В которой взрослые совершают абсолютно недопустимое кощунство, а кое-кто начинает ходить строем и осуществляет настоящий побег
На этот раз Озорник нес «путешественников поневоле» именно вверх – об этом детям сообщали их особенные вестибулярные аппараты жителей Спасгорода. Кабина мягко покачивалась, навевая дремоту, ускорения Лифт почти не задавал.
После шутки с перемещением, которую все (кроме Димки) считали неудачной, уже успокоилась даже Настя. Села на пол под планшетом управления и взялась заново изучать разорванный рукав школьной куртки, что-то недовольно бурча. Дима все еще рассматривал панель, а Виктор обошел всю небольшую кабину кругом, задумчиво потирая переносицу.
– Скажите, уважаемый Озорник, – спросил он, обращаясь к микрофонам в потолке. – А вы не боитесь Мглистого Механика?
Тесный салон тряхнуло, после чего в динамиках раздался беззаботный голос необычного Лифта. Как и все несерьезные болтуны, он ответил вопросом на вопрос, что вообще-то считается крайне невежливо по отношению к собеседнику.
– А чего его бояться, мальчик Витя? – Изумрудные огоньки моргнули. – Ну да, страшен, опасен. Как землетрясения, которые в старину под Спасгородом случались. И что теперь – сидеть на складе под брезентовым одеялом и бояться землетрясения? Чему суждено случиться, – протяжно, но совсем без грусти вздохнул Лифт, – то обязательно произойдет.
– Любопытная точка зрения, – хмыкнул Витька, совсем не ожидавший от Озорника столь философского и интересного подхода.
А его брат, показав объективам оттопыренный большой палец, вдруг добавил:
|
|
|
– Вы не беспокойтесь больше об этом Мглистом! Мы обязательно придумаем, как его остановить и спасти Лифты.
– Вы? – Озорник хохотнул, но постарался сделать это как можно безобиднее. – Трое потерявшихся детей? Рад слышать такой оптимизм, дружище Дима. – Он снова подмигнул светодиодами. – Ну что ж, теперь я спокоен, как никогда.
Димка улыбнулся, не уловив сарказма, а Витя и Настя многозначительно покачали головами, но промолчали. Когда их братишка был чем-то увлечен, его способность здраво мыслить часто отступала на второй план.
– Ну что, «спасатели», держитесь, сбрасываю скорость, – наконец отчитался Озорник, и кабина начала торможение.
Детей качнуло, а затем створки приоткрылись, явив совершенно незнакомую и диковинную поляну.
– Вообще-то мне сюда нельзя, – понизив голос, доверительно сообщил Лифт. – Но несколько раз я доставлял генералитет в центр управления реакторами, так что старый протокол доступа сохранился…
– А что это за этаж? – поинтересовался Виктор.
Он хмурился и недоверчиво осматривал настоящие лесные холмы (какие до этого видел только в книжках и на открытках с полян для досуга обеспеченных спасгородцев).
|
|
|
– Казармой называют. – Лифт словно невзначай наклонился на подвижных полозьях и тросах, создав угол пола и тем самым подталкивая пассажиров к раскрытым дверям. – Вы идите, друзья… меня тут заметить не должны… Всего доброго.
– А что за Казарма? – не унимался Витька, вцепившись в край створки. – Не со Стражниками?
– Не-е… – совершенно по-детски протянул Лифт, отрицательно замигав лампами. – Не могу сказать, что поляну нынче населяют совершенно нормальные люди. Но к Страже Спасгорода или Гильдии они отношения не имеют. Кроме того, помните – тут, может, и не Летняя Ярмарка, но это еще на один шажок ближе к дому!
Настя, соскользнув по скату, выехала из кабины. За ней порог перешагнул и Дмитрий, которому было откровенно жаль прощаться с таким веселым и неунывающим Лифтом. Витька тем временем все одолевал Озорника вопросами:
– Вы подскажете, куда нам идти дальше?
– Мальчик Витя, – усмехнулся Лифт, – если уж вы самостоятельно добрались до Казармы, то в моих советах вовсе не нуждаетесь. Впрочем… если будет тяжело, найдите Компетенцию, ее шахта расположена в горах возле пересохшего водопада. Скажете, что вас послал я, и она поможет. Ну все, дружище, выходи, мне пора. Удачи вам, милые дети!
|
|
|
– Спасибо, дяденька Озорник, – попрощалась Настя.
– Вы самый лучший Лифт в мире! – махнул рукой Димка.
– Мы очень признательны вам, – подтвердил Виктор.
А Озорник, почти закрыв створки, вдруг спросил на прощание – негромко, но с плохо скрываемым весельем:
– Что сказал Озорник другому Лифту, когда они встретились в одной шахте? – И когда все трое детей озадаченно пожали плечами, сам закончил шутку: – Подвинься, я проеду!
После чего двери его сомкнулись так, что в щель стало нельзя просунуть иглу. Мерный гул из шахты подтвердил, что обожавший юморить Лифт уехал. Обернувшись, наши путники с интересом и опаской осмотрелись (в который раз за это длинное-предлинное путешествие).
Все пространство этажа оказалось покрыто изменчивым бугристым рельефом, почти как на Снежных Склонах (только без снега, разумеется). Слева близнецы заметили искусственную речку с мутной, почти стоячей водой, от которой пахло тиной. Справа – непролазную на вид лесную рощу из фанеры, толстой металлической проволоки и ярко-зеленой пластмассы. В чащобу убегала наезженная дорога для самокатов. Миновав заросли бутафорских деревьев, она пересекала поросшие изумрудной полиэфирной травой холмы и терялась из виду. Потолок поляны был выкрашен светло-голубым и белым. Вероятно, местные системы очистки и подачи кислорода не предусматривали создания искусственных облаков, но архитекторы не растерялись – нарисовали пушистых белоснежных барашков прямо на потолке. Аляповато, неярко, но с любовью.
|
|
|
– Ух ты… – восхитилась Настя, вдыхая чистый воздух (после Фабрики и Свалки он казался буквально кристальным). – И чего это Озорник назвал поляну Казармой? Было бы вернее именовать ее Лесными Чащами или Безмятежными Холмами…
Мальчишки за ее спиной переглянулись, но ничего не сказали. Кое-какие подозрения уже стали закрадываться в их головы, но пугать сестру раньше времени ребята не хотели.
