Ложка как шанцевый инструмент 17 страница
И это не единственный подобный случай, когда лекарство-убийца продолжает применяться в медицинской практике. Совершенно потрясающая история произошла с диэтилстильбэстролом — синтетическим гормональным препаратом. Его прописывали в течение 30 лет миллионам пациенток. После чего выяснилось, что во втором поколении, у дочерей мам, принимавших это «лекарство», в молодом возрасте стабильно возникает довольно редкая разновидность рака шейки матки (светлоклеточная аденокарцинома). Не зря этот препарат назвали токсичной бомбой с часовым механизмом!.. Препарат применяли для снижения количества выкидышей и преждевременных родов. То есть такой была задумка. Но проведенное в 1953 году двойное контролируемое исследование, в котором участвовало 1600 женщин, показало, что препарат своих функций не выполняет. Он полностью неэффективен! Точнее, эффективен, но «в другую сторону» — как я уже сказал, вызывает рак во втором поколении.
Однако если вы сейчас наберете в поисковой строке «диэтилстильбэстрол», то с удивлением обнаружите это лекарство в списках используемых по сей день: «…синтетический лекарственный препарат из группы гормональных препаратов (женских половых гормонов). Применяют внутрь в таблетках и в масляном растворе внутримышечно при недостаточной функции яичников и др.» Просто в графе «побочные эффекты» теперь честно пишут: «повышение риска развития новообразований».
|
|
|
Все вышеописанные истории довольно стары, и читателю может показаться, что сегодня подобное невозможно. К сожалению, это не так. Относительная «старость» приведенных историй объясняется тем, что порой убийственные эффекты новых препаратов проявляются только через поколение, и нужны годы и десятилетия для вынесения вердикта: чего больше от этого лекарства — вреда или пользы. Вообще же в течение 25 лет после выхода в свет каждое пятое лекарство отзывается с рынка в силу убийственности. Не зря Вольтер шутил: «Искусство медицины состоит в развлечении больного, пока природа лечит болезнь». Так-то оно безвреднее будет.
Есть такое понятие — доказательная медицина. Это методическая система, которая доказывает пользу тех или иных лекарств в строгих рандомизированных клинических исследованиях с применением контрольной группы испытуемых. Испытания проводятся слепым методом, когда сами врачи-испытатели не знают, что получает тот или иной пациент — лекарство или плацебо, чтобы полностью исключить фактор субъективности (об этом факторе мы еще поговорим). Казалось бы, это вполне естественный метод испытания, так всегда нужно поступать. Однако, как ни странно, доказательная медицина очень молода. Международная система доказательной медицины образовалась только в 90-е годы прошлого века. Ей всего двадцать лет! Поэтому совершенно неудивительно читать у Голдакра следующие строки: «Исходя из современных данных, только 13 % всех видов лечения имеют веские доказательства пользы и еще 21 %, вероятно, являются полезными». Чем же нас пичкают?.. Для того чтобы понять, почему лекарства, приносящие больше вреда, чем пользы, попадают на рынок, нужно понять, как вообще работает система.
|
|
|
Сейчас в мире выходит около пяти тысяч специализированных научных журналов. В них за все время существования этих журналов опубликовано примерно 15 миллионов научных статей. Причем, как отмечает Б. Голдакр, «большинство публикаций содержат противоречивые утверждения».
Фармацевтическая промышленность — один из самых прибыльных видов бизнеса. Если никаких особых научных прорывов не наблюдается, новые продукты на рынок выбрасывать все равно надо. Поэтому растет количество аналогов уже существующих лекарств. Чуть-чуть изменили что-то в надежде на какой-нибудь эффект — и выбросили на рынок. Половина всех новых лекарств — модификации ранее существовавших.
|
|
|
Все начинается с идеи. А что если мы такую штуку синтезируем!?.. Возможно, она никого не убьет и даже будет полезна. Синтезировали. И дальше пошли испытания нового вещества. Сначала на животных. Не подохли? Слава богу. Теперь на небольшой группе самых отчаянных добровольцев. Тоже выжили? Прекрасно!
