СВЯЗЬ СНОВИДНОЙ И ОБЪЕКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ

 

Язык непосредственного внутреннего чувствования-ощущения («язык нутра») – это в некотором роде «не-мысль». Трудно представить себе что-либо, что было бы в меньшей степени выразимо в языке мысли и подвластно диктату мысли, чем переживания-ощущения. Последнее обусловлено тем, что Эго предъявляет довольно жесткие требования к параметрам репрезентируемой и продуцируемой информации. Сущностное различие вышеупомянутых систем репрезентации («канал мысли» – «канал непосредственного чувства»), делает осознание глубинных внутренних переживаний весьма затруднительным. Вот почему так непросто в режиме гештальт-психотехник отслеживать непосредственные чувства, возникающие в теле человека в момент проживания им той или иной ситуации. Только самые отчетливые, самые ярко выраженные аспекты этого чувства-ощущения имеют наименования в языке мысли: радость, гнев, разочарование, печаль, тоска, раздражение, удовольствие и т.п. Тонкие чувства-ощущения – плохо осознаваемы и еще хуже выразимы. К ним будут относиться разного рода переживания движения энергии в физическом теле человека.

Вот как о своих открытиях в исследовании этого типа переживаний пишет Патриция Гарфилд, являющаяся одним из наиболее авторитетных специалистов в области исследования сновидений:

«Мое тело стало для меня учителем. По мере того как развивался процесс медитации, как воображение уступало место опыту, а представление о движущемся по каналам

 

– 166 –

потоке переходило в соответствующее ощущение, я делала множество открытий. Я всегда полагала, что термин «поток энергии» – метафора, подразумевающая жизненную силу вообще, а не что-то конкретное. Китайцы называли этот поток «ци», индусы – «прана», греки – рпеита, римляне – spiritus. Я думала: если сосредоточиться на какой-то части своего тела, можно, наверное, ощутить тепло или понять по неким расплывчатым признакам, что эта материя «живая», – но не более того.

Благодаря открытию канала, описанному выше, я с изумлением обнаружила, что «поток энергии» существует в буквальном смысле. У него есть своя специфика. Его так же нельзя спутать ни с чем другим, как не спутаешь включенную лампу с выключенной. Когда мой язык принимает нужную для медитации позицию, я как бы втыкаю в розетку вилку электроприбора. Связь замыкается, и энергия в буквальном смысле начинает двигаться по моему телу. Она осязаема; она слышима; она почти что видима.

Я училась у себя самой. Ток упорно прокладывает себе дорогу, осваивая все новые закоулки и щели; у него есть собственный «разум». Как только я запускаю его по главным каналам (заднему и переднему), играющим роль центральной автострады, он сам начинает подсказывать мне, где можно свернуть в сторону – на большое шоссе или проселочную дорогу»[103].

Судя по всему, все эти вещи имеют самое непосредственное отношение к символике сновидений. В частности, Патриция Гарфилд, вслед за Успенским (и за многими другими, кто, в принципе, говорил о такой связи, начиная от древнекитайского трактата Мен Шу), полагает, что многие аспекты символики снов обусловлены именно переживаниями в теле. Но если раньше говорили о каких-то довольно грубых вещах (например, о том, что когда затекла нога, может присниться, что ты ступаешь по холодному снегу, если

 

– 167 –

заснуть на кушаке, то можно увидеть во сне змею и т.п.), то Патриция Гарфилд в силу особенностей своей практики демонстрирует более тонкие аспекты взаимосвязи символики снов с ощущениями в теле:

«Я, наконец, поняла, что осознанные сновидения последних нескольких лет были предвестниками потока, который сейчас протекает по моему бодрствующему телу. Неудивительно, что после осознанных снов я чувствовала себя обновленной: ведь когда ты находишься в состоянии осознанного сновидения, поток энергии циркулирует сам по себе. Сегодня я и в бодрствующем состоянии могу вызывать активизацию того же потока и – отчасти – управлять его обновляющей энергией. Неудивительно, что в осознанных сновидениях я ощущала зуд и слышала гудение. Это ток, передвигаясь внутри моего организма из одного места в другое, создавал ощущения покалывания и гудения – то в моих половых органах (и тогда во мне вспыхивала страсть), то в ногах (и тогда мне казалось, что я лечу), то в щеках (и тогда мне виделись водовороты и ветры), то в моем мозгу (и тогда я испытывала головокружительный экстаз), то на поверхности кожи (и мне грезился моросящий живительный дождь, проникающий во все поры), то вдоль центральной линии груди (и мне снилось, что я камнем устремляюсь с высоты на землю). Я уверена, что тот же самый поток, движение которого я ощущаю в состоянии медитации, естественным и беспрепятственным образом циркулирует во время наших обычных ночных снов. В состоянии осознанного сновидения мы обретаем способность слышать и ощущать его действие, а самые счастливые из нас научаются сохранять эту способность и при свете дня.

Наяву я испытываю те же ощущения, которые впервые испытала в своих осознанных снах. Например, когда очень мощный поток спускается вниз по моему горлу, «пришпиливая» кончик языка к небу и заставляя язык дрожать и вибрировать до самого корня, то иногда энергия «застревает» в выемке у основания шеи (там, где индуисты и буддисты

 

– 168 –

локализуют горловую чакру). Подобно большому крутящемуся комку, масса энергии втискивается в это место и не может прорваться наружу – из-за чего возникает ощущение удушья, как будто в горле что-то застряло (точно такое ощущение я испытала в сне «Рубиновая Птица»). Давление нарастает до тех пор, пока наконец ток не прорвется в грудь...

... Мои давние сны отражали те же физические ощущения, которые теперь рождались в моем теле. Значит, уже тогда, когда мне снились эти давние сны, в моем теле циркулировал энергетический поток.

По мере того, как я в бодрствующем состоянии все явственнее ощущаю энергетический поток, язык моих сновидений тоже проясняется. Во сне я танцую, кружусь и подпрыгиваю, исполняя балетные па, – а проснувшись, ощущаю, что «бурлящие ключи» в подошвах моих ног порождают неистовые вихреобразные потоки. Мне снится, что я ощупываю золотистый волосок, выросший у основания позвоночника, – а наутро я чувствую у себя в копчике покалывание. Перед тем, как я обнаружила, что ток циркулирует в устойчивом ритме между моей головой и тазобедренной полостью, мне приснился сон о сигарете, зажженной с обоих концов. С каждым сном язык моих сновидений становится более внятным. Я вижу, что «значение» моих снов, их символическое содержание – это поверхностный слой, накладывающийся на определенное физическое ощущение. Мои сны многослойны, но их основу образует движение энергетического потока. Теперь язык моих снов стал более прозрачным, и я понимаю почти все»[104].

Таким образом, можно сказать, что именно движение энергии: его особенности, интенсивность, места максимальной локализации и т.п., – является одним из важных источников сновидческих образов. То, что мы видим во сне, нередко репрезентирует особенности циркуляции нашей энергии. Поэтому верным можно считать прозрение древних о

 

– 169 –

том, что символы сновидений имеют диагностическое значение. Теперь мы можем понять, каким образом происходящее во сне репрезентирует состояние здоровья человека: образы сна соответствуют параметрам циркуляции энергии, и если в этом процессе есть проблемы, то, значит, на физиологическом уровне человек будет испытывать в этом месте те или иные трудности со здоровьем. Это и отразят символы снов.

Но верно также и другое: символы сновидений репрезентируют процессы в психике человека, так как и это тоже представимо в различных особенностях движения энергии, и именно поэтому верно, что возможна интерпретация сновидений как происходящего в психической жизни человека. Иными словами, традиция истолкования сновидений как выражения особенностей психической жизни человека, которая, возможно, наиболее полно представлена в психологии Юнга, а также в современных направлениях глубинной психологии, имеет под собой серьезные основания.

Итак, возвращаясь к вышесказанному, можно утверждать, что именно энергетические процессы, протекающие в человеческом теле, – это тот важнейший фактор, который обусловливает происходящее с ним не только наяву, но и в сновидении.

Код символов сновидений выстраивается по такой логике: особенности циркуляции внутреннего потока энергии определяют соответствующие им телесные ощущения. Параметры телесных ощущений вызывают вЬдение действий, образов, событий, в которых подобного рода телесные ощущения были бы органичны. Образными репрезентациями этого ряда и являются символы сновидений.

Все это верно, но вопрос в том, что причина, а что следствие? Иными словами, всегда ли специфические моменты движения энергии в теле сновидца вызывают соответствующие им образы-репрезентаты, или наоборот, характер происходящего во сне обусловливает специфические изменения в движениях потока? Ведь невозможно отрицать, что иной раз, проснувшись утром, человек ощущает себя не только не отдохнувшим и окрепшим, но, напротив, разбитым и больным.

 

– 170 –

И это особенно странно, если учесть, что сон – по всем параметрам – и по результатам исследований, и по свидетельствам авторитетных специалистов – целительная процедура. По крайней мере, лишение сна, как мы видели, губительно для организма.

В чем же дело? Если говорить коротко, то ситуация обстоит следующим образом: человек верит происходящему во сне. Значит, снящееся переживается в его теле так, как если бы происходило наяву, в объективной реальности. Но в таком случае все травматические переживания, которыми ночной сон не менее богат, чем дневная жизнь, находят воплощение в теле спящего.

Известно, что психотравмирующий материал вызывает блоки, зажимы, спазмы. Иными словами, разного рода нарушения в нормальном течении энергии. Но тогда именно конкретный «видео-, аудио-, кинестетический ряд» – причина особенностей динамики потоков энергии в теле человека.

Обратим внимание: даже в процитированном выше отрывке П.Гарфилд речь идет о ситуации, когда энергия скапливается в горле, пока не пройдет ниже. Но почему она там скапливается? По логике П.Гарфилд (и многих других авторов до нее) именно из-за ощущений в теле мы видим те или иные образы сна, в которые эти ощущения облекаются. Но откуда берутся эти телесные ощущения-чувствования, которые выражаются то в блокировке движения потока энергии в определенных частях тела, то в усилении потока?

В соответствии с телесно-ориентированными концепциями[105] все эти последствия как раз и являются результатом и выражением в теле человека психо-эмоциональных состояний, сопровождающих цепочки продуцируемых образов (будь то отражение реальных событий в дневной жизни человека, будь то интенсивное и полномасштабное проживание образных рядов сновидения). Вспомним такой феномен, как следующее за разрешением ситуации во сне

 

– 171 –

улучшение «дневной» жизни сновидца. Обычно за этим видят только психологическую составляющую, считая, что такое «ночное» разрешение ситуации дает человеку: а) уверенность в себе; б) актуализированный опыт решения проблемы, являвшийся ранее лишь потенциально возможным; в) изменение эмоционального состояния. Безусловно, все эти формы влияния валидны. Тем не менее, полагаю, ими не исчерпывается влияние мира сновидений на «дневную» реальность. Рассмотрим теперь негативные аспекты такого влияния, поскольку позитивные анализируются часто и отмечаются исследователями практически всегда.

Бывает, что именно после сна человек чувствует себя напуганным, встревоженным, нездоровым. Причем это ощущение нездоровья может быть совершенно реальным: ложился спать, все было хорошо, проснулся – «тут колет, там болит». Что же явилось причиной того, что – по всем проявлениям – человек травмировался тогда, когда должен был отдыхать и восстанавливать здоровье?

Здесь, как мне кажется, мы и видим подлинные, реальные основания того, почему в средневековье бытовало представление о «нежелательности» сна, да и в Новое время и теперь некоторые люди не жалуют сон. За что же? Аргументация может быть совершенно различной. Во времена активной веры в богов и демонов акцент делался на вредоносности снов из-за возможности насылания демонического (сатанинского) наваждения. Если говорить коротко, логика такова: «Не спи, – не увидишь ничего плохого, – не придется из-за этого страдать».

Протестантская этика (а также и вся культура, основанная на ней) делала акцент на «безделии» сновидца: это пустая и непродуктивная трата времени. Наиболее ярко, пожалуй, данная позиция представлена во взглядах великого изобретателя Эдисона. Даже свою миссию он видел в том, чтобы уменьшить «непродуктивную» трату времени на сон за счет искусственного продления светового дня. Как известно, Эдисон изобрел электрическую лампочку, которая, действительно,

 

– 172 –

не только сократила время, расходуемое человеком на сон, но сделала повседневной реальностью такие – ранее абсолютно невозможные и тяжело переносимые организмом человека – вещи, как двухсменная и трехсменная работа.

И, наконец, еще одно проявление боязни, недоверия к снам, представленное во всем богатстве традиции рассмотрения снов как некоторого опасного состояния, сродни тем или иным формам психических отклонений. Когда-то это были идеи о бесполезности и даже болезненности процесса сновидения (Бинц), о родстве сновидений и психозов (Ж.Бейарже, В.Гризингер, Моро де Тур и Мори Вольд). Но и в настоящее время «многие образованные и хорошо осведомленные люди считают сновидения чепухой, не заслуживающей внимания, а работу со сновидениями – даже опасной для умственного здоровья. Философ Эдвард Эрвинг замечает, что "вполне может оказаться, что анализ сновидений не только в клиническом отношении малоценен, но в действительности еще и вреден". Нобелевский лауреат Френсис Крик и ученый-невролог Грэм Митчисон утверждают, что "не стоит поощрять попытки вспоминать сновидения, поскольку воспоминания подобного рода могут способствовать сохранению типов мышления, которые лучше было бы забыть"»[106].

С чем связан такого рода скептицизм в отношении сновидений? Его истоки я усматриваю даже не в идеях подобия сновидных состояний и различных форм психических расстройств и не в том, что сновидение «может быть наслано», скажем так, недружественными силами. А в том, что любая работа, связанная с самопознанием, потенциально травматична и в некоторых аспектах опасна для психической и физической стабильности. «Просмотр сна» – это только на первый взгляд отдых и восстановление. По сути, это процесс не контролируемой человеком (за исключением чрезвычайно редких ситуаций осознанного сновидения) встречи с

 

– 173 –

миром своего бессознательного. Эта встреча может быть весьма неприятной. Человек, как существо, целостен: каков он в своих дневных оценках, решениях, реакциях, таков и в ночных. Но это значит, что все беды, трудности, конфликты бодрственной жизни, которые коренятся во внутренних диспозициях субъекта, в той или иной форме, в то или иное время появятся в его ночной жизни. И если днем он – в определенных пределах – способен контролировать происходящее, избегая травмирующих ситуаций и переживаний, ночью ему это сделать не удается. Он вынужден будет смотреть то, что покажет ему его бессознательное, то, что оно посчитает нужным ему показать. И единственная форма контроля, которая доступна человеку в этой ситуации, – бегство из сна, что каждый мог неоднократно пережить в собственном опыте.

Однако надо сказать, такое экстренное пробуждение не решает проблему, поскольку все травмы, которые сопровождали проживаемое во сне, вместе с их представленностью в теле в виде новых зажимов, блоков, обострений хронических процессов, человек уже получил. Поэтому, по сути, бегство из кошмара приносит лишь одно облегчение: «слава богу -это сон!», но все сопутствующее кошмару сопровождение в виде психоэмоциональных, психологических и физических состояний человек уже обрел.

Будет ли он после этого чувствовать себя отдохнувшим, удовлетворенным, физически окрепшим? Вряд ли. Это, на мой взгляд, и является подлинной причиной традиции глубинного недоверия к сновидению с ранних времен и до наших дней.

Можно ли что-то сделать с такой компонентой сновидческого опыта? Да, но это требует усилий и работы, а также знания определенных техник или хорошего чувствования своего внутреннего мира, хорошего контакта с телом.

Итак, наряду с генеративной обусловленностью (связью «по порождению») телесных состояний и сновидческих образов, существует и обратная зависимость: телесных и психоэмоциональных состояний от сновидческих образов.

 

– 174 –

Как же тогда быть с символикой? Что выражают, чем обусловлены символы сна, которые только породятспецифические корреляты потоков энергии?

Можно предположить такой вариант: они когда-то возникли как сопровождение телесных состояний (вариант: энергетических состояний в теле). А теперь они могут самостоятельно, вторично вызывать эти состояния, не будучи в данном конкретном сне ими обусловлены. И это, разумеется, возможный вариант. Более того, для обширного класса образов сновидений данного конкретного человека это так и будет. Проблема на самом деле в другом: существуют ли образы-символы, первичные по отношению к телесным (энергетическим) состояниям (первичные в том смысле, что у данного конкретного индивида никогда не было физических (телесных, энергетических) состояний, которыми они могли бы быть обусловлены)?

Глубокие исследователи феномена сновидений отмечают, что сны людей древних культур отличались не только некими внешними особенностями (допустим, отношением данной культуры к феномену сновидения, а также символикой), но и наличием такой составляющей сновидческого опыта, которая сейчас, в современной культуре, практически не представлена. Так автор замечательного и глубокого исследования об иррациональном начале в греческой традиции Е.Р Доддс пишет о том, что видения сейчас практически не представлены, живое переживание религиозного опыта в сновидении тоже. И делает вывод: «различия между древнегреческим и современным отношением к снам могут отражать не только различные способы интерпретации одной и той же разновидности опыта, но и существенные расхождения в характере самого опыта»[107].

В древности подобного рода переживания были довольно распространены и не вызывали удивления в обществе. Сейчас же тот, кто переживает такие видения, будет очень

 

– 175 –

рисковать, если надумает поведать о них окружающим. Здесь грань, отделяющая сновидения от шизофрении, действительно очень зыбкая.

