Глава 5 - ПОСЛЕ УБИЙСТВА АЛЕКСАНДРА II 18 страница
На самом же деле не только не было подстрекательства со стороны правительства, но и, как отмечает Гессен: «возникновение в короткий срок на огромной площади множества погромных дружин и самое свойство их выступлений устраняют мысль о наличии единого организационного центра»[647].
А вот и ещё привременное живое свидетельство, и с довольно неожиданной стороны - из чернопередельского «рабочего листка», то есть прокламации к народу, в июне 1881. Революционный листок описывает картину так: «Не только все губернаторы, но и всякие другие чиновники, полицейские, войско, попы, земства, газетчики - все вступились за кулаков-евреев... Правительство охраняет личность и имущество евреев», от губернаторов объявлены угрозы, «что с виновниками беспорядков будет поступлено по всей строгости законов... Полицейские высматривали людей, которые были в толпе [погромщиков], арестовывали их, волокли в участок... Солдаты и казаки расправлялись посредством прикладов и нагаек... били народ ружьями и нагайками... Кого отдали под суд и упекли в тюрьму и на каторгу, а других... выдрали розгами там же в полиции»[648].
Через год, в 1882, весной же, «погромы возобновились, но уже не в таком числе и не в таких размерах, как в предыдущем»[649]. «Особенно тяжёлый погром пережили евреи г. Балты», беспорядки произошли также в Балтском уезде и ещё в нескольких. «Однако и по числу случаев, и по своему характеру беспорядки 1882 г. в значительной степени уступают движению 1881 г., - истребление имущества евреев не было столь частым явлением»[650]. - Дореволюционная Еврейская энциклопедия сообщает, что в Балте во время погрома убит один еврей[651].
|
|
|
Известный еврей-современник писал: в погромах 80-х годов «грабили несчастных евреев, их били, но не убивали»[652]. (По другим источникам, зафиксировано 6-7 смертей.) Тогда, в 80-90-е годы, никто не упоминал массовых убийств и изнасилований. Однако прошло более полувека - и многие публицисты, не имеющие нужды слишком копаться в давних российских фактах, зато имеющие обширную доверчивую аудиторию, стали писать уже о массовых и преднамеренных зверствах. Например, читаем в многократно изданной книге М. Рейзина: что погромы 1881 привели «к изнасилованию женщин, убийству и искалечению тысяч мужчин, женщин и детей. Позже выяснилось, что эти беспорядки вдохновило и продумало само правительство, которое подстрекало погромщиков и препятствовало евреям в их самозащите»[653].
А Г. Б. Слиозберг, так разумно же знакомый с деятельностью российского государственного аппарата, - за границей в 1933 внезапно заявил, что погромы 1881 возникли не снизу, а сверху, от министра Игнатьева (который тогда и министром ещё не был, отказала память старику), и «нет... сомнения, что уже тогда нити погромной работы могли бы быть найдены в Департаменте Полиции»[654], - так и опытный юрист позволил себе опасную и дурную безосновательность.
|
|
|
Да вот - и в серьёзном нынешнем еврейском журнале, от современного автора мы узнаём, вопреки всем фактам и без привлечения новых документов: и что в Одессе в 1881 состоялся «трёхдневный погром»; и что в балтском погроме было «прямо[е] участи[е] солдат и полицейских», «убито и тяжело ранено 40 евреев, легко ранено 170»[655]. (Мы только что прочли в старой Еврейской энциклопедии: в Балте убит один еврей, а ранено - несколько. А в новой, через век от события, читаем: в Балте «к погромщикам присоединились солдаты... Несколько евреев было убито, сотни ранены, многие женщины изнасилованы». О погроме в Киеве: «около 20 женщин изнасиловано»[656].) Погромы - слишком дикая и страшная форма расправы, чтобы ещё манипулировать цифрами жертв.
И вот - закидано, заметено - и надо снова начинать раскопки?
