ПОЧЕМУ БАШЕННЫЙ ГАРНИЗОН НЕ ПОЛУЧИЛ ПОДКРЕПЛЕНИЯ
Некоторые недоумевают, почему Толбот (с учетом того, что он нес свою долю ответственности за осаду) не усилил гарнизон форта с башнями подкреплениями. Здесь мы, конечно, снова оказываемся во власти предположений. Во-первых, хотя известно, что Дюнуа планировал демонстративные боевые действия против главных сил Толбота в Сен-Лоране, чтобы отвлечь внимание англичан от атаки на башни (прежде он дважды прибегал к такой тактике, атакуя Сен-Лу), нет никаких свидетельств того, что такие демонстративные действия предпринимались. Историки пришли к выводу, что этих действий вовсе не было. Но подобное предположение нельзя считать бесспорным. Тогда всех занимали драматические события, разворачивавшиеся вокруг башен, и совершенно естественно, что местный наблюдатель, на дневниковые записи которого мы в основном полагаемся, должно быть, счел несущественным такое событие, как демонстративные действия против Сен-Лорана. Но поскольку об изменении плана нигде не упоминается и поскольку вполне вероятно, что Дюнуа продолжал держаться такого логичного и четкого плана, я не могу принимать отсутствие свидетельств за доказательство отмены демонстративных действий. Если же они предпринимались согласно плану, то это объясняет, почему Толбот не оказал помощи гарнизону башен.
Во-вторых, мог ли Толбот ожидать пользы от помощи башням? Рассмотрим ситуацию. Взгляд на карту убеждает, что для прохода к башням нужно было перебраться через остров Карла Великого и местность напротив форта Сен-Приве. Гарнизон же ушел из этого форта после падения форта Августин. Это, по моему мнению, первый признак деморализации, внесенной в ряды англичан магическим именем Жанны. (Версия о том, что Толбот, возможно, отдал приказ гарнизону эвакуироваться из башен до атаки французов, совершенно абсурдна. Здесь бы свидетельство об осаде с английской стороны!)
|
|
|
Таким образом, высадка на южный берег реки не могла произойти без противодействия французов, поскольку Дюнуа предпринял бы элементарные меры предосторожности, предупредив опасность форсирования реки при помощи части незанятых войск (только отдельные подразделения в отдельный отрезок времени могли быть отряжены англичанами для реальной операции). Такая высадка войск на южный берег реки при противодействии противника, каким бы образом она ни осуществлялась, была бы еще более трудной, чем высадка войск союзников в Нормандии в июне 1944 года. Поэтому Толбота, по моему мнению, следует освободить от обвинений в неумелом командовании в фатальный день 7 мая 1429 года.
ПОЗИЦИИ АНГЛИЧАН
Самый беглый взгляд на карту-схему Орлеана обнаружит необычное расположение английских укреплений или фортов на северном берегу реки. Это обстоятельство слегка затрагивалось в нашем повествовании, но оно заслуживает более подробного разъяснения для тех, кто интересуется этой темой.
|
|
|
С западной стороны города имелась линия из пяти фортов, отстоявших друг от друга на расстоянии около 400 ярдов. Их соединяли параллельные линии крепостных валов и насыпей. Между тем с восточной стороны на берегу реки находилась изолированная крепость, которую с соседним фортом Париж разделяло расстояние в полторы мили. Через образовавшийся разрыв в укрепленной линии противник мог и действительно сообщался с внешним миром. Существуют два объяснения образования разрыва. Одно из них становится очевидным, как только приближаешься непосредственно к форту Сен-Лу. Поверхность земли между городом и этим фортом ровная, но сам форт стоит на холме высотой 100 футов и обращен к реке. Очевидно, назначение форта состояло не в завершении пояса укреплений в виде фортов вокруг города, но в контроле подходов к городу с востока от реки, в наблюдении за этим направлением. Благодаря ровной поверхности почвы можно было использовать разного рода сигналы, например дым от костров, для предупреждения об опасности атаки на этом направлении. Но здесь таились две слабости: у самого берега реки находился большой остров, уводя основное русло реки примерно на 700 ярдов к югу. Даже при наличии большого числа пушек было бы трудно достать противника, двигавшегося в быстром темпе вниз по течению. Это обстоятельство было учтено Дюнуа в должной мере. Второе неудобство представлял собой большой лесной массив у Орлеана, близко подходивший к форту с северной стороны и обеспечивавший, таким образом, прикрытием атакующие действия противника.