– Вперед, – тихонько скомандовал Витька, пригладив непослушные пыльные вихры. – Время ждать не будет…
– Верно, – кивнул Димка, похлопав сестру по плечу. – Идем, Настена. Дома, поди, уже с ума посходили от переживаний…
И все трое торопливо зашагали по дороге, ползущей на высокий холм (скорее всего, сколоченный из фанеры и покрытый искусственным травяным газоном). Теперь стало заметно, что муляжи деревьев и кустарников, замечательно и таинственно смотревшиеся издали, вблизи вид имеют блеклый, изношенный и невзрачный.
На другой стороне холма им встретились несколько искусственных водоемов – пруды с заросшими бережками. С пыльной, когда-то так похожей на настоящую воду пленкой из клейкой полиэтиленовой массы. Они выглядели заброшено, жалко, но хотя бы не пахли затхлостью, как настоящие лужи, копившие мусор и тину из пробитых труб системы водоснабжения.
За первым холмом нашелся второй, с самой настоящей развилкой дорог и столбом, на котором когда-то крепился указатель. А за ним еще один холм, и еще. Да так, что в какой-то момент детям показалось, что они шагают по складкам великанского светло-зеленого одеяла. На вершине какого-то по счету подъема Димка вдруг споткнулся о поваленный древесный ствол из легкого сплава. Фыркнул, сплюнул на левый башмак и трижды ударил кулаком по кулаку, прогоняя беду.
– Ой, посмотрите-ка! – засмеялся брат, тыча пальцем. – Как дед суеверный! Братец, не пора ли вырасти из этих глупых детских предрассудков?
– Сам ты дед, – недовольно огрызнулся Дмитрий, но стыдливо покраснел. – Вовсе это не суеверия, я в книжках читал. Если запнешься левой ногой, а потом не плюнуть и не постучать, беда будет…
– Да? – не унимался Витька. – И в каких же книжках такое пишут?..
– Да тихо вы! – Настя вдруг оборвала спор (в последние годы возникавший все чаще). – Смотрите, это же домики!
И вытянулась на цыпочках, указывая куда-то влево. А там, над смонтированной в низине рощей, впрямь виднелись верхушки остроконечных крыш, покрашенных темно-зелеными пятнами.
– Настоящий поселок. – Она повернулась к братьям, хлопнув в ладоши. – Значит, там люди! И Лифты! Скоро мы будем дома!
– Возможно… – почесал макушку Виктор, подозрительно косясь на Димку. Шахты за искусственным лесом видны не были, но он не спешил разочаровывать остальных. – Если поселок не заброшен, как и все вокруг…
– Так давайте проверим! – И не успели мальчики остановить сестру, как та бросилась вниз по склону, радостно повизгивая.
Конечно, ей казалось, что на такой живописной и спокойной поляне не может произойти и сотой части тех горестей, что постигли детей на предыдущих ярусах Спасгорода. Братья, энтузиазм Насти все еще не разделявшие, помчались в погоню… Спустились с холма, перепрыгнули странную прямоугольную траншею, пересекавшую его подножье. Углубились в заросли проволочных кустарников.
– Настюха, да погоди ты! – запыхавшись, попытался вразумить девочку Витя. – Мы же не знаем…
А потом в тонкий ствол дерева рядом с ним что-то ударилось, зазвенело, отскочило прочь. Следом все трое услышали грохот, который мы с вами узнать еще могли бы, но нашим героям он был совершенно незнаком. И снова что-то с лязгом ударилось в древесный ствол, заставив его закачаться, а картонные листья – сорваться с веток и опасть. Затем загрохотало со всех сторон. Грозно, трескуче, страшно. Над головой засвистело, завыло, будто на детей напала целая стая Оперативных Ботов, только очень маленьких – совсем крохотных. Не щадя себя, они бились о железные стволы деревьев и рикошетили в самые разные стороны, чудом не попав в кого-то из путешественников.
– Падай! – Димка первым догнал сестру, схватил за плечи и довольно грубо уронил на пушистый ковролин, изображавший мох. – Голову пригни!
Витька, одновременно с братом сообразивший, что вокруг жужжат вовсе не крохотные боты, а самые настоящие пули, повалился рядом. Отполз вправо, машинально прикрываясь «камнем» из пенопласта.
– Не стреляйте! – завопил он что есть мочи, и в голосе его звенел самый настоящий детский страх. – Мы ничего не сделали! Не стреляйте по нам!
Настя, только теперь догадавшаяся, что они попали под обстрел, вдруг завопила, причем куда громче брата, одновременно прижимая ладони к ушам. Димка, как мог, старался укрыть сестру, вжимая ее в «мох» поляны.
И тогда стрельба стихла. Разом, словно отчаянные крики возымели эффект. Не спеша поднимать головы, дети переглядывались между собой, укрытые ковром из сбитых пулями пластмассовых веток и бумажных листьев.
– Вот они, капрал! – услышали они совсем рядом чей-то грубый мужской голос, и у всех троих от ужаса округлились глаза. – Нарушители обнаружены. Дозволите начинать задержание?
– Дозволяю! – ответил ему второй голос, столь же грубый и рычащий.
Затем по мягкому ковру из искусственных листьев к нашим героям со всех сторон двинулись высокие тени. Схватили за одежду, рывком поставили на ноги. Настя оказалась между братьями, зажмурившись крепко-крепко, словно пыталась избавиться от ночного кошмара. Витька не мог поверить увиденному, вертя головой. А Димка рассматривал окруживших их существ с удивлением и совершенно неуместным весельем.
С одной стороны, это были люди. Рослые крепкие мужчины, одетые в старую линялую форму, разрисованную пятнами разного оттенка зеленого и песочного цветов. С другой стороны, напавшие на детей солдаты от людей отличались, причем подчас весьма основательно. У одного обнаружилась полностью механическая нога, внутри открытого устройства которой виднелись крохотные гидравлические поршни и шестеренки. У второго нечеловеческой была голова – вместо нее на плечах восседала металлическая сфера, с которой таращились глаза-объективы, а на месте рта присутствовал набор дырочек, как на динамиках радиотранслятора. Еще двое имели железные, подвижные и конструктивно сложные руки, а пятый вообще выше пояса казался роботом Сортировщиком, и только лицо оставалось человеческим. Там, где автоматика заменила военным части тела, они не носили одежды, а оттого зрелище было пугающим и немного ненормальным. Когда кто-то из солдат двигался, внутри его протезов что-то шипело, вращалось или запускало в ход автоматику.
