О ножницах, дарующих смертность, написано в стансах Илифии, позаботившейся о том, чтобы после её смерти её знания не пропали, а достались Элль)
Экстремально и патологически Нимфа, несколько помешанная, методично избавилась от своей груди – двумя движениями отчикнула сосочки, прошлась по кругу и срезала “круги”. Ножницы всё тяжелели и тяжелели. Её пальцы касались её мяса. В нескольких сантиметрах полощется отвергнутая железа, маленько окунается и всплывает вновь!
…Спустя жгучую минуту руки королевы пришли в неподвижность, её мышцы, длительно терпевшие, замлели, а ножницы смертения выпали. Ножницы уверенно отправились ко дну…
Множество печалей “застыло” на белеющих женских устах, и каждое из них выбивалось, каждое претендовало. До наглости навязчиво, соответственно комплексам Элль.
Стансы богов жизнь извещают:
вода – кровь, а суша – плоть,
призывая не пугаться присутствия крови в воде,
ибо это то же самое, что пугаться присутствия плоти на суше.
- А теперь задумайся, сколько еще должно пройти вечностей, прежде чем я достигну желаемого? Сколько еще мне придется страдать?
- Страдания закаляют! Тебе ли этого не знать? Вспомни, кем ты была веков тридцать назад и кто ты сейчас!
Ранним утром, когда плёнка воды только разогрелась, став значительно ярче, и Акву посетил свет семи созвездий, феи отправились в маленькую церковь. По прибытию малютки увидели пьяно бултыхающуюся на дне колодца, беспомощную Элль. С вырезанной грудью, с отсеянной бессмертностью…
|
|
|
Энгел, растерявший всё, что было дано ему, жалобно дёргался, постанывал сквозь стиснутые зубы…
(Во времена первых приключений Элль всюду летали божьи серафимы, достигшие высот любвирождения. К этим созданиям приходили замыслы – хрупкие судьбы, снабжающие добро неувядаемостью. И задумались боги однажды – что если передать бесценные качества серафимов всем остальным существам? Но передать незаметно…
Увы, Каин оказался ошибкой. А ежели брать за образец Адаму с Евой, то нельзя не углубиться в историю. Всё улаживается, обретая должное, нормальное течение: Адам и Ева сбежали ото зла, но зло в их жилах. И “личное произведение” Арая и Сафер, если те решатся на эксперимент, обязано максимально отстраниться от детей сморда. Невозможно совместить черты бескорыстных серафимов с отродьями тьмы. Небесные виртуозы это понимали, однако, их амбиции побороли логику)
Бог Арай – второй хозяин храма, защитник гор эдемских и пастух, признал в гостьюшке своё чаяние, сказав, как говорят отцы:
- Тебя мы рады видеть, как и прежде. Бесчисленные подвиги и самоотвержение! Живешь добром ты и служишь ты добру, ничего взамен себе не просишь! Пора с этим покончить, мы считаем! Достойна лучшего же ты!
|
|
|
Богиня Эйл Сафер – хозяйка храма, мать всех детей, своих, чужих и тех, которым только предстоит родиться, приняла красавицу с не меньшим добродушием, сказав, как говорит обычно мама дочке:
- О, воплощение, происшедшее от человека, в Акве, должно быть, тебе очень тесно…? Прости мое невежество и не прими за обиду: вода, как стихия, чужда воплощению! Раз не в воде родилась – то не нужно в ней жить! Ты вправе решать, где встречать старость! О, воплощение! Останься у нас!
Арай, согласный с Эйл Сафер, приподняв брови и смотря на Элль:
- Будешь ты бессмертна! Разучишься стареть! Много обязанностей и очень мало прав познаешь ты, лишь сутки проведя здесь! Ну, а на второй день расхочешь лететь в Акву… - перерыв – Как знать, быть может, осчастливишь нас…
Элль молвила в жуткой растерянности, опасаясь оскорбить отказом:
- Как осчастливлю? Разве вы не счастливы уже? Да вы только оглянитесь… и сад, и озеро чудесны! Говорю без всякой лести, здесь миг воспринимается как вечность!
Эйл Сафер, согласная с Араем, супруга поддержала:
- Счастье лежит не на поверхности, дитя, а Эдем без счастья – лишь кусок земли, одна из моря точек во вселенной. Когда б мы жили без затей, я нарожала бы детей. От всех, кого любила, всех видов и мастей. Но однажды, поклявшись не рожать, потому что родила предателя, я умерла как мать и теперь хочу как мать восстановиться. В глазах Арая, в глазах себя, в глазах других моих детей, которые взрослы и обо мне забыли!
|
|
|
Ранним утром…
“Стать уязвимой для врагов означает раскрыть смелость, распахнуться настежь. Мне не хватило духу распахнуться три века назад, когда у меня был повод поприличнее, и я делаю это сейчас – слушаю звяканья звеньев цепей, меня душивших. Непременно надо их отбросить. Эти цепи…
Нужно встретиться со смертью. Хоть разок. Впереди вселенную ждут только изменения… Ну, а что ждёт меня, не столь важно на фоне грядущего” - небезукоризненная, небезупречная, ранимая физически, ранимая духовно, чувствительная, слабая – Элль мечтала ощутить себя такой и сейчас, полоща горло разбавленной кровью водой, попросту не верила, что эта мечта сбылась.
Столько миллионов, столько тысяч и столетий лет…
Having transferred deprivations, you will become a free bird. And the drop will become a pearl in a zhemchuzhnitse-dungeon. You will distribute the wealth – it will return to you. Kohl a bowl will become empty – to you will allow to get drunk. Omar Hayam
|
|
|
(Перенеся лишенья, ты станешь вольной птицей. А капля станет перлом в жемчужнице-темнице. Раздашь свое богатство – оно к тебе вернётся. Коль чаша опустеет – тебе дадут напиться. Омар Хайям)
- Мне нужно, чтобы вы немедля отчитались по третьему кварталу! Какой товар был распродан на прошлых выходных?
- Мы… мы… вообще-то закрыты сегодня! Не могли бы вы зайти сюда завтра? Уверяю, мы обязательно угадаем ваши вкусы!
- Не надо басен. Не закрыты! Но я могу это устроить. Закрыть вас навсегда! Если сию секунду не исполните волю её Святейшества Водяной Нимфы!
В это время в Царнике шли горячие дискуссии, посвященные как нападкам со стороны недобросовестных стражников, антигуманным “выступлениям” Рап'рока, так и истинным приказам королевы. Все те, кто верил дочери Эбресса с самого начала, не отступили и не отреклись. Разве можно забрать обратно преданность? Что сказано - то сказано. Ну, а относившиеся к королеве скептично продолжили придерживаться принципа – честных богинь не существует. Честные и благородные боги и богини это бабьи забобоны, досужие выдумки отпетых оптимистов. Аргументы сыпались из полемистов как из рога изобилия. К вечеру все уже позабыли исконную тематику спора и принялись делиться “перебранками”, что едва не привело к перепалке. Если бы жены не держали своих мужей в узде, ежеминутно напоминая о терпении и этике, Царнику пришлось бы нелегко - разразилась бы война похлестче, чем на родной планете Сплава (а на родной планете Сплава всегда сплошные войны. Такова изюминка менталитета металлической расы).
Осьминог по имени Пуэль, заведующий антикварной ярмаркой, серьёзно пострадавшей от рук дружков Рап'рока, ещё вчера распродал свою коллекцию произведений искусства. А сегодня осьминог уже (заинтересованно) обсуждал неблаговидные действа королевских прихвостней. К той минуте, как торгаш освободился, собралось уже немало представителей крупной парафилетической группы водных позвоночных, и все они были вовлечены.
- Прежде чем бросаться защищать непутную настольницу, спросили бы вы себя, почему она не берётся отрицать свою причастность к этому разбойничеству? Почему другие должны говорить, а властелинка всё время отмалчивается? Может, она и не скрывает? Может, зря защищаете её?
Отчаянный Пуэль (или отчаявшийся - так будет вернее) на поддержку не надеялся. И правильно. Несогласные заголосили моментально. Лишь амфиприончик, рыба-клоун, издал пару звуков не в пользу богини. Да и то… звуки эти были негромкими.
