ПЛОХИЕ ДЕЛА, КОТОРЫЕ Я СОВЕРШИЛ 11 страница
— Вот как? Опять водички захотелось? Впрок не пошло?
— Водички? — Мицуру бросила на меня взгляд, явно не понимая, что я имею в виду.
— Ничего. Кстати, вот… — Я сунула ей в руку конверт с письмом Кидзимы.
— Ну что? Прочитала?
— Прочитала. Только мало что поняла. Он из ума еще не выжил?
— С чего ты это взяла? Подумаешь, забыл, как тебя зовут. Из-за этого, что ли?
Она раздражала меня своей прямолинейностью.
— Не в этом дело.
— Я рассказала ему, что дала тебе почитать письмо. Мне показалось, он переживает. Боится, как бы ты плохо о нем не подумала из-за этого письма. Считает, что у тебя депрессия из-за Юрико.
— Нет у меня никакой депрессии! Может не переживать. Ведь я всего лишь ее сестра.
Мицуру глубоко вздохнула:
— Не хотела говорить, но у тебя сдвиг по фазе. Уже давно. Тяжелый случай. Пора наконец освободиться от заклятия, которым для тебя стала Юрико. Кидзима-сэнсэй сказал, что это тоже своего рода управление сознанием.
— Сэнсэй, сэнсэй… Что ты заладила, как попугай? Что там у вас было?
— Ничего не было. Просто его слова меня растрогали.
Что же получается? Мицуру его любит? Как тогда, в школе? Есть люди, которые повторяют одни и те же ошибки, не извлекая выводов. Мицуру мне надоела, я отвернулась и увидела, как два охранника ввели в зал Чжана, в тех же наручниках с цепью. Он бросил робкий взгляд на меня и тут же отвел глаза. Я почувствовала, что все внимание собравшихся в зале обращено ко мне. Все мечтали увидеть решающую схватку между потерпевшей стороной и обвиняемым, понаблюдать за тем, как я буду испепелять Чжана взглядом. Я не хотела разочаровывать публику и злобно уставилась на китайца. Но тут совершенно не к месту встряла Мицуру, вцепившаяся в мою руку.
|
|
|
— Гляди! Вон туда!
Я раздраженно обернулась и увидела в заднем ряду галереи для зрителей двоих мужчин — толстяка и молодого красавчика.
— Мне кажется, это Такаси Кидзима.
У Такаси Кидзимы, которого я знала в школе, был взгляд человека из ненавистной мне породы «бывалых», хотя, к моей досаде, он выглядел очень привлекательно. В его облике было что-то от змеи: длинное сухое тело, маленькая, красиво посаженная голова. Тонкие черты лица, острый нос с высокой переносицей, напомнивший мне лезвие хорошо отточенного ножа. Пухлые губы. Многие девчонки считали их сексуальными и тащились от этого. Как Кадзуэ Сато. Однако этот парень слишком молод для Кидзимы, думала я, и, потом, Кидзима все-таки не такой красавчик. А от парня глаз нельзя отвести. Когда в зал вошел судья, я снова обернулась и посмотрела на сидевшую на галерее пару.
Тот, кого Кадзуэ приняла за Кидзиму, держал аккуратно сложенное шерстяное пальто и при появлении судьи неуклюже поднялся на ноги. Все сели, а он продолжал стоять, тупо глядя в пространство. Толстяк схватил его за руку и заставил опуститься на место. Острые плечи и мышцы на груди, обтянутые простым черным свитером, подчеркивали ладное сложение парня. В нем смешались детские и юношеские черты, он напоминал набиравшее рост молодое деревце. В его лице соединялось и мужское, и женское, это сочетание делало парня необыкновенно привлекательным. Темные брови выгнулись правильной дугой, будто нарисованные рукой художника. Нет, можно было сказать с уверенностью: это не Кидзима.
|
|
|
— Какой же это Кидзима? Это не он.
— Он! Я тебе говорю — он! — шепнула мне в ухо Мицуру, когда в зале воцарилась тишина.
— Не может он так молодо выглядеть. Кроме того, у Кидзимы физиономия неприятная.
— Да я не про этого! Я про толстого!
Я в изумлении приподнялась со стула. Во втором типе было не меньше центнера. Впрочем, если убрать лишний жир с лица, определенное сходство с Такаси уловить можно. Суд начался, но я все присматривалась к странной паре и никак не могла сосредоточиться. К тому же судья зациклился на выяснении обстоятельств жизни Чжана, и зрители умирали со скуки.
|
|
|
— Я очень хорошо учился в школе. Был умный от рождения.