Но почему сейчас это так, а раньше было по-другому? Возможно, дело в том, что сейчас такие формы переживаний, действительно, сильно смещены к полюсу болезненного патологического процесса (состояния). А раньше, вероятно, они по какой-то причине были достаточно привычными, не столь уж неординарными, в силу чего рассматривались сообществом как выдающиеся или исключительные, но не предполагающие нездоровья их реципиента (все-таки считалось, что такого рода сны насылались на человека богами или демонами). Специалисты в области исследования храмовых записей из Эпидавра Вайнрайх, Херцог и Эдельстайн полагают, что в них речь идет о подлинном религиозном характере опыта, пережитого теми, кто оставил эти следы в храмовых записях.

Так, Херцог считает, что отчасти эти записи основаны на подлинных вотивных табличках, посвящаемых храму отдельными пациентами. Отчасти же они принадлежат старой храмовой традиции, включавшей чудесные истории, почерпнутые из многих источников. Эдельстайн полагает, что записи являются, в некотором смысле, благочестивой фиксацией подлинного опыта пациентов.

Доддс в связи с этим отмечает: «Ясно, что узнать, как было на самом деле, в данном случае вряд ли возможно. Но концепция сна или видения, связанного со всей системой культуры, возможно, приблизит нас к пониманию возникновения таких документов, как храмовые записи из Эпидавра. Описанный опыт отражает систему верований, которые разделял не только тот, кому снился сон, но и все его окружение. Форма опыта определялась этими верованиями и, в свою очередь, подтверждала их справедливость. В результате данный опыт со временем становился все более и более стилизованным. Как заметил много лет назад Тэйлор, "перед нами порочный круг: во что спящий верит, то он и видит, а что он видит – в то он и верит"»[108].

 

– 176 –

Так почему же тогда этот опыт сновидений был хотя и исключительным, но ценным, нормальным, теперь же он с высокой долей вероятности патологичен? Наверное, ответы могут быть разными. Рискну предложить следующий. Человек того времени по параметрам своего взаимодействия с миром (и внешним, и внутренним) находился ближе к стадии реликтового мировосприятия, чем современный. Иными словами, контакт со своим внутренним миром был у него более полным. Соответственно, непосредственный опыт чувствования-ощущения происходящего был шире, чем у современного человека. Поэтому индивидуальные реальности людей того времени отличались от индивидуальных реальностей наших современников тем, что в них при нормальных условиях были представимы те «заигрывания» мира, о которых говорит Минделл, как о первопричине телесных симптомов человека и его сновидческого опыта. Сейчас люди малочувствительны к ним. Или, говоря точнее, в целом менее чувствительны к таким едва уловимым проявлениям мира Сновидения: и в силу логики эволюции человека, и потому, что его репрезентативные системы сильно перегружены в направлении мыслительных стратегий (одной из форм проявления которых являются принципы рационального восприятия мира). Мы не видим и не воспринимаем многое не только потому, что вообще не очень отчетливо ощущаем информацию, поступающую по каналу «непосредственное чувство», но и потому, что знаем, что «ничего такого» нет и быть не может.

Это и есть то базовое ограничение, которое делает практически невозможным при нормальных условиях восприятие подобного рода «заигрываний» мира. Так и оказывается, что в индивидуальных реальностях большинства современных людей при нормальных условиях нет подобного опыта. И, напротив, разного рода сенситивы имеют такую или подобную информацию. Но вспомним, как охарактеризовала М.-Л. фон Франц одну женщину: «Ей грозит перспектива стать ясновидящей, с неизбежной в таких случаях долей безумия» [109]

 

– 177 –

В условиях современного общества в структуре индивидуальных реальностей людей технократической культуры подобного рода опыт, действительно, оказывается в стандартных ситуациях при нормальных условиях не представлен. Так что существует, по крайней мере, одна сфера психических содержаний, которые, судя по всему, не имеют «внутренней подложки» в виде энергетических процессов, которые могли бы обусловить возникновение сновидческих символов, их репрезентирующих. Ближе всего к ним архетипические фигуры, которые выделял Юнг: Мудрый Старец, Старая Женщина. Могут сниться боги, ангелы, хотя, наверное, не часто. Но переживание сна как живого присутствия такой фигуры для нашего времени не характерно. Тогда как, например, Аристид Элий испытал, по собственному признанию, личное присутствие божества и описал это состояние в следующих выражениях: «Казалось, меня кто-то коснулся, и я понял, что Он присутствует здесь сам. То был ни сон и ни бодрствование. Хотелось открыть глаза, но было боязно – вдруг он сразу исчезнет. Я слушал и внимал, то ли наяву, то ли во сне. Наконец, не выдержав, я дал волю чувствам: я зарыдал и почувствовал себя счастливым. Сердце мое вознеслось высоко, но в нем не было и капли тщеславия. Разве способен человек выразить словами это состояние? Но всякий, кто испытал его, поймет, о чем я говорю»[110].

Иными словами, для современной культуры, по сравнению с прошлым, не характерен этот компонент живой, непосредственной веры в актуальное присутствие такой фигуры. И я думаю, здесь дело не только в специфике повседневного бодрственного опыта человека, не только в изменении параметров индивидуальной реальности, но и в действительно ином (на сегодняшний день) отношении человека с миром.

Человек и мир образуют пару, диаду. Когда меняется один компонент, меняется и другой, при этом изменение происходит по монаде «инь – ян»: нарастание одной

 

– 178 –

составляющей сопровождается убыванием другой. В данном случае увеличение активности человека в его осваивающей (по отношению к миру) деятельности может сопровождаться уменьшением активности мира по отношению к человеку. Поэтому вполне может быть, что человек не видит, не ощущает тех форм «заигрывания», которые воспринимались древними, не только потому, что плохо и мало их вообще ощущает, и не только потому, что считает, что здесь и ощущать нечего, но и потому, что их и в самом деле не стало: человек в своей осваивающей деятельности и так слишком активен. (Может быть, осознание именно этого глубинного аспекта взаимодействий человека и мира лежит в основе рекомендации духовных практик увеличить в своей жизни представленность созерцания.)

Вернемся к вопросу обусловленности символики сновидений: итак, у человека в настоящее время действительно имеется сфера символов, за которыми в его непосредственном ощущении-чувствовании ничто не стоит и которые, таким образом, не могут быть производны ни от телесных состояний, ни от внутренних энергетических процессов. Но тогда как же они возникают? Выражением чего являются?

Возможно, сейчас они приходят к человеку очень сложными опосредованными путями: через наши идеальные миры, через мир фантазий человека. Логика здесь такая: если человек – это образ, возникающий в Сновидении Создателя, то, вероятно, не единственный. Встречаются и такие, которые имеют статус фантазий. Они в нашем мире могли бы быть представлены как духи, феи, боги и богини. И это, вероятно, единственное, что осталось от мира, присутствие которого древние имели в живом ощущении: он с ними «заигрывал» и они это распознавали. С нами он не «заигрывает». Поэтому мы его – в непосредственном чувстве – не знаем (и совершенно справедливо!). Но миры, где человек является творцом, миры его сновидений, его фантазий, будучи созданы, развиваются по собственным законам. И поскольку в их основе скорее интуитивное чувство-ощущение, чем

 

– 179 –

рациональная мысль, они не подпадают под действие законов рациональности, а также стандартизованных норм и оценок современной культуры («хорошо – плохо», «разрешено – запрещено» и т.п.). Это значит, что в них ограниченно действует принцип непротиворечивости и менее активно представлено янское, наступательное начало. Поэтому вполне возможно, что в индивидуальной реальности современного человека мир «заигрывает» не с ним самим, а с его фантазиями, с его воображением. В результате соответствующие взаимодействия и будут человеком восприниматься-ощущаться как фантастические, придуманные, им самим созданные. Но тогда символы сновидений, которые по упомянутым выше причинам не имеют (действительно не имеют) предваряющей представленности в непосредственных переживаниях-ощущениях современного человека, производны от миров его фантазий, от созданных им идеальных миров, где он – творец-созидатель.

В связи с анализом логики обусловливания в символах сновидений (имея в виду и энергетический аспект процессов) можно сделать еще одно уточнение. Представители традиционных культур верят, что происходящее во сне реально. Так ли они наивны? На мой взгляд, у такого «детского» представления есть определенные основания, потому что физическое тело человека действительно переживает образы сновидения как реальные события. Иными словами, физически для человека и в самом деле сновидная реальность во многих своих компонентах совпадает с объективной. Известно, что мышцы во сне получают от головного мозга практически ту же импульсацию, которую они получали бы днем в результате подлинного опыта проживания снящейся ситуации. Единственное отличие – заблокирована реализация действий, но энергетические процессы протекают так, как если бы происходящее во сне совершалось наяву. Тогда получается, что в некотором смысле оно и в самом деле реально, а именно: снящееся обладает качеством подлинности для тела человека именно в плане реальности энергетических коррелятов происходящего в сновидении.

 

– 180 –

Таким образом, можно сказать, что сновидный и объективный миры связаны через энергетическое обеспечение процессов. Это означает, что для того чтобы нечто было для человека реальным, не обязательно, чтобы оно происходило в объективной действительности. Достаточно, чтобы оно имело энергетическую репрезентацию, соответствующую энергетической репрезентации реальных процессов. Это будет означать, что человек верит в происходящее. Но тогда, в некотором роде, это и в самом деле становится для него физически реальным (данное событие получает реализацию в физическом мире, как представленное в теле человека). Именно так фантазии обретают представленность в физическом мире через выражение в энергетических динамиках человеческого тела.

 

– 181 –

ГЛАВА 6. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ СНОВИДЕНИЯ 6.1. Состояние сознания во сне и в бодрствовании

Память можно понимать как целенаправленное отыскание прежних следов в результате чего-то вроде рейда по закоулкам сознания. А можно как совершенно спонтанный, непроизвольный, ненасильственный пр оцесс свободного всплывания прежних, ранее не актуализировавшихся содержаний в связи с изменением состояния сознания. Т.е. вспоминание можно представить и как усиленный поиск утраченного (забытого), и как совершенно простой, легкий, практически автоматический процесс оживления прежних следов при изменении состояния сознания.

В отношении следов, полученных в другом состоянии сознания, метод усиленного вспоминания мало что дает по одной простой причине: содержания, являющиеся объектом поиска, размещены на других уровнях личности (пластах психики) человека. Это – все равно, что пытаться, находясь на одном этаже здания, отыскать некий предмет, помещенный на другом этаже здания, не пользуясь при этом ни лестницей, ни лифтом, чтобы попасть на тот этаж. Такой лестницей-лифтом для случаев памяти будет изменение модуса сознания с того, который характерен для нынешнего состояния человека (обычно бодрственное, сфокусированное), на то (или близкое к тому), в котором соответствующий след сформировался.

Почему человек не помнит (или помнит с трудом) многие ситуации детских психотравм? Мы считаем, что потому, что с такими воспоминаниями связаны боль и страдания. Это

 

– 182 –

правда. Но не вся. Дело в том, что эти следы получены в другом состоянии сознания, детском. Так что здесь действуют сразу два осложняющих фактора: сопутствовавшая боль и иное состояние сознания. При попытке оживления подобного следа человек снова переживет те драматические эффекты, которые возникли у него в момент получения переживания (психотравмы). Например, тошнота, рвота, температура, головная боль, боль в теле, в суставах, в горле, шум в голове, сердцебиение, спазмы в мышцах и внутренних органах и т.п. Это произойдет потому, что вспоминание сопряжено с возвращением тогдашнего состояния сознания, а вместе с ним восстановятся и сопутствовавшие проявления на всех уровнях организма.

Так почему же человек не помнит снов? Потому что состояние бодрственного сознания сильно отличается от состояния сновидноизмененного сознания, и чем больше такое отличие у данного конкретного человека, тем меньше он будет способен к легкому (спонтанному) вспоминанию сновидений или к удержанию их в памяти. Приемы, которые обычно при этом рекомендуют специалисты: продолжать некоторое время лежать спокойно и расслабленно, просто выжидая; попытаться припомнить последний эпизод сновидения и от него ненасильственно продвигаться к более ранним (предшествовавшим) моментам; удерживать перед глазами какую-то запомнившуюся деталь сновидения, какой бы незначительной она ни была (или ни казалась), и просто наблюдать за тем, что будет всплывать перед внутренним взором, и др., – вплоть до чисто физических: если не удается вспомнить ничего, лежа на боку или на спине, попробовать повернуться на другой бок или на живот (возможно, при этом тело человека примет такое положение, которое облегчит вспоминание) и т.п.

Это очень хорошие и совершенно правильные рекомендации. Но если попробовать им следовать, то очень скоро обнаружится следующее обескураживающее обстоятельство: иногда сон вспоминается практически самостоятельно (или

 

– 183 –

вообще при пробуждении помнится), а иногда, как ни старайся, какие техники ни применяй, ничего добиться не удается. Причем лично я ощущала эту ситуацию следующим образом. Когда ты предрасположен вспомнить сон, эта практика (эти приемы) помогает улучшить качество воспоминания, сделать его богаче и полнее. Если же человек не предрасположен, никакие техники не помогают.

Для меня оставалось неясным: если техники работают (а иногда они работают, в этом нет сомнения), то почему они работают не всегда? Какой более мощный фактор вклинивается в ситуацию, блокируя эффективность техник, в принципе, дееспособных? Конечно, можно сказать, что это внутреннее нежелание или неготовность (допустим, человек на уровне сознания ставит задачу расшифровки сновидения, а на бессознательном противится этому). Это будет правильный ответ, но он мало что проясняет: непосредственного доступа к бессознательному мы не имеем. Средств прямого воздействия тоже: если бы это было не так, осознанного желания – целеполагания хватило бы, чтобы бессознательное делало то, что ему приказывает сознание. Но так не происходит. Хорошо известно, что скорее бессознательное управляет работой сознания, за исключением тех случаев, когда осуществляется вмешательство воли.

Итак, попытка оказать волевое давление на бессознательное – особенно при усилии восстановить утраченное сновидение – не только не приносит положительных результатов, но вообще обрекает ситуацию на неудачу. Учитывая вышеизложенное представление о зависимости вспоминания от состояния сознания, в котором соответствующий след заложился, можно сказать, что сновидение не помнится при пробуждении (или быстро ускользает), потому что состояния сознания в бодрствовании и во сне сильно различаются. И здесь вступают в силу те же принципы, что и с памятью: ранние детские впечатления не помнятся не столько потому, что это было давно или травмирующе (ведь они не всегда были таковы, но все равно не помнятся), сколько потому,

 

– 184 –

что состояние сознания стало совсем другим. Человек оказался на другом уровне (слое) психики, и без специальных средств («лифт – лестница») туда не попасть. Все это означает только одно: для вспоминания информации из другого пласта психики, который характеризуется иным состоянием сознания (именно состоянием сознания, а не знанием и не опытом), необходимо вернуться в состояние сознания, переживавшееся в тот момент, когда данное впечатление закладывалось.

Итак, трудность вспоминания снов обусловлена, прежде всего, тем, что это другое состояние сознания. Во сне сознание в роли наблюдателя, а на первом плане актеры – субличности. Это уровень человека как совокупности субсистем. И соответственно, «прежденебесный порядок», то есть динамики энергии, совпадающие с общемировыми и потому единосущностные им. В этом состоянии на первый план выдвигаются результаты восприятия и кодирования информации на уровне отдельных субсистем и организма как их совокупности. Форма репрезентации (язык кода) – человеческое тело, в динамиках своих состояний и процессов выражающее и репрезентирующее поступающую информацию.

Во сне эти образы-ощущения играют первую скрипку. Соответствуют этому уровню и принципы организации информации, которые отличаются от принципов организации информации бодрствующим сознанием по следующим параметрам:

1) что рассматривается как возможное;

2) как сочетаются элементы языка для порождения осмысленного повествования[111];

3) как ощущает себя агент действия по отношению к миру_;

4) где локализуется «я».

 

– 185 –

Если во сне сознание может быть помещено в любой объект сновидения, как одушевленный, так и неодушевленный, то в бодрствовании локус размещения сознания чаще всего совпадает с тонкой прослойкой «я», Эго, «самости». Если во сне сознание одновременно может быть локализовано сразу в нескольких точках (персонажах) или же везде и нигде, то наяву у здорового человека при нормальных условиях так не происходит (измененные состояния сознания мы не рассматриваем). Во сне наличие множества персонажей может восприниматься как одновременная манифестация единого «я» сновидца. Наяву Эго четко отделено от других персонажей, воспринимаемых как «не-я», «чужое».

Во сне разные варианты «невозможности» (недопустимости) или не действуют, или сильно ослаблены. Наяву обычный субъект при нормальных условиях имеет четкое представление о логической невозможности определенных положений вещей («круглый квадрат», А и не-А); о невозможности, обусловленной действием законов (допустим, законы сохранения энергии, законы прямолинейного равномерного движения, и др.); «естественно-природных» законов: солнце встает на востоке и садится на западе, реки не текут вспять; фактологических привязок: дерево выше травы, Европа расположена в северном полушарии, а Австралия – в южном, я родился там-то и тогда-то и т.п.

Соответственно другому кругу возможностей законы сочетаемости информации в сновидении иные, чем в бодрствовании. Например, человеку может сниться, что он находится в комнате за железными решетками, и при этом они ломаются, как шоколад. Персонаж может получить указание: лететь за принцессой на ковре-самолете и стегать ее прутом, но так, чтобы она при этом не проснулась (М.-Л. фон Франц). Человек может видеть мышь величиной с гору и верить этому (не осознавать, что видимое – сон). Сновидец может ощущать себя одновременно действующим лицом и той толпой, которая наблюдает за его действиями.

