Любовь между родителями и детьми
Младенец в момент рождения должен был бы испытывать страх смерти, если бы милостливая судьба не предохранила его от всякого осознания тревоги, связанной с отделением от матери, от внутриутробного существования. Даже уже родившись, младенец почти не отличается от себя такого, каким он был до момента рождения; он не может осознать себя и мир, как нечто, существовавшее вне его. Он воспринимает только положительное действие тепла и пищи, и не отличает еще тепло и пищу от их источника: матери. Внешняя реальность, люди и вещи имеют значение лишь в той степени, в какой они влияют на внутреннее состояние его тела. Реально только то, что внутри: а внешний мир, реален лишь настолько, насколько он может воздействовать на дитя; сам же по себе внешний мир как объективная реальность не представляет никакого интереса для него.
Когда ребенок растет и развивается, он становится способным воспринимать вещи такими, какие они есть, он учится называть их и обращаться с вещами. Он учится обходиться с людьми: мать улыбается, когда я ем, она берет меня на руки, когда я плачу, она похвалит меня, если я облегчусь. Все эти переживания кристаллизуются и объединяются в одном переживании: меня любят. Я любим, потому что я – ребенок своей матери. Я любим, потому что я прекрасен. Я любим, потому что я беспомощен. Я любим, потому что мать нуждается во мне. Это можно выразить как: Я любим за то, что я есть, или еще точнее:
|
|
|
Я любим, потому что это я.
Это переживание «любимости» матерью –пассивное. Мне не нужно ничего делать, чтобы меня любили, все, что от меня требуется, это просто быть – быть ее ребенком. Материнская любовь безусловная любовь. Но есть и обратная сторона в безусловности материнской любви. Если она есть, то она равна блаженству, если же ее нет –это все равно, что если бы из жизни ушло все прекрасное – и я никогда не смогу ничего с этим поделать, я никогда не смогу быть любим, просто, потому что это я. Страстное стремление быть любимым безусловной любовью, является одним из самых глубочайших желаний не только ребенка, но и любого человека.
С 8–10 лет в развитии ребенка появляется новый фактор: это способность порождать любовь к себе своими действиями, своей активностью. В первый раз ребенок начинает думать о том, как бы дать что-нибудь матери (или отцу), создать что-нибудь – стихотворение, рисунок и т.д. В первый раз в жизни ребенка идея любви из желания быть любимым переходит в желание любить, в сотворение любви. В конце концов, ребенку, уже в юношеском возрасте, предстоит преодолеть свой эгоцентризм; другой человек утратит значение как всего лишь средства для удовлетворения его потребностей. И наоборот – сами потребности другого станут также важны, как собственные – они станут даже более важными. Давать становится приятнее и радостнее, чем получать; любить становится важнее, чем быть любимым. Он чувствует возможность возбуждать любовь своей любовью и ставит ее выше зависимости получения, когда любят его из-за того, что он мал, беспомощен, болен, или просто «маменькин сын».
|
|
|
Незрелая любовь говорит: «Я люблю тебя, потому что ты мне нужен».
Зрелая любовь говорит: «Ты мне нужен, потому что я тебя люблю ».
Но быть любимым за собственные достоинства, потому что ты сам заслужил любовь – это всегда связано с сомнениями: «заслуженная» любовь всегда оставляет горькое чувство, что ты любим не сам по себе, а любим потому что «заслужил», что ты, в конечном счете и не любим вовсе, а используем. Неудивительно, что все мы томимся по безусловной материнской любви, и будучи детьми, и будучи взрослыми. Только взрослому человеку удовлетворить это томительное желание намного труднее. Хорошо, если оно удовлетворится как часть нормальной эротической любви, но чаще всего оно удовлетворяется или в религиозных или в невротических формах.
|
|
|
Связь с отцом совершенно другая. Он имеет слабую связь с ребенком в первые годы его жизни, и его важность для ребенка в этот период не идет ни в какое сравнение с важностью матери. Отец – это тот, кто учит ребенка, как узнавать дорогу в мир.
Когда возникла частная собственность, которая могла бы быть унаследована одним из сыновей, отец стал с нетерпением ждать появления сына, которому он мог бы оставить свою собственность. Естественно, им оказывался тот сын, которого отец считал наиболее подходящим, который был более всего похож на отца, и, следовательно, которого он любил больше всех. Отцовская любовь это обусловленная любовь. Ее принцип таков: «Я люблю тебя, потому что ты удовлетворяешь моим ожиданиям, потому что ты исполняешь свои обязанности, потому что ты похож на меня». Отрицательная сторона условной любви в том, что такая любовь должна быть заслужена, что она может быть утеряна, если человек не оправдает ожиданий. Положительная же сторона в том, что, поскольку отцовская любовь обусловлена, то я могу что-то сделать, чтобы добиться ее, я могу стараться ради неё, я могу ею как-то управлять.
