Основы психофизиологии. Учебник. Отв. ред. Ю. И. Александров. М: ИНФРА-М, 1997. С. 167. 16 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 16 из 19Следующая ⇒

На следующий день утром актеры и режиссер приходят к нам в аудиторию, чтобы услышать наше мнение об их спектакле. Само по себе это, конечно, уникально: известный режиссер, руководитель одного из крупнейших театров Европы интересуется мнением студентов и педагогов русской театральной школы. Мы ценим это и говорим самые теплые слова об их работе. Однако постепенно разговор переходит из комплиментарного русла в профессиональное, и начинают звучать очень важные существенные вопросы, сразу устанавливающие границу двух школ. Главный водораздел, как выясняется, — мышление и воображение в роли.

В. М. Фильштинский задает вопрос героине французского спектакля: «Что бы вы стали делать, если бы ваш возлюбленный ушел, но не вернулся, как это написано в пьесе?» Ответ: «Я не задавала себе этот вопрос, зачем? Ведь у Мариво он вернулся». Мы: «Вот поэтому вы не испугались по-настоящему, когда он ушел». Она: «Конечно, я думала, что он не вернется». Думала, что не вернется, а не испугалась, значит воображение о будущем не включилось. Второй вопрос ей же: «Что общего между вами и вашей героиней?» Ответ: «Ничего». Вопрос: «Но ведь ваша героиня любит и вы, Кэролин, любили или любите, чтобы вы лично делали, если бы Ваш любимый ушел навсегда?» Ответ: «?..» Переводчики поясняют, что ее шокировал наш вопрос, он расценен как вмешательство в личную жизнь. Жюльен Ди Капуа, наш итальянский студент, потом резюмировал разницу школ так: «Им не свойственно наше выворачивание наизнанку в роли, соединение с собой, они не понимают, что на сцене можно жить». Интересно, что они прекрасно понимают слова «оценка», что только подтверждает, что смысл этого элемента скорее важен как режиссерский инструмент.

15.10.99

Смотрели со студентами фильм о французском режиссере Филлипе Женти ( Jenty ). Это театральная труппа из Франции Stowaways ? которая разъезжает по всему миру, отказавшись от постоянной театральной

площадки. Спектакли представляют собой зрелище, соединяющее актеров, кукол, «живые» предметы, «живое» пространство. Большое место в действии занимает соединение людей, пространства и кукол. Диалог между персонажем-ктером и куклой, которой управляет тот же человек. Я — актер-персонаж — веду диалог с куклой-персонажем, которой управляет моя рука. Безотносительно всего пафоса и смысла театра, декларированного в фильме режиссером, сразу могу сказать, что это прекрасный тренинг на раздвоение сознания «Я — не Я».

Смысл этих упражнений тот же, что в моих упражнениях на разделение тела на две половинки: ритмическое, физическое (жара—холод), действенное (одна рука любит, другая ненавидит). Вспомним упражнения, которые вынес из обучения для своей индивидуальной разминки один из наших выпускников, видимо, не случайно, он взял и это упражнение. Оно действенно.

Режиссер сформулировал пафос этого раздвоения иначе, на мой взгляд, достаточно умозрительно: «Искать живую сторону в своем мертвом — в кукле». Хотя мне кажется, что раздвоение сознания и полушарная дестабилизация, на которые направлены и наши упражнения, имеются в виду и здесь. Напомню, о сознательной полушарной дестабилизации как способе овладения особым состоянием сознания, называемом «вдохновение», говорил Ю. М. Лотман. Цитата приведена ранее, впрочем, повторим: «...При одновременной (то есть нормальной) работе обоих полушарий головного мозга имеет место определенное торможение активности каждого из них, между тем как выключение одного из полушарий стимулирует активность другого..., вероятно, это... отражает некоторую закономерность сознания. Состояние, именуемое вдохновение, равно как и другие психологические эффекты, свойственные творческому мышлению и творческой деятельности, возможно, связаны с целенаправленной дестабилизацией полушарной активности».¹

1. Лотман Ю. М. Асимметрия и диалог. Текст и культура // Серия: труды по знаковым системам. Тарту,

Вып. 16. С. 16.