 

– 186 –

И, конечно же, совершенно изменяется ощущение пространства и времени за счет снятия ограничений, налагаемых бодрствующим сознанием в физическом мире: человек может мгновенно и без усилий перемещаться из одной точки в другую и из одного времени в другое. Сновидения продвигающихся по Пути дают основания утверждать, что возможны также ощущения пребывания вообще вне пространства и времени. Во сне иными становятся возможности человека: он может летать, зависать, парить, бежать с необыкновенной скоростью, погружаться на любую глубину, проходить сквозь стены и т.п. Причем, что характерно, все эти непривычные для физического тела бодрственного сознания возможности и положения вещей нисколько не смущают во сне, воспринимаясь как нормальные.

 

6.2. Индивидуальная объективная реальность

Думаю, что для того, чтобы правильно понять сложную природу феномена сновидения, необходимо ввести понятие «индивидуальной реальности». Индивидуальной реальностью я буду называть тот пласт глубинной реальности, который вступает во взаимодействие с данным конкретным индивидом.

Индивидуальные объективные реальности различаются, и, главное, об этом практически невозможно узнать. Поэтому недействительными являются аргументы типа «мы можем рассказать друг другу о том, что и как мы видим. И поскольку это совпадает, значит, мы видим одно и то же, значит, индивидуальные реальности у всех одни и те же, значит, их не существует, а есть одна объективная реальность и множество субъективных. Вот последние, действительно, различаются, но на то они и субъективные». Подобного рода аргументация в данном случае не работает.

То, что индивидуальные реальности различаются и что об этом невозможно узнать, обусловлено тем обстоятельством, что индивидуальные реальности состоят из осознаваемых

 

– 187 –

и неосознаваемых компонентов. Последние по самой своей природе не отслеживаются человеком на уровне сознания, он не отдает себе отчета в получении таких восприятий. Тем не менее бессознательно эта информация присутствует. Соответственно она представлена в базе данных, на основе которых человек судит, принимает решения, перерабатывает информацию, одним словом, действует. Но она не представлена на уровне сознания, поэтому не распознается им самим и не может быть передана в явной форме другому лицу.

Учитывая это, можно сказать, что консенсус относительно того, какова же подлинная объективная реальность, невозможен, он просто не реалистичен. Каждый воспринимает свое, но думает, что это то же самое, что воспринимают другие. В значительной степени потому, что осознаваемый образ объективной реальности у практически здоровых людей в нормальных условиях очень близок. Иными словами, то, о чем люди могут поговорить, обсудить, передать друг другу (сообщить), действительно совпадает, и это рождает иллюзию, что люди говорят об одном и том же. А это, в свою очередь, – что они воспринимают объективную реальность одинаково или что их индивидуальные реальности тождественны, а значит, нет никакого смысла вводить такое понятие.

Я утверждаю обратное: многие вещи останутся непонятными, многие зависимости не будут обнаружены, если мы не поймем, что причина несостыковок в коммуникации – не в различиях субъективных реальностей – это есть, но это вторично, а в различиях индивидуальных объективных реальностей. Это действительно объективные реальности, а не субъективные, так как они буквально – пласты окружающего, с которыми человек взаимодействует, которые ему доступны спонтанно, как данные в непосредственном опыте-переживании. И то обстоятельство, что наличие такого опыта, такого непосредственного переживания не осознается человеком, не должно вводить в заблуждение: он (этот опыт) есть и на бессознательном уровне соответствующая информация представлена.

 

– 188 –

Иначе просто не может быть, поскольку, если объективный мир предстает любому живому существу таким, каким оно способно его видеть (а то, каким оно способно его видеть, обусловлено параметрами самого существа), то тот пласт реальности, с которым существо устанавливает взаимодействие, контакт, в точности соответствует сущностным параметрам воспринимающего. И поскольку человек несет в себе такие пласты психики, как сознание и бессознательное (и это фундаментально) просто не может быть по-другому: человек не только будет иметь информацию о мире, зафиксированную осознанно и бессознательно, ему будут открыты, доступны для взаимодействия пласты реальности, контакт с которыми обеспечивается средствами, результаты использования которых осознаются человеком, и теми, результаты использования которых не осознаются им.

Если мы это примем, то исчезнет флер загадочности, таинственности у многих феноменов. Например, представителю технократической цивилизации кажется мистической возможность аборигенов получать информацию такими путями, которые для европейца совершенно недоступны. Обычно это интерпретируют следующим образом: просто у аборигенов задействованы каналы поступления информации, которые европейцы блокируют у себя. Это правда, но не вся. Вернее, это решение уровня ss. Существует и ds-решение: параметры личности и культуры у аборигенов иные, чем у европейцев. Поэтому наложение подобных матриц на универсум дает разные индивидуальные реальности. Иными словами, в реальности аборигенов дым костра соседнего стойбища действительно передает полную, детальную, а главное, абсолютно достоверную информацию[112] и о числе людей, и о том, что они сейчас делают, и об их планах на ближайшее будущее.

 

– 189 –

Важный момент: первопричина того, что примитив «читает» эту информацию, а европеец не «читает», не в том, что у первого работают какие-то иные каналы поступления информации (они работают, но не это главное), а в том, что индивидуальные реальности членов примитивного сообщества иные, чем у членов технократической культуры. В их коллективно-индивидуальной реальности дым также отчетливо информативен в отношении репрезентируемой ситуации, как в коллективно-индивидуальных реальностях европейцев речь.

Ну, вот представим себе, удивились ли бы мы, если бы в присутствии какого-то лица нам сообщили о чем-либо, при этом присутствовавший слышал сообщение, и мы считали бы, что этот язык ему знаком, но он ничего бы не воспринял из сказанного? Разве это было бы для нас не странно? И, если бы он стал спрашивать нас, а как мы узнали о том, о чем узнали, разве мы смогли бы ответить на это что-либо иное, кроме «Но ведь об этом нам только что сказали»?

Сходная ситуация и здесь. Мы этого не понимаем потому, что у нас существует иллюзия, что для всех фактически здоровых людей реальность одна и та же. А если она одна и та же, то все то, что воспринимает другой, но не воспринимаю я, или его галлюцинация, или моя неполноценность. А это не так: здоровы и полноценны и те, и другие; и те, кто считает, что существует информация, не доступная восприятию обычного человека в нормальных условиях, и те, кто считает, что такой информации нет. Просто реальность первых – такова, а реальность вторых – такова. А это обусловлено особенностями самих людей, придерживающихся подобных верований. Иными словами, первым (как отражение их личности) открываются для взаимодействия такие пласты реальности, где есть информация, которую человек воспринимает, условно говоря, экстрасенсорно; вторым – те, где такой информации не существует. И опять-таки, это является отражением их личностей, их личностных особенностей. Поэтому справедливо и первое, и второе, хотя соответствующие суждения выглядят взаимоисключающими.

 

– 190 –

6.3. Реальности: глубинная, индивидуальная, сновидная

Возможность пережить психотравмирующий опыт во сне особенно велика, потому что там человек наиболее непосредственно взаимодействует со своим подсознанием и бессознательным. А какие вещи закодированы на этих двух уровнях? В том числе и те, которые были вытеснены из сферы сознания, и те, которые туда никогда не попадали из-за несоответствия их (по тем или иным параметрам) стандартам Эго. Можно сказать, что во сне он встречается лицом к лицу с собой подлинным: не тем, каким рисует его Эго, используя краски социальности, морали, системы декларируемых норм и оценок, а тем, который в данный момент действительно обращен к миру[113].

Иными словами, степень травматичности ленты событий, рисуемой сновидением, может многократно превышать степень травматичности окружающей субъекта реальности (особенно в тех случаях, когда «я» мощное и его «стандарты качества» очень высоки, а значит, и требования, предъявляемые к «носителю» (человеку как целостному организму), таковы). Ни один человек не может в полной мере отвечать запросам-претензиям своего «я», на то он и человек, а не святой и не ангел. А значит, чем жестче стандарты его Эго, тем выше степень неприятия им себя, тем богаче и обширнее тот пласт содержаний, который или вытеснен в бессознательное, или никогда и не проходил барьера осознания. А это значит, что картины, рисуемые такому человеку его собственными сновидениями, будут довольно часто весьма неприятны. Это и является подлинной и глубинной причиной

 

– 191 –

скептицизма и недоверия в отношении мира сновидений. Люди на собственном опыте, пусть и бессознательно, знают, что ничего хорошего там не увидишь, и размышления над этими вещами никакой радости не принесут.

И наоборот, чем больше человек склонен принимать и прощать себя и даже, как ни странно, чем ниже стандарты его Эго, тем спокойнее будут его сны. Поэтому можно сказать, что тот, чьи сновидения приносят много беспокойства и неприятных тяжелых переживаний, должен подумать над тем, что он мог бы сделать, чтобы быть к себе добрее, больше любить, ценить и принимать себя: принимать таким, какой ты есть![114].

Итак, психотравмирующий потенциал сновидения достаточно высок. Иными словами, если во сне человек переживает какой-то неприятный опыт или же предпринимает действия, которые в рамках сновидческих техник расцениваются как неверные (например, бежит от опасности), это может негативно сказаться на положении дел в его «дневной» реальности. И напротив, если сновидцу удается разрешить во сне некоторую проблемную ситуацию, это самым положительным образом влияет и на его бодрственную жизнь. Так каково же отношение между разными типами реальностей, если такое взаимодействие оказывается возможным?

Я убеждена, что мир как глубинная реальность (как v-реальность) устроен таким образом, что он не функционирует изолированно от субъекта. Когда говорят «человек и мир – одно целое», то обычно подразумевают некое размытое, позитивно-окрашенное переживание единения, целостности человека и мира, и т.п. Я предполагаю гораздо более жесткое содержание: человек и мир, действительно, составляют

 

– 192 –

ляют целое, и это проявляется в том, что параметры составляющей «человек» влияют на параметры составляющей «мир». Влияют не метафорически, а самым буквальным образом: мир обнаруживает себя человеку в том облике, который соответствует, воспроизводит базовые параметры, характеристики самого этого человека. Иными словами, отношения в диаде «человек-мир» организованы таким образом, что мир (как ds-, как v-реальность – это просто разные выражения одного и того же качества реальности: ее базового статуса по отношению к объективной, ss-реальности) подстраивается под диспозиции субъекта. Система стремится соответствовать его ожиданиям, полаганиям, убеждениям. Иными словами, мир поворачивается к человеку той стороной, которую тот готов видеть, а видеть человек готов то, что соответствует его собственной внутренней природе. (Именно поэтому суфии говорят, что стать невидимым легко: надо просто чтобы твои действия не соответствовали ожиданиям окружающих.)

Тогда можно сказать, что индивидуальная реальность данного конкретного человека представляет собой результат наложения матрицы его внутренней природы на универсум мира. Когда накладывается матрица Эго, человек видит те аспекты, которые соответствуют параметрам его Эго. Они могут быть для него неприятны, но тем не менее они достаточно приемлемы, чтобы пройти барьер цензуры сознания. Если же на мир накладывается матрица ds-структуры субъекта (человека уровня отдельных систем и человека как совокупности субсистем), то и результатом такого взаимодействия-запроса будет картина мира, отвечающая потребностям, ожиданиям, чувствам и желаниям этих пластов индивида.

Так и получается, что человек подозрительный, не склонный доверять другим, будет регулярно попадать в ситуации, которые будут убеждать его, что он прав: другим, действительно, верить нельзя. И чем сильнее становится его вера в это, тем больше его мир (подлинный, реальный мир жизненных ситуаций) будет напоминать королевство кривых

 

– 193 –

зеркал, где все – ложь и обман[115]. Агрессивному человеку мир откроется как агрессивный. Более того, в ситуациях, которые будут к нему «подтягиваться», обнаружится много такого, что будет провоцировать его на проявления агрессии и тем самым как бы подкреплять его базовую уверенность, что именно такие формы взаимодействия конструктивны и оправданы.

Подобное понимание взаимообусловленности событий характерно для многих духовных традиций. Вот как об этом говорят суфии:

 

Мир – проекция твоих чувств

Космос – форма божественного закона,

Твой здравомыслящий отец.

Когда ты испытываешь по отношению к нему

Неблагодарность

Очертания мира кажутся злобными и уродливыми.

Помирись с этим отцом, с изысканностью узоров,

И все пережитое наполнится ощущением близости[116].

Когда вы думаете, что ваш отец

Повинен в несправедливости,

Его лицо выглядит жестоким.

Иосиф своим завистливым братьям

Казался опасным.

Когда вы помиритесь с отцом,

Он будет выглядеть умиротворенным и дружелюбным.

Весь мир есть форма истинности.

Когда человек не ощущает благодарности к ней,

Форма выглядит так, как он это ощущает.

Она отражает его злобу,

Его своекорыстие и страх.

Помирись с Вселенной.

 

– 194 –

Возрадуйся в ней.

Она преобразится в золото. Воскрешение

Наступит сейчас. Каждое мгновение —

Новые красоты.

И никогда никакой скуки!

Вместо нее изобильный, изливающийся

Звук многих источников в твоих ушах[117].

 

Итак, главную особенность природы v-мира я усматриваю в том, что в отношении него действует принцип относительности сродни эйнштейновскому: позиция наблюдателя влияет на поведение системы. Мир объективной реальности – это результат наложения матрицы Эго на v-мир, то есть это результат поверхностного взгляда на него со стороны плоскостной структуры. Поскольку Эго у всех членов данного социума довольно отчетливо отстроено в соответствии с общепринятыми и общекультурными стандартами, а также потому, что в его основе – общие для человека, как вида, формы и средства восприятия и переработки информации, постольку объективная реальность (реальность консенсуса) всеми здоровыми членами данного сообщества при нормальных условиях видится практически одинаково.

Иное дело – индивидуальные реальности. Они различаются по многим причинам: и из-за индивидуальных особенностей организации и функционирования средств восприятия и переработки информации, допустимых в границах нормы; и из-за специфики личностной истории, определяющей характер регулятивов, усвоенных человеком от своих близких (и прежде всего родителей); и из-за различий физической, телесной организации людей (а тело и является тем «инструментом», который репрезентирует своими средствами информацию, поступающую с различных пластов v-реальности).

 

– 195 –

Именно параметры индивидуальной реальности будут лежать в основе картины сновидений данного конкретного человека, поэтому, кстати говоря, работа с сонниками и с общими символами любой традиции может дать лишь самое грубое приближение к пониманию подлинного смысла сновидения человека, поскольку, по определению, они опираются на те или иные пласты «общечеловеческого». Но в индивидуальной истории личности могут быть отражены и зафиксированы совсем другие смыслы. Например, в «народной» традиции истолкования символики сновидений считается, что собака – это друг, кошка – враг, но, допустим, у данного конкретного человека в детстве был эпизод, когда на него бросился огромный пес и сильно напугал ребенка. Останется ли для данного человека значение «друг» содержанием символа собака? Весьма сомнительно. А коты, допустим, всегда жили в их семье и с ними у ребенка связано много хороших переживаний. Будет ли значением символа «кошка» для него «враг»? Вряд ли.

То же самое верно и в отношении более продвинутых традиций. В частности, фрейдовского психоанализа, предполагающего истолкование любого содержания символов сновидений в сексуальном ключе (заметим: весьма однообразного истолкования, еще Фрейд честно отмечал это однообразие, правда, усматривал его причину в однобокости человеческой природы вообще, а не в специфичности своего собственного внутреннего мира). Даже у его ближайших учеников и последователей такой перекос вызывал возражения, что и послужило причиной разрыва с Фрейдом и формирования собственных интерпретативных моделей (Юнг, Адлер).

Как рассматривать эти альтернативные подходы? Кто в конечном счете прав?

Как ни странно, все правы. И Фрейд со своим угнетающе однообразным перекосом в сторону сексуальной символики, и Юнг, и Адлер. Дело в том, что в соответствии с вышеизложенной логикой взаимодействия разного плана реальностей: v-, объективной (реальности Эго) и индивидуальной

 

– 196 –

реальности человека, – мир, действительно, оборачивается к субъекту той гранью, которая соответствует его внутренним диспозициям. И в его снах, действительно, будут представлены именно те содержания, которые соответствуют параметрам его глубинной личности (его v-мира).

Поэтому если специфика его внутреннего мира такова, что сексуальные мотивы в нем (в его внутреннем мире) имеют статус безоговорочно доминирующих, то и v-реальность подбросит ему именно такие ситуации. В результате отстроится соответствующая этим параметрам (как подкрепляющая его диспозиции, внутренние ожидания) его индивидуальная реальность[118].

Важнейшее качество сновидческой реальности: ее природа такова, что параметры наблюдателя предопределяют, задают параметры системы. В соответствии с ней, а также с объективной реальностью, сформируется логика и символика его снов. Так и окажется, что символы сновидений с односторонним, очень сильным уклоном в сторону сексуальности, действительно, верно отражают природу не только внутренних диспозиций человека, но и его индивидуального объективного мира, в котором именно такие стимулы (компоненты) играют доминирующую роль (являются системообразующими в плане эмоций, желаний, мотивов и пр.).