- Действительно, кстати! Я не думаю, что стражники стали бы
вытворять что-то громкое, светиться в провинциях, наперекор велению своей господини! Они не настолько безрассудны, чтобы так рисковать… Да и потом. Королева наверняка бы казнила их в целях обеспечения мер по пресечению подобной самовольности. Если, конечно, у королевы имеется хребет! Гораздо хуже, если подтвердится маловероятность. Тогда окажется, что у королевы хребта нет и мы полностью беззащитны перед несправедливостью, перед ненасытностью ловчил и свистунов! Каждый негодяй возомнит, что многое дозволено, и всё, что нам останется, слепо полагаться на удачу. Честно скажу, я бы никому не пожелал такой жизни…
Пуэль подумал, но подумал вслух:
- И что же предлагаете? Устроить массовое шествие? Публично выразить наше настроение? Вынудить королеву услышать народ?
Оранжевый амфиприон прояснил осьминогу:
- Хотя бы не бездействовать. Не терпеть, не молчать. Не позволять наглецам губить нашу торговлю. И вообще… пока что мы только осуждаем чужую политику. Сами же ничего не предприняли, как будто смирились!
Осьминог сурово проворчал:
- Ну уж нет, я с этим мириться не намерен! Не за того приняли… - а вслед за осьминогом сурово проворчали все остальные.
И разнеслось ворчание по всему многонаселенному густому Царнику!
…В жизни всех монархов рано или поздно случаются приятные сюрпризы, взрываются лихие неожиданности. Основное правило – не бояться их впустить, свергнуть иго и обрести удовольствие от происходящих поворотов. Так шут заделался постоянным утешителем Нимфы. Так навещал королеву в миги грусти и хандрил вместе с ней, делясь черными историями, задевая струны её души, провоцируя высечение искр. Нимфе всё это нескрываемо нравилось, хоть она и не до конца понимала, для чего шуту нужны вольтфасы, жесты, ребусные выверты…
Кстати, говоря о них, о вывертах – гансвурст сам был ребусом, который нельзя ни смекнуть, ни восприять, ввиду его совершенной неформатности. Элль даже не силилась, не тщилась. Сей орех не по зубам ни одной богине.
Ни той, что создаёт.
Ни той, которую создали.
…Д О В Е Р И Е Д О В Е Р И Е
- Я чувствую, в вас произошли изменения,… Раньше ваша грудь убеждала, от неё исходил тихий вздох, а сейчас её будто нет… Умоляю, скажите, что я ошибаюсь… - Шут, который имел жабры (ведь он должен был как-то дышать в воде), подплыл к госпоже, когда та отстранилась слегка, и продолжил выуживать.
Королева не хотела объяснять. Не считала нужным отчитываться перед замковым комиком. И всё-таки… в конечном счёте что-то заставило её раскрепоститься.
- Изменения произошли, мой друг. Ты не ошибся. Впредь, отныне и теперь, на времена вечные, я смертна, как и все вы. Нет больше богов. Нет неумираемости. Пора забыться полным счастья сном, чьё имя – смерть, и, если исполнять канкан, то под потолком из облаков, имея в партнёрах святость исходную, херувима…
“Божьего чина …”
Шут:
- Если выступите перед народом, королева, и заявите о своей смертности, никто не сможет поручиться за вашу безопасность, а нападение, мне видится, произойдёт незамедлительно. Едва ли вы успеете веки опустить! Зло выиграет. Зло победит.
Нимфа:
- Я совершаю глупости, терплю поражения, но не боюсь этого и умею признавать свои ошибки.
Шут:
- Назревающий провал окажется последним, если не бояться!
Нимфа:
- Что бы ты мне посоветовал, друг?
Шут:
- Идти с мечом, как в старину, но прикрываясь слугами.
Нимфа:
- Недостойно…
Шут:
- Скорее, тактично и умно. Не время плакать о морали.
Нимфа:
- А я уверена, что без неё всё станет хуже лишь. Мораль – руководящий свод. Не быть победе…
Шут:
- Зато быть вам. Любимой бытия!
…Элль задержала грустный неуверенный взгляд на собственном отражении в зеркале, подходя к нему ближе и ближе. Печальным сюрпризом было не увидеть в нём Купона – того, во что шут перевоплощается в эти скоротечные феерические приступы.
…Д О В Е Р И Е Д О В Е Р И Е
Если погадать, что Купон – расшалившаяся грёза, обострившийся хронический недуг Водяной Нимфы, её комплекс, то назреет целый ряд вопросов, и все они касаемо происходящего: почему, в таком случае, оставаясь всего-навсего глюком, Купон материализуется
и физически не выпускает Элль из локации? Почему Купон упрашивает богиню верить в себя? Какую выгоду он надеется извлечь из маленьких побед большой королевы?
…Д О В Е Р И Е Д О В Е Р И Е
Элль то хотела это осмыслять, то не хотела, и в себе разобраться не могла. О задиристых и вредных причудливых болезнях исчиркано достаточно страниц. При желании и найти нетрудно. Да только никаких идей не пробивалось. Кроме, пожалуй, на редкость идиотской, такой, как “всё обойдётся”.
“Всё обойдётся…”
Хотя сама Элль уже в это не верила…
…Д О В Е Р И Е Д О В Е Р И Е
…Следующим тревожным днем Рап'рок и его “цепные псы” разворошили осиное гнездо, состоящее из должников стражи. Хитрецы молились, чтобы их не отыскали, но вышло так, что мудрые боги не услышали молитв, либо же проигнорировали.
…Бандиты восторженно кричали, оглушительно звеня мечами по щитам, разнося возгласы по всему периметру рынка. “Пир высокомерия и несправедливости” растянулся на несколько мучительных часов. Без очередного кровопролития также не обошлось: Рап'рок отсёк голову купчихе-крабу, а затем, заметив лежавшего неподалёку краба-купца, повторил тот же приёмчик на нём.
Стражники поддержали “вождя”, повторив некогда произнесённый им репрессивный усмирительный лозунг:
- Аква – поле брани у стен обнищалости. Вы – ростки спада. Мы – эликсир, мы – бальзам, мы – врачебство. Животворность и целебность!
Упрашивающий о помиловании, униженный торгашеский сброд предложил то немногое, что могло убедить стражу не рубить на корню – исключительную преданность, готовность подчиняться ради выживания. Рап'рок, для которого истинная власть железно совмещалась с острасткой (иначе - никак), пообещал подумать над вариантом приостановки карательных “сцен”. Но только он задал себе вопрос, на кой ему сдались эти слабаки, неспособные выстоять в поединке против самых тривиальных противников, как настал конец всем его размышлениям, и оставшихся деятелей Царника живо пустили в расход:
- Я бы сжалился, правда… Но моя репутация, репутация благочестивого посла королевства, важнее ваших жабр!
Бытует мнение, что предводителю негоже присутствовать при выполнении подчинёнными его приказов, его поручений... Рап'рок не спорил с этим, однако, он ни за что бы ни отказал себе в наслаждении, не пропустил бы “зрелище”. Изуверские наклонности, когда проявляются, то проявляются наворотно, ослепительно. Первый среди равных, Герберт Шелтон нашёл себя в терроре и контрреволюции.
“Я бы сжалился…’
Вместо того, чтобы опять марать клинки, рыцари свистнули акул, парой жестов подсказали, кем можно полакомиться. Ну, а зубастые громадины знают своё дело - не видя самих предметов, рвать, раздирать и пожирать всё, к чему приведёт их чувствительный нюх.
Рвать и пожирать…
--И посмотрели боги на слюной истекающих монстров, и прокляли миры, и создали--
--смертность. Распознавшийся грех нельзя было сокрыть. Это очернило бы весь------
--небесный кодекс---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------И направились мятели Аида. Студящие-------бушующие. Помчались муштровать монстров-----------------------------------------------------
…После нескольких столетий “коматозного” забвения Аметистовый Лес был отреставрирован по распоряжению короля. Если раньше, гуляя по дремучим тропам, акванцев преследовали пустость и бессмыслие, то нынче их встречало вызревание с чудной биолюминесценцией. Благодарность сотен аметистов…
Элль приятно было знать, что папка позаботился о родине. Ей нравилось бродить там, особенно ночами…
…Счастье слышать, как под мягкими подошвами сапог шуршат гладкие блестящие листья, счастье подкармливать с ладони водоросли, подкармливать коралловые рифы, счастье упиваться отрадными последовательностями вроде слаженного перешёпта амурэйновских древней – дружелюбных разумных дубов, верных своей королеве, как верно королеве всё волшебнолесье! Каждый его дюйм, напитанный природой и лилейной нежностью.