|
|
|
Другое объяснение образования большого разрыва в блокаде англичанами города весьма просто: отсутствовало достаточное количество войск, чтобы укомплектовать гарнизоны созданных фортов и в то же время продолжать строительство пояса укреплений из фортов (без которых невозможно было обеспечить блокаду в ночное время). Это обстоятельнство не укрылось от внимания английских военачальников и, после того как были завершены более важные работы по сооружению укреплений с западной стороны, началось оборудование укреплениями также восточной стороны, где имелся всего лишь единственный форт на полпути между фортами Сен-Лу и Париж. Но уход бургундцев замедлил эти работы, если не прекратил их вовсе, прежде чем могла быть обеспечена эффективная блокада города с этой стороны. Свидетельство этого заключается в единственном предложении из книги «История Карла VII» Жана Шартье, но М. Жоллуа не заметил его, когда писал свою историю осады. Большинство других исследователей также проходят мимо него. К сожалению, это место сейчас застроено и все следы земляных работ или форта пропали.
|
|
|
* * *
Форт Флери. Примерно в двух милях к северу от города расположено древнее земляное укрепление, которое викторианские хронисты считают английским. Помимо того что для таких утверждений недостает документальных свидетельств, в них заставляет усомниться любая попытка воспользоваться методом неизбежных военных версий. В любом случае это укрепление сооружено в совершенно другое время.
ЗАМЕЧАНИЯ ПО ИСТОЧНИКАМ
Первейшим источником по осаде является «Дневник осады Орлеана». В результате исчерпывающего исследования, изданного в 1913 году Феликсом Гийоном под заглавием «Исторический этюд о «Дневнике осады Орлеана», теперь можно утверждать, что автором «Дневника» был Г. Кузино, канцлер Орлеана, который присутствовал на месте во время осады и вел ежедневный дневник. Впоследствии из него заимстововали материал в большом количестве и геральдмейстер Берри, и Жан Шартье (чьи книги уже цитировались). Сам Кузино приводил цитаты из дневника в своей «Хронике Девы». Поэтому цитировать какие-либо другие источники нет смысла.
Со стороны англичан источников, фактически, нет. Этот период времени для тех, кто познакомятся с «Английской исторической литературой XV века», покажется белым пятном. Теперь мы попадаем в интервал протяженностью 100 лет между смертью Уолсингэма около 1422 года и появлением «Хроник» Полидора Вергилия и Эдуарда Холла.
Стандартное исследование осады было выпущено Ж. Жоллуа в 1827 году, но гораздо более ценными для нас являются две книги – «Победа Жанны д'Арк над английской армией» (1892) и «Первая военная кампания Жанны д'Арк» (1874) Буше де Моландона. Весьма полезным является «Отчет об осаде английской армией Орлеана» Л. Жарри (1892). Эти два автора изучили состав английской армии во время осады гораздо более основательно, чем английские исследователи. Раннюю стадию кампании лучше всего отражают «Кампании англичан против Орлеана...» А. де Виллара (1893). Ни один англичанин не опубликовал обстоятельного исследования о кампании или осаде.
Битва селедок. Наиболее значимые источники: «Хроника Девы», Уорен, «Ле Буржуа де Пари», Жан Шартье, а по шотландскому контингенту – «Очень важная книга».
N. В. Об источниках по Жанне д'Арк пойдет речь в Приложении к следующей главе.
Глава 15
ПОХОДЫ ЖАННЫ Д'АРК
Осада Орлеана завершилась – осада, охарактеризованная аббатом Дюнуа как событие, от которого зависит судьба империй. Для герцога Бедфорда оно явилось настоящим шоком, однако он занялся комплектованием новой армии. Что же касается осаждавших войск, то Суффолк легкомысленно рассредоточил их, отправив в Жарго около 700 солдат, в то время как Толбот взял с собой остатки воинов в Мен и Божанси. Граф Дюнуа попытался преследовать Суффолка по дороге в Жарго, но попытка была отбита и француз отступил к Орлеану, меж тем как Дева помчалась верхом на коне сообщить своему королю радостную весть о победе под Орлеаном.
