Каковы ближайшие перспективы?
Несмотря на ритмичность конъюнктурных изменений, практически предвидеть смену фаз цикла можно лишь очень приблизительно. Сказанное относится и к довоенному капитализму, а в настоящую эпоху трудности конъюнктурного предвидения возросли во много раз. Мировой рынок еще не пришел, после потрясений войны, к установлению единой конъюнктуры, хотя и очень приблизился к ней по сравнению с первым послевоенным пятилетием. Вот почему сейчас нужно быть вдвойне осторожным при попытке определить заранее очередное изменение мировой конъюнктуры.
В настоящий момент возможными представляются следующие основные варианты:
1. Нью-иоркский биржевой кризис оказывается предтечей торгово-промышленного кризиса Соединенных Штатов, который уже в ближайшие месяцы достигает большой глубины. Капитализм Соединенных Штатов оказывается вынужден сделать решительный сдвиг в сторону внешнего рынка. Открывается эпоха бешеной конкуренции. Американские товары прокладывают себе дорогу по ценам ниже себестоимости. Европейские товары отступают перед этим необузданным натиском. Европа вступает в кризис позже Соединенных Штатов, но зато европейский кризис принимает чрезвычайную остроту.
2. Биржевой крах не вызывает непосредственно торгово-промышленного кризиса, а имеет своим последствием лишь временную депрессию. Удар по биржевой спекуляции приводит к более правильному соотношению между курсом бумажных ценностей и торгово-промышленной деятельностью, как и между этой последней и реальной покупательной силой рынка. После депрессии и полосы приспособления торгово-промышленная конъюнктура снова поднимается вверх, хотя и не так круто, как за истекший период. Этот вариант не исключен. Резервы американского капитализма велики. Не последнее место среди них занимает государственный бюджет (заказы, субсидии и пр.).
|
|
|
3. Отлив средств от американской спекуляции оплодотворяет торгово-промышленную деятельность в Европе. Дальнейшая судьба этого оживления будет, в свою очередь, зависеть, как от чисто европейских, так и от мировых причин. Даже и в случае острого экономического кризиса в Соединенных Штатах, в Европе может еще продержаться в течение известного времени подъем, так как немыслимо, все же, представить себе, чтобы капитализм Соединенных Штатов мог в течение нескольких коротких месяцев перестроиться для решительного наступления на мировом рынке.
4. Наконец, действительный ход развития может пройти между намеченными выше вариантами и дать равнодействующую в виде колеблющейся, прерывистой кривой с вялыми уклонами вверх или вниз.
Развитие рабочего, особенно же стачечного движения во всей истории капитализма было тесно связано с развитием конъюнктурных циклов. Не нужно, конечно, представлять себе эту связь механически. При известных условиях, выходящих за пределы торгово-промышленного цикла (резкие изменения мировой хозяйственной или политической обстановки, острые социальные кризисы, войны и революции), в стачечной волне находят свое выражение не текущие требования масс, вызванные данной конъюнктурой, но более глубокие их исторические задачи революционного характера. Так, например, послевоенные стачки во Франции имели не конъюнктурный характер, а выражали глубокий кризис капиталистического общества в целом. Если под углом зрения этих критериев подойти к нынешнему стачечному оживлению во Франции, то оно пока представится нам прежде всего, как движение конъюнктурного характера. От дальнейшего движения рынка, от чередования конъюнктурных фаз, от их полноты и напряженности, ход и темп рабочего движения будет зависеть самым непосредственным образом. Тем более недопустимо в такой переломный момент, какой мы переживаем сейчас, провозглашать "третий период" совершенно безотносительно к реальному ходу экономической жизни.
