Десубъективация жизненного мира
Попытка понять жизненный мир человека ХХI века как сферу субъективности наталкивается, впрочем, на неожиданное препятствие. Оказывается, что он на деле в значительной мере вынесен за пределы психики. В современную эпоху общение с техникой явно выходит на первый план по сравнению с общением между людьми или с природой, в особенности, если учесть, что два последних типа общения также почти невозможны вне технических средств. Мы только и делаем, что переходим от компьютера к телефону, а от него – к телевизору, а выходя на улицу, не в состоянии обойтись без автобуса, трамвая, метро, личного автомобиля, мобильного телефона, транзистора, велосипеда, роликов, детской коляски... При этом роль средства порой отходит для техники на второй план: телевизор, телефон, машина, компьютер становятся ценностью сами по себе, как бы независимо от того, насколько они помогают общению людей между собой или с природой. По телевизору мы смотрим передачи о самих тележурналистах; телефон играет нам встроенную в него электронную музыку; мойка, заправка, покупка запчастей и ремонт машины, разговоры на эту тему отнимают значительно больше времени, чем машина его экономит. А компьютер, возможности которого опережают потребности рядового пользователя на годы, а то и десятилетия вперед?
Вершиной информационной революции нашего времени сегодня объявляется Интернет, который многими рассматривается как едва ли не главное открытие ХХ века, принципиально расширяющее человеческие возможности. В первую очередь это возможности общения. Привычные средства связи – телефон, почта, телеграф – медленнее и дороже интернетовского мейла и телефона. Но попробуем пойти дальше и задать вопрос о качестве этого общения и его субъектах. Для человека, лишенного семьи и живого общения с друзьями, обремененного физическим недугом Интернет – несомненная находка, дающая ему выход в мир. Он также помогает поддерживать общение с близкими людьми, если эти близкие вообще в наличии. Все остальное, что предлагает Интернет желающему общаться человеку, не выходит за пределы того, что уже известно нам из увлечения радиоделом или практики «pen friends» – дружбы по переписке, которой увлекалась наша молодежь с начала 60х годов ХХ в. в отсутствие возможности ездить по миру. Для тех же, кто мог свободно передвигаться, практика «pen friends» была в основном способом организации дешевого туризма. Из этого редко вырастало что-то большее; и сегодня Интернет тоже позволяет быстро завязывать и столь же быстро заканчивать анонимные знакомства, которые ни к чему не обязывают и едва ли способны перерасти во что-то большее, оставаясь в рамках Интернета.
|
|
|
В чем корень, сердцевина всех аргументов в пользу Интернета? Хорошо или плохо, но это – не более чем реклама нового типа коммерции. Интернет в большей степени порабощает человека, облегчая его пленение покупкой товаров и услуг, чем освобождает его. Нет случайности в том, что торговля, в первую очередь рассчитанные на молодежь товары видео, аудио и автопромышленности, туристические и секс-услуги занимают в Интернете центральное место. Задача Интернета в том, чтобы раскрутить в человеке страсть к приобретению предметов наслаждения, привлечь его к использованию благ современной цивилизации, сделать их него профессионального юзера.
|
|
|
Термин «юзер» (от англ. use - использовать) возник, впрочем, несколько в другом контексте, как обозначение человека, противоположного программисту. «Юзер» в состоянии пользоваться компьютером, но столбенеет при возникновении малейшей проблемы. Не вызывает сомнения то, что постоянно усложняющийся в конструктивном и программном отношении компьютер усугубляет у подавляющего большинства людей комплекс «юзера», даже если они сами этого не замечают. Современный человек, являющийся в среднем более покупателем, чем производителем, весьма слабо осведомлен о том, каков механизм работы тех технических средств, которые он использует ежедневно. Коллективный процесс производства товаров фактически сделал чуть ли не каждого отдельного работника бессознательным и легко заменимым элементом почти бесконечной промышленной цепи. Повседневное общение с техникой, поэтому, постоянно флуктуирует между стремлением разобраться в ней по существу (с помощью инструкций, советов знакомых, консультаций специалистов) и отчаянием по поводу невозможности это сделать. Однако даже вне сложной техники современный человек неизбежно и необратимо превращается в довольно беспомощного «юзера», способного лишь более или менее успешно пользоваться окружающими предметами, не понимая их свойств и принципов работы. Мы не только не строим сами дома, в которых живем, но даже не можем качественно наклеить обои; не только не выпекаем хлеб, но и вообще предпочитаем пользоваться полуфабрикатами для микроволновки; не только не стрижем овец, но даже не способны сделать ровную строчку с помощью швейной машины. И все это происходит, как ни странно, на фоне растущего объема свободного времени, которое порой вообще трудно заполнить чем-то осмысленным, или же это заполнение слишком дорого стоит.