Причины тех первых погромов настойчиво исследовались и обсуждались современниками. Ещё в 1872, после одесского погрома, генерал-губернатор Юго-Западного края предупреждал в докладе, что подобное событие может повториться и в его крае, ибо «здесь ненависть и вражда к евреям имеют историческую почву и только материальная от них зависимость крестьян в настоящем удерживает, вместе с мерами администрации, взрыв негодования русского населения против еврейского племени». Генерал-губернатор свёл суть дела к экономике: «подсчитал и расценил торгово-промышленное имущество, принадлежащее евреям в Юго-Западном крае, а вместе с тем указал на то, что, усиленно занявшись арендой помещичьих земель, евреи переуступали эти земли крестьянам на очень тяжёлых условиях». И такая причинная связь «получила общее признание в погромный восемьдесят первый год»[657].
|
|
|
Весной 1881 докладывал Государю также и Лорис-Меликов: «В основании настоящих беспорядков лежит глубокая ненависть местного населения к поработившим его евреям, но этим несомненно воспользовались злонамеренные люди»[658].
Так объясняли тогда и газеты. «Рассматривая причины, вызвавшие погромы, лишь немногие органы периодической прессы упомянули о племенной и религиозной ненависти; остальные считали, что погромное движение возникло на экономической почве; при этом одни усматривали в буйствах протест, направленный специально против евреев в виду их экономического господства над русским населением», другие - что народная масса вообще экономически стеснена, «искала, на ком излить свой гнев», - и таким объектом подошли евреи из-за своего бесправия[659]. Современник тех погромов упомянутый просветитель В. Португалов тоже «в еврейских погромах 1880-х гг. ...видел выражение протеста крестьян и городской бедноты против социальной несправедливости»[660].
|
|
|
Спустя десятилетия Ю. И. Гессен и подтверждает, что «еврейское население южных губерний» всё же находило «источники к существованию у евреев-капиталистов, между тем местное крестьянство переживало чрезвычайно тяжёлые времена»: не имело достаточно земли, «чему отчасти содействовали богатые евреи, арендуя помещичьи земли и тем возвышая арендную плату, непосильную для крестьян»[661].
Не упустим и ещё одного свидетеля, известного своим беспристрастием и вдумчивостью, которого никто не упрекал в «реакционности» или «антисемитизме», - Глеба Успенского. В начале 80-х годов он писал: «Евреи были избиты именно потому, что наживались чужою нуждой, чужим трудом, а не вырабатывали хлеб своими руками»; «под палками и кнутами... ведь вот всё вытерпел народ - и татарщину, и неметчину, а стал его жид донимать рублём - не вытерпел!»[662].
Но вот что отметим. Когда вскоре вослед погромам, в начале мая 1881, к Александру III пришла депутация видных столичных евреев во главе с бароном Г. Гинцбургом, Государь уверенно оценил, что «в преступных беспорядках на юге России евреи служат только предлогом, что это дело рук анархистов»[663]. И в тех же днях брат царя в. кн. Владимир Александрович заявил тому же Гинцбургу: что «беспорядки, как теперь обнаружено правительством, имеют своим источником не возбуждение исключительно против евреев, а стремления к произведению смут вообще». Также и генерал-губернатор Юго-Западного края докладывал, что «общее возбуждённое состояние населения обязано пропагандистам»[664]. И в этом власти оказались осведомлены. Столь скорые от них заявления показывают, что власти не роняли сроков в расследовании. Но по обычному недоразумию тогдашней российской администрации, непониманию ею роли гласности, - не довели результатов расследования до публичности. Слиозберг ставит это центральным властям в упрёк: почему они не сделали «попыток оправдаться от обвинения в допущении погромов?»[665] (Так-то так, упрёк справедлив. Но ведь обвиняли правительство, как мы видели, и в нарочитом поджигании, и в руководстве погромами. Нелепо начинать с доказательства, что ты не преступник.)