Если внутренний мир человека, его базовые личностные диспозиции таковы, что фундаментальную роль в нем играют архетипические переживания, то v-реальность обернется к нему именно этой своей стороной, то есть на передний план выдвинутся (действительно, объективно, а не в его предвзятом воображении!) ситуации и взаимодействия, где именно подобного рода компоненты окажутся играющими ведущую роль. Соответственно этим параметрам будет отстраиваться и индивидуальная реальность данного человека, как такой

 

– 197 –

 

аспект v-реальности, который дан, открыт именно ему, который отвечает и созвучен его диспозициям. Как результат, и в его сновидениях именно эти аспекты окажутся ведущими. Причем это будет абсолютно верно, потому что в так видимой реальности они, действительно, – первая скрипка.

Если базовая диспозиция индивида – ощущение необходимости достижения власти как главного условия личностного роста и переживания удовлетворительного качества жизни, то v-реальность откроется ему множеством таких ситуаций и взаимодействий, где на передний план выдвигается (просто обязан выдвигаться!) именно этот стимул, подкрепляя и усиливая уверенность субъекта в правильности его картины мира. Соответствующей такой картине индивидуальной реальности будет и символика сновидений.

В общем, логика понятна. Человек не просто «видит» в окружающем то, что ожидает, что готов увидеть. Фундаментальной характеристикой v-реальности является то, что она, действительно, подстраивается под диспозиции субъекта. Параметры наблюдателя влияют на поведение системы: система стремится оправдать его ожидания. Описывая ситуацию, человек описывает себя, потому что система ведет себя в соответствии с его ожиданиями. В мире представлено все. Но реализуется в отношении данного субъекта то, что соответствует его предиспозициям. В итоге человек имеет дело -на практике, а не в фантазиях – именно с той реальностью, которая воображается, мнится ему, в подлинность которой он верит.

В этом я вижу глубинный смысл утверждения «по вере вашей дано вам будет». В этом же я вижу реализацию принципа справедливости воздаяния: природа глубинной реальности такова, что человек обрекается на то, чтобы на своем опыте («на собственной шкуре») испытать, опробовать то, что он адресует миру, примерить на себя тот «костюмчик», который сшит по его собственным меркам.

В этом же я вижу смысл метафоры «зеркало», которая так часто встречается в дзэнских текстах: мир лишь зеркало, в которое человек смотрится, чтобы увидеть себя. Это не

 

– 198 –

просто красивые слова. Это верные описания логики отношения человека и мира, но не ss-мира (мира объективной реальности), а ds-, v-мира, мира глубинной реальности.

Учитывая такую логику взаимодействия и взаимообусловливания разного типа реальностей, оказывается возможным понять, как получается, что одновременно могут быть верны не просто различные, но и взаимоисключающие представления о природе мира, человека и, в частности, о символике и функциях сновидений как феномена. Дело тут не в многоплановости феномена, из-за чего каждый с определенным основанием увидит в нем что-то свое, и это увиденное окажется чему-то реально соответствующим[119]. Главное – иная, чем это принято считать, логика отношений между миром физической реальности, мирами мыслей, идей, фантазий, верований человека и его собственным внутренним миром (миром его телесных ощущений и чувствований). Дело в иной логике взаимоотношения реальностей, обусловливающей возможность отстраивания действительной подлинной реальности в соответствии с ожиданиями, верованиями субъекта. Еще раз подчеркну: видимое, усматриваемое каждым в мире – это не его иллюзия, это верное восприятие того, какова реальность. Одна небольшая оговорка: какова та реальность, которая открывается ему, вступает во взаимодействие с ним. И она, действительно, дана будет ему в непосредственных ощущениях. И в этом смысле она абсолютно физична, подлинна, материальна, объективна. Но она дана ему в ощущениях – и это причина того, почему она индивидуальна.

 

6.4. Почему разные концепции сновидений верны

 

Теперь рассмотрим еще один аспект. То, что на протяжении многих лет продолжают существовать, не отменяя друг друга, концепции, предлагающие различные, подчас

 

– 199 –

взаимоисключающие объяснения одним и тем же вещам, кажется удивительным. Ведь теория жива, пока у нее есть приверженцы, сторонники, то есть те, кому она «строить и жить помогает». Но как может быть, что «строить и жить помогают» представления, в которых феномен толкуется противоположным образом? Ведь не может же быть истинным одновременно белое и черное, круглое и квадратное, железное и деревянное? Тогда что же истинно? Каков феномен на самом деле?

Он такой, каким мы его видим. А видим мы его таким, каковы мы сами, при этом подчеркну: наше видение не иллюзорно (иллюзии и заблуждения, разумеется, возможны и случаются, но это другой вопрос, и не о нем сейчас речь). Оно действительно верно отражает природу интересующего феномена – но в том его воплощении, в той реализации, которая соответствует природе вопрошающего, которая доступна восприятию вопрошающего, а доступно то, что соответствует его собственным интенциям и предиспозициям. Как говорил Судзуки, анализируя процесс постижения: «Можно задаться вопросом о том, как художник углубляется в дух изображаемого растения, если, например, речь идет о знаменитой картине XIII века, на которой Моккей (Му-цзи) изобразил гибискус? Эта картина сейчас считается национальным сокровищем и хранится в Киото в храме Дайтокудзи. Секрет в том, чтобы стать растением. Но как человек может стать растением? Оказывается, само уже стремление человека нарисовать растение или животное подразумевает, что в нем есть что-то соответствующее этому растению или животному. Если это действительно так, он вполне может стать объектом, который желает изобразить.

На практике это достигается посредством интроспективного рассмотрения растения. При этом сознание должно быть полностью свободно от субъективных эгоцентрических мотивов. Оно становится созвучным Пустоте, или таковости, и тогда человек, созерцающий объект, перестает осознавать себя отличным от него и отождествляется с ним. Это отождествление дает возможность художнику чувствовать пульсацию

 

– 200 –

жизни, которая проявляется одновременно в нем и в объекте. Вот что имеют в виду, когда говорят, что субъект теряет себя в объекте и что не художник, а сам объект рисует картину, овладевая кистью художника, его рукой, его пальцами»[120].

Истолкование символики сновидений может осуществляться на разных уровнях понимания смысла: даже не в том отношении, что полнее или что поверхностнее, а в другом. Поскольку всякое событие ds-уровня имеет множество пластов реализации в зависимости от структурного уровня материи, то и понимание может сосредоточиваться на том или ином уровне, при этом оно может быть очень полным или довольно полным, однако совершенно не исключать возможности абсолютно другого объяснения. В этом причина того, почему самые разные традиции истолкования сновидений благополучно живут и здравствуют по сей день, а также имеют своих активных приверженцев, которым реально помогают, хотя внешне находятся в непримиримых отношениях друг с другом. Это и «народная традиция», и психоанализ, и юнгианская, и гештальт-, и глубинная психология, а также процессуальная психология, психология традиционных сообществ и др. Они совершенно различаются, и при этом, как ни странно, не исключают друг друга, не подрывают друг друга, поскольку фокусируют свое внимание на том уровне процессов, который по тем или иным причинам актуален, особо значим именно для их носителей (основоположников и нынешних приверженцев и последователей).

При этом каждая такая концепция может довольно полно охватывать избранный ею для анализа уровень процессов, но это, однако, не исключает того, что другая традиция, в корне отличная от нее, тоже может довольно полно описывать этот же уровень феноменов своими средствами и в своей категориальной сетке. Просто тот аспект v-реальности, который открывается приверженцам одной традиции как

 

– 201 –

соответствующий их базовым личностным диспозициям

(и соответственно, базовым параметрам их индивидуальных реальностей), может отличаться от того аспекта этой же v-реальности, который окажется отвечающим глубинным параметрам внутреннего мира приверженцев другой традиции (и соответственно, общей частью их индивидуальных реальностей). А первопричина – отличие глубинных параметров внутреннего мира, в соответствии с которыми к v-миру оказываются обращены разные личностные предиспозиции (предрасположенности: от генетических до социокультурных).

Как отвечающее глубинным параметрам внутреннего мира людей, сходных в определенном отношении (в отношении типа личности, или типа культуры, или исторического промежутка времени), истолкование феномена сна и его символики, предлагаемое той или иной традицией, неизбежно окажется значимым, ценным, актуальным, терапевтичным для ее приверженцев.

 

– 202 –

ГЛАВА 7. МНИМОСТИ В СНОВИДЕНИИ 7.1. Парадоксы времени в сновидениях

Многие исследователи сна и сновидений отмечают необыкновенную особенность восприятия и переживания времени во сне. В частности, упоминается такая странная вещь: иногда внешний звук или обстоятельство, будящие человека (т.е. объективно – прерывающие сновидение своей внезапностью и неожиданностью), в ткани сновидения предстают как заключительный аккорд, финальный акт развернутой цепи событий, причем их появление оказывается замотивировано всем содержанием сновидения, подводящего к логичному появлению исходного звука или обстоятельства, разбудившего человека. Звучит запутанно и не понятно? Проще будет продемонстрировать на примере.

Известный исследователь сновидений А.Мори записал свой сон, где ему привиделось, что он жил в период французской революции, был схвачен, судим, осужден и гильотинирован. В реальности этому соответствовало следующее: прут в изголовье кровати, украшавший ее спинку, отломился, упал и ударил сновидца по шее. Это подтвердила его мать, сидевшая у постели болевшего в то время Мори.

Итак, событие, которое и привело к пробуждению (к прерыванию сна), оказалось не просто встроенным в ткань сновидного повествования и даже не просто логично, замотивированно встроенным, но оно оказалось конечным звеном длинной цепи событий в сновидении. Иными словами, то, что в реальности было внезапным и неожиданным происшествием, положившим конец сновидению (прервавшим

 

– 203 –

его), в сновидческой реальности запустило цепочку событий (т.е. стало триггером), где оно же, но только представленное в символической форме (в ткани сновидения), оказалось завершающим звеном. Как такое возможно? При этом в объективной реальности проходит только миг между пробуждающим воздействием и пробуждением – нередко имеются сторонние наблюдатели, подтверждающие, что пробуждение последовало непосредственно вслед за воздействием – как в случае матери Мори.

Вот что об этом еще в XIX в. писал Карл дю Прель: «Это своеобразное явление (скучение представлений, обусловленное трансцендентальным измерением времени – И.Б.) наблюдается в сновидениях, которые отнюдь не представляют собой редкого явления и которые подлежат всегда опыту, т.к. могут быть вызваны даже искусственно. Уже Дарвин—старший в своей «Зоономии» обратил внимание на то, что внешние раздражения, доходя до сознания спящего и будя его, тем не менее, могут служить поводом к возникновению пространного сновидения, которое, значит, имеет место в краткий промежуток времени между восприятием раздражения и пробуждением. Но при этом вызываемое внешними причинами пробуждение получает при посредстве драматически обостряющегося ряда представлений внутреннюю мотивировку. Так, однажды Картезий укусом блохи был разбужен от сновидения, кончившегося дуэлью, в которой он получил сабельный удар в укушенное блохой место»[121].

Обратим внимание на интересное замечание: пробуждающее событие[122] при посредстве цепочки сновидческих образов получает внутреннюю мотивировку. Это перекликается с идеей Р.Лэнгса, что человек всегда стремится предстать

 

– 204 –

максимально рационально мотивированным в глазах окружающих (и в частности, своего психотерапевта): «У личности есть фундаментальное стремление, потребность продуцировать поверхностные послания, которые имеют смысл, звучат разумно, содержат логичное повествование»[123].

Как я полагаю, это относится не только к поверхностным посланиям. Иными словами, личность заинтересована не только в том, чтобы перед другими предстать в таком свете, но, что важнее, и внутренне, перед самим собой. На мой взгляд, корни многих самообманов следует искать в такой внутренне инициированной модификации подлинных взаимосвязей. Причем это не обязательно указывает на «злой умысел» обманывающегося. Причина может быть в том, что, не сознавая подлинных мотивов, истинных запросов и побуждений из-за их локализации в бессознательном, человек, ощущая «провалы» смысла, мотивационные ямы, автоматически и непреднамеренно стремится их заполнить аргументацией, которая им самим, внутренне, воспринималась бы как приемлемая, допустимая, делающая его в его собственных глазах разумным и здравомыслящим субъектом. А уже потом – в глазах других.

Помочь в истолковании такого рода событий могут парадоксы времени, регистрируемые в измененных состояниях сознания. В связи с этим история «Султан в изгнании»:

Однажды правитель Египта затеял спор со своими учеными мужами относительно того, возможна ли ситуация, описанная как ночное вознесение Мухаммада. «В предании говорится, что Пророк был вознесен со своего ложа прямо в небесные сферы. Он успел увидеть рай и ад, девяносто тысяч раз беседовал с Богом, пережил еще многое другое и возвратился на землю в то время, когда его постель еще не остыла, а сосуд с водой, перевернувшийся при его вознесении, даже не успел полностью опустеть.

 

– 205 –

Некоторые считали это возможным благодаря различным изменениям времени. Султан же утверждал, что это совершенно невозможно.

Мудрецы уверяли, что для божественной силы все возможно. Но этот аргумент ничуть не убедил монарха»[124].

Чтобы разрешить сомнения, султан пригласил суфийского шейха Шихабеддина. «Я вижу, – сказал шейх, – что обе стороны далеки от истины. Поэтому без всяких предисловий приведу свое доказательство: предание можно объяснить фактами, поддающимися проверке»»[125].

Далее шейх дал султану возможность сквозь четыре открытых на разные стороны окна познакомиться с четырьмя миражами, три из которых его сильно напугали, т.к. были видениями наступавшей вражеской армии, пожара и наводнения. Распахивая окна вторично, шейх давал возможность султану убедиться в том, что все это лишь миражи. Наконец, он предложил ему окунуть голову в сосуд с водой. И в тот момент, как шах это сделал, он оказался в незнакомом месте на пустынном берегу.

Далее с султаном происходят всякие события: он сначала бедствует, потом женится на прекрасной и богатой женщине, живет с ней семь лет, заводит семерых сыновей, затем снова попадает в сети нищеты, вынуждающей его тяжело и безуспешно трудиться. В момент отчаяния он возвращается к тому месту на берегу, где оказался после того, как опустил лицо в сосуд с водой, и начинает истово молиться. Совершая омовение, он окунает голову в воду и снова оказывается в своем прежнем дворце, рядом с шейхом и придворными. «Перед ним стоял сосуд с водой. – Семь лет в изгнании, о злодей! – заорал султан. – Семья, необходимость быть носильщиком! И как ты не побоялся Бога всемогущего!

- Но ведь это длилось только одно мгновение.

Придворные подтвердили слова шейха, но султан не мог заставить себя поверить в это»[126].

 

– 206 –

В ярости повелитель хотел казнить шейха, но тот, воспользовавшись тайным умением, мгновенно перенесся в другое место, на много дней пути от столицы Египта. Оттуда он прислал султану письмо:

«Семь лет прошло для тебя, как ты уже понял, в течение одного мига, пока твоя голова была в воде, – это всего лишь проявление определенных способностей, и твое переживание не имело особого значения – оно было иллюстрацией того, что может случиться.

Ты спросил о том, могла ли постель не остыть, а сосуд не опустеть, как об этом говорится в предании о Пророке.

Не то важно, может что-либо произойти или не может, – все может произойти. Важно значение происходящего. Переживание Пророка имело глубокое значение, тогда как происшедшее с тобой не имело никакой ценности»[127].

Итак, обратим внимание, в качестве средства аргументации суфийский учитель говорит о доказательстве, которое состоит в том, что доказываемое обретает для субъекта качество абсолютной очевидости, будучи пережито в собственном опыте. То же качество очевидности, как следствие проживания в собственном опыте, присутствует и в сновидениях.

Здесь вспоминается другая суфийская история. Человек жалуется друзьям в чайхане: я дал такому-то серебряную монету, но у меня нет свидетелей, и я опасаюсь, что он не захочет отдавать мне долг. Сидящий по соседству суфий советует: «Пригласи его сюда и упомяни в разговоре в присутствии всех этих людей, что ты одолжил ему двадцать золотых монет. – Но я ведь одолжил ему только одну серебряную монету! – Именно это, – сказал суфий, – он и выкрикнет, и каждый услышит его. Тебе ведь нужны свидетели, не так ли?»

Подобным же образом и в истории с приключениями султана, очевидность внутренне пережитого необычного опыта становится бесспорной для окружающих благодаря импульсивной реакции правителя. Для него же самого этот

 

– 207 –

опыт был убедителен настолько, что он хотел отрубить голову шейху. Подобная убедительность – атрибут важного отличия такого способа аргументирования: неоспоримая достоверность собственного переживания (хотя его реальность – это вопрос, недаром шейх в письме отмечает, что «это всего лишь проявление определенных способностей»).

Так же и в сновидении: для спящего достоверность переживаемого не подлежит сомнению, а вот его реальность – это отдельный вопрос. Если мы будем исходить из теории идеальных миров, то тогда все, представленное в наших фантазиях, обладает некоторой степенью реальности. И в частности, реальности идеального конструкта. Минделл так характеризует реальность сновидений: персонажи и ситуации сновидений нелокальны и вневременны. Они как бы размазаны по пространству-времени подобно объектам микромира до наступления момента наблюдения. И именно ситуация истолкования образов сновидений локализует их в пространстве-времени, делая привязанными к той конкретной ситуации, где и когда реализуется понимание данным сновидцем образов его сна. Конкретным же проявлением акта локализации становится осознание того, какие именно аспекты, какие части личности сновидца обретают звучание-представленность в данных образах.