|
|
|
Незачем пояснять, что даже и в случае возобновления благоприятной конъюнктуры в Америке и развития торгово-промышленного подъема в Европе, наступление нового кризиса совершенно неизбежно. Можно не сомневаться, что нынешние руководители, в момент действительного наступления кризиса, провозгласят, что их "прогноз" вполне оправдался, что стабилизация капитализма доказала свою неустойчивость, и что классовая борьба приняла более острый характер. Ясно, однако, что такого рода "прогнозы" очень дешево стоят. Кто каждый день стал бы предсказывать солнечное затмение, тот в конце концов дождется исполнения своего предсказания. Но вряд ли такого прорицателя мы сочтем серьезным астрономом. Задача коммунистов не в том, чтоб каждый день предсказывать кризисы, революции и войны, а в том, чтобы готовить массы к войнам и революциям, трезво оценивая обстановку, которая слагается между войнами и революциями. Надо предвидеть неизбежность кризиса после подъема, надо предупреждать о будущем кризисе массы. Но подготовить их к кризису можно тем лучше, чем полнее массы под правильным руководством используют период подъема.
|
|
|
На недавнем (декабрьском) пленуме национального комитета Унитарной Конфедерации были высказаны также и вполне здравые мысли. Так, Клявери и Дорель жаловались на то, что последний унитарный конгресс (май 1929 г.) обошел вопрос о корпоративных требованиях рабочих масс. Ораторы, однако, не задумывались над тем, как же могло случиться, что синдикальный конгресс прошел мимо того, что должно составить его первую и наиболее неотложную задачу? В порядке так называемой "самокритики" названные ораторы осудили на этот раз унитарное руководство более уничтожающе, чем это когда-нибудь делала оппозиция.
|
|
|
Однако, и сам Дорель, с своей стороны, внес во славу "третьего периода", немалую путаницу в связи с вопросом о политическом характере стачек. Дорель требует, чтобы революционные синдикалисты, т.-е. коммунисты, - других революционных синдикалистов теперь в природе нет, - во время всякой стачки вскрывали перед рабочими зависимость отдельных проявлений эксплуатации от всего современного режима, а следовательно и связь между частными требованиями рабочих и задачами пролетарской революции. Это - азбучное для марксиста требование. Но этим вовсе не определяется характер стачки, как таковой. Под политической стачкой надо понимать не такую стачку, во время которой коммунисты ведут политическую агитацию, а такую стачку, в которой рабочие разных цехов и предприятий ведут борьбу за определенные политические цели. Революционная агитация на основе стачек есть обязанность коммунистов при всяких условиях. Участие же рабочих в политических, т.-е. в революционных стачках, представляет собою одну из наиболее острых форм борьбы и осуществляется лишь при исключительных условиях, которых ни партия, ни синдикаты не могут искусственно вызвать по своему желанию.
Отождествление корпоративных стачек с политическими создает хаос, который явно мешает синдикальным вождям правильно подойти к экономическим стачкам, к их подготовке и к выработке целесообразной программы рабочих требований.
Еще хуже обстоит дело с общей экономической ориентировкой. Философия "третьего периода" требует во что бы то ни стало и немедленно экономического кризиса. Наши мудрые синдикалисты закрывают поэтому глаза на систематическое улучшение экономической конъюнктуры во Франции в течение последних двух лет. Между тем, без конкретной оценки конъюнктуры нельзя, опять-таки, выработать правильные требования и бороться за них с успехом. Клавери и Дорель хорошо сделали бы, если бы продумали вопрос до конца.
Если экономический подъем во Франции продлится еще год-два (что не исключено), то в порядке ближайшего дня будет стоять прежде всего развитие и углубление экономической борьбы. Суметь приспособиться к такой обстановке задача не только синдикатов, но и партии. Недостаточно провозглашать отвлеченное право коммунизма на руководящую роль; надо завоевать ее на деле, притом не в узких рамках синдикального аппарата, а на всем поле классовой борьбы. Анархической и тред-юнионистской формуле автономии синдикатов партия должна противопоставить серьезную теоретическую и политическую помощь синдикатам, облегчая им правильную ориентировку в вопросах экономического и политического развития, а следовательно и выработку правильных требований и методов борьбы.
