскировкой, как кожа для ядовитой змеи».
Еще одну опасность для западного дипломата, работающего в Москве, представляет использование женщин‑агентов. Во времена Сталина дипломатический персонал регулярно сталкивался с девушками‑«можно» – девушками, завербованными секретными службами. Они проходили специальную подготовку для совращения западных дипломатов и передавали начальству содержание постельных разговоров.
Эта практика описана в книге «Я шпионила на Сталина», написанной Норой Мюррей, русской женщиной, вышедшей замуж за дипломата, которого она должна была соблазнить. У миссис Мюррей была комната в гостинице «Метрополь», где она должна была работать с указанными западными дипломатами. Ее первым заданием стала встреча с английским дипломатом, ей сказали: «Поговори с ним о погоде, лошадях и спорте. Англичане любят разговаривать на эти темы. Затем узнай, есть ли у него домашние животные. Но только не обсуждай с ним политику».
На первой же встрече дипломат сказал ей: «Я знаю, что Вы одна из девушек ‑ „можно“, работающих на НКВД».
После смерти Сталина систематическое использование «можно» в Москве прекратилось, но в спецслужбах хранятся списки девушек, которых можно использовать в подобной работе, и досье о слабостях западных дипломатов.
Представители Государственного департамента сегодня не придают значения опасности девушек‑«можно». Они отмечают, что дипломаты, работающие в социалистических странах, отбираются специально и им рассказывают о прецедентах и способах работы подобных «агентов». Кроме этого, у Государственного департамента существует правило, по которому в социалистических странах работают только дипломаты с семьями. Тем не менее русские последовательницы Маты Хари все еще работают и добиваются положительных результатов, даже в случаях с дипломатами, ведущими достойный образ жизни. Некоторые способы, которыми их соблазняют, перечислены в брошюре «Модели коммунистического шпионажа». В ней говорится: «Официальные представители США, которым приходится ехать в поезде ночью в социалистической стране, довольно часто попадают в странную ситуацию. Когда они входят в свое купе, оно оказывается уже занятым привлекательной девушкой, которая заявляет, что это купе ее, предъявляя в качестве доказательства билет. Чтобы уладить недоразумение, посылают за проводником. До того как найдено решение проблемы, женщина обычно дает понять, что для избежания дальнейших неудобств она готова провести ночь в купе дипломата».
В июне 1961 года в Вашингтоне по обвинению в шпионаже был арестован дипломат, бывший вторым секретарем в посольстве США в Польше. Этот дипломат, Ирвинг Чемберс Скарбек, пал жертвой красивой польки, которой сообщил секретную информацию. У Скарбека был доступ в шифровальную комнату посольства, а также к массе секретной информации. Он познакомился с этой девушкой в январе, и его поведение возбудило подозрения службы безопасности Госдепартамента, которая наблюдала за ним до мая, а затем его вызвали из Польши и арестовали. У Скарбека, которому был сорок один год, была семья и четверо детей. Он начал службу в Госдепартаменте в 1956 году, работал в Германии, в 1959 году получил награду Госдепартамента за работу по программе обмена студенческими делегациями. Такие случаи, как этот, показывают, что, хотя использование девушек‑«можно» уже не является системой, Советский Союз и его союзники все еще прибегают к услугам женщин‑агентов, иногда небезуспешно.
Мужчины – не единственные жертвы романтических увлечений, которые ведут к шпионажу и дезертирству. Один из наиболее известных случаев – дезертирство Аннабелль Букар, бежавшей в 1948 году из московского посольства ради брака с Константином Лапшиным, тенором одного из московских оперных театров. Хотя сам Лапшин и не служил в секретных органах, его роман несомненно поощрялся ими, а его брак был овеян романтикой и попахивал шпионажем.
Мисс Букар была блондинкой хорватского происхождения, выросшей в городке неподалеку от Питтсбурга. Адмирал Лесли Стивенс, бывший тогда военно‑морским атташе, вспоминал, что она производила впечатление «приземленного человека, которого интересуют в первую очередь мужчины, а не их идеология».
Аннабель ушла из посольства, чтобы выйти замуж за певца и вести жизнь московской домохозяйки. Своим друзьям она сказала: «Я ищу счастья в нем, а не в чем‑либо еще». Ценой этого счастья стало изменение ценностей. В письме, появившемся в советских газетах за ее подписью, она отказывалась от американского гражданства, утверждая, что Советский Союз – единственная страна, в которой может быть счастлив обычный человек.
