Бои за горную крепость Шарафат Кух (Лор Кух) часть вторая
Удачная оборона
В марте 1983 года командир нашей группы маулави Мохаммад Шах взял с собой часть нашего отряда в провинцию Нимруз. Иран снабжал его оружием и рекомендовал атаковать в приграничном уезде Канг четвертую пограничную бригаду Вооруженных Сил ДРА посредством объединения сил с моджахедами этой провинции. Вместе с оружием, поставленным из Ирана, Мохаммад Шах взял в дорогу наши пулеметы ДШК. Атака на погранзаставу потерпела фиаско и Шах не досчитался 35 своих бойцов, причем в том бою его родной сын потерял ногу. Это был серьезный удар по нашей группе и мы посчитали, что в этом крылся тайный умысел иранцев, вступивших в сговор (с афганцами).
В то время Мохаммад Шах пытался установить альянс с маоистскими группировками моджахедов под командованием Голь Мохаммада и Парвиза Шахрияри. Оба принадлежали к группировке «Харакате ислами» и получали оружие из Ирана. Объединившись с ними, мы должны были покинуть нашу базу в Шарафат Кух (Лор Кух) и двинуться в Чахар Бурджак. Это могло бы усилить нашу обороноспособность на фоне того, что Иран со своей стороны пытался ее ослабить и сделать моджахедов зависимыми. В результате той неудачной атаки на погранзаставу фронт Шарафат Кух был очень ослаблен и на нашей головной базе осталось не более 25 человек. После постигшего нас несчастья я хотел на время покинуть базу, чтобы навестить семью. Но когда я уже отправился домой, то обнаружил, что шурави ведут боевые действия в Шиване. Это заставило меня возвратиться на Шарафат Кух и вступить в радиоигру. Я послал в эфир две ложных радиограммы о якобы посылке двух групп численностью в 50 и 40 бойцов на обе стороны хребта в качестве подкрепления сражавшимся в Шиване моджахедам. Это должно было ввести шурави в заблуждение и охладить их пыл.
Рано утром я спал на карауле при входе в ущелье, когда вдруг послышался шум лопастей пролетающего вертолета. Мы бросились на землю и, приложив уши к камням, услышали шум приближающейся бронетехники. В потемках мы побежали к базе, задерживаясь ненадолго лишь для того, чтобы установить пару-тройку противотанковых мин. Командовал нами заместитель Мохаммад Шаха Хаджи Нур Ахмад Хайрхо. Пока мы совещались о том, что делать, из темноты к нам подошли моджахеды из шиванского отряда Малека Гуляма Хайдара. Они заметили приготовления шурави и, догадавшись, что их истиной целью станем именно мы, пересекли пустыню и присоединились к нашему отряду. Они пришли на несколько часов раньше, чем шурави. Поклявшись стоять до конца и уничтожить любого, кто дрогнет и попытается сбежать, мы заняли позиции на высоких гребнях по обе стороны каньона, оседлав хребты Тора Пара, Шна Пара и Спина Пара. Мы отрядили пятерых бойцов охранять тыловой вход в ущелье, а также послали несколько человек в Тор Тсалай наблюдать за входом в каньон Джар-е Аб.
Моросил дождь, но он был не настолько силен, чтобы остановить полеты вражеской авиации. Сначала над районом пролетел разведывательный самолет, а уже после него на нас стали заходить тройками штурмовики, сбрасывавшие бомбы. У нас осталось всего два ДШК, и этого было явно недостаточно для того, что их отогнать. Противник усилил бомбардировку, подключив к обстрелу наших позиций артиллерию. Это лишило нас сна на всю ночь.
На второй день еще до восхода солнца противник начал наземную атаку силами примерно двух батальонов. Один из них атаковал Тора Пара, а второй - Спина Пара. Пехота, поддерживаемая огнем из танковых орудий, попыталась подойти к ущелью, но это ей не удалось. Днем, уже после полудня, глубоко в расположении базы был убит Малек Гулям Хайдар...
На базе существовала тюрьма, в которой находились несколько человек, арестованных нами за преступления, совершенные на территориях, подконтрольных моджахедам. Одним из арестантов был Хаджи из населенного пункта Зир Кух. Он рассказал нам, что один из шурави пробрался к лагерной тюрьме и направил автомат на арестантов, тогда как сидевшие в пещере люди попытались знаками объяснить ему, что они пленники. По его словам, шурави, постояв немного у тюрьмы, сделанной в скале, исчез в неизвестном направлении. Наш человек Наби, который занимался доставкой продовольствия бойцам, воевавшим на передовой линии, также рассказал, что столкнулся нос к носу с этим шурави, пролив таким образом свет на обстоятельства гибели Малека Гуляма Хайдара. По его словам, когда он, безоружный, налетел впопыхах на шурави, проникшего в лагерь с вершины горы, то побежал, а советский боец стал его преследовать. Наби спрятался в пещере, где находился оружейный склад и где в то время отсиживался Малек Гулям Хайдар. Хайдар, схватив свою американскую винтовку G3 и советский ТТ, выбежал из пещеры, но за скалой его уже поджидал этот самый шурави. Он выстрелил два раза и убил Хайдара. После этого шурави взял винтовку и пистолет убитого и скрылся.
