Теории, объясняющие падение Римской империи на Западе
К началу V в. Римская империя жила, несомненно, не по своим доходам. Растущие потребности армии и административного аппарата, увеличение паразитических и привилегированных групп населения (от сенаторов с их толпами личных рабов до духовенства и монахов), необходимость содержать обширные и в экономическом отношении паразитические города – все это ложилось тяжелым бременем на ограниченные производительные ресурсы. Данное обстоятельство, в свою очередь, позволяет объяснить социальную напряженность эпохи, причины превращения свободных крестьян в сервов и многочисленные бунты доведенных до отчаяния людей. Все эти явления, несомненно, ослабили способность империи противостоять внешней агрессии. Но позволяют ли они убедительно объяснить падение Римской империи на Западе?
По-видимому, нет. Дело в том, что почти те же самые проблемы и почти в той же мере были характерны и для Восточной империи. И все же она не погибла. Этот неоспоримый факт для нас чрезвычайно важен. Вероятно, крупные поместья на востоке были не столь обширны, как на западе, а свободное сельское население – более многочисленно. Больше было и древних городов с давними гражданскими традициями и многочисленным «средним классом». Городская жизнь Восточной империи отличалась большей устойчивостью, чем на западе.
Однако мера этих различий оценивается исследователями по-разному, и уж во всяком случае сомнительно, что они могут служить достаточным объяснением столь разительного несходства судеб восточной и западной частей империи. Опыт развития первой демонстрирует, что сильный экономический, социальный и военный кризис в начале V в. не был катастрофичным сам по себе.
|
|
|
В силу этого обстоятельства все попытки приписать падение Римской империи любой отдельно взятой причине неизбежно оказывались неудовлетворительными, хотя теорий выдвигалось немало. Например, соображения морального плана: в частности, мнимой «деградации» римлян противопоставлялась нерастраченная жизненная энергия германских варваров. Оборотной стороной этой теории является утверждение, что христианство ослабило древние римские добродетели и оказалось, таким образом, виновником падения империи. К тому же разряду псевдонаучных моральных соображений относится и мнение об упадке Рима как результата смешения рас. Столь же несостоятельна теория неизбежного распространения эпидемий по Средиземноморью, единому политически и экономически, равно как и аргумент иного плана – изменение климата, якобы подорвавшее сельское хозяйство.
Все эти теории либо неправдоподобны, либо слишком абстрактны (безотносительно к частной предвзятой позиции: узкохристианской, антихристианской, национальной или расовой). Важнее, однако, другое: все они применимы к Римской империи в целом, а значит, не относятся только к западной ее части. Катастрофу можно объяснить, лишь ясно представляя себе реальную картину событий и их подоплеку. А первоисточник всему – это народы за пределами империи.
|
|
|
Германские варвары
Римляне хорошо знали германских варваров (термин «варвар» используется здесь в специфическом для того времени смысле, означая «чужака», или иностранца, и вместе с тем сохраняет донесенное до наших дней значение «нецивилизованности»). Германцы были северными соседями римлян более пяти веков. Время от времени они пытались проникать в пределы империи. Нередко их вторжения представляли собой серьезную опасность, но всякий раз границы в конце концов восстанавливались. Впрочем, довольно часто и в течение длительных периодов германцы вели себя мирно по отношению к империи, а свою тягу к сражениям удовлетворяли во взаимных стычках. Для римлян такие междоусобицы были весьма выгодны еще в одном отношении: они обеспечивали возможность получать весьма ценный товар – рабов. Тем не менее ни один римский военачальник или наместник провинции никогда не забывал о том, что германцы – очень опасные соседи.
|
|
|
Большая часть германских племен уже давно оставила кочевой образ жизни; они обрабатывали землю, хотя и примитивным способом, и вели пограничную торговлю с римлянами. Вестготы, жившие к северу от нижнего течения Дуная и знакомые нам больше, чем какое-либо другое германское племя, уже не представляли собой бесклассовое общество свободных и равных воинов, о котором писал Тацит в I в. н. э. У вестготов был класс богатых людей, называемых римлянами optimates ; они держали в своих руках политическую власть, но еще не создали сколько-нибудь развитого государственного аппарата: семья, клан и племя продолжали составлять основу социальной и политической организации. Незначительное число германцев было грамотным. Готский монах Ульфила (умер ок. 381 г.), сделавший перевод Библии на готский язык, фактически изобрел для него алфавит. До этого времени германцы пользовались руническим письмом, знаки которого были заимствованы из греческого и этрусского алфавитов.[19] Руны употреблялись преимущественно для магических записей. Христианство с трудом утверждалось в германском обществе: лишь немногие были обращены в новую веру, и к V в. ни одно из крупных племен за границами империи не приняло христианства.
|
|
|
Сравнительно спокойные отношения между Римской империей и германскими племенами в 376 г. неожиданно нарушили гунны, разгромившие остготское королевство в Южной России. Гунны были кочевым народом, который незадолго до этого вышел из азиатских степей.[20] Их ранняя история, перемещения и причины похода на запад до сих пор остаются загадкой. Как и всякие кочевники, которые гонят скот и живут в примитивных повозках или шатрах, они не оставили никаких текстов или надписей для историков и никаких вещественных памятников для археологов. Крайне неприхотливые гунны были отличными наездниками и отважными воинами. Невероятная мобильность, превосходство в дальнобойном оружии (лук из рога и дерева, более сложный и мощный, чем знаменитый английский длинный лук XIV–XV вв.), непредсказуемая тактика, свирепость (отмеченная даже грубыми германцами) и не в последнюю очередь устрашающе-безобразный внешний вид гуннов – все это вызывало ужас и отвращение как у римлян, так и у германцев.