Неизбежная смена подъема кризисом изменит задачи, вырвав почву из-под успешной экономической борьбы. Выше уже сказано, что наступление кризиса послужит, по всей вероятности, толчком для политической активности масс. Сила этого толчка зависит непосредственно от двух причин: от глубины и длительности предшествовавшего подъема и от остроты наступившего кризиса. Чем резче и глубже окажется перелом, тем резче будет реакция масс. Причины этого не трудно понять. Силою инерции стачки получают обычно наибольший размах к тому моменту, когда экономический подъем начинает переходить в депрессию. Рабочие с разбега как бы оказываются перед стеной. Экономическими стачками дальше можно достигнуть немногого. Капиталисты при начавшейся депрессии легко прибегают к локауту. Естественно, если повышенное классовое самочувствие рабочих начинает искать для себя других путей. Каких именно? Это зависит уже не только от конъюнктурных условий, но от всей обстановки в стране.
Утверждать заранее, что ближайший конъюнктурный кризис создаст во Франции непосредственную революционную обстановку, сейчас нет данных. При сочетании ряда условий, выходящих за пределы конъюнктурного кризиса, это вполне возможно. Но на этот счет допустимы пока только теоретические предположения. Выдвигать сегодня лозунг всеобщей политической стачки, как актуальный на том основании, что будущий кризис может толкнуть массы на путь революционной борьбы, значит пытаться утопить сегодняшний голод завтрашним обедом, которого, к тому же, может не оказаться и завтра. Когда Молотов заявлял на X-м пленуме, что всеобщая стачка уже практически встала во Франции в порядок дня, то он лишний раз показал только, что не знает ни Франции, ни порядка, ни дня. Анархисты и синдикалисты немало поработали над тем, чтоб скомпрометировать самую идею всеобщей стачки во Франции. Официальный коммунизм идет как будто по тому же пути, пытаясь систематическую революционную работу заменить козлиными прыжками авантюризма.
Прилив политической активности масс, прежде чем принять более решительные формы, может в течение известного и притом продолжительного времени выражаться в большей посещаемости собраний, в более широком распространении коммунистической печати, в росте избирательных голосов, в увеличении числа членов партии и пр. Может ли руководство взять заранее чисто-априорную ориентировку на бурный темп развития во что бы то ни стало? Нет, оно должно иметь руки развязанными и для одного и для другого темпа. Только при этом условии партия, не уклоняясь от революционного направления, пойдет в ногу с классом.
По поводу развитых выше соображений мне уже слышится ласкающий голос жестяной трещотки, обвиняющий меня в "экономизме", с одной стороны, в капиталистическом оптимизме, с другой, и само собой разумеется, в социал-демократическом уклоне. Для Молотовых все, чего они не могут постигнуть, т. е. очень многое, относится к области социал-демократического уклона, как для дикарей 99/100 мироздания относится к области деятельности злых духов. Вслед за Молотовыми Семары и Монмуссо будут нас поучать насчет того, что вопрос не исчерпывается колебаниями конъюнктуры, что есть многие другие факторы, - например, рационализация и надвигающаяся война. Эти люди тем охотнее говорят о "многих" факторах, что не способны объяснять ни одного из них. Несомненно, ответим мы им, война опрокинула бы всю перспективу и открыла бы, так сказать, новое летоисчисление. Но, во-первых, мы сегодня еще не знаем ни того, когда придет война, ни через какие ворота она придет. Во-вторых, для того, чтобы вступить в войну с открытыми глазами, надо внимательно изучать все изгибы того пути, который ведет к ней. Война не падает с неба. Вопрос о войне и ее сроках теснейшим образом связан с вопросом о процессах мирового рынка.
IV.
Искусство ориентировки
Искусство революционного руководства есть, в первую голову, искусство правильной политической ориентировки. Коммунизм при всяких условиях подготовляет пролетарский авангард, а через него рабочий класс в целом, к революционному завоеванию власти. Но он делает это по разному в разных областях рабочего движения и в разные периоды.