Главную миссию театра режиссер видит в излечении комплексов зрителей, очищении их восприятия до детских впечатлений. Он утверждает: «Театр должен достучаться до подсознания зрителей, сбивая рациональное осознание действительности, представленной ему. В театре зритель должен видеть сны, которые рождают разные ассоциации у разных зрителей, — каждый видит и понимает свое, связанное со своими комплексами и личными установками. Таким образом театр воздействует на подсознание».

Как я поняла, главными средствами такого доступа к подсознанию являются:

1) использование мифов (виденный нами спектакль был основан на мифе об Эдипе и посвящен Эдипову комплексу) в современном контексте;

2) использование различных сценографических и технологических эффектов. Например, странные исчезновения и появления людей и кукол, преобразования — подмены одного другим, внезапная и непонятная (фокус!) трансформация пространства.

Что касается использования мифов, то это известное психотерапевтическое и театральное средство для вовлечения зрителей в некое особое восприятие, связанное с катарсисов. На эти темы написаны труды, как театроведческие, так и медицинские. Но! К сожалению, в этом спектакле использование мифа ушло на второй план, и не имеет того значения, которое придается режиссером. Почему?

На мой взгляд, из-за отсутствия главного участника театрального действа — настоящего актера, из-за отсутствия «жизни человеческого духа на сцене». Только она способна овладеть зрительским восприятием, взять его и вести за собой. Здесь зрительское восприятие формируется технологически. Мы все равно не верим в чудеса, мы только удивляемся ловкости фокусов, разгадываем, как это сделано. Удивления мало для снятия шор рационального познания и рационального восприятия, необходимо потрясение. Поверить способно только одно воображение, и подобраться к подсознанию способно только оно. А фокусы сознательны, и «удивляют» только сознание. Кстати, единственный момент, который удивил по-настоящему, — соединение человека с куклой, их живой диалог.

Конечно, этого маловато для доступа к подсознанию, тем более, ч*о последующий за этим фокус моментально переключил мое внимание на технологию. Снова захотелось разгадывать как он это сделал, впрочем, потом и это надоело. Потому что даже удачные зримые метафоры не связывались в общее содержание. Такой вид зрелища имеет право быть, но называться театром может только с тем же правом, как, скажем, «анатомический театр». Хотя у того больше возможностей для доступа к подсознанию, ведь непривычный человек, попавший сюда впервые, от страха, от ужаса, вероятно, попадает бессознательно в некое особое изме-

ненное состояние сознания. В театре все-таки необходим «его величество актер», а если этого нет, то нет и театра.

Есть еще один ракурс этой темы. Театр, в отличие от наркотика, должен воздействовать все-таки на так называемое коллективное бессознательное, которое включает в себя общую проблему, «общую боль зрительного зала», как говорил Г. А. Товстоногов. Естественно, что общей болью зрительный зал заражается через личные ассоциации, как и обозначил Ф. Женти задачу своего театра, но личные ассоциации в нашем случае возбуждаются в связи с общим, волнующим всех содержанием.

20.10.99

Продолжаем работу над «Наблюдениями». Хотим сделать спектакль из наблюдений студентов. Ведь они наблюдают сегодняшних людей, в сегодняшних обстоятельствах. Мы делаем это упражнение с первого курса, и сейчас уже накопилось такое количество этюдов, что из них может сложиться современная пьеса (рожденная упражнением) с особым драматургическим построением. Только в отличие от любой другой современной пьесы в ней изначально будет присутствовать их взгляд на действительность, их личное отношение. Они авторы. Я уже писала, что это программное задание очень важно для нас. Оно относится и к тренингу организма и к философии профессии «Актер». В разговоре об этом задании не обойтись без очень сложной и в то же время простой для , актерского искусства темы. Эта тема — «перевоплощение».

