Автор благодарит владельцев за предоставленные фотографии. 22 страница
— Говорят, Сигач делал много в плане музыки ?
Канву делал я с ним. Гена в этом не участвовал. Но, если честно, мне больше приходилось делать. Юра считал Сигачева аранжировщиком. Я же сейчас слушаю вот эту фишку. И эту, и ту я придумал. Соло у «Не стреляй!»
— тоже.
Я тут Макаревича почитал. Не все правда. Вина-то они, наверное, пили
не столько, сколько мы. Курток друг на друге не рвали, носы не разбивали. У нас же, я тебе скажу честно, музыка была на втором плане — такие были отношения. В начале: что, где, когда и сколько. Выясняловки. А музыка — так. Нет денег. Ничего нет. Просто пришел, включил гитару, врубил, пофузил. Ну, пойдем? Пойдем... ТАКИЕ МЫ БЫЛИ РАЗГИЛЬДЯИ. ЮРКА ЖЕ
ЕДИНСТВЕННЫЙ СРЕДИ НАС БОЕВОЙ, ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННЫЙ. ОН ЧАСТО РУГАЛ: «У ВАС ОДНО НА УМЕ: БЛЯДИ И ВИНО». ЭТО ПРО НАС С СИГАЧЕВЫМ. ТАКИЕ ВОТ ДЕЛА.
...Пили много. Это я понял. Я и пить-то начал в «ДДТ». Как группа образовалась, устроились в «Авангарде». Гена меня позвал. Я нашел Сигача. Они пили каждый день. Сухонькое, конечно, пивко. Потом водка, конечно, и куча вина. Я думал: «Вот пьют!» Даже зависть какая-то была. А потом переплюнул их всех, вместе взятых.
Мы все шили штаны... Вы шили? Я — нет. Но, все равно, мы все шили штаны.
Было время — весь питерский рок-н-ролл ходил в самопальных штанах. И московский. И периферийный тоже. Уфимскую рок-н-ролльную братию обшивал Джимми. Не первый, но и не из последних уфимский хиппи. Джимми и в Питере Джимми. Все сместилось, сдвинулось, встало кверху определенным местом. И только Джимми, как прежде, шьет и шьет. Для себя. Для тусовки. Для истории рок-н-ролла...
|
|
|
Родился я в1957году, 9октября,вместе с Дж.Леноном(чтоменя несказанно радует), в Уфе. Мы с Юрой петухи. Гамбургские на самом деле. Отец специалист-нефтяник. Мать — администратор кинотеатра, до сих пор работает. Маму Велиной Гадиевной зовут, а отца — Ким Бахтигареевич, он сейчас здесь гостит.
Сегодня пошел на «Травиатту». Класс. Отец в свое время на меня сильно повлиял — он ездил в Америку в 78-м году, привез мне две пластинки «Чикаго». Был я в Уфе очень известным хиппи. Очень мощное движение. Я был одним из идеологов движения. Метались по стране, связей было много. Ну и возили много музыки. Все, что появлялось. Мне так повезло, что в первый приезд я познакомился с Кондрашкиным. Он тогда еще играл в «Пикнике», а потом в «Аквариуме», «Странных играх». И с Геной Зайцевым. Он был идеологом движения хиппи в Питере. Через них получал записи всего питерского рока, привозил их в Уфу, так сказать, внедрял в народ.
Но Шевчука я в ту пору не знал. Это было в 1978-79 году. Естественно, вначале попался Морозов альбом тяжелого рока, в то время они были «на
|
|
|
ура». Потом «Аквариум» пошел. Причем, получал сразу все свежее. Как бы и группы хорошие. Шевчука я не знал даже по тусовке, потому что он в то время учился в институте и тусовался по студенческим компаниям, а у нас тусовка со студентами не очень связана. А так как в Уфе хиппи, спекулянты, модники — все жили одним миром, имея свой маленький Бродвей — улицу Ленина, я знал хорошо первого уфимского гитариста. Он был уфимской звездой — Рустем Асамбаев — первый гитарист «ДДТ» — такой уфимский Джимми Хендрикс. И первого ДДТшного басиста я тоже знал по тусовке — Гена Родин.
Как-то в начале 80-х годов я гулял по центральной улице и встретил такую живописную группу ребят с такими умными лицами, среди которых были Рустем и Гена. «Мы — рок-группа», — гордо сказали они. Никогда этого не забуду. Я спросил:
— Что делаете?
— Пишем сейчас.
— Чьи песни?
— Вот!