Как у него хватает стыда сидеть на виду у всех и хвастаться своим умом? Ведь эта скотина отправила на тот свет Юрико! Невероятно! С трудом подавляя зевоту, я думала о Кидзиме у меня за спиной. Как он стал таким уродом? Захотелось позвонить Кидзиме-сэнсэю и рассказать, в кого превратился его сынок, с которым он не желает знаться. Ага! Надо его щелкнуть фотиком и послать карточку папаше.
Заседание окончилось, Чжана увели, Мицуру, опустив плечи, тихонько вздохнула:
— Знаешь, как тяжело на все это смотреть. Я сразу вспомнила, как меня судили. Будто меня раздели и выставили напоказ. Такого со мной никогда не было. Я слушала, как допрашивали подсудимого, и словно оказалась на его месте. Историю моей жизни выставили на всеобщее обозрение. Я слушала, и казалось, что говорят совсем не обо мне, а о ком-то другом. Странное чувство. Поняв, что во время обряда посвящения у нас умирают люди, я боялась протянуть им руку в их последние минуты. Я думала, у них такая карма и изменить ее невозможно. Но когда пришел мой час, меня охватила такая дрожь, что я даже встать не могла. Как я, врач, чье призвание — спасать человеческие жизни, оказалась такой жестокой? Я ничего не могла понять, а суд тем временем продолжался. Единственной поддержкой мне была мать, которая привела на суд несколько человек из нашей организации. Мы обменялись с ней быстрыми взглядами, и в ее глазах я прочитала: «Держись! Ты все делала правильно».
|
|
|
— То есть ты не раскаивалась?
— Не в этом дело. Я хочу сказать, все было будто не наяву. Будто разыгрывался какой-то спектакль.
Я подняла руку, чтобы остановить поток эмоций, которые выплескивала на меня Мицуру. Я боялась, что Такаси Кидзима уйдет, хотя мне нужен был не он, а пришедший с ним парень. Я должна с ним поговорить. Кто он? С чего вдруг явился в суд вместе с Такаси? Редко встречаются такие красавчики. Неужели он сын Такаси? А если нет, то кто? Я буквально сгорала от любопытства. Если сын, то акции Такаси Кидзимы в моих глазах резко поднимались, хотя он был мне противен и превратился в такого урода. И хотя Мицуру явно хотела еще что-то сказать, я ее оборвала:
— Ну что, организуем встречу однокашников?
— Это как?
Зал заседаний опустел, и голос Мицуру отозвался в опустевшем помещении громким эхом. Я не могла поверить! Такаси Кидзима поднялся и направился к нам. На нем был яркий свитер и джинсы — видно, хотелось выглядеть помоложе. Под мышкой у него торчала фирменная борсетка, с которой он походил на отставшего от жизни якудзу. Внутри наверняка туго набитый бумажник, мобильник, какие-нибудь пафосные визитные карточки и прочая дребедень. К моему разочарованию, его молодой спутник никакого интереса к нам не проявил. Он так и сидел на своем стуле, глядя прямо перед собой.
— Ба!.. Никак Мицуру?
Голос у Кидзимы был густой и гундосый, под стать разжиревшему телу, и выдавал пристрастие к сигаретам, выпивке и ночным похождениям. О нездоровом образе жизни говорил и сероватый оттенок кожи на лице. Вся в крупных порах, она лоснилась от жира. Я представила, как провожу по ней пальцем, и чуть не вскрикнула. Но Мицуру приветливо улыбнулась Кидзиме:
— Кидзима, это ты? Сколько же лет прошло?
— Я знаю, в какую передрягу ты попала. Сочувствую. Прочитал в газетах и не мог поверить. Хотя теперь все это в прошлом. Так ведь?
И он со знающим видом широким жестом повел рукой туда, где стояло кресло председателя суда. У Кидзимы не только фигура, но и манера разговаривать была обтекаемо-мягкая, женоподобная. Мицуру нахмурилась.
— Я хочу извиниться. Мне очень стыдно перед всеми, кто учился в системе Q., за то, что я сделала. Но теперь все в прошлом.
— Ну что ж, поздравляю.