Все десять военных, возникших из кустов, были вооружены винтовками, а на головах носили каски такого же защитного цвета. Тот, что имел на рукаве несколько незнакомых нашивок (стареньких, дырявых, но чистых и бережно пришитых), сделал шаг вперед. Теперь стало видно, что у него тоже есть механические дополнения – из-под каски на его затылке виднелось вставленное в голову устройство, напоминавшее ламповую микросхему.
Настя наконец-то решилась осмотреться. С непониманием уставилась на странных мужчин вокруг себя и вдруг не сдержалась.
– Птицы вас побери, почему вы в нас стреляли?! – Если бы Дима не придерживал сестру за локоток, она бы бросилась на военных с кулаками. – Мы же обычные дети! Нельзя стрелять в детей!
Полумеханические солдаты переглянулись. Старший, которого другие называли «капралом», уставился на девочку с абсолютно пустым выражением лица. Казалось, он вообще не понимает, о чем идет речь.
– Дети? Что значит, дети? – спросил он, и в его электрифицированном затылке что-то щелкнуло. – Мы открываем огонь по любому вероятному противнику. Согласно воинскому Уставу, мы должны быть всегда готовы к отражению атаки. – И он, вытянувшись в струнку, процитировал: – «Солдат Спасгорода обязан быть начеку и при малейшем признаке угрозы применять вверенное ему оружие, отражая угрозу всеми доступными средствами».
– Болваны, – обиженно прошипел Димка.
Витька взволнованно повернулся к капралу.
– Вы что, не можете отличить какого-то там противника от обычных детей? Да вы чуть не совершили одно из самых страшных преступлений!
Командующий отрядом перевел на него взгляд, но в нем все еще не читалось понимания.
– Дети? «В случае нарушения определенных Уставом границ гарнизонные части Спасгорода обязаны применять оружие», – снова отчеканил он с противным скрипом. – «Вероятным противником может являться любой…»
– Вы с ума сошли? – звонко перебил его Виктор, обыкновенно сдержанный и благовоспитанный. – Да Гильдия Смотрителей вам головы поотрывает! Мы будем жаловаться! Вы тут совсем рехнулись со своим Уставом?
– Гильдия? – Зрачки капрала загорелись неприятным багряным светом, что выдало установленную в глазницах электронику. – Отделения механиков и Смотрителей за Лифтами не имеют юрисдикции над гарнизонными подразделениями Спасгорода. Нелогично предполагать, что наши действия будут признаны незаконными. Причем не кем-то, а совершенно не уполномоченной для установления законов структурой. Вы еще скажите, что цех пекарей разоружит нашу часть, признав превышение полномочий!
Механические бойцы вдруг засмеялись, оценив солдафонский юмор своего начальника. Неестественно засмеялись, натужно, словно не выражали эмоции, а выполняли предписанную когда-то программу радости. Замолчали одновременно, встав по стойке «смирно», будто смех был регламентирован по времени.
– Чего? – снова взъелась Настя, набрав в легкие побольше воздуха. – Это Смотрители-то не уполномочены? Люди, управляющие целым городом? При чем тут вообще пекари?
– Отставить разговорчики! – рявкнул на девочку капрал с электронным мозгом, грозно наклоняясь вперед. Искусственные суставы в его теле зажужжали, защелкали и заскрипели. – Если вы не вероятный противник, то кто? Отвечать на вопрос!
– Мы?.. – Настя потерялась в словах, не зная, что ответить вояке, но за сестру вступился Витя.
– Мы просто дети! Обыкновенные дети! С поляны Заботинск. Мы заблудились, понимаете? А вы нас чуть не поранили! – Он прямо-таки задохнулся от несправедливости и вернувшегося страха за свою жизнь. – Неужели вы не понимаете, что оружие и дети должны быть как можно дальше друг от друга? Это неписаные законы любого военного: дети – это главное сокровище, и поднимать на них руку – преступление!
– Заблудились?
Казалось, капрал не понял и половины произнесенных Виктором слов, но кое-что его все же заинтересовало.
– Это невозможно. Протоколы взаимодействия полян не предусматривают такого понятия. Рядовые 14-087, 14-566 и 11-003! Приказываю взять нарушителей границы под стражу до дальнейшего допроса в расположении воинской части!
И не успели путешественники что-то сказать или возразить, как сильные механические руки опустились им на плечи, разворачивая в сторону поселка, замеченного среди деревьев. Витька скривился от боли, а Настя попробовала вырваться. Только Димка, внимательно наблюдавший за разговором, молчал, послушно позволив увести себя в плен.
– Шагом марш! – скомандовал капрал, и процессия поплелась вперед.
Гуськом они миновали рощу, пересекли ненастоящий ручей, на берегу которого дети рассмотрели здоровенную пушку, нацеленную куда-то на холмы. Только теперь им стало ясно, что все это время они шли по полигону, на котором полулюди-полумеханизмы отрабатывали свои военные маневры. Упражнялись в стрельбе, засадах, перемещениях и шумно маршировали по долинам. Точнее, это поняла Настя, потому что мальчики заподозрили неладное чуть раньше – когда заметили в траве целые россыпи матовых латунных гильз. Заметили, но решили не пугать сестру и промолчали о своей находке…
Нужно сказать, что двигались военные не очень-то уверенно. Половина из них хромала и скрипела суставами. Кое-кто все время норовил выйти из строевой колонны, словно у него кружилась голова, а ноги уносили в сторону. Один постоянно ронял винтовку, рискуя отстать от остальных, пока подбирал оружие. Не лучше дело обстояло и в других отрядах, которые стали заметны на склонах вокруг воинской части. Отделениями по 10—15 человек (ну, или почти человек…) они отрабатывали маневры, репетировали заряжание пушек, разборку винтовок и нелепый бег, во время которого у некоторых отваливались ноги. Солдаты Казармы казались дряхлыми, выходящими из строя, как изношенная бытовая техника. Но все еще грозными, опасными и готовыми стрелять даже в детей…
Подталкиваемые сопровождающими, наши герои понуро брели в сторону поселка. Теперь его было хорошо видно – расчерченный, как по клетчатой бумажке, его выстроили ровно и строго, совсем непохоже на родной уютный Заботинск. В центре расположился здоровенный плац для построений и флагшток со знаменем. Вокруг него вытянулись ровные ряды казарм. Здание побольше напоминало столовую, слева от нее виднелись гаражи самокатов и ангары другой военной техники. В двухэтажном строении на дальнем краю плаца угадывался штаб – аналог Ратуши, в которой обычно заседали самые умные взрослые их домашней поляны.