Вернемся к прерванным сновидениям. Главное здесь то, что человек находится одновременно как бы в двух реальностях или на границе двух реальностей: объективной и сновидческой. Будящее воздействие из внешнего мира выдергивает его в объективную реальность. Еще длящееся сновидение удерживает его в сновидной реальности. И здесь, как мне кажется, вступает в силу принцип двунаправленности причинно-следственных зависимостей в пограничных между разными мирами сферах. Иными словами, то, что выступает причиной в цепи событий, рассматриваемых из сферы одного мира, оказывается следствием, конечным звеном цепи событий, рассматриваемых из другого мира. Допустим, пробуждающее воздействие – громкий звук, укус блохи, удар прута. Увиденное из мира

 

– 208 –

объективной реальности, это событие выступает заключительным звеном сновидения. Оно же, увиденное из мира сна – начальноезвено сновидения, т.к. запускает цепочку событий. И оно же – заключительное событие в цепочке сновидных образов, если смотреть из сновидной реальности.

 

7.2. Понятие мнимого времени

 

У Арнольда Минделла встречается понятие мнимого времени. Вслед за космологом Стивеном Хоукингом он определяет его как вертикальную ось системы координат по времени. Иными словами, привычное нам время, на которое ориентировано миропонимание в объективной реальности, может быть представлено как стрела, направленная из прошлого в будущее. В таком случае мнимое время предстает как вертикальная ось, особенностью которой становится отсутствие различия между ее верхней и нижней частью (между ее частями, расположенными выше и ниже прямой линейного времени). «Это означает, что между прямым и обратным направлениями мнимого времени не может быть никакого значимого различия. С другой стороны, все мы знаем, что в случае «реального» времени между прямым и обратным направлением существует огромная разница. Откуда берется эта разница между прошлым и будущим? Почему мы помним прошлое, но не будущее?»[128]

Итак, особенностью графического представления мнимого времени является то обстоятельство, что ось мнимого времени проходит через некую точку на линии реального времени, перпендикулярно ей, и при этом равноудаленные от центра точки представляют собой одно и то же число. Минделл отмечает, что такая интерпретация находится в русле идей Лейбница, который определил мнимое число i уравнением:

i x i= -1

 

– 209 –

и назвал его «Святым Духом» математики. Лейбниц считал, что мнимые числа представляют собой «прекрасное и удивительное убежище божественного духа – почти двойственную природу между бытием и небытием».

В таком случае возникает вопрос, каким должно быть число, чтобы при перемножении на себя самого дать минус? Ведь известно, что минус на минус дает плюс, плюс на плюс – тоже плюс, а минус возникает только при перемножении минуса на плюс. Но в данном-то случае речь идет об умножении числа на самого себя. А это значит, что и знак у него один и тот же. Но тогда при перемножении мы должны получить плюс, а никак не минус. В соответствии с логикой обычной математики результатом такого действия мы имеем невозможное число (оно и названо мнимым). Тем не менее оказывается, что, несмотря на кажущуюся несообразность таких чисел (их логическую невозможность), они теоретически удобны. В частности, они могут быть использованы как математический инструмент для объединения теории относительности и квантовой теории. Как уточняет Минделл: «Для того чтобы вселенная подчинялась обоим этим законам (теории относительности и квантовой механике), она должна была возникнуть не из единственной особой точки (сингулярности), где и время и пространство являются нулевыми, а из более сложной разновидности времени, которая допускает непрерывный переход от мнимых пространств (предшествующих размерностям объективной реальности – в терминологии Минделла – общепринятой реальности – И.Б.) к «реальным»»[129].

По мнению Хоукинга, время имеет как реальную, так и мнимую составляющую и представимо в виде комплексного числа

t=t(действительное)+t(мнимое).

Итак, для того, чтобы было возможно, что и теория относительности, и квантовая теория одновременно справедливы, требуется допустить происхождение вселенной из

 

– 210 –

состояния, задаваемого зависимостями, где перемножение числа на самого себя дает минус единицу (отрицательную величину).

Задумаемся, как такое возможно (даже не в физическом, а в логическом плане)? Иными словами, как возможно, что число, будучи умножено само на себя, даст результат, который был бы возможен, если бы оно умножалось на выражение, обратное себе самому (допустим, р на не-р)?

Наверное, модели могут быть различными. Но мне видится такая: числа, расположенные на вертикальной оси времени и равноудаленные от точки пересечения с прямой линейного времени, в одно и то же время, в одном и том же отношении и тождественны, т.е. являются одним и тем же числом, и противоположны, т.е. являются числами с обратным знаком. Это не так бессмысленно, как может показаться на первый взгляд. Ведь характеристикой вертикальной прямой, проходящей через точку на линии реального времени – по определению – является то, что на ней прямое и обратное направление не различаются. Но это как раз и значит, что числовое выражение времени, представленное отрезком, уходящим вверх от горизонтальной линии, является тем же самым, что и числовое выражение времени, представленное отрезком, уходящим вниз от горизонтальной линии. Т.е. числа, представимые равноудаленными и противоположно ориентированными отрезками, совпадают. В то же время, поскольку они располагаются на осях, идущих в разных направлениях, они в то же самое время и в том же самом отношении, противоположны, т.е. имеют разные знаки.

Еще раз: это два числа с противоположных концов вертикального времени. Они одновременно и одно и то же число (нет разницы между прямым и обратным временем), и противоположности (что-то вроде плюса и минуса, расположены с разных концов шкалы). Поэтому они способны при перемножении само на себя дать минус, как обычно дают противоположные числа. Иными словами, одинаковые числа с противоположных концов вертикальной шкалы времени

 

– 211 –

это – в одно и то же время, в одном и том же отношении – и одно и то же число, и противоположные (минус и плюс). Противоположные, т.к. с разных концов шкалы от центра, одно и то же – т.к. в этой линии нет различия в направлении.

То же, вероятно, имеет место и для других противоположностей: хорошо – плохо, добро – зло. Мы их помещаем в нашей системе координат, и они оказываются только взаимоисключающими, а на самом деле, они с вертикальной шкалы: т.е. они, в принципе, – одно и то же, не различаются. Поэтому, если вспомнить о библейской метафоре грехопадения, которое последовало за вкушением от древа познания добра и зла, то можно сказать, что змий, искушавший человека, на самом деле его обманул. Ведь он обещал, что, вкусив от этого древа, люди станут подобны богам. Но так не происходит: знание Бога о добре и зле – это не то знание, которое человек получил в результате вкушения: разделение-то противоположностей в его мире состоялось, а вот аспект их тождества был упущен (он не возможен в системе координат нашего мира).

Вернемся теперь к вопросу о парадоксах времени в сновидениях. Идея мнимого времени – это один из возможных вариантов их объяснения. Рассмотрение ситуации внезапного пробуждения как пограничной для разных типов реальностей – другой вариант.

Но как же все-таки быть с мгновенностью события? Ведь объективные свидетельства очевидцев однозначно указывают на то, что между пробуждающим импульсом и пробуждением – всего лишь мгновение, но за это время в сновидной реальности успевает развернуться целая цепочка событий, регистрируемых сновидцем. Возможно, данные нейрофизиологии позволяют пролить свет на этот вопрос. В частности, было установлено, что существует время, в течение которого решение организмом уже принято, а сознание еще не осведомлено об этом. Антонио Р. Домазио сообщает о том, что было экспериментально установлено наличие временного интервала, разделяющего осознание некоего решения (в

 

– 212 –

эксперименте – решения согнуть палец), и момент, когда электрическая активность мозга однозначно указывала на неизбежность такого события. Активность мозга изменялась за треть секунды до того, как испытуемый принимал осознанное решение. И еще: «Как предполагают Патрик Хаггард из лондонского университетского колледжа и Джон. К.Ротвелл из лондонского института когнитивной нейрофизиологии, головной мозг отбрасывает восприятие цели примерно на 120 миллисекунд в прошлое, благодаря чему мы и не замечаем отдельных кадров, из которых состоит просмотр окружающего мира»[130].

Я думаю, что эти данные могут дать основания для понимания такого феномена, как отсроченное восприятие пробуждающего сигнала. С их учетом, как представляется, можно предложить два варианта интерпретации событий:

1 – или отбрасывается в прошлое сюжет сновидения, и его заключительный момент оказывается воспринимаемым как совпадающий по времени с пробуждающим раздражителем,

2 – или задерживается осознание пробуждающего стимула, при этом разворачивается цепочка событий, где пробуждающий раздражитель становится заключительным звеном.

 

7.3. Интуиции и фантазии

А.Минделл пишет о том, что в основе всех симптомов и вообще любых проявлений физического (в смысле плана реальности) мира лежит некая синкретичная смесь ощущений-переживаний, в которых слиты знание, вера, фантазия, реальность и т.п. Мне кажется, что это переживание – вообще иной природы. В нем содержатся зачатки, зерна того, что, развившись, превратится в фантазии или в реальные мысли, в знания или в веру. Я бы сказала, что это действительно слитое, синкретичное переживание, но отличающееся по типу

 

– 213 –

от всего того, что потом из него развивается. Оно лежит в основе их всех, но не является их суммой. Их еще нет, они не родились, не оформились еще. Это их прото-переживание. Оно по своей природе эволюционно более древнее, более базовое, корневое, лежащее в основе. В базовом переживании человек ощущает всем своим существом. Мне неоднократно приходилось слышать от разных людей и читать в книгах, где представлен опыт глубинного постижения: на вопрос, откуда эти люди знают, что нечто истинно, если оно еще не нашло подтверждения (или не реализовалось, или реализовалось, но им это не известно), они всегда отвечают, что знают это всем своим существом.

Поскольку это, как мне всегда казалось, очень расплывчатое объяснение и очень неясное указание, то я всему этому просто не придавала значения, рассматривая как метафору для репрезентации опыта, невыразимого в естественном языке, т.к. в нем просто нет средств для передачи такого переживания. А сейчас я думаю, может, это так и есть? Может, это не метафора? Может, человек и вправду знает всем своим существом на тех стадиях формирования его внутреннего образа внешней ситуации, когда взаимодействие с этой ситуацией еще находится на уровне «заигрывания» (в терминологии Минделла)?

Ведь что такое это «заигрывание»?

В представлении Минделла, которое он подкрепляет ссылкой на идеи квантовой физики, это самый первый момент взаимодействия с объектом, которое потом человек оценит (будет внутренне воспринимать) как неизвестно почему состоявшееся обращение его внимания на объект. Человек упустит это первое переживание (Минделл говорит «маргинализирует», т.е. вытеснит на периферию сознания) и будет искренне считать, что это он был инициатором взаимодействия, хотя и не понятно, почему объект привлек его внимание.

Человек обладает способностью мгновенно и автоматически бессознательно отыскивать логически приемлемое обоснование своему поведению, подлинных причин которого он сам не знает (не понимает).

 

– 214 –

В этом плане очень примечательно то, что происходит в процессе гипнотического воздействия. Если субъекту, находящемуся в состоянии сомнамбулы, внушить некую картинку (например, о посещении зоопарка), он «начинает оживленно прохаживаться по залу, вглядываясь в будто бы летающих в больших клетках птиц, рассматривая ползающих змей и отдыхающих тигров; он настойчиво просит воображаемого попугая назвать свое имя и вдруг начинает громко хохотать над ужимками мнящихся ему мартышек. Если сомнамбуле говорят: «Не чувствуете ли вы, какая нынче холодная погода, да и снег идет, не правда ли?» – он начинает зябко ежиться, дрожит, стряхивает невидимые снежинки с платья, а на руках у него четко выступает «гусиная кожа». В заключение опыта больного будят, слегка подув ему в лицо. Оказывается, ничего происходившего с ним во время сеанса он не помнит, он просто «спал». При настойчивых наводящих вопросах больные иногда припоминают, что видели «сон», будто они гуляли в зоологическом саду или бродили по улице в морозный зимний день»[131].

Подобным же образом человек, получивший в состоянии гипноза отсроченное внушение (допустим, после пробуждения подойти к вешалке в прихожей и раскрыть свой зонтик), очнувшись, не помнит этого. И тем не менее вопреки своей воле, с явно читаемым на лице недоумением, подходит к вешалке, берет зонтик, раскрывает, а затем снова закрывает его. Экспериментатор строго и с неудовольствием спрашивает, зачем он проделал такие странные действия, человек тут же говорит, что ему послышался раскат грома, или что он подумал, что забыл закрыть свой зонтик, или еще что-нибудь оправдывающее то странное (на его взгляд) в его поведении, знать подлинную причину чего он не может. О сходных вещах говорит Р.Лэнгс, указывая, что человек мгновенно и бессознательно подбирает обоснование для

 

– 215 –

своего поведения (в широком смысле, включая мысли), которое бы делало его логичным и предсказуемым в глазах других людей[132].

Итак, человек, лишенный возможности восстановить подлинную причину своего поведения, мгновенно и бессознательно придумывает ее (фантазирует), нисколько не сомневаясь в том, что дело так и обстоит, как ему кажется. Маргинализировав подлинное переживание, лежавшее в основе первого осознания взаимодействия-контакта с объектом (которым может быть и другое лицо), человек мгновенно, автоматически и бессознательно придумывает собственную версию-фантазию причины, побудившей его обратить внимание на объект (на другого человека). Сравним: человек, получивший под гипнозом приказ гипнотизера совершить логически немотивированное действие, т.е. действие, которое не имеет внутренней побудительной причины в нем самом (в человеке), все-таки представляет для себя и для других ситуацию таким образом, как будто это была его воля, его инициатива, это он захотел того, что сделал. Хотя внешний наблюдатель до смешного отчетливо знает подлинное положение вещей. Человек же свято верит в ложное и придуманное им самим обоснование.

Так же и здесь: субъект не был инициатором взаимодействия, но для себя и для других он бессознательно и автоматически будет так реконструировать ситуацию, как будто ее источник – его воля.

Почему? Возможно, потому что сознание, управляющее поведением человека на уровне объективной реальности, требует ощущения сохранения контроля над происходящим (даже если это и не так). Это его рука, рука сознания, лежит на пульсе жизненной истории человека. Поэтому все, что находится за пределами возможностей «переваривания» сознания, маргинализируется, а на место

 

– 216 –

 

не понятого и потому удаленного (вытесненного) помещается совершенно ложное, зато валидное в системе представлений (координат) сознания.

В результате получится, что если инициатором взаимодействия с ним было нечто такое, что его репрезентативной системой уровня Эго как агент действия принято быть не может (допустим, предмет, который в категориальной сетке сознания лишен свободы воли, а значит, не может быть и инициатором взаимодействия, или же вообще третья сила непонятной природы), – он это переживание[133] отвергает, отбрасывает, автоматически и бессознательно подставляя на его место придуманное, но валидное в системе координат сознания.

Итог: контакт состоялся (ведь человек обратил внимание на объект), следовательно, первому, неясному переживанию-ощущению он подчинился (последовал чужой воле). Это подлинное переживание-ощущение он обесценил и отправил на периферию сознания, а вместо него подставил что-то придуманное, но позволяющее продолжать считать, что это он – активная действующая сила, он – творец истории, что это его воля – в основе происходящего в его жизни. Это позволяет сохранять стереотипы, удобные, нетравматичные для сознания, для целого, и избегать контакта лоб в лоб с незнаемым, с загадочным, узнавание чего предполагает слом устаревших представлений и всего образа мировосприятия и мироуклада человека.

Это грамотно в смысле адаптации на уровне обыденной реальности. Но это резко сужает возможности эволюционных успехов человека на уровне глубинной (объемной, альтернативной, подлинной, конечной) реальности. Как всегда, в чем-то выигрываешь, в чем-то проигрываешь. И это выбор каждого человека, чтопредпочесть.

 

– 217 –

Итак, на самом деле подлинное и адекватное переживание внутренней природы происходящего в человеке присутствует, знание это в нем представлено. И если оно вытеснено из сознания, оно не вытеснено из тела. Вот это и будет означать выражение «знать всем своим существом». Это ощущение-знание лежит в основе того, что человек уровня я как целое называет интуицией.

Оно предшествует и мысли, и фантазии, и знанию, и вере. Я бы сказала, что оно ближе всего к уверенности. Но это то прото-переживание, которое потом эволюционно породит все остальное, пока же ничем из всего перечисленного не является. Поэтому попытки «поверить интуицию рассудком» бесперспективны. Рассудок здесь ничего не может дать, поскольку по природе своей имеет просто другой формат, вообще другой. Это все равно, что пытаться обычным глазом разглядеть, есть ли атмосфера на Марсе, или же увидеть, как расщепляется молекула химического вещества при взаимодействии с другим веществом. Это просто не реально не потому, что мы плохо пытаемся, что мы ставим себе какие-то ограничения, если снимем которые, все сможем. Нет: потому что это события из разных уровней возможностей.

Итак, полезно обратить внимание на две формы взаимодействия, которые могут помочь в понимании природы сновидения: проживание фрагмента жизни под гипнозом (когда гипнотизер говорит человеку, допустим, что тот находится в зоопарке или что на улице холодно); и когда человек получает от гипнотизера постгипнотическое внушение сделать что-либо. Первое, как мы помним, просто буквально напоминает человеку сон, даже характеризуется им как «видел сон, в котором гулял по зоопарку\находился на зимней улице». Иными словами, в состоянии сознания, которое мы называем «находиться под гипнозом», человек полноценно проживает картины, разворачивающиеся перед его внутренним взором, которые он затем оценивает как сон (после возвращения в бодрственное сознание сам воспринимает как сон). При этом картины разворачиваются

 

– 218 –

не по его побуждению, а в соответствии с указанием гипнотизера (по воле гипнотизера), хотя и воспринимаются им как самонаправляемые.