Все упражнения и теоретические обоснования, затронутые в этой главе, так или иначе относятся к перевоплощению. Можно говорить о «зерне» роли, о «жизни человеческого духа» в роли, о характерности и т. д. Но, в конечном итоге, рано или поздно каждый участник спектакля должен со всей определенностью ответить себе, хотя бы себе, не признаваясь в этом другим: я становлюсь другим или остаюсь собой, а выгляжу другим, благодаря всяким приспособлениям и ремеслу. Наконец, он должен ответить себе, тратит ли он свои эмоции, свое мышление, свой организм или устает только от затрат энергии на воплощение в процессе игры.

Я не буду повторяться, ибо, как мне кажется, вполне определенно уже высказалась на эту тему. Изменение мышления, изменение ритма существования (физического и психического) делают человека-актера другим, другой личностью. Это и есть цель актерского искусства — пробуждение в себе другой личности, другого сознания с другим восприятием и реактивностью. Они будут подлинны, эти чувства или «сочувствия», как называл свои переживания М. А. Чехов. Подлинны до патологического продолжения «болезни ног» профессора Серебрякова из «Дяди Вани» после окончания спектакля или репетиции. Подлинны до сердцебиения у актера, играющего Войницкого в третьем акте. Но эти «вызванные» по собственной воле эмоции и физические ощущения не приносят вреда здоровью, а, наоборот, по мнению практической психотерапии, должны излечивать актера от собственных психологических проблем и, если хотите, от «болезней ног» тоже. На лечении воображением основаны многие лечебные методики и способы групповой психотерапии.

Вероятно, эти рассуждения могут показаться спорными. Ведь если актер будет подлинно волноваться каждый раз как Гамлет, то после десятого спектакля он сойдет с ума, а актер, играющий Отелло, наконец, задушит актрису — Дездемону. Важно отметить, что он будет волноваться именно как Гамлет, а не как актер, но волноваться будет по-настоящему.

В подтверждение этому, прежде чем ссылаться на взгляды основоположников театра, приведем выдержку из учебника «Основы психофизиологии»: «Благотворное влияние эмоций особенно отчетливо проявляется в случае, когда эти эмоции возникают на базе потребности, мотивирующей данную деятельность субъекта, и органически с ней связаны.... Примером компенсаторной функции эмоций... может служить подражательное поведение, характерное для эмоционально возбуж денного мозга»¹.

К. С. Станиславский по поводу органических, подлинных чувств в роли определял их отличие от жизненных только их аффективным происхождением. В письме к Л. Я. Гуревич К. С. Станиславский пишет: «Я тоже делаю различие между сценическим и подлинным переживанием... Я говорю, что на сцене артист живет подлинным чувством, но аффективного происхождения, то есть подсказанного аффективной памятью, в которой чувство очищалось от всего лишнего. Это чувство: квинтэссенция всех подобных ему чувств. Благодаря своей очищенности и сгущенности оно, в иных случаях, бывает сильнее, чем подлинное жизненное чувство... Актер живет на сцене воспоминаниями из прошлого, и я их называю подлинными. Оживает их квинтэссенция, синтез.

Основы психофизиологии. Учебник. Отв. ред. Ю. И. Александров. М: ИНФРА-М, 1997. С. 167.