Весь населенный пункт оказался обнесен прямоугольником ограждений из колючей проволоки с четырьмя воротами. По углам виднелись дозорные вышки, а на них – такие же разваливающиеся на куски, но еще вполне боеспособные солдаты. Но главным наблюдением, приведшим Виктора в окончательное расстройство и глубочайшую печаль, стало полное отсутствие Лифтовых шахт. Не заметив ни одной, он обернулся, с отчаяньем глядя на друзей и ища поддержки. Но те равнодушно уставились под ноги.
– Озорник – предатель, – тихонько прошипел тогда Витька, привлекая внимание сестры и брата. – Знал ведь, кем Казарма населена, а все равно высадил…
– Лифт иначе не мог… – Настя покачала головой. – Сказал же, что на шажок ближе к дому…
А Димка внезапно окрысился на брата, возмущенно сжав кулаки.
– Замолчи, не говори так! Ничего он не предатель! Озорник предупредил, что тут психи живут. Это мы сами виноваты, что…
– Отставить разговорчики в строю! – злобно прикрикнул на них капрал, оказавшись совсем рядом и нависая мрачной тенью.
Холодные солдатские пальцы на плечах сжались еще сильнее, принуждая к повиновению, и Настя вскрикнула от боли. Витька и Димка переглянулись, было заметно, что между мальчиками идет непримиримый спор. Но безропотно замолчали, повесив головы. Оба искренне надеялись, что в штабе все встанет на свои места. И что управляющие поляной люди разберутся в ошибке и все же доставят их наверх. Надеялись, хоть в глубине души каждый уже понимал, что шансы на это крайне малы – уж слишком больной и умирающей казалась им Казарма…
На гостей почти не смотрели – занятые муштрой (а она, судя по всему, занимала все свободное время местных жителей), вояки были всецело поглощены любимым делом. Строем подметали улицы поселка, перетаскивали ящики с боеприпасами или чинили самокаты. А вот офицеры, командовавшие отделениями, на чужаков косились с любопытством и озабоченностью. Вероятнее всего, припоминали Устав и его рекомендации в отношении пленников.
Процессия из десяти вооруженных мужчин и троих детей пересекла бетонированный плац. Витька, задрав голову, силился рассмотреть флаг на дюралевой мачте, но, кроме меча на мятой выгоревшей ткани, разобрать ничего не смог. Получив подзатыльник, ускорил шаг, и через несколько десятков метров они наконец прибыли к штабу.
Постройки тут все как одна казались собранными из конструктора. Причем для не самых развитых детей, если вы понимаете, о чем я хочу сказать. Простенькие стеновые панели светло-зеленого цвета, одинаковые темно-зеленые крыши, клонированные оконные рамы, невзрачные коричневые двери и крохотные крылечки – все было преисполнено грубой угловатости и примитивизма, отрицавшего даже намек на красоту.
На пороге штаба отделение солдат замерло по стойке «смирно», и внутрь с детьми вошел лишь капрал. Обменявшись армейскими приветствиями с охранником-секретарем, он повел пленников на второй этаж, где заседал таинственный «начальник гарнизона».
Герои попали в просторный кабинет, большую часть которого занимала массивная и устаревшая счетно-вычислительная машина. У окна за широким столом восседал толстый мужчина в украшенном нашивками мундире. Отдав ему честь, капрал замер у двери, вытолкнув пленников вперед.
– Господин полковник, – щелкнув пятками, отчитался он, – во время выполнения маневров на пересеченной местности мое подразделение задержало отряд условного противника! Задержанные доставлены для допроса!
Господин полковник оторвался от изучения информационного планшета, и теперь близняшки смогли его рассмотреть. Верхнюю часть лица командующего поляной занимали здоровенные черные очки, за которыми не было видно глаз. Нижнюю челюсть заменили на металлическую, грубую и выступавшую вперед, что придавало офицеру угрожающий и вечно недовольный вид. Из левого уха торчал провод, убегающий в вычислительную машину.
Не успел полковник как следует оглядеть нарушителей, как Витька вскинул подбородок.
– Как вы могли стрелять в детей? – дрожащим от пережитого испуга голосом спросил он за всех троих. – Что б вас Птицы заклевали! Это же бесчеловечно! Это самое страшное кощунство, какое только можно представить!
Казалось бы, истина, бесспорная для нас с вами, была обязана произвести на военного должное впечатление. Но путешественники еще не привыкли, что окружающий мир подчас бывает не таким правильным , как бы того хотелось хорошим людям.
– Ребенок, завербованный противником и отправленный в тыл, – враг, – хрустнув толстыми пальцами, ответил полковник, отчего челюсть его заскрипела. – В него стрелять можно.
От его невозмутимости и беспредельного ощущения собственной правоты стало жутко и неуютно. Настя, сделав маленький шажок за спину братьев, вцепилась в руку Дмитрия. Витя замешкался, но все же нашел в себе еще немного смелости и выпалил:
– Кажется, вы заигрались в войну, дяденька полковник. – Его лицо раскраснелось, и он затравленно обернулся на капрала, словно ждал подзатыльника. – Какому чудовищу придет в голову отправлять своих детей под пули?
Машина в углу шумно защелкала, по дисплеям пробежали строчки незнакомых символов. Полковник, словно получив от нее подсказку, повернул голову, глядя прямо на юного смельчака.
– Враг коварен и способен на все что угодно, – заученно ответил он. – Так гласит Устав.
– Да какой еще враг? – возмутился Димка, поддерживая брата. – Нет никакого врага. Мир давно.
– Условный враг. – Толстый полковник заерзал в кресле, скрипя коленными шарнирами. – Враг со всех сторон. Умный, только и выжидающий возможность напасть и захватить наши ресурсы, взять пленников и разрушить Спасгород. Например такой, что послал вас, маленькие шпионы!
От этих слов Витька задохнулся, а Димка сжал кулаки.
– Кто шпионы? Мы?! – продолжили оправдываться мальчики. – Что за глупости…
Полковник поднял голову, уставившись на капрала, и облизнул верхнюю губу, все еще человеческую.
– Смотрите, капрал, – с усмешкой прокомментировал он, – какие разговорчивые и ловкие модели вам попались.
– И верткие, – услужливо поддакнул тот, выпячивая грудь и задирая подбородок. – Залп целого отделения не смог причинить им вреда, только испортил униформу на этом образце.
Он ткнул пальцем в Витьку, и только теперь дети заметили, что шальная пуля все-таки порвала штанину мальчика, чудом не задев ногу. Димка хотел вспылить, Витя побелел от запоздавшего страха. А полковник довольно потер ладоши.