Теперь берем пару сотен других добровольцев — больных той самой болезнью, которую предполагали лечить. И начинаем опытным путем определять дозировки и смотреть, работает ли вообще наше лекарство. Ну, хоть какой-то эффект есть? Ну, хоть самый маленький? Волнуемся. Потому что на кону — большие деньги. Вывести на рынок новое лекарство стоит примерно полмиллиарда долларов.
Допустим, эффект поймали. Переходим к масштабным исследованиям на сотнях людей, сравниваем препарат с плацебо, публикуем и получаем, наконец, лицензию.
При этом 90 % клинических испытаний проводятся на деньги фармацевтических компаний. А, как известно, кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Представьте себе, что вы потратили 500 миллионов долларов, а препарат получился, мягко говоря, не блестящий. Почти не работает. Что делать? Закрывать проект? Или попробовать спасти деньги?
Сначала надо посмотреть, не работает ли он в других сферах. А вдруг! Именно так появилась знаменитая виагра — делали препарат для сердечников, а получилось вон что…
|
|
|
Если ничего похожего нет, надо преувеличить слабенький полезный эффект лекарства и преуменьшить вред. Например, нужно отбирать в испытательную группу самых перспективных больных — молодых людей с одним-единственным заболеванием в начальной стадии (против которого и задумывался испытываемый препарат).
Далее. Не нужно сравнивать вашу новинку с уже существующими препаратами, а только с плацебо. Скорее всего, препарат покажет преимущество перед пустышкой (поскольку сделан на основе уже существующего). Пусть ваш препарат ничуть не лучше прежнего, главное — чтобы об этом никто не узнал.
Если же вы хотите утопить конкурента, можете давать контрольной группе слишком большую дозу препарата-конкурента, чтобы поярче были побочные эффекты, которые вы потом отразите в протоколе испытаний — для контраста с вашим препаратом.
А вот еще чудесный прием: вместо реального эффекта дать «теоретический». Ну, например, вы делаете лекарство для сердечников и атеросклеротиков. В принципе, вам нужно уменьшить их смертность. Но не получается. Тогда вы докладываете, что ваше лекарство гарантированно снижает уровень холестерина в крови. Теоретически чем больше холестерина в крови, тем выше вероятность смерти от сердечного приступа. А практически снизить смертность сердечников гораздо труднее, чем понизить им уровень холестерина. Ну и не акцентируйтесь на смертности. Смело докладывайте, что смогли на 11 % снизить уровень холестерина (а про то, что при этом по непонятной причине выросла частота сердечных приступов, молчите).
Кроме того, есть масса способов «правильно поработать со статистикой», чтобы создать хоть какую-то иллюзию полезности вашего нового лекарства. В общем, разных способов столько, что проведенное в 2003 году систематическое исследование медицинских отчетов выявило следующий факт: клинические испытания, проведенные на средства фармацевтических компаний, в 4,5 раза чаще независимых исследований дают положительный (для компаний) результат.
Но ладно бы еще фармацевтические компании только приукрашивали действие своих лекарств! Главный медицинский принцип — «не навреди». Поэтому гораздо страшнее побочные эффекты, к которым приводят вновь придуманные лекарства и о которых производители предпочитают публике не рассказывать, даже когда знают о них. Дело в том, что теоретические, то есть в самом буквальном смысле выдуманные, чисто умозрительные построения могут совершенно не совпадать с реальной жизнью. Один из примеров я уже приводил — сердечники. И еще приведу.
Есть такая болезнь — аритмия. Это дело опасное. Поэтому существуют антиаритмические препараты. И вот однажды некоему доктору пришла в голову идея давать эти препараты людям, перенесшим сердечный приступ. Чтобы типа помочь сердцу. Мода прижилась, стали давать. В результате смертность выросла. И как выросла! «В середине 1980-х, на пике их использования антиаритмические препараты вызвали количество смертей, сравнимое с общим количеством американцев, погибших во время вьетнамской войны», — пишет тот же автор. А ведь фирма, проводившая испытания, знала о подобном эффекте, но сочла его «случайным стечением обстоятельств»!