Второй тип иллюзии причин развертывания действия – постгипнотическое внушение, когда человек, очнувшись, делает то, что ему было приказано, но воспринимает это как сделанное по своей воле (подбирая, насколько это возможно, разумные объяснения-обоснования своему поведению). Здесь подлинная причина действия не видна только самому загипнотизированному. Для стороннего же наблюдателя все совершенно ясно. Это напоминает внутреннюю убежденность человека, что он сам – инициатор взаимодействия, это он обратил внимание на другого (человек, предмет, событие), а вовсе не оно привлекло, притянуло его внимание. Как видим, человек верит, что это он – активное действующее начало, что это его собственная воля реализуется, тогда как на самом деле он выполняет приказ, полученный от другого в состоянии гипноза, о чем совершенно не помнит и чего не осознает. Т.е. мы полагаем, что это мы обратили внимание на объект (человека, предмет, событие). Но вполне возможно, что мы – в другой системе координат – были побуждены к взаимодействию с ним.

При понимании механизмов происходящего нам, возможно, поможет знание того, что происходит с человеком в состоянии сомнамбулизма. Известно, что в таком состоянии человек, как считается, повторяет за гипнотизером все его действия (например, если тот делает вид, что укачивает на руках ребенка, сомнамбула тут же начинает делать то же самое). Но я предполагаю, что он не подражает, не копирует, не повторяет (ситуация видится такой только с позиции бодрствующего сознания стороннего наблюдателя). На мой взгляд, у сомнамбулы при этом происходит смешение внутреннего и внешнего пространства, а также ролей внутреннего управляющего я (бодрственного я) и сновидного. В таком состоянии у него смешиваются, спутываются внутренние образы, управляющие его поведением в обычном

 

– 219 –

состоянии, и внешние. Иными словами, образ гипнотизера начинает восприниматься как внутренний управляющий образ его «я». В результате человек не подражает, не копирует, он просто воспроизводит во внешнем поведении то, что визуально репрезентирует ему – как внутреннюю картину его собственного поведения – его управляющее, бодрственное «я» (на самом деле – гипнотизер, но в этом состоянии для человека данный образ превращается в репрезентацию его управляющего «я»).

Это напоминает мне еще одну особенность поведения загипнотизированных, правда, находящихся в другой стадии гипноза – каталепсии: если придать телу положение, характерное для некоторого переживания (например, заломленные или же молитвенно сложенные руки), то на лице человека немедленно отражается то переживание, та эмоция, которая характерна для подобного переживания: в первом случае страдание, во втором – молитвенный экстаз (или сосредоточение). Но это происходит потому, что связь «положение тела – переживаемая эмоция» неразрывна. И человек под гипнозом не отличает внешний импульс к принятию той или иной позы от внутреннего. Его тело приведено в определенное положение внешней, не его волей, но для него – это не различимо, для него она стала внутренней. Поэтому и лицо его сразу начинает выражать то переживание, которое характерно для такой позиции тела.

После пробуждения сомнамбула не помнит о том, что делал под гипнозом (допустим, ему сказали «зоопарк» и он очень детально демонстрировал поведение, встречающееся при разглядывании разных животных), но, если начать ему подсказывать, то он может припомнить, что видел сон, где ему снилось, что он ходит в зоопарке. Не происходит ли нечто подобное с нашим сновидным «я»? Мы живем и действуем в мирах нашей вселенной (созданной нами вселенной наших мыслей), но наше состояние таково, что после пробуждения мы говорим, что видели сон.

 

– 220 –

Здесь, конечно, существует такой аспект. Сомнамбула на самом деле на глазах у всех совершает некие физические действия. Когда же человек спит, этого не происходит. Вернее так: нет физически полноценных действий. Но известно, что импульсы, однозначно соответствующие физическим действиям, мозг в период быстрого сна генерирует. Просто есть механизм, который блокирует физическую полнообъемную реализацию этих импульсов.

Роберт Лэнгс пишет о том, что в рамках коммуникативного подхода к интерпретации бессознательного психического получается, что многие аспекты коммуникативного взаимодействия являются ответами-реакциями пациента на интервенции терапевта (преднамеренные или нет выражения бессознательного.)

В этой связи у меня возникает мысль: а не является ли вся жизнь человека таким ответом-реакцией на интервенции-вызовы силы безмолвия (в терминологии Минделла)? Возможно, выброс бессознательного (активизация бессознательного) материала регулируется интервенциями среды в той же мере, в какой сновидения, ассоциации и воспоминания пациента регулируются интервенциями его терапевта. Интервенции среды провоцируют отголоски (отзвуки) в бессознательном. В результате то или иное содержание становится в принципе доступно осознанию (это не значит, что оно непременно будет осознанно, но это значит, что появляется такой шанс).

Лэнгс отмечает, что Эго человека играет важную и многоплановую роль в выражении-утаивании бессознательного психического. Среди прочего оно занимается тем, что подбирает символы, наиболее пригодные для выражения такого содержания. Что имеется в виду под «наиболее пригодными символами»?

Прежде всего, следует отметить, что бессознательное психическое, судя по всему, стремится попасть в сферу осознания. В частности, эмпирическим путем было установлено, что пациент в ходе психотерапии спонтанно и бессознаиельно

 

– 221 –

стремится к большей интеграции своей личности. А для этого ему необходимо некоторые аспекты, которые в настоящий момент либо отрицаются, либо вовсе не осознаются, ввести в сферу осознания. Это, в свою очередь, окажется возможным, если будут осознаны и интегрированы переживания, лежавшие в основе формирования данной субличности (данной неосознаваемой части его натуры). Так и получается, что в психической коммуникативной стратегии оказываются совмещены две разнонаправленных тенденции: с одной стороны, стремление к тому, чтобы бессознательные содержания были выражены и осознаны; с другой – чтобы они остались скрытыми от сознания, поскольку в них нередко содержится много боли и страдания.

Компромиссным решением в такой ситуации выступает сложная стратегия Эго по переработке подобного рода содержаний. Здесь известны разные механизмы: замещение, символизация, сгущение, логическое отстраивание. Замещение, если сказать совсем коротко, это экспрессия «вместо»: когда вместо болезненного бессознательного материала, которому закрыт непосредственный доступ в сознание, человек говорит о вполне выразимой для него ситуации. При этом действительно оказывается, что ее напряженность несколько уменьшается (ослабевает) за счет «прикасания» к больной теме, вместе с тем, непосредственно травмирующий материал остается вне сферы сознания. Разумеется, такая экспрессия «вместо» возможна только потому, что в качестве замещающего отбирается материал (образ), который некоторым образом созвучен травмирующему бессознательному. Механизм символизации считается работающим, когда осуществляется выражение «через»: когда болезненная, травмирующая ситуация находит доступ к поверхности (к сознанию) через ее выражение в неких идеях и образах, вполне допускаемых цензурой сознания.

Нетрудно видеть, что здесь имеется определенная перекличка рассмотренных механизмов. В частности, в случае символизации вместо бессознательного содержания

 

– 222 –

используется символ. Это так и есть: символизация – это всегда и замещение. Но замещение не всегда предполагает символизацию. Иными словами Эго человека для того, чтобы репрезентировать бессознательную информацию, может выбрать некую созвучную тему, не прибегая к использованию символов. Например, пытаясь выразить-утаить свои переживания по поводу расставания с психотерапевтом, пациентка вполне осознанно говорит о ранней детской ситуации, когда их семью покинул отец. Или же упоминает о своих переживаниях по поводу того, что уезжает ее сын, или же о том, что класс покидает ученик[134].

Однако идея расставания с психотерапевтом может быть выражена и в аллюзии на утрату пальца ее знакомой. (Пациентка в ходе сессии вспоминает свою знакомую, которая когда-то потеряла фалангу пальца.) Понятно, что здесь происходит не просто замещение: когда вместо одной больной темы человек говорит о другой, тоже травмирующей, но не настолько, чтобы не быть выраженной в результате цензуры сознания. Если в первых случаях имеет место простое замещение (вместо обсуждения переживаний по поводу расставания с терапевтом, упоминаются переживания в связи с расставанием с сыном, с учеником, с отцом), то при упоминании случая с утратой пальца мы уже встречаемся с символизацией ситуации.

Есть еще один интересный механизм кодирования бессознательного содержания – это сгущение. Коротко говоря, сгущение – это выражение нескольких травматических бессознательных образований в едином поверхностном образе (послании). Лэнгс интерпретирует его как результат действия закона экономии мыслительных ресурсов, мне же думается, что причину существования такого механизма следует искать в другом. Ведь хорошо известно, что одно и то же бессознательное содержание

 

– 223 –

может выражаться разными поверхностными образами-структурами. Почему же здесь не работает механизм экономии мыслительных ресурсов?

Мне кажется, что бессознательный и автоматический отбор некоего образа (выразительного средства), в котором в слитом виде представлены несколько бессознательных образований, лишь в качестве побочного эффекта имеет характеристику экономии мыслительных ресурсов. Прямое же действие здесь другое. Это как общее понятие в сфере сознания: в основе формирования общего понятия как репрезентата некоторого класса объектов лежит не стремление сэкономить мыслительные ресурсы, а выражение того обстоятельства, что все упомянутые элементы имеют некое общее качество, которое в данном случае важно (значимо) для человека. Условно говоря, деревянность – это качество, которое присуще целому ряду объектов и которое значимо для человека в плане самых разных сфер его практической жизнедеятельности. (В частности, объекты, обладающие этим качеством, допускают в отношении себя совершенно другое обращение, чем те, которые обладают, условно говоря, качеством металличность.)

В случае сгущения мы, как представляется, имеем схожую ситуацию: избрание некоего обобщающего поверхностного образа, в котором оказываются сплавлены, слиты характеристики различных психотравмирующих бессознательных содержаний, позволяет не только одним махом «выразить-утаить» их все. Этот момент тоже есть, но не это главное, не это первично. Главное, что в таком слитом образе получит выражение то общее, что присуще разным психотравмирующим обстоятельствам и что допускает (требует, предполагает) общие механизмы взаимодействия (работы) с ним.

Еще одним важным механизмом преобразования бессознательного материала, допущенного в сферу осознания, является придание порожденным поверхностным структурам параметров осознаваемой (функционирующей в сознании) информации. Все мы знаем, что такими параметрами

 

– 224 –

являются связность, логичность, мотивированность, целостность построения. И напротив, фрагментарность, бессвязность, немотивированность предъявляемого содержания могут заставить нас заподозрить определенные личностные, эмоциональные или ментальные нарушения у субъекта, строящего, организующего свою коммуникацию таким образом (в такой форме).

Однако мы помним, что бессознательные содержания попадают в сферу осознания с трудом: редко когда непосредственно (это озарение), и редко когда в не трансформированном виде (это или в сновидениях, или в грезах). В случае же функционирования рутинного бодрствующего сознания бессознательные содержания получают доступ в сферу сознания в трансформированном виде (кодированно) и в ограниченном объеме (фрагментарно). Однако, будучи предъявлены, они оказываются перед лицом требований к стандартно организованной сознательной информации, а значит, от субъекта, их предъявляющего, ожидается (и со стороны, и им самим), что они представят его как рационального, логичного, трезвомыслящего, разумно мотивирующего, последовательного. Манипуляции, осуществляемые в этой связи Эго, и ориентированы будут в этом направлении: лакуны окажутся заполнены артефактами[135] (за счет этого устранится фрагментарность и создастся иллюзия целостности построения); найдутся псевдопричины, псевдомотивы и псевдообъяснения, которые замотивируют появление тех или иных содержаний на поверхности сознания (в коммуникативном акте); появятся ссылки на компоненты реальности, призванные создать видимость рассудочного обоснования всплывшего из бессознательного содержания.

 

– 225 –

Все эти механизмы, на мой взгляд, очень отчетливо реализуются в ситуациях внезапного пробуждения, когда неожиданный, «не понятно откуда взявшийся» раздражитель оказывается логично встроен в осмысленную цепочку повествования, где выступает ее заключительным звеном. В результате в общем-то случайное событие (по крайней мере, логика которого субъекту не видна) приобретает видимость разумного, нормально мотивированного «послания».

Преобразованное в таком ключе бессознательное уже с трудом может быть распознано как самостоятельная сфера психики. И главное, сам субъект во все это верит, поскольку упомянутые операции Эго осуществляет бессознательно и автоматически. Примерно в том же ключе, в каком действует человек, когда в постгипнотическом состоянии выполняет распоряжение чужой воли, т.е. нечто такое, что не вытекает из побуждений и потребностей (не соответствует намерениям) самого субъекта. Выполняя такое распоряжение гипнотизера, он не только не понимает, почему сделал что-то внушенное ему, но на прямой вопрос, почему он так странно поступил (повел себя), он пытается дать ответ, который бы представил его в глазах окружающих как разумного, последовательного, трезвомысляющего человека.

Аналогия: содержание бессознательного сознанием – по определению – не распознается, в определенном смысле, оно ему чуждо, это разные языки. В этом плане ситуация напоминает обстоятельства гипнотического внушения: до того, как в сознании человека под гипнозом прозвучал некий приказ, содержащаяся в нем информация для субъекта была чужой, чуждой. Сходным образом, содержание бессознательного до того, как оно появляется в сознании, для сознания чужое, чуждое. А потом мы вспоминаем, что «видели сон». Но ведь загипнотизированный и реализовавший чужую волю человек тоже после пробуждения вспоминает (и тоже далеко не всегда, и лишь после наводок-подсказок), что «видел сон».

 

– 226 –

Итак, сознание «не читает» язык бессознательного. Это одна из причин, почему бессознательное содержание не может быть непосредственно и без изменений выражено в сознании. Для того чтобы это содержание получило хоть какую-то репрезентацию на поверхности, Эго преобразует бессознательное (автоматически и бессознательно). Для этого задействуются механизмы замещения, символизации, сгущения. Но это еще не все. Преобразованный материал оценивается также на предмет формы подачи: в виде мыслей, в виде фантазий, в виде сновидений. Тогда получается, что сновидение – не как процесс, а как аудио-видеоряд – это одна из форм выражения-утаивания бессознательной информации.

Одни формы подачи требуют большей трансформации материала (в виде рациональных мыслей или образов уровня «человек как целое»), другие – меньшей (сновидение или фантазия). В рациональной мысли оказываются, практически, затерты все черты, которые специфичны для бессознательной сферы. В сновидениях трансформация меньше, поэтому они зачастую непонятны, выглядят как бессвязные, немотивированные или нелепые. Это потому, что над ними Эго поработало меньше, и они сохранили больше черт своего прототипа.

Итак, сновидение – всего лишь одна из форм подачи бессознательного материала сознанию (структурой уровня «человек как целое», с которой большую часть времени субъект отождествляет себя). То, какое именно содержание бессознательного активизируется и окажется представленным в сновидении, в значительной мере определяется интервенциями среды. И в этом смысле справедливо представление о том, что в большой степени содержание нашей ночной жизни определяется содержанием дневной. Конечно, такая связь прослеживается не всегда. И этому есть свои причины. Во-первых, бессознательное, как мы говорили, преобразуется, да иной раз так, что его и узнать нельзя. Поэтому может возникнуть иллюзия того, что днем переживалось

 

– 227 –

одно, а ночью снилось совершенно с этим не связанное. Во-вторых, инициироваться проникновение бессознательного может не только извне, но и изнутри. Иными словами, бессознательное имеет не только свою форму существования, но и свою логику развития. И если некое содержание проходит в своем развитии стадию инкубации, оно, вполне возможно, может стать озарением (по собственной инициативе ворваться в сознание человека в сновидении).

 

– 228 –

Заключение

 

Все исторически сложившиеся традиции истолкования природы сновидения и его логики[136] в той или иной форме, в том или ином аспекте увязывали снящееся с реальностью сновидца: иногда внутренней (психологические, эмоциональные, ментальные процессы), иногда внешней (что съел, что накануне делал, в каких условиях спит, какие сигналы воспринимает и даже какие силы в данный момент на него воздействуют: божества, духи, демоны, планетарные циклы, времена года и пр.). Все эти многообразные детали различались. Общим было лишь то, что предполагалось наличие неслучайной связи развертывающейся цепочки образов с какими-либо аспектами (обстоятельствами) жизни сновидца. Однако представление о наличии такой связи было обычно результатом или эмпирического наблюдения, или некоего внутреннего убеждения, отражающего собственный опыт и собственные интуиции человека на этот счет. Теперь же мы можем видеть, что этот вывод, как и конкретные проявления такой связи, могут быть получены как теоретические следствия сформулированного выше положения об особенностях взаимосвязей разного типа реальностей. И в частности, глубинной реальности (v-мира), индивидуальной объективной реальности и реальности внутреннего мира субъекта.