Помоему, это сильнее, чем подлинное чувство одного частного случая... Артист совершенно забывает сцену и живет самой подлинной человеческой жизнью. Единственное ее различие то, что в эти секунды он иногда чувствует подлинность своего переживания гуще, чем в самой жизни. Доводят ли эти минуты до сумасшествия? К счастью нет. Но до обмороков — доводят, так точно, как и до какого-то экзальтированного чувства. (На генеральной репетиции Татьяны Репиной произошел с Марией Николаевной такой странный случай, вызвавший тревогу в зрительном зале. Зрителям показалось, что она на самом деле отравилась. Сама Ермолова не могла дать ясного отчета в том, что произошло. Это, конечно, не сумасшествие, но минута, или секунда какой-то странной ненормальности.)».¹

В связи с «медицинскими страхами» напомню также о понятии «расширение сознания», о котором я много говорила выше, и отвечу всем сомневающимся высказыванием Н. К. Рериха: «Лучшие умы многообразно направляют человеческое мышление к расширению сознания, в котором только и заключена истинная профилактика... Вымирают темные предрассудки. Светлые умы зовут к творческому синтезу, в котором старый завет т согроге $апо тепз запа² приобретает особое значение, и можно действительно понять, что чистый творческий дух является обитателем чистого и здорового организма. И в конечном синтезе при неразделимости духа от материи круг заключается и в обратном положении: чистый творческий дух оздоровит и тело. Так, вопрос о здоровье из врачебного департамента вырастает в сферу истинного народного просвещения и вдохновения (курсив мой. — Л. Г.)³».

И еще раз обратимся к письму К. С. Станиславского, в котором, мне кажется, он внятно разъясняет эту же мысль: «Творчество роли. Вот объяснение главы. Со сценическим самочувствием (рабочее самочувствие) нужно приступать к работе над ролью. Когда с таким самочувствием пройдешь сквозь (слово неразборчиво, возможно, это слово «текст». — Л. Г.) пьесы и роли (вроде Гамлета) — все элементы само чувствия насыщаются содержанием самой роли. Получится сгущенное Творческое самочувствие, в котором все элементы — те же, но увеличены в десять раз... Творческое самочувствие, точно приморский город, лежит у самой границы беспредельного океана Подсознания.

¹ Станиславский К. С. Театральное наследство. М., 1955. С. 239—240. –

^2. В пер. : В здоровом теле здоровый дух. — Л. Г.

³ Рерих Н. К. Человек и природа. М., 1994. С. 90.

Каждую минуту творчество может уплыть в это море и потом опять вернуться к Возвышенному Творческому Сознанию».^1.

Актер должен волноваться, как Гамлет, это поможет ему излечиться от собственных печалей и стрессов, которые действительно приносят вред здоровью. И подтверждения тому не обязательно искать в науке, их предостаточно в сценической практике еще со времен М. С. Щепкина.

С. Т. Аксаков пишет: «Много раз и многие были тому свидетелями, что Щепкин выходил на сцену больной и сходил с нее совершенно здоровый»². Это актер, который впервые сформулировал само понятие перевоплощения: «Он (актер. — Л. Г.) должен начать с того, чтобы уничтожить себя, свою личность, всю свою особенность, и сделаться тем лицом, какое ему дал автор; он должен ходить, говорить, мыслить, чувствовать, плакать, смеяться, как хочет автор... Актер непременно должен изучить, как сказать всякую речь, не представляя случаю или, как говорят, натуре, потому что натура действующего лица и моя — совершенно противоположны, и, наделяя роль своею собственною персоной, утратиться физиономия игранного лица... Если и не одушевишь ее, все же не все дело пропало. Скажут: "Холодно", а не "Дурно"»³.

Нужно «всего лишь» научить будущих актеров волноваться как Гамлет, а для этого и требуется весь тот комплекс тренинга, которому посвящены наши поиски. Кстати, ряд психофизиологических особенностей эмоций, возникающих при проживании предлагаемых обстоятельств мы, уже установили в вышеназванном совместном с Институтом мозга человека РАН исследовании. Оказывается, что, кроме закона активации, как вегетативных, так и мозговых процессов, при проживании предлагаемых обстоятельств включается особый защитный механизм, который не только защищает психику актера от перегрузок, но и лечит, по имеющимся данным.⁴

Еще и поэтому для профессии особенно важна тренировка воображения и мышления. В частности, потому что первый этап — освобождающий от шор «средненормального» сознания тренинг — полезен для

¹ Станиславский К. С. Театральное наследие. М., 1955. С. 238.