И познакомили меня с Юрой. Юра, оказывается, уже был достаточно известным бардом, ездил по каким-то КСПэшным каналам. Играл на гитаре. Но я бардами не увлекался. Мы сразу подружились, конечно. Они все время приходили ко мне, и я им крутил музыку. Нашли общий язык. Они думали, что они одни. Они слушали только «Машину времени», что меня совершенно бесило. И я им начал втирать все. Но «Аквариум» они как бы не восприняли. Юрия Морозова некоторые альбомы восприняли. «Странные игры», конечно, нет — новая волна их совсем не привлекала. «Зоопарк» Юре, наверное, больше всех понравился. И «Россияне», быть может. Хотя отношение Юры
|
|
|
к питерской музыке мне понравилось — он относился ко всему скептически. Меня это радовало. Потому что если б приходил в восторг, наверное, он бы не был таким...
Выглядели внешне они ужасно. Единственным человеком, который был более-менее одет — Рустем Асамбаев. Ну, джинсы, майка, как бы кроссовки. Остальные — какие-то немыслимые мятые брюки, какие-то джемпера. Юра очень долго к одежде относился безобразно. Когда мы познакомились, я сшил ему комбинезон, джинсовую куртку. По его просьбе.
Что этот человек будет звездой, я понял, конечно, сразу... Я уже в то время был знаком с Гребенщиковым, с Майком, со «Странными играми». Что-то в Юре было, понимаешь? Он был более даже целеустремленным,
чем они. Вот в этом плане. Он себе поставил задачу стать рок-звездой. И я не сомневался. Тем более потенциал творческий был мощным. Это было видно сразу. Вообще я только двух человек встречал в жизни, которые, когда поют под гитару, то хочется выпить — это Шевчук и Олеся Троянская из Москвы. Остальные меня не трогают. В Уфе ребята сделали первую запись, семь песен, по-моему. Такой канувший в Лету альбом «ДДТ». Они еще не выступали тогда. Принесли запись. Я так скептически относился, хотя знал, что Рустем сильный гитарист. Как раз в альбоме он никак себя не проявил, зато сам материал по тем временам... Как Юра пел! Были такие потенци альные шлягеры. Класс, класс! Вскоре состоялся первый концерт. В нефтяном институте. Примерно 81-й год. Концерт этот был, конечно, впечатляющий. Не знаю, сохранилась ли у Юры эта запись. Она была, а вот сохранилась или нет? Он записи хранит очень небрежно. Мы ее как-то пытались найти. У него таких бобин без коробок штук сорок. Найти среди них нужную бобину с «ДДТ» бывало трудно. Может быть, у Володи Кузнецова есть. Потому что Кузнецов собирал все записи. Единственная копия «Периферии» была у меня, я Юре отдал и с нее была сделана пластинка. Вышло так: когда записали «Периферию», поехали сводить на телевидение, и я сказал: «Давай две пленки сделаем: тебе и мне». Юра попросил ему переписать — у меня стояло несколько магнитофонов, бобин 20-30, мол, отвезу друзьям в Москву.
|
|
|
— Надо сделать две основные пленки, потому что, если одна пропадет...
Но он к этому отнесся прохладно. Одну пленку сделали, я ее сразу забрал, сказал, пусть будет у меня, ты себе сведешь, когда надо. А потом все стер оператор как-то. В результате эта бобина осталась единственной, сейчас она уже в страшном состоянии. Н-да...
Уфа... Ну, представь себе, они были такими пацанами, слушали «Машину времени» только. Самомнения — море. Но что делать и зачем, куда деваться не знают. Мне понравилось, конечно, что они, как тебе сказать, без надежды на меркантильное будущее все делали, и стали в Уфе достаточно быстро знаменитыми. Юра стал знаменит буквально через полгода после первой записи. Что значит знаменит в Уфе? В Питере знаю: когда в условиях подполья за 10-15 минут на твой концерт на конспиративной квартире соберутся все поклонники по телефонному звонку. В Уфе, это когда из каждого окна играют твои записи. «Инопланетянин» гремел везде. Был смешной момент. Готовился новый материал, не помню, из какого альбома. Юра только своим, чтоб никто ничего не узнал, показал несколько песен — его уже крепко прихватили. Он уже, когда принес «Периферию», предложил:
«Давайте выпустим под названием другой группы, из другого города. И вообще, старый год напишем». Я говорю: «Ну, конечно, никто не догадается, что это «ДДТ» вообще-то. Да просто никогда если напишем «Город Новосибирск», песня «Не стреляйте в лебедей! 68 год». «Вот, — он показал мне акустические записи своих новых песен, — все, секрет». На следующий день я шел домой, и это гремело из окна! Причем уже другая версия тех же песен. Подпольная запись. Оказывается, куда-то пригласили его, и он по пьяни напел четыре бобины. Даже не помню что, по-моему, спел все, что знал.