– Значит, враг разработал очередную модель шпионов! – Казалось, он неподдельно рад, хотя чему именно – оставалось загадкой. – Новую модель, уменьшенную. А что, очень удобно… ростом модель гораздо ниже стандартной боевой саморемонтируемой единицы. Не такая заметная. Быстрая. В пользу моего предположения также говорит сходство между ними. Видимо, пока враг успел запустить только одну линию производства…
Он повернул голову, из-под непрозрачных очков рассматривая всех троих.
– Не уверен, что их скелет выдержит вес боевой амуниции. Но это лишь подтверждает, что перед нами – разведывательный образец.
– Да мы же близнецы! И никакие не модели, – вступила в разговор Настя, но у нее получилось не очень убедительно и чуть-чуть плаксиво. – Мы просто дети. Вы тоже, до того как стать саморемонтирующимися моделями, когда-то были детьми!
И полковник, и капрал замолчали, не понимая, о чем говорит девочка. На минуту в кабинете стало тихо, и только пощелкивал внутренними реле вычислительный аппарат в углу. Казалось, начальник ветхого гарнизона прислушивается к советам машины, а лампочки на штекере за его ухом замигали часто-часто.
– Это невозможно, – наконец констатировал тот, откидываясь на спинку кресла. – Картотека воспоминаний сообщает мне значение слова «дети». Но наиболее подходящие по субъективному семантическому анализу понятия это: кадет, новобранец или конскрипт. Вы кадеты-новобранцы?
– Да нет же! – не зная, какие еще аргументы привести твердолобому вояке, в отчаянии закусил губу Витька.
Дмитрий же, пока никто не видел, вдруг нахмурился, о чем-то глубоко задумавшись, и уставился в пол. Однако следующие слова полковника заставили его вздрогнуть и забыть о размышлениях.
– Тогда вы шпионы… – с нотками радости в механическом басистом голосе промычал полковник. – Господин капрал, расстрелять их!
Настя вскрикнула, Виктор повернулся к капралу, сжимая кулаки и готовясь драться. А Димка, вдруг посветлев лицом, вскинул руки над головой и бросился к столу.
– Нет, постойте!
Он лихорадочно поглядывал то на капрала, готового к исполнению приказа, то снова на брата и сестру.
– Господин полковник, произошло недоразумение! – заискивающе проговорил мальчик. – Вы совершенно правы, мы кадеты… Новые модели, без функции саморемонта.
Настины брови полезли на лоб, а Витька раздраженно фыркнул.
– Димка, ты чего городишь-то?..
– Тихо… – прошипел тот, почти не открывая рта. – Я разгадал их алгоритм…
Капрал замер на месте, ожидая дальнейших распоряжений, а полковник задумчиво почесал затылок под фуражкой. Огоньки на его ухе снова замигали.
– Капрал, отставить… – наконец сказал он, постукивая железными зубами по остаткам настоящих. – Ожидаемое подкрепление прибыло. Примите новобранцев в свое отделение и немедленно приступайте к боевой подготовке.
Машина довольно затрещала реле. Символы на ее экранах побежали с утроенной скоростью, обновляя базу данных Казармы. Полковник начал перебирать бумаги, пестрящие синими и черными печатями, что-то штампуя в бланках.
– Добро пожаловать в Казарму, недомерки, – пробасил он, через провод в ухе отдавая вычислительному аппарату какие-то распоряжения. – Для начала вам будет прочитан базовый курс молодого бойца. Затем вы пройдете необходимую подготовку, выучите Устав, выберете вооружение и познаете способы ведения боя. Ваши идентификационные номера?
– 38-985, 38-986 и 38-987, – не давая Вите и Насте опомниться, выпалил Дмитрий, сочиняя на ходу.
– Зафиксировано. – Полковник кивнул, продолжая штамповать личные дела «новобранцев». – Через три десятка лет, когда ваши органы начнут приходить в упадок, вы пройдете курс саморемонта. После этого заступите на вечное служение Родине. Без болезней или мутаций, с чистым стремлением отдать жизнь за оборону ее границ.
Настя чуть слышно застонала, а Витька покачал головой, только представив себе три десятилетия, проведенных в подметании плаца и ношении автомата. Дима же, как безумный, радостно улыбнулся полковнику, даже неумело щелкнул каблуками.
– Так точно, господин полковник!
– Можете идти, – распорядился толстяк. – Капрал, определите новеньких в казарму и выдайте им униформу. С рассветом приступайте к учениям.
– Будет исполнено, – отдал честь капрал, открывая двери. – Новобранцы! За мной, шагом марш!
И они понуро вышли из кабинета, в котором правили военный с искусственной челюстью и его устаревшая машина, бредящая условным врагом.
– Ну и что ты наделал, дурень? – Прижимаясь теснее, чтобы не расслышал солдат, Витька ущипнул брата за плечо.
– Тсс… – отмахнулся тот. – У меня есть план…
– Не хочу курс саморемонта, – прошептала Настя, теперь сжимавшая локоть Виктора. – Вообще служить в армии не хочу… Это все неправильно. Эти существа ничем не лучше червяков…
– Тут все неправильно. Но до вечера придется потерпеть… – стал успокаивать ее Дима, пока рука капрала не хлопнула новобранца по затылку.
Молча, под его неустанным присмотром, они покинули штаб, направившись к одной из казарм на краю поселения. Уже не пленники, но начисто лишенные свободы…
Жилая часть здания оказалась одной огромной комнатой, в которой разместились несколько десятков двухъярусных коек. Даже беглый осмотр кроватей давал понять, что из них используется совсем немного, в лучшем случае процентов десять. На остальных матрасы и одеяла были свернуты в рулоны, а прикроватные тумбочки пусты.
– Выбирайте места, – приказал капрал, оставив детей в одиночестве и удалившись в подсобное помещение.
Не сговариваясь, они переместились в самый дальний, почти нежилой угол спальни. Им очень хотелось выговориться, но военный за тонкой стенкой мог подслушать, а потому все трое прикусили языки.
Еще через минуту тот вернулся, притащив несколько комплектов форменной песочно-зеленой одежды. Бросил на кровать, задумчиво осмотрев кадетов.
– До ужина у вас свободное время, – проскрежетал он, уперев руки в бока и вращая механическим глазом. – Нашивки с именами будут готовы завтра, тогда же пришьете их к нагрудным карманам. Так что пока – заправить койки и переодеться. По сигналу горна отделение направляется в столовую. Затем общее построение и отбой. Завтра начинаем физические упражнения и курс знакомства со стрелковым оружием. – Вояка широко улыбнулся, сверкнув железными коронками. – Это сейчас вы жалкие хлюпики. Но совсем скоро ваши мышцы станут железными, сухожилия – витыми канатами, а кости не сможет сломать даже самый сильный удар! Вы рады?