Попытаюсь суммировать: особенностью глубинной реальности является то, что позиция наблюдателя небезразлична для ее состояния. И даже более того: отношение в диаде «мир -человек»[137] таково, что система (мир) стремится подстроиться под параметры личности наблюдателя, чтобы соответствовать его диспозициям. Поэтому в объективной реальности ситуации, которые будут подтягиваться к субъекту,

 

– 229 –

соответствуют его внутренним, глубинным ожиданиям, что мир – таков.Соответствие объективно возникающих и реализующихся ситуаций его предубеждениям будет стимулировать субъекта к тому, чтобы он еще более укрепился в них, на практике получая подтверждение, что мир действительно таков, каким ему и видится. Усиление внутренней убежденности и обусловливаемых ею ожиданий приведет к тому, что из v-мира будут подтягиваться еще более однозначные ситуации, которые, в свою очередь, еще более укрепят субъекта в его предиспозициях в отношении реальности. Так и будет закручиваться эта спираль взаимосвязей до тех пор, пока для самого субъекта не станет очевидным, что «здесь что-то не так». Например, что, может быть, не случайно он постоянно сталкивается с однотипными проблемами. И что, возможно, «что-то не так» не с миром и не с окружающими людьми, а с ним самим. Вместе с этим сомнением приходит стремление разобраться, понять, что же на самом деле происходит и каковы подлинные взаимосвязи событий. Это в принципе и является путем, который может привести к изживанию собственной ограниченности и повышению интеграции личности. Ведь любое предубеждение – это следствие акцентирования всего лишь одной из сторон, граней, подлинной системы взаимосвязей, которую субъект выделяет в реальном спектре возможностей (распознает ее) именно потому, что она соответствует его собственной природе,резонансна каким-то параметрам его глубинного мира. Так, сталкиваясь с реальным миром, человек получает возможность соприкоснуться с внутренним миром себя подлинного, а не такого, каким его видит его «я».

В этом механизме отстраивания самопонимания сновидение, безусловно, имеет приоритет по сравнению с бодрственной жизнью человека. Дневная жизнь индивида (включая его эмоции, мысли, действия) испытывает сильное давление со стороны Эго, подчиняясь которому рисует искаженный (социально, культурно, мифопоэтически

 

– 230 –

скорректированный) образ себя. К тому же и спектр вариантов, разворачивающихся в объективной реальности, все-таки ограничен по многим параметрам (огромное количество «невозможностей», о которых речь шла выше).

В сновидении возможно все. Поэтому картина ожидаемого, которая может быть нарисована в соответствии с запросом бессознательного, гораздо богаче и адекватнее реальному положению вещей во внутреннем мире сновидца. Кроме того, лишенное управления Эго не в состоянии заблокировать или хотя бы скорректировать разворачивающиеся сюжетные цепочки. Поэтому то, что будет проходить перед внутренним взором сновидца, это вариант (срез, пласт) v-реальности, сформированный буквально «под запрос» данного конкретного индивида. Иными словами, картина сновидения будет соответствовать системе адресуемых им миру ожиданий-предубеждений и в этом смысле точным их выражением.

Что же касается конкретики образов (и, шире, выразительных средств), используемых репрезентативной системой уровня Эго для передачи содержаний внутреннего мира, то они могут быть ситуативно обусловленными (заснул на кушаке, – увидел змею; услышал скрежет ножниц, – во сне зазвонили колокола; получил удар по шее спицей от спинки кровати, – во сне отрубили голову на гильотине); личностно обусловленными (специфика жизненной истории индивида, а также особенности организации и функционирования его систем восприятия и переработки информации); социально и культурно обусловленными (стереотипы восприятия и репрезентации информации, имеющие статус норм и регулятивов в данной культуре (социуме)); и исторически обусловленными (те особенности мировосприятия и миропонимания, которые задаются временем, исторической эпохой, в которую живет сновидец).

В целом же можно сказать, что конкретный символ, появляющийся во сне данного конкретного человека, будет результатом компромисса между стремлением выразить, сделать явной для себя самого ту картину мира, которая

 

– 231 –

существует и функционирует в его внутреннем мире, обусловливая варианты жизненных ситуаций, с которыми субъект сталкивается наяву, и отсутствием адекватных возможностей у Эго для полномасштабного решения этой задачи. Именно здесь и будет ярче всего проявляться действие той системы перевода, о которой я говорила выше, когда рассматривала особенности функционирования различных репрезентативных систем, существующих на разных уровнях человеческого организма: человек как отдельные системы, как их совокупность и как целое. Языком первых двух уровней (человек как отдельные системы и как их совокупность) будут всплески движения энергии, сопровождаемые разного рода телесными ощущениями (от разлитых – как будто что-то всколыхнулось внутри, до весьма отчетливых, которые «я» уровня «человек как целое» переводит как боль, жжение, зуд, давление и т.п.). Язык Эго – это образы разной модальности и речь.

Поскольку, как уже отмечалось, в момент поступления информация кодируется одновременно и параллельно всеми репрезентативными системами (за исключением системы мысли, которая применима не всегда), то именно в таком виде она и хранится в памяти человека (репрезентированной двумя или всеми тремя уровнями не только в плане отдельных кодов каждой из систем, но и включая соотнесенность с выражением другого уровня, которое было получено уже в момент поступления информации вследствие ее параллельного кодирования).

Языком уровня человек как отдельные субсистемы (языком внутренних систем человека) являются энергетические динамики в организме. Языком уровня человек как совокупность субсистем – чувства и телесные ощущения. Языком уровня человек как целое – естественный язык и образы разных модальностей. Телесные ощущения и чувства – это то, как элементарные составляющие первого языка (процессы первого уровня) оформляются во втором (средствами второго). Параметры физического состояния (боль, жжение, зуд, температура, комфорт-дискомфорт) и эмоции (гнев, радость,

 

– 232 –

печаль, тоска, раздражение и т.п.) – это то, как элементы первых двух уровней предстают на третьем. Таким образом, базовыми являются составляющие первого языка. Именно они репрезентируют своими средствами (буквально воспроизводя в собственных динамиках) процессы во внешних объектах и тем самым обеспечивают познание как непосредственное усмотрение, как проживание в себе самом того, что происходит в другом. Направленность динамик на этом уровне совпадает с общемировой и может характеризоваться как «прежденебесная».

Некоторые из составляющих первого языка представлены во втором, т.е. некоторые составляющие энергетических динамик, разворачивающихся в теле человека, репрезентируются как телесные ощущения и чувства. В принципе, иметь такую репрезентацию могут любые формы энергетических процессов, но из-за ограниченности ресурсов осознавания и общего снижения восприимчивости человека к энергетическим процессам в собственном теле, на самом деле, представленность в языке второго уровня получают только достаточно крупные, выраженные и значимые блоки энергетических динамик тела.

И наконец, еще меньший объем поступающей информации получает репрезентацию в языке третьего уровня.

Таким образом, в поступающей информации будут компоненты, которые проходят одновременное кодирование на всех трех уровнях, те, которые будут закодированы только на двух уровнях, и те, которые кодируются репрезентативной системой только одного уровня. Сразу возникает мысль, что на первом уровне кодируется абсолютно вся информации, а вот на двух других – с ограничениями. Это не так. На мой взгляд, у современного человека существует большой пласт информации, которая получает репрезентацию только на символическом уровне и не имеет коррелятов на уровне отдельных субсистем и их совокупности. Это, например, информация высокой степени абстрактности: допустим, некоторые виды математических, физических и подобных им

 

– 233 –

операций и конструктов. Абстракциям и идеализациям высокой степени общности во внутреннем чувстве человека ничто не соответствует. В этом я вижу причину того, почему представителям примитивных сообществ с таким трудом дается, например, счет.

Современному человеку это трудно понять: настолько для него привычны и заурядны подобного рода процедуры. Чтобы приблизительно представить себе, что реально требуется для осуществления элементарного счета в том случае, если подложка «внутреннего чувства» сохраняет свою функцию базовой для любых мыслительных процедур, приведу такой пример. Представьте, пожалуйста, внутренние ощущения, которые стоят у вас за словом «страх». Теперь «страх страха». Теперь «страх страха страха». Думаю, что уже на этом этапе вы испытали серьезные трудности. Это и соответствует тому, как считают представители примитивных культур: «один, два, много». Это происходит не потому, что они глупы или неразвиты. А потому, что у них за содержаниями канала мысли обязательно стоят содержания первых двух уровней. И тогда процедуры и понятия, использующие более или менее развитые абстракции и идеализации, оказываются не представимыми в их внутреннем мире, а потому непонимаемыми.

Итак, есть содержания, которые проходят кодирование сразу и параллельно на всех трех уровнях, есть те, что на двух, и, наконец, те, что только на одном. В языке сновидений те содержания, которые получили изначальное кодирование на всех трех уровнях (если с ними не были связаны никакие травматические переживания), окажутся представимыми в прямом своем значении (без метафор, аллегорий и символов).

Если они когда-то прошли кодирование на всех трех уровнях, но оказались вытеснены из сферы сознания (из-за несоответствия нормам и регулятивам или из-за их травматичности), то появиться в своем первоначальном виде им там непросто. Здесь начинается использование метафор, аллегорий и символов. Трудности также возникают в связи с необходимостью репрезентировать средствами уровня Эго и

 

– 234 –

такие содержания, которые а) уже однажды не прошли такого кодирования из-за несоответствия по тем или иным параметрам его стандартам; и б) которые еще никогда не появлялись в индивидуальном опыте этого человека. Во втором случае ситуация будет разворачиваться подобно тому, как она разворачивалась бы при кодировании информации, поступающей в дневной жизни (за исключением момента расширения возможностей в сновидении): т.е. то, что удается кодировать сразу языками всех трех уровней, так и будет кодировано. То, что представимо лишь на двух или одном, так и всплывет во время сна: как речь или образ, как телесное ощущение или эмоция, как определенные волны энергетических динамик, либо как их сочетание. Здесь – подобие дневному кодированию за исключением снятия ограничений в виде разного рода «невозможностей» бодрственного сознания.

И наконец, содержания, уже однажды не получившие репрезентацию средствами уровня Эго из-за их несоответствия его выразительным ресурсам, могут так и остаться не представленными в образах или символах. Они могут появиться во сне как просто ощущения-переливы волн энергии, как чувства и эмоции, окрашивающие общий фон сновидения, создающие настроение, которое неотчетливо связано с содержанием сюжетных образов. (Это напоминает состояние, которое встречается и в дневной жизни: когда, например, человек просто испытывает чувство радости, хотя ничего такого, что отчетливо бы его вызывало, и не произошло.) Это, кстати говоря, очень важный момент для интерпретации сновидения: он, возможно, наиболее явно из всех других вариантов и «наименее символично» выражает подлинную природу происходящих в мире сновидца процессов. Поэтому интерпретируется напрямую: без символики, без «значений от противного».

Итак, смысл и эволюционную роль сновидения я усматриваю в том, чтобы увеличивать степень осознанности и интегрированности личности, способствуя личностному росту

 

– 235 –

человека. Эффективно решать эту задачу сновидение может потому, что предоставляет более полную и адекватную картину подлинного «я» человека, являясь более точным и тонким инструментом отображения параметров его внутреннего мира, чем бодрственное Эго.

Именно поэтому представление о том, что, анализируя свои сны, человек может понять, что происходит в его внутреннем мире, верно. Сначала было замечено эмпирически: каким субъект описывает положение вещей (мир), таким же оказывается он сам. Но теперь можно сказать, какая логика стоит за этим. Параметры наблюдателя влияют на поведение системы, которая стремится удовлетворить его ожидания, соответствовать его предиспозициям. Мир выступает в роли зеркала, проявляя те качества, которые присущи индивиду. Поэтому то, что явлено нашему внутреннему взору во сне, – не произвольная, случайная картина, а результат подстройки мира к нашим предиспозициям, ожиданиям, состояниям. А это значит, что то, что мы видим во сне, и есть подлинная картина того, что мы ожидаем от мира. Но ведь наши ожидания – всего лишь другая форма выражения наших же собственных качеств. Поэтому и получается, что видимое нами во сне репрезентирует нам подлинную картину нашего внутреннего мира, по сути, нас самих.

Что отличает эту картину от бодрственных сюжетов?

1. Более богатый спектр возможностей.

2. Ослабление контроля Эго (в частности, норм и запретов).

3. Ослабление или снятие метауровневых регулятивов:

3.1. Представления о логической невозможности определенного хода событий.

3.2. Представления о рациональной невозможности определенного хода событий.

3.3. Представления о физической невозможности определенного хода событий.

4. Неосознаваемая информация в виде телесных переживаний (то есть не та, которая вытеснена, а та, которая и не имела кодирования на ss-уровне) выходит на авансцену.

 

– 236 –

В результате человек имеет более богатую и откровенную картину собственного состояния. И причины здесь именно те, о которых говорилось выше: параметры (качества) наблюдателя влияют на поведение системы, и система стремится подстроиться под ожидания наблюдателя (соответствовать им). Фактически это феномен зеркала: глядясь в мир, человек видит отражение самого себя. В этом – справедливость, воздаяние и обучающий аспект ситуаций.

Ожидания, верования, надежды, убеждения получают представленность в мирах знания-мнения субъекта. Именно в соответствии со структурой и особенностями этих миров разворачиваются объективные ситуации перед индивидом, потому что мир, реальность изменяет свои параметры в соответствии с характеристиками, качествами наблюдателя, проявляющимися в его ожиданиях по отношению к миру. А его предиспозиции реализуются в его мирах знания, мнения, веры (то есть в идеальных мирах). Иными словами, именно в соответствии с особенностями этих миров разворачиваются перед субъектом объективные ситуации.

Но объективные ситуации – это Сновидения Создателя. То есть в соответствии с идеальными мирами субъекта изменяются параметры v-реальности, вступающей с ним во взаимодействие, то есть мира Создателя Сновидений в той его части, которая имеет отношение к данному человеку.

Таким образом, идеальные миры человека инициируют процессы в Сновидении Создателя: оно будет развиваться, разворачиваться в соответствии с предиспозициями человека, реализованными в специфике его собственных идеальных миров.

В этом – ответственность человека, потому и говорят, что из триады «мысль – слово – действие» важнее всего мысли. Ведь именно мысли, как ни странно, обладают преобразующей силой, а мы привыкли считать, что действия. Сновидение в этом плане имеет особую ценность, поскольку наиболее свободно и непредвзято воплощает диспозиции субъекта.

 

– 237 –

На этой основе становится также понятным феномен предзнания. Если события в мире v-реальности разворачиваются в ответ на ожидания субъекта и в соответствии с его собственными внутренними параметрами, то даже если на уровне сознания он не знает, что там у него внутри делается, то бессознательное об этом, безусловно, осведомлено. Ведь это и есть его (бессознательного) часть. Поэтому бессознательное знает, чего ждать от мира, поскольку имеет информацию о собственных содержаниях. Субъект, поэтому, может, даже не осознавая природу своего предзнания, иметь информацию о надвигающемся событии – ведь это всего лишь ответ-отражение его собственных содержаний.

Кстати, проблема синхронии Юнга. Синхрония – это сопоследование, когда два или более событий реализуются в объективной реальности одновременно, не будучи между собою связаны в явной форме (в той, которую бы приняло Эго), тем не менее удивительным образом соответствуя друг другу. Здесь тоже нет никакой мистики. На самом деле любое событие глубинного уровня имеет поверхностные проявления на всех пластах реальности. Просто Эго как поверхностная структура способно распознавать, улавливать и репрезентировать лишь поверхностные слои происходящего. Именно поэтому оно не осведомлено о зависимостях, лежащих в основе разворачивающейся цепочки проявлений одного и того же глубинного феномена.

Итак, я постаралась коснуться некоторых вопросов, связанных с пониманием природы сновидения, а также символов сна. Безусловно, предложенная модель – лишь одна из возможных, поскольку сам исследуемый феномен – чрезвычайно сложен, многопланов и самым серьезным и потаенным образом связан с фундаментальными параметрами человека (и как вида, и как индивида) и мира. В заключение хочется привести слова А.Минделла, являющегося, на мой взгляд, создателем самой интересной и полной модели сновидения на сегодняшний день. Он полагает, что с какими бы сложными ситуациями человек ни сталкивался, на самом

 

– 238 –

деле у него есть только одна по-настоящему серьезная проблема. Это – игнорирование Сновидной основы реальности. «Игнорировать Сновидение – значит отгораживаться от глубочайших, невыраженных переживаний, из которых рождаются ваши действия в повседневной жизни. Всякий раз, когда вы игнорируете чувственные, то есть, в основном, нераспознанные сноподобные восприятия, нечто внутри вас испытывает легкий шок, поскольку вы проглядели сам дух жизни, свою величайшую потенциальную силу.

После многих лет психотерапевтической работы с людьми со всего мира мне представляется, что игнорирование Сновидения – это нераспознанная глобальная эпидемия. Повсюду люди страдают умеренной формой хронической депрессии из-за того, что их учат сосредоточиваться на повседневной реальности и забывать о Сновидении, лежащем в ее основе.

Это не тот вид депрессии, который заставляет вас чувствовать себя несчастным; он гораздо тоньше. Эта депрессия представляет собой ощущение, что в вашей жизни чего-то не хватает, даже когда внешне все обстоит очень хорошо... Мы не осознаем, что утратили контакт с основополагающей энергией жизни – со Сновидением.

Как бы ни выглядели наши проблемы, большая часть подавленности и уныния происходит от игнорирования реальности Сновидения. Без Сновидения вы живете только наполовину и видите только половину мира.

Простое решение проблемы этой глобальной эпидемии состоит в том, чтобы обрести доступ к Сновидению, научиться чувствовать Сновидение в движениях вашего тела и в сигналах, которые вы посылаете и получаете во взаимоотношениях с человеческим и природным мирами»[138].

 

Примечания

 

 

[1] В дальнейшем мне придется неоднократно ссылаться на разные варианты отношения к сновидениям в культурах, которые условно могут быть названы современными, и в тех, которые обычно именуют традиционными. При этом, чтобы избежать стилистических повторов, применительно к первым я буду также использовать выражения типа «технократическая», «западная» культура, а по отношению ко вторым – «ранняя», «примитивная». Если бы объектом рассмотрения являлись параметры самих этих культур, такое использование терминов было бы, возможно, неправомерным. Однако для меня важно обозначить лишь то обстоятельство, что они находятся на разных этапах эволюционного развития, и в силу этого имеют значимые отличия в понимании природы человека и мира.