Я находился на позиции «скорой помощи» у передовой линии обороны, когда услышал удивленный крик Абдул Хаджа, обращенный к шурави: «Эй, ты кто? Ты кто? Стой!». Другой моджахед поначалу решил пристрелить этого шурави, но не стал открывать огонь из-за дальности расстояния, да и ему позже померещилось, что это один из наших арестантов доставляет еду на передовые позиции. Шурави был в военной форме, но он находился внизу горного прохода, а мы на гряде наверху, поэтому разглядеть его более тщательно мы не могли. Да к тому же штурмовики продолжали бомбардировку, нам и в голову не могло прийти, что какой-то шурави пробрался на нашу базу, а теперь удирает. Этого советского солдата хотел подстрелить и находившийся на гряде Шна Пара Тимуршах Хан Муалем, но его племянник отговорил его стрелять, убедив в том, что это один из наших арестантов. Позже мы узнали, что советское командование собрало местных старейшин в районе боевых действий, чтобы продемонстрировать им свою боевую мощь. А еще позже эти старейшины рассказали нам, как один советский солдат, спустился с горы по ущелью, гордо держа над головой трофейное оружие. Артиллерия шурави опять обстреливала нас всю ночь...
На утро третьего дня шурави вновь пошли в атаку. Они уже поняли, что у нас нет сил внутри самого каньона, а потому набросали туда дымовых шашек. Мы подумали, что они используют против нас ядовитый газ, и замотали лица шейными платками. Под прикрытием дыма шурави вошли в ущелье. Поначалу они палили вслепую с гребней по дыму, но потом мы заметили, что они начали координировать свою работу сигнальными ракетами. Мы стали стрелять в направлении запуска этих сигналок и тут поняли, что шурави уже проникли очень глубоко на территорию нашей базы, откуда раздавались крики находившихся там моджахедов: «Шурави уже здесь!». Мы слышали перестрелку с близкого расстояния. Мы оставили свои позиции на гребнях и устремились вниз к стенам горного прохода. Бой был тяжелым. Шурави отошли только после полудня, унося с собой убитых и раненых и оставляя за собой лужи крови, окровавленные бинты и стреляные РПГ-18 («Муха»). После этого советская артиллерия опять обстреливала нас всю ночь.
На четвертый день пехота шурави устремились в атаку под прикрытием танков. Бойцы укрывались за броней и в конце концов противнику удалось закрепиться в складках местности ущелья, в то время как бронетехника отошла. Однако пехота не могла двигаться вперед без прикрытия и чуть позже бронетехника вновь подошла к ущелью и пехотинцы ретировались под прикрытием брони. В полдень огонь прекратился, шурави сворачивали лагерь и уходили восвояси. А мы зажгли костры, аплодируя им с горных вершин. Костры пришлись тогда очень кстати, так как во время боя все время дождило, а мы не могли разжечь огонь без того, чтобы не выдать свое местонахождение.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Неудачная оборона
В 1985 году моджахедов стали раздирать противоречия относительно лидерства и дележа добычи: они разбились на отряды по племенному признаку и разбрелись по разным ущельям. Хаджи Абдул Халек и его моджахеды из племени нурзай направились в ущелье Шейх Рази Баба. Хаджи Гулям Расул Шивани и Расул Ахунд-зада со своими моджахедами из племенных кланов ализай и баракзай направились в каньон Кала-е Амани. С этой группой пошел и я. А моджахеды маулави Мохаммад Шаха из племени ачакзай базировались в ущелье Кала-е Канеске.
Когда моджахедские группы разошлись по разным ущельям, шурави пришли вновь, сконцентрировавшись на моджахедах Мохаммад Шаха, базировавшихся в Кала-е Канеске. На вооружении группы Шаха было шесть пулеметов ДШК, одна зенитная горная установка ЗГУ-1, три 82-миллиметровых безоткатных орудия, двадцать пять РПГ-7 и несколько средних пулеметов. Советская колонна, состоявшая из примерно 200 танков и БТР, выдвинулась из Шинданда в Фарах и окружила район. Советская авиация, базировавшаяся на аэродроме в Шинданде, совершала боевые вылеты и бомбила местность с больших и малых высот. В то же время советская артиллерия утюжила позиции этой группы моджахедов на протяжении нескольких часов. За БШУ и артподготовкой прошел первый день, а на второй они начали наступать на ущелье силами пехоты, которую прикрывали танки. Отряд Мохаммад Шаха отбил атаку.