Ответом ему были рассеянные и совсем безрадостные кивки. На наших героев вообще было жалко смотреть. Смирившись с горькой участью, они молча выслушивали инструкции капрала, не поднимая голов. И только Димка изучал казарму внимательно, заинтересованно, стараясь не пропускать ни единой мелочи.
– Когда я закончил, положено отвечать – да, господин капрал! – Военный поднял руку для подзатыльника, но так и не ударил. – Это ясно?
– Да, господин капрал… – нестройным хором ответили дети.
– Выполнять приказ, – напоследок бросил солдафон, покидая комнату.
Настя и Витя немедленно обернулись к брату. Тот, словно ни в чем не бывало, начал перебирать принесенную одежду. Тут нашлись штаны с множеством карманов, нижняя рубашка, куртка защитного цвета, пилотка и универсальный пояс-трансформер, откровенно заинтересовавший мальчика.
– Какой Птицы ты наделал, балбес?! – шикнул на него Витька, надвигаясь и выбивая из рук стопку одежды. – Дать бы тебе в ухо…
– Погоди, Витя… – Настя ухватила его за плечо. – Димка, правда, ты не хочешь объясниться?
– Отчего же… хочу. – Тот делал вид, что провокационная выходка брата его нисколько не задела. – А может, вы мечтаете, чтобы капрал вывел нас на плац и расстрелял? Так я могу попросить…
– Перестань паясничать!
– Ладно… – Дмитрий уселся на панцирную сетку, еще не заправленную матрасом. – Неужели вы не поняли, что вояки живут исключительно по Уставу? В котором вообще нет места такому понятию, как «дети»…
– Допустим… Но дальше-то нам что делать? – не сдавался Виктор. – Ну, отсрочил ты время нашей казни. А потом? Служить тут до старости?
– А железо в воде тонет? – фыркнул Димка, словно услышал что-то забавное. – Разумеется, мы сбежим.
– Отсюда? – Настя обернулась и понизила голос, будто капрал мог стоять за дверью и слушать их разговор. – Ты видел забор из колючей проволоки?
– А ты видела дыры, которые в нем давно никто не ремонтирует? – вопросом на вопрос ответил ей брат. – Да тут все разваливается, вы только посмотрите.
Он демонстративно потряс койку, на которой сидел. Та заскрипела и чуть не распалась на куски.
– Если уж мы сбежали от крыс, червей и оборотня, – продолжил заговорщицки шептать Дима, – то отсюда тоже сумеем. Главное – найти Компетенцию.
– Мы даже не знаем, где ее шахта… – уже более спокойно, но все равно хмуро пробубнил Витька.
Разобрав комплекты униформы, они принялись прикладывать ее к себе, поражаясь огромным взрослым размерам. Это было логично – детской одежды на поляне не было и в помине.
– Надевайте поверх, – скомандовал Димка. – В случае чего, так еще и теплее…
И хоть он и не уточнил, в каком это таком случае , «новобранцы» начали натягивать мешковатую военную форму. За время этого опасного и полного неожиданностей путешествия быть готовыми ко всему научились все трое…
– И как же ты думаешь бежать? – справившись с воротником гимнастерки, поинтересовалась Настя, все еще оглядываясь на вход в казарму.
– Позже, после столовой… – кивнул ей мальчик, будто давно уже все придумал. – Вспомни, как в нашей школе – на выходе из пищеблока всегда образуется пробка. Я сам видел, как хулиганы успевают смыться, если хотят прогулять урок… И тут сработает. Если до вечернего построения нас не хватятся, будет время улизнуть…
Однако никто из них, мерявших военную форму и застилавших себе кровать, и предположить не мог, насколько сильно ошибается Дмитрий. Потому что если толпа школьников на самом деле шумна, многочисленна и не поддается пересчету, то военные ходят есть строем. И никто не имеет права покинуть столовую до тех пор, пока не отужинает все отделение.
Здание, в котором обитатели Казармы принимали пищу, вообще достойно отдельного упоминания. Например, на длинных столах, за которыми размещались несколько сотен солдат и офицеров, кроме кастрюль с похлебкой стояли также бутылочки с машинным маслом. И пока одни ели суп, зажевывая его пресным сухим хлебом, другие капали масло в шарниры, на механические суставы и даже в рот.
Никто не разговаривал – под низкими сводами пищеблока стучали ложки, клацали искусственные челюсти, скрипели механические протезы и шаркали под столами подошвы ботинок. Над входом в столовую висел старый и потускневший плакат, на котором было написано: «Когда я ем – я вспоминаю Устав».
На детей, облаченных в форму, никто даже не смотрел, негласно и окончательно приняв в огромную сумасшедшую семью военных. На то, что один из новобранцев – девочка, внимания не обращалось также, – жители Казармы действительно не знали, что это такое. Да и вообще, как заметили близнецы, лишние разговоры и обычная жизнерадостная болтовня тут были не в почете. Это вам не приятный ужин с мамой и папой…
Усевшись за стол с теми же самыми солдафонами, что поймали их в искусственном лесу, новички рискнули впихнуть в себя по ложке невкусного супа. Аппетита не было совершенно, но наблюдательный капрал заставил их съесть хотя бы половину.
Затем гарнизон поляны вывели на плац и построили рядами. Там, под ветхим дырявым знаменем, толстый полковник (одна нога которого тоже оказалась механической) провел полную перекличку, объявив отбой и распустив подразделения спать. Бодрствовать остались лишь те солдаты, которым предстояло заступить в караулы.
Замыкая походную колонну, братья и сестра строевым шагом вернулись в казарму. Застыв у дверей, ненавистный капрал терпеливо дождался, пока все улягутся по койкам. Улучив момент, когда тот отвернулся, наши герои юркнули под одеяла, не снимая одежды и даже ботинок. Убедившись, что все разместились по кроватям, офицер выключил свет и вышел прочь.
Съежившиеся, напуганные и предоставленные сами себе, путешественники дрожали под тонкими одеялами, прислушиваясь к незнакомым звукам общей спальни. Кто-то ворочался, кто-то уже храпел, кто-то скрипел суставами и кроватной сеткой. Ни о каком сне не могло быть и речи, и дети терпеливо пережидали двадцать бесконечных минут, пока комната не затихнет окончательно…
Глаза понемногу привыкли к темноте, и вот Витька заметил, как с верхней койки бесшумно соскользнул брат. Толкнул Настю, сжавшуюся в комок на соседней кровати.