Карл провел несколько военных советов, обстоятельно обсудивших вопрос о том, что следует делать дальше. Жанна добивалась формирования новой армии и дальнейших военных действий с целью освобождения от англичан ряда городов по Луаре, перед тем как отправиться в Реймс для освящения королевской власти и коронации. Но Карл и Ла Тремуай колебались. До них дошли вести о приближении Фастольфа с новой армией, а Фастольф вполне законно вызывал теперь страх. Наконец уговоры Девы возымели действие, к Орлеану отправили армию во главе с герцогом Алансоном и в сопровождении Жанны. По прибытии в Орлеан к армии присоединился гарнизон города во главе с Дюнуа и объединенные силы двинулись по южному берегу реки на освобождение Жарго. Это была хорошо укомплектованная армия, отлично оснащенная для осадных действий, и, как утверждают, ее численность достигала восьми тысяч человек.
С приближением к этому городу созвали военный совет для решения вопроса о том, стоит ли продолжать поход. Совет примечателен двумя моментами. Во-первых, необычно то, что французские военачальники при всей мощи своей армии поднимали вопрос о прекращении похода, едва он начался. Это можно объяснить лишь пасованием перед боеспособностью англичан, которая, конечно, не могла улетучиться за одну ночь или одну осаду. Французские военачальники, видимо, с опаской поглядывали налево, ожидая сюрпризов со стороны грозного Фастольфа. (Ходили слухи о его приближении.) Во-вторых, особенностью этого совета, в отличие от прежних, было приглашение на него Жанны в качестве полноправного участника. Это явилось красноречивым показателем того престижа, который приобрела Орлеанская дева.
На этом совете Жанна энергично высказалась за продолжение похода, и ее мнение возобладало над другими. Армия возобновила марш, дойдя до стен Жарго, и после короткого боя, в котором отличилась Дева, совершившие вылазку англичане были отброшены обратно в город. Вечером Жанна приблизилась к крепостным стенам и обратила к защитникам города следующий незабываемый призыв: «Сдайте город Властителю Небес и королю Карлу, а сами уходите. Иначе вам будет плохо». Суффолк не обратил никакого внимания на угрожающий тон этой колдуньи, но вступил в переговоры с Дюнуа, которые, однако, ничего не дали. На следующее утро, в воскресенье 12 июня, осадные орудия были установлены на позициях и началась бомбардировка. Лишь тремя выстрелами огромной мортиры под названием «качалка» была разрушена одна из основных крепостных башен и нанесен большой ущерб.
Через несколько часов бомбардировки созвали новый военный совет, на котором спорили о том, идти немедленно на приступ или ожидать развития событий. Снова возобладал бескомпромиссный голос Девы, высказавшейся за немедленный штурм, и снова к нему прислушались. К крепостным стенам приставили осадные лестницы, и сама Жанна стала взбираться вверх по одной из лестниц. Осаждавшие ворвались в город и заняли его, пути англичанам к отходу через мост были перекрыты. Граф Суффолк вместе с братом Джоном были схвачены на мосту. Граф поинтересовался у француза, бравшего его в плен, рыцарь ли он. Француз признался, что он всего лишь оруженосец, тогда Суффолк произвел его на месте в рыцари, удовлетворив свою честь, а затем сдался ему.
Весь английский гарнизон города, за исключением знатных лиц, подлежавших обмену за выкуп, был вырезан, церковь, использовавшаяся англичанами, разграблена.
Оставалось взять два города по Луаре, Мен и Божанси, чтобы обеспечить безопасный путь упиравшегося Карла в Реймс. На этот раз французские военачальники действовали оперативно, не потому ли, что на их пути не оказалось Фастольфа? Жарго пал в воскресенье (12 июня) перед неделей, которой было суждено стать памятной. В понедельник армия вернулась в Орлеан, а в среду продолжила путь вдоль южного берега реки к Мену и Божанси. К ночи французы подошли к мосту у Мена. Мост защищали англичане, соорудившие на его южном конце подъемную секцию[91]. В ту же ночь мост был занят. На нем оставили небольшой отряд, но никаких попыток взять сам город, отделенный от моста лугом, не предпринималось.
