Осторожное начало оборачивается бедламом
В приемной, ожидая первой беседы, Нэнси сосала большой палец и просила мать взять ее на руки. Поскольку мама уже держала на руках ее сестричку Мэри, Нэнси утешалась тем, что сосала палец и стояла в сторонке, настороженно глядя на терапевта. Всю семью пригласили пройти в игровую комнату. У дверей маму и Мэри попросили вернуться в приемную, а Нэнси начала впервые работать с терапевтом. Она медленно повернулась и оглядела все игрушки, почти как фарфоровая кукла, вращающаяся в витрине магазина. Внимательно изучив комнату взглядом, она начала с любопытством трогать и исследовать игрушки в комнате. Казалось, что ей важно вступить в контакт с как можно большим числом игрушек.
К середине второго приема туфельки полетели прочь и Нэнси насыпала себе под ноги немного песку. На глаза ей попался водопроводный кран. Путешествия за песком и водой встали в повестку дня и каждая прогулка добавляла песку и воды на полу. Терапевт сказала: «В песок можно налить еще две чашки воды, Нэнси, а в раковину 20 чашек». Девочка засмеялась и стала продолжать игру с песком, не добавляя воды. Терапевт почувствовала, что на этом приеме Нэнси стала больше доверять ей.
Быть свободной и принятой
На третьем приеме Нэнси запихнула двух пупсиков в плиту и полила их водой. Затем легла на их место
274
в игрушечной кроватке и стала сосать их бутылочку с водой.
Игра с пупсиками продолжалась в качестве предваряющего этапа на каждом из последующих трех приемов. Нэнси впервые почувствовала, что она может отбросить ограничения, установленные для нее бабушкой и мамой. К терапевту на колени каждый раз укладывали пупсика, иногда двух на то время, пока Нэнси играла с другими куклами и тайком сосала игрушечную бутылочку. Она забиралась в кукольный домик и в холодильник, чтобы можно было сосать бутылочку подольше.
|
|
|
Затем она отреагировала свои эмоции тем, что крошила пластилин, ходила по нему и разливала краски. Когда она разлила краски, она сказала: «Я вот скажу маме, и она ужасно разозлится», таким образом вербализуя, что ей известно об установленных для нее границах. Если раньше она рисовала структурированные прямые линии, то теперь ее рисунки стали более свободными, плавными и выразительными. Это движение к большей свободе перенеслось и на пластилин. Сначала она только трогала его, а теперь охотно запускала в него пальцы.
Что бы Нэнси ни сделала и ни почувствовала, принималось терапевтом. Не высказывалось никаких оценочных суждений. Реакции Нэнси на собственное поведение получали поддержку. Терапевт демонстрировала девочке принятие ее мыслей и решений в игровой комнате. Казалось, что такое безусловное принятие раскрепощало Нэнси и помогало ей поверить в себя.
|
|
|
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Во время пятого приема Нэнси расшвыряла глину, раскрасила заводную машину и потом аккуратно погрузила свои сверкающие новые туфли, которые ей только что купила бабушка, в наполненный водой игрушечный таз. После этого взрыва гнева она выбросила пупсиков из кроватки, улеглась в нее, укрылась одеялом, стала сосать бутылочку и приговаривать: «Ты приходи и возьми меня, когда я заплачу». Терапевт ответила: «Ты хочешь, чтобы тебя держали на руках и любили?» Она выбралась из кукольной кроватки, перебежала через комнату и вскарабкалась терапевту на колени вместе с игрушечной бутылочкой. Они вместе раскачивались и мурлыкали около трех минут.
Когда Нэнси перебралась в кроватку, отреагировав роль малышки, глаза ее потускнели.
275
В тот день Нэнси шла в машину, пошатываясь. Она «е могла совершенно стряхнуть с себя роль малышки. Она сердито ответила «нет» на какие-то указания матери.
Хотя во время приема Нэнси никогда не пыталась вырывать волосы, это был первый день, когда она не вырывала волосы в приемной в присутствии матери. Терапевт заметила прядки прелестных детских волос, докрывавших голову девочки.
|
|
|
Даже несмотря на то, что она и на последующих приемах иногда продолжала сосать бутылочку, Нэнси больше* не возвращалась к роли младенца с таким ярким выражением эмоций, как это было в тот день. Роль матери пупсиков стала новой и благодарной ролью для Нэнси. Ведущей деятельностью стало рисование, вырезание, погружение рук в краску и разнообразное использование бумаги и клея. Пупсики ушли в прошлое.
Нэнси с кудряшками
Когда Нэнси пришла на прием в седьмой раз, головку ее покрывали вьющиеся светлые волосы. Она по-прежнему играла с самыми разными игрушками, особенно много рисовала и мастерила. Она стала играть с терапевтом в новую игру, которая называлась «Мама и Нэнси». Нэнси, исполнявшая роль мамы, сказала: «Нет, нет, нет, это мое. Тебе нельзя это трогать. Играй со своими игрушками».— Терапевт, которая должна была играть роль Нэнси, шепнула: «Скажи, что делает Нэнси, когда мама говорит: «Нет, нет, нет?» — Девочка ответила: «Ты соси палец, вырывай волосы и ешь их». Терапевт проделала все это и спросила: «А теперь «что?» —Нэнси сказала маминым голосом: «Не смей этого делать!» — и засмеялась. Она знала о своей привычке.
|
|
|
В приемной бабушка попыталась привести Нэнси в порядок и заставить ее надеть пальто. Нэнси просто сказала: «Нет»,— но не вернулась к прежнему поведению, когда она начинала сосать палец и вырывать волосы. Эта способность сопротивляться сохранилась ненадолго. Попытка бабушки управлять девочкой заключалась в цитировании стихов: «Расскажу тебе о королях и капусте». В ответ Нэнси замерла, уставилась в пространство и начала сосать палец и вырывать воло-
сы. Когда они покидали приемную, бабушка вынула у Нэнси палец изо рта и объявила: «Мокрые пальцы потрескаются на холодном ветру». Но даже несмотря на то, что девочка периодически уступала такому давлению, волосы у нее продолжали расти.
Когда Нэнси пришла в восьмой раз, ей напомнили, что это будет последний прием. Нэнси не ответила вслух, но начала обычную игру. В этой игре она больше не* пряталась в дырки, не сосала бутылочку, как младенец, не просила терапевта подержать пупсиков. Играя с пупсиками на последних трех приемах, Нэнси брала роль матери на себя. Ее игры с красками, пластилином и песком были свободными, но она больше не мусорила. Поскольку Нэнси знала, что эта встреча последняя, в ее прощании с игрушками появился новый штрих: она взяла бутылочку с водой и брызнула по нескольку капель на каждую из своих любимых игрушек. Она еще раз улыбнулась и выскользнула из комнаты.
Разговор в приемной о том, что это последняя встреча, с приглашением приходить в любое время был встречен молчанием и решительным отказом поддержать беседу. Однако ни гнева, ни сосания пальца, ни выдергивания волос не последовало.
Консультация с родителями
Консультирование родителей в сочетании с игровой терапией ребенка может способствовать терапевтическому процессу, облегчая общение в семье. Консультируя родителей, терапевт должен объяснить им, что сеансы игровой терапии с ребенком конфиденциальны. Иными словами, в процессе консультирования родителей не затрагиваются специфические аспекты детской игры.
В случае с Нэнси терапевт встречался с ее родителями раз в две недели приблизительно на полчаса, а дважды беседа продолжалась по часу. Целью этих консультаций было приведение родителей к пониманию чувств девочки, постижению ее мира, привить им навыки общения, которые улучшили бы их общение с дочерью, а также научить их родительским уменьям, которые, если ими пользоваться, принесут пользу и Нэнси, и ее родителям.
277
Обсуждение результатов
Игра Нэнси проходила легко наблюдаемые стадии развития, описанные Гуэрни (Guerney, 1983):
1. Ребенок начинает с того, что приспосабливается к новой для него обстановке игровой комнаты и к терапевту.
2. Ребенок испытывает границы поведения, выражает гнев и ощущает свободу.
|
3. Ребенок исследует отношения зависимости/независимости.
4. Ребенок начинает выражать позитивные чувства по отношению к себе и к миру. Ребенок также начинает принимать решения, касающиеся способов его взаимодействия с миром.
Опыт, полученный Нэнси в игровой терапии, позволил девочке найти способ организации своих впечатлений, выр-ажения своих чувств и исследования отношений. Развитие отношений между девочкой и терапевтом постоянно переходило от настороженности к доверию и принятию. Основываясь на прежнем опыте и собственном восприятии мира, она начала игру, как начала бы любую новую деятельность.
Она старалась, как могла, защитить себя от всяких «делай это», «не делай то». Нэнси никогда не оказывалась в ситуации, когда она могла бы решать, что ей делать, и не бояться, что ее отругают. Такая атмосфера, созданная игровым терапевтом, единственный чрезвычайно важный фактор, позволила Нэнси почувствовать то, что она никогда не испытывала прежде: свободу самовыражения.