На следующий день шурави вновь штурмовали вход в ущелье, но одновременно они отправили свои подразделения к ущелью Джар-е Аб, а потом высадили на вершине горы десантников. Это подразделение шурави пробралось к каньону Кала-е Канеске и напало на отряд Шаха с тыла. Сын Мохаммад Шаха был убит во время ведения огня по противнику из ЗГУ-1. К ночи отряд Мохаммад Шаха оказался зажатым противником с двух сторон. Шах собрал своих бойцов и сказал им: «Или мы тут будем стоять и погибнем все до единого, или же рискнем пойти на прорыв. Прорываться будем всей группой. Если они нас обнаружат, у нас будет достаточно огневой мощи, чтобы ответить им. Если же нас не обнаружат, мы уйдем все вместе». Все моджахеды согласились с его предложением. Около 70 бойцов просочились между подразделениями шурави, уйдя вверх по ущелью к вершине горы. На месте остались только несколько старых моджахедов. На следующий день шурави продолжили бомбить каньон артиллерией и с воздуха, не подозревая, что партизан там уже нет. На пятый день они вошли на территорию нашей базы, заминировали пещеры, уничтожили все, что смогли, и ушли.
После этого шурави обратили свои взоры на ущелье Кала-е Амани. Они подошли к нему с вершины горы от Кала-е Канеске и десантники атаковали находившихся внизу моджахедов с господствующих высот. Большинству из нас не удалось скрыться, мы потеряли в этом бою около 50 человек убитыми. После этого шурави пошли к ущелью Шейх Рази Баба, но тамошние моджахеды покинули его заблаговременно. Это был разгром опорной базы моджахедов на горе Шарафат Кух. Но теперь то мы уже знали, что не располагаем безграничными возможностями по организации столь крупных баз сопротивления против шурави, а потому перенесли их, а также лагеря и схроны по ту сторону границы, в Иран...
Оборона пригорода Кандагара
Рассказывает командир Султан Мохаммад по прозвищу «Туп-хана». Он принадлежал к религиозному шиитскому меньшинству и входил в умеренную фракцию «Харакат-е ислами», основанную аятоллой Асефом Мохсени в Иране. Воевал с самого начала коммунистического переворота 1978 года вплоть до вывода советских войск из Афганистана.
Моджахеды, поддерживавшие группировку «Харакат-е ислами», в основном шииты, базировались, как правило, на юго-западе Афганистана. Основная база этой группировки находилась в горах Хакрез к югу от Кандагара, неподалеку от базового лагеря группировки «Хезб-е ислами» Юнуса Халеса в Ислам-Дара. Название Ислам-Дара моджахеды сами присвоили своей базе, располагавшейся за горой Шавадан в 60 километрах к северу от Кандагара. До Ислам-Дара от Хакреза можно было дойти за семь часов. Отряды «Харакат-е ислами» сражались в Хакрезе, Геришке, Урузгане и Кандагаре, в то время как у группировки «Хезб-е ислами» в районе Кандагара было всего четыре отряда.
В нашем отряде было около 300 моджахедов, а командиром был Али Явар, который позже погиб при подрыве на мине. У нас в Кандагаре было две базы: первая - Чар Диваль располагалась в южном пригороде Кандагара Маладжат, а вторая - Чар Баг - в долине реки Аргандаб (к северо-западу от Кандагара). Я командовал группой в Чар Дивале, еще двумя группами командовали Гулям Шах и Шах Мохаммад. В Чар Баге командование осуществлял Голь Мохаммад. Обычно мы трепали колонны противника и блокировали трассу № 1 около кандагарской тюрьмы в районе Паштун Баг, примерно в 500 метрах от стен Сарпуза.
В отличие от других провинций Афганистана в районе Кандагара все группировки моджахедов сотрудничали между собой, и когда-где-то происходил бой, туда на подмогу выдвигались все моджахеды. Крупные операции разрабатывались и координировались Советом (шура) моджахедов.
Область Маладжат расположена к югу от Кандагара. Это зеленый пригород со множеством деревень, оросительных каналов, фруктовых садов, огородов и виноградников. Несмотря на все усилия советских и афганских военных, моджахеды свободно перемещались по этому району. Стоит отметить, что кандагарский гарнизон был мощным. В него входили Второй армейский корпус ВС ДРА, 15-я пехотная дивизия, 7-я танковая бригада, 3-я пограничная бригада, 366-й полк штурмовиков и 379-я отдельная эскадрилья бомбардировщиков. Советские войска были представлены там 70-й отдельной мотострелковой бригадой и батальоном спецназа.