Тысячу раз счастье…
- Я не могу оставить вас, хотя столько раз убегала… Мне ни за что не хватит смелости попрощаться с миром, попрощаться с собой… И без бессмертия я всё ещё привязана, Лес… - лес, сберегаемый и взращенный светом, приветно встретил свою госпожу. К ней, к Нимфе, обратились миллионы невидимых взоров. Дремавшее окружение оживилось. Амурэйновские древни задёргали толстыми ветвями, поприподняли сучки-носы, пораскрывали дупла-рты. Правительница Аквы вела себя так, словно ей было впервинку находиться средь чудес. “В житие полно явлений, к которым невозможно привыкнуть”. Как, например, к эмиссии света…
“Не могу оставить …”
Лес сиял сообща с душой Элль. Рядом с ними постоянно кружились стаи мелких рыбешек, напоминающих разбитую на крошечные осколочки радугу. Каких только оттенков не было!!! Нимфа погрузилась в эту красоту, по уши, впитала её всем горячим сердцем! Когда-то она спорила с отцом, что не будет посещать волшебнолесье, и сейчас ей, готовой забрать слова обратно, становилось стыдно за прежнюю наивность. Стыдно от того, что она недооценила пленительный шарм Аквы «сквозь призму детства».
Тени жизни померкнут с рассветом –
Растворятся в ехидных лучах.
Тенью я убегу в паре с ветром,
Обращая всё ушедшее в прах.
Легкой поступью в лес, где вода и прохлада,
С наслажденьем, с забытьем ворвусь.
Я свободе своей очень рада
И назад ни за что не вернусь.
Я сожгу все мосты, что смогли бы
В бездну звончатых клеток нырнуть.
Я богиня, я ангел, и мне бы
Стоит выбрать себе иной путь.
Тени жизни померкнут с рассветом…
Если бы скелет древней предусматривал ладони, они обязательно бы похлопали в них. Нимфа пропела песню из детства, которую ей пел отец. Это было вершиной певчего искусства за счёт искренности Элль и неповторимости голоса её. Немалый вклад привнёс и лес – персональный светоч Аквы. Именно там вдохновлялся король Эбресс, именно там правитель ловил музу для свежих строк и там же он отдыхал от политических разборок, конфликтов и войн.
Подводный владыка чувствовал себя гораздо чище, гораздо добрее в окружении природы и неосквернимой неприступной тишины. Между разумом и сердцем втисывался трепет, забирая существенную часть спорной личности Эбресса.
Лесье… всеслышащее, всевидящее и заговаривающее лесье разорвало контур молчания, столь долго провисевший, тем самым оправдав приставку “волшебно”.
- Не надо волноваться, королева. Твои зложелатели – слепы, да и истины толком не знают. Тебе же открыта вся правда о других измерениях, о других мирах, о жизни и жизнях вне Аквы! Помни, если попытаешься вникнуть в мотивы злодеев, поискать причины, обобщить, то сразу проиграешь. Души, насквозь прожженные тьмой, не замечают свой же бред. Их не нужно винить, ты права, королева. Их нужно пожалеть, и это у тебя получается лучше всего – относиться по-доброму к злу, к тем, кто, казалось бы, доброты не заслуживает… - великий дуб, простоявший свыше трёх миллионов, подтвердил правильность выбора Нимфы, - Упор не на войну, на мир – вот что отличает мудрого правителя…
- Хотите сказать, отец мой мудрым не был? Или вы вздумали утаить от меня некоторую информацию, то, что, по вашему мнению, мне не стоит знать? – Элль занервничала ни с того, ни с сего. Что-то в ней говорило, что деревья скрытничают, оттесняют прямоту, - Эй, не смейте игнорировать! Я все равно всё выясню!
Лес решил не рисковать.
Не перечить желанию Элль находиться в курсе всего,
что связано с её отцом, с её наследием, с империей,
построенной, как оказалось, в буквальном смысле слова «на
костях».
(продолжение этой сюжетной ветки можно будет прочесть в книге <Водяная Нимфа: Кровные Узы>)
Боги оплакивали бы серафимов много веков, много тысячелетий, если бы не умерли раньше, чем они. И да ворвались в Эдем злые хищники, с клыками, с лицами Каина-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Разгромили сад, обокрали богов---------------------------------------------------------------------- Но Эдем умеет сохранять себя и копировать. Эдем мало разрушить физически. Враги это не учли----------------------------------------------------------------------Поэтому добро и свет по-прежнему живые---------------------------------------------------------------------------------
- Сеять панику, устраивать столкновения на национальной почве, бесславить моё имя, компрометировать всё, что я делаю – так, значит, проявляется твоё уважение? Или скажешь, что до меня… не дошла часть информации? Либо её кто-то исказил?
- Желаете знать правду? Боюсь, она вам не понравится!
Правда в том, что всё в мире меняется. Что-то в лучшую сторону, ну, а что-то – в худшую.
Рап'рок стоял на верхушке огромной одиночкой скалы, расположенной в семи милях от королевского замка, и терпеливо выжидал, пока его друзья-сообщники не подадут сигнал готовности, что для такого мстителя, Рап'рок, было бы сродни истинному празднику. Поводу повеселиться, от души…
“Ты не оставила меня в капсуле, ты меня не убила, хоть я и просил… Я хотел лишь покоя, защиты от горечи.
Что ж, моя королева, вскоре ты сама взмолишься о смерти, о прощении… И я поступлю с тобой точно так же, как некогда ты поступила со мною - брошу в омут страданий” – ни мысли о семье, ни благородные позывы, ни мечты, а лишь тупая месть – то, чему следовал Шелтон, то, чему он может следовать. Идти по тропе из красных пятен весь отведённый ему срок…
Внизу, под горой, дремали акулы. Набирались энергии после долгого путешествия в соседские земли. Эти питомцы, угодливые помощники Рап'рока, всегда держались начеку и ещё ни разу не подводили хозяина.
…Водяная Нимфа, богиня, героиня, испившая уйму досадных, кусающих подробностей, занюханных “грязненьких тайн”, растеряла прежнюю уверенность, что хочет быть защитницей истины до самозабвения, ибо то, что ей поведали деревья об её отце, её не устраивало. Совсем не устраивало…
Отмыться? Прикинула энгел. Ну, уж нет. В этот раз не выйдет. Придётся принять эти знания и мирится с ними. Обыкновенный самообман, один в цепи многочисленных оправданий, не покроет все грешки Эбресса. Главное, чтобы прошлое не навредило будущему и не стало предлогом для раздора.
- Неужели пробил час Вашего рождения в новую жизнь, моя королева…? Неужели толпа вас ждёт у входа…? Неужели на вас возлагают и надеются после всего, что случилось в страдальном Царнике…? Это прекрасная возможность, моя королева, всё исправить. Вы не должны её терять. Явите миру грудь… покажите ему всё, чего лишились, всё, чем пожертвовали! – Шут, который ещё недавно придерживался противоположной точки зрения, рекомендовал, напротив, не выглядывать из замка, нынче в корне поменял свою позицию, и уже убеждал госпожу не прятаться, а выйти, да как можно скорее. Вдохновить Акву на смелые поступки через смелость, - Отказ от бессмертия есть отказ от всего. Сообщив это, вы сразу же обзаведетесь сотнями защитников. И среди граждан вашего королевства, и среди правителей соседствующих миров. Сведения о вашем подвиге будут хранить в веках и передавать из поколения в поколение, с уважением к рукописям, а подчас и кровью!
- Ты в этом уверен? Отнюдь, не славы я ищу…
- Но вы прославитесь!
- Прославлюсь я, ага… Как дурочка, отрезавшая грудь…
- Кажется, вы поняли. Прекрасно!
- …
- …………………..
Нимфа и Шут ладили. С фальшивым смехом, со спадающими ложными улыбками. “Минус оптимизма – сколько его не подогревай, он быстро холодеет”. И к наступлению этого примечательного вечера королеве уже чудилось, как её разрывают на площади, как куда-то тащат и кидают в бездонную пропасть. Интуиция Элль сигнализировала, просила не покидать стены замка, авось, это может обернуться трагедией, как для Аквы, так и в первую очередь для неё самой. Кроме того, нельзя забывать и о шуте: вдруг сомнения королевы небезосновательны и он никакой не товарищ, а самый настоящий лицемер под личиной (или под личинами – тут уж как “повезёт”)?
В итоге, Элль пришлось ослабить жёсткий контроль своих же подозрений и несколько отпустить ситуацию.
…Сегодня все, кто в определенной мере пострадал от несправедливости, все из наиболее отважных представителей Аквы, стабунились в несколько кучек возле строения, служившего символом свободы и чести многие столетия. Здесь был весь Юго-восток! Не хватало лишь Далл Рада, на который, по-видимому, негодяи не решились напасть.
