Уничтожение базового лагеря в Чагни
Рассказывают старший полевой командир Абдул Разек, командир Хаджи Пир Мохаммад и рядовой моджахед Амир Мохаммад.
Абдул Разек во время войны был старшим полевым командиром в провинции Кандагар. Некоторые лидеры существующего сегодня радикального движения «Талибан» в свое время сражались с ним плечом к плечу против шурави. В зону ответственности его отряда входил уезд Шахр-е Сафа к северо-востоку от Кандагара (провинция Заболь). Хаджи Пир Мохаммад был командиром группы, находившейся в подчинении Разека. Амир Мохаммад был рядовым бойцом в отряде Разека.
Базовый лагерь Чагни располагался в уезде Шахр-е Сафа провинции Заболь, примерно в 10 километрах от основной трассы Кабул - Кандагар. Обычно мы организовывали засады с южной стороны дороги, так как с северной - между Шахр-е Сафа и Калатом - местность была открытой. На этой трассе есть только одно оптимальное место для организации засады - шестикилометровый участок дороги, где она идет параллельно сухому руслу реки. Мы могли спрятать много моджахедов на высотках, выходящих к трассе, а бронетехника не могла пересечь это сухое русло реки и выйти к нашим позициям из-за того, что его берега были отвесными. Несмотря на то, что ни БТРы, ни танки были не в состоянии пересечь это русло, мы все равно минировали местность от него до самой трассы. Прикрытие нашего отхода (с позиций) всегда обеспечивала гора Шир Али Хан, к тому же поблизости не было никаких населенных пунктов, жители которых могли бы предупредить противника. Мы оборудовали постоянные огневые позиции с этой стороны трассы и оттуда длительное время атаковали противника, для которого каждое новое наше нападение почему-то было сюрпризом. Как правило колонна противника добиралась до участка дороги, рядом с которым мы оборудовали позиции, после полудня, так как выходила из Кабула около 08.00. Ее обычно сопровождали танки, БМП и БТРы. Мы же обычно размещали тяжелое вооружение подальше от дороги на господствующих высотах, а легкое - на передовых позициях.
В том месте, где мы организовывали засады, проходила еще одна дорога, пересекавшая местность, и мы ее на всякий случай тоже минировали. Обычной реакцией противника, попавшего в засаду, был съезд транспортных средств с трассы на ее северную сторону и попытка выхода из зоны огневого поражения. Он никогда не пытался нас атаковать. Грузовики уничтожались и горели, царил хаос и каждый заботился только о том, чтобы уцелеть самому. Скоординированных ответных действий противник никогда не предпринимал. Танки и БТР стреляли наугад, но противник никогда не спешивался и не шел вперед в атаку. Затем по нашим позициям наносила удары авиация. Но обычно было уже поздно, так как начинало темнеть. Наша группа была настоящей занозой в боку у противника.
В октябре 1986 года шурави удалось захватить базу в Чагни. Наш командир Абдул Разек в то время не находился на базе, а встречался в Кандагаре и Гельменде с представителями нашей моджахедской фракции из Пешавара. В четыре часа утра противник «повесил» в воздухе осветительные ракеты и стало светло как днем. Все кроме часовых в это время в Чагни спали. Затем последовала бомбардировка с воздуха и обстрел из РСЗО после которых вертолеты высадили на четырех плацдармах десант. В операции было задействовано около 45 вертолетов. Эти четыре плацдарма находились на господствующих высотах и обеспечивали прикрытие с флангов наступающим танкам и пехоте. Когда десантировавшиеся военные сообщили о том, что дорога очищена, танки и механизированная пехота двинулись со стороны Шахр-е Сафа. Бомбардировка с воздуха и огонь реактивных систем залпового огня были необычайно мощными, и они посчитали, что живых там остаться не должно.
Шурави заранее выдвинулись из Кандагара в Шахр-е Сафа. Сейчас же вражеская колонна продвигалась от Шахр-е Сафа на юг к населенному пункту Каду, а оттуда повернула на восток в ущелье между горами Маянтак Гар и Харвари Гар. Проход колонны обеспечивали высадившиеся на высотах десантники. Колонна шла очень медленно, ожидая пока поверху вдоль дороги пройдет десант и обеспечит ей дальнейшее безопасное продвижение. Утром конвой дошел до Каду. Оставшиеся 11 километров от Каду до нашей базы противник преодолевал с 08.00 до 16.00. В конце ущелья располагался кишлак Майю. Там колонна, двигавшаяся по земле, разделилась и ее основная часть продолжила движение в восточном направлении к кишлаку Бандаки.
