РАСЦВЕТ СИРЕНИ КУЛЬТИВИРОВАННОЙ 28 страница
Берлин
1922 г.
НА ЗОВ ПРИРОДЫ
Ползла, как тяжкая секстина,
На Ревель “Wasa” в декабре
Из дымно-серого Штеттина
На Одере, как на одре…
Как тихоходка-канонерка,
В час восемь делая узлов,
Трусящею рысцой ослов
Плыла эстонка-иноверка.
В сплошной пронзающий туман,
Свивавшийся с ночным покровом,
Свисток вонзался зычным зовом;
Но вот поднялся ураган,
И пароход, “подобно щепке”
(Простите за стереотип!),
Бросался бурей и не гиб
Лишь оттого, что были крепки
Не пароходные болты,
Не корпус, даже не машины,
А наши нервы и мечты…
Остервенелые дружины
Балтийских волн кидались вспять
Разбитые о дряхлый корпус.
То выпрямляясь вся, то сгорбясь,
Старушка двигалась опять.
Спустя три дня, три темных дня,
Мы в Ревель прибыли в Сочельник.
Как в наш приморский можжевельник,
Тянуло к Праздникам меня!
На цикл блистательных побед
Своих берлинских не взирая,
Я помнил давний свой обет:
Когда, в истоме замирая,
О лесе загрустит душа,
Стремиться в лес: не для гроша,
А для души мне жизнь земная…
Я все отброшу, отшвырну -
Всю выгоду, всю пользу, славу,
Когда душа зовет в дубраву
Иль на озера под луну!
Я лирик, а не спекулянт!
Я не делец, – дитя большое!
И оттого-то мой талант
Владеет вашею душою!
Я непрактичностью горжусь,
Своею “глупостью” житейской
Ко всей культуре европейской
Не подхожу и не горжусь.
И пусть я варвар, азиат,-
Я исто-русский сын природы,
И мне закаты и восходы -
|
|
|
Дороже городских услад.
Изысканного дикаря
Во мне душа, и, от культуры
Взяв все изыски, я в ажуры
Лесов, к подножью алтаря
Природы – Золотого бога -
Иду, сияя и горя,
И этот путь – моя дорога!..
1923 г.
НЕ ПО ПУТИ
И понял я, вернувшись к морю,
Из экс-властительной страны,
Что я “культурой” лишь позорю
Свои лазоревые сны.
Что мне не по пути с “Культурой”,
Утонченному дикарю,
Что там всегда я буду хмурый,
Меж тем как здесь всегда горю.
Что механическому богу
Не мне стремиться на поклон…
Свою тернистую дорогу
И свой колеблющийся трон
Не променяю на иные.
Благословенны вы, леса,
Мне близкие, мои родные,
Где муз святые голоса!
1928 г.
НОВЫЙ ГОД
И снова Новый год пред хатой,
Где я живу, стряхает снег
С усталых ног. Прельшая платой
Хозяев, просит дать ночлег.
Мне истекает тридцать пятый,
Ему идет двадцатый век.
Но он совсем молодцеватый
И моложавый человек -
Былых столетий соглядатай,
Грядущих прорицатель нег,
Цивилизации вожатый,
Сам некультурный печенег.
Его с классической заплатой
На шубе знал еще Олег.
Он входит. Пол трещит дощатый
Под ним: ведь шаг его рассек
Все почвы мира. Вид помятый
Его надежил всех калек
И обездоленных. Под ватой
|
|
|
Шубенки старой – сердца бег,
Бессмертной юностью объятый:
Его приемлет дровосек -
Ваятеля античных статуй,
Виновника зачатья рек…
1922 г.
ФЛАГОВАЯ ГОРА
С отвесной Флаговой горы,-
Где первое свиданье с Тию,-
Когда ты подойдешь к обрыву,
В часы оранжевой поры,
В часы усталые заката,
Увидишь море цвета злата
И кедров синие шары.
Не говори, – не говори
Тогда о прозном, о житейском:
В лученьи стонущей зари,
Как в древнем истинно-еврейском
Творении песен неземных
Царя-поэта Соломона,
Так много отблесков святых
И дуновений анемона,
Волшбы вечеровой игры
И несозданного созданья,-
С отвесной Флаговой горы,
Где с Тию первое свиданье!
1923 г.
ОКТЯБРЬСКИЙ ЛОВ
Уже долины побурели,
Уже деревья отпестрели,
Сон в желтом липовом листке,
И вновь веселые форели
Клюют в порожистой реке.
Брожу я с удочкой в руке
Вдоль симфонической стремнины:
Борись со мной, форель, борись!
Как серьговидный барбарис
Средь лиловатой паутины
Нагих ветвей колючих – ал!
