ЧЕРТА КАК ГЕНЕРАЛИЗОВАННАЯ РЕАКЦИЯ 1 страница
Под влиянием, бихевиоризма в Соединенных Штатах появилось много сторонников третьей концепции черты. Утверждение Уотсо-на, в котором отразилась его уверенность в том, что из одного и того же ребенка можно сделать как преступника, так и гения, высказанное им в его фундаментальном изложении теории бихевиоризма, приобрело большую известность. Это утверждение предполагает отрицание детерминирующих черт личности с самого начала ее становления. Если бихевиорист и говорит о черте, то только как об ответе, наблюдаемом в нескольких ситуациях и имеющем некоторые общие элементы, т. е. в смысле генерализованной реакции. Если же в результате повторных подкреплений определенный ответ распространяется на различные ситуации, то можно говорить о черте. Газри (1944), сформулировавший теорию личности с позиций ассоциативного научения, приводит в качестве примера профессиональную деятельность, где человек очень часто оказывается в аналогичных ситуациях, требующих реакции с его стороны.
Согласно этой теории вероятность того, что ответ станет генерализованным, не слишком велика и, стало быть, не может существовать слишком много генерализованных черт.
Б. ИЗОЛИРОВАННЫЕ ЧЕРТЫ
В характерологической литературе издавна принято описывать и анализлровать черты личности, показывая их различные аспекты и вариации, в зависимости от их сосуществования с другими чертами, а также от той или иной ситуации в жизни индивида. Характеры Теофраста и Лабрюйера — классические примеры такого подхода. Эти авторы показали, что они обладали острой наблюдательностью, глубокой и тонкой психологической интуицией, которыми совершенно напрасно пренебрегает современная научная психология. Между тем такой подход позволяет развивать способность к наблюдению и наводит на размышления, которые могут послужить толчком для последующих психологических исследований.
|
|
В современной экспериментальной психологии существует множество исследований, посвященных конкретным чертам личности. В то время как Хейманс и Вирсма еще надеялись охватить всю совокупность черт, с тем чтобы выделить наиболее фундаментальные из них, и факторный анализ, основанный на гораздо более совершенных методах, также был направлен на решение подобной задачи, исследования, к рассмотрению которых мы сейчас приступаем, преследовали значительно более узкие цели. Их цель заключалась в том, чтобы исследовать и определить как можно более полно и точно некоторые черты или переменные личности, рассматриваемые как наиболее важные либо с практической, либо с теоретической точки зрения.
|
|
В этих исследованиях чаще всего употреблялся метод корреляции с целью определения влияния изучаемой переменной на другие черты или конкретные поступки индивида, а также изучения ее связи с некоторыми факторами среды. С развитием наших знаний изучаемые качества все больше и больше отличаются от классических черт характерологии и превращаются в переменные, описывающие динамику личности. Это предполагает, в свою очередь, необходимость предварительных теоретических гипотез; таким образом, все эти исследования являются отражением различных направлений современной психологии, к которым они относятся (бихевиоризм, психоанализ, гештальтпсихология).
Следствием различия концепций, лежащих в основе этих исследований, является то, что они не приводят к выработке согласованных точек зрения на структуру личности; тем не менее они позволяют уточнить некоторые частные моменты и достаточно глубоко проследить сплетение переменных. Одна из основных трудностей, возникающих при проведении этих исследований, состоит в том, что операциональное определение переменных неминуемо сводит их к конкретным поведенческим реакциям или ответам на вопросы анкеты и таким образом они сразу же теряют свой теоретически предполагаемый более общий характер. На результатах это отражается таким образом, что получаемые значения корреляции, как правило, очень малы, непостоянны и тем самым с трудом поддаются интерпретации. По этой причине мы ограничимся тем, что очень кратко представим некоторые наиболее изученные черты, чтобы читатель смог составить себе представление о направлении этих исследований.