Экслайн (Axline, 1982) полагает, что «интенсивность чувств, которые испытывают дети в самом раннем возрасте, проявляемых в последовательных контактах детей с терапевтом в игровой терапии, просто поразительна» (стр. 42). В игре Нэнси отреагировала чувства фрустрации и гнева. Они стали очевидными в связи с явной путаницей в ее взглядах на собственное место в семье и с привязанностью матери к младшей сестренке Нэнси, Мэри. Игра с пупсиками, бутылочками и детской кроваткой дали Нэнси возможность испытать уникальные чувства, возможность экспериментировать с ними и попытаться решить свой внутренний конфликт.
В процессе игровой терапии Нэнси постепенно освобождалась от тревоги по поводу разлуки с матерью и
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
278
от раздражения, вызванного необходимостью делить мать с сестрой. Она начала принимать и проживать роль старшей сестры, а не ребенка. Эта перемена была очевидной и в игровой комнате, и в семье.
Второй очевидной причиной фрустрации, с которой боролась Нэнси, было ее постоянное раздражение против многочисленных ограничений, накладываемых на ее поведение мамой и бабушкой. Стараясь исполнять роль «хорошей мамы» и «хорошей бабушки», ст.аршие не давали Нэнси возможности научиться выдвигать свои собственные ограничения. Одним из симптомов такого раздражения было облысение Нэнси. Нэнси было предложено экспериментировать с установлением ограничений, играя с водой, красками, намочив и испачкав одежду и обувь. Через некоторое время она нашла для себя приемлемую середину. Ей нравилось играть с водой и красками, но желания прибегать к крайностям больше не было.
Казалось, что более сильному выражению эмоций у Нэнси предшествовало хорошо рассчитанное опробование границ. Отражение ее чувства, сопровождаемое ненавязчивым установлением границ, дало Нэнси возможность отработать интенсивность своих чувств.
Иногда важные реальные события в жизни ребенка не получают отражения в его игре и в ассоциациях, и основное внимание уделяется каким-то событиям, не имеющим на первый взгляд существенного значения. Но такие мелкие события очень важны для детей, поскольку они возбуждают эмоции и фантазии (Klein, 1955). В игровой комнате Нэнси никогда не сосала палец и не выдергивала волосы. Только однажды она проявила интерес к парику, находившемуся среди игрушек. Находясь в приемной, она иногда все-таки сосала палец, и раз или два выдергивала волосы, когда родители одолевали ее указаниями.
В конце концов, атмосфера игровой комнаты научила Нэнси отношениям, отличающимся от обычных поучающих отношений, которые устанавливались у нее с матерью и бабушкой. У терапевта не было никаких предварительных ожиданий в отношении Нэнси и она не управляла игрой девочки. Нэнси скоро поняла, что терапевт считает, что она способна принимать собственные решения. То, что девочка взяла на себя смелость принимать собственные решения, стало очевидно как в игровой терапии, так и в том мире, который откры-
279
вался для Нэнси за пределами игровой комнаты, Нэнси удалось использовать опыт, полученный его во время игровой терапии для того, чтобы переориентироваться по отношению к своему миру. Это может произойти только в такой атмосфере, где ребенок чувствует, что его принимают без всяких условий, побуждают к совершению выбора, где он ощущает себя- в эмоциональной безопасности. То, что у Нэнси снова выросли волосы, является, по всей видимости, драматическим свидетельством того, что все эти условия были удовлетворены *.
СЛУЧАЙ 2: ПОЛ — ПУГЛИВЫЙ АГРЕССИВНЫЙ РЕБЕНОК
Пол был очень близок с дедом. Они почти везде ездили вместе на старом пикапе. Когда Полу было четыре года, дедушка умер, и хотя, казалось, нельзя было сказать, что эта потеря сильно травмировала мальчика, он все же сильно скучал по деду. Через два месяца после смерти деда Пол настоял, чтобы мать взяла его на кладбище навестить «По-По». На кладбище Пол вбежал на могильный холмик, опустился на четвереньки и стал говорить с «По-По» сквозь отверстие в надгробном камне. По-видимому, это отверстие было предназначено для вазы с цветами. Поговорив с «По-По» несколько минут, Пол готов был идти домой. Две недели спустя, Пол опять настоял, чтобы мама взяла его на кладбище поговорить с «По-По». Таким образом, в последующие два года это стало привычной схемой: раз в две недели часовая поездка на кладбище, чтобы поговорить с «По-По». В течение последующих двух лет у Пола развился навязчивый страх смерти. Поступив в шесть лет в школу, Пол не мог научиться читать, вел себя
агрессивно по отношению к другим детям и был очень пуглив. В Центр игровой терапии его привела мать. Ниже следует протокол первого приема, проведенного с Полом.
* Случай «Нэнси: от лысины к кудряшкам» заимствован из статьи: Barlow, Strother, Landrerett-Child-Central Play Therapy: Nancy from Boldness to Curls. The School Counselar, 32(5), 1985, 347—
356. Публикуется с разрешения Американской Ассоциации по консультированию и развитию.
280
Пол: (Пол открывает дверь игровой комнаты, входит и сразу же начинает лупить Бобо — куклу-неваляшку). Что это было такое? Бам! (Ударяет куклу). Терапевт: Ты ему действительно здорово наподдал. .
Пол: Я полицейский. Сейчас я полицейский. Терапевт: Ты на некоторое время стал полицейским.
Пол: Ага. (Ударяет Бобо). Господи! Ты это видел?
Терапевт: Ты ему так наподдал, что он завертелся. Пол: Я, ты знаешь, кто я на самом деле? Полиция. Нет. Я вот немножко поиграю с домишкой (кукольным домиком). Он мне что-то нравится.
Терапевт: Он тебе вроде бы и в прошлый раз понравился. Пол: Ага. (Играет с домиком, расставляет мебель). А что случилось с Боломаном (Бобо)? На нем какие-то значки.
Терапевт: Как будто кто-то на нем рисовал.
Пол: Думаю, д-а. (Снова обращается к кукольному домику). О, у них есть телевизор. Что это? (Обнаруживает солдатика, которого кто-то оставил в коробке с игрушками). Кто-то здесь раньше был.
Терапевт: Ты обнаружил, что кто-то здесь был до того, как ты сегодня пришел сюда.
Пол: Кто? Терапевт: Иногда сюда приходят другие мальчики и девочки. Пол: О! (Удовлетворенный, возвращается к кукольному домику). Вот этот. Вот здесь пусть пока будет детская, ладно? Где машинка? Мне нужна машинка. О! (Ходит по комнате, ищет машинку, находит ее и приносит в кукольный домик). Вот она. Терапевт: Это та самая машинка, с которой ты играл в прошлый раз. Пол: Ага. (Колет себя машинкой). Уй! Уй! О черт! Папе придется купить новый теле-
281
визор. Он уже один купил. Это для его кровати. Они только что переехали. (Имеет в виду кукольную семью).
Терапевт: А, так они только что переехали в новый дом. Пол: Снова, правда? Телевизор... Они здесь раньше жили, правда?
Терапевт: А теперь они опять будут жить здесь. Пол: Ага. О, знаешь, что они будут делать? Они поедут в путешествие. Им нужно сюда забраться. (Берет большой самолет «Фишер Прайс» и начинает усаживать в него кукольную семью).
Терапевт: Они собираются куда-то полететь.
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Пол: Ты знаешь, куда они на самом деле едут? Они едут в... (Делает вид, что переворачивает картинку). А теперь пора лететь в Нью-Йорк.
Терапевт: Это далеко-далеко.
Пол: Поспорим, это быстрый самолет. Интересно, что дети думают о том, чтобы полететь. Они будут рады, правда? Правда?
Терапевт: Так им это и в самом деле понравится. Пол: Я знаю, они собираются лететь на самолете. Я, пожалуй, их посажу, правильно?
Терапевт: Ты собираешься их посадить туда прямо сейчас.
Пол: Если они не сядут и не наденут спасательные пояса, знаешь, что будет? Они останутся дома. Они тогда не полетят на самолете, верно? Терапевт: Значит, им придется сделать то, что они должны сделать, иначе они не поедут.
Пол: Правильно. Малышка не будет плакать, потому что она тоже будет счастлива. Спорим! А мама будет... (смеется). Мама и семья слишком большие для самолета, правда? (Сказал так, хотя вся кукольная семья уже сидит в самолете). Они вернулись обратно. (Самолет во-
обще не сдвинулся с места). Они приземлились прямо около дома, правда? Терапевт: Итак, они и вправду близко к своему дому.
Пол: (Вынимает кукол из самолета. Возвращается к домику). Боже! Быстро это они! Знаешь, что? Знаешь, что папа собирается делать? ' Купить новый грузовик. Терапевт: А, так он собирается купить новый грузовик.