Проковылял на мостик заяц,
И пес, кудлатый пустолаец,
С ним встретясь, только зачихал,
Не помышляя о погоне,-
Русак к нахохленной вороне
На всякий случай прибежал
Поближе… Вдалеке в затоне -
Крик утки. Дождь заморосил…
|
|
|
И трехфунтовые лососки,
Хватая выползня, на леске
Упруго бьются. Что есть сил,
Струнишь лесу, но вот изгибы
Их тел, – и удочка без рыбы…
1924 г.
НА САЛАЗКАХ
А ну-ка, ну-ка на салазках
Махнем вот с той горы крутой,
Из кедров заросли густой,
Что млеют в предвесенних ласках…
Не торопись, дитя, постой,-
Садись удобней и покрепче,
Я сяду сзади и айда!
И лес восторженно зашепчет,
Стряхнув с макушек снежный чепчик,
Когда натянем повода
Салазок и начнем зигзаги
Пути проделывать, в овраге,
Рискуя разможжить мозги…
Ночеет. Холодно. Ни зги.
Теперь домой. Там ждет нас ужин,
Наливка, фрукты, самовар.
Я городов двенадцать дюжин
Отдам за этот скромный дар,
Преподнесенный мне судьбою:
За снежный лес, катанье с гор,
За обезлюденный простор,
За ужин в хижине с тобою
И наш немудрый разговор!
1923 г.
НА ДРОВНЯХ
С крутой горы несутся дровни
На лед морской, – без лошадей,-
И налетают на шиповник,
На снег развеерив детей…
Сплошную массу ягод алых,
Морозом хваченных и вялых,
На фоне моря и песков
Попутно я воспеть готов.
И вновь, под крики и визжанье
Шалящей шалой детворы.
Идет веселое катанье
На лед морской с крутой горы!
l923 г.
ПЕНЬЕ СТИХОВ
|
|
|
О вы, поэзовечера,
Но не на блещущей эстраде,
А на лужайке у костра,-
Не денег, а искусства ради,-
Признательный, забуду ль вас?
Благословен счастливый час,
Когда, свернув и спрятав лески,
Поужинав своей ухой,
Мы возвращаемся домой
Через лесок, где спят березки,
Петь соловьизы, как псалмы,
Петь, как умеем только мы:
Благоговейно, вдохновенно,
Переживая каждый слог…
О, жизнь, простая, как цветок,
Да будешь ты благословенна!
1923 г.
ТЮЛИ ЛУЧИСТЫЕ
От вьюги снег в полях муаров,
Сиренево-голубоват.
И рядом грохотных ударов
Морской пустой простор объят.
Сверкает солнце. Вьюга тюли
Лучисто-снеговые ткет.
Снежинки, – золотые пули,-
Летят в раскрытый смехом рот…
Попали мы на праздник вьюги,
Как дети, радые ему.
А к ночи в призраковом цуге
Увидим самое зиму.
(На миг запнулся стиль надежный,
Но… не “саму”, а “самое”,
Согласно этике падежной,
Звучащей что-то “не тае”…)
1923 г.
ОЗЕРО УЛЬЯСТЭ
(Письмо Б. В. Правдину)
От омнибуса и фиакра
Я возвратился в нашу глушь
Свершать в искусстве Via Sacra[49]
Для избранных, немногих душ.
Мир так жесток, мир так оклавден,
Мир – пронероненный злодей,
И разве я не прав, о Правдин,
Чуждаясь издавна людей?
Я, уподобленный монаху,
Вхожу в лесной зеленый храм.
Не оттого ли альманаху
Названье захотелось Вам
Дать “Via Sacra”, чтоб отметить
Мою священную судьбу?…
Теперь поговорим о лете.
Я летом взять хочу избу
В трех с четвертью верстах от Сондо,
На диком озере в лесу,
Где можно запросто лису
И лося встретить. Горизонты
Для рыбной ловли широки
На Uljaste: мне старики -
Аборигены говорили,
Что там встречаются угри,
Лещи и окуни по три -
И больше! – фунта. Правда, три ли,
Увидим сами, но грибов
И янтареющей морошки
Сбирал я полные лукошки
В тени озерных берегов,
Быв прошлым летом только на день.
Итак, весной, взяв нож свой складень,
Удилища, стихи, табак,
До поздней осени мы будем
С женой, на удивленье людям,
Предпочитающим кабак,
Ловить лешей. А как мы удим,
О6 этом знает каждый: с трех
Утра до самого заката,
На утлом челноке, у ската,
Нос челнока в прибрежный мох
Уткнув, и, в зеркале озерном
Отражены, без лишних слов,
На протяжении часов,
Забыв о всем культурно-вздорном,
С удилищем в руке застыв,
За колебаньем поплавковым
Следить и трезвым и здоровым
Умом постичь, что вот ты жив
В бесспорном – солнечном – значенье
Понятья этого. Влеченье
К природе и слиянье с ней
Мне лучезарней и ясней,
Чем все иные увлеченья.