Довольно часто шурави и афганские войска окружали Маладжат и пытались туда зайти, чтобы уничтожить моджахедов и их базы. Но на всем протяжении войны их усилия так и не увенчались успехом. Обычно в районе Маладжат находилось от 1 до 1,5 тысячи моджахедов из разных группировок. Все они входили в мобильные группы и ни один из них не находился в Маладжате постоянно. Группы все время менялись, заходя в Маладжат и выходя из него, а потому всегда находились в высокой степени боеготовности. Моджахеды Маладжата хорошо обеспечивались всем необходимым через базы снабжения и имели хорошо укрепленные бункеры и огневые позиции.
Осенью 1984 года противник блокировал Маладжат большими силами, заняв свои обычные (южные) позиции - от Закир-Гара с восточной стороны до Кайтуля с западной. Таким образом Маладжат оказался окруженным с севера силами противника, вставшими в самом Кандагаре, с востока он был блокирован со стороны трассы № 4 , а с запада - со стороны гряды холмов. Охват блокировки был очень велик и моджахедам все еще удавалось свободно маневрировать по Маладжату. В семь часов утра механизированная колонна противника, состоявшая из 30 - 35 танков и БТР, двинулась со стороны Сарпуза, а вторая колонна из примерно 15-16 танков и БТР пошла со стороны штаба 15-й дивизии, располагавшегося за резиденцией губернатора, вдоль дороги Махкама, проходившей у кишлака Пулан, в сторону наших оборонительных позиций.
Линия обороны простиралась на расстояние трех километров от Чар Диваля до Спин Зиярата и мы всегда могли оттуда наблюдать за маневрами противника. Мы удерживали эту линию обороны силами примерно 450 моджахедов из различных группировок. В частности, ее защищали несколько отрядов «Хезб-е ислами» Юнуса Халеса под командованием Саркатеба, отряд Голь Аки, сына полевого командира Хаджи Латифа, и два наших отряда из «Харакат-е ислами». Колонны противника с воздуха прикрывали вертолеты, которые вели огонь по нашим позициям. Но противнику все же не удалось продвинуться вперед, так как наши позиции были отлично обустроены и укреплены. Противник не спешился. Вместо этого бронетехника, выстроившаяся в ряд, вела по нам огонь в течение двух - трех часов: горели даже зеленые деревья.
Наши оборонительные ДОТы представляли собой ямы шириной примерно два на три метра, где помещались два-три человека. Сверху они были накрыты прочными деревянными крышами из бревен, поверх которых было насыпано до полутора метров земли и камней. В моменты затишья наши бойцы вылезали из этих бункеров для того, чтобы выстрелить по противнику из РПГ-7 или безоткатного орудия. Противник мгновенно начинал вести ответный огонь.
Я упомянул, что шурави окружили нас, но сказать так было бы не совсем правдой. На всем протяжении войны шурави всегда оставляли один фланг открытым. Около полудня к нам на подмогу прибыл отряд из 100 - 120 моджахедов из кишлаков Залахан и Валахан (юг и юго-восток Спин Зирата). Эти деревни находились в секторе, который шурави оставили открытым. Прибытие подкрепления переломило ход боя и в конце концов заставило шурави к 18.00 отвести свои силы с линии соприкосновения. В ходе боя мы уничтожили три единицы бронетехники в районе Сарпуза и еще две в районе Махкама.
Иногда разрывами бомб и артиллерийских снарядов входы в наши бункеры засыпало и тогда их приходилось откапывать по ночам. Такое частенько происходило на наших позициях у моста Поле Панжао. Мне три раза самому приходилось ночью идти искать наши бункеры и откапывать людей, которым иногда приходилось куковать в них с пяти утра до полуночи. Но именно эти бункеры были незаменимы для того, чтобы не допустить противника в Маладжат...
[b]Оборона Маладжата
Рассказывают полевые командиры Мохаммад Шах Коко и Абдул Гани
Мохаммад Шах Коко первоначально состоял в группировке «Исламская партия Афганистана» Юнуса Халеса, но в последствии перешел под знамена «Исламского Союза освобождения Афганистана». Абдул Гани воевал в рядах «Национального исламского фронта Афганистана».