– Пошли, Витька… пора… – чуть слышно прошептал он, озираясь. – Попробуем через вон то окно. Я заметил, там сломана задвижка…
Настя тоже выбралась из-под одеяла. Девочку трясло от страха, и она прикрыла рот рукой, чтобы не стучали зубы. Всем троим казалось, что из мрака на них сейчас грозно таращится неугомонный капрал, поймавший «шпионов» в лесу.
– Я не могу… – прошептал в ответ Виктор, чувствуя, как свело мышцы ног.
– Чего?! – Димка не мог поверить ушам.
– Давайте не сейчас… – Его брат был готов заплакать, так велико оказалось пережитое напряжение. – Давайте дождемся, когда нас отправят в караул, и тогда… я сейчас не могу… меня и так чуть не ранили уже…
– Ты с ума сошел? – Настя нависла над мальчиком, встряхнув за плечо. – Вставай, а то перебудим всю комнату!
– Витька, не глупи… – Судя по голосу в полумраке, Дмитрий начинал злиться, но пока сдерживал эмоции. – Вставай, дурень, другого шанса может вообще не быть! А если нас в караул порознь отправят? А если через два года? Вставай, говорю!
И он ухватил брата за ногу, осторожно потянув с койки.
– Витенька, миленький, мне тоже страшно, – бережно, но твердо отцепив пальцы одного брата от штанины другого, прошептала тогда Настя. – Ты даже не представляешь, насколько. Но я знаю, что нам нужно бежать. Прямо сейчас. Мы уже через столько прошли, чтобы вот так вот сдаваться! Поверь, братишка, всю жизнь прятаться под одеялом ты не сможешь…
Какое-то время казалось, что Виктор не слышит сестру. Лежит в темноте – только руку протяни, но одновременно где-то далеко-далеко, и за неделю не найдешь, – смотрит в потолок и готовится стать настоящим военным. Но затем он сдавленно всхлипнул, отбросил одеяло и аккуратно поставил ноги на пол.
– Я готов…
Конечно, и Настя, и Дима понимали, каких усилий стоило их брату принять это решение, победив собственный страх. Но хвалить его времени не было, и они лишь кивнули Витьке, надеясь, что тот рассмотрел этот жест поддержки в окружавшей темноте. Гуськом, стараясь идти на цыпочках, троица двинулась к окну. Димка, задававший направление, первым достиг рамы. Открыл скрипучую створку. В этот момент им показалось, что за спинами во мгле уже давно проснулись все десять полумеханических солдат. И теперь стоят рядком, насмехаясь над жалкой попыткой побега, только и выжидая момента, чтобы посильнее напугать громким «стоять!». Но казарма спала, храпя и ворочаясь, видя сны об Уставе, строевых учениях и сотнях бомб в бездонных арсеналах. Бомб, способных разорвать Спасгород на куски… Придержав створку, Дмитрий дождался, пока брат и сестра выскользнут наружу. Осторожно выбрался следом, закрыл окно.
– У меня такое чувство, что в нас уже целятся с вышек, – прошептала Настя, озвучив самые черные страхи остальных.
– Не бойся, сестренка, – подбодрил ее Дима. – Мы справимся.
И они двинулись вдоль казармы, стараясь не выходить на освещенные прожекторами места. Поселение спало, по улочкам не ходили даже патрули. При этом казалось, что единственного громкого звука будет достаточно, чтобы армейский форт всколыхнулся, выплеснул на плац десятки автоматчиков, а кругом завыли сирены. Перебегая от одного здания к другому, дети добрались до ограды. Присели на корточки там, где луч прожектора проходил мимо, сохраняя для них тень.
– Ну и где же твои дыры? – все еще дрожа, спросил Виктор.
Он внимательно рассматривал несколько рядов колючей проволоки. Которая хоть и выглядела старой и заржавленной, но была исправно отремонтирована в местах прежних разрывов.
– Кажется, я недооценил полковника… – пробормотал Дмитрий.
Он попробовал оттянуть «колючку», как это с канатами делают боксеры, выходящие на ринг. Увенчанная зубчиками ограда не поддалась мальчику, и тот задумчиво потер подбородок – жестом, копирующим их папу в минуты неуверенности или раздумий.
– Кажется, есть идея, – наконец сказал инициатор побега, расстегивая военный пояс. – Хотел на память оставить, но раз так…
Он перебросил ремень через три ряда проволоки. Щелкнул крохотным переключателем в пряжке-пульте, настраивая умный прибор. Ткань пояса сразу стала эластичной, удлинившись в несколько раз. Затем мальчик застегнул магнитную пряжку и потянул «лассо» на себя, заставляя нижний край ограды приподняться над полом.
– Я читал про похожие пояса, их выдавали всем солдатам времен строительства Спасгорода, – покраснев от натуги, зашептал Дима. Снова нажал что-то в пряжке, заставил ремень сжаться до привычных размеров и собрать ряды «колючки» в пучок. – Никогда не думал, что такой попадет ко мне в руки…
– Если спасемся, – успокоила его Настя, – я тебе свой подарю.
Она первой опустилась на живот, пролезая в образовавшуюся брешь. За ней скользнул Виктор. Выбрался наружу, перехватил конец пояса у брата, все-таки порезавшись об острый шип.
– Ай… – Он прикусил губу, но мужественно потянул ремень на себя, позволяя Димке проползти под оградой.
– Бежим, – сразу скомандовал тот, поднимаясь на ноги.
– Куда? – все так же шепотом спросила Настя.
– Точно не знаю… но Озорник что-то говорил про водопад…
Надо отметить, что дети иначе, чем мы с вами, воспринимали водопады. Настоящих рек в Спасгороде по понятным причинам никогда не было. А потому водопады строились исключительно декоративные или искусственные, чтобы по большим праздникам радовать людей радугами и каскадами технической воды. Впрочем, на такой поляне, как Казарма, где росли искусственные леса и текли полиэтиленовые реки, водопад, скорее всего, тоже был ненастоящим.
Стараясь как можно скорее удалиться от военного лагеря, наши герои бросились бежать в темные холмы. И когда всем троим уже казалось, что побег удался… за их спинами вдруг заголосила протяжная и заунывная сирена. Долго, на одной ноте, от которой сводило зубы.