|
|
|
«Цивилизация юзеров» не является порождением повседневности самой по себе, это результат целого комплекса социокультурных процессов, которые повседневность с той или иной степенью успешности пытается переварить, перевести в наименее болезненную форму. Параллельно «бегству от повседневности» (путешествия, знакомства, развлечения) выстраивается набор увлечений, как бы возвращающий человеку полноту его способностей. Поэтому наряду с такими русскими словами как «спутник» или «самовар» в немецкий лексикон попадает «дача» как место, где человек общается с природой, мастерит, культивирует растения и целенаправленно культивирует дилетантизм как способ справиться с тотальной властью техники, СМИ и политических структур. Увлечения дилетантов, как известно из истории науки, искусства, спорта, породили массу культурных феноменов сегодняшнего дня: эмпирическое естествознание, теннис, кинематограф и пр. Вообще изобретая нечто принципиально новое, человек ставит себя в позицию дилетанта, ибо нет ни одного профессионала, умеющего обращаться с несуществующим феноменом. В этом смысле в повседневном дилетантизме обнаруживается мощный креативный потенциал; именно дилетант, т.е. человек, практикующий некую деятельность в некоммерческих целях, без стремления к социальному признанию, только в силу внутренней мотивации, оказывается потенциальным первооткрывателем. Цивилизация юзеров оборачивается, тем самым, своей другой стороной. Это грандиозный плавильный тигль современной научно-технической культуры, позволяющий частично преодолевать отрыв последней от повседневности, переваривать в повседневных формах новейшие достижения науки, техники и промышленности, корректировать их, приспосабливая их к потребностям и возможностям человека.
|
|
|
Технизация общения, как показывают социологи[416], проявляется и во всепроникающей гиперкоммуникативности, или медийности, современного информационного общества. Если все подчиняется целям продолжения коммуникации, рекурсивному включению новых сообщений в уже сообщенное, если все становится коммуникацией, то коммуникации больше нет, «она умерла». Вместо нее остаются потоки сообщений, и экраны, которые сами смотрят зрителей. Из коммуникации исчезает самое главное, а именно рефлексия и понимание, а, следовательно, и субъект. Употребляемое Н. Луманом понятие «Эго» (адресат коммуникации) уже не несет в себе никакого субстанционального начала, но является лишь фикцией, операциональной схемой, функция которой – организовать порядок в хаосе переживаний. Схемы у Лумана формируют нерефлексивный рассудок масс-медиа, условия узнавания (а не понимания и рефлексии).Событие теряет свою новизну не в том смысле, что спустя некоторое время появляются более свежие новости. Новое в принципе не вмещается в рассудок, «проходит мимо» масс-медиа. За гегемонией производства осмысленности стоит «террор схематизации»[417].
Альтернативы повседневности
На представление о жизненном мире оказывают влияние также социологические и психологические исследования, квалифицирующие современное общество как «аномальное», или «общество риска»[418]. Динамичность общественных процессов, резко возросшая мобильность человека постоянно ставят его перед лицом новых и неожиданных обстоятельств. Это реалии наших дней, становящиеся фактом обыденного сознания благодаря тем же масс-медиа. В этих условиях человек утрачивает всякое ощущение собственной стабильности и критерии нормальности происходящего в мире; всякая переживаемая им стандартная, нормальная ситуация может в любой момент трансформироваться в пограничную или экстремальную. Если в классическом образе жизненного мира риск выступал в качестве аномалии, то сегодня риск оказывается вполне повседневным, повторяющимся, обычным явлением человеческой жизни. Риск как неизбежная составляющая деятельности, общения, поведения и сознания входит в неклассическую структуру жизненного мира, в котором это стимулирует развитие противоположной тенденции – усиление тяги к традиционным ценностям (дом, семья, нация, религия, патерналистское государство).
В-пятых, современный человек в условиях гиперкоммуникации и нестабильности парадоксальным образом остро ощущает одиночество в толпе и рутинность бытия. Альтернативой, призванной вытащить его за волосы из болота повседневности, выступает, помимо прочего, феномен, обозначаемый жаргонным словечком «экстрим». Он очерчивает область жизненного мира при посредстве Танатоса (З. Фрейд), агрессивного стремления познать границы своих возможностей, пределы социально дозволенного[419]. Нарушение закона, супружеская измена, спорт, наркотики, попытка суицида – неполный список разнообразных испытаний, которые, будучи плотно включены в повседневность, явно прерывают её мирное течение на какое-то время, а то и кладут ему конец навсегда (вместе с привычным качеством жизни или с ней самой). В силу практической неизбежности для каждого из нас большинство подобных феноменов приобретает некие черты обыденности — вольно или невольно для людей, их переживающих (особенно с возрастом), больше или меньше в условиях разных субкультур. Но эта повседневность иного, паранормального плана. Ей соответствуют изменённые (страстями повышенного накала, аффектами, либо, напротив, сниженными настроениями, депрессиями, неврозами и психозами) формы сознания.
Заключение
Современный эпистемологический и междисциплинарный анализ практического, практически-духовного и обыденного типов опыта показывает их связь с определенным этапом в развитии научного знания и институционального образования. Для человека техногенной культуры навыки работы с персональным компьютером, разнообразными техническими устройствами, включенность в потоки информации и системы коммуникации радикально изменяют его жизненный мир по сравнению с миром его предков. И хотя структуры жизненного мира функционируют во многом нерефлексивно, их содержательное различие столь велико, что уже не обеспечивает беспроблемного понимания людей разных культур и эпох. Одновременно в жизненном мире стираются те различия (национальные, языковые, сословные), которые ранее препятствовали пониманию, и обеспечиваются определенные условия диалога культур.
Таким образом, в условиях техногенной цивилизации осуществляют себя две внутренне противоречивые тенденции. Прежде всего, происходит онаучивание и технизация жизненного мира, отчасти чреватые утратой ряда жизненных смыслов. Одновременно гуманизация и антропологизация науки оказываются оборотной стороной ее вульгаризации и снижения креативных потенций. При этом мир науки и жизненный мир человека уже не просто разводятся на разные полюса. Это полюса, между которыми осуществляется постоянный обмен смыслами; это инстанции, существование которых обеспечивает как динамику культуры, так и напряженность философского дискурса.
Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 221; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!