А - не всем хотелось поверить в подстрекательство от революционеров. Вот вспоминает еврей-мемуарист из Минска: для евреев Александр II не был «Освободителем» - он не уничтожил черты оседлости, и всё же евреи искренно горевали при его смерти, однако и ни одного дурного слова не выговаривая против революционеров, с уважением о них, что ими двигали героизм и чистота помыслов. И при весенне-летних погромах 1881 года никак не верили, что подстрекали к ним социалисты: это всё - от нового царя и его правительства. «Правительство желает погромов, оно должно иметь козла отпущения». И когда потом уже достоверные свидетели с юга точно подтверждали, что то подстраивали социалисты, - продолжали верить, что это вина правительства[666].
Однако к началу XX века тщательные авторы уже признавали: «В печати имеются сведения об участии в погромах отдельных членов партии Народной Воли, но размеры этого участия ещё не выяснены... Судя по партийному органу, члены партии считали погромы соответствующими видам революционного движения; предполагалось, что погромы приучают народ к революционным выступлениям»[667]; «что движение, которое легче всего было направить против евреев, в своём дальнейшем развитии обрушится на дворян и чиновников. В соответствии с этим были приготовлены прокламации, призывавшие к нападению на евреев»[668]. Сегодня-то об этом как общеизвестном уже говорится бегло: «активная пропаганда народников (как членов «Народной Воли», так и «Чёрного Передела»), готовых поднять народное движение на какой угодно почве, в том числе и антисемитской»[669].
Из эмиграции тогда приветствовал начавшиеся погромы и неуёмный Ткачёв, предшественник Ленина по заговорной тактике.
Народовольцы (и ослабшие «чернопередельцы») и не могли долго ждать после того, как убийство царя не вызвало предвидимой и ожидаемой ими мгновенной всеобщей революции. При той растерянности умов, какая возникла в народной массе после убийства царя-Освободителя, - не слишком-то большой и толчок требовался, чтобы шатание умов переклонилось в какую-то сторону.
При общей тогда непросвещённости этот переклон мог, вероятно, произойти по-разному. (Например, в те недели было и такое народное толкование, что царь убит дворянами в месть за освобождение крестьян.) На Украине существовали, и мотивы противоеврейские. Первые движения весной 1881 ещё, возможно, предвосхитили умысел народовольцев - но тут же и надоумили, в какую сторону следует дуть. Пошло против евреев - так не отстать от народа! движение из недр масс - как же не использовать? Бей евреев, а там доберёмся и до помещиков! И неудавшиеся погромы в Одессе и Екатеринославе скорее всего раздувались уже народниками. А движение погромщиков именно вдоль железных дорог и участие в погромах именно железнодорожных рабочих - позволяет предположить подстрекательство легкоподвижных агитаторов, особенно с этим возбуждающим слухом, что «скрывают приказ царя»: за убийство его отца бить именно евреев. (Прокурор одесской судебной палаты так и выделил, «что, совершая еврейские погромы, народ был вполне убеждён в законности своих действий, твёрдо веруя в существование Царского указа, разрешающего и даже предписывающего истребление еврейского имущества»[670]. И, по Гессену, тут действовало «укоренившееся в народе сознание, что еврей стоит вне закона, что власть не может выступить против народа, защищая еврея»[671]. Это - призрачное - представление и хотели использовать народовольцы.)