Настя вскрикнула, Витька чуть не споткнулся, а Димка выругался, за что дома обязательно получил бы немалый нагоняй и суровое наказание.
– Заметили, – ожесточенно прошипел он. – Нужно было ремень с забора снять…
– Бежим, братики! – Настя первой припустила в темноту.
Оставалось надеяться, что направление выбрано верное, потому что дороги пока никто разобрать не мог. Тем не менее братья ринулись за девочкой, ладонями прикрываясь от пластмассовых веток, норовящих хлестнуть по лицу.
Почти сразу форт проснулся. Зажглись вспомогательные прожектора, затрубил горн, объявляя тревогу и построение, затопали по плацу тяжелые ботинки. Несколько лучей ударили в потолок поляны, нацеливаясь на зеркальную систему Светоча. С его мощью они, разумеется, сравниться не могли, но поляна тут же озарилась слабым желтоватым светом, какой мы с вами можем наблюдать на рассвете.
А еще через какое-то время, когда дети уже миновали второй холм, где-то среди казарм вдруг залаяли собаки. Механическими неживыми голосами, злобно рыча и клацая титановыми челюстями.
– У них есть сторожевые псы! – воскликнул Витя.
– Скорее – охотничьи, – поправил его брат, ускоряя шаг. – Быстрее, вон туда!
Он вытянул руку, и в неверном свете армейских фонарей стало заметно, что у самой окраины поляны возвышается настоящая гора (во всяком случае, она таковой выглядела). На ее террасах, изготовленных из пенопласта и прессованных стружек, отчетливо поблескивали полиэтиленовые нитки фальшивого водопада.
Теперь, когда цель стала видна, как и дорога к ней, дети побежали быстрее, огибая декорации деревьев, перепрыгивая через окопы или овраги. Шум за спинами нарастал, а это значило – из лагеря в погоню уже выслали отряд, усиленный собаками.
– Сюда! – Виктор вдруг остановился, утягивая остальных в почти непролазную рощу. – Тут самокаты не проедут!
Они бросились в кустарник. Все трое догадывались, что электронные анализаторы в носах механических животных все равно позволят взять их след. Но верили, что, если лишить охотников хотя бы транспортных средств, силы почти уравняются…
Беглецы миновали холм, а за ним еще один холм, покрытый синтетическим ковровым покрытием, похожим на траву. Задыхаясь и стараясь держаться поближе друг к другу, «новобранцы» неслись к горе. Где-то позади урчали моторами бронированные самокаты, не сумевшие въехать в бурелом. С хрустом продирались через кустарник железные тушки псов.
А затем дети выскочили к горе, по крутому краю которой на самом деле кто-то выложил водопад. Когда-то наверняка тот смотрелся очень живописно, весьма напоминая настоящий. Но сегодня потускнел, как и вся поляна. Покрылся пылью, обветшал и начал разрушаться.
Здесь тоже валялись гильзы и нашлись выстроенные из песочных мешков и фанеры укрепления – армейская машина, помешавшаяся на подготовке к войне, для своих маневров не жалела ни пяди поляны.
– Ищите шахту! – крикнул Димка, по пружинящему озерцу из оргстекла перебегая на другой берег. – Она должна быть где-то тут!
Погоня приближалась, а собаки тявкали буквально за соседним лесом. Рассыпавшись, близнецы кинулись выискивать хоть что-то, похожее на шахту. Но ничего, кроме искусственных валунов или обрывков декоративного мха, найти не смогли.
Догадалась Настя, вдруг задравшая голову к вершине горы.
– Я знаю, почему мы ее не видим! – со смесью испуга и радости выпалила она. – Потому что шахта внутри!
И она первой побежала к пещере, видневшейся за потоком полиэтиленовой воды. Раздвинула струи, как шторы. Юркнула куда-то в пыльную темноту. Братья, уже облазившие половину склонов и разочаровавшиеся в поиске, тут же спустились к подножью. Переглянулись.
– Они совсем близко, – констатировал Витька.
– Если в пещере пусто, нам конец, – хладнокровно подтвердил его брат.
А затем из пенопластовых недр горы раздался крик сестры, от которого с детских сердец свалилась тяжесть.
– Он тут! Скорее сюда!
Не обращая внимания на пыль и полосы «воды», отлетающие от крепежей и падающие на головы, мальчишки бросились внутрь, похожие на перепуганных мышек, ищущих спасения в норе. Солдатские сапоги громыхали где-то неподалеку – охотники забирались на ближайший фанерный холм.
– Вот!
Настя стояла перед двустворчатой дверью Лифта, за пряжку держа в руке армейский чудо-ремень. Крохотный фонарик, спрятанный в нем, подсвечивал спящий пульт протокольного доступа. В пещере было жутко пыльно, влажно и душно, воняло какой-то гадостью, а со стен и потолка капал конденсат.
– Мы спасены! – завопил Димка, подскакивая к панели и начиная давить на кнопки. – Уважаемый Лифт, пожалуйста, проснитесь! Нам нужна помощь!
Лампы тут же моргнули, еще раз, затем часть их погасла, а оставшиеся загорелись ровным фиолетовым светом. Так человек, потревоженный посреди ночи, приоткрывает один глаз, чтобы узнать, кто же решился досаждать ему и мешать видеть сны.
– Чем обязана? – вдруг спросила Лифт приятным, хоть и строгим женским голосом, отчего Димка даже опешил. – Или не помните договор?
– Вы же Компетенция, ведь так? – шагнула вперед Настя, наводя луч фонаря на подвижный объектив амбикамеры. – Вы поможете нам убежать с этой поляны?
– Убежать? – с недоверием протянули динамики. – С какой это стати? Или полковник все же забыл наш уговор?..
– Вы нас не за тех принимаете, – вступился Виктор, вдруг сообразив, к чему клонит Лифт. – Мы не военные! И форма не наша, – поправился он, вдруг осмотрев себя. – Но вы же действительно Компетенция?!
И тогда разбуженный Лифт, разговаривавший приятным женским голосом, ответил всем троим. Сухо, чуть надменно, с легкими нотками презрения. Ответил, заставив ноги задрожать, а сердца окаменеть – до того явственно дети представили свою дальнейшую судьбу, когда в пещеру ворвутся механические собаки.
– Не стоит так спешить, юные клоны! – сурово отрезала Компетенция, вспыхнув сразу всеми фиолетовыми огоньками. – То, что вы знаете мое имя, еще не означает, что я вообще обязана разговаривать с вами. И тем более – помогать…
Глава 7,
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 209; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!