Вот еще пример расхождения нежных теоретических построений с суровой реальностью. Многим известна свободнорадикальная теория старения. Мол, есть в нашем тельце такие штуки — свободные радикалы, они очень вредные, все у нас внутри организма рушат, как слоны в посудной лавке, а чтобы с ними справиться, нужно потреблять так называемые антиоксиданты. К каковым относятся, например, витамин Е и бета-каротин. Кто не слышал об их полезности? «Хочешь, чтобы зрение нормально работало, — ешь морковь, в ней много каротина!» Мало кто знает, но легенда о каротине, моркови и зрении была разработана военным ведомством Великобритании во времена Второй мировой войны для дезинформации противника. Англичане тогда вовсю осваивали новую технику — радары, и потому английские летчики могли засекать немецкие самолеты издалека. Немцев это удивляло. И чтобы сбить их с толку, англичане запустили слух, будто британским летчикам скармливают большое количество моркови. А из каротина моркови образуется ретинол, который отвечает за восприятие света сетчаткой. Поэтому-де английские летчики такие зоркие! Разумеется, биологическая подоснова у этой дезы была, иначе немцы раскусили бы ее в два счета. Но умозрительная теория может быть весьма далекой от конкретной практики. Что и доказала история с антиоксидантами, к которой мы возвращаемся.
В Финляндии провели грандиозный эксперимент, в котором участвовали 30 тысяч курильщиков, то есть людей с повышенным риском заболевания раком легких. Им для защиты организма от свободных радикалов решили давать витамин Е и бета-каротин. Из теории вытекало, что смертность от рака легких у них упадет. А она выросла! Причем выросла смертность не только от рака, но и от сердечнососудистых заболеваний.
Второе исследование, в котором приняли участие 18 тысяч человек, подтвердило первое: смертность от рака среди людей, принимающих антиоксиданты (которые, по идее, должны были замедлить старение и продлить жизнь), выросла на 46 %!
В мире существуют десятки тысяч разных лекарств. Их так много, а их действие на организм столь причудливо, что возник новый раздел медицины — ятрогенная патология, который изучает болезни, вызванные… лекарствами. Эти болезни лечат вторым поколением лекарств. Дальнейшую цепочку вы уже поняли…
Я такое видел. Жерлыгинской пациентке Светлане С. с диабетом и боррелиозом врачи прописали кучку таблеток. Прием этих таблеток вызвал у нее боли в печени и в желудке. Ей прописали таблетки от печени и от желудка… И вскоре список с прописанными препаратами занимал целый лист, а сами они — целую тумбочку. При этом общее состояние здоровья Светланы было обратно пропорционально количеству химических препаратов, которые она поедала. Ей становилось все хуже и хуже. Спаслась, как я уже говорил, движением. Системно организованные упражнения поставили ее на ноги, а отказ от химии позволил организму быстро восстановиться.
Многие люди как-то недооценивают вред лекарств для организма. Зря. Знаете, что сказал по поводу таблеток руководитель Центра изучения печени медицинского факультета РУДН профессор Павел Огурцов? Буквально следующее: «Приема 6–8 таблеток в день популярных лекарств на основе парацетамола, которые так навязчиво предлагает «от гриппа и простуды» телереклама, бывает вполне достаточно, чтобы спровоцировать развитие цирроза».
Ладно, возвращаемся к герою этой главы. Потому что у читателя может возникнуть резонный вопрос: а чем же лечит ваш «универсальный доктор» Карданов, если не таблетками? Что он капает в нос своим пациентам? Что оставит после себя благодарному человечеству? С некоторым трепетом перехожу к ответу…
Карданов свою родину ненавидит. Он здесь чужой. И потому я ничуть не удивляюсь, услышав от него:
— В составе растворов в основном минералы, растворенные в воде в определенных пропорциях, но точного состава моих растворов никто не знает и никогда не узнает. Даже сын мой не знает. Сейчас я даю ему уже готовый концентрат, а после смерти оставлю запас на сто лет. Ему до конца жизни хватит. А этой стране я ничего не оставлю. Ничего…
— Ну, хорошо, — я машу рукой. — Пес с ней, с родиной. Но как вы пришли к этим растворам? И почему они вообще работают?
— Знаете, будучи человеком уже в возрасте, уже вылечившим раки, геморрои, астмы, я чясто, обхватив голову, сам сижу и думаю: «Ёшкин кот! Ну почему эта хрень работает?!.»