После падения остготов жившие к юго-западу от них вестготы безуспешно пытались отразить гуннов, но были превзойдены искусным противником, потерпели поражение и решили искать спасения к югу от Дуная, на территории Римской империи. Осенью 376 г. они получили разрешение от римских властей перейти границу.
Это был первый случай, когда целое племя варваров поселилось в пределы империи. Современники тех событий называли число – 200 тыс. человек, однако нынешние историки предпочитают говорить о 70 тыс.; германское племя обычно насчитывало от 25 до 90 тыс. человек, из которых, вероятно, лишь пятую часть составляли воины. Между готами и неохотно принявшими их римлянами не могли не возникнуть трения, которые вскоре разгорелись в открытый конфликт. Самонадеянность и тактические ошибки императора Валента привели его к поражению и смерти в битве при Адрианополе (378).
На какое-то время само существование империи было поставлено под вопрос. Миланскому архиепископу св. Амвросию казалось, что наступил конец света. Однако преемник Валента, Феодосии I, стабилизировал военную ситуацию на Балканах. В первые годы V в. имперские власти возвели тройные стены, защищавшие Золотой Рог с суши: они обеспечили Константинополю неприступность на 800 лет.
Разделение Римской империи
Со времен Диоклетиана (конец III в.) империей управляла коллегия императоров – обычно их было два, но временами и больше.[21] Такая форма управления задумывалась не для разделения империи, а для более удобного осуществления власти на местах и эффективной защиты обширных территорий. Соответственно общие указы любого императора имели силу как на Востоке, так и на Западе. Однако опыт даже нашего столетия свидетельствует, что административные границы, установленные из соображений временной политической целесообразности, имеют свойство становиться постоянными. Узаконенные права приводят к появлению новых политических стереотипов и новых отношений лояльности и к тому же отличаются способностью обострять почти незаметные доселе культурные различия.
Хотя административное деление Римской империи не совпадало с лингвистической границей между греческим и латинским языками, эти языки со временем не только обрели господствующее положение в соответствующих частях государства, но и стали вытеснять друг друга со своей территории. Нечто подобное мы можем видеть в разделении церквей: между восточными епископствами, чтившими авторитет патриарха Константинопольского, и западными, признававшими авторитет папы, епископа Римского, постепенно нарастали разногласия, в итоге епископства утратили способность быть связующим звеном между церквами восточной и западной частей империи. Однако самые быстрые и важные последствия принесло разделение финансовых систем. Западный император, имевший едва ли половину дохода своего восточного соправителя, должен был защищать обширнейшую границу, протянувшуюся от Адрианова вала в Северной Британии до среднего течения Дуная. Во многих ситуациях восточные императоры перекладывали свои проблемы на западных, отнюдь не стесняя себя соображениями взаимопомощи.
Первый захват Рима
Чтобы избавиться от вестготов в Греции и Эпире, власти Константинополя в 397 г. назначили вестготского короля Алариха имперским командующим в Иллирике, который приблизительно соответствовал территории бывшей Югославии.[22] К 401 г. готы опустошили эту провинцию и двинулись в Италию. Стилихон, главнокомандующий западного правительства, которое перенесло свою резиденцию из Рима в стратегически более удобную Равенну, почти десять лет следил за передвижениями вестготов. Но в целях предосторожности ему пришлось отозвать легионы с Рейнской границы – временно, как надеялись. В канун нового, 406 г., германские племена вандалов, аланов и свевов перешли через замерзший Рейн в Галлию. Их, как и вестготов за 30 лет до этого, гнала опасность со стороны гуннов, которые двинулись на запад со своих территорий в Венгрии и Австрии. Поскольку Рейнская граница оказалась прорвана, на западе больше не оставалось ни одного пригодного рубежа обороны. Племена, грабившие и разорявшие все вокруг, двигались на юг и на запад, не встречая почти никакого сопротивления. «Вся Галлия дымится, как огромный погребальный костер», – в отчаянии писал современник тех событий. В 408–409 гг. германские племена пересекли Пиренеи и вторглись в Испанию, а в Галлию хлынули франки и бургунды. Британию, которую также покинули римские легионы, постепенно завоевывали англы, саксы и юты – германские племена с побережья Северного моря.
После казни Стилихона в 408 г. имперское правительство в Равенне больше не располагало средствами, чтобы сдержать Алариха. Переговоры с целью поселить вестготов в Италии потерпели неудачу, и 24 августа 410 г. Аларих захватил и разграбил Рим.