Наш базовый лагерь располагался к востоку от Бандаки в седловине гор Цаки Гар и Думунарай Гар. Как и прежде, проход колонне обеспечивал шедший по горам десант. Вторая часть колонны противника оказалась фланговой ударной группой. Из Майю она пошла через кишлак Шахбед, к горе Думунарай Гар, обойдя ее с юга с тем, чтобы блокировать пути нашего возможного отступления и обстреливать нашу базу. Танки противника подошли к базе днем. Противник организовал пятый и шестой плацдармы для высадки десанта, который не только обеспечивал продвижение вперед бронетехники, но и вел огонь по базе с господствующих высот.
Хаджи Пир Мохаммад находился на высоте 1722, ведя огонь по противнику из установки ЗГУ. Он обстрелял приближавшийся к ним вертолет, но промахнулся. Вертолет пошел за гребень горы, где сидел Абдул Гани с РПГ. Он понял, что сейчас с вертолета будет высаживаться десант, и что он может его достать. И он достал. Только четыре или пять человек смогли выбраться из горящего вертолета, останки которого потом лежали в горах больше года.
Мы развернули свои силы с тем, чтобы максимизировать огонь из имевшихся у нас семи 82-миллиметровых безоткатных орудий, пяти ЗГУ-1, шести пулеметов ДШК и гранатометов РПГ-7. У нас также было несколько минометов, но хорошо управляться с ними мы не могли. Миномет хорош для неподвижной цели, но его сложно использовать против движущихся целей. Основной бой развернулся между бронетехникой противника и нашими безоткатными орудиями и РПГ. Враг был так близко, что мы могли слышать русскую речь. Через громкоговорители он обратился к нам с призывом сдаться, так как наша участь, по его мнению, была незавидной и всех нас ждала гибель. Эти голосовые сообщения (через громкоговорители) на языке пушту транслировались находившимися на их стороне афганцами. Мы ответили на их пропагандистскую уловку огнем, подбив семь танков и БТР. Нам также удалось сбить один самолет и тогда противник усилил огневое давление. Он обозначал районы своего местонахождения красными дымами, предохраняясь таким образом от огня собственной авиации.
С наступлением ночи все вокруг перемешалось, царил хаос, так как мы утратили способность командовать и осуществлять контроль (за действиями отрядов). Никто не понимал, где находятся шурави, а где моджахеды. Но мы вели огонь где-то двух-трех часов утра. Затем, когда стали заканчиваться боеприпасы, стали отходить в северо-восточном направлении. Близкий друг Пир Мохаммада, находившийся рядом с ним на поле боя, был сражен пулей. Пир Мохаммад отнес его тело на гору, где спрятал в безопасном месте, после чего покинул район боевых действий. Всего на базе в то время находилось 220 бойцов. Мы потеряли в том бою убитыми 22 человека, в том числе 21 моджахеда и одного гостя, ночевавшего в нашем лагере. Большинству из оставшихся в живых бойцов удалось уйти на северо-восток. На базе сутки хозяйничали шурави. Они разорили ее и уничтожили столько наших построек, сколько смогли.
До того, как покинуть Чагни, командир Разек выслал вперед разведгруппы, чтобы разведать дорогу. Разведчики доложили, что дороги из Кандагара и Аргестана перекрыты. Следующей ночью он послал новые разведгруппы, которые опять доложили, что дороги блокированы. Тогда на следующий день, ближе к полудню, он сам поехал в Шахр-е Сафа на тракторе, а оттуда на север в горы, затем повернул и поехал вдоль реки Аргандаб по долине в сторону Кандагара. Это «путешествие» заняло у него пять дней. В Кандагаре он выяснил, что местный аэродром буквально забит прилетающей и улетающей авиацией. Там же ему рассказали, что наземные силы противника выдвинулись в северо-восточном направлении. Из-за недостатка средств коммуникации только днем он выяснил, что боевые действия сконцентрировались именно на его базе. Тогда он посетил еще несколько баз моджахедов в Кандагаре, собрав там силы и имевшиеся в их распоряжении ракетные системы залпового огня. Но когда подкрепление подошло к Шахр-е Сафа тем же путем, который до этого проделал сам Разек, выяснилось, что бой уже закончился и шурави ушли. Тогда он отпустил подкрепление обратно в Кандагар, а сам пошел к базе Чагни.
Выжившие в бою моджахеды ушли, и там оставались только тела убитых. На базе царил погром: все было разрушено и уничтожено. Местность вокруг нее была нашпигована как обычными минами, так и минами-ловушками. Постепенно выжившие моджахеды стали возвращаться. Командир Разек решил, что это место больше не может служить надежной постоянной базой, и организовал там мобильную базу, рассчитанную всего на 50 моджахедов. Спустя пять дней после того, как мы похоронили убитых, моджахеды собрали 150 реактивных снарядов и отправились совершать акт мщения к кандагарскому аэродрому.
