Оборона базового лагеря в Кала-е Нау

Рассказывает командир моджахедов маулави Мохаэддин Балуч из провинции Нимруз, база которого располагалась в кишлаке Лаукай административного центра района Хаш Руд у реки Хаш Руд. Поначалу Балуч воевал в рядах группировки «Харакат-е инкилабе ислами» Мохаммада Наби Мохаммади, но позже перешел в «Хезбе ислами» Юнуса Халеса.


Провинция Нимруз является юго-восточной окраиной Афганистана. Она малонаселенная и большинство ее территории составляет пустыня. Население Нимруза живет по берегам нескольких рек, в том числе реки Хаш Руд, которая протекает по провинции с северо-востока на юго-запад. Моя база находилась в 10 километрах к юго-западу от райцентра Лаукай в уезде Хаш Руд. Это лесистая местность в деревне Кала-е Нау, неподалеку от берегов Хаш Руда. Там проходит трасса № 606 из Деларама и Заранджа, административного центра провинции. Она идет параллельно реке, иногда заходя в зеленую зону. Мы часто блокировали эту дорогу и перехватывали следовавшие по ней конвои. Иногда мы совершали нападения на провинциальный центр.

В моем распоряжении на основной базе в Кала-е Нау было 200 бойцов, но была еще и передовая база в Пол-е Гургори, там где трасса пересекает реку Хаш Руд. Я часто минировал и взрывал этот мост, пытаясь помешать проходу колонн в Зарандж. Моя основная база на реке была разделена на части, одна из которых находилась на юго-восточном, а другая на северо-западном берегу. Во время половодья перейти реку вброд было невозможно, и моджахеды воевали раздельно в различных районах. Позже, уже в середине 80-х годов, когда наше сопротивление стало очень дорого обходиться противнику, он построил объездной маршрут на равнинной местности между Заранджем и Деларамом. Эта трасса проходила примерно в 9 километрах от моей базы. Когда этот объездной маршрут начал функционировать, я мог направлять туда лишь небольшие группы численностью в 15 - 20 человек, действовавшие против маленьких конвоев, так как местность была очень безводной и открытой. Водоснабжение было одной из основных проблем при посылке этих отрядов.

Нам приходилось беспрепятственно пропускать мимо себя большие колонны. Новая дорога соединяется со старой в районе кишлака Радзай, находящегося в 17 километрах к юго-западу. Я стал переносить наши засады в район Радзай, к западу от которого стоит одноименная гора. Дороги пересекаются за горой с юго-восточной стороны. Это отличное место для засад, если учесть, что там располагаются холмы, которые ограничивают возможность маневра на трассе, которая вьется как раз между ними и горой.

Осенью 1984 года я и мой заместитель Хан Мохаммад в одно и то же время отсутствовали на базе. Я был в Иране. Информаторы донесли властям, что нас там нет, и в наше отсутствие они решили напасть на наш лагерь. Однако к моменту нападения Хан Мохаммад уже возвратился. Это случилось за пять дней до праздника жертвоприношения Ид аль-Адха. Противник выдвинулся от Деларама на равнину в 15 километрах севернее нашей базы и к северу от основной трассы, где разбил свой лагерь. Так как это была пустыня, его маневр был ничем не ограничен. На следующий день он предпринял атаку на нашу базу, где в то время находилось всего 70 - 80 моджахедов. План нашей обороны предусматривал рассредоточение сил на большой площади, в частности на хорошо оборудованных огневых точках в 20 кишлаках. Противник обычно атаковал базу с северо-восточной стороны и в юго-западном направлении через зеленую зону. Он также посылал подразделения к мосту Пол-е Гургори и горе Радзай, чтобы окружить наши силы и прижать нас в «зеленке». Отряду приходилось биться как раз в зеленой зоне, так как на окружавшей ее огромной пустыне все было видно как на ладони. Мы давали противнику отпор посредством многочисленных очагов сопротивления, созданных на оборудованных огневых позициях. Когда противник концентрировал силы на каком-то одном очаге сопротивления, моджахеды атаковали его с других - с флангов и тыла. Противник не мог рассредоточить свои силы для того, чтобы противостоять всем очагам сопротивления одновременно: в целях безопасности он не дробил свои силы. Мы позволяли противнику атаковать нас от позиции к позиции, при этом отвечая ему огнем отовсюду, откуда только было можно. В конце-концов противник выдыхался. Когда у него заканчивалась вода и боеприпасы, он прерывал огневой контакт и убирался восвояси.