Материнская и отцовская установка по отношению к ребенку отвечает его собственным потребностям. Функция матери – обеспечить ребенку безопасность в жизни, функция отца – учить его, руководить им, чтобы он смог справляться с проблемами, которые ему придется решать. Мать должна верить жизни, она не должна быть тревожной, чтобы не заражать ребенка своей тревогой. Она должна желать, чтобы ребенок стал независимым, и, в конце концов, отделился от матери. Отцовская любовь должна давать растущему ребенку все возрастающее чувство собственной силы и, наконец, позволить ему стать самому для себя авторитетом и освободиться от авторитета отца. Мало-помалу зрелый человек сам становится себе и «матерью» и «отцом».
|
|
|
Материнское сознание говорит: «Нет злодеяния, нет преступления, которое могло бы лишить тебя моей любви, моего желания, чтобы ты жил и был счастлив». Отцовское сознание говорит: «Ты совершил зло, ты не можешь избежать следствий своего злого поступка, и если ты хочешь, чтобы я любил тебя, ты должен прежде всего исправить свое поведение». Зрелый человек освобождается от внешнего присутствия матери и отца, но внутри сохраняет их образы. Он создает внутри себя и материнское сознание – т.е. способность любить, и отцовское сознание – т.е. способность быть разумным и осмысленным. Таким образом, зрелый человек любит и по-матерински и по-отцовски.
Объекты любви
Если человек любит только какого-то одного человека и безразличен к остальным ближним, его любовь это не любовь, а симбиотическая зависимость или преувеличенный эгоизм. Большинство людей все же уверены, что любовь зависит от объекта, а не способности. Они даже уверены, что это доказывает силу их любви, раз они не любят никого, кроме «любимого» человека. Здесь то же заблуждение, о котором уже упоминалось выше. Они не понимают, что любовь есть активная заинтересованность и духовная сила, они думают, что главное – это найти правильный объект, а дальше все пойдет само собой.
Эту установку можно сравнивать с установкой человека, который хочет рисовать, но вместо того, чтобы учиться живописи, твердит, что он просто должен дождаться подходящей натуры; и когда найдет её, то будет рисовать великолепно.
A. Братская любовь
Под ней я разумею ответственность, заботу, уважение, знание какого-либо другого человеческого существа, желание продлить его жизнь. Об этом виде любви идет речь в Библии, когда говорится: «возлюби ближнего своего, как самого себя».
Братская любовь это переживание того, что мы все – люди, что мы все – суть одно. Различия в талантах, образовании, знании, происхождении слишком ничтожные вещи, по сравнению тем общим, что есть у всех нас –человеческая суть.
Если я постиг другого человека лишь поверхностно, я постиг только различия, которые разделяют нас. Если я проник в суть, я постиг нашу идентичность, факт нашего братства. Это связь центра с центром – а не периферии с периферией – «центральная связь».
Как люди, все мы нуждаемся в помощи. Сегодня я, завтра ты. Но потребность в помощи не означает, что один беспомощен, а другой всесилен. Любовь начинает проявляться, только когда мы любим тех, кого не; можем использовать в своих целях.
Примечательно, что в Ветхом завете центральный объект человеческой любви – бедняк, чужак, вдова и сирота, и в конце концов национальный враг – египтянин и эдомитянин.
Сочувствие предполагает знание и отождествление.
Б. Материнская любовь
Утверждение жизни ребенка имеет два аспекта: один – это забота и ответственность, абсолютно необходимые для сохранения жизни ребенка и его роста. Другой аспект выходит за пределы простого сохранения жизни. Это установка, которая внушает ребенку любовь к жизни, которая дает ему почувствовать, что хорошо быть живым, хорошо быть маленьким мальчиком или девочкой, хорошо жить на этой земле!
В противоположность братской и эротической любви, которые являются формами любви между равными, связь матери и ребенка это по самой своей природе неравенство, где один полностью нуждается в помощи, а другой дает ее. Из-за альтруистического, бескорыстного характера материнская любовь считается высшим видом любви и наиболее священной изо всех эмоциональных связей.
Ввиду того, что ребенок воспринимается как часть ее самой, любовь и слепое обожание матери могут быть удовлетворением ее нарциссизма. Ребенок, существо беспомощное и полностью зависимое от ее воли, это естественный объект удовлетворения для женщины, властной и обладающей собственническими чертами.
Хотя эти мотивации встречаются часто, они все же уступают всеобщей мотивации, состоящей в потребности быть создателем/творцом. Это одна из основных потребностей человека, коренящаяся в его самосознании, ему необходимо самому почувствовать себя творцом - выйти за пределы пассивной роли сотворенного существа.
Есть много путей достижения удовлетворения своим творением; наиболее естественный и легкий путь -это материнская забота и любовь к ее собственному ребенку – её творению. Она выходит за пределы самой себя в своем ребенке, ее любовь к нему придает значение и смысл ее собственной жизни.
В самой неспособности мужчины удовлетворить свою потребность быть творцом, вынашивая ребенка, и заключена его страстная потребность выйти за пределы самого себя в «других» своих творениях и идеях.