[2] Эйи в другой транскрипции, а Энлиль также встречается как Эллиль.

[3] Когда Ану сотворил небо. Литература древней Месопотамии. М., 2000. С. 73-74.

[4] Там же. С. 79.

[5] Последнее чаще всего указывает на то, что перед сновидцем разворачивается пока еще редкий опыт человеческой практики – так называемое осознанное сновидение (это такое состояние, когда спящий осознаёт, что спит и видит сон).

[6] За исключением чрезвычайно редких ситуаций осознанного сновидения.

[7] Мосс Р. Осознанные сновидения. Киев, 2000. С. 62. 20

[8] От Матфея 1:20

[9] Доддс Р. Греки и иррациональное. М.-СПб., 2000. С. 123.

[10] Когда Ану сотворил небо. Литература древней Месопотамии. М., 2000. С. 144.

[11] Когда Ану сотворил небо. Литература древней Месопотамии. М., 2000. С. 157.

[12] Там же. С. 171.

[13] Цит. по: Экзегетика снов: европейские хроники сновидений. М., 2002. С. 56.

[14] Кстати, метод Аристандра предвосхитил более позднее фрейдовское истолкование игры слов в сновидениях, помогающее при интерпретации смысла сновидения.

[15] Артемидор. Сонник. СПб., 1999. 448 c.

[16] Не трудно увидеть, что эти идеи гораздо позднее нашли отражение в концепции Фрейда.

[17] Лукреций Кар. IV. С. 263-267.О природе вещей. М., 1946. Kн.

[18] Гиппократ. Сочинения. Т. 2. М., 1944. С. 495-498.

[19] Там же. С. 502.

[20] Числа 12: 6–8.

[21] Книга пророка Иеремии 14:14.

[22] Ярким примером могут служить видения мучеников Перепетуи и Сатура в известном тексте «Мученичество святых Перепетуи и Фелицитаты».

[23] Экзегетика снов: европейские хроники сновидений. М., 2002. С. 160.

[24] Экзегетика снов: европейские хроники сновидений. С. 166—167. 40

[25] Экзегетика снов: европейские хроники сновидений. М., 2002. С. 168-169.

[26] Фрейд З. Введение в психоанализ: лекции. М., 1989. С. 95.

[27] Фрейд З. Введение в психоанализ: лекции. М., 1989. С. 94.

[28] Там же. С. 94-95

[29] Линн Д. Полные пригоршни снов. Киев, 2000. С. 52. 58

[30] Линн Д. , 2000. С. 53.Полные пригоршни снов. Киев

[31] Stewart К. Dream theory in Malaya. N. Y., 1951; Pygmies and dream giganties. N. Y., 1954. Статья перепечатана в издании: Altered states of consciousness. N. Y., 1972.

[32] БДГ – аббревиатура выражения «быстрые движения глаз».

[33] Корен С. Тайны сна: путешествие в загадочный мир сна. М., 1997. С. 53.

[34] Корен С. Тайны сна: путешествие в загадочный мир сна. М., 1997. С. 50-52.

[35] Там же. С. 52-53.

[36] Корен С. ., 1997. С. 54-55.Тайны сна: путешествие в загадочный мир сна. М

[37] Fiss H. Current dream research: A psychobiological perspective // Handbook of dreams: research, thories and applications. N. Y., 1979. P. 20—75; Toward a clinically relevant experimental psychology of dreaming. Assotiation for the study of dreams newsletter. 1984. № 1—2. P. 10.

[38] КоренС. Тайны сна. С. 168.

[39] Корен С. Тайны сна. С. 168-169.

[40] Корен С. Тайны сна. С. 160-162.

[41] Шепперд Л. —17.Загляни в свои сны. М., 1995. С. 16

[42] Цит. по: Корен С. Тайны сна. С. 93. 84

[43] Линн Д. Полные пригоршни снов. Раскройте тайну мира сновидений. Киев, 2000. С. 29-30.

[44] Криппнер С., Диллард Дж. Сновидения и творческий подход к решению проблем. М., 1997. С. 60.

[45] Нарушение речи, состоящее в неспособности пользоваться словами и фразами как средством выражения мысли вследствие поражения определенных зон коры головного мозга.

[46] Greenberg R., Dewan E. Aphasia and rapid eye movement sleep // Nature. 1969. № 223. P. 183.

[47] Feinberg I. Eye movement activity during sleep and intellectual function in mental retardation // Science. 1968. № 159. P. 1256.

[48] Barker R. The effects of REM sleep on the retention of a visual task // Psychophisiology. 1972. № 9. P. 107.

[49] Fiss H. —75; Cartwright R.D. Problem-solving: Waking and dreaming // Journal of Experimental Psychology. 1974. № 83. P. 451-455.Current dream research: A psychobiological perspective // Handbook of dreams: research, theories and applications. N. Y., 1979. P. 20

[50] Cartwright R.D. Rapid eye movement sleep characteristics during and after mood-disturbing events // Archives of general psychiatry. 1983. № 40. P. 197-201.

[51] Koulac D., Prevost F., de Koninck J. Sleep, dreaming and adaptation to a stressful intellectual activity. // Sleep. 1985. № 8. P. 244-253.

[52] Hartmann E. The functions of sleep. New Haven, 1983. Rossi E. Dreams and the gro

psychotherapy. N. Y., 1972.

[53] Rossi E. . Y., 1972.Dreams and the growth of personality: expending awareness in psychotherapy. N

[54] По всей видимости, имеется в виду буферизация информации.

[55] Winson J. Brain and psyche: the biology of unconscious. N. Y., 1985.

[56] Ullman M. N. Y., 1986. P. 299-317.Dreaming and the dream: social and personal perspectives // Cognition and dream research.

[57] Минделл А. Ученик создателя сновидений. Использование более высоких состояний сознания для интерпретации сновидений. М., 2003. С. 21.

[58] Дамазио А.Р. 2003. Янв. С. 58.Возвращаясь в прошлое // В мире науки.

[59] Quantum mind: the edge between physics and psychology. Portlend (Oreg.), 1999.

[60] Математической структуры, которую физики используют для описания микромира.

[61] Минделл А. Ученик создателя сновидений. C. 24.

[62] Джеймс У. ., 1992. С. 55.Многообразие религиозного опыта. СПб

[63] Gendlin E. Let your body interprets your dreams. La Salle (IL.), 1986.

[64] ХиллманДж. Архетипическая психология. СПб, 1996. С. 49.

[65] Mavromatis A. Hypnagogia: The Unique State of Consciousness between Wakefulness and Sleep. L.-N. Y., 1987. P. 193.

[66] Loewi О. 1960. № 4.An Autobiographical Sketch // Perspectives in Biology and Medicine.

101

[67] Кедров Б.М. К вопросу о психологии научного открытия на примере открытия Д.И.Менделеевым периодической таблицы элементов // Вопр. психологии. 1957. № 3. С. 111-113.

[68] Robert L. Van de Castle. Our Dreaming Mind. N. Y., 1994. P. 37.

[69] Криппнер С., Диллард Дж. ., 1997. С. 44—45.Сновидения и творческий подход к решению проблем. М

[70] de Becker R. The understanding of dreams and their influence on the history of man. N. Y., 1968.

[71] Исследование поддерживается грантом РГНФ «Сознание: эволюционные, когнитивные и социокультурные аспекты», № 04-03-00311а.

[72] Подробнее об идее диссоциации (на модели библейского мифа о грехопадении) и ее роли в эволюции человека, см.: Бескова И.А. Эволюция и сознание: новый взгляд. М., 2002.

[73] Тхостов А.Ш. . Сер. психология. 1994. № 1—2.Топология субъекта (опыт феноменологического исследования) // Вестн. МГУ

[74] Vink J., Pierloot R. The distinctness of body image boundary and psychopatology.

[75] Для более подробного ознакомления с этой идеей, см.: Бескова Д.А. Внешняя и внутренняя границы телесности // Психология телесности (в печати); она же. Граница субъект-объектного членения реальности // Россия и Восток. Феномен сознания: интегральное видение. Астрахань, 2004. С. 41—45.

[76] Еще М.Малер предполагала, что в основе многочисленных детских психозов лежит недифференцированность границ собственного тела. Возникновение чувства целостности своего тела и отчетливости его границ связано с периодическими циклами сомато-сенсорной стимуляции, осуществляемой матерью во время ухода за ребенком. Неспособность к интеграции этой стимуляции приводит к недоразвитию чувства ограниченности собственного тела и застреванию на стадии симбиотического взаимодействия.

[77] Тхостов А.Ш. Интрацепция в структуре внутренней картины болезни: Дис... д-ра психол. наук. М., 1991.

[78] Рупчев Г.Е. Психологическая структура внутреннего телесного опыта при соматизации (на модели соматоформных расстройств): Дис... канд. психол. наук. М., 2000.

[79] В китайской традиции существует представление о естественном направлении движения энергии (ци) в границах человеческого тела: так называемые «Малый и Большой Небесный Круговорот». Не буду вдаваться в подробности для точного описания ее динамик, связанных с сетью каналов и меридианов в человеческом теле. Скажу лишь, что в настоящее время движение энергии по Малому Небесному Кругу совершается в таком направлении: по спине вдоль позвоночника вверх, далее по поверхности головы к лицу и по лицу вниз. Кончик языка, приставленный к верхнему нёбу, обеспечивает прохождение энергии к нижней челюсти и далее по груди и животу к копчику. И затем снова вверх по позвоночнику. Большой Небесный Круговорот отличается тем, что движение ци, наряду с корпусом, отслеживается в руках и ногах.

[80] Далее станет понятно, что выражение «пространство поверхности» не бессмысленно, хотя и непривычно.

[81] Здесь и далее знак «ss» используется как обозначение выражения «поверхностная структура» (surface structure).

[82] О'Брайен Б. ., 1996.Необыкновенное путешествие в безумие и обратно. М

[83] Anzieu D. Le Moi-peau. P., 1995.

[84] Кожа и нервная система развиваются из одного зародышевого листка – эктодермы, что можно рассматривать в качестве подтверждения их базового функционального и структурного единства.

[85] Африканская пресноводная рыба, на хвосте которой находятся мышцы, испускающие непрерывный поток слабых электрических разрядов. В момент разряда хвост становится по отношению к голове отрицательно заряженным, что создает электрическое поле, малейшее искажение которого рыба фиксирует. Органы чувств нильского гим-нарха представляют собой поры в толстой коже, ведущие в канальца, наполненные желеобразным веществом. Дно канальцев выстлано группами чувствительных клеток, которые связаны нервными волокнами с мозгом. Известный исследователь поведения животных Н.Тинберген так пишет об этом феномене: «Тела по-разному искажают электрическое поле, и рыба поверхностью тела (курсив мой. – И.Б.) ощущает эти искажения. Физиологический принцип действия таких органов чувств еще совершенно неизвестен, но уже четко доказана их высокая чувствительность» (см.: Тинберген Н. Поведение животных. М., 1985. С. 42).

[86] Выражения подобного типа А.Лоуэн характеризует как «телесный язык», считая, что они являются не столько метафорами, сколько буквальным отображением телесного чувствования определенных психологических состояний. Например, «говоря о людях, которые ведут себя так, как будто им не хватает смелости, мы говорим, что у них „кишка тонка". Поскольку тонкие кишки есть у каждого, это выражение может означать, что у человека отсутствует какое-то особое ощущение своих кишок или что он не чувствует своего живота определенным образом. Когда клиент жалуется на то, что его кишечник будто завязан узлом или что он чувствует пустоту в желудке, вряд ли можно ожидать, что он будет храбрым» (см.: Лоуэн А. Физическая динамика. Структуры характера. М., 1996. С. 94-95).

[87] Доддс Е.Р. Греки и иррациональное. М.-СПб., 2000. С. 110.

[88] Бендлер Р., Гриндер Дж. Структура магии. Т. 2. СПб., 1993.

[89] Достаточно вспомнить историю Барбары О'Брайен. Сам факт появления в её жизни подсказывающего голоса (который она нейтрально обозначила «Нечто») её напугал больше, чем первые признаки начавшейся шизофрении (см.: О'Брайен Б. Необыкновенное путешествие в безумие и обратно. М., 1996).

[90] «ss» – поверхностная структура (от "surface structure").

[91] «v» от слова «объём» («volume»).

[92] «ds» от «deep structure», «глубинная структура».

[93] Лурия А.Р. Маленькая книжка о большой памяти // Романтические эссе. М., 1996. С. 53.

[94] Школа (евр.)

[95] Лурия А.Р. Маленькая книжка о большой памяти. С. 54.

[96] Там же. С. 51.

[97] Тейлор Дж. Работа со сновидениями. С. 39.

[98] Тейлор Дж. Работа со сновидениями. С. 34. 156

[99] Тейлор Дж. —36.Работа со сновидениями. С. 35

[100] См.: Лэнгс Р. Рабочая книга психотерапевта. М., 2003.

[101] Когда человек отрицает то обстоятельство, что есть содержание, которое он отрицает.

[102] Тейлор Дж. Работа со сновидениями. С. 37.

[103] Гарфилд П. Путь к блаженству. Метод мандалы сновидений. М., 1998. С. 200-201.

[104] Гарфилд П. Путь к блаженству. С. 203-205. 168

[105] Наиболее ярко представленными в работах Александра Лоуэна. 170

[106] Криппнер С., Диллард Дж. Сновидения и творческий подход к решению проблем. М., 1997. С. 72.

[107] Доддс Е.Р. Греки и иррациональное. М.-СПб., 2000. С. 110. 174

[108] Цит. по: Доддс Е.Р. Греки и иррациональное. С. 119—120.

[109] Франц фон М.-Л. Психология волшебной сказки. СПб., 1998. С. 191.

[110] Цит. по: Доддс Е.Р. Греки и иррациональное. С. 120.

[111] Хотя само слово «повествование» здесь не совсем удачно, так как является выражением ss-уровня (уровня Эго). Но то же справедливо и для таких понятий, как «слово», «предложение».

[112] Если европейцы удивляются тому, что аборигены это воспринимают, то те не меньше удивляются тому, как можно этого не воспринимать.

[113] Именно поэтому человек если уж заболевает, то чаще всего это происходит наутро, после пробуждения: пока он бодрствовал, Эго контролировало (насколько это возможно) ситуацию. Во сне, особенно если тот потребовал затрат энергии – эмоциональной или психической, и при этом субъекту не удалось достичь разрешения конфликта, состояние предболезни может ухудшиться.

[114] Хотя справедливости ради отмечу, принимать – это, наверное, самая тяжёлая форма внутренней работы. Здесь требуется не только высокий уровень самосознания, не только готовность быть честным, но и очень специфическая стратегия: работать, не работая; меняться, ничего не меняя.

[115] Как говорят персонажи в фильме «Бездна»: «Ты везде видишь заговор» – «Так везде и есть заговор!».

[116] Руми Джелал ад-Дин. Сокровища вспоминания. М., 2002. С. 139.

[117] Руми Джелал ад-Дин. Сокровища вспоминания. М., 2002. С. 159-160.

[118] Напомню, индивидуальная реальность – это нечто объективное, это пласт, срез подлинной ds-реальности, данный человеку в непосредственных ощущениях – переживаниях.

[119] Поэтому – в этом смысле – все они «частично» верны. 198

[120] Судзуки Д.Т. Мистицизм: христианский и буддистский. Киев, 1996. С. 43-44.

[121] Цит. по: Экзегетика снов: европейские хроники сновидений. М., 2002. С. 252.

[122] Вообще говоря, «пробуждающее событие» – не очень хорошее выражение, т.к. оно ассоциируется с пробужденностью-просветленностью, а здесь подразумевается просто прерывание сна.

[123] Лэнгс Р. Рабочая книга психотерапевта. Бессознательные аспекты общения и их понимание. М., 2003. С. 44.

[124] Идрис Шах. Караван сновидений. М., 2000. С. 149-150.

[125] Там же. С. 150.

[126] Там же. С. 151-152.

[127] Идрис Шах. Караван сновидений. М., 2000. С. 152. 206

[128] Цит. по: Минделл А. Сила безмолвия. М., 2003. С. 170. 208

[129] Минделл А. Сила безмолвия. С. 170.

[130] Домазио А.Р. Возвращаясь в прошлое // В мире науки. 2003. Янв. С. 59.

[131] Экзегетика снов. С. 248-249. 214

[132] Лэнгс Р. Рабочая книга психотерапевта. Бессознательные аспекты общения и понимания. М., 2003. С. 44.

[133] Если и не раскрывающее подлинной природы происходящего, то уж по крайней мере дающее толчок в верном направлении

[134] Все эти примеры приводит Роберт Лэнгс в своем анализе терапевтических сессий.

[135] Либо вымышленными (измышленными), либо реальными компонентами опыта, единственная причина появления которых в поверхностной коммуникации – возможность заполнить ими пробелы в создаваемой картине.

[136] Имеется в виду логика не в смысле «логичность – абсурдность» (такой логики в снах чаще всего и нет), а в смысле неслучайная система взаимообусловливаний.

[137] Мир, как глубинная, а не ss-реальность.

[138] Минделл А. Сновидение в бодрствовании. М., 2004. С. 15. 238

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 119; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!