Пол: Да. Их двое. И они могли бы ездить на грузовике. Они уже готовы ехать. (Играет с куклами в домике). Терапевт: И они могли бы ездить на грузовике.
Пол: Могли бы. Могли бы ездить. Дети смотрят мультики. Малышка... малышка играет. Знаешь, что? После мультиков они пойдут гулять. Терапевт: Значит, они собираются посмотреть телевизор, а потом пойти на улицу.
Пол: Папа собирается купить новый грузовик. А вот она (мама) стоит здесь и готовит ужин. Папа не может найти новый грузовик. (Достает другой грузовик, возвращается в кукольный домик). Вот он. Он собирается этот купить (водит грузовик по полу). Ух ты, это большой грузовик, правда? Может, он не купит этот грузовик. О! Ах! Посмотри-ка. Посмотри-ка теперь. Папа на работе. Он не может купить грузовик. Он не нашел. Терапевт: Он не нашел такой, как ему хочется.
Пол: (Направляясь к ящику с песком). Он хочет найти что-то, что ему когда-нибудь понравится, верно? У тебя есть другой грузовик? Ну, теперь следи за Бэтманом (с разбега кидается на Бобо, яростно щиплет его девять раз за лицо, борется с ним и кидает его на пол). Пусть полежит немножко. Я его положу вот на этот стул. (Кладет Бэтмана на стол). Он ушел. Я в него сейчас буду стрелять.
283
(Берет ружья и маленький пластмассовый телевизор). О! Это, наверное, другой телевизор.
Терапевт: Угу!
Пол: (Ставит телевизор в домик). Я думаю, что это папин телевизор.
Терапевт: То есть у него будет специальный телевизор. Пол: Ага. (Заряжает винтовку шариками для пинг-понга). Эй, где эти кругленькие шарики? (Подбирает шарик). Я его (Бэтмана) сейчас застрелю навсегда, верно? Верно?
Терапевт: Значит, ты знаешь, что будешь сейчас делать. Ты составил план. Пол: Смотри! Готово для Бэтмана? Бэтман сейчас попадет в беду, правда? (Стреляет). Попал! Верно?
Терапевт: Ты в него с первого выстрела попал.
Пол: Я его еще застрелю. (Прицеливается, стреляет, и не попадает). Хм, лучше попробовать из другого ружья. (Пробует ружье с дротиками). Вот другое. Я его нашел. (Стреляет мимо Бобо). Я не попал в него, верно?
Терапевт: Прямо рядом с ним пролетело.
Пол: (Опять стреляет мимо Бобо). Трудна попасть, правда?
Терапевт: Трудно в него попасть с такого расстояния. Пол: (Стреляет снова и не попадает). Я опять не попал, да? (Подбирает дротики). Когда я в него попаду, угадай, что я сделаю? Я его свяжу и убью. Я ему брюхо вспорю.
Терапевт: Ты и вправду собираешься убить его?
Пол: (Стреляет и опять не попадает. Опять стреляет в Бобо). Попал! (Подбегает к нему и кладет Бобо на пол, головой под стул, так, чтобы он находился в горизонтальном положении). Считается, он пока мертвый. Ты знаешь, что я собираюсь
сделать с Бэтманом? Ах! (Берет резиновый нож и режет Бобо. Идет на кухню и перебирает тарелки). Знаешь, что я собираюсь сделать? Терапевт: Ты какой-то план придумал.
Пол: Я его собираюсь отравить. (На прошлом приеме он приготовил отраву и кормил ею Бэтмана). Ты знаешь, что я в этот раз собираюсь сделать? Я его опять хочу убить. Я его хочу отравить. Вот именно это я собираюсь сделать. Посмотрим-ка! (Подбирает ружье, подходит к Бэтману, целится ему прямо в лицо и стреляет). Ха! Ха! (Подходит к ящику с песком, становится посредине, и наполняет ведерки песком). Угадай, что я буду делать? Терапевт: Ты можешь мне сказать, что ты будешь делать.
Пол: Вот, я положу Бэтмана сюда. (Роняет ведро, начинает убирать в ящике с песком и вокруг него). Выпустил кровь. ХаГ Ха! Выпустил кровь. В этот раз Бэтман действительно умрет, потому что я и в самом деле убью его. Терапевт: В этот раз ты позаботишься о том, чтобы наверняка убить его.
Пол: Ты правильно говоришь. В этот раз я уж позабочусь, чтобы ты наверняка был убит. Терапевт: О, и мне тоже достанется.
Пол: Я знаю. Ты Робин. Терапевт: Ты собираешься убить нас обоих.
Пол: Поспорим, ты прав. Надеюсь, я не промахнусь. (Голос высокий, ухмыляется). Терапевт: Я здесь не для того, чтобы в меня стреляли. (Пол прицеливается выше головы терапевта и стреляет в стену). Я знаю, тебе хотелось бы застрелить меня. Можно стрелять в Бэтмана. (Пол опять стреляет выше головы терапевта. Видно, что в терапевта он стрелять не собирается).
285
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Пол: Ох! Я в тебя не попал. (Опять стреляет). Аххх, господи! (Начинает играть с телефоном). Знаешь, кому я собираюсь позвонить? Ммм, амм. (Берет другой телефон и набирает номер). Да. Бэтман мертв. Хм, хм, о'кей. (Кладет телефон и направляется в другой конец комнаты). Эй, я сейчас сочиню песенку, чтобы разбудить Бэтмана, а? (Играет на ксилофоне и выжидательно смотрит на Бэтмана). Он почти проснулся. (Подходит к Бэтману). Свернул ему шею, да? (Ударяет Бэтмана). Теперь он мертвый. Теперь я опять буду с папой играть. Мистер старина папулька. (Играет с куклами в домике и с грузовиком). Вот его новый грузовик. Он будет лучше работать. Он новый телевизор купил, да?
Терапевт: И теперь у них два телевизора.
Пол: Правильно. Эй, это работает? Что вот сюда нужно вложить? (Рассматривает телевизор, и соображает, куда пристроить деталь).
Терапевт: Вот, ты сообразил, как это сделать.
Пол: Он движется? (Пытается подвинуть экран с картинкой).
Терапевт: Похоже, тебе интересно, работает ли эта штука и в самом деле как настоящая. Пол: Он не двигается. Папа купил новый телевизор, да? Для них он мистер папулька.
Терапевт: Папа принес им домой телевизор.
Пол: Чтобы смотреть... чтобы смотреть. Дети увидели новый грузовик, который купил папа. Папа... Дети этого еще не знают. Они стали бегать.
Терапевт: Он, похоже, их удивил.
Пол: Дети никогда ничего такого не видели, правда?
Терапевт: Так что они очень удивились.
Пол: Папа собирается, он собирается когда-нибудь его забрать обратно.
286
Терапевт: Значит, он не может остаться у папы. Пол: (Сажает кукол в грузовик). Они хотят прокатиться. Где малыш? О! Залезай-ка сюда. (Сажает кукольную семью в другой грузовик). Они повеселятся, да?
Терапевт: Значит, они все заберутся в новый грузовик и повеселятся. Пол: (Медленно возит машинку вокруг кукольного домика, подражает звуку мотора, остается очень близко к домику). Они почти возле дома, правда?
Терапевт: Они возвращаются.
Пол: Пора им вылезать. (Вынимает кукол из грузовика и сажает их в домик). О, дети говорят: «Ой! Ой!»
Терапевт: Им не хочется вылезать.
Пол: Им не хочется идти домой. Им нравится кататься, правда? Терапевт: Им здорово понравилось.
Пол: Знаешь, что? Он, может, купит трактор. Ему нужно ездить на работу. Терапевт: Значит, он купил телевизор, потом новый грузовик, а теперь он, может быть, даже купит трактор. Пол: Они, может, переедут. Терапевт: Хм. Они, возможно, переедут.
Пол: Ага, может, им через некоторое время снова захочется смотреть телевизор, правда? Папа должен уходить. Мама должна укладывать детей спать, правда? (Берет малыша). Поспорим, этот малыш будет лысым, да? Терапевт: У него на голове ни одного волоска нет. Пол: Я знаю. Это значит, что когда-нибудь он будет лысым.
Терапевт: Хм.
Пол: Этот малыш точно будет лысым, правда? Мы не хотим, чтобы малыши были лысыми. Они должны что-то сделать. Папа должен идти на работу. Он должен что-то двигать. Может, он купит
28Т
новый трактор. Поспорим, купит. Ему нужен трактор. Тогда он сможет передвигаться. А! О! Вот они едут. Вот приехал новый трактор. (Играет с трактором). Я думаю, трактор детишкам понравится. О, боже! Он слишком большой с этим рулем. (Пытается поставить трактор в грузовик). "Терапевт: Он сюда не помещается.