Южный пригород Кандагара Маладжат был постоянным полем брани. В этом районе, полном кишлаков, фруктовых садов, ирригационных каналов и виноградников, моджахеды основали свои мобильные базы. Многие командиры моджахедов, имевшие основные базовые лагеря в других местах, тем не менее, имели мобильные базы и в Маладжате, представляющем собой кандагарский форпост. Все мобильные группы моджахедов, невзирая на политическую принадлежность, успешно сотрудничали. Советско-афганские войска часто пытались выкурить оттуда моджахедов, блокируя местность и совершая ее прочесывание. Обычно они занимали высоты и кишлаки к северу от реки Тарнак, а именно Шорандам, Закир-е Шариф, Лой Каразак, Ангуриян и Бала Дех, расположенные к северу и к западу от аэродрома. Затем они ставили блоки с западной стороны в горах Гиравал Гар, Суф Гар, Зара Гар и Чехельзена Гар. Сам город Кандагар, оккупированный афганскими войсками, служил им северной блокирующей линией. После этого шурави и афганские военные устремлялись с блоков на Маладжат в поисках моджахедов. Эти попытки обычно были безуспешны, однако они предпринимали их вновь и вновь. Блокирующие позиции являлись частью пояса безопасности вокруг Кандагара, но моджахеды легко сквозь него просачивались.
Обычно мы вступали с ними в бой в Маладжате, а потом отходили на юг через Лой Каразак и Ангуриян и на юго-запад через район Хинду Калача. У шурави были проблемы с подконтрольностью этих районов.
Моджахеды построили вдоль главных направлений свои блокирующие позиции, превратив этот район в неприступную крепость. Типичная огневая блокирующая позиция (типа ДОТ) возводилась неподалеку от мобильной базы и представляла собой несколько построек в самом кишлаке или фруктовом саду, где и жили члены мобильной группы. Личный состав мобильных групп время от времени менялся - люди уходили на отдых на свои основные базы, но некоторые моджахеды находились в Маладжате постоянно. Мобильные базы и блокирующие огневые позиции соединялись ходами сообщения. ДОТы были врыты в землю и имели позиции для ведения огня из пулеметов, безоткатных орудий и РПГ. Мы маскировали огневые позиции ветвями плодовых деревьев, поверх насыпали землю и сильно ее утрамбовывали. На базах также находились крытые бункеры для защиты моджахедов от огня артиллерии и авиации. Ширина бункера обычно составляла два-три метра, а длина 6 - 8 метров. Потолок изготавливался из бревен и стволов деревьев и заделывался сверху хорошо утрамбованной землей. Эти бункеры защищали от огня артиллерии и большинства атак с воздуха. Как только противник окружал Маладжат и начинал артобстрел зеленой зоны, моджахеды занимали блокирующие позиции. Большинство огневых позиций дублировалось, а потому потеря одной из них не наносила существенного ущерба обороне.
Поначалу моджахеды были плохо подготовлены и не могли сопротивляться более двух-трех дней, но после того, как они усовершенствовали свои фортификационные сооружения, партизаны научились держаться и давать отпор шурави и афганской армии. Обычно, когда Маладжат окружали, шурави начинали атаковать вдоль главной дороги от Закир-е Шариф и далее южнее от Лой Каразак. На севере обычно линией соприкосновения были районы Хокумати Данд, Пахта Полан, Ях Кяриз и Дэх Ходжа. Все это происходило рядом с районами жилой застройки. Позже шурави и афганские военные возвели постоянные, хорошо укрепленные и хорошо охраняемые заставы. Шурави разместили свои заставы на высотах Шурандам, Закир-е Шариф и Мала Кала, а афганские военные - на горных позициях в Суф Гар, Зарахшар Гар и Чехельзена Гар.
Шурави проводили большие блокировочные операции в Маладжате каждые два месяца, чтобы не дать нам расслабиться. В ноябре 1987 года они провели 18-дневную операцию по блокированию и прочесыванию местности. Ранним холодным утром советские и афганские войска выдвинулись из своих гарнизонов и к 08.00 заняли обычные блокирующие позиции. База Мохаммад Шаха Коко, командовавшего 30 моджахедами, располагалась в Шир-е Сорх. Всего же от его группировки в Маладжате находились 350 бойцов. Моджахеды разделили передовую линию, выходившую на запад Кандагара, на четыре сектора, на каждом из которых находилось до 50 человек. Северо-западный сектор был зоной ответственности «Исламской партии Афганистана», сектор Паха Полан удерживался моджахедами из районов Шир-е Сорх, Закир-е Шариф и Кухабад. Таким образом, в секторе Мохаммад Шаха Коко оказалось сразу три полевых командира, так как они принадлежали к трем различным группировкам. Но взаимодействие между ними осуществлялось легко потому, что все они были местными и хорошо знали друг друга. Третьим сектором - Реги командовал Абдул Разак, а четвертым - Ях Кяриз командир Царанваль. Координировал оборону всех четырех секторов Гафур Джан.