|
|
а) Индивидуальный стиль. Типологи уже давно заметили, что люди отличаются друг от друга, помимо всего прочего, характером восприятия и мышления, и попытались построить соответствующие тесты. Эта идея вдохновила Роршаха, создавшего тест с чернильными пятнами, и Вартегга, предложившего тест на завершение рисунка (1953; см. также Biedma, 1955). Они полагали, что некоторые формальные характеристики, каково бы ни было их происхождение, должны проявляться в самых различных действиях индивида; спустя несколько лет для обозначения этих черт был предложен термин «индивидуальный стиль». Наиболее изученной чертой является, видимо, «ригидность» — тенденция к сохранению своих установок, принципов, способов мышления и неспособность к изменению своей точки зрения, переструктированию форм и т.. д. (см. Oleron, 1955). В исследовании авторитарной личности, осуществленном Адорно и др. (1950), ригидности отводилось довольно заметное место, однако едва ли правомерно сводить различные формы проявления этой черты к одной-единственной первопричине, поскольку значения корреляции между различными измерениями часто очень малы; к тому же ниже мы покажем, что фактор ригидности не существует вообще. Однако, хотя мы и вынуждены отказаться от идеи существования генерализованной черты «ригидность», нельзя отрицать, что некоторым людям в определенных ситуациях свойственна выраженная ригидность. Психологов интересуют и другие черты того же порядка, такие, как внушаемость, устойчивость и персеверация (последняя является, видимо, одной из форм ригидности). Обзор важнейших работ, посвященных изучению этих черт, принадлежит Айзенку (1960).
|
|
о) Мотивационные черты. Поскольку речь о мотивации идет в другой главе, мы ограничимся тем, что упомянем только наиболее изученные черты. Едва ли удивительно, что объектом многочисленных исследований стала тревожность, этому способствовало, впрочем, создание Дженет Тейлор (1953) шкалы «выраженной тревожности». Насколько мне известно, общего обзора работ, посвященных тревожности, не существует. Как правило, тревожность рассматривают в психоаналитическом плане как результат внутренних конфликтов, однако проблема большей или меньшей предрасположенности к именно такому способу реагирования до сих пор является неизученной. В генетических исследованиях Мейли (1957) и Пулвера (1959) можно, видимо, обнаружить отправную точку для исследований в этом направлении (см. также ниже). Де Кастро (1958) предложил на основе экспериментальных исследований бифакторную теорию тревожности, согласно которой одним из решающих факторов является неуверенность; таким образом, мы, видимо, снова подходим к проблеме неопределенности, о которой уже говорилось выше.
Еще одна черта, оказавшаяся в центре многочисленных исследований, — это агрессивность. Благодаря книге Доларда, Дуба, Миллера, Маурера и Сирса (1939), в которой был сформулирован тезис о том, что агрессивность является реакцией на фрустрацию, выделение агрессивности в качестве самостоятельной черты стало общепризнанным. Не следует, однако, пренебрегать и психоаналитической концепцией агрессивности, подчеркивающей ее импульсивную природу, на что указывает Басе (1961), работа которого является обзором различных точек зрения по этому вопросу. Мэн-дел (1960), подвергший факторному анализу результаты весьма многочисленных непосредственных наблюдений агрессивных поступков школьников, обнаружил 4 фактора, из которых наиболее важным является желание господствовать, что приближается к точке зрения Пьерона (1959), объединявшего агрессивность и склонность к господству.
Тот факт, что у разных индивидов агрессивная реакция на фрустрацию бывает выражена в различной степени, вызвал к жизни понятие сопротивляемости фрустрации. Эта черта, особенно часто изучавшаяся с помощью теста на фрустрацию, предложенного Розенцвейгом (1954), как правило, интерпретируется в плане психологии Я, поскольку, видимо, существуют индивидуальные различия в отношении стойкости к стрессу вообще; возможно также, что эта черта имеет физиологическое происхождение. Значение фрустрации для понимания личности людей, страдающих физическими недостатками, было показано в работе Ван Роя (1954), использовавшего тест Розенцвейга. Крамер (1959) изучал эту черту у различных профессиональных групп, особенно у летчиков и военных.
Вдохновленное Левином исследование Хоппе эффекта успеха и неуспеха деятельности привело к возникновению понятия «уровень притязаний».
В то время как в начале развития характерологии на первом плане, как это явствует из книги Олпорта (1937), являющейся в известном смысле поворотным пунктом в эволюции этой дисциплины, были такие черты поведения, как честность, стремление к порядку или господству, инициативность и прочие установки, те черты, несколько примеров которых мы только что привели, имеют иную направленность. Они уже не являются больше качествами поведения,' понимаемого как последовательность поступков, а становятся качествами психических процессов. Таким образом, мы имеем право говорить о прогрессе наших знаний, хотя нам еще не удается об-наружить явные связи между этими качествами и поведением.
3. ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ (в норме и патологии)
А. Н. Леонтьев ФОРМИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ1
1 Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание личность. М., 1975.