Для истории сохранилось и несколько таких революционных листков. Такова - листовка 30 августа 1881, подписанная Исполнительным Комитетом Народной Воли (и из типографии Народной Воли), сразу по-украински: «Хто забрав у своi рукi землi, лiса, та корчми? - Жиди. - У кого мужик, часом скрiзь слезы, просить доступитьця до свого лану…? - У жидю. - Куди ни глянешь, до чого нi приступит, - жиди усюди. Жид чоловiка лае, вiн его обманюе, пье его кров»... И кончается призывом: «Пiдиймайтесь-же честнi робочi люде!..»[672] И потом в газетке «Народная Воля» № 6: «Всё внимание обороняющегося народа сосредоточено теперь на купцах, шинкарях, ростовщиках, словом на евреях, этой местной «буржуазии», поспешно и страстно, как нигде, обирающей рабочий люд». И вослед, в приложении к Листку Народной Воли (уже 1883), несколько «поправляясь»: «погромы - начало всенародного движения, «но не против евреев как евреев, а против «жидив», т. е. народных эксплуататоров»[673]. И в упомянутом уже листке «Зерно» чернопередельцев: «Невтерпёж стало рабочему люду еврейское обирательство. Куда ни пойдёт он, почти повсюду наталкивается на еврея-кулака. Еврей держит трактиры и кабаки, еврей землю снимает у помещика и потом втридорога сдаёт её в аренду крестьянину, он и хлеб скупает на корню, и ростовщичеством занимается, да при том дерёт такие проценты, что народ прямо назвал их «жидовскими»... «Это кровь наша!» говорили крестьяне полицейским чиновникам, которые пришли забрать у них назад еврейское имущество». Но та же «поправка» и у «Зерна»: «... и среди евреев далеко не все богаты... не все они кулаки... Отбросьте же вражду к иноплеменникам и иноверцам» - а соединяйтесь с ними «против общего врага»: царя, полиции, помещиков и капиталистов[674].
Только «поправки» эти пришли уже поздно. Такие листовки размножались потом и в Елизаветграде и других городах Юга, и «Южнорусским Рабочим Союзом» в Киеве, - уже и миновали погромы, а народники всё раскачивали их ещё и в 1883, надеясь возобновить, а через них - размахнуть всероссийскую революцию.
Погромная волна на Юге вызвала, конечно, обширные отклики в привременной столичной прессе. Также и в «реакционных» «Московских ведомостях» М. Н. Катков, и всегда защищавший евреев, клеймил погромы как исходящие от «злокозненных интриганов», «которые умышленно затемняют народное сознание, заставляя решать еврейский вопрос не путём всестороннего изучения, а помощью «поднятых кулаков»[675].
Выделились статьи писателей. И. С. Аксаков, постоянный противник полной эмансипации евреев, ещё в конце 50-х годов пытался удержать правительство «от слишком смелых шагов» на этом пути. Когда вышел закон о предоставлении государственной службы евреям с учёными степенями, он выступил с возражениями (1862): что евреи - «горсть людей, совершенно отрицающих христианское учение, христианский идеал и кодекс нравственности (следовательно все основы общественного быта страны), и исповедующих учение враждебное и противоположное». Он не допускал уравнение евреев в правах политических, хотя вполне допускал их уравнение в правах чисто гражданских, чтобы еврейскому народу «обеспечена была полная свобода быта, самоуправления, развития, просвещения, торговли... даже... допущение их на жительство по всей России». В 1867 писал, что экономически «не об эмансипации евреев следует толковать, а об эмансипации русских от евреев». Отмечал глухое равнодушие либеральной печати к крестьянскому состоянию и нуждам. И теперь волну погромов 1881 Аксаков объяснил проявлением народного гнева против «гнёта еврейства над русским местным народом», отчего при погромах - «отсутствие грабежа», только разгром имущества и «какое-то простодушное убеждение в правоте своих действии»; и повторял, что следует ставить вопрос «не о равноправности евреев с христианами, а о равноправности христиан с евреями, об устранении бесправности русского населения пред евреями»[676].