Пол: Я думаю, ему надо купить другой трактор. У меня есть. Переверни-ка. Ха! (Не может запихать его в грузовик). Сделать задом наперед? Ха. Я думаю, что сегодня он не может купить трактор. Вот для него трактор. (Находит еще один, который подходит). Посмотри-ка на этот трактор. Вот теперь есть трактор. Давай заводи. Мультики кончились. Они же их посмотрели, да? (Говорит ликующе). Терапевт: Они рады, что посмотрели мультики.
Пол: (Начинает грузить мебель в грузовик). Да, но бедная мама не может больше готовить. (Загружает плиту). Она была голодная. Папа был голодный. Знаешь что, они могут передвинуть эту ванную.
Терапевт: Угу: Они могут передвинуть практически все в этом доме. Пол: И в грузовике. О, боже! И они передвинули, да?
Терапевт: Все вынесли из дома.
Пол: Да. Они решили опять жить здесь. (Опять расставляет мебель в домике). Терапевт: Значит, они решили выехать, а потом въехали, обратно.
Пол: Знаешь, почему? Они скучают'по другим мультикам. Терапевт: Значит, они решили вернуться и посмотреть еще.
Пол: Я знаю, что папе нужно сделать. (Берет куклу, изображающую папу, и направляется к ящику с песком).
Терапевт: Ты можешь мне сказать, что он собирается сделать?
Пол: Ладно. Он собирается... он умер.
Терапевт: О, папа умер.
Пол: Ага. И они его похоронят в песке. (Делает ямку в песке и начинает закапывать куклу-папу).
Терапевт: Он умер, и сейчас его вот здесь хоронят.
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Пол: Я знаю. Я думаю, им понадобится новый папа, а? (Продолжает засыпать куклу песком). Терапевт: Значит, если этот папа умер, им нужен другой папа. Пол: О! Его совсем закопали. Терапевт: Его уже не видно.
Пол: Он вот здесь. (Кладет воронку на могилу вверх носиком). Дети приходили посмотреть на него. Малышка еще спит. (Идет к домику, достает кукольных мальчика и девочку).
Терапевт: Так, значит, они собираются пойти и посмотреть, где похоронили их папу. Пол: (Прислоняет голову куклы к концу воронки). Они слышат что-то. Ш-ш-ш! (Звук, исходящий из могилы).
Терапевт: Они слышат что-то там, где похоронен папа. Пол. Да. И угадай, что. Они сейчас его рас-хоронят обратно. (Вытаскивает куклу из песка). О, боже! Он жив!
Терапевт: Так на самом деле он не умер. Он жив.
Пол: Они ужасно удивились. (В голосе — искреннее волнение и радость). Терапевт: Они удивились и одновременно обрадовались. Пол: О, боже, гляди-ка! Недалеко от их дома разыгрался ураган. Им лучше поспешить домой, правда? Терапевт: Ураганы опасны.
10-575 289
Пол: Я знаю. Ураган может унести дом. Один из них, один из них на кладбище. Это девочка. (Зарывает девочку в песок. Терапевту этого не видно). Терапевт: Значит, девочка осталась на кладбище.
Пол: Ага, ее похоронили. Терапевт: О, ее похоронили на кладбище.
Пол: Она не хочет... Она не хочет, чтобы ее унес ураган. Терапевт: Значит, ураган ее здесь не достанет. Пол: Ураган кончился. О! Посмотри-ка, что случилось! (Колотит по игрушкам возле домика). Боже! Терапевт: Ураган что-то повредил.
Пол: Ага, но вот это он не повредил. (Показывает грузовик). Все дети должны быстро зайти в домик, лечь и отдохнуть. Терапевт: Значит, они надеются, что в домике они будут в безопасности. Пол: И она велит ей тоже войти и отдохнуть, пока папа купит грузовик. (Подводит грузовик). Ах, ох! Ураган кончился. Угадай-ка. Папа сейчас удивится. Угадай-ка. Сейчас он займется Бэтманом. Терапевт: Теперь опять пришло время для Бэтмана. Пол: (Идет к Бэтману и пытается надеть на себя наручники). Ой-ой, они поймали меня, правда? Терапевт: Тебя кто-то поймал.
Пол: Полиция. (По-прежнему пытается заковать руки за спиной в наручники). Терапевт: О, тебя поймала полиция. Хм.
Пол: За то, что я убил Бэтмана. Терапевт: Итак, ты убил Бэтмана, и полицейский тебя схватил. Пол: Ага. Бэтман теперь жив. Ух! Неудивительно, что я их не могу надеть, если у меня руки за спиной. Вот. (Дает терапевту наручники, чтобы он ему помог; терапевт застегивает их ему сзади). О'кей, я в тюрьме.
Терапевт: Итак, полицейский заковал тебя в наручники и посадил в тюрьму. Пол: Я знаю. Сначала он должен что-то сделать. Он не может никого убить. Его окружила полиция, и он должен вот это (нож) убрать. Терапевт: Значит, они его окружили, и он никого не может убить. Пол: Ага. Им придется убрать нож. Бэтман . жив. Лучше его поднять. (Ставит Бэт-мана). Терапевт: Так,теперь он в порядке.
Пол: Но сначала подожди. (Двигает Бэтмана по комнате). Так. Ой, ой, теперь меня выпустили из тюрьмы. Помогите! (Пытается снять наручники). Ой, ой! (Наручники врезались ему в запястья). Терапевт: Иногда эти штуки режут.
Пол: Да. (Снимает наручники). Терапевт: Но ты их снял.
Пол: Угадай-ка. Я теперь полицейский. Я буду полицейским, ладно? Терапевт: Итак, теперь ты будешь человеком с наручниками. Пол: Я теперь полицейский. Я Бэтман, и я посажу тебя в тюрьму, о'кей? Терапевт: Ты можешь изобразить, что кто-то делает это, а я буду смотреть. Пол: О'кей. Так. У мистера полицейского неприятности, правда? (Пытается сцепить наручники). Терапевт: Похоже, трудно ему их сцепить.
Пол: Нет. У него получилось. Сейчас у него никаких неприятностей нет. Терапевт: У тебя получилось.
Пол: Угу, я придумал. (Прищемляет наручники на карман). Терапевт: Хм. Ты придумал, как это сделать. Пол, сегодня нам осталось еще пять минут в игровой комнате. Пол: О-оо! (Не хочет заканчивать. Шумно
291
стреляет, бегает по комнате и падает на пол. Изображает, что он борется с кем-то). Он попался, верно? Терапевт: Он тебе попался.
Пол: (Несколько минут борется с воображаемым противником). Терапевт: Ты и в самом деле очень стараешься.
Пол: Ага, я знаю. Он сильный. Терапевт: Он и в самом деле сильный, но ты с ним борешься. Пол: Я его победил. Терапевт: А-а-ах! О'кей. (Идет к двери и открывает ее).
Как это часто бывает в игровой терапии, на втором приеме можно проследить несколько тем. Очень важным для Пола, очевидно, является телевизор — это видно из его многочисленных замечаний по поводу телевизора. Тема переезда, необходимости покинуть безопасную обстановку дома, звучала в сценах путешествия на самолете, в котором люди не улетели, автомобильной поездки, во время которой Пол держался ближе к домику, и в его заявлениях о том, что семья собирается переехать, за которыми следовала погрузка мебели на грузовик и поспешное замечание: «Они решили опять жить здесь». Другая тема — это его игра и утверждение, что смерть не может быть окончательной: «Считается, что он немножко побудет мертвым». Кульминацией этой темы стало захоронение в песке фигурки отца и разговора куклы-мальчика с погребенным отцом. Эта сцена имела драматическое сходство с поездками Пола на кладбище и его «разговорами» с дедом. После того, как Пол стал получать игровую терапию, он только один раз попросился на кладбище — это свидетельствует о существенных изменениях в его личности. На пятом приеме Пол объявил: «Мой По-по умер, ты ведь знаешь». Это было первым отчетливым признаком того, что Пол принял смерть своего деда.
СЛУЧАЙ 3: РАИЭН — УМИРАЮЩИЙ РЕБЕНОК
Два брата, одному из которых было семь лет, а другому пять, боролись, и семилетний брат сломал ногу.
292
Обращение в больницу обернулось удивительным и драматическим открытием. Кость была ослаблена раковым заболеванием, которое требовало немедленной радикальной операции и ампутации ноги до бедра. Диагноз: Райэну осталось жить несколько месяцев,
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Игровая терапия
Мое первое знакомство с Райэном произошло благодаря занятиям игровой терапией с его пятилетним братом, которого привели ко мне его мудрые родители, понявшие, что случившееся может нанести пятилетнему ребенку эмоциональную травму и вызвать у него глубокое чувство вины. Незадолго до восьмого Приема мать позвонила мне и сказала, что пятилетний ребенок хочет пригласить Райэна в необыкновенную игровую комнату. Мне это показалось признаком значительного позитивного развития пятилетнего мальчика: он хотел поделиться своим опытом пребывания в игровой комнате; возможно, он в какой-то степени осознал, что здесь что-то может помочь Райэну; а в итоге, что касается наших отношений, он чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы привести сюда Райэна.