Ситуация развития человеческого индивида обнаруживает свои особенности уже на самых первых этапах. Главная из них — это опосредствованный характер связей ребенка с окружающим миром. Изначально прямые биологические связи ребенок — мать очень скоро опосредствуются предметами: мать кормит ребенка из чашки, надевает на нега одежду и, занимая era, манипулирует игрушкой. Вместе с тем связи ребенка с вещами опосредствуются окружающими людьми: мать приближает ребенка к привлекающей его вещи, подносит ее к нему или, может быть, отнимает ее у него. Словом, деятельность ребенка все более выступает как реализующая его связи с человеком через вещи, а связи с вещами — через человека.
Эта ситуация развития приводит к тому, что вещи.открываются ребенку не только в их физических свойствах, но и в том особом качестве, которое они приобретают в человеческой деятельности — в своем функциональном значении (чашка — из чего пьют, стул — на чем сидят, часы — то, что носят на руке, и т. д.), а люди — как «повелители» этих вещей, от которых зависят era связи с ними. Предметная деятельность ребенка приобретает орудийную структуру, а общение становится речевым, опосредствованным языком2.
В этой исходной ситуации развития ребенка и содержится зерно тех отношений, дальнейшее развертывание которых составляет цепь событий, ведущих к формированию его как личности. Первоначально отношения к миру вещей и к окружающим людям слиты для ребенка между собой, но дальше происходит их раздвоение, и они образуют разные, хотя и взаимосвязанные, линии развития, переходящие друг в друга.
В онтогенезе эти переходы выражаются в чередующихся сменах фаз: фаз преимущественного развития предметной (практической и познавательной) деятельности — фазами развития взаимоотношений с людьми, с обществом3. Но такие же переходы характеризуют движение мотивов внутри каждой фазы. В результате и возникают те иерархические связи мотивов, которые образуют «узлы» личности.
2 См.: Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1972.
3 См.:ЭльконинД. Б. К проблеме периодизации психического развития советского школьника. — Вопр. психологии, 1971, № 4.
Завязывание этих узлов представляет собой процесс скрытый и на разных этапах развития выражающийся по-разному.
Действительную основу личности составляет то особое строение целокупных деятельностей субъекта, которое возникает на определенном этапе развития его человеческих связей с миром.
Человек живет как бы во все более расширяющейся для него действительности. Вначале это узкий круг непосредственно окружающих его людей и предметов, взаимодействие с ними, чувствен- ное их восприятие и усвоение известного о них, усвоение их значения. Но далее перед ним начинает открываться действительность, Лежащая далеко за пределами его практической деятельности и прямого общения: раздвигаются границы познаваемого, представляемого им мира. Истинное «поле», которое определяет теперь era действия, есть не просто наличное, но существующее — сущест- вующее объективно или иногда только иллюзорно.
Знание субъектом этого существующего всегда опережает era превращение в определяющее его деятельность. Такое знание выполняет очень важную роль в формировании мотивов. На известном уровне развития мотивы сначала выступают как только «зна-емые», как возможные, реально еще не побуждающие никаких действий. Для понимания процесса формирования личности нужно непременно это учитывать, хотя само по себе расширение знаний не является определяющим для него; поэтому-то, кстати говоря, воспитание личности и не может сводиться к обучению, к сообщению знаний.
Формирование личности предполагает развитие процесса целе-образования и соответственно развития действий субъекта. Действия, все более обогащаясь, как бы перерастают тот круг деятельностей, которые они реализуют, и вступают в противоречие с ,,. породившими их мотивами. Явления такого перерастания хорошо . известны и постоянно описываются в литературе по возрастной психологии, хотя и в других терминах; они-то и образуют так ч называемые кризисы развития — кризис трех лет, семи лет, подросткового периода, как и гораздо меньше изученные кризисы зрелости. В результате происходит сдвиг мотивов на цели, изменение их иерархии и рождение новых мотивов — новых видов деятельности; прежние цели психологически дискредитируются, а отвечающие им действия или вовсе перестают существовать, или превращаются в безличные операции.
Внутренние движущие силы этого процесса лежат в исходной двойственности связей субъекта с миром, в их двоякой опосредованное™ — предметной деятельностью и общением. Ее развертывание порождает не только двойственность мотивации действий, но благодаря этому также и соподчинения их, зависящие от открывающихся перед субъектом объективных отношений, в которые он вступает. Развитие и умножение этих особых по своей природе соподчинений, возникающих только в условиях жизни человека в обществе, занимает длительный период, который может быть назван этапом стихийного, не направляемого самосознанием складывания личности. На этом этапе, продолжающемся вплоть до подросткового возраста, процесс формирования личности, однако, не заканчивается, он только подготавливает рождение сознающей себя личности.