С одной стороны, Нимфа защищала родной мир и желала оградить его от неприятностей любой ценой, всеми путями, но с другой стороны чувствовала груз, её прижимающий, который нельзя назвать иначе, как “груз ответственности”.
Рыбы и моллюски, умные деревья, говорящие водоросли, создания антропоморфной формы, полулюди… В час назначенный, разномастная толпа, встречавшая свою королеву, была нешуточно удивлена, можно сказать, ошарашена. Мифы и легенды о вечной молодости, долголетии и бессмертии Элль, издавна возникшие, доныне не получали открытых обсуждений, не подтверждались ни словесно, ни как-либо ещё. И вот, перед ними, перед всеми, перед Аквой, перед жизнью, богиня выставила истину на вид – дала то, чего от неё ждали. Единственную правду о себе, с принятием озвученного за исчерпаемость и невозобновимость, к чему стремились и разум, и сердце,
и (!!!) втиснувшийся трепет…
Одним из океанища сюрпризов, как заметили многие, оказалось отсутствие телохранителей, отсутствие стражи. Раньше Элль не выступала в одиночку. Её нельзя было увидеть без прилагающейся свиты. Все старые традиции куда-то подевались, а акванцы не могли понять - куда…
- Прошу прощения у всех, кого я и мой отец так долго обманывали, так долго предавали и водили за нос. Прошу у прощения у вас, мой народ! Когда я обещала заняться устранением проблем, то кое-что упустила из виду, потому что была зациклена не на том, на чём нужно. Я должна была начать с себя, постараться себя изменить, первоочерёдно, а уж затем браться за другое, пытаться изменить других… - Нимфа зачитала проникновенную речь, аккуратно извлеченную из уголков её рассудка, дополнила голос казистым обволакиванием, чем настроила слушателей на умиротворяющий лад, - Наша мудрость – дорога к нашему же счастью. Не без исправления типичных ошибок наших семей, не без переосмысления.
На случай, если кто задаст вопрос “так ли вы бессмертны”, у Нимфы было припасено объяснение.
И слёзы искренности,
И то, что осталось от груди,
И целый ряд доказательств.
Дочь Эбресса всё ждала подвоха, нападения. Осматривалась, вертела головой… Рап'рок со своей шайкой должен был объявиться и учинить бойню, с минуты на минуту, с мига на миг! Но, к удивлению Элль, мероприятие прошло мирно, без агрессии. Без трагедий и террора!
Элль уже представила, что священные воды смиловались, что худшее их миновало. Быть может, всё так. Быть может, королева не ошиблась. Но волнение её так и не покинуло. Необъяснимое и непознаваемое. Как иголкой в сердце, только побольнее…
…По приходу во владения поздней утишенной ночи Водяная Нимфа, чьи умозрительные линии завивались громоздким клубком, и чья скрепа чувств с реалью задвинулась подалее, раскрыла ларь, где лежали старинные бусы, старинные ожерелья, и вызвала фей. У них акванка попросила непреложной непререкаемой правды. Об отце, об этом замке… о том, что стоит за гранью слухов и поверий.
Бывало, феечки ленились. Ужотко, как-нибудь, потом… Нимфе приходилось напоминать им о важности возобновления и наполнения новой энергией приверженности интересам проживающих в бедности, несправедливо осужденных и неизлечимо больных со стороны правительств, гражданского общества и секторов, а также напоминать о собственном вкладе в развитие материальной и моральной поддержки.
“Есть грудь или груди нет – не всё ль равно? Теперь-то…
И почему мне кажется заклятьем, что я отрезала её? Я ведь не спускалась вниз в тот вечер. Отнюдь. Это был сон. Туманный, продолжительный… такой вероподобный , но всё же сон!
И если мне попритчилось, означает ли это, что гранулы бессмертия кишат во мне, как и дотоль, что способности энгела так и не пропали? Стоит мне один раз убедиться в несовместимости действительного и жалеемого, как я становлюсь себе противна. Боги… ну, почему вы выбрали меня? Чем Элль краше других девчушек, живших в довековье?” – Нимфа прижмурилась, сморщилась, прищурила глаза и пригляделась получше, повнимательнее, облапала себя ладонями бесчисленное количество раз. Результат воспринимался как сон, галлюцинация, бред, теперь, здесь, это – реальность. Грудь на месте. Значит, логично предположить, никакого “отрезания” не было в помине, Элль не посещала маленькую церковь, маленькой церкви нету, тёмного прохода нету, бассейна нету. Нету и серебряных ножниц Илифии…
Дурман растаял, словно слабый дым, и расчистился путь для новых действий.
“Заклятья умеют казаться. Это точно…”
Ближе к утру, когда вся проснувшаяся Аква готовилась встретить рассвет, а лучи звезды потихоньку грели воду, обеспечивая мир жизнью и теплом, грохочущая доспехами стража пронеслась через весь третий этаж, через несколько залов, и вывела королеву из зоны комфорта. Элль дотронулась пальцами до амулета у ключиц, немножко покрутила амулет. Стражники, те, которые сохранили свою честность и преданность своей госпоже, поймали Рап'рока при попытке покушения. Сделали это при весьма мистических, странных обстоятельствах, о чём говорил нынешний (потрёпанный) облик преступника… 
- А ну… поднимите его! Чё это он тут развалился?
Стражники вмиг удовлетворили волю Нимфы. Схватили мерзавца за плечи и грубо толкнули вперёд.
Пойманный едва мог стоять. Его глаза выдавали недавно пережитый сильный испуг.
- Это вы убили моих друзей, да? Вы их убили… и акул отравили! А я был прав насчёт тебя. По-о-о-о-о-о-лностью прав! Ты никакая не героиня и не освободительница. Ты – убийца, ложный идол! И в твоих же интересах покончить со мной прямо здесь и сейчас, потому что, если у тебя не хватит духу, его хватит у меня, и я разглашу о тебе всё, что ты вытворяешь. О гибели моих друзей узнают все! – слюнные брызги летели во все стороны, со рта преступника сыпались угрозы. Готовый взорваться, Рап'рок целиком побагровел от концерта негативных впечатлений.
Королева была не просто в злой эмоции – услышанное повергло её в шок. Еле сдержавшая себя, чтобы не ударить, она искусственно смягчила голос и ухмыльнулась, не пряча презрения.
- Ну, привет. Что так мрачно? Ты мне не рад? Не рад меня видеть? На самом деле вопрос риторический… - а минутой позже Нимфе захотелось разубедить Шелтона в её причастности к смертям его сообщников, чтобы, отправившись в темницу, он не смел думать о ней, как о злодейке, - Я в курсе, чем ты занимался, Герберт, потому что я до тонкости тебя изучила. Ты губил мои труды по примирению народов, чернил моё имя, макал меня в грязь и нарочно искажал информацию. Ты предавал меня из раза в раз, проворачивал всё это за моей спиной и теперь ты должен ответить за свои деяния. Ближайшие годы ты будешь выстраивать отношения с тюремным контингентом, выпрашивать прощения у сокамерников за то, что долго и часто над ними издевался. Я надеюсь, они проявят милосердие и таки извинят тебя. Что же касаемо твоих друзей, то я не имею не малейшего понятия о том, что с ними случилось. Более того, я тебе не верю. А когда я не верю, то не могу ничем помочь…
Прошла ещё минута и Нимфа крикнула, чтобы поганца Рап'рока увели с глаз долой. Прежде чем исчезнуть в темноте лестничной площадки, преступник проорал несколько проклятий. Его надрывной пронзительный тон заглох очень нескоро и очень незаметно. Последние слова запечатлелись в памяти Элль – я ещё отомщу…
Usually our life proceeds very boringly, we constantly seek to find sense of the existence, most often we find nothing and we finish either aggressive despair, or silent humility to destiny. Isaac Asimov, Nemesis
(Обычно наша жизнь протекает очень скучно, мы постоянно стремимся отыскать смысл своего существования, чаще всего ничего не находим и кончаем либо воинственным отчаянием, либо тихой покорностью судьбе. Айзек Азимов, “Немезида”)
…Похороны короля прошли в соответствии со всеми древними традициями, которые почитал сам покойник. В Далл Раде, в крупнейшем из городов Аквы, все собравшИеся преклонялИ коленИ И трИ раза выкрИкИвалИ Имя... Победами Эбресс был обязан преданностИ, верностИ И мужеству своИх соратнИков!