В 1952 году она написала книгу «Правда об американских дипломатах», в которой представила посольство США гнездом американского шпионажа. Эта книга представляет собой примитивную смесь проповеди, обвинений и дешевой морали, пропущенной через мельницу советской пропаганды. Она писала, что при после Уолтере Беделле Смите оказалась «на переднем краю шпионажа» и что сам Смит был назначен послом «после долгой карьеры в военно‑морской разведке, с помощью которой он должен был создать широкую шпионскую сеть».
Некоторые примеры «шпионажа», приведенные в ее книге, объективному читателю покажутся обычной работой дипломата. Советник Элбридж Дарброу, «двуличный интриган, иногда заходил так далеко, что настаивал на том, чтобы работники посольства записывали анекдоты, которые они услышат от русских знакомых, и представляли их в своих докладах».
Посол Смит «сделал обязательным для всех сотрудников посольства устанавливать контакты с советскими гражданами, обсуждать с ними разные аспекты жизни, а после этого представлять подробные доклады о любой информации, которую им удалось узнать».
Книга мисс Букар пользовалась успехом. Ее главы печатались в «Правде». Она стала основой для фильма «Прощай, Америка». По сюжету фильма была поставлена пьеса «Дом в переулке». Мисс Букар сопутствовал успех, и когда к ней в 1958 году приехала подруга из Питтсбурга, она работала диктором американской секции московского радио. В сорок восемь лет Аннабель располнела, жалуется на высокое давление и проблемы с сердцем.
Сейчас она живет в современной четырехкомнатной квартире (одну комнату занимает ее свекровь), у нее есть пианино, телевизор с 12‑дюймовым экраном (30 см), пятиместный автомобиль «Победа».
Еще одной проблемой жизни дипломата в Москве стало непостоянство советской политики. Раньше американское посольство располагалось на улице Моховой, недалеко от Кремля. Сталина, жившего в то время в Кремле, раздражало близкое соседство американцев. Он распорядился, чтобы посольство перенесли подальше от стен Кремля. Подходящее здание было найдено на улице Чайковского. После смерти Сталина отношения двух стран смягчились и американскому послу сказали, что он может остановиться там, где пожелает.
Но к тому времени конгресс, после долгих обсуждений, уже утвердил смету на перестройку здания, и у посла не хватило смелости объяснить конгрессменам тонкости политики русских. Посольство переехало в новое здание, которое было перестроено под контролем американцев, старавшихся уменьшить вероятность прослушивания.
Русские также изменили свое мнение об американской литературе, бывшей частью экспозиции США на московской выставке 1959 года. Власти заранее изучили все книги, но когда спецслужбы увидели успех, которым выставка пользовалась у посетителей, они пожалели о своей щедрости и сняли с выставки целый ряд книг.
Таким образом, если не считать периодов потепления отношений, западный дипломат работает в России под постоянным подозрением и испытывает враждебность. В некоторых случаях выдворение из страны становится наказанием за такие же меры по отношению к русским дипломатам. Вскоре после того как в Нью‑Йорке арестовали соучастника Джудит Коплон Валентина Губичева, московская «Литературная газета» писала: «Его арест дает России право либо требовать объяснений отсоединенных Штатов, либо принять адекватные меры против граждан или дипломатов США».
В августе 1960 года венгерское правительство объявило персоной нон грата полковника Карла Уоткинса Миллера, военного атташе посольства США в Венгрии. Эта мера была принята в ответ на выдворение из США венгерского дипломата. В ноте венгерского МИД, отправленной в американское посольство, без обиняков говорится: «Миллер объявляется персоной нон грата. Это следствие действий, предпринятых Вашингтоном против атташе нашего государства мистера Ласло».
Иногда подобная карательная мера не объявляется, но она очевидна. В октябре 1960 года в Нью‑Йорке был арестован Игорь Мелех, член Секретариата ООН, которого обвиняли в попытке кражи государственных секретов. Менее чем через месяц помощнику военно‑воздушного атташе посольства США в Москве майору Ирвингу Р. Макдональду предоставили сорок восемь часов на то, чтобы он покинул территорию СССР. Официально он ни в чем не обвинялся. В сообщениях, появившихся в московской прессе, говорилось, что он был задержан в закрытой зоне, в которой находятся военные объекты. Тридцатичетырехлетний атташе отметил: «За все девятнадцать месяцев моего пребывания в Москве мои действия полностью соответствовали моим обязанностям помощника военно‑воздушного атташе, аккредитованного Советским Союзом в качестве военного наблюдателя».
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 110; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!