I . Странные обычаи, глиняные черепки и черепа 4 страница

II . Странные обычаи

Почему китайцы испытывают неприязнь к молоку и молочным продуктам? Почему с готовностью погибали японские камикадзе — ведь для американца это кажется бессмысленным? Почему одни народы ведут родословную по отцовской линии, другие — по материнской, а третьи — от обоих родителей? Не потому, что разные народы обладают разными инстинктами, не потому, что Бог или Судьба уготовили им разные обычаи, не потому что в Китае, Японии и Соединенных Штатах разная погода. Подчас трезвый здравый смысл дает ответ, близкий антропологическому: «Потому, что они так воспитаны». Под «культурой» антропология понимает целостный образ жизни людей, социальное наследство, которое индивид получает от своей группы. С другой стороны, культура может рассматриваться как часть окружающего мира, созданная человеком.

Этот специальный термин имеет более широкое значение, нежели «культура» в историческом или литературном смысле. Скромный кухонный горшок в той же степени, что и соната Бетховена, является продуктом культуры. В обиходном языке «культурный человек» — это тот, кто знает иностранные языки, знаком с историей, литературой, философией, искусством. Для некоторых групп это понятие еще уже: культурный человек должен уметь поговорить о Джойсе, Скарлатти, Пикассо. Однако, для антрополога быть человеком и значит быть культурным. Существует культура вообще, и существуют отдельные культуры: русская, американская, английская, культуры готтентотов и инков. Эта

абстракция призвана напоминать нам, что мы не можем объяснять действия людей только в связи с их биологическими особенностями, индивидуальным опытом и непосредственными ситуациями. Опыт других людей в форме культуры присутствует едва ли не в каждом событии. Любая отдельная культура формирует нечто вроде плана всей жизнедеятельности человека.

Одна из интересных особенностей человеческих существ состоит в том, что они пытаются понять самих себя и свое собственное поведение. Это особенно характерно для новейшей европейской культуры, однако не существует группы, которая не создала бы схемы или схем для объяснения человеческих действий. Концепция культуры — самый любопытный ответ из тех, что антропология может предложить для удовлетворения извечного вопроса: «Почему?». По своему объяснительному значению эта концепция сравнима с теориями эволюции в биологии, гравитации в физике, заболевания в медицине. Значительную часть человеческого поведения удается понять и даже предсказать, если мы знаем «план существования» людей. Многие поступки нельзя считать ни случайными, ни связанными с особенностью личности, ни вызванными воздействием сверхъестественных сил, ни просто таинственными. Даже те из нас, кто гордится собственным индивидуализмом, большую часть жизни следуют внешним образцам. Мы чистим зубы по утрам. Мы носим брюки, а не набедренную повязку или пояс из листьев. Мы едим три раза в день — не два, не четыре, не пять. Мы спим в кроватях — не в гамаках и не на овечьих шкурах. Я никогда не слыхал о человеке, — из всех американцев, не содержащихся в тюрьмах или лечебницах для душевнобольных, — который смог бы преодолеть эти и бесчисленные другие правила, включая и те, что регулируют мыслительный процесс.

Многоженство «инстинктивно» кажется американке отвратительным. Она не в силах понять, как женщина может избежать ревности и дискомфорта, если ей приходится де-

лить мужа с другими. Она чувствует, что согласиться с таким положением «неестественно». В то же время, женщина из племени коряков с трудом бы поняла, как можно быть столь эгоистичной и равнодушной к женской компании, чтобы ограничивать своего мужа лишь одной супругой.

Несколько лет назад я познакомился в Нью-Йорке с одним молодым человеком, который не говорил ни слова по-английски и, очевидно, был сбит с толку американской жизнью. «По крови» он был таким же американцем, как вы и я, так как его родители были миссионерами, отправившимися в Китай из штата Индиана. Он осиротел в раннем детстве и был воспитан китайской семьей в глухой деревне. Все, кто знал его, считали, что он скорее китаец, чем американец. Его голубые глаза и светлые волосы производили меньшее впечатление, чем его китайская походка, китайские движения рук, китайское выражение лица и китайский образ мыслей. Биологическое наследие было американским, но культурное воспитание — китайским. И он возвратился в Китай.

Еще один пример — несколько другого рода. Некогда я знал жену одного торговца из Аризоны, которой очень нравилось вызывать своеобразную культурную реакцию. Ее гостям часто подавали очень вкусные сандвичи с начинкой, которая одновременно напоминала вкус цыпленка и вкус тунца, не будучи ни тем, ни другим. Пока гости не съедали свои сандвичи, хозяйка не отвечала на вопросы об их содержимом. Затем она объясняла, что это не цыпленок и не тунец, а нежное белое мясо недавно убитых гремучих змей. Реакция не заставляла себя ждать и выражалась в рвоте, нередко искусственно вызванной. Биологический процесс был пойман в ловушку культуры.