Кидзима низко наклонил голову. Прослезившаяся Мицуру потупилась. Прямо сцена из фильма про якудзу. Меня это не трогало, я смотрела на парня. Он как раз повернул голову к нам, прислушиваясь к плаксивому голоску Мицуру. У него было идеальное лицо. По-настоящему уникальное. Но почему оно кажется мне таким знакомым?
— Мицуру, а ты меня сразу узнала? Меня ведь никто не узнает. Видишь, как я растолстел. На днях встретил на Гиндзе парня, который учился с нами, так он прошел мимо. А ведь в свое время на коленях передо мной стоял, чтобы я его свел с Юрико. И вот Юрико убивает какой-то никому не известный тип. Хотя, мне кажется, она давно этого ожидала.
— Как это так? — воскликнула Мицуру.
— Она не раз мне говорила, что когда-нибудь ее убьют. Какой-нибудь клиент и убьет. Боялась — и в то же время ждала. Юрико была непростая и умная женщина.
Тук-тук-тук… Мицуру растерянно постукивала пальцем по передним зубам, видимо не соглашаясь принять слова Кидзимы за чистую монету. Благодаря его отцу она вернулась наконец к людям.
Поджав губы, я заявила:
— Может, и так. Вполне. Но не тебе об этом говорить.
Кидзима горько усмехнулся. Я презираю людей, прячущихся за улыбочки. Как мой шеф на работе.
— Ты ведь сестра Юрико, да? Сочувствую. — Кидзима приветствовал меня так же вежливо, как Мицуру. — Понимаю. Тебе, сестричка, тоже казалось: Юрико встала на эту дорожку и ждала, что рано или поздно кто-нибудь ее прикончит. Скажешь, нет? Я думаю, мы с тобой единственные, кто ее по-настоящему понимал.
Что он несет? Что я могла понимать?
— Это ты виноват. Ты ее толкнул на эту дорожку. Втянул в эту гадость. Она была бы жива, если б не встретилась с тобой. И это еще не все. А Кадзуэ? Ты над ней издевался.
Как же он был мне противен! Страшно хотелось задеть его побольнее.
— Я над Кадзуэ не издевался. Просто она начала слать мне письма, и я не знал, что делать. Она была такая жалкая. Правда, Кадзуэ мне не нравилась, но я и не собирался делать ей больно. Что я, бревно бесчувственное?
Кидзима оправдывался на удивление неуверенно. Может, испугался, что две женщины, с которыми он был связан, убиты?
— Зачем ты явился в суд?
Кидзима запнулся, вытер толстой ладонью выступивший на лбу пот. Уловив его замешательство, Мицуру сменила тему:
— Ладно. Скажи лучше, чем ты все это время занимался. Я слышала, от тебя отказался отец.
— Что ж! Как говорится, горбатого могила исправит. У меня бизнес. Эскортные услуги. Девушки для состоятельных мужчин.
Порывшись в бумажнике, Такаси Кидзима вытащил две визитки и вручил мне и Мицуру. Та прочитала вслух:
— «Женский клуб „Мона Лиза“. Элитные девушки к вашим услугам». Ой! В слове «элитные» иероглиф неправильный. И карточка какая-то старомодная.
— У нас есть клиенты, которым нравится такой стиль. А с иероглифом все в порядке. Мы нарочно его вставили. Это старое написание. Да, кстати, — ну и как там мой старик?
— Нормально. Изучает насекомых, работает комендантом в общежитии в Каруидзаве. А мама твоя умерла. Знаешь об этом? — сочувственно поинтересовалась Мицуру.
— Когда?
— Вроде три года назад. У нее был рак.
— Рак? Страшное дело. — Кидзима подавленно сгорбился, хотя мясистая шея скрыла это его движение. — Она из-за меня намучилась. Через год мне сорок стукнет, а что у меня за работа? Гордиться нечем. Разве я мог ей на глаза показаться?
— Кидзима-сэнсэй тоже за тебя переживает.
— В письме он что-то про это молчит. Лишь кается за сына, — отрезала я.
Мицуру нервно посмотрела на меня.
— Что за письмо? Покажите, если там про меня есть.
Мицуру полезла в сумку, но я ее остановила.
— Надо сделать копию. Письмо важное. Ты же не хочешь его лишиться? Когда еще вы с ним встретитесь? У нас на работе со всего копии снимают. Ты чересчур доверчивая.
— Вообще-то да.
Мицуру, которой Кидзима-сэнсэй явно был не безразличен, колебалась, не зная, как поступить. Такаси сложил руки в шутливо-умоляющем жесте:
— Я только посмотрю и тут же отдам назад.