1923 г.
ОТ ДЭНДИ К ДИКАРЮ
Покинь развращенные улицы,
Где купля, продажа и сифилис,
И, с Божьею помощью, выселясь
Из мерзости, в дом мой приди.
К пресветлому озеру Ульястэ
С его берегами гористыми
И с западными аметистами,
Смолу ощущая в груди.
Излечит эстийское озеро,
Глубокое озеро Ульястэ,
Тебя от столичной сутулости,
Твой выпрямив сгорбленный стан.
Вздохнешь ты, измученный, грезово,
Ты станешь опять человечнее,
Мечтательней, мягче, сердечнее,
Забыв окаянный шантан.
Привыкший к чиновничьей стулости,
Гуляющий только аршинами,
Считающий крыши вершинами
И женщинами “этих” дам,
К просторному озеру Ульястэ
Приди без цилиндра и смокинга
И в том не усматривай шокинга,
Что жив в человеке Адам…
Озеро Uljaste
1923 г.
УЛЬИ КРАСОТЫ
В Везенбергском уезде, между станцией Сонда.
Между Сондой и Каппель, около полотна,
Там, где в западном ветре – попури из Рэймонда,
Ульи Ульясте – то есть влага, лес и луна.
Ульи Ульясте… Впрочем, что же это такое?
И зачем это “что” здесь? почему бы не “кто”?
Ах, под именем этим озеро успокоенное,
Что луна разодела в золотое манто…
На воде мачт не видно, потому что все мачты
Еще в эре беспарусной: на берегах
Корабельные сосны, и меж соснами скачут
Вакхоцветные векши с жемчугами в губах…
В златоштильные полдни, если ясени тихи
И в лесу набухают ледовые грибы,
Зеркало разбивают, бронзовые лещихи,
Окуни надозерят тигровые горбы.
За искусственной рыбкой северный аллигатор,-
Как назвать я желаю крокодильчатых щук,-
Учиняет погоню; вставши к лодке в кильватер,
Я его подгадаю и глазами ищу.
Как стрекозы, трепещут желто-красные травы,
На песке розоватом раззмеились угри,
В опрозраченной глуби стадят рыбок оравы -
От зари до зари. Ах, от зари до зари!
Ненюфары пионят шелко-белые звезды,
Над водою морошка наклоняет янтарь,
Гоноболь отражает фиолетово гроздья.
Храм, и запад закатный – в этом храме алтарь.
Озеро Uljaste
1923 г.
ЖИВЫЕ МОНЕТКИ
Приколов к блузке звончатый ландыш,
Что на грудь аромат свой лиет,
Ты со смехом за вандышем вандыш[50]
Мне бросаешь с плота в галиот…
Я с улыбкой ловлю серебрушки,
Как монетки живые, – снетки
И, любуясь, смотрю на веснушки,
На каштановые завитки…
Ты, из хитрости, взоров не видя,
Продолжаешь метать в галиот,
Уподобленная Немезиде,
Эти рыбки. А ландыш – лиет…
– “Вкусен чай в разрисованной кружке
И зеленые рыбьи битки!” -
Ты кричишь, сыпля мне серебрушки,
Как монетки живые, – снетки…
Попадает за вандышем вандыш
Мне в глаза, в переносье и в рот…
Наконец, невзначай, и свой ландыш
Целишь в сердце мое, бросив плот…
И летишь, исчезая в оплете,
Лукоморьем, срывая цветки,
Ах, твои ноготки в позолоте -
Эти розовые ноготки!
Я догнал бы тебя в галиоте,
Но его погружают… снетки!..
Озеро Uljaste
1923 г.
ЗРЕЮЩАЯ КНИГА
Взыскатель полного безлюдья,
Обрел я озеро в лесу.
В храм смоляного изумрудья
Свою любовь перенесу.
Ты, Ульястэ, в миниатюре
Всю жизнь мне снящийся Байкал:
Не те же ль вспыльчивые бури?
Не тот же ль вид лесистых скал?
На берегах твоих смолистых
И над прозрачной глубиной
Роится столько чувств пречистых
Моей тридцать шестой весной.
Баюкающая ли сизость,
Оторванность ли от людей,
Поющая ли в сердце близость
Подруги найденной моей,
Но только в храме смольных игол
И струйчатого ветерка
Байкальчатого озерка
Я чувствую, как зреет книга.
Озеро Uljaste
1923 г.