² Щепкин М. С. Записки крепостного актера. М., 1928. С. 236.

³ Там же, С. 240-241.

⁴ ^. Данько С. Г., Бехтерева Н. П., Шемякина Н. В., Антонова (Грачева) Л. В. Элек троэнцефалографические корреляты мысленного проживания личных и сценических си туаций. Сообщение 1: Характеристики локальной синхронизации//Физиология чело века, 2003. Т. 29. №3. С. 5-15. Сообщение 2: Характеристики пространственной синхронизации//Физиология человека. 2003. Т. 29. №6. С. 1-10.

любого обучения, для любого человека, в любой профессии. А мышление и воображение относятся к ролевому тренингу и тренингу действия в роли, поэтому, конечно, относятся к Ремеслу с большой буквы — к профессии «Актер».

И все-таки! «Отказ от себя», «уничтожение своей личности», мне кажется, следует понимать как бахтинскую диалогичность сознания «Я — Герой».

Соотнесение себя и роли и воплощение роли через себя (при участии всего себя) и есть перевоплощение.

21.10.99

Тренировать мышление для наблюдений нужно в зерне наблюдения. Нужно одеться в костюм наблюдаемого, нужно физически и речево находиться в ритме наблюдаемого. Поток непрерывного мышления и сознания на любую заданную тему должен проверяться от лица наблюдаемого.

Раньше, говоря о расфантазировании прошлого Войницкого, я настаивала на проговаривании мышления от лица актера-студента. Разница понятна. Войницкий сочинен и «догадан» Чеховым (помните, упражнение называется «Наблюдения и догадки»). В наблюдении же у актера имеется гораздо меньше внутренней информации, есть только внешняя, остальное —догадки. Поэтому, конечно, нужно максимально использовать имеющуюся информацию, чтобы спровоцировать воображение.

По-моему, удачным было тренинговое задание студентам — ежедневно записывать в дневник тренинга хотя бы одно наблюдение, подсмотренное в этот день. Это, во-первых, заставляет их не забывать об обязательности ежедневного наблюдения (хотя бы одно наблюдение, даже если не вышел на площадку), во-вторых, позволяет контролировать и уточнять, что именно они наблюдают и фиксируют в памяти в связи с каждым наблюдением.

Отмечу, что короткие записи конкретных проявлений человека дают больше, чем многострочные умозрительные фантазии. Фантазии хороши и возбуждают воображение в момент проговаривания их вслух, а запись о них ничего почти не дает, на этом настаивает психолингвистика, и это же подтверждает наш скромный опыт. Лучшая ученица по наблюдениям М. Р. делала очень короткие записи, но каждый день. По ее записи любая другая студентка могла попробовать побыть этим человеком, потому что они очень конкретны. Любой может попробовать

«поднятые и отведенные назад плечи, вытаращенные глаза с постоянно падающей на них челкой, которую все время отбрасывают назад и брызганье слюной в разговоре (от того, что губы очень активно с излишней энергией выплевывают слова)».

Нужно добиваться ежедневных записей, приучить студентов любить это занятие. Тогда возможно, их дневники тренинга впоследствии станут их творческими «Записными книжками».

28.11.99

Репетиция «Дяди Вани» перед завтрашним спектаклем после двухмесячного перерыва. Марью Васильевну репетирует М. Р. Студентка, которая лучше всех и раньше всех «вскочила» в упражнение «Наблюдения», поняла его не мозгами, а всем организмом. Она же была первой, кто применил наблюдение, сделанное в жизни, к работе над ролью Марьи Васильевны. И вот репетиция. Наблюдение ушло. Нет Марьи Васильевны. Есть студентка, которая старается органично, в обстоятельствах добиваться от партнера (Войницкого) чего-то. Все правильно, но роли (человека) нет.

Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 122; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 151617 18 19 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!