Политические последствия падения Рима были относительно незаметными. Аларих умер в 412 г., а его преемник, Атаульф, повел свое умиравшее от голода племя из истощенной Италии в Юго-Западную Галлию. Но моральные последствия падения Рима оказались, конечно, огромными: разве Рим не стоял непоколебимо целую тысячу лет? «Когда угас ярчайший свет, – восклицал св. Иероним, в то время живший в Вифлееме, – когда целый мир погиб в одном городе, тогда я онемел». Тогда же римские язычники в последний раз вознегодовали против нового христианского бога, который столь явно отказался спасти вечный город. После 410 г. Запад охватил моральный кризис.
Тем не менее потребовалось еще 66 лет, прежде чем был низложен последний римский император. Германские племена, которых теснили гунны и привлекали богатства средиземноморского мира – его пшеничный хлеб и вино, тонкие ткани и золото, наводнили империю, стремясь овладеть ее землями и подданными, но отнюдь не желая разрушить ее политическое и культурное единство. Германцы заключили с имперскими властями больше сотни различных договоров; поступая на имперскую службу, они продолжали воевать со своими собратьями по приказу властей, а нередко и без приказа. Говорят, что Атаульф хотел превратить романский мир в Готию, но, поскольку его готы были слишком недисциплинированными, он решил стать тем, кто восстановит «Римский мир». Имперские власти на Западе относились к его планам неодобрительно. Хотя империя страдала от придворных распрей, восстаний наместников в провинциях, нехватки ресурсов, а нередко и от полнейшей некомпетентности собственных чиновников, она все еще была способна добиваться значительных военных и политических успехов. В 30-40-х годах V в. Аэций, главнокомандующий Западной империи, демонстрировал чудеса изобретательности, направляя на защиту имперских интересов германские племена и даже гуннов. В одной из таких операций он вместе с союзниками-гуннами разгромил королевство бургундов на верхнем Рейне (436). Воспоминания об этой катастрофе легли в основу самого известного германского средневекового эпоса «Песни о Нибелунгах».
Но в конечном счете Аэций вел безнадежную игру: чтобы продолжать ее, нужно было все время поднимать ставки, и, по мере того как провинция за провинцией уходила в счет уплаты, бремя, которое ложилось на оставшиеся части империи, становилось невыносимым.
Аттила и империя гуннов
Для римлян гунны были чрезвычайно опасным союзником. Благодаря завоеванию остготского королевства и покорению других германских племен к северу от Дуная гунны получили продовольственные ресурсы, достаточные для того, чтобы собрать свои распыленные силы и создать нечто вроде федерации кланов и племен под властью одного короля. Ужас, который внушали гунны, несмотря на свою сравнительно небольшую численность, был настолько велик, что их короли смогли добиться покорности народов от Кавказа до Балтики и угрозами заставить императора в Константинополе платить огромную дань золотом. По словам современного историка, гунны «перестали пасти скот и освоили более прибыльное занятие – пасти людей».[23]
В 450 г. король гуннов Аттила решил выступить против старых врагов – вестготов в Юго-Западной Галлии. В это же время при Равеннском дворе разворачивалась типичная непродуманная интрига, которая, как казалось Аттиле, обещала ему руку дочери императора и половину Западной империи в приданое. Все это переполнило чашу терпения даже такого старинного друга Аттилы, как Аэций. В 451 г. римляне и на сей раз союзные им готы разбили Аттилу в битве на Каталаунских полях в Шампани. Это сражение тут же было провозглашено поворотным пунктом в борьбе с ужасными гуннами, но уже на следующий год Аттила вторгся в Италию, и только эпидемия в войсках и внезапная смерть его самого в 453 г. спасли Запад от дальнейшего опустошения.
Но какими бы страшными ни были набеги гуннов для тех, кто их испытал, маловероятно, чтобы эти племена могли разрушить империю и заменить римскую власть своей собственной. При всей их храбрости и несомненной практичности в отношениях с римлянами они стояли все же на слишком низкой ступени развития. Кроме того, когда гунны двинулись на запад от Карпатских гор, а точнее, повернули на запад и на юг от Дуная, они потеряли обширные пастбища в евразийских степях, позволявшие им держать столь многочисленную конницу. Подсчитано, что на каждого вооруженного всадника должно было приходиться около десятка лошадей, иначе гунны не могли бы осуществлять «тактику кочевников», сметая противника конной лавиной. Ко времени битвы на Каталаунских полях они уже так далеко оторвались от степей, что оказались не в состоянии применить традиционную тактику. В пределах Римской империи их власть держалась преимущественно на терроре и личном авторитете того или иного удачливого вождя и его окружения.
Смерть Аттилы и раздоры между его сыновьями положили конец и этому. Все другие азиатские орды, вторгавшиеся затем в Европу, будь то авары в VI и VII вв., венгры в IX и X вв. или монголы в XIII в., сталкивались с теми же неразрешимыми проблемами, как только выходили из степей к Восточным Карпатам. Набеги этих кочевников на густонаселенные районы Европы были ужасающими, но они не могли продолжаться до бесконечности. И, как мы увидим дальше (гл. 2), разительно отличались от арабских завоевателей «Римского мира» в VII и VIII вв.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 269; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!