Режим, установленный им, не имел произвольного характера, а также исключал массовые голословные репрессии. Чтобы продлить этот идеальный порядок на несколько поколений вперёд, близкие единоверцы умершего, заинтересованные в благоустроенности королевства и поддержании безопасности народа, постарались уговорить дорогую принцессу… остаться и занять трон. По мнению политической части, лучшего кандидата невозможно найти, и дело, отнюдь, не в родственных узах, а в наличии у дщери короля нужных характеристик и качеств.
Впервые трон показался Элль мягким и уютным, хоть и не уютнее тропинок старого леса…
…Как говорится, было бы смешно, если бы не было так грустно. Недели не прошло, как приключилась очередная треклятая напасть: королеву опять побеспокоили, попросив её пройти в темницы. Стражники не называли причину тревоги. Сказали лишь, что она должна увидеть это сама.
- Так – оценила их взгляды богиня, - Хорошо. Ждите. Я скоро приду… - затем она вздохнула уставши и показала пальцами в сторону выхода.
…Сколько бы Водяная Нимфа не выстроила версий, их всех настигла участь оказаться ошибочными. Подземелье, куда она немедля направилась, выйдя из замка, смочено ядами, секретами. Ядами и секретами тех, кто там содержался. Бездельные суеверцы, сумасбродствующие нищие, маги-путешественники со всех краёв Аквы всячески сторонились разговоров о тюрьмах, ибо ясно представляли цену неволи: томительность и каторжность, преследующие заключенных во снах и наяву, с ними неразлучны, и будут доканывать ввек, завсегда, не отстанут они и после потухания огонька жизни в их смертных оболочках…
- Сюда… - стражники привели королеву к клетке, где, по идее, должен сидеть Рап'рок, открыли её, звеня ключами, и Нимфа медленно ступила в неизведанность…
Признаки нахождения узника отсутствовали. Опираясь на первое впечатление, Элль с радостью спросила бы о возможном побеге, но воздержалась от преждевременных выводов. Парой мгновений спустя в её ноздри проник густой плотный запах. Столь сконцентрированной вони полуэнгел не встречала за тысячи, за миллионы лет. Не встречала ни разу! Этот запах чуть не прикончил её…
Ну, а в грязном затемнённом углу, в полуметре от сапог
Водяной Нимфы, плавал свежий труп Герберта Шелтона.
Смотреть на него было довольно жутковато: гипсово застывшая улыбка, неказистая пародия на улыбку клоуна, нездоровая зелёность на щеках, расширенные зрачки, широко растопыренные искривленные пальцы, порезы на перепонках… Рот мертвеца был измазан синей краской, которая, по-видимому, и являлась источником вони. Краской или же слюной...
Непонятно почему, однако, в этот миг Водяная Нимфа подумала о Купоне - о персонаже её грёз. Вполне вероятно, демон-шут не был иллюзией и впереди её поджидают новые опасные путешествия, к которым она должна быть готова прямо сейчас.
НЕРАЗРЫВНОСТЬ И ДОВЕРИЕ
Глава шестая.
Тайны Лорда Шрейдена.
“Я - Адвокат, и меня часто критикуют за отсутствие причины. Критика, критика, критика… никуда не деться от критики.
Так давайте разберемся, что же такое есть причина в понимании большинства. Мотивация? Нет, она как раз-то мне и не нужна, поскольку мои действия и планы настолько запутаны, настолько алогичны, что ленивое объяснение моей мотивации это меньшее из того, что нужно, чтобы понять хотя бы часть моего персонажа.
Во мне не заложено ничего человеческого, потому что моя мотивация и мой персонаж основываются больше на запутанных метафорах, чем на людской логике. В этом, кстати, и проблема меня, Лэтса Гранда, в целом – я идея, а не персонаж. Я позиционирую себя анти-теологической метафорой, чтобы контрастировать с чистеньким и порядочным Геройменом, который является воплощением божества для миллионов слабоумных обывателей. Но никто не подумал, почему я такой. Меня не сделали логичным персонажем с логичной предысторией. Меня создали запутанной аллюзией, которая должна противостоять идеи Героймена просто потому, что должна. Это звучит неубедительно, может быть, чересчур мудрено, но так оно и есть. Мы в этом мире – злые копии друг друга. Мы все… Клоны. Антитезы. Двойники. Все без исключения.
Где есть Героймен, там, поблизости бродит Адвокат, и наоборот: мимо района, где мои наемники проталкивают дурь, там обязательно должен появится пришелец в трико и всё испортить. Это продолжается уже очень долго, чтобы я не обратил внимания и не разозлился, а когда я зол, то кусаю больнее дикой кошки”
Как пережить потерю ребёнка? Когда в семье происходит внезапная смерть, это всегда горе. А в ситуации с детьми смерть - это еще и то, что противоестественно. Против законов самой жизни, где дети - наше продолжение, с точки зрения хода истории. И их смерть становится смертью части нас и нашего будущего, поворачивая время вспять… Это то, к чему трудно подготовиться и с чем невыносимо трудно, а поначалу невозможно смириться, даже если ребенок тяжело болен с рождения, и врачи изначально не давали благоприятных прогнозов. Родители верят в чудо исцеления до последнего и предпринимают всё возможное, а порой и невозможное. Хуже лишь, когда ребёнок внезапно пропадает, и растерянный родитель ощущает сердцем, что случилось что-то не то, но не может объяснить свои чувства логически.
Похожая беда настигла Нэнси Гарднер, возвращавшуюся из супермаркета. Проблема многих матерей в чрезмерной внимательности к деткам, отчего происходит упущение из виду важных предпосылок, деталей…
Только девушка отошла от малютки, чтобы оплатить все покупки, как ни коляски, ни сына не оказалось. К её возвращению Алан исчез. В обморок она не упала, смогла устоять на ногах, но была близка к этому.
Смогла, хватаясь за голову и с усердием унимая пробивающиеся слёзы…
“О, боже, сыночек… О, боже… О , боже …”
Люди, покупатели, их близкие, их дети… отвлекались, останавливались возле скованной тревожностью Нэнси и спрашивали об её самочувствии. Видя, что с девушкой что-то не то, они не проходили мимо, предлагали разную помощь… Да только как возможно помочь, когда в городе насчитывается свыше восьми миллионов ньюйоркцев, а требуется найти лишь одного маленького мальчика? Это немыслимо...
“Сынок …”
…Офис руководителя компании Wayne Enterprises пустовал уже три дня, что было замечено всеми низшими инстанциями вплоть до административных работников и секретарей. Любопытство сверхъестественных размеров не разрешило проблему с “замороженным” основным винтиком системы. Корпорации пришлось полагаться на совесть руководител(ьницы)я. Никакие замы не несут той ответственности, которую несёт гендиректор.
К личному стыду Нэнси забыла, что у неё есть работа, точнее, многомиллиардный бизнес, требующий погружения от тех, кто его ведёт, всесторонней поддержки. Подавленная событиями последних дней, ужасными событиями, не спавшая три ночи, ни черта не евшая, она припёрлась в зал заседаний Совета Директоров на сороковом этаже башни Wayne, без косметики, с мешками под глазами, приговаривая, что всё кругом валится.
Ей напомнили, насколько она опоздала – на целых сорок минут. Иногда нужно меньше времени, чтобы провалить какую-нибудь важную сделку. Нэнси писклявым хриплым голосом пообещала, что подобное больше не повторится, и не поверила себе. Впрочем, недоверие коллеги разделяли, и с максимальной вежливостью указали на возможность негативных последствий в случае дальнейшего бездействия со стороны гендиректора. Эмиссионные ценные бумаги лежали на столе. Нэнси оставалось взглянуть на них и распорядиться. Ричард Стайлонд, сотрудничавший с Джоном рука об руку много лет, полноценно вжившийся в роль предпринимателя, подсказал девушке, как стоит поступить – взять свободную минутку и хорошенечко обмыслить, насколько для неё важна компания. Если раньше у главы спецотдела новых технологий был повод не бояться за будущее Wayne Enterprises, то теперь он сомневался, что она потянет, и эти сомнения не замазать словами.