Статья М. Е. Салтыкова-Щедрина, напротив, была исполнена негодования: «История никогда не начертывала на своих страницах вопроса более тяжёлого, более чуждого человечности, более мучительного, нежели вопрос еврейский... Нет ничего бесчеловечнее и безумнее предания, выходящего из темных ущелий далёкого прошлого... переносящего клеймо позора, отчуждения и ненависти... Что бы еврей ни предпринял, он всегда остаётся стигматизированным»[677]. Щедрин не отрицал, «что из евреев вербуется значительный контингент ростовщиков и эксплуататоров разного рода», но спрашивал: как же можно за счёт одного типа переносить обвинение на всё еврейское племя?[678]
Озирая всю тогдашнюю дискуссию, нынешний еврейский автор пишет: «либеральная и, говоря условно, прогрессивная печать выгораживала громил»[679]. То же заключает и дореволюционная Еврейская энциклопедия: «Но и в прогрессивных кругах сочувствия к еврейскому народному горю не было проявлено в достаточной мере... взглянули на эту катастрофу с точки зрения насильников, в лице которых представлялся обездоленный крестьянин, совершенно игнорируя нравственные страдания и материальное положение погромленного еврейского народа». И даже радикальные «Отечественные записки» оценивали так: народ восстал против евреев за то, что они «взяли на себя роль пионера капитализма, за то, что они живут по новой правде и широкою рукою черпают из этого нового источника благоустроение собственного благополучия на несчастие околодка», а потому «необходимо, чтобы «народ был ограждён от еврея, а еврей от народа», а для этого надо улучшить положение крестьян»[680].
Сочувственный к евреям писатель Д. Мордовцев в «Письме христианина по еврейскому вопросу», в еврейском журнале «Рассвет», пессимистически призывал евреев «эмигрировать в Палестину и Америку, видя лишь в этом решение еврейского вопроса в России»[681].
В еврейской публицистике и воспоминаниях этого периода высказывалась обида: ведь печатные выступления против евреев, как с правой, так и с революционно-левой стороны, следовали непосредственно за погромами. А вскоре (из-за погромов тем более энергично) и правительство вновь усилит ограничительные меры против евреев. Эту обиду нужно отметить и понять.
Но в позиции правительства следует разобраться объёмно. В сферах правительственно-административных шли и дискуссии, и искались общие решения проблемы. Новый министр внутренних дел Н. П. Игнатьев в докладе Государю обрисовывал её объём за всё минувшее царствование: «Признавая вредные для христианского населения страны последствия экономической деятельности евреев, их племенной замкнутости и религиозного фанатизма, правительство в последние 20 лет целым рядом предпринятых мер старалось способствовать слиянию евреев с остальным населением и почти уравняло евреев в правах с коренными жителями». Однако, нынешнее антиеврейское движение «неопровержимо доказывает, что, несмотря на все старания правительства, ненормальность отношений между еврейским и коренным населением этих местностей продолжает существовать по-прежнему», благодаря обстоятельствам экономического характера: со времени смягчения правовых ограничений евреи захватили в свои руки не только торговлю и промыслы, но приобрели значительную поземельную собственность, «причём, благодаря сплочённости и солидарности, они, за немногими исключениями, направили все свои усилия не к увеличению производительных сил государства, а к эксплуатации преимущественно беднейших классов окружающего населения». И теперь, подавив беспорядки, оградив евреев от насилия, «представляется «справедливым и неотложным принять не менее энергичные меры к устранению нынешних ненормальных условий... между коренными жителями и евреями, и для ограждения населения от той вредной деятельности евреев»[682].
И, соответственно тому, в ноябре 1881, были образованы в 15 губерниях черты оседлости, а также в Харьковской[683] - губернские комиссии «из представителей от всех сословий и обществ (не исключая еврейских), которые и должны были осветить еврейский вопрос и высказать свои мысли об его разрешении»[684]. А предлагалось комиссиям ответить, среди многих сугубо фактических, и на такие вопросы: «Какие вообще стороны экономической деятельности евреев особенно вредно влияют на быт коренного населения данных местностей?» Какие затруднения мешают применять узаконения о евреях относительно покупки и арендования земель, торговли крепкими напитками, ростовщичества? Какие изменения признавались бы необходимыми, дабы устранить обход евреями законов? «Какие вообще следовало [бы] принять меры законодательные и административные, дабы парализовать вредное влияние евреев» в разных родах экономической деятельности?[685] Созданная двумя годами позже либеральная «Паленская» межминистерская «Высшая комиссия» по пересмотру законов о евреях отметила, что в этой программе, заданной губернским комиссиям, как бы заранее были уже и признаны - «вред от евреев, их дурные качества и свойства»[686].
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 110; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!