Мицуру неохотно протянула ему письмо, и он, устроившись на стуле, стал читать.
— Кидзима, а кто этот парень? Твой сын? — спросила я.
Такаси оторвался от письма. В его глазах мелькнул дразнящий огонек. Мне сделалось не по себе.
— Что, не узнаешь, сестричка?
— Нет. Кто он?
— Сын Юрико.
Я ошеломленно смотрела на парня. Юрико писала в дневнике, что родила сына от Джонсона. Значит, передо мной — совместный продукт этих двух красавчиков? Парень, наверное, скоро будет школу заканчивать. Мицуру широко улыбнулась, показывая крупные зубы.
— Это же твой племянник!
— Выходит, так.
Я торопливо провела всей пятерней по волосам. Мне страшно захотелось отнять сына Юрико у этого гадкого Кидзимы. Однако парень, ставший объектом всеобщего внимания, даже не смотрел на нас. Сидел тихонько и ждал, пока Кидзима закончит свои дела.
— Как его зовут?
— Юрио. Это вроде Джонсон такое имя придумал.
— А как он с тобой оказался?
— Джонсон был в таком шоке, узнав об убийстве Юрико, что уехал в Штаты. Хотел и Юрио увезти, но тот предпочел остаться. Я решил взять его к себе, пока не закончит школу.
Я посмотрела на Юрио. Надо же, сын Юрико! Внутри поднялась пьянящая радость. Радость оттого, что опять вижу перед собой красивое лицо.
— Здравствуй, Юрио!
Юрио поднял голову и посмотрел на меня.
— Здравствуйте!
Юноша уже вышел из того возраста, когда ломается голос. Он у него был густой, глубокий и в то же время — полный молодой силы. Прекрасные глаза. Чистые и прозрачные. Сдерживая колотившееся в груди сердце, я проговорила:
— Я старшая сестра Юрико. Значит, твоя тетя. Мы с тобой родственники, хотя я про тебя ничего не знаю. После всех этих печальных событий нам надо держаться друг за друга.
— Хм… хорошо. — Юрио встревоженно обвел взглядом зал. — А где дядя Кидзима?
— Вот же он, здесь.
— Да? Дядя, дядя! Ты где?
Тут только я заметила, как странно ведет себя Юрио. Он что, не видит Кидзиму? Но тот же рядом сидит. Кидзима поднял голову. В его глазах были слезы. Видно, отцовское письмо проняло.
— Я здесь, Юрио. Успокойся. — Кидзима обернулся ко мне и сказал: — Юрио слепой от рождения, сестричка.
Каким представляется окружающий мир человеку исключительно красивому, но не способному видеть свою красоту? Может ли он понять, что такое красота, даже слыша, как его превозносят люди? Или ему нужна другая красота, не имеющая никакого отношения к тому, что можно увидеть глазами? Как же все-таки воспринимает мир Юрио?
Мне страшно захотелось, чтобы племянник был со мной рядом. С ним мне жилось бы свободно и счастливо. Вы скажете, я эгоистка? Пусть так. Все равно. Юрио был нужен мне, абсолютно необходим. Казалось, он освободит меня от тяжести чужих взглядов. Мой образ, который отражается в прекрасных глазах Юрио, никак не связан с тем, что отпечатывается в его мозгу. А раз так, значит, меняется и мое существо. Потому что я для Юрио — только голос, не облеченный в конкретную телесную форму. Ему никогда не увидеть моей расплывшейся фигуры и малосимпатичной физиономии.
Я не признаю саму себя? Вы так думаете? Я прекрасно знаю, какая я некрасивая по сравнению с младшей сестрой. У меня на этой почве комплекс неполноценности. Как вам моя теория о том, что мы с Юрико — от разных отцов? Скажете, неправда? Ошибаетесь. В уме я играю в одну игру. Воображаю себя женщиной, прекрасной от рождения. Она умна, учится куда лучше Юрико и в то же время ненавидит мужчин. Дистанция между реальностью и фантазией немного сокращается. А злость, в доспехи которой я облачаюсь, — всего лишь острая приправа в моей игре. Я не права? По-вашему, это глупость — помещать себя в воображаемую оболочку? Но тогда попробуйте сами пожить с младшей сестрой, которая чудовищно красива.