Армия продолжила шествие по южному берегу реки к Божанси, где обнаружила, что англичане засели на мосту и в замке, точно так же, как это делали французы годом раньше. Вскоре против моста и замка задействовали осадную артиллерию, которая оказалась столь эффективной во время осады Жарго. Чтобы приблизить цели обстрела, несколько пушек поместили на баржи, подогнав их к замку. Но пушечные ядра не могли справиться с массивной и мрачной главной башней замка XII века (который и сегодня выглядит так, словно его никогда не осаждали). Тем не менее бомбардировка продолжалась весь следующий день (в пятницу), а ночью защитники Божанси во главе с Мэтью Гофом и Ричардом Гетином в состоянии безысходности и утраты надежды на помощь договорились с Алансоном об уходе из города на следующее утро с оружием и обозом.
Затем в субботу утром на заре англичане, как было условлено, покинули город, не подозревая, что силы спасения во главе с Фастольфом предыдущим днем остановились в двух милях от них и теперь готовились прийти к ним на помощь, переправившись на южный берег. Чтобы объяснить, как возникла эта необычная ситуация, нужно наведаться в английский стан[92].
5 июня армия под командованием сэра Джона Фастольфа выступила в поход для спасения или усиления гарнизона Жарго, а также других городов, которым угрожали французы. Численность английской армии обычно приводится как пять тысяч, но это подозрительно круглая цифра. Ее невозможно принять. Менее чем двенадцатью месяцами ранее Бедфорд испытал огромные трудности в наборе двух тысяч человек для армии Солсбери. Далее в феврале ему удалось набрать только 1000 человек для армии Фастольфа, и в течение последующих четырех месяцев из Англии не поступало никаких подкреплений. Маловероятно, чтобы повторная попытка поскрести по сусекам дала бы больше результатов, чем первая. Как и в предыдущем случае, под англо-бургундскими знаменами выступили милицейские, или «псевдофранцузские», формирования, составившие значительную часть английской армии[93]. Но даже в этом случае трудно себе представить, чтобы общая численность английских сил достигала трех тысяч человек[94]. Все лучшие и наиболее боеспособные солдаты из гарнизонов Нормандии были уже выбраны, и качество новой армии Фастольфа, должно быть, оставляло желать много лучшего. Это обстоятельство не укрылось от опытного глаза сэра Джона, и оно многое объясняет в последующих событиях.
Фастольф по ряду причин двинулся к Этампу (в 25 милях от Парижа), выделив часть сил для охраны обоза. 13 июня он подошел к Жанвилю, где узнал об осаде Жарго сильной французской армией. Считая безнадежной попытку выручить город, Фастольф сосредоточил все внимание на городах-двойниках – Мене и Божанси. 16 июня к нему присоединился лорд Джон Толбот с крохотным отрядом в 40 рыцарей и 200 лучников, в целом 300 человек. Он прибыл из Божанси, где помещалась его штаб-квартира со времени осады Орлеана, с целью усилить армию Фастольфа, о приближении которой получил сведения.
Толбот прибыл утром. Фастольф посетил своего соратника в его покоях для совместного завтрака. За едой они обсудили военные планы, и вскоре выяснилось, что военачальники придерживаются разных взглядов. Толбот, имевший меньше военного опыта, но наделенный воинственным характером, горячо высказывался за немедленное наступление, так как французы явно угрожали городам по Луаре. Но Фастольф колебался. Он лучше Толбота знал о проникновении в ряды англичан неуверенности и о том, что боеспособность и лояльность французских формирований не являются бесспорными. Кроме того, он знал, что Бедфорд собирается прислать новые подкрепления – возможно, большая их часть была бы набрана в Англии. Сэр Джон склонялся к тому, чтобы отступить и придерживаться оборонительной тактики, пока не прибыли подкрепления. Толбот резко возражал против этого, заявив, что в любом случае намерен идти на выручку Божанси (который он только что оставил!), даже если больше никто не последует за ним. Это переубедило Фастольфа, и он согласился совершить марш на Божанси со всеми имеющимися в наличии силами. Рано утром следующего дня, в субботу 17 июня, когда французская осадная артиллерия обстреливала замок Божанси, английская армия двигалась походным маршем. Но Фастольф вновь предпринял попытку предотвратить то, что считал чреватым катастрофой. Был созван военный совет. Пока он происходил, армия стояла без движения, должно быть подозревая о разногласиях между военачальниками. Когда, наконец, было приказано продолжать движение, армию уже поразил недуг, развившийся в результате этих разногласий.