Весьма образованная учительница с большим опытом преподавания в школах Чикаго завершала свой первый учебный год в школе для индейцев. Когда я спросил ее, как выглядят ее ученики из племени навахо по сравнению с чикагскими подростками, она ответила: «Ну, я даже не знаю. Иног-

да индейцы кажутся просто умницами. А иногда они похожи на тупых животных. Недавно у нас были танцы для старших классов. Я увидела мальчика, одного из моих лучших учеников по английскому языку, который стоял совсем один. Тогда я подвела его к хорошенькой девочке, чтобы они потанцевали. Но они так и стояли, опустив головы. Они даже не сказали ни слова друг другу». Я поинтересовался, не были ли они членами одного и того же клана.

— Какая тут разница?

— А как бы вы почувствовали себя, оказавшись в постели с родным братом?

Учительница обиделась и ушла, хотя, на деле, эти два случая принципиально сопоставимы. Тип телесного контакта, используемый в наших танцах, имеет для индейца прямое сексуальное значение. Инцест между членами одного и того же клана столь же строго табуирован, как и кровосмешение между родными братом и сестрой. Стыд индейца, происходящий от мысли, что брат и сестра по клану должны танцевать, и негодование белой учительницы, вызванное предположением, что она может оказаться в постели со своим кровным братом, представляют собой одинаковые иррациональные реакции, основанные на культурных стандартах.

Все это, впрочем, не означает отсутствия человеческой природы как таковой. Сам факт того, что определенные институты отыскиваются во всех известных обществах, указывает на глубинное сходство всех людей. Картотека «общекультурного обозрения» в Йельском университете построена в соответствии с такими категориями, как «брачные церемонии», «кризисные обряды», «запреты инцеста». Не менее семидесяти пяти этих категорий представлены в каждой из сотен проанализированных культур. Это и не удивительно. Члены любой группы обладают сходными биологическими характеристиками. Все люди проходят одни и те же мучительные жизненные ситуации, такие как рождение, беспомощность, болезнь, старость и смерть. Биологические возможности человеческого рода — это кирпичи, из кото-

рых строятся культуры. Определенные структуры в каждой культуре формируются в связи с ситуациями биологической неизбежности: различием полов, присутствием людей разного возраста, различной физической силой и способностями каждого. Естественные факторы также ограничивают культурные формы. Ни одна культура не создает способов перепрыгивать через деревья или есть железную руду.

Таким образом, между природой и особой формой воспитания, именуемой культурой, нет никакого «или—или». Культурный детерминизм столь же однобок, как и биологический детерминизм. Оба фактора взаимозависимы. Культура основывается на человеческой природе, и ее формы определяются и биологией человека, и законами природы. Верно и то, что культура руководит биологическими процессами — рвотой, плачем, обмороком, порядком приема пищи и отправления естественных потребностей. Когда человек ест, он реагирует на внутреннюю «потребность», физический голод, связанный с понижением концентрации сахара в крови, но его непосредственная реакция на этот внутренний раздражитель не может быть предсказана исключительно физиологически. Сколько раз в день здоровый взрослый человек будет чувствовать голод — два, три или четыре, — и в какое время — это проблема культуры. Что он будет есть, зависит, конечно, от доступности тех или иных продуктов, но также отчасти регулируется культурой. То, что некоторые виды ягод ядовиты, — биологический факт; но то, что несколько поколений назад большинство американцев считали ядовитыми помидоры и отказывались их есть — это факт культуры. Такое выборочное, дифференциальное использование окружающей среды представляет собой специфически культурное явление. С более общей точки зрения процесс еды также управляется культурой. Ест ли человек для того, чтобы жить, живет ли для того, чтобы есть, или же просто ест и живет, все это лишь частично определяется индивидуальной ситуацией, так как и здесь существуют культурные тенден-

ции. Эмоции суть психологические события. Некоторые ситуации вызовут страх у представителя любой культуры. Но чувства удовольствия, гнева и похоти могут быть вызваны культурным подтекстом, который оставит равнодушным человека, воспитанного в рамках иной социальной традиции.