Так и было, если восстанавливать по кусочкам. Слушали сначала «Машину времени», одевались хреново, потенциал был диким, уверенность была сумасшедшей и самомнения куча. Это продолжалось вплоть до 84-го, нет, до 83-го года, когда Юра поехал в Череповец. Точнее, выглядело так. Рустем
— звезда, которую в Уфе уже все знали. Гена был очень деловой, динамиками какими-то торговал. Он нашел точку, где они репетировали. У нас построили очень бешеный Дворец культуры нефтяников. Абсолютно гэбистская такая тусовочка, собственно говоря. И они туда залезли. Я спросил: «Вы что,
чокнулись? Гэбистам под нос!» «Ну, пока там нас раскусят, мы порепе тируем». Но их быстро тогда высадили. На каком-то концерте они спели песни три, всем сразу стало все ясно. А собственно, именно тогда я предложил расшифровать «ДДТ» как «Дураки из дома техники», а тот Дворец официально назывался Домом техники. Хотя Юра настаивал на второй версии «Дом детского творчества». Ну и когда их высадили, Гена нашел точку во Дворце культуры «Авангарда». Концерт был как раз в тот момент, когда группа начала серьезно репетировать. По-моему, и первая запись, эти семь песен, были там сыграны. Барабанщик был другой. Потом они взяли нового на второй альбом, который назывался «Свинья на радуге». Хоть он еще такого названия не имел, но писался уже подготовленным. Они порепетиро вали, концерт дали вот в том самом ДК. Причем рядом какие-то бандиты в бильярд играли. У них записи Шевчука крутились, а они даже не знали, что «ДДТ»-то рядом. А репетировать было невозможно. Потому что только начнут играть, стук в дверь «Гену можно?» Гена выходит. Сразу шепот: «динамики», «усилки», «по рукам». Короче, со всей Башкирии приезжали, он им динамики втирал, колонки самопальные. Пока одну песню репетируют, раза три заглянут какие-то темные личности с гитарами, там, будущие рок-звезды...
Они уходили, а он, такой деликатный парень: «Можно продолжать». Но, к сожалению, бас-гитаристом был совершенно никаким. Стоял насмерть. Юра все время смеялся по этому поводу. Но он был нужен хотя бы из-за точки, да и где бас-гитариста в Уфе взять. Там училище искусств и институт искусств. Там же все музыканты — Джэкс Бэнсон и Сантана, с кем ни разговариваешь. Все кабацкие клавишники исключительно Сантаны. До сих пор, причем, гитаристы — все Бэнсоны. Рок презирают.
— Уфа — бандитский город?
Ну, в меру, по сравнению, скажем, в другими городами, где я бывал. Нельзя сказать, что это бандитский город. В то время особенно. Хотя, конеч но, когда я собирался уезжать, был момент, начали сажать вдруг ни с того ни с сего всю хипповскую верхушку. Так сказать, наиболее старых людей. Собственно говоря, все уже подстриглись, у всех семьи, дети.
Повзрослели люди. Сколько лет-то уже было, не 20! Связи, конечно, остались, друзья остались, такой формы хиппистской идеологии не носили. И вдруг всех начинают таскать в КГБ, начинаются обыски. В общем, начали гонять и несколько человек посадили. Когда я уезжал, один умный человек при мне Юре хорошо сказал: «Вот сейчас всех старых разогнали, посадили. Больше КГБ делать будет нечего, и следующий на очереди — ты. Возьмутся
за тебя. Пока тебя не трогают. Тебе, конечно, девушка одна Людмила Жаркова (ее жених, хиппи, как раз сидел в тюрьме) сказала, не посадят, потому что ты народу нужен. Зачем из тебя мученика делать? Но нервы помотают».
И только я уехал, Юру стали таскать сразу...
Собственно говоря, с чего такая тусовка мощная была в городе? У нас очень легендарный человек и до сих пор есть — Борис Борисович Развеев. Из первых хиппи вообще в стране. Он уже в конце 60-х ездил «стопом». Большой умница, бешеный эрудит. Христианин. Сейчас настоятель кафед рального собора в Уфе. Всю жизнь к этому шел. 10 раз поступал в Питере в Академию. Два раза даже получилось, но его не прописали, потому что он судим. Ну, его судили, естественно КГБшники, хватали при первой возможности. По «Голосу Америки» постоянно о нем говорили. Какие-то статьи он на Западе писал. Это был в общем то достаточно известный такой диссидент. Он был настолько легендарным в Уфе, что по нему вся молодежь с ума сходила. Отращивали волосы только из-за того, что в городе есть Развей. Понимаешь? Естественно, я его с Юрой познакомил. Но у них были сильные идеологические разногласия. Хоть Юра тоже очень трезво смотрел на мир.