Одним из важнейших элементов ориентировки является определение настроения масс, их активности и готовности к борьбе. Настроение масс, однако, не падает с неба. Оно изменяется под влиянием особых законов массовой психологии, которые приводятся в движение объективными социальными условиями. Политическое состояние классов поддается в известных пределах количественному определению (тираж печати, посещаемость собраний, демонстрации, стачки, выборы и проч., и проч.). Чтобы понять динамику процесса, нужно установить, в какую сторону изменяется настроение рабочего класса и под влиянием каких причин. Комбинируя субъективные данные с объективными, можно до некоторой степени получить перспективу движения, т.-е. научно-обоснованное предвидение, без которого вообще немыслима серьезная революционная борьба. Но предвидение в политике имеет характер не жесткой схемы, а рабочей гипотезы. Направляя борьбу в ту или другую сторону, необходимо внимательно следить за изменением объективных и субъективных элементов движения, чтобы своевременно вносить в тактику соответственные поправки. Хотя действительное развитие борьбы никогда не совпадает полностью с прогнозом, но это не освобождает нас от необходимости прибегать к политическому предвидению. Нужно лишь не опьяняться при этом готовыми схемами, а непрерывно проверять курс исторического процесса и сообразоваться со всеми его показаниями.
Правящий ныне Коминтерном центризм, как промежуточное, идейно паразитическое течение, не способен к историческому прогнозу по самой своей природе. В советской республике центризм получил преобладание в условиях реакции против Октября, на спуске революции, когда эмпиризм и эклектика составили его преимущество, позволяя ему плыть по течению. А так как при этом заранее было объявлено, что ход развития автоматически ведет к социализму в отдельной стране, то это само по себе достаточно избавляло центризм от необходимости мировой ориентировки.
Но коммунистические партии в капиталистических странах, которым еще только приходится бороться за власть или готовиться к такой борьбе, не могут жить без предвидения. Правильная повседневная ориентировка есть для них вопрос жизни и смерти. Но они не учатся этому важнейшему искусству, потому что вынуждены плясать и приседать под команду сталинской бюрократии. Бюрократический центризм, который способен довольно долго жить на проценты с капитала уже завоеванной пролетариатом власти, совершенно неспособен готовить молодые партии к завоеванию власти. В этом и состоит главное и самое грозное противоречие нынешнего Коминтерна.
История центристского руководства есть история роковых ошибок ориентировки. После того, как эпигоны упустили революционную ситуацию в Германии в 1923 году, что глубоко изменило всю обстановку в Европе, Коминтерн прошел через три этапа роковых ошибок.
1924-1925 г.г. были периодом ультралевых ошибок: руководство видело непосредственную революционную ситуацию впереди, тогда, как она была уже позади. В этот период нас, марксистов-ленинцев, называли "правыми" и "ликвидаторами".
1925-1927 г.г. были периодом открытого оппортунизма, совпавшего с бурным подъемом рабочего движения в Англии и с революцией в Китае. В этот период нас называли не иначе, как "ультралевыми".
Наконец, в 1928 году провозглашается третий период, который воспроизводит зиновьевские ошибки 1924-1925 г. на более высокой исторической основе. "Третий период" еще не завершился: наоборот, он продолжает свирепствовать, опустошая организации и головы.
Все три периода характеризуются, и не случайно, систематическим снижением руководства. В первый период: Зиновьев, Бухарин, Сталин. Во второй период: Сталин, Бухарин. В третий период: Сталин и... Молотов. В этом видна закономерность.
Присмотримся ближе к руководству и к теории "третьего периода".
Молотов "вступил обоими ногами"
Пленум ИККИ, заседавший через год после VI-го конгресса (июль 1929 года) не мог просто повторить то, что сказал VI-й конгресс, а должен был взять более высокую ноту. Уже накануне пленума теоретический орган ВКП писал:
"Во всем капиталистическом мире поднимается стачечная волна. Эта волна проходит как в высоко развитых империалистических странах, так и в отсталых колониях, временами и кое-где переплетаясь с элементами упорной революционной борьбы и гражданской войны. В борьбу втягиваются и активно выступают массы неорганизованных... Рост недовольства и полевения масс захватывает и миллионные толщи с.-х. рабочих и угнетенного крестьянства". ("Большевик", июнь, N 12, стр. 9.).