Что касается врожденных способностей, то их мы также можем рассматривать только в связи с культурным влиянием (исключая новорожденных и людей с отчетливо проявляющимися врожденными функциональными расстройствами или физическими недостатками). В больнице Нью-Мексико, где рождаются дети белых американцев и индейцев из племен зуни и навахо, новорожденных младенцев можно разделить на очень активных, среднеактивных и спокойных. Дети из различных «расовых» групп могут относиться к любой из этих категорий, хотя большее число белых попадет в группу очень активных. Но если обследовать навахо, зуни и белого, первоначально причисленных к очень активным, в возрасте двух лет, ребенок зуни покажется гораздо менее подвижным и активным по сравнению со своим белым ровесником; хотя он может оказаться более активным, чем другие зуни его возраста. Ребенок навахо, вероятно, окажется посредине — между зуни и белым, — хотя он, возможно, все еще будет более активным обычного двухлетнего навахо.

Многие наблюдатели, работавшие в местах обитания японских переселенцев, отмечали, что японцы, которые родились и воспитывались в Америке, и особенно те, кто вырос вне сколько-нибудь обширной японской колонии, в своем поведении гораздо больше походили на белых соседей, чем на своих собственных родителей, воспитывавшихся в Японии.

Выше я отметил, что «культура руководит биологическими процессами». Более корректной будет иная формулировка: «Биологическое функционирование индивидов модифицировано определенным образом, если они воспитывались так, а не иначе». Культура не является бестелесной силой.

Она создается и передается людьми. При этом культура, так же, как и всем известные физические понятия, представляет собой удобную абстракцию. Никто никогда не видел гравитации. Все видят правильно падающие тела. Никто никогда не видел электромагнитного поля. Но определенные события, которые можно наблюдать, удается описать в точных формулировках, если мы предполагаем, что электромагнитное поле существует. Культуру как таковую тоже никто никогда не видел. Все, что мы наблюдаем, — это системы поведения или артефактов группы, придерживающейся общей традиции. Повторяемость стиля и техники древнеинкских тканей или меланезийских каменных топоров связана с существованием ментальных шаблонов у соответствующих групп.

Культура — это способ мыслить, чувствовать, верить. Это знание группы, сохраняющееся (в памяти людей, в книгах и предметах) для дальнейшего использования. Мы изучаем плоды этой «ментальной» активности: поведение, речь и жесты, действия людей, а также ее предметные результаты — орудия труда, дома, сельскохозяйственные угодья и т. п. В перечень «культурных богатств» традиционно включают такие вещи, как часы или своды законов. Рассуждать о них таким образом удобно, но при разрешении любой существенной проблемы нам следует помнить, что сами по себе они представляют собой лишь металл, бумагу и чернила. Важно то, что одни люди знают, как их создавать, другие придают им значение, чувствуют себя несчастными без них, координируют свою деятельность в соответствии с ними или пренебрегают ими.

Когда мы говорим: «Культурные системы зулусов сопротивлялись христианизации», это — полезное, но недостаточное наблюдение. Конечно, в мире, доступном непосредственному наблюдению, существовали конкретные сопротивлявшиеся зулусы. Тем не менее,— если мы не забываем, что придерживаемся высокого уровня абстрагирования,— позволительно говорить о культуре, как о причине. В каче-

стве сравнения можно привести вполне употребимое утверждение: «Сифилис стал причиной вымирания аборигенного населения острова». Был ли это «сифилис», или «микробы сифилиса», или «люди, бывшие носителями сифилиса»?

«Культура», следовательно,— это «теория». Но если теория не вступает в противоречие ни с одним из релевантных фактов, и если она помогает нам понять множество фактов, которые без нее оказываются хаотичными, она полезна. Исследования Дарвина были в гораздо большей степени приведением в теоретический порядок уже известных данных, чем накоплением нового знания. Накопление фактов, пусть даже большого объема, можно с тем же успехом считать наукой, как и груду кирпичей — домом. Антропологию, демонстрирующую последовательность и порядок в наборе самых причудливых обрядов, можно сравнить с современной психиатрией, показывающей, что в очевидно бессвязной речи душевнобольного присутствует значение и цель. По сути дела, неспособность старых психологов и философов объяснить странное поведение сумасшедших и дикарей была главным фактором, подтолкнувшим психиатрию и антропологию к созданию теории бессознательного и теории культуры.

Поскольку культура представляет собой абстракцию, важно не путать ее с обществом. Термин «общество» относится к группе людей, которые взаимодействуют друг с другом больше, чем со всеми остальными; людей, которые сотрудничают друг с другом для достижения определенных целей. Вы можете видеть и даже сосчитать индивидуумов, составляющих общество. Под «культурой» же понимается специфический образ жизни, присущий такой группе людей. Не все социальные события культурно программированы. Появляются новые типы обстоятельств, для которых еще не придуманы культурные решения.