Атаку начали афганские войска, но шурави со своих блоков не стронулись. Афганскую пехоту сопровождали солдаты, вооруженные мотопилами. Они намеревались спилить фруктовые сады, лишив, таким образом, моджахедов их естественного укрытия. Перед нашими позициями мы заложили мины, которые отпугивали плохо обученных афганских солдат. Одновременно мы вели стабильный огонь с хорошо расположенных позиций. В резерве у нас находилось от 160 до 200 бойцов. Каждый вечер группа поддержки приносила на передовые позиции еду и помогала в ротации бойцов: те, кто был на позициях, уходили в тыл на двухдневный отдых. Затем замена происходила по-новой. Обычно по ночам, когда работала группа поддержки, было спокойно. Вот так мы и продержались все 18 дней. Днем мы не занимались снабжением: еда, вода и боеприпасы доставлялись на передовые позиции исключительно ночью.
У афганских солдат не получилось продвинуться вперед, но они успели спилить несколько деревьев прежде, чем мы их постреляли. Стояла зима, было холодно. Наши позиции были хороши, а снабжение устойчиво.
Во время боя противник подвергал бомбардировке и обстрелам все подозрительные места, где, по его мнению, могли находиться базы. Одна из бомб, предназначавшихся для нас, сидевших на позиции Паха Полан, угодила западные городские ворота, что привело к большим жертвам среди гражданского населения. Противник не мог уничтожить наши передовые позиции, так как они располагались очень близко к их собственным. Именно поэтому наш фронт (сектор) оставался неуязвим для авиации и артиллерии...
Оборона кишлака Чахаркульба
Рассказывает полевой командир Ахтар Джан.
Ахтар Джан принадлежал к группировке «Исламское общество Афганистана» и воевал в уезде Аргандаб, к северо-западу от Кандагара. Он присоединился к джихаду в возрасте 12 лет, еще во время учебы в школе. В конце войны, когда ему стукнуло уже 25, он стал полевым командиром. Оба его брата, также принимавшие участие в сопротивлении, погибли. Ахтар Джан действовал в составе отряда Муллы Накиба, наиболее влиятельного командира «Джамиат-е ислами» в этом районе.
Во время советской оккупации восточный берег реки Аргандаб возле города Кандагар был спокойным местом и моджахеды там не воевали. А западный берег был уже вотчиной партизан. Моя база находилась в кишлаке Бабур, на западном берегу в зарослях фруктовых садов. Позже, уже после вывода советских войск, я организовал базы и на восточном берегу - в деревне Баба Валисахеб, кишлаке Пир-е Паймаль, а также в западных предместьях Кандагара. Моим старшим командиром был Мулла Накиб. Во время советской оккупации его мобильная база располагалась на горе Хакрез, а основная - в кишлаке Чахаркульба. Мой самый старший брат погиб во время боя на этой самой базе. К тому времени мой средний брат тоже воевал, базируясь в лагере кишлака Бабур, и стал полевым командиром. Командиры отбирались исходя из социального положения семьи, образования и личных полководческих талантов. Большую роль играли семейные связи: командир приводил в отряд своих родственников и, таким образом, авторитетные семьи имели возможность собрать большую группу. Так как мой родной брат создал такую группу, было вполне закономерным то, что он, а в последствии и я, стали командирами. В фундаменталистских группах моджахедов командиры избирались по идеологическому, а не по семейно-клановому признаку. Многие подростки присоединялись к движению моджахедов потому, что власти ДРА силком загоняли молодежь в армию, а базы моджахедов были для них надежным убежищем от призывных облав.
В июне 1987 года, во время Рамазана, шурави и афганские войска начали проведение крупномасштабной операции в Аргандабе. Противник сконцентрировался в районе кишлака Нагахан, а затем двинулся на северо-восток вдоль западного берега реки Аргандаб. Другая вражеская колонна пересекла реку Аргандаб с направления Баба Валисахеб. Наступление началось с мощнейших авиаударов по предполагаемым базам моджахедов и мы были вынуждены укрыться в бункерах. Западный берег по-существу представлял собой моджахедский укрепрайон с бункерами, огневыми позициями и ходами сообщения. При этом зеленая зона, на которой произрастали фруктовые сады, была изрезана сетью оросительных каналов, так что недостатка в огневых позициях не было. Мы не покидали бункеров, пока авиация сбрасывала на нас все возможные боеприпасы.