Однако марш проходил в довольно быстром темпе. Первая остановка имела место у Мена. Отсюда армия последовала по необходимости северным берегом реки, французы все еще владели мостом у города. Не доходя примерно две мили до Божанси, дорога поднимается на невысокую холмистую гряду, с нее просматривается другая холмистая гряда, пересекающая дорогу на расстоянии 800 ярдов. На этой второй гряде строилась в боевой порядок французская армия, очевидно намереваясь дать бой. Заметив это, Фастольф прибег к обычной тактике англичан: он приказал армии остановиться и развернул ее в боевой порядок. Лучники установили перед собой заостренные шесты и стали поджидать приближения французов. Но французы не двигались с места. Требовалось нечто, способное побудить их к действиям. Фастольф послал гонцов передать французам предложение, чтобы три рыцаря с каждой стороны сразились в поединках друг с другом на пространстве между двумя армиями. Это был вариант обычного вызова на поединок военачальников противостоящих армий, которые так нравились Эдуарду III. Но теперь – как почти во всех других случаях – французы проигнорировали вызов и оставались на своих позициях. Фастольф не собирался атаковать первым, поскольку французы слишком превосходили его скромные силы. Поэтому английский военачальник, по всей вероятности, вспомнил тактику графа Солсбери накануне битвы при Краване и последовал ей. То есть он отступил к Мену, намереваясь перебраться там через реку и подойти к Божанси с юга по мосту, который контролировали англичане. В соответствии с этим планом английская армия вернулась вечером к Мену и немедленно стала готовиться к захвату моста. Англичане выдвинули на позиции свои пушки и в течение ночи обстреливали защитников моста, что явилось самым ранним из отмеченных случаев «ночной бомбардировки» артиллерией[95].
На заре в субботу 18 июня мост все еще находился в руках французов. Примерно в 8 утра ударные силы англичан готовили себе из досок импровизированные щиты и прочее для штурма, когда прискакал всадник с тревожной вестью о том, что Божанси захвачен французами и что теперь противник движется в направлении Мена. Это решило дело. Маленькая английская армия оказалась теперь между двух огней к северу и югу от реки. Единственно возможным решением было отступление, и англичане с тяжелым сердцем начали обратный марш к Жанвилю. Едва ли они знали, что это был первый шаг назад в отступлении, длившемся с перерывами 24 года.
Но вернемся в лагерь французов. В пятницу утром Алансон получил неожиданное и неприятное известие о пополнении своих войск. К его лагерю приближался коннетабль Франции Артюр Ришмон во главе тысячного войска бретонцев. Со времени последних боев в Бретани коннетабль был занят при дворе дофина ожесточенной и продолжительной борьбой за власть с Ла Тремуаем. В конце концов он потерпел поражение и был изгнан с позором. Более того, Карл запретил Алансону общаться с Ришмоном. Вот почему встреча не радовала обоих. И облик графа Артюра лишь усугублял положение. Он отличался неуклюжими манерами и непрезентабельным видом, малым ростом, смуглым цветом лица и толстыми губами. Словом, походил на другого выдающегося бретонца – Бертрана Дюгеклена.
Как только Ришмон спешился, Жанна обхватила его колени руками и услышала от коннетабля слова, произнесенные хриплым голосом: «Не знаю, послана ты Господом или нет. Если да, я не боюсь тебя, потому что Господь знает, что моя душа чиста. Если же ты послана дьяволом, я боюсь тебя еще меньше». Эта несомненно достоверная речь дает некоторое представление о смешанных чувствах, с которыми французы относились к Деве на данном этапе ее карьеры.
Жанна выступила миротворцем в отношениях между двумя военачальниками, и, возможно, решение ее задачи облегчила и ускорила неожиданная весть о приближении Фастольфа во главе сильной армиии. Опасность превращает бывших врагов в друзей. Это и случилось. Когда Алансон обратился против англичан, коннетабля с его контингентом включили во французскую армию. Ее численность после этого достигла не менее шести тысяч человек.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 65; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!