Культура представляет собой кладовую коллективного знания группы. Кролик начинает жить, обладая некоторыми врожденными реакциями. Он может учиться на основании

своего собственного опыта и, возможно, посредством наблюдения за другими кроликами. Когда рождается ребенок, он имеет не намного больше инстинктов, но обладает гораздо большей гибкостью поведения. Основная его задача заключается в освоении опыта, выработанного поколениями людей, которых он никогда не видел и которые давно умерли. Как только он изучит формулы, предоставляемые культурой его группы, большая часть его поведения станет почти столь же автоматической и бессознательной, как если бы он вел себя инстинктивно. Созданию радио предшествовало огромное количество интеллектуальных усилий, но для того, чтобы научиться включать его, их требуется совсем немного.

Представители всех обществ сталкиваются с определенным количеством одних и тех же неизбежных дилемм, основанных на биологических и иных особенностях человеческого существования. Именно поэтому основные категории всех культур так схожи. Человеческая культура немыслима без языка. Ни одна культура не испытывает недостатка в средствах выражения эстетики и достижения эстетического наслаждения. Каждая культура предоставляет стандартизованные способы отношения к наиболее существенным проблемам — таким, как смерть. Каждая культура устроена так, чтобы постоянно сохранять группу и ее сплоченность, чтобы удовлетворять биологические нужды ее членов и их потребность в упорядоченном образе жизни.

Однако вариации этих базовых оснований бесчисленны. Некоторые языки построены на двадцати основных звуках, другие — на сорока. Носовые украшения казались прекрасными египтянам додинастического периода, но для современного француза они вовсе не выглядят таковыми. Половое созревание — биологическое явление. Но одни культуры игнорируют его, другие связывают с ним неформальные наставления о сексе, но — вне всяких церемоний, третьи располагают впечатляющими ритуалами только для девочек, четвертые — и для девочек, и для мальчиков. В этой культуре первая менструация приветствуется как счастливое и

естественное событие, в той она окружена атмосферой страха и чувством сверхъестественной угрозы. Каждая культура описывает природу в соответствии с собственной системой мыслительных категорий. Индейцы навахо используют одно и то же цветовое обозначение для травы и для яйца малиновки. Один психолог предположил, что это связано с особенностями органов чувств, что навахо не обладают физиологическими средствами для различения «зеленого» и «голубого». Однако когда он показал им голубой и зеленый предметы и спросил, одного ли они цвета, индейцы посмотрели на него сизумлением. И его мечта об открытии нового типа цветовой слепоты разбилась вдребезги.

Каждая культура вынуждена иметь дело с половым инстинктом. Некоторые стремятся подавить все сексуальные проявления до брака, тогда как полинезийский юноша, не имевший случайных связей, считался бы совершенно анормальным. Некоторые культуры настаивают на пожизненной моногамии, другие, как наша, допускают периодическую моногамию; а в третьих несколько женщин могут принадлежать одному мужчине или несколько мужчин — одной женщине. Гомосексуальная модель была принята в греко-римской традиции, в части исламского мира и в различных примитивных племенах. Значительная часть населения Тибета, а также христианского мира (в разные периоды и в различных местах), придерживалась полного целибата. Для нас брак — это, прежде всего, соглашение между двумя людьми. В гораздо большем количестве обществ брак — это всего лишь одна из сторон сложной системы экономических и иных взаимодействий между двумя семьями или двумя кланами.

Существо культурного процесса состоит в избирательности. Этот выбор всегда является исключительно осознанным и рациональным. Культуры похожи на куклу-неваляшку. Они просто произрастают. Но стоит только установиться определенному способу управления ситуацией, как возникает сопротивление, обычно — очень сильное, любым

переменам или отклонениям. Когда мы говорим о «наших священных убеждениях», мы, конечно, подразумеваем, что они — вне критики, и что человек, предлагающий изменить их или отказаться от них, заслуживает наказания. Никто не может быть равнодушен к своей культуре. Определенные культурные предписания могут становиться полностью несоответствующими новой практической ситуации. Лидеры могут понять это и теоретически отвергнуть старое. Но все же их эмоциональная приверженность отрицаемому будет сохраняться вопреки разуму — из-за внутренних барьеров, заложенных в раннем детстве.

Люди приобретают культуру благодаря принадлежности к определенной группе; и культура составляет ту часть благоприобретенного поведения, которую человек разделяет с другими. Это наше социальное наследие, противоположное органической наследственности. Это один из существенных факторов, который позволяет нам жить в рамках организованного общества, предоставляющего нам готовые решения наших проблем, помогающего нам предсказать поведение других и позволяющего другим знать, чего можно ожидать от нас.

Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 186; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!