Но ребенок должен расти. И только действительно любящая женщина, для которой больше счастья в том, чтобы отдавать, чем в том, чтобы брать, которая крепко укоренилась в своем собственном существовании, может быть любящей матерью, и тогда, когда ребенок начинает отделяться от нее. Именно потому, что это трудно, женщина может стать действительно любящей матерью, только если она способна любить вообще; если она способна любить своего мужа, других детей, чужих людей, всех людей.
В. Эротическая любовь
Эротическая любовь отличается от материнской и братской любви тем, что она по самой своей природе исключительна, а не всеобща.
Если бы познание другого человека шло вглубь, если бы познавалась бесконечность его личности, то этот человек никогда не стал бы таким хорошо знакомым и чудо знакомства могло бы продолжаться каждый день. Но у большинства людей познание собственной личности, так же как и познание других личностей, слишком поспешное и слишком быстро исчерпывается. Для них близость утверждается прежде всего через половой контакт. Поскольку они ощущают отчужденность другого человека прежде всего как физическую отчужденность, то физическое единство принимают за преодоление отчужденности.
Когда желание полового слияния вызвано любовью, то физическая близость лишена жадности, потребности покорять или быть покоренным, но исполнена нежности. Если желание физического соединения вызвано не любовью, если эротическая любовь еще не дополняется братской любовью, это никогда не поведет к единству, которое было бы чем-то большим, чем оргиастическое преходящее единение. Нежность это прямой результат братской любви, и она присутствует как в физической, так и в нефизической формах любви.
В эротической любви есть предпочтительность, которой нет в братской и материнской любви. Нередко можно найти двух людей, влюбленных друг в друга и не испытывающих любви больше ни к кому. На самом деле их любовь это эгоизм двоих. Два человека отождествляются друг с другом и решают проблему одиночества, увеличивая единичную индивидуальность вдвое. Они достигают чувства преодоления одиночества, однако, поскольку они отделены от всего остального человечества, они остаются отделенными и друг от друга, и каждый из них отчужден от самого себя. Их переживание единства – иллюзия. Эротическая любовь делает предпочтение, но в другом человеке она любит все человечество, все, что есть живого. Она предпочтительна только в том смысле, что я могу соединить себя целиком и прочно с одним человеком. Эротическая любовь исключает любовь к другим только в смысле эротического слияния, полного соединения во всех аспектах жизни – но не в смысле глубокой братской любви.
Эротическая любовь, как любовь, имеет одну предпосылку. Любовь к кому-либо это не просто сильное чувство, – это разумный выбор, а значит акт воли. Если бы любовь была только чувством, то не было бы основания обещать любить друг друга вечно. Чувство приходит и уходит. Как я могу знать, что оно останется навечно, если мое действие не включает разумного выбора и решения?
Можно прийти к заключению, что любовь это исключительно акт воли и обязательства, и поэтому в корне безразлично, каковы два человека. Устраивался ли брак другими или он результат индивидуального выбора, однажды этот брак заключен, и акт воли должен гарантировать продолжение любви. Такой взгляд, как представляется, не учитывает парадоксального характера человеческой природы и эротической любви.
Мы все – единство, однако каждый из нас уникальное неповторимое существо. В наших отношениях с другими повторяется тот же парадокс. Так как все мы – одно, мы можем любить каждого человека братской любовью. Но ввиду того, что все мы еще и различны, эротическая любовь требует определенных особенных, в высшей степени индивидуальных элементов, которые наличествуют у отдельных людей, но не у всех.
Обе точки зрения – одна, что эротическая любовь это от начала до конца уникальное индивидуальное влечение двух определенных людей, а другая, что эротическая любовь не что иное, как акт воли, – верны. Или, если выразиться более точно, – неверна ни та, ни другая. Идея, что отношения могут быть легко расторгнуты, если они безуспешны, ошибочна в той же мере как и идея, что отношения не должны быть расторгнуты ни при каких-обстоятельствах.
Г. Любовь к себе
Широко распространено мнение, что любить других людей – добродетель, а любить себя – грешно.
Прежде чем начать обсуждение психологического аспекта эгоизма и любви к себе, следует подчеркнуть наличие логической ошибки в определении, что любовь к другим и любовь к себе взаимно исключают друг друга. Если добродетельно любить своего ближнего, как человеческое существо, должно быть добродетелью – а не пороком – любить и себя, так как я тоже человеческое существо. Нет такого понятия человека, в которое не был бы включен и я сам.
Теперь мы подошли к основным психологическим предпосылкам, на которых построены наши рассуждения. Эти предпосылки таковы: не только другие, но и мы сами являемся объектами наших чувств и установок; установки по отношению к другим и по отношению к самим себе не только далеки от противоречия, но основательно связаны. В плане обсуждаемой проблемы это означает: любовь к другим и любовь к себе отнюдь не исключают друг друга. Напротив, установка на любовь к себе будет обнаружена у всех, кто способен любить других.
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 254; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!