Спустя две недели, в ночное время мы закопали часть РСов, а часть припрятали в надежных домах возле Кошаба к северу от аэродрома. Нам приходилось делать это в обстановке совершенной секретности для того, чтобы об этом не узнали местные жители. Следующей ночью мы установили все 150 ракет, снабженных пультами дистанционного управления, в направлении аэродрома. Пульты ДУ были необходимы из-за того, что после залпа оставаться на открытой местности было просто невозможно. Первый залп в 50 ракет ушел в сторону аэродрома. После каждого залпа в небо поднималась авиация и наносила удары с воздуха наугад. Однако там, где работала авиация, моджахедов уже не было. После третьего залпа противник послал в район предполагаемых пусков бронетехнику и пехоту. Окружив район, пехота противника начала проческу, но не обнаружила там ничего, кроме использованных пусковых установок.
Потери в авиации шурави несли главным образом от ракетных обстрелов аэродрома по неподвижным целям, а не от средств ПВО моджахедов. В результате этой атаки, по некоторым данным, было повреждено много самолетов. До того, как появились «Стингеры», советские и китайские комплексы SA-7 («Стрела-2») показали себя очень неэффективными. Этими ракетами мы смогли подбить в районе Кандагара всего две воздушных цели...
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Залет в засаду шурави
Рассказывает полевой командир маулави Мохауддин Балуч из провинции Нимруз, база которого располагалась в населенном пункте Лаукай уезда Хашруд, недалеко от реки Хашруд. Первоначально он вступил во фракцию «Движение исламской революции Афганистана - ДИРА» Мохаммада Наби Мохаммади, но позже перешел в группировку моджахедов «Исламская партия Афганистана» Юнуса Халеса.[/i]
В 1983 году мы располагали всего одним грузовым пикапом GMC, снабжавшим мой отряд. Мы называли эти машины «Аху» (олень) за их хорошую проходимость и резвость. В один из дней месяца Рамазан мы отправились с нашей базы в Кала-е Нау в населенный пункт Коталак за бензином. Главным источником пополнения наших запасов топлива были советские солдаты, у которых мы его покупали. Местом рандеву, где мы приобретали у них бензин, была северная окраина Коталака. Мы выехали рано днем и двигались вдоль реки, избегая основных дорог. В кузове нашего пикапа среди прочих сидел кучи (кочевник), который посещал нашу базу, и теперь мы везли его назад в деревенский лагерь. Когда мы проехали примерно 10 километров в направлении южной окраины Коталака, то увидели лагерь кочевников возле реки. Мы остановились. Во-первых для того, чтобы высадить нашего пассажира, а во-вторых для того, чтобы дождаться темноты, так как мы находились всего в 50 километрах от советской военной базы в Делараме и дальше ехать посветлу было просто нельзя.
Мы увидели, как кочевник зашел в рощу, расположенную примерно в 500-600 метрах от его лагеря, а потом вдруг на него напали какие-то люди и потащили в сторону. Мы вообще не понимали что творится, и подумали, что это драка между кочевниками. Мы закричали им: «Что происходит?» Они не ответили и мы были вынуждены выстрелить пару раз в воздух. Люди, тащившие кочевника, поняли, что их заметили, и вдруг стали по нам стрелять. Мы палили друг в друга примерно полчаса до тех пор, пока за рощей не приземлилось несколько вертолетов. Группа людей, стрелявших по нам, погрузилась в них и улетела. Было уже далеко за полдень.
Получилось так, что мы непреднамеренно, как бы невзначай, заставили преждевременно сработать засаду шурави. Мы находились на западном берегу реки Хашруд, а вражеская застава на восточном. Засады шурави всегда планировались и готовились лучше, чем засады афганских военных. Шурави доставляли своих бойцов для организации засад ночью на вертолетах, и чтобы их засады нельзя было обнаружить, потом они шли к своим позициям пешком. Эта засада, скорее всего, была организована военными, базировавшимися в Делараме и, вероятно, они заняли свои позиции в роще еще прошлой ночью. Шурави задушили того кучи, который сидел у нас в кузове, а немного раньше умертвили еще одного кочевника, причем таким же способом. Реку можно было перейти вброд, а потому, когда вертолеты улетели, мы переправились на другой берег, чтобы осмотреть засадные позиции. Местные жители нашли тела двух убитых кочевников. Мы же переправились обратно на западный берег, сели в пикап и порулили в направлении Коталака, так как было уже темно.