Пятилетний мальчик проводил маму и Райэна в игровую комнату. Мама несла на руках Райэна; она усадила его посреди комнаты и вышла. Тогда я впервые увидел Райэна, и меня переполнила глубокая печаль и боль, когда я увидел, как этот мальчик пытается добраться до полки с игрушками, но силы подвели его. Состояние Райэна настолько завладело моим вниманием, я был настолько поглощен своими эмоциями, что только предложение пятилетнего братишки подать Райэну игрушку вернуло меня к реальности: я вспомнил о его присутствии — он нуждался во мне не меньше, чем Райэн.
Райэн взял динозавра величиной в десять дюймов, засунул ему в широко открытую пасть солдатика и стал пропихивать его пальцем внутрь, пока солдатик не упал в брюхо. Потом он поставил динозавра на пол и выстроил тридцать солдатиков в три ряда лицом к динозавру. Райэн тщательно проверил, чтобы все ружья были нацелены на динозавра, затем откинулся назад и несколько минут изучал эту сцену. Не раздалось ни
293
одного выстрела — это было просто стратегическое расположение солдат, и они стояли так, неожиданно бессильные, лицом к лицу с огромным монстром. Нет, теперь чувство было более понятно. Это не был монстр, это был враг внутри Райэна. Враг, которого нельзя остановить. Солдаты были бессильны, их оружие бесполезно. Монстр был слишком силен. Его нельзя было остановить. За все это время Райэн не сказал ни одного слова, не произнес ни звука, да ему и не надо было этого делать. Я был в контакте с ним, и он говорил.
Это было одно из тех редких переживаний, устанавливающихся в игровой комнате живых отношений, когда какие-то короткие мгновения время и реальность всего, что находилось вне скоротечного переживания данного момента, не существовало ни для кого из нас. Я ощущал, что чувствует Райэн и был зачарован ужасом разворачивающейся передо мной сцены. Через мою душу прокатилась медленная волна боли: «Он знает. Он знает». Потом Райэн попросил брата дать ему жестянку, чтобы сложить солдатиков — и это мгновение ушло. Так началось мое короткое, но необыкновенное путешествие в знание о живых, по мере того, как Райэн делил со мной жизнь.
Я продолжал игровую терапию с Райэном в последние два месяца его жизни. В течение последующих нескольких недель состояние Райэна быстро ухудшалось, и это потребовало нескольких поездок в больницу, и каждый раз приговор врачей гласил: «Ему осталось жить всего несколько часов». Добрая и тонко чувствующая мама просила в этих случаях одного из друзей позвонить мне и, повесив трубку, я горевал о маленьком друге, которого я больше не увижу. А потом вдруг я узнавал, что Райэн поправился и через несколько дней он снова оказывался дома и просил меня прийти. В течение последнего месяца он был слишком слаб, чтобы вставать с постели, поэтому я приносил свой походный чемоданчик с игрушками к нему домой. Я радовался возможности побыть с Райэном, но каждый раз, когда я останавливал машину возле его дома, я сидел несколько минут, охваченный печалью, с комком в горле и желанием не ходить дальше, потому что так много в Райэне напоминало мне о нависшей над ним смерти: алые точки от облучения, увеличивающаяся опухоль на голове, огромный живот, худенькое тело.
294
Каждый прием казался мне последним. Глубоко вздохнув, покорившись и согласившись, что это моя проблема, а не проблема Райэна, я готовился к встрече с Райэном, к тому, чтобы открыться миру его переживаний, разделить с ним все, что он захочет со мной разделить.
Хотя он был ослаблен и истощен, Райэн очень любил наши встречи. Я держал перед ним лист бумаги, а он рисовал Микки Мауса с огромными растопыренными руками, на которых было 40 пальцев, дикобраза, птичку и соломинку — казалось, что рисунки отражают его борьбу с болезнью и надежду на выздоровление. Райэн замечательным образом оставался непобедимым. Я никогда бы не мог представить себе, что во время сеанса игровой терапии мне придется подавать ребенку «утку»; поэтому первый раз в ответ на его просьбу «сходить в туалет», я неловко пробормотал: «Я позову сестру». Райэн ответил: «Она нам не нужна». В самом деле, мы обошлись без нее. Райэн доверился мне и терпеливо сносил мою неловкость.
На следующей неделе Райэн опять попал в больницу, опять вопреки ожиданиям поправился и попросил, чтобы я приехал к нему. На этом приеме Райэн опять нарисовал Миккй Мауса, но тело и руки его были меньше, чем обычно. Он раскрасил Микки фиолетовым цветом; лицо выглядело пустым с очень темными глазами. Он и в самом деле был похож на смерть. Затем Райэн нашел в чемоданчике картонку из-под яиц, раскрасил каждую ячейку ярким цветом, закрыл картонку и сверху всю ее выкрасил черным. Да, и красота, и цвет, и яркость, и надежда — внутри. Потом Райэн нарисовал домик из соломы, домик из прутьев, домик из кирпича и рассказал, что домик из соломы и домик из прутьев сдуло, и три поросенка жили в безопасности в домике из кирпича. Интересно, что в домике из кирпича была самая большая дверь. Я думаю, что Райэн интуитивно чувствовал близость смерти и хотел быть в безопасности. Потом он сказал, что устал; и я ушел.
Это было наше последнее свидание с Райэном. Когда мы были вместе, Райэн направлял прием в то русло, которое было важно ему, шел по той дороге, которую сам выбирал и играл так, как хотел играть. В отношениях с Райэном я обнаружил, что даже в самых напряженных обстоятельствах дети способны испытывать удо-
295
вольствие от игры и владеть собой даже в тех случаях, когда жизнь, казалось бы, выходит из-под контроля.
Что я узнал о себ е
Я так мало знаю о том, что значит для ребенка смотреть в лицо смерти.
Поэтому я буду открыт для всего, чему меня учил Райэн. Я печалюсь, когда думаю об умирающем ребенке.
Поэтому мне надо научиться защищать ребенка от моих чувств. Я так мало знаю о жизни.
Поэтому я буду открыт постоянному изумлению перед жизнью, которое переживают дети. Я часто слишком сосредотачиваюсь на необработанной проблеме.
Поэтому я буду изо всех сил стараться заглянуть в мир чувств и ощущений ребенка. Я не в силах знать, что важно и существенно для другого человека.
Поэтому в своих отношениях с детьми, я буду стараться выяснить их потребности. Я люблю, когда другой человек «видит» мой мир. Поэтому я буду стараться проникнуть в мир ребенка. Я в большей степени становлюсь самим собой, если чувствую себя в безопасности.
Поэтому я сделаю все, что могу, чтобы рядом со мной дети чувствовали себя в безопасности.
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Что я узнал о Райэне
Я хотел убежать от напоминаний о его боли.
Но Райэн хотел быть со мной. Я не мог решить его проблемы.
Но он и не ждал этого от меня. Я думал о том, что он умирает.
Но он думал о жизни. Я испытывал глубокую печаль в преддверии наших встреч.
Но он был нетерпелив и взволнован. Я видел исхудавшее тело.
296
Но он видел друга. Я хотел защитить его.
Но он хотел разделить со мною общение.
Райэн живет
Медики пишут, что Райэн умер, но в моем сердце сохранилась его борьба за жизнь, кислородная маска, яркие краски, которые он выбирал, терпение, с которым он переносил боль, слабость, окрашенная восторгом, в его голосочке, энтузиазм и восторг, когда он рисовал. Значит, он жив. Не та часть, которая видна им, но та, которая видна мне. Умирающий мальчуган преподал мне уроки жизни.
Я помню, как Райэн сказал: «Это особое время — только для тебя и для меня. Никто никогда не узнает об этом, Гарри. Только мы с тобой». Интересно, что помнит Райэн.
Отношения
Эти весьма специфические отношения с совершенно особенным маленьким человеком в решающий момент его жизни позволили мне взглянуть на свои отношения с детьми с необычной точки зрения: я понял, что следует позволять ребенку развивать отношения в том направлении, которое важно для него, а не в том, которое мне кажется важным.
Я оценил его стремление к экспрессии, только временно приглушенное всепоглощающей слабостью от физической борьбы. Время, которое мы проводили вместе, казалось, было оазисом в его жизни, когда он был свободен выбирать любое направление даже несмотря на то, что реальность свидетельствовала о том, что он не может контролировать то, что происходит в его теле. Райэн умер три дня спустя после последнего сеанса игровой терапии. Во время наших встреч Райэн думал о жизни больше, чем о смерти, о радости больше, чем о печали, о творчестве больше, чем об апатии, и он радовался нашим отношениям больше, чем думал о потере отношений. Рядом с этим умирающим мальчиком я испытывал изумление и восхищение, разделяя о ним радость, облегчение и волнение в тот момент, ко-
297
гда он проигрывал наши реальные отношения. Игра имела для Райэна особое значение, и он высоко оценил наши отношения. Я узнал, что успех может быть не тем, что я видел как проблему; на самом деле это может быть короткое ощущение ласкового безопасного отношения, когда ребенок свободен быть таким, каким он себя чувстствует в этот момент. Райэн, умирающий ребенок, преподал мне урок жизни *.