Картина не оставляет места никаким сомнениям. Если стачечная волна проходит действительно по всему миру, втягивая даже "миллионные толщи сельскохозяйственных рабочих и угнетенного крестьянства" и переплетаясь с "революционной борьбой и гражданской войной, то ясно: революционная ситуация налицо, и задача прямой борьбы за власть становится в порядок дня. Называть ли такую обстановку "третьим периодом" или же оставить ее ненумерованной, на этот счет мы согласились бы не спорить.
Камертон на X пленуме оказался, как известно, в руках маэстро Молотова. В своей программной речи перед руководителями Коминтерна Молотов заявил: "Надо быть тупым оппортунистом (!), надо быть жалким либералом (!), чтобы, следя за фактами мирового рабочего движения, не видеть того, что мы обеими ногами (!) вступили в полосу крупнейших революционных событий международного значения" ("Правда", N 177). "Обеими ногами", - какая мощь аргументации!
Соответственно с молотовским камертоном "Большевик", теоретический орган ВКП, писал в августе 1929 г.:
"На основании анализа борьбы рабочего класса в главнейших капиталистических странах X пленум констатировал развитие и углубление процессов полевения и революционизирования масс, перерастающего уже в настоящее время в начало революционного подъема (по крайней мере, в таких странах, как Германия, Франция, Польша)". (N 15, стр. 4).
Сомнений быть не может: если не головою, то ногами Молотов окончательно определил революционный характер переживаемого периода. Так как никто не хочет называться ни "тупым оппортунистом", ни "жалким либералом", то аргументация Молотова сразу оказалась застрахованной от критики пленума. Не утруждая себя ни экономическим, ни политическим анализом, по причинам, которые надо признать вполне извинительными, Молотов ограничился коротеньким каталогом стачек в разных странах (Рур, Лодзь, Север Франции, Бомбей и проч.), в качестве единственного доказательства того, что "мы вступили в полосу крупнейших революционных событий". Вот так создаются исторические периоды!
Центральным комитетам и газетам национальных секций оставалось в дальнейшем только заботиться о том, чтоб их собственные ноги, опережая по возможности их головы, погружались как можно скорее в "крупнейшие революционные события".
Но разве же не поразителен тот факт, что революционная ситуация наступает одновременно во всем мире, в метрополиях и в колониях, совершенно игнорируя на этот раз "закон неравномерного развития", т.-е. тот единственный исторический закон, который, по крайней мере по имени, известен Сталину? На самом деле о такой единовременности нет и речи. Анализ мировой обстановки заменен, как мы только что видели, суммированием разрозненных конфликтов в разных странах и по разным поводам. Из европейских стран одна Австрия, пожалуй, проходила за последний год через кризис, который, при наличии влиятельной коммунистической партии, мог бы принять непосредственное революционное развитие. Но Австрия как раз и не названа. Названы Франция, Германия и Польша, как "те страны, которые - по Молотову - находятся теперь на передовых позициях революционного подъема". В ряде статей мы рассмотрели стачечную волну во Франции, чтоб определить ее действительное место в развитии пролетариата и страны. Мы надеемся с такой же подробностью проанализировать в ближайшее время основные показатели, характеризующие борьбу немецкого рабочего класса. Но уже те выводы, к которым мы пришли на примере Франции, включенной X-м пленумом в список трех наиболее революционных стран Европы, показывают, что анализ Молотова представляет сочетание трех элементов: теоретического невежества, политической безответственности и бюрократического авантюризма. Однако, эти элементы характеризуют не "третий период", а центристскую бюрократию - во все периоды.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 145; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!