В педагогической и психологической литературе постоянно указывается то младший дошкольный, то подростковый возраст как переломные в этом отношении. Личность действительно рождается дважды: первый раз — когда у ребенка проявляются в явных формах полимотивированность и соподчиненность его действий (вспомним феномен «горькой конфеты» и подобные ему), второй раз — когда возникает его сознательная личность. В последнем случае имеется в виду какая-то особая перестройка сознания. Возникает задача — понять необходимость этой перестройки и то, в чем именно она состоит.
Эту необходимость создает то обстоятельство, что чем более расширяются связи субъекта с миром, тем более они перекрещиваются между собой. Его действия, реализующие одну его деятельность, одно отношение, объективно оказываются реализующими и какое-то другое его отношение. Возможное несовпадение или противоречие их не создает, однако, альтернатив, которые решаются просто «арифметикой мотивов». Реальная психологическая ситуация, порождаемая перекрещивающимися связями субъекта с миром, в которые независимо от него вовлекаются каждое его действие и каждый акт его общения с другими людьми, требует от него ориентировки в системе этих связей. Иными словами, психическое отражение, сознание уже не может оставаться ориентирующим лишь те или иные действия субъекта, оно должно также активно отражать иерархию их связей, процесс происходящего подчинения и переподчинения их мотивов. А это требует особого внутреннего движения сознания.
В движении индивидуального сознания, описанном раньше как процесс взаимопереходов непосредственно-чувственных содержаний и значений, приобретающих в зависимости от мотивов деятельности тот или иной смысл, теперь открывается движение еще в одном измерении. Если описанное раньше движение образно представить себг как движение в горизонтальной плоскости, то это новое движение происходит как бы по вертикали. Оно заключается в соотнесении мотивов друг с другом: некоторые занимают место подчиняющих себе другие и как бы возвышаются над ними, некоторые, наоборот, опускаются до положения подчиненных или даже вовсе утрачивают свою смыслообразующую функцию. Становление этого движения и выражает собой становление связной системы личностных смыслов — становление личности.
Конечно, формирование личности представляет собой процесс непрерывный, состоящий из ряда последовательно сменяющихся стадий, качественные особенности которых зависят от конкретных условий и обстоятельств. Поэтому, прослеживая последовательные его сечения, мы замечаем лишь отдельные сдвиги. Но если взглянуть на него как бы с некоторого удаления, то переход, знаменующий собой подлинное рождение личности, выступает как событие, изменяющее ход всего последующего психического развития.
Существуют многие явления, которые отмечают этот переход. Прежде всего это перестройка сферы отношений к другим людям, к обществу. Если на предшествующих стадиях общество открывается в расширяющихся общениях с окружающими и поэтому преимущественно в своих персонифицированных формах, то теперь это положение оборачивается: окружающие люди все более начинают выступать через объективные общественные отношения. Переход, о котором идет речь, и начинает собой изменения, определяющие главное в развитии личности, в ее судьбе.
Необходимость для субъекта ориентироваться в расширяющейся системе его связей с миром раскрывается теперь в новом своем значении: как порождающая процесс развертывания общественной сущности субъекта. Во всей своей полноте это развертывание составляет перспективу исторического процесса. Применительно же к формированию личности на том или ином этапе развития общества и в зависимости от места, занимаемого индивидом в системе наличных общественных отношений, перспектива эта выступает лишь как эвентуально содержащая в себе идеальную «конечную точку».
Одно из изменений, за которым скрывается новая перестройка иерархии мотивов, проявляется в утрате самоценности для подростка отношений в интимном круге его общения. Так, требования, идущие со стороны даже самых близких взрослых, сохраняют теперь свою смыслообразующую функцию лишь при условии, что они включены в более широкую социальную мотивационную сферу, в противном случае они вызывают явление «психологического бунтарства». Это вхождение подростка в более широкий круг общения вовсе, однако, не означает, что интимное, личностное как бы отходит теперь на второй план. Напротив, именно в этот период и именно поэтому происходит интенсивное развитие внутренней жизни: наряду с приятельством возникает дружба, питаемая взаимной конфидентностью; меняется содержание писем, которые теряют свой стереотипный и описательный характер, и в них появляются описания переживаний; делаются попытки вести интимные дневники и начинаются первые влюбленности.
Еще более глубокие изменения отмечают последующие уровни развития, включительно до уровня, на котором личностный смысл приобретает сама система объективных общественных отношений, ее выражения. Конечно, явления, возникающие на этом уровне, еще более сложны и могут быть по-настоящему трагическими, но и здесь происходит то же самое: чем более открывается для личности общество, тем более наполненным становится его внутренний мир.
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 188; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!