СЛУЧАЙ 4: СИНДИ — РЕБЕНОК-МАНИПУЛЯТОР
Миссис М. следующим образом описывала свою пятилетнюю дочь Синди: «Она аккуратна в обращении со своими игрушками, всегда кладет вещи на место и убирается в комнате,, когда я ее об этом попрошу. Она хорошая девочка, но я не знаю... (долгая пауза). Я все время сержусь на нее — не знаю, почему. Я знаю, с моей стороны это нехорошо — на нее сердиться; но сержусь (пауза). Мне трудно это признать, но это так. Каждый раз я не могу сказать, что она сделала не так. Я просто часто сержусь на нее. Дома с ней нет никаких проблем. Конечно, у нас бывают конфликты, когда мне приходится наказывать ее. Она говорит мне, что я тупица. Вроде бы она это часто говорит. Она все хочет сделать по-своему».
Нужен был предварительный сеанс игровой терапии для того, чтобы получить объективное представление о Синди и решить, нужна ли девочке игровая терапия; поэтому ее попросили прийти на следующей неделе. Во время приема Синди пыталась манипулировать и руководить терапевтом, настаивая на том, чтобы он приносил ей игрушки, хотя они находились в пределах досягаемости, задавала ему вопросы и принимала за него решения. Она не выносила даже небольших ошибок в рисунке и все время говорила: «Я могу нарисовать другой, лучше»,— рвала рисунок и выбрасывала его в мусорную корзину. Когда терапевт объявил, что осталось пять минут, Синди сказала: .«Мне все равно. Я ведь не ухожу». В конце приема терапевт сказал, что
* Описанный случай — расширенный вариант статьи Latid-reth G. L. «Lessons for Living from a Dying Child. Journal of Counseling and Developmend, 67 (2), 1968, 100. Печатается с разрешения Американской Ассоциации по консультированию и развитию.
298
время истекло, и Синди ответила: «Я же сказала, что не ухожу. Я собираюсь еще... гм... нарисовать кое-что». Она подвинула к себе краски и стала рисовать. Терапевт сказал: «Тебе хотелось бы быть тем человеком, который решает, сколько тебе здесь быть; но наше время истекло. Пора идти в приемную, к маме». Терапевт сделал два шага по направлению к двери. Синди продолжала рисовать и отказывалась уходить. Терапевт продолжал отражать ее желания и устанавливать ограничения, касающиеся окончания приема. Его терпение было вознаграждено, когда Синди добровольно направилась к выходу.
Поведение Синди было до такой степени манипуля-тивно, что можно было предположить, что именно так она вела себя дома. Из беседы с матерью стало ясно, что Синди проводила множество тонких манипуляций, в которых мать не отдавала себе отчета, это и было основной причиной ее раздражения по отношению к дочери. Для Синди были назначены дополнительные сеансы игровой терапии. Второй прием дает много информации, касающейся ее манипулятивного поведения, и описывает ее попытки установить отношения с терапевтом.
Второй сеанс игровой терапии
Синди: (Синди входит в игровую комнату, сразу направляется к ящику с песком, и начинает играть. Сидит на бортике ящика, просеивает песок. Синди рассказывает о новом доме, в который переехала ее семья). Я знаю, как долго.., долго-долго.., много недель.., ох, я не знаю, сколько дней это было. Терапевт: Ты можешь вспомнить, что ты там была долго. Только ты не знаешь, сколько это получается недель.
Синди: (Продолжает играть с песком). Ты мне сегодня вроде больше нравишься.
Терапевт: Я тебе сегодня больше нравлюсь.
Синди: Да. (Переходит от ящика с песком к столу, где лежат краски). Давай будем
299
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
рисовать... Ты можешь мне помочь или можешь смотреть, если хочешь. Что ты хочешь делать, смотреть? Терапевт: Я посмотрю.
Синди: (Идет в ванную, начинает промывать в раковине кисточки и стаканчик для красок). Черная раковина. Терапевт: Ты сделала раковину черной?
Синди: Да, черной водой. Терапевт: О!
Синди: (Продолжает мешать воду с красками). Ты слышишь воду? Терапевт: Угу! Я здесь все время ее слышу.
Синди: Вот", она опять потекла. Лучше посмотреть. (Включает воду на полную мощность. Несколько минут остается в ванной и льет воду. Выходит из ванной и берет большой лист бумаги). Смотри, что я здесь нарисую. Терапевт: Ты и в самом деле собираешься с этим работать. Синди: Сначала я собиралась рисовать. Собиралась, верно? Терапевт: Ты это решила еще до того, как пришла. Синди: Да, решила. Это было вчера. Позавчера был мой день рожденья, и все такое. (Выбирает жестянку с пластикой). Ничего, если налить... Я хочу налить сюда воды, так чтобы ее пополоскать. (Идет в ванную. Сандалии поскальзываются на песке, рассыпанном на полу, и раздается скрип). Это очень скользкие сандалии. Терапевт: Похоже, что скользкие.
Синди: Скользкие. (Возвращается и начинает рисовать. Терапевт сидит за столом прямо против Синди). Тебе интересно рисовать? Терапевт: Я люблю рисовать и ты, похоже, любишь рисовать. Синди: Я люблю делать рисунки. Вчера я ду-
300
мала сделать... угу, ага. Я сделала дерево, цветочки, а еще котенка и — ох! — фонтан около котенка. Терапевт: Ты сделала на картинке много всего. Синди: И еще птичек и небо.., белые птички и синее небо и листья.., и... траву, а потом я ее повесила на доску объявлений, которую мне подарили на день рожденья. Это было четвертого июля.
Терапевт: Значит, это был и в самом деле совершенно особенный день рожденья.
Синди: Когда люди празднуют. Я взрывала хлопушки.
Терапевт: Много всего произошло на твоем дне рождения. Синди: Угу... и причина была в том, что полиция ходила по улицам и искала людей, которые взрывают хлопушки.
Терапевт: Хм-м-м.
Синди: Может быть, они искали таких людей, потому что этого нельзя делать. Можно пораниться. Терапевт: То есть они пытались уберечь людей, чтобы они не поранились.
Синди: Хм-м-м. (Продолжает рисовать. Когда она подняла кисть от рисунка, чтобы окунуть ее в стаканчик с водой, терапевт повернул голову вслед за движением кисти). А если ты не двигаешь головой, то ты не видишь, как я рисую.
Терапевт: Иногда тебя беспокоит что-то, что я делаю. Синди: Да. (Делает быстрые движения кисточкой перед лицом терапевта, явно пытаясь заставить его следить за кистью. Синди широко ухмыляется).
Терапевт: Похоже, тебе интересно, захочу ли я с тобой поиграть.
Синди: Угу!
Терапевт: А я решил, что просто понаблюдаю за тобой.
301
Терапевт: (Синди тычет кисточкой в лицо терапевта и хихикает). А я тебя, обманула, правда ведь? Ты думал, я буду на тебе рисовать.
Терапевт: Тебе иногда нравится дурачить людей. Синди: Мне просто нравится дурачить тебя.
Терапевт: А-а, тебе просто меня нравится дурачить. Синди: Верно. Я не могу дурачить Сьюзан, потому что она моя кузина и она этого не любит.
Терапевт: Она не любит, чтобы ты с ней играла.
Синди: ' Ага. Понимаешь, она не любит, когда я подстраиваю ей всякие штучки. Терапевт: Угу.
Синди: А Робин не обижается.
Терапевт: Значит, с некоторыми можно себя так вести, а с некоторыми нельзя. Синди: Угу. Я Робин больше всех люблю1 потому что Дженни мне не позволяет этого делать. Терапевт: На самом деле тебе нравятся люди, которые позволяют тебе над ними подшучивать. Синди: Угу. Робин самая лучшая, потому она ничего не говорит. (Продолжает рисовать). Синие и красные (по мере того, как она рисует домик с синими и красными окнами). Терапевт: Синее окошко и красное окошко.
Синди: И фиолетовый домик с черной дверью. Терапевт: Ты использовала много разных цветов. Синди: Время почти вышло?
Терапевт: Сегодня у нас есть еще тридцать минут. (Она рисует черную дверь домика, и черная краска растекается и смешивается с другими). Синди: Хорошо. Я могу свою картинку испачкать. В следующий раз я это не разбрызгаю. Я могу что-нибудь и получше
302
сделать. Я что-нибудь могу немножко получше сделать. Терапевт: Ты думаешь, что можешь сделать рисунок получше этого? Синди: Могу! Я просто... могу. (Скатывает мокрую картинку в шарик и бросает в мусорную корзину).