Примерно в двух километрах южнее Коталака шурави организовали еще одну засаду на примыкающих к дороге высотках. Мы ехали по вражеской территории и я решил, что дальнейшее движение по дороге не безопасно. Мы остановились, не доехав совсем немного до этих холмов. Семеро моих людей соскочили с грузовика и направились к холмам, чтобы обойти их с тыла и проверить на наличие засады. Мы условились, что если они ничего не обнаружат, то грузовик поедет дальше. В пикапе остались сидеть восемь человек: трое в кабине и пятеро в кузове. Семеро других, отправившихся пешком к холмам, ничего не обнаружив, подали нам знак о том, что все чисто, сигнальной ракетой.
Сидевший в засаде противник дал моим бойцам возможность пройти мимо него невредимыми. Увидев сигнальную ракету, мы уверенно двинулись вперед. Внезапно я увидел, что по нам стреляют. Мы очутились в зоне поражения и пули летали вокруг нас повсюду. Двое людей, сидевших в кузове, и мой сосед по кабине были убиты, а водитель ранен в плечо. Он втопил заднюю скорость и постарался выехать и зоны огневого поражения. Ему удалось заскочить за спасительный бугор, после чего он там и остановился. У меня в отряде было трое убитых и двое раненых. Мы поменяли пробитое колесо и под покровом ночи покинули этот район. Мои пешие бойцы ушли в направлении Коталака. Позже они по одному возвратились в наш базовый лагерь.
Когда мы двигались задним ходом, вырываясь из зоны обстрела, тело одного убитого моджахеда выпало из кузова. Когда следующим утром мы приехали его забрать, то обнаружили, что оно заминировано. Мы были вынуждены привязать к телу погибшего товарища веревку и оттащить его грузовиком на некоторое расстояние, прежде, чем смогли его забрать и привезти домой для захоронения...
Афганская засада в Фарза
Рассказывает полевой командир Сафи Лал Голь.
Командир Голь, родом из кишлака Фарза уезда Мирбачакот провинции Кабул, принадлежал к моджахедской группировке «Национальный фронт освобождения Афганистана». Его отряд, в основном, действовал на трассе Кабул-Чарикар.
В апреле 1984 года моджахеды нашего региона решили собрать шуру (совет) для того, чтобы обсудить местные проблемы и выработать общие подходы для их решения. Сафи Расул и я должны были присутствовать на ней как местные полевые командиры от кишлака Фарза. Проведение шуры планировалось в Исталифе, расположенном в пяти километрах севернее района нашей дислокации. Нас сопровождали 28 моджахедов, вооруженных АК-47 и двумя гранатометами РПГ-7. Наверное, кто-то в нашем районе работал на афганскую разведку, так как противник знал о наших планах и организовал засаду на тропе, проходившей возле Фарза.
Отряд вышел из кишлака рано утром для того, чтобы остаться незамеченным противником. Тропа проходила между двумя холмами возле позиций батареи афганских ПВО. Мы прошли уже половину пути до Исталифа и дошли до места, которое называлось Вотак, когда по нам с близлежащих холмов был открыт огонь. Афганские военные ночью организовали там засаду и, вне всякого сомнения, знали какой дорогой мы пойдем. Оказавшись в зоне огневого поражения, мы бросились на землю, пытаясь найти хорошие огневые позиции. Перестрелка была ожесточенной. Мы были застигнуты врасплох, не зная ничего о численности врага и точном месторасположении его позиций. Наш ответный огонь был бесконтрольным и малоэффективным.
Когда наступил рассвет, ситуация, в которую мы попали, несколько улучшилась, но мы все еще находились в состоянии шока. Я не мог командовать людьми и контролировать их действия, тогда как они, действуя индивидуально, пытались прекратить огневой контакт и покинуть зону боевых действий. Огонь противника все еще был сильным. В минуту затишья мне удалось отыскать двух моджахедов, прятавшихся в канаве, и я повел их в безопасный район к горам, возвышавшимся в западном направлении. В конце концов двенадцати моджахедам удалось, используя складки местности, выйти западнее, в безопасный район и невредимыми добраться до предгорий.
Я и еще двое моджахедов были ранены и оставались в укрытии до тех пор, пока не увидели, как днем афганские военные снимаются с засады и уходят. Затем мы двинулись в направлении того места, где была организована засада, и обнаружили там 18 наших убитых товарищей. Некоторые тела были изуродованы врагом, а одежда убитых была вся изрезана. Позже днем мы забрали тела для захоронения. Я не знаю, понес ли противник какие-либо потери, но во время перестрелки я видел как садились и улетали вертолеты. Они могли эвакуировать тела убитых и раненых...
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 330; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!