Вот. Еще об одном большом выступлении, но без группы. Вдвоем с Сигачевым он выступил в клубе «Дебют». Я сидел за пультом. И на весь гонорар — 40 рублей, мы купили коньяку и поехали к другу, который жил в одном доме с Развеевым. И когда деньги кончились, не то Сигача, не то Шевчука приодели, отправили, сходи-ка, мол, у Развея денег займи. Это уже на следующий день. Развей сказал: «Ага, вы там сидите? Ну, я к вам зайду». И зашел. Юра пьяный с ним сцепился. Ты вот, мол, антисоветчик как бы мелкий, а я антисоветчик — более серьезный! Вот вчера я пел как бы антисоветские песни, народ слушал, человек двести, вот как круто! Боря — человек умный, ответил, что считает путь кривлянья на сцене неправильным и идет другим. На следующий день Развея посадили. Я работал рядом с Юрой, зашел к нему пообедать. Позвонила жена Развея: «Четырнадцать человек приходили брать». Все конфисковали, он получил очень много лет. Его Горбачев выпустил уже в конце срока, в наше время. Юру тоже крепко прихватили. Вплоть до такого маразма, что вызывали в обком и говорили: «Подписывай бумагу, что писать песен и петь больше не будешь». Такое только в Уфе возможно. В Уфе есть индустриально-педагогический техникум, там мощная база борцов, какие-то чемпионы Союза, еще чего-то. Их натравили на Юру. Они навалились прямо на улице. У него шрам виден,
когда очки снимает. Но Юра, как я понял, бился до последнего. Хотя их было много. Потом они пришли к нему в больницу извиняться. Сказали: они его зауважали, что не испугался, а когда выяснили, что за человек, то откровенно признались, что их попросили припугнуть его. Это произошло в 1983 году...
На первых концертах о костюмах не думали. Как-то Сигачев вышел в «мастерке», черных тренинг-штанах спортивных, с вытянутыми коленками и в стоптанных тапках. Когда они сыграли, а Юркин папа приехал и наконец-то увидел сына на большой сцене в клубе «Маяк», Сигач сказал отличную фразу: «Это имидж от ларька». А под «мастеркой» еще тельняшка была. Самое смешное в том, это была настоящая Юркина одежда. Он и дома ходил в том же. А песня «Сижу в дырявом трико» примерно 1981-82 годов вполне автобиографична.
Припоминается еще один концерт. Опять они вдвоем — Сигач и Шевчук. Приехал какой-то очень ушлый хореограф по фамилии Черепанов. Он был не местный, организовал дизайн-шоу. Устроил бешеный конкурс. Как все пробил — неизвестно, загадка до сих пор. Набрал хороших девиц, вкус у него был. Научил танцевать. Представь в то время длинноногих полуголых девиц, плясавших всякие модные танцы. И вот однажды этот Черепанов позвонил Юре и пригласил на встречу с «Дизайн», так как известные твор ческие люди должны встречаться. Оказывается, «Дизайн-шоу» должны были
в узком кругу показывать свою программу каким-то комсомольским боссам. Приехали мы в тот студенческий клуб Нефтяного института, там все: «Дизайн-шоу», я, Рустем Асамбаев, Сигачев, Шевчук. Столы накрыты. Сна чала станцевали «Дизайн-шоу». Знаменитый номер «Канкан», а танцевали под «Оттаван». Надо знать Сигачева и Асамбаева — такие они бабники! Трудно представить, что бывают такие бабники! Они сидели за столом, языки вывалились, глаза по полтиннику, а рядом штук двадцать девиц! Естественно, все разговоры только: которая ничего? Вторая слева? Нет, третья! Шевчуку же надо было делать приличное лицо. Тогда он с Эльмирой и познакомился. Она танцевала в «Дизайн-шоу». Подружились. А в тот вечер случилась накладка: руководитель шоу встает и говорит: «Комсомольские лидеры только что подошли. Можно, мы для них опять «Канкан» станцуем?» Теперь рядом с нами сидят какие-то папики в серых костюмах, жуют, ковыряются вилкой
в зубах и на девиц сальными глазками смотрят. Потом Юра спел несколько песен. Причем мы все время старались откорректировать программу, чтобы не звучало крутых текстов. Но он все равно пару вставил. Но ничего,
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 172; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!