…Нэнси поблагодарила Ричарда за то, что техник не отнёсся к ней строго и сохранил нейтралитет даже тогда, когда остальные встали в позу. То, о чём девушка не хотела говорить, то, что надёжно утаивалось, пряталось от чужих ушей, от мира, она с облегчением излила деловому приятелю Джона, лучшему другу Майкла Вэйна, напарнику Спауна, ответственному за изготовление и доработку обмундирования и снаряжения демона-защитника. Благодаря немалому вкладу Ричарда Стайлонда и старанию светлых умов из его департамента, мрачный мститель преуспел в устрашении элементов организованной преступности, в десятках арестов влиятельных шишек, в продвижении нонконформистской идеи “мстительности” (последняя заслуга весьма спорная). Немного пообщавшись с ним, Гарднер точно для себя определила – такому человеку не грех доверить ключи от квартиры, такому человеку можно доверить всё на свете, любую сокровенность, и он никогда не выдаст твой секрет…
- У меня пропал ребёнок. Это произошло в среду, днём. Я обратилась в полицию, задействовала связи, появившиеся с моим вступлением в должность управляющего, внесла крупные деньги… Несколько миллионов для начала, лишь бы нашли его… Лишь бы нашли… Я вся измучилась уже! – простонала Нэнси, - Ещё немного и, боюсь, я сойду с рассудка. Я так больше не могу… - и прижала к лицу ладони, ледяные, дрожащие, - Будь я бессердечной, я бы обязательно попросила вас попытаться поставить себя на моё место. Но, пожалуй, я попрошу вас об обратном. Ни за что и никогда себя не ставьте. Даже не думайте об этом! Стоит лишь представить, как ваш ребенок потерялся, или оказался похищенным, как внутри всё переворачивается, интересы перегорают, как лампочки… - убедившись в неспособности выплакать ещё хотя бы одну слёзку, ещё одну капельку, Нэнси уронила сотовый на колени, неаккуратно громко отодвинула стул и глянула в окно. Мистер Стайлонд нагнулся, поднял с пола телефон, и приготовился поделиться с ней личными несчастьями. Техник практически забыл, что формально девушка остаётся его шефом.
- Поверьте, мне знакомо отчаяние. Отчаяние в силу потери! Моя дочь умерла внутри моей супруги. Умерла, так и не родившись, не повидав свет… А затем произошло расставание. Оказалось, жена нашла себе другого, пока была в отпуске, более галантного... Я не посмел на неё злиться. Я её отпустил. И я жил с этим горем до тех пор, пока не сдружился с Майклом и Мартой. Мой интеллект обрёл второе дыхание, новый смысл существования, ощущения… Я ушёл в науку, чтобы вернуть прежнего себя, и незаметно стал частью огромной удивительной системы. Так это и происходит, мисс Гарднер. Увесистый, выверенный, правильно направленный удар, с учетом ошибок предыдущего и человек безвозвратно меняется.
- Простите. Я заставила вас вспомнить о плохом… - шепотом молвила Нэнси, наклоняясь, будто для того, чтоб крестик на шее поправить.
- Ничего. Со мной всё в порядке – махнул рукой Ричард, - А вам я желаю поскорее найти сына. Знаю, в таком городе чудеса случаются редко. Чем больше стог, тем меньше шансов нащупать иголку. И все равно, вы мать, и вы не вправе опускать руки. Пока не прояснится судьба малыша, вы каждую минуту должны озираться по сторонам, стоять на чеку… - возможно, лучшая позиция сейчас - это отсутствие таковой, к чему, собственно, и клонил глава New Technologies. Тему профессиональной активности Гарднер, её погружения в бизнес-среду он отныне не затрагивал. Считал, что лишний раз беспокоить шефа не нужно, авось, упрёки и настаивание только навредят общему делу, но не помогут. Нэнси должна самостоятельно к этому придти…
Далеко-далеко, на другой планете, в другой галактике….
Зловещая пещера, наполненная прозрачной голубоватой водой, крупными камнями и грязью вперемешку. Противный полумужской-полуженский голос, спрашивающий, требующий, пробуждался, распространяясь на километры, на мили. Бульканье и запахи, владычествующие там, ему потворствовали. Словом всё, что происходило в пещере, относилось к яви, выглядя, как кошмарный сон. Как выглядели кошмаром все последние десятилетия жизни Эддора Вэйда, человека, принесшего в жертву свой родной мир.
Технический гений, первооткрыватель, отец совершенного искусственного разума – как к Вэйду только не обращались на Зеддере. И раньше была слава, всемирная любовь, всесильная гармония… А теперь всё это пропало! Купаться? В противовес ложному мнению Вэйд не безумец, чтобы ступать ногой в Воды Дарейдаса. По крайней мере, не до такой степени…
Горгоны – три сестры, три крылатых змееволосых безобразных чудовища. Имена Горгон: Эвриала («далеко прыгающая»), Сфено («могучая») и Медуза («повелительница, стражница»). Из трёх сестёр смертной была лишь Медуза, обладавшая способностью обращать всё в камень своим грозным взглядом. Её убил герой Персей. Сохранивший свою волшебную силу взгляд мёртвой Медузы Горгоны помог потом Персею победить морское чудовище и спасти прекрасную Андромеду. Узнав о провале сестры, остальные Горгоны предпочли скрыться от взора богов, от взора смертных, и в самом расцвете своего позорного путешествия наткнулись на гору, которая их приманила, а внутри горы – вода из нескольких волшебных родников, обогащенная кровью могучего тирана. Сморд посещал это место, единожды в тысячелетье, и избавлялся от крови. Затем приходили некроманты, брали кровь для магии, для опытов…
Эддор, чья карма неразрывно связана с руководящими язычками Всезла, был последним, кто заключил контракт с Горгонами. Согласно предварительной договоренности, он обязан избавиться от всего, что ему дорого. Предать друзей, присоединиться к тёмной стороне, также поделиться своей кровью… Все эти задания гений выполнил в удивительно короткие сроки, чем порадовал заказчиц. С тех пор Эддор имеет доступ к бессмертию, с тех пор смерть не властна над Эддором…
Но не всё так прозаично. К сожалению, цена вечной жизни, цена власти непомерно высока. Вэйд сполна расплатился за собственный выбор.
Как именно?
Лорд не может спать. Погруженный в думы об отчизне… И чтобы мозг отчистился от дум, чтобы мозг не разорвался, приходится будить сестёр Медузы. Злодейки помогают Лорду забываться, напевая песенки или тихо беседуя, создавая разноцветные вуали в его голове. Плавают вокруг жнеца, вокруг камня, на котором лежит жнец, и ждут, пока у того отключится сознание... Иногда сон забирает слугу смордов быстро, без сопротивлений, а иногда на это уходит два часа/час. В зависимости от множества факторов, таких, как температура воздуха в пещере, справляемость памяти с подавлением активности мешающих настырных эпизодов, будящих приглушенную совесть…
- Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-рд Шрейден. Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-о-о-о-о-рд… Шрейден .
Эддор не избавлялся от доспехов, даже перед сном. Снимал лишь шлем, поскольку в нём было трудно дышать.
- Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-рд Шрейден. Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-о-о-о-о-рд… Шрейден .
Доспехи, фиолетовый плащ и острые текаги…
Лишившись возможности передвигаться, Адам усёк, что ему осталось только наблюдать. Ушами, не глазами. Слушать, что жнец творит с Евой… Внимать власти смордов как голосу! Смирение далось неоплатной ценой!
- Ло-о-о-о-о-рд Шрейден.
И раз… и два… и три… Всякий раз, когда наручные ножи впадали вглубь, затрагивая внутренности, Ева неизменно качала головой и грустно улыбалась на настойчивые предложения блеклого рассудка поёрзать, чтобы направить текаги чуть вбок, чтобы на них насадились кишки, чтобы помочь себе и убийце – ускорить её умерщвление.
Горгоны спрашивали, требовали, горгоны звали Вэйда к себе, а Вэйд звал горгон, что систематически выливалось в долгие и нудные переговоры. Змеючкам нужна была душа, душа жнеца. Завладев ею, змеючки бы, с высокой вероятностью заполучили знания слабых мест Себастьяна Дарейдаса, о чём никто не смел мечтать во всём мироздании. Но Лорд не поддавался. Лорд не шёл на компромисс. Обмен души на вечный сон всякий раз откладывался на неопределенный срок, а предложение грубо отклонялось.
Еву познабливало, Еву подташнивало. Когда во рту скопилось достаточное количество прильнувшей, заслоняющей (заслоняющей – застящей) крови, Ева покрыла плевками шлем изверга. Надула щёки и выхаркнула сгусток!
При всех своих многочисленных изъянах и грехах, Лорд не был чистым злом, и часто горевал. Мытарство заодно с сокрушением, а сокрушение заодно с пытками. Дни текли и незаметно сливались в года. Миги умирания, которыми полнились сектора памяти, расточались и вколачивались. Расточались и вколачивались…
- Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-рд Шрейден. Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-о-о-о-о-рд… Шрейден.