Терапевт: Ты просто знаешь, что можешь.
Синди: (Обнаруживает густые краски и решает ими нарисовать). Они пахнут как густые краски, правда? Терапевт: Ты уже играла раньше с густыми красками? Синди: Да, в воскресной школе. Эти краски нужно мочить? Терапевт: Здесь ты можешь делать то, что хочешь.
Синди: (Идет в ванную, наливает в краски воды, возвращается, и начинает аккуратно рисовать кисточкой. Очевидно, она не хочет, чтобы краска попадала на руки. Пользуется некоторое время кисточкой, затем глубоко погружает кисточку в краску и начинает переносить кисть в другую руку, но замечает краску на ручке кисти, когда ее пальцы уже готовы сомкнуться, быстро убирает руку). Терапевт: Ты не уверена, можно ли взяться за кисточку.
Синди: Нет, уверена. (Входит в ванную и моет кисть, выходит и продолжает рисовать этими красками, используя кисть, пробует каждый цвет, рисуя кружки, возвращается в ванную, моет кисть, выходит, не выключив воду. Смешивает на рисунке несколько цветов).
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Терапевт: А теперь здесь много цветов перемешано.
Синди: Можешь ли ты тихо посидеть, чтобы я могла это сделать?
Терапевт: Когда я разговариваю, тебе это мешает.
Синди: Ага.
303
Терапевт: Ты просто не любишь, если люди тебе мешают, когда ты что-то делаешь,
Синди: Да это ничего, только не разговаривай, а то я не хочу, не люблю, если мне мешают, когда я рисую. Ронда — это ничего, потому что она еще совсем маленькая, и она не понимает, но ты-то понимаешь! И лучше посиди спокойно! Терапевт: Да, я бы должен это понимать.
Синди: Да.
Терапевт: И мне следует делать то, что ты мне велишь.
Синди: Правильно. (Продолжает рисовать, затем идет в ванную, моет руки, выходит и начинает рисовать кончиком пальца, рисует дерево). Вот. Дерево. Я могу еще лучше дерево нарисовать. Терапевт: Тебе часто кажется, что ты можешь сделать лучше.
Синди: Да, могу.
Терапевт: Ты все время говоришь себе: «Я могу сделать другой, еще лучше». Синди: Да, могу. Терапевт: Угу, и ты просто знаешь, что можешь.
Синди: Верно. Я знаю. А теперь, пожалуйста, помолчи. Помнишь, что я сказала?
Терапевт: И тебе бы хотелось, чтобы я делал то, что ты мне сказала. Синди: Да, конечно, хотелось бы. (Продолжает рисовать, мурлыкает мелодию, энергично рисуя обеими руками,— наклоняется и вращает руками по бумаге). Я хочу сюда налить немного клею. Ладно? Ладно?
Терапевт: Похоже, ты думаешь: «Можно ли мне воспользоваться клеем»? Синди: Угу. Можно?
Терапевт:- Ты не уверена, нужно ли.
Синди: Можно? (Говорит о Бобо и отправляется в ванную, моет руки. Возвращается
304
и начинает смешивать клей с красками. Берет две горсти клея). Терапевт: Ты взяла столько, сколько хотела? Синди: (Берет огромную пригорошню клея). Похоже на мороженое. Терапевт: Напоминает тебе мороженое.
Синди: Да, это будет фиолетовое мороженое. Терапевт: Значит, ты знаешь, как оно должно выглядеть. Синди: Фиолетовый — красивый цвет. Терапевт: Этот цвет тебе действительно нравится. Синди: Угу, это мой любимый. (Набирает еще две пригорошни клея и мешает его с краской на бумаге). Синди: Ты мистер Роджерс? (хихикает). Терапевт: Наверное, я тебе кого-то напомнил. Синди: Да, напомнил... Он любит рисовать. Он мне тоже нравится. Терапевт: Значит, мы оба тебе нравимся. Синди: Да, нравитесь.
Синди: А теперь у меня руки фиолетовые. Терапевт: Угу.
Синди: (Идет в ванную, долго моет руки, выходит и говорит). Еще один раз, и я закончу. Но сначала я хочу сюда посыпать чуть-чуть песку. Терапевт: Так ты в точности знаешь, как это должно выглядеть, и ты знаешь, что тебе хочется использовать в этом рисунке. Синди: (Берет немного песка, добавляет его к своему рисунку и объявляет). Этого не хватит. (Опять идет к ящику, берет две полные горсти песка и сыпет его на рисунок; затем поднимает глаза на терапевта, чтобы посмотреть на его реакцию). Терапевт: Ты взяла как раз столько, сколько хотела. Синди: (Разравнивает песок, добавляет еще клея, перемешивает все это и говорит). Это приклеется.
305
Терапевт: Похоже, ты знаешь, во что это превратится.
Синди: Ага. (Подмешивает еще клея, клей и песок налипли ей на руки). Это такой рисунок... который я сделала... прямо для себя. (Добавляет еще песку). Терапевт: Так ты сделала его для меня.
Синди: Можешь взять его, если хочешь. Хочешь?
Терапевт: Если ты хочешь его мне оставить, это здорово. Ты сделала его как раз для меня.
Синди: Ты его можешь взять с собой домой. Терапевт: Тебе хотелось бы, чтобы я его взял. Синди: Угу. (Отправляется в ванную, моет руки). Терапевт: Синди, у нас сегодня есть еще пять минут, чтобы побыть в игровой комнате, а потом пора будет идти в приемную, к маме.
Синди: (Набирает полную сковородку песка из ящика с песком и добавляет к произведению искусства, прихлопывает его ладонями, добавляет к песку краски и размазывает по рисунку; потом говорит). Мне придется всю синюю использовать, хорошо? Терапевт: Ты как раз решила использовать все до конца.
Синди: Придется. (Вычерпывает всю синюю краску и мешает ее с песком. Выбрасывает футлярчик от краски в мусор, идет в ванную и моет руки. Оставляет воду включенной, выходит и говорит). Я целый день рисовала, правда? Терапевт: Тебе кажется, что ты очень долго рисовала.
Синди: (Продолжает растирать и смешивать все цвета на рисунке; заявляет). Наконец-то я закончила. Терапевт: Закончила.
Синди: На сегодня. (Идет в ванную, моет руки,
выключает воду). Сейчас это будет... (складывает лист газетной бумаги, выдавливает клей на края и склеивает их вместе).
Терапевт: Прямо как большая сумка.
Синди: (Пытается поднять газету, держа бумагу за края. Смесь из песка, клея, красок очень тяжелая, бумага протекает). Оп! Я думала, мне много понадобится. Похоже, нужно сделать так (накладывает края бумаги друг на друга).
Терапевт: Пришлось по-другому сделать.
Синди: Да. Похоже на сэндвич. (И в самом деле похоже). Терапевт: Угу. Большой сэндвич.
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Синди: Угу. Хватит на сегодня. Вот так. Это твоя... работа (вручает «работу» терапевту) . Можешь это взять.
Терапевт: Ты сделала это именно для меня. (Голосом подчеркивает, что он ценит внимание девочки. Осторожно берет «работу» и аккуратно кладет на стол). Синди, на сегодня наше время закончилось.
На втором приеме Синди сразу попыталась поправить.то впечатление, которое она произвела на терапевта при предыдущей встрече, сказав: «Сегодня ты мне больше нравишься». Мотивы, руководившие ею, очевидны, если принять во внимание тот факт, что это заявление было сделано в первые несколько минут: едва ли за это время терапевт мог проявить себя как-то иначе, чем на первом сеансе. Тем не менее, Синди продолжала испытывать терпение терапевта и его меру принятия, настаивая на том, чтобы он не поворачивал головы и прекратил разговаривать. Ее тревожность и потребность непременно делать все правильно проявились в том, что она выбросила первый рисунок. О возросшей внутренней свободе Синди свидетельствует то, что она все больше втягивается в работу, действует более свободно и выразительно с красками, а потом сохраняет самообладание и находит выход из положения, когда ее «произведение искусства» распадается на куски. Создавая произведения для терапевта, Синди
307
пытается таким способом выстроить систему отношений. К концу второго приема Синди обретает большую уверенность в себе, толерантность к трудностям, способность творческого самовыражения и больше не пытается манипулировать терапевтом.
СЛУЧАЙ 5: ЭМИ —РЕБЕНОК, СТРАДАЮЩИЙ ЭЛЕКТИВНЫМ МУТИЗМОМ
По данным Брауна и Ллойда (цитируемых в Kolvin, Fundudis, 1981) на каждую тысячу детей приходится примерно 7,2 ребенка, которые не разговаривают в школе. Колвин и Фандадис (Kolvin, Fundudis, 1981) определяют этот феномен, элективный мутизм, как «странное обстоятельство, когда способность говорить ограничивается только определенной ситуацией или небольшой группой близких людей» (стр. 219). Далее они сообщают, что родители детей, страдающих элективным мутизмом, свидетельствуют, что на начальном этапе овладения речью ребенок развивался нормально, но по мере вхождения в более сложные социальные ситуации, доминирующей чертой становилась застенчивость.