Обычно шурави ставили бронетехнику по границе с зеленой зоной и после серьезной бомбардировки с воздуха, артподготовки и обстрела из танковых орудий слали вперед пехоту, обычно афганскую. Ей отдавался приказ собрать оружие, так как нас самих, по их прикидкам, уже не должно было быть в живых. Пехота уверенно топала вперед, а моджахеды начинали вылезать из бункеров. Плохо обученные афганские призывники несли тяжелые потери и часто попадали в плен. Мы отсылали пленных на север в горы, а потом окружными тропами вели их на юг, в Пакистан.
Вокруг базы в Чахаркульба мы построили настоящую крепость. Часть моджахедов защищала базы, тогда как другие бойцы действовали в более широком радиусе, обеспечивая маневренность и глубину обороны. Ввести бронетехнику в зеленую зону было невероятно сложно. Шурави пытались ввести в этот район танки, чтобы подобраться к моджахедам поближе, но местность сковывала движение противника, делая его уязвимым.
...шурави и афганские подразделения выдвинулись против моджахедов с двух направлений, но были встречены плотным огнем. Советские танки подошли со стороны Джар-е Дашта и остановились на равнинной местности к западу от зеленой зоны. Затем они поползли в сторону нашей базы в Чахаркульба. За неделю боев они смогли продвинуться в ее направлении на глубину в шесть километров. Танковая броня была покрыта мешками с песком для защиты от РПГ, а потому у нас возникли сложности с их остановкой. В конце-концов мы, полевые командиры, пошли к Накибу и сказали ему, что находимся в меньшинстве, и что нужно покидать базу. Накиб ответил, что это их последняя и решающая битва, которая должна определить - кто сильнее. «Они пытались добраться до этой базы долгие годы и теперь настал черед их последнего броска. Если мы отступим, то уже никогда не отобьем базу назад», - сказал он. Мы ответили ему, что гранатометы не эффективны против танков, защищенных мешками с песком. Тогда Накиб сам взял гранатомет и сказал, что отправляется на передовую для того, чтобы подбить танк. Мы отговорили его от этого и пообещали биться до конца.
На протяжении всего дня шел тяжелый бой, но нам удалось остановить противника, который стал отходить в район (кишлака) Таабилс, расположенного в нескольких километрах южнее. Мы преследовали врагов уже в самом Таабилс и в ходе уличных боев убили многих из них. Затем, еще до заката солнца, моджахеды отошли в Чахаркульба. В последующие дни противник предпринял атаку сразу с трех направлений: с юго-запада он наступал от Таабилс, с юго-востока от кишлака Баба Валисахеб и с северо-запада из района Джелавор. При этом наступление обеспечивалось артиллерийской поддержкой и огнем танков, стоявших на равнине Джаре-е Дашта. Так как бронетехника не могла пройти через заросли садов, то танки выполняли роль корабельных орудий. Они ждали, пока пехота приблизится к нашей базе, после чего должны были устремиться в уже очищенные от нашего присутствия проходы. Но как только пехота отступала, откатывались и танки. Танки в зеленой зоне имели мало ценности и редко приносили пользу. БТРы были более полезными для пехоты и могли продвигаться вперед, но и их движение было очень ограничено при том, что они были легкой добычей для моджахедов, атаковавших с флангов.
Атакам предшествовала мощная артподготовка и бомбардировки с воздуха. В это время для того, чтобы выжить, моджахеды укрывались в бункерах, оставляя на позициях лишь нескольких наблюдателей. Как только наблюдатели замечали приближающегося противника, моджахеды покидали бункеры и занимали огневые позиции. Вражеская пехота несла потери о отступала. Многие афганские солдаты дезертировали. Через громкоговорители мы обращались к ним с призывами переходить на нашу сторону, говоря, что мы не враги, а их братья.
В конце-концов вражеская пехота собралась с силами и вновь атаковала базу с южного и юго-западного направлений и затем приблизилась со стороны Джелавор. С северо-западной стороны наша оборона была уязвима. После многодневного боя моджахеды едва держались на ногах. На одну из огневых позиций пробрались афганские солдаты из патруля, и украли оттуда безоткатное орудие, пока стрелок спал. Командир Ахмадулла Джан увидел, как афганцы тащат безоткатное орудие, и последовал за ними. На расстоянии в 25-30 метров бойцов афганского патруля уже поджидали два БТРа, но еще до того, как они успели до них дойти, Ахмадулла Джан со своей группой, а также еще одна группа моджахедов, вступили с ними в перестрелку. В результате один БТР был подбит, орудие возвращено его владельцам, а второй БТР захвачен вместе с сидевшим в нем командиром патруля - лейтенантом афганской армии, которого доставили к Мулле Накибу. Накиб сказал ему: « Мы не хотим тебя убивать, но передай своим товарищам, что мы не собираемся отступать, и что это будет означать для многих из вас смерть. Прекращайте воевать и возвращайтесь в свои казармы!». Лейтенант ответил: «Я не могу этого сделать потому, что моя семья находится в Кабуле». Вечером того же дня мы отпустили его на все четыре стороны.