Взрослые, проходя мимо нас, обязательно трепали Юрико по щечке и говорили: «Какая чудесная девочка!» При виде меня, одетой в такой же костюмчик, взгляд у них становился растерянным: «Ой! А это кто? До чего некрасивый ребенок!» В округе, где мы жили, в школе, куда я начала ходить, — везде на меня показывали пальцем. «Вон идет сестра Юрико. Совсем на нее не похожа». Юрико — солнечная сторона Луны, а на моей стороне — вечная ночь. Юрико обзывала меня уродиной. Как она меня доставала! Я убедила себя, что похожа на Юрико, и благодаря этому выжила. Смешно, правда? Хотите знать, почему я вдруг сбросила с себя доспехи? Все очень просто. Потому что появился Юрио.
Мы спустились в кафетерий и расселись за столом. Но я смотрела только на красавца Юрио. Сын Юрико, выпрямившись, сидел на стуле немного в стороне. Я не сводила с него восхищенного взгляда, но мальчика это не смущало — он же ничего не видел. Официантка с черной родинкой между бровями, еще один официант и средних лет дядька — наверное, администратор кафетерия — тоже периодически поглядывали на, Юрио суетились вокруг нас. Маленький невзрачный кафетерий весь засветился. К моему большому удовольствию, Юрио восхищались все. Я чувствовала свое превосходство над этими людьми, и радость переполняла меня. Это была идея Мицуру — посадить Юрио подальше от нас троих. Она собиралась поговорить о Такаси Кидзиме и Юрико и не хотела, чтобы Юрио слышал этот разговор.
— Что случилось с вами после того, как вас исключили из школы?
Кидзима покосился на меня. А я не сводила глаз с Юрио.
— Ты что-нибудь слышала? — спросила Мицуру.
— Нет. Ничего. Юрико ушла от Джонсонов и стала жить одна. С тех пор мы не общались. Я не знала, что делать. Отец переживал за нее, все время звонил из Швейцарии, потом сдвинулся дед — связался с твоей матерью. В общем, мне было не до Юрико.
— Извини.
Лицо Мицуру едва заметно напряглось, ведь речь зашла о ее матери. Она спокойно поднесла к губам чашку, кофе не пролила. И заговорила, припоминая:
— В школе прошел слух, будто Юрико стала сниматься в рекламе для журнала «ап-ап».[42] Я не могла поверить и отправилась в книжный магазин посмотреть. Помню ее фото до сих пор. Последняя мода для серферов. Выставила себя напоказ, хотя — ничего не скажешь — фигура у нее была безупречная. И макияж такой, что дух захватывало. Тогда в рекламе открылся большой спрос на совсем молоденьких девчонок. Настоящий бум. Но Юрико как-то быстро сошла с круга.
Мицуру как бы приглашала меня подключиться к теме, но ее улыбка скоро испарилась. Поняла, что мне все эти дурацкие бумы до лампочки.
— Почему так получилось? Снималась-снималась — и вдруг пропала. Специализации у нее не было, и появлялась она все время в разных изданиях. Снимется — и все, в следующий раз уже в другом журнале.
Так оно и было. Юрико много снималась для женских журналов, а потом все кончилось. Как-то сразу. Модель-призрак. Я могу представить, в чем причина. Зная ее блядский характер, можно предположить, что она стала спать со всеми без разбора — с фотографами, арт-директорами, со всей этой публикой. Кто будет уважать вертихвостку? Ее запрезирали и перестали давать работу.
Гадкое мясистое лицо Кидзимы расплылось в улыбке. Воспоминания накатили, что ли?
— Просто Юрико была чересчур хороша, слишком шикарна для тогдашних журналов. Плюс гиперсексуальность. Школьницей она бы у них шла на ура, но в восемнадцать стала просто роскошной, покруче Фарры Фоссетт. Тогда не знали, что с такими делать. Сейчас — другое дело. Одна Норика Фудзивара[43] чего стоит, — с видом знатока говорил Кидзима, доставая сигарету из портсигара и закуривая. — Рост, правда, метр семьдесят, для модели не совсем то. Для актрисы внешность неподходящая, не японская. Что ей оставалось? Гоняться за мужиками, которые при деньгах. В то время экономика перла как на дрожжах. Такие дела творились! Были клиенты, которые швыряли десятки[44] направо и налево. Так разбухли на недвижимости. Триста тысяч давали за пару часов с Юрико.
— Как тебе не стыдно такие вещи говорить! Совесть надо иметь! — оборвала его Мицуру, подмигивая мне.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 117; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!