Горгоны предвещали очередную затяжную депрессию. Увы, не первую, увы, не последнюю. Как и всегда, прогнозы чудищ оказались верными: Лорд пришёл в пещеру, чтобы поплакать, в тишине и спокойствии. Недавно он вернулся с нового задания. По словам Эддора, Дарейдас поручил “особое задание” – устранение его детей, вставших на его пути. Миссия, от которой Вэйд, очевидно, не мог бы отказаться, как не мог отказаться и от титула Мастера Всезла, от своего участия во вселенских переворотах, от тирании, оставлявшей после себя только пепел и смерть.
- Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-рд Шрейден. Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-о-о-о-о-рд… Шрейден.
Сфено:
Как ты думаешь, сестрица, сколько ещё лет, веков или тысячелетий продержится наш Лорд? Сколько пройдет времени, пока он не завязнет окончательно и не попадёт к нам на обед в качестве десерта?
Эвриала:
- Вот уж не знаю. Сила воли у него немалая, раз до сих пор не сломался…
Сфено:
- Ну, прекрати, Эвриала. Больно ты переоцениваешь потенциал смертных. Никакая воля не способна подарить самопрощенье, когда ты предатель не только в глазах окружающих, но в том числе и в собственных. Тем более, когда по твоей вине погибла твоя родина…
Эвриала:
Вовсе нет, тебе кажется. Но Лорд, однако, действительно, превзошел многих соплеменников. Ему не сыщется равных ни по уму, ни по мужеству. Он запросто даст фору всему человечьему потомству и выбьется из замкнутого круга человечьей примитивности.
Сфено:
- Эвриала, сестрёнушка, признайся, ты влюбилась…
Эвриала:
Как говорят смертные, типун тебе на язык. Да и с чего бы мне влюбляться? Как только Лорд проявит слабину, а это случится рано или поздно, мы тут же его схватим и утащим. Я не забываю наши планы .
Сфено:
- Вот и правильно. Смертность – самый натуральный порок и вместе с тем самый гадкий. Вспомни Медузу. Ох, сколько же мы с ней провозились( Сколько веков потратили, стараясь разглядеть в ней наше подобие, и всё без толку… Обидно, что великие мечты не сбываются .
Эвриала:
- Ой, давай не будем об этом. Хотя бы сейчас…( Медуза сама отрыла себе яму. Её заносчивость при смертности равно глупизне… Но нам бы ни за что не удалось ни исправить её, ни перевоспитать…
Сфено:
- Да и в воспитательницы мы не нанимались…
Эвриала:
- Как же ты права, сестрица! Как же ты права …
- Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-рд Шрейден. Лорд Шрейден. Ло-о-о-о-о-о-о-о-о-рд… Шрейден.
Их кожа была черна-причерна, их клыки – белее облаков, их смех восхитителен и страшен. Поболтав с полчасочка, полежав среди камней, горгоны ускакали под воду. Снова. Подплыли к Лорду и приготовились запеть убаюкивающую песнь. Эддор Вэйд попросил их слегка повременить, пока он не опустится на спину, пока не примет наиболее удобное положение, чтобы было легче уйти в сон…
Сестрицы пошептали, порезвились. Речка, петлявшая в пещере, сделалась вдруг чуть-чуть иной. Вода стала ещё чернее…
В хмурящемся небе раскрыты врата,
И явлена вышних чудес красота
И энгелов сонмы в сердечном полёте
Над миром страдающей жаждущей плоти.
Гонцов святолицых над нами не счесть,
Но дух твой не в силах принять эту весть —
Дела прекратились, заботы иссякли,
И в чаше судьбы не осталось ни капли.
Здесь каждая тварь ожидает суда.
Сквозь грозные тучи не глянет звезда.
И знаки проявятся на эмпирее.
И гибель приникнет пугливо, согревшись.
Неведомых чудищ вокруг без числа —
Но нет среди них причинителей зла,
Нет выбора больше – рассвет или тьма,
И время, что сыплется, для нас истекло.
Пугливая гибель прижмется сильней.
И нету у бога преимуществ пред ней.
Закончатся разом пути и дороги,
Блуждающий разум подменит тревоги.
Раскосое рдение = почва мира красна.
И космос, в кой-веки, сбежит ото сна.
И к плоти прижмётся дрожащая плоть.
Яви свою жалость, спаси нас, о, Лорд!
Горгоны угадали желание засыпающего Эддора. Они всегда угадывали… Эддор хотел попасть в Эдем, избежать преисподней, хоть и понимал – эта мечта из разряда несбыточных. Потому Лорд и оттягивал смерть: чтобы не гореть во тьме, чтоб не мучиться сильнее, чем сейчас. “Его родина”, “его пылающая родина”, “его Зеддер, разрывающийся из-за десятков, из-за сотен войн”, “его-его-его” – заражение целого мира радиацией в результате бесчисленных перепалок людей с киборгами, произведенными на конвейере T.E.K.H.N.E.K, было ничем иным, как исполнением требований Себастьяна Дарейдаса.
Лорд, пребывавший без ума от собственного детища, двигался к прогрессу. Но работать полноценно, без перебоев, ему мешал текущий курс государства. Новая политика с наукой не считалась и серьезно ограничивала возможности использования трудно добываемых полезных ресурсов. Профессора и магистры ругались, протестовали, но их гнев не приносил результата… Чувство, что всё идет не так, как задумывалось, подтолкнуло тогда ещё юного Эддора Вэйда к идее создания боеспособного ИИ. Уже потом, спустя годы, вошло в моду массовое производство кибернетических “мутантов”. Когда Эддор прославился и разбогател, а его дело обзавелось популярностью и было признано академической новацией.
Мало кто находился в курсе реального положения вещей. Но Эддор поднялся благодаря редкому везению. Как-то, бродя в диких пустошах, он повстречал незнакомца. Тот представился посланником объединенного совета Мастеров, прислугой истинного бога, Дарейдаса, набиравшего команду жнецов – смертных, готовых обессмертиться, но предложить нечто взамен. К примеру, жизнь своих миров… Сморду было важно не отходить от традиции истребления человечества, а на роль “правых рук”, как неудивительно, лучше всего подходили люди. Обиженные, брошенные, разочарованные в механизмах власти их цивилизаций…
Огромный злобный великан, чьи глаза – рубины, а кожа из камня, восседал на гигантском троне, и был готов пообщаться со жнецом. Жнец же (Лорд Шрейден), ничего не промолвив, пал к ногам сморда, потому как помнил и чтил обязательства. Лишь затем, когда ему разрешили раскрыть рот, он начал перечислять свои подвиги, перечислять вслух количество ударов, нанесённых Еве острием текаг, попутно удивляясь своему гению.
Тирану было в радость узнать, что его детишки наконец-то мертвы, и вдвойне радостнее, что их смерть прошла в муках. Двумя беспокойствами меньше…
- Надо же, я уж думал, что воскресил тебя напрасно, боялся, что зазря потратил на тебя магию, а, нет, ты не обманул моих ожиданий! Адам и Ева освобождены от груза жизни! Но что стало с другим, чей путь я поручил тебе облегчить? Что стало… с Каином? Он тоже мёртв, да?
Шрейден встал на колени, снова, не стесняясь:
- А, с этим-то… Ты не поверишь, мой господин, но мне не пришлось его убивать. За меня это сделала Ева! Её изобретение стёрло его клетки!
Закрыв глаза от восхищения, Дарейдас сказал медленно:
- Всю троицу одним махом? Невероятный успех…
Шрейден:
- Интересно… каким будет моё следующее поручение? Есть идеи, к воплощению которых мне не терпится приступить, мне не терпится приступить к новой миссии…
Дарейдас:
- Твоя новая миссия – старая миссия. Ты должен выполнить то, что у тебя не вышло в прошлый раз, то, из-за чего ты погиб! Твоя цель осталась прежней. Дитя Зеддера. Бэннери… Кэйл…
Шрейден:
- Клянусь, повелитель, я не предвидел! Я… не мог знать о защитных чарах, наложенных на мальчика! Приношу извинения и обещаю, что в этот раз я буду подготовлен и не проиграю… ни за что!
Эддор поспал три часа. Затем организм решил, что достаточно. И намылился Лорд на другой край вселенной. Туда, где он сможет подобрать эффективное оружие на собственный вкус, чтобы в скором будущем удовлетворить волю сморда – приблизить закат геройской эры, эры Кэйла Бэннери и его приспешников.