В ЗЕЛЕНОМ XPAME
На берегу прозрачного Ульястэ,
Вдалеке от шума и гама,
Где взор не оскверняют улицы,
Среди леса, как зеленого храма,
Я служу тебе, моя Единая,
Любви и преданности молебен,
И мной, кем спета песнь лебединая,
Не утрачен тон, который хвалебен,
Мне хочется сказать тебе, моя девочка,
Что любовь моя не знает изменений,
Что и на заутрени жизни, и на всенощной
Я люблю тебя, как умеет любить только гений!
1923 г.
ПОЛЯНКА ШУСТРОЙ БЕЛКИ
Над озером полянка,
Полянка шустрой белки.
Там фея и вакханка
Затеяли горелки.
Строга, надземна фея,
Вакханка – как чертенок.
И ветерок, арфея
Над озером, так звонок.
Вокруг полянки – сосны,
Под соснами прохлада,
А в ней спесиво-косны,
Как бы из шоколада,
Грибы, что ледовыми
Зовутся знатоками,
И над полянкой – имя
Поэта, точно знамя!..
Озеро Uljaste
1923 г.
СБОР ЗЕМЛЯНИКИ
Мы сбирали с утра землянику,
Землянику сбирали с утра.
Не устану, не брошу, не кину
Находить этот сладкий коралл,
Потому что он живо напомнил,-
Ну скажи, что напомнил он мне?
Отдаюсь упоительным волнам,
И рассудок от них потемнел…
Дай свои земляничные губы:
Я водой из ключа вкус их смыл.
Сколько ягод скопилось в тот угол,-
В тех кустах еще не были мы…
Отденело. И солнце – на убыль.
День коварно одно раздвоил…
Пью твои земляничные губы,
Земляничные губы твои!
Озеро Uljaste
1924 г.
РОНДО
1
Я – как во сне. В стране косноязычной
В глухом лесу, в избушке, в тишине
Для всех чужой, далекий, необычный,
Я – как во сне.
И кажется порой невольно мне,
Что умер я, что голос жизни зычный
Не слышен мне в могильной глубине.
Я стыну весь в привычке непривычной -
Всегда молчать в чужой мне стороне,
И, чувствуя, что я для всех отличный,
Я – как во сне.
2
Проходят дни. В глухом уединенье,
Полузабытый, гасну я в тени…
И вот, хрипя, как ржавой цепи звенья,
Проходят дни.
О, дорогая! мы с тобой одни,
И в этом тоже скрыто упоенье,
Но все-таки трибуну мне верни…
Ты слышишь ли в груди моей биенье?
И блеск, и шум – художнику сродни…
Трибуны нет. И в тяжком раздвоенье
Проходят дни.
3
На пять-шесть дней, не больше, зачастую
Меня влечет в толпу людских теней,
И хочется мне в эту людь густую
На пять-шесть дней…
Что может быть убоже и бедней,
Чем эта людь! О, как я в ней тоскую,
И как всегда безлюдье мне родней!
Но иногда, когда я холостую
Привычку вспомню: быть среди людей,
Я вдруг отчаянно запротестую
На пять-шесть дней…
4
Дай руку мне: мне как-то странно-вяло…
Мне призрачно… Я точно весь в луне…
Чтоб грудь моя бодрее задышала,
Дай руку мне.
О завтрашнем мне странно думать дне,
О настоящем думаю я мало…
Хоть что-нибудь напомни о весне,
Восстанови мотив ее хорала
И, намекнув, что нам наедине
С тобой одной весны недоставало,
Дай руку мне.
5
Быть может – “да”, и также “нет” – быть
может,
Что нам нужны порою города,
Где все нас раздражает и тревожит,-
Быть может – да.
Конечно, это только иногда,
И большей частью город сердце гложет…
Там даже рек вода – как не вода…
Одна природа нас с тобой обожит -
Источник наслажденья и труда.
Не правда ли, что город всех убожит?
Быть может – да…
1924 г.
РОНДО О ПОЦЕЛУЯХ
Ее уста сближаются с моими
В тени от барбарисного куста
И делают все чувства молодыми
Ее уста.
И снова жизнь прекрасна и проста,
И вновь о солнечном томится Крыме
С ума сводящая меня мечта!
Обрадованный, повторяю имя
Благоуханное, как красота,
И поцелуями томлю своими
Ее уста…
1924 г.
РОНДО РОЖДЕСТВЕНСКОГО ДНЯ
1
Они еще живут, кто вырос на мечтаньях,
На старых классиках, прославивших уют
Усадеб родовых, – в своих очарованьях
Они еще живут…
Столетиям вражды не затемнить минут
Счастливой юности в классических свиданьях,
Когда цветет сирень, и соловьи поют…
И пусть народный шквал в оправданных метаньях
Над ними учинил без оправданья суд,
И пусть их больше нет, – в моих воспоминаньях
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 136; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!