Элективный мутизм и энурез
В этом разделе описывается случай Эми, пятилетней девочки, страдающей элективным мутизмом. Ее мать обратилась в Центр в связи с тем, что ее беспокоило то, что Эми отказывается говорить в школе или в других ситуациях вне дома. Эми также была чрезмерно застенчива и страдала энурезом — ночным недержанием мочи. В семье Эми была средним ребенком. У нее было два брата. Видно было, что она особенно близка к матери и зависима от нее, как это обычно бывает у детей с элективным мутизмом (Kolvin, Fundudis, 1981).
Дети с элективным мутизмом обычно бывают очень зависимыми от своих родителей, особенно матерей. Так это было и в случае с Эми. Идея пройти курс игровой терапии принадлежала ее матери и именно она водила Эми в Центр на всем протяжении лечения. Отец Эми не появился ни разу, но говорили, что домя он очень помогал в занятиях с девочкой. При работе с детьми идеальной для терапевта является такая консультация,
308
/когда занятиями интересуются оба родителя. Этот случай, однако, свидетельствует о том, что игровая терапия может иметь положительные результаты даже в том случае, когда консультации проводятся только с одним родителем.
Кроме беспокойства в связи с элективным мутиз-" мом, мать Эми жаловалась также на то, что Эми по ночам мочится в постель. Братья Эми страдали тем же недугом. В исследовании 24 детей, страдающих элективным мутизмом, Колвин и Фандадис (1981) отмечают весьма высокий уровень энуреза у обследованных детей. Они также обнаружили, что у этих детей имеется много поведенческих проблем, они страдают чрезмерной застенчивостью, они более незрелы (особенно в том, что касается речевого развития), это нарушение чаще свойственно девочкам, чем мальчикам, и что оно с трудом поддается лечению. В книге американской психиатрической ассоциации (1987) «Диагностическое и статистическое руководство по умственным нарушениям» также отмечается, что у детей с элективным мутизмом наблюдается чрезмерная застенчивость, социальная изоляция, трудности в поведении и, возможно, энурез.
Проявления поведения
Поведение и развитие Эми вполне соответствовало примерам, описанным в исследовании Колвина и Фан-дадиса (1981). По словам учительницы Эми, у девочки наблюдалось отставание в развитии; в пять лет она страдала от энуреза. Она была чрезвычайно застенчива, и, по словам матери и учителей, ее поведение не всегда соответствовало ее возрасту. Не удалось выделить никаких четких событий, которые могли повлечь за собой развитие у девочки избирательного мутизма. В обзоре литературы Колвин и Фандадис (1981) не обнаружили никаких конкретных специфических причин, приводящих к развитию элективного мутизма.
Эми не произнесла ни одного слова в течение первых пяти месяцев своего пребывания в школе. Она справилась со всеми балльными заданиями для ее возрастной группы по тесту диагностики развития в раннем детстве и была направлена в класс выравнивания. Учительница Эми отмечает, что это была пассивная маленькая девочка, сидевшая молча и наблюдавшая за тем, что
309
происходит вокруг нее. У нее фактически отсутствовали навыки общения. Она не играла вместе с ребятами, а предпочитала играть одна или со взрослым. Когда одна тихая девочка — новенькая в группе — заинтересовалась ею, Эми отвергла ее. Сначала новенькая пыталась говорить с Эми, а потом стала перенимать ее жестикуляцию. С течением времени Эми стала более активной и в ее лице появилось больше жизни. Иногда даже она улыбалась и смеялась.
Во дворе Эми топталась на площадке и следовала за одноклассниками. Когда учитель брал ее за руку, чтобы подвести к песочнице или качелям, Эми вырывалась.
Эми совершала и другие необычные поступки. Она хватала помощницу учительницы за горло мертвой хваткой и при этом улыбалась. Она часто тыкала куклу вилкой. Она часто мочила штанишки, если учительница забывала спросить, не нужно ли ей в туалет, хотя ее и предупреждали, что сходить в туалет можно в любое время.
Ее мать сказала, что Эми как будто не чувствовала боли. Однажды она сидела в ванной с очень горячей водой и, когда бабушка спросила, почему она до сих пор в воде, девочка непонимающе посмотрела на нее. Однажды во время игры ей вырвали из ушей сережки, и она ничего не сказала учительнице, хотя мочки ушей у нее кровоточили. Она упала в гимнастическом зале так, что разбила рот,' а когда учительница спросила, больно ли ей, девочка отрицательно покачала головой. Она не проявляла ни радости, ни волнения ни на прогулках, ни на праздниках.
Усилия учителя
Учителя Эми пользовались разными приемами, пытаясь заставить девочку говорить. Иногда ее принимали в игру как молчаливого участника. Затем пытались не обращать на нее внимания в тех случаях, когда она не давала вербальных реакций. Когда и это не подействовало, ее стали сажать на «штрафной» стул, если она не говорила; но казалось, что Эми нравилось сидеть на этом стуле. По словам ее учительницы, она была так же нормальна, как и любой другой ребенок, если он не
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
произносит ни слова. На прикосновения она все-таки реагировала, и несколько раз сама забиралась к учи-
310
тельнице на колени и следила за тем, как играют другие ребята. Учителя описывают Эми как пассивную, эмоционально невыразительную, сопротивляющуюся, иногда враждебно настроенную девочку, которая совершенно сознательно хранит молчание, умеет добиваться своего, управляет ситуацией, но с другой стороны готова принимать некоторых людей, отзывается на ласку и желает копировать поведение других людей.
Игровая терапия
При работе с ребенком, страдающим элективным мутизмом, чрезвычайно важно, чтобы терапевтическое общение опиралось на средства экспрессии, удобные для ребенка. Терапевту, опирающемуся во взаимодействии с такими детьми исключительно на вербальные способы коммуникации, нередко не удается эффективно построить отношения с ребенком. Ребенок с элективным мутизмом легко управляет взаимодействием, используя молчание, и, следовательно, управляет развитием отношений с терапевтом. Все усилия, направленные на то, чтобы с помощью похвалы, поддержки, обмана или хитрости заставить ребенка заговорить, кончаются, как правило, тем, что ребенок продолжает хранить молчание, а терапевт впадает в фрустрацию.
Ребенок с элективным мутизмом по прежнему опыту знает, что хотят взрослые: вербализации — и как легко сопротивляться их усилиям, храня молчание. Таким образом, коль скоро игра является естественным средством самовыражения детей, в работе с Эми предпочтение было отдано игровой терапии. Ее терапевт считал, что Эми нуждалась в такой терапевтической обстановке, где она могла бы чувствовать себя комфортно; имела место, в котором она отвечала бы в определенных пределах за построение отношений со взрослым и могла бы общаться на своих условиях, без слов, чего обычно ожидали от нее взрослые.
Говоря о ценности игры, Кони (1951) утверждает: «Каждый игровой метод в терапии есть форма процесса научения, в котором ребенок научается принимать и конструктивно использовать личную ответственность и самодисциплину в той степени, в которой они необходимы для эффективного самовыражения и жизни в социуме» (стр. 753).
311
Молчаливое начало
Во время первого сеанса игровой терапии Эми вообще не пользовалась словами. Она спряталась под этюдником и в течение сорока пяти минут пользовалась только жестами. Терапевт отвечал теми же жестами и словесными замечаниями в надежде показать ребенку, что он понимает его чувства. Если терапевт оставался неподвижным и хранил молчание даже в течение непродолжительного времени, Эми выглядывала из-под этюдника, чтобы удостовериться, что она по-прежнему безраздельно владеет вниманием терапевта. В конце сессии Эми с готовностью вылезла из-под этюдника.
На вторую сессию с Эми пришла ее кузина Сьюзен. Эми стала сопротивляться, не желая возвращаться в игровую комнату, и тогда терапевт пригласил туда и Сьюзен. Едва переступив порог, Сьюзен стала болтать, а Эми снова заняла свое убежище под этюдником. Сьюзен играла со множеством игрушек и минут через десять Эми присоединилась к ней. Они непринужденно обменивались репликами и дружно играли около часа. Никто бы не поверил, глядя на них, что в Эми есть что-то необычное.
Это был такой неожиданный поворот событий, что терапевт решил на третьем приеме присоединить к Эми ее девятилетнего брата Бена, для того чтобы лучше понять динамику
межличностных отношений с Эми. На этом приеме Бен и Сьюзен играли вместе и не обращали внимания на Эми, которая в конце концов возвратилась в свое убежище под этюдником. После третьего приема Сьюзен уехала к себе домой, в другой город. Терапевту надо было решить, работать ли с Эми индивидуально или пригласить на прием и ее старшего брата. У Эми был еще и младший брат, Нэд, которому очень хотелось прийти в игровую комнату.
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 147; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!