— Стоп. Если вы, схватившись за голову, часто думаете, почему ваши растворы работают, откуда вы их взяли вообще? Ведь состав должен был идти от какой-то теории!
— Хороший вопрос. А откуда Менделеев взял свою таблицу?
— Во сне увидел.
— Правильно. И конструктор Шпитальный, автор скорострельных пулеметов ШКАС и УльтраШКАС увидел свою конструкцию во сне. Она к нему пришла как будто откуда-то извне. Одномоментно. Целиком. Вся сразу. И со мной было так же. Просто когда в голове масса самых разных знаний из самых разных областей и ты постоянно о чем-то думаешь, вдруг приходит идея. Она возникает как бы из ниоткуда. Процесс ее появления внутри мозга самому обладателю мозга не виден. Только результат. Я не знаю, как я это открыл и почему состав именно такой. Но я знаю, что действует он через вомероназальный орган непосредственно на мозг. На те его отделы и заводоуправления, которые заведуют цехами, пыхтящими в тушке. Для меня это черный ящик по Винеру. Я просто знаю, что если дать на вход такое действие, отклик будет вот таким. А что именно происходит внутри, понятия не имею.
— Слушайте, а может быть, это просто работает эффект самовнушения у больного, а? И что бы вы ему ни дали, будет улучшение, поскольку он верит в него? У вас все придуманные вами минеральные составы работают?
— Нет, конечно. Порой клинического эффекта нет вовсе. Начинаешь менять состав и постепенно находишь.
Тут я вынужден признаться читателю, что занимается Карданов чистой воды гомеопатией: все эти свои концентраты перед тем, как дать их больным, он сильно разводит. Если кто забыл на секунду, что такое гомеопатия, напомню. Это ужасная лженаука! Берется некое лекарство и растворяется в колоссальных объемах дистиллированной воды. Растворяется настолько, что в растворе не остается практически ни одной молекулы активного вещества. И вот этой водой пичкают больного в надежде на исцеление.
Я в гомеопатию не верю. По той простой причине, что достоверных данных о том, что она работает, не существует. Ну не удовлетворяет гомеопатия требованиям доказательной медицины! И об этом я позже еще скажу пару теплых слов… Более того, у академической науки нет никаких идей о том, почему она могла бы работать. Нет теории, хоть ты тресни! То есть в прямом и буквальном смысле гомеопатия — это чистой воды разводка. И в самом деле — если вы развели вещество настолько, что в ведре его осталась одна молекула или даже той молекулы нету, что будет реагировать-то? Нечему реагировать!
И Карданов об этом знает. Вернее, знал. Он ведь тоже полагал гомеопатию лженаукой. И занялся ею исключительно от нужды.
— С чего вы вообще взяли, что лекарство нужно разводить? — злюсь я. — Ну сделали вы свой чудодейственный раствор, состав которого увидели во сне. И лечите им! Разводить-то зачем?
— Честно? У меня просто было слишком мало концентрата. И я подумал: если можно достичь усиления эффекта при определенных разведениях, как говорят иные буржуазные мракобесы, нужно в целях экономии разводить. Воды-то дистиллированной полно, а концентрата мало. И сработало…
К этой ереси Карданов пришел не сразу.
— Совсем не сразу! Постепенно как-то накапливалось. Помню, когда я еще был студентом, подружка моей мамы говорила мне: когда закончишь мединститут, иди ко мне, в гомеопатию. Но я был советский студент и знал, что гомеопатия — это продажная девка империализма, отвлекающая пролетариат от классовой борьбы. Мракобесие! И чем они там только занимаются!..
А потом был еще один эпизод. Сидим мы в 1985 году на кафедре, вдруг шеф приходит и говорит: «Ребята! Это не обязательная вещь, не овощебаза какая-нибудь, но сегодня к нам придет один интересный человек из первого меда и кое-что расскажет. Но будет это в 10 часов вечера. У него интереснейшая работа, я вам советую остаться до ночи и послушать». — «А почему так поздно?» — «А потому что там такая тема, что в рабочее время нельзя — и ему, и мне дадут по шее. Но ему ужасно хочется этим поделиться, а напечатать это невозможно».