Битва продолжалась 34 дня и боевые действия приобрели уже рутинный характер. Противник начинал каждое утро с воздушных бомбардировок и артобстрелов с юга и юго-востока. После этого он обычно поднимал в небо 8 вертолетов на обработку местности. Затем начинались наземные атаки. Как обычно, моджахеды вылезали из своих бункеров, занимали огневые позиции и ждали приближающуюся пехоту. Нас было тяжело обнаружить потому, что позиции были хорошо замаскированы, а сами моджахеды маскировались, навешивая на себя гирлянды из виноградной лозы. Мы позволяли противнику приблизиться на расстояние менее 10 метров и только потом открывали огонь. Этому были две причины: во-первых мы должны были быть уверены, что убьем врага первым же выстрелом. Во-вторых, мы таким образом пытались предотвратить его возможное бегство. Мы установили в этом районе, в основном на подходах со стороны Джелавора, тысячи противопехотных мин ПМН советского производства. Эти мины нажимного действия моджахеды называли «кандани» (в переводе с афганского сахарницы - прим. А. Грешнова) из-за их схожести по виду и форме. Когда атака афганских солдат захлебывалась, они начинали бежать без оглядки и часто попадали на мины. После этого мы выходили из укрытий и собирали на поле боя оружие, боеприпасы и продпайки. Если же противник нас не атаковал, мы посылали свои засадные группы на главную дорогу атаковать его колонны. По ночам обычно было спокойно. Иногда, правда, нас обстреливала ночью артиллерия и бомбила авиация, но в это время суток наземных атак не было никогда. Противник не мог ориентироваться на местности в ночное время, а потому и никогда и не предпринимал попыток нападать ночью.
На восточном берегу стоял пост правительственных войск и дислоцировалась местная милиция (малиши). Так как этот берег не подвергался бомбардировкам, там и проживали наши семьи и были организованы места нашего отдыха. Обычно снабжение осуществлялось из наших домов на другом берегу реки, но во время тяжелых боев оно прерывалось и мы оставались наедине с самими собой. Мы не могли заниматься приготовлением еды, так как противник открывал огонь по любому дыму. Что касается боеприпасов, то их у нас было предостаточно, так как база снабжалась очень хорошо и мы могли поставлять их вовремя на передовые позиции. Продовольствие оставалось нашей основной проблемой, несмотря на то, что число бойцов на базе в Чахаркульба никогда не превышало 500 человек. Порой днем огонь противника был настолько интенсивен, что мы не могли в это время принимать пищу. Иногда это происходило и ночью. Часто мы спасались тем, что доедали пайки, брошенные на поле боя советскими и афганскими солдатами. Шурави обычно оставляли после себя много еды, особенно хлеба. Частенько наш скудный рацион состоял из советского хлеба, который мы размачивали в воде.
Еще одной проблемой был уход за ранеными. Среди нас были медики, прошедшие краткие курсы врачевания в Пакистане, и они, в основном, были способны оказывать первую медицинскую помощь. Обычно мы эвакуировали раненых в Пакистан. Мы не могли удалять из тел осколки, поэтому многие наши тяжело раненные бойцы умирали. В то время на нашей базе находилось несколько арабов. Они болтались там с целью поддержки джихада и в основном наблюдали за ходом боевых действий. Мы говорили им: «Если вы мусульмане, то помогите нам собрать раненых!». Но они отказывались делать это.
Если не принимать во внимание наши атаки и засады в Таабилс, то в основном мы оборонялись. Шурави были там сильны, но их танки и артиллерия стояли на равнине и редко могли помочь своей пехоте. От танков и артиллерии местность была просто черной и порой казалось, что их там стоят тысячи. Но они просто стояли. В основном ходила в атаки и погибала афганская пехота. Битва довела афганские войска до крайней точки истощения с точки зрения потерь. В конце-концов, после 34 дней боев противник прекратил огневой контакт и к 11.00 вывел свои подразделения из зоны боевых действий. И раньше он пытался нас там взять, но никогда до этого не приходил сюда такой армадой и не вел боевые действия так долго.
Мы потеряли до 60 моджахедов и командиров убитыми только на самой базе и еще множество в районах, ее окружавших. Потери советских и афганских войск нам были не известны. Но, так как мы постоянно подлавливали противника на неожиданных контратаках, его потери должны были быть большими, чем наши. Потери афганских войск были несравнимо больше, чем у шурави. Сдается мне, что тогда противник отступил именно из-за того, что понес большие потери...
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 334; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!