И на этот раз вражеская атака развивалась по обычному сценарию, уже к вечеру противник отступил. К несчастью во время боя был убит мой заместитель. Новость о нападении на нашу базу застала меня в Иране. Я взял с собой все, что смогли собрать моджахеды, и отправился домой. Находившиеся там моджахеды эвакуировали тела убитых в Кала-е Нау, Шешавех и Радзай. Информаторы доложили противнику, что командир базы убит. Он подумал, что убит именно я, и решил, что настало время полностью истребить моджахедов в зеленой зоне. Я возвратился на базу на третий день боя, когда еще одна колонна противника прибыла в пустыню и встала к северу от нашего лагеря.

Было понятно, что противник собирается нас атаковать. Мы располагали одной установкой БМ-12, одной 107-миллиметровой одноствольной ракетной установкой, шестью 82-миллиметровыми безоткатными орудиями, пятью ДШК, тремя установками ЗГУ-1 и пятнадцатью РПГ-7. Под моим командованием находилось до 120 моджахедов. Помимо нас в этом районе дислоцировалось формирование «Исламской партии Афганистана» Гульбеддина Хекматиара, которое помогало нам оборонять базу. Я послал группу в составе 20 человек, вооруженных автоматами Калашникова и четырьмя РПГ-7, к мосту Пол-е Гургори, приказав ее командиру разместить по 10 человек с каждой стороны моста, чтобы блокировать продвижение танков, которые могли выйти нам во фланги. Но группа не успела подойти к мосту вовремя и остановилась неподалеку от него, чтобы не попасть в засаду противника. На рассвете враг установил контроль над мостом, его подразделения также выдвинулись в Кала-е Нау, Радзай, Шешавех и другие точки этого района. Как обычно, противник атаковал с северо-востока и юго-запада. Основные атакующие действия, в которых принимали участие от 150 до 200 единиц бронетехники, велись с северо-восточного направления.

Группа, которую я послал к мосту, атаковала находившихся на нем военных, однако была отброшена. Противник начал развивать наступление со стороны Радзай. Наши позиции бомбили шесть вражеских самолетов-штурмовиков, поддержку им оказывали четыре вертолета, с которых отстреливались дымовые ракеты для целеуказания. Бой продолжался два дня, после чего противник прервал огневой контакт и отвел свои силы. Во время этой битвы на нашу сторону перешли 16 солдат афганской армии, в том числе из 21-й механизированной фарахской бригады и нимрузского подразделения царандоя (народной милиции). Также были перебежчики из 4-й погранбригады. Наши потери составили трех человек убитыми и несколько ранеными. Потери противника нам не известны.

Комментируя итоги этого боя, Балуч рассказал, что «моджахеды намеревались биться до последнего человека, в то время как у противника не было такой цели».
Это довольно обширный район и мы были сильно рассредоточены, что снижало эффективность работы авиации. Авиация вообще малоэффективна в пустыне. Многие бомбы падали, не взрываясь, они просто зарывались в песок.

Однажды противник предложил мне сделку, обещая платить по 50 тысяч афгани ($250) за каждую машину, которая проходит по нашей территории. Я отказался со словами: «Пока шурави находятся здесь, никаких сделок не будет».

Слабой стороной как шурави, так и афганских войск, была их пехота. Их атаки были очень предсказуемы: сначала проводилась артподготовка и авианалеты, затем выставлялась дымовая завеса, под прикрытием которой пехота при поддержке танков атаковала. Однако, как только противник начинал нести потери, то танки останавливались. Танкисты очень боялись противотанкового оружия. РПГ и безоткатные орудия заставляли их держаться на расстоянии. Обычно мы ждали, пока они не приблизятся к нам на расстояние в 20-30 метров, и только после этого открывали огонь. Я не разрешал своим бойцам стрелять по ним с большого расстояния.

...Нашей «скорой помощью» были носилки, сооруженные из куска полотна и двух палок, а их - вертолеты. Секрет нашего успеха состоял в том, что мы были популярны. Все знали, что мы сражаемся с оккупантами. Это была не война и даже не партизанская война, а восстание. Мы никогда не испытывали нужды в продовольствии, так как всем необходимым нас снабжали местные жители. В то время, как противник располагал 200 единицами бронетехники, у меня было всего два грузовичка-пикапа. В вечернее время, соблюдая осторожность, мы выезжали на них вдоль реки и доставляли на позиции продовольствие и боеприпасы. Рацион бойцов был таков, что еды им хватало до следующего вечера. Обычно это была баранина и хлеб, которые местные жители поставляли нам бесплатно и в изобилии. Обычная дневная пайка состояла из куска баранины, завернутого в нан (хлебная лепешка). Водоснабжение осуществлялось просто, так как позиции моих бойцов находились неподалеку от реки...

Мы поможем в написании ваших работ!