Источник: D55532HJHNBG
Космический корабль GG9
“Ну, что, полетели?” - Шрейден надел шлем. Не мог без него. Дальше ладонь удобно легла на рычаг запуска. Через минуту-две судно тронулось с места и быстро растворилось в бледно-розовом небе. Пещера с плещущимися в ней хитрющими горгонами осталась ждать возвращения жнеца…
…Корабль совершил несколько слепых рывков сквозь вертикали гиперсферы. Лорд три раза подряд терял управление. Злодея утешило, что хоть посадка прошла относительно мягко. Посадочка на воду, без поднадоевших характерных толчков, без возмутительных возгласов здешних дикарей…
Легенды, которыми окружал себя Шрейден, расползлись по многим мирам спустя год после убийства матери Кэйла и его собственной смерти. Знатоки чароведения, посвятившие молодость поискам ответов на самые трудные вопросы из области магии, называли Лорда 55jldw3, что на диалектов Вансхайма означало “вечный” или “постоянный”.
Место, в которое направлялся матёрый прислужник Дарейдаса, величалось Горой Норб. Это заведение гостиничного типа, предоставляющее услуги по временному размещению эмигрантов с обязательным обслуживанием, имело спрос, так как было единственным и оттого уникальным во всём северном Вансхайме. Гора Норб располагалась на холме и однажды была поражена тремя молниями. Дом восстановили на следующий же месяц при помощи технологий, культурно позаимствованных из лаборатории, некогда принадлежавшей десятому жнецу - Лорду Шрейдену.
Жадный до техники, “один из десяти” вглядывался вдаль, проходя через кулиги, через перелесья, сквозь заросшие кустарником склоны! Эддор старался не нагружать себя скверными мыслями о возможном фиаско. Мысли накручивались сами по себе, не считаясь с хозяином. Это по-страшному бесило прагматичного и зоркого изобретателя машин. Дарейдас не потерпит провала и не даст ему, в прошлом налажавшему, второго шанса. Худшее наказание, которое только можно получить, сопоставимо с заключением в Аиде, а наказание от рук злого императора и того хуже.
(На фоне кучи планет, где преобладали горы и сухие долины в оранжевых пустынях, Вансхайм выделялся зеленистостью. А ещё Вансхайм известен как родина Дендока)
…В Горе Норб никогда не бывало тишины. Даже по ночам. На первом этаже стучали костями пожилые шулера. Число поклонников азартных игр росло с каждым днём. На втором этаже напевались хором строчки из распространенных здесь лирических романсов, о которых не слыхали лишь ленивые. Битый час рассказывались истории о случаях падения различных империй. Но, разумеется, история об избранном богами мальчишке, о смерти матери малого избранника, с годами подзабылась, так как сгладилось впечатление о ней. И всё же, несмотря на это, некоторые помнят жизнеизложение Кэйла Бэннери. Некоторые помнят… В основном, коренные, для которых история нечто большее, чем способ скоротать вечерок. Что до приезжих, чьё пребывание на Вансхайме входит в командировочные нужды и вряд ли затянется, то они относились к большинству местных традиций с постыдным легкомыслием, что провоцировала нагоняи и таски между клиентами Норб.
- Можете назвать невеждой, но сегодня у меня нет желания отсюда вылезать. Весь день буду дрыхнуть… потому что завтра в путь и нужно отоспаться как следует, чтобы потом не волочиться, а идти ровно! Идти… не сгибаясь! – какой-то, особо буйный посетитель, с колокольчиками на косичках бороды, корифей пустословия, всё утро прошатался возле стойки, мешая другим пойло заказывать. Не это ль признак популярности Горы?
- Идти не сгибаясь! Не знаю, верите или нет, да и мне всё равно! Я всегда так иду! Это моя походка от рождения! И даже наклон оси вращения моей планеты в направлении от её звезды, принимающий наибольшее значение, не столь выдающийся, как танцульки куртизанок, с которыми я угорал, отождествляя себя с какой-то возникшей мелкой проблемой перед Зевсом! Да уж, я сорвал тогда куш. Мне куш достался изрядный… Но зачем я этим хвастаюсь, спросите? Да потому что я имею право…
Пока все остальные смиренно дожидались, когда пьяный господин наконец-то приумолкнет, ибо становилось противно прослушивать его бред двести раз, алкаш совсем завёлся, вконец растерял страх и совесть, и ощутил себя совершенно одиноким, в смысле, одним в поле воином, воином, сразившим копьём древнего монстра.
- Вот так вот… жил я, забот не зная, не предчувствуя беды. Не думал всерьёз ни о переменах, ни об откладывающей отпечаток кочевности, не наблюдал красот жизни… Верил я и в любовь, живущую за тридевять земель от моего города… Был малодушным, но очаровательным глупцом, за которым гнались тени совершённых им ошибок…
Прошло десять странных минут. Заткнулся пьяный господин неожиданно. И нет. К нему никто не подходил ближе, чем на метр. Ему не сделали очевидного замечания. На него не посмотрели достаточно косо. Случилось это после резкого скрипа призакрытой двери. Бородач почувствовал абстрактный пока негатив, плохое возбуждение, которое последние месяцы посещало его весьма нередко, что не могло ни тревожить мужчину. Бородач обернулся…
Все обернулись… Повисла напряженность, ломящая суставы. Воздух в Горе напитался дурными предсказаниями. На вершину поднялись опасные вопросы, никогда не приходившие в голову. Что предпринимать? Куда бежать? Бежать с оглядкой, или не оглядываясь?
- Ты кто такой? Ты что забыл здесь… - бородач глянул зашедшему прямо в глаза. Алкогольная пелена моментально спала! Он сфокусировал зрение, его затрясло. Он посмотрел на Лорда с ужасом, с каким-то животным бесконтрольным ужасом. Гипертрофической реакцией испуга!
Абсолютно все, сплошняком, поразились наряду незнакомца. Так сильно, что не могли сдвинуться. Самые красивые и великолепные доспехи, какие только можно изготовить! Должно быть, их носитель знатный эстет, раз не стесняется расхаживать в таком провокационном облачении. Да, он эстет, почитатель эффектных поз. Как же иначе…
- Я ищу штурмана. Не то чтобы я не справляюсь в одиночку… Но вдвоём странствовать гораздо интереснее. А ещё я открыл вакансию адептов веры, с целью привнести прогресс в яму застоя, с энтузиазмом распевая во славу свежих струй и новых слов. Так что… либо вы бросаете всё и идёте за мной, либо ваш край, как и весь Вансхайм, дополнит список гробленных институтов – миров, в уничтожении которых виноваты их же жители!
Секунду назад.
Лорд Шрейден заявил:
- Я ищу штурмана. Не то чтобы я не справляюсь в одиночку… Но вдвоём странствовать гораздо интереснее. А ещё я открыл вакансию адептов веры, с целью привнести прогресс в яму застоя, с энтузиазмом распевая во славу свежих струй и новых слов. Так что… либо вы бросаете всё и идёте за мной, либо ваш край, как и весь Вансхайм, дополнит список гробленных институтов – миров, в уничтожении которых виноваты их же жители!
- Послушай, я понятия не имею, кем ты себя возомнил, чудак, да и это неважно. Но ты всерьез надеешься, что кто-то из нас пойдёт за тобой? Штурманом? Похоже, твой шлем сдавил тебе мозг, и тебе стоит пореже носить его. Это всё, что я могу тебе сказать. Если не угодил, извиняй…
Секунду назад.
Бородач засмеялся, видимо, не представляя, на что нарывается, и какими последствиями грозит злоупотребление милосердием Лорда:
- Послушай, я понятия не имею, кем ты себя возомнил, чудак, да и это неважно. Но ты всерьез надеешься, что кто-то из нас пойдёт за тобой? Штурманом? Похоже, твой шлем сдавил тебе мозг, и тебе стоит пореже носить его. Это всё, что я могу тебе сказать. Если не угодил, извиняй…
Алкаш кого только не повидал на своём веку. А горе-революционеришек, скроенных по одному заезженному шаблону, бравших неискусным шантажом и промышлявших всякой неоправданной хренью, зачастую религиозной, он встречал чаще, чем кого-то ещё. Но с Эддором Вэйдом острослов несколько ошибся. Вероятно, Эддора и можно причислить к революционерам. Гений произвел переворот, открыл прежде недоступные пути в области жизни, в области смерти. Но к шаблонным – точно нельзя.
Шрейден решил покарать идиота, унизить при всех, в первую очередь для поддержания имиджа великого и ужасного, ну, и в том числе, по собственной чудовищной прихоти.
- Возомнил? Хм. Да ты хоть знаешь, с кем ты говоришь, уродец? Ах, да, не знаешь, уродец. Как же, уродец… Ну, так сейчас я тебе всё открою… Всё… И секрет моих успехов, и процессы рождения Вселенной из сингулярности, и историю Зеддера…
Секунду назад.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 176; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!