И вот пришел к нам этот человек — заведующий кафедрой фармакологии Первого меда товарищ Кедров. И рассказал невероятное. Он брал ацетилхолин в канюлю — это пипетка такая — и капал его на лягушачье сердце. Сердце под действием препарата начинает сокращаться, потому что ацетилхолин вызывает местную деполяризацию мембраны мышечного волокна, это ведет к возникновению импульсов, распространяющихся по мембране, и вызывает мышечное сокращение. И мы эти сокращения меряем — амплитуду, промежутки между сокращениями. Капнули — начало сокращаться, потом закончило, отмылось. Классический опыт… «Теперь разводим ацетилхолин все больше и больше, — рассказывал нам Кедров, — и получаем вполне ожидаемый эффект — чем меньше концентрация ацетилхолина, тем меньше его активность. И, в конце концов, препарат действовать перестает. Дальнейшее разведение бессмысленно, не правда ли? Но мы продолжаем разводить дальше, хотя это и глупо. Разводим, разводим, разводим. И все время видим нулевую линию на графике.
А потом вдруг раз — и раствор начинает действовать: сердце бьется! Снова разводим — и эффект пропадает. Опять разводим — действует. Условно говоря, при разведении десять в минус третьей — вот такая активность. При десяти в минус пятой — нулевая. При десяти в минус десятой — все еще пустыня на графике. А в минус семнадцатой — неожиданный пик. Что именно действует, если активного вещества в растворе давно уже не осталось?.. Структура воды, которая помнит, что в ней было растворено?»
Кедров и его сотрудники дошли до разведения десять в минус 200-й, я потом побывал и дальше. И могу подтвердить — эффект есть! Но соваться с этим в официальную науку — башку снесут. Вот у меня здесь выписано и красной чертой подчеркнуто мнение официальной науки: «Ссылки на память воды… не имеют научных оснований». Поэтому биться головой о бетон я не намерен. Я видел, что делает с людьми система, против которой они пошли. Сколько на моих глазах людей затоптали! Вайнберг, Белоярцев, потом грузин этот… Гочичашвили, кажется. Они все пытались через официальную науку пробить то, что стояло на тот момент в стороне от основного русла. Дело в том, что если твой препарат находится неподалеку от мейнстрима и немного что-то улучшает по сравнению с имеющимися, — ты пробьешься. А если нет — сожрут. Сейчас вайнберговские дээнковые игрушки в аптеках продаются под названием «Деринат», а тогда Вайнберга затоптали. А Гочичашвили! Или Гочичиладзе? Не помню уже… Он занимался цитомидинами — это короткие цепочки аминокислот, которые служат микрогормонами и сигнальными веществами. И выделял их из печени акулы. Цитомидины стимулируют иммунитет. У парня получались отличные результаты по лечению рака. Его цитомидины стимулировали иммунитет, который уже сам разбирался с раком. Правда, были нехорошие побочные эффекты, поэтому я ему говорил: лучше надо очищать препарат! А для этого не пытаться пробить что-то здесь, а валить за границу. Тем более что это был уже конец восьмидесятых, и всем умным людям было ясно, что подыхающий Союз скоро развалится. Потерпи! Но он меня не слушал: «Я здесь пробьюсь!» Ну и «пробился» — довели до инфаркта.
…История науки действительно полна подобного рода трагедий. Тот же упомянутый Кардановым «Деринат» — натриевая соль ДНК, полученная из молок рыбы осетровых пород и считающаяся весьма перспективным лекарством, сейчас продается во всех аптеках для лечения целого спектра недугов, начиная от простудных и заканчивая онкологическими. Этот препарат на основе ДНК укрепляет иммунитет и усиливает лимфодренаж, помогает организму убивать инфекцию, излечивает язву желудка и двенадцатиперстной кишки, ускоряет детоксикацию и снижает вредоносность химиотерапии, помогает при лучевой болезни и простатите, лечит трофические язвы (в том числе при сахарном диабете). Был даже случай, когда на этапе испытания препарата у больного с гангреной большого пальца ноги произошла самоампутация — организм отторг гниющие ткани, палец отвалился, а место отпадения было покрыто свежей тонкой кожицей. Препарат этот вводят инъекциями, прыскают в нос. Список болезней, при которых препарат применяется, поражает. Не менее чем список страданий, выпавших на долю его автора.
Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 85; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!