Поздравляем тебя с Рождеством и желаем всего самого доброго. Нам бы очень хотелось, чтобы ты на этой метле выиграл ещё один квиддичный кубок для Гриффиндора.
Твои друзья и телохранители.
— Странно… — пожал плечами Гарри.
— Какие-то телохранители? — удивился Невилл.
— Понятия не имею, но надеюсь, это не подвох, — Гарри взял подарок в руку и встал. — Не хотелось бы, чтоб МакГонагалл опять отобрала её для проверки.
Юноша принялся разрывать бумагу и, когда вся обёртка валялась на полу, ребята, не веря своим глазам, узрели лучшую метлу в мире — Гарри держал в руке «Торнадо» и ошарашено хлопал глазами.
— Вот это да! — воскликнули гриффиндорцы.
— Она же бешеных денег стоит, — заметил Симус с завистью в голосе.
— Но зато самая лучшая! — радостно воскликнул Дин.
— Теперь Гриффиндор точно выиграет кубок… — улыбнулся Невилл.
— А Малфой от зависти сдохнет… — мечтательно протянул Рон.
— Но есть одна проблема… — задумчиво пробормотал Гарри.
— Какая?
— Кто же всё-таки её подарил?.. — Гарри восхищённо смотрел на блестящую чёрную метлу, которой заворожено любовался летом в магазине «Всё для квиддича». — Вот это я хотел бы знать… Непременно надо выяснить, кто на меня потратил столько денег и почему... Не успокоюсь, пока не узнаю!
Друзья пожали плечами — их самих сие интересовало в меньшей степени.
Глава 11-1. Песня в пути. Расставание.
Часть I.
(окончание истории Чарли Уизли и Флёр Делакур в рамках фика «Наследники. Покорители Стихий»)
* * *
Скоростная вагонетка, натужно скрипя, лязгая и кренясь на поворотах, несла Чарли Уизли в Хогсмид. Он отправлялся выполнять поручение Дамблдора, а сердце сжималось при мысли, что срок возвращения неизвестен. Вместо размышлений о цели поездки Чарли вновь и вновь прокручивал в памяти последние три дня — с момента прибытия в Хогвартс, заново переживая встречи и разговоры, события и впечатления, сказанные слова и молчаливые взгляды... Он пытался заставить себя думать о порученном деле, о способах его быстрого выполнения, но, даже вспоминая драконов, — видел опять-таки хогвартскую библиотеку, строгую мадам Пинс, бесконечные ряды стеллажей... и всё, случившееся потом…
|
|
|
Мадам Пинс встретила его с радушием, обычно ей не свойственным. Чарли — единственный из братьев Уизли, всегда пользовался благосклонностью противоположного пола, а мадам Пинс в глубине своей суровой одинокой души оказалась очень сентиментальна. Поэтому и не смогла суровая библиотекарша устоять перед его обаянием и без возражений пустила драконовода, более десяти лет назад покинувшего школьные стены, в Запретную секцию, даже не заикнувшись о специальном разрешении директора.
Время в библиотеке текло быстро и почти незаметно. Ещё в школьные годы и сразу же после окончания учёбы Чарли Уизли прочёл львиную долю имевшихся в Хогвартсе книг, так или иначе относящихся к драконоведению. Память, которая обычно его не подводила, подсказывала, что о способах снятия Проклятия Чёрной Спирали во всём этом книжном изобилии не говорилось ни слова. Однако Чарли решил не полагаться на воспоминания, и ещё раз проглядеть каталоги и хранилища, особенно Запретную секцию, — вдруг, изучая ранее эти фолианты, он пропустил какой-нибудь косвенный намёк или отрывочные сведения, способные сейчас вывести его если не на прямую дорогу к искомой информации, то хотя бы на крошечную тропку.
|
|
|
Зимний день, заглядывающий в разноцветные стёклышки витражей, устал напрягать скудные силёнки в борьбе с властной морозной темнотой и посерел, расслабившись и отдавшись на милость торжествующих синих сумерек. В библиотеке зажглись редкие факелы. Запретная секция, расчерченная стеллажами на узкие длинные коридоры, наполнилась шорохами, скрипами, тихим бормотанием и потрескиванием, доносящимися то с одной, то с другой стороны. Чарли потёр уставшие глаза, потянулся и глубоко вздохнул — он любил полумрак книгохранилищ, пропитанный ни с чем не сравнимым запахом древних томов, — запахом пергамента и рыбьего клея, старой бумаги и просмоленных дощечек, обтянутых выдубленной свиной кожей, которые заменяли обложки раритетным фолиантам, — запах истории, тайны и удивительных открытий... В этот раз, правда, удача не улыбнулась ему даже с учётом добавившихся книжных собраний, пожертвованных несколькими колдунами преклонных лет, — о снятии Проклятия Чёрной Спирали, налагаемого на драконов, нигде не было сказано ни слова.
|
|
|
Молодой человек сгрёб со стола очередную внушительную стопку просмотренных томов и собрался расставить книги по местам, когда из ближайшей ниши, засеребрившись в свете факела, задумчиво просочился Безголовый Ник, тут же изобразив галантный поклон, в результате чего его голова привычно свесилась на бок:
— Вечер добрый, мистер Чарльз Уизли. Рад снова видеть вас в этих старых стенах! Всегда с ностальгией вспоминаю вашу квиддичную команду — вот уж когда Гриффиндор поднялся на недосягаемую высоту!
— Приветствую, сэр Николас де Мимси-Порпиньон, — привидение гордо приосанилось, оно любило слушать звук своего земного имени — последнее, что ещё связывало его с миром живых. — Не говорите так, а то я решу, будто вы льстите, уважаемый сэр! — улыбнулся Чарли. — У нас, и правда, подобралась тогда славная команда, но уже много воды утекло, и теперешняя гриффиндорская сборная, благодаря Гарри и остальным, играет ничуть не хуже.
|
|
|
— Что верно, то верно! — согласился сэр Николас. — Но разные команды хороши по-своему, у каждой собственный почерк и стиль игры… — гриффиндорское приведение являлось ярым фанатом квиддича. — Но о чём это я! Ведь меня послал Дамблдор! Он ждёт вас, — хочет побеседовать об удачном освобождении и о каких-то важных делах...
— Спасибо, дорогой сэр Ник! — встрепенулся Уизли. — Я и сам собирался к директору, но боялся побеспокоить в неподходящее время, да и предварительно стоило заглянуть в библиотеку... — он взмахнул палочкой, лишая себя удовольствия расставлять книги на полки вручную — не спеша и наслаждаясь процессом — послушные фолианты стайкой полетели на насиженные места. — Уже иду!
И вдруг изнутри обожгло, и тёплая волна накрыла Чарли, словно он услышал знакомый голос, отчётливо позвавший по имени:
— Погодите… Сэр Николас! Будьте столь любезны — передайте профессору Дамблдору — я только на минуточку загляну в Больничное крыло и сразу же приду!
— О! — понимающе покивало головой привидение. — Мисс Делакур!
— Да… — Чарли покраснел и тут же разозлился на себя за не совсем подходящую взрослому человеку реакцию.
— Она восхитительна! — месье де Порпиньон цокнул языком и поцеловал кончики сложенных щепотью пальцев. — Глядя на неё, я начинаю жалеть, что не смог уйти до конца и вновь родиться для земной жизни. Замечательная девушка!
— Я знаю… — тихо отозвался Чарли. — Так передадите директору мои извинения?! Пожалуйста! Я быстро!
— Бегите, мой друг! Я всё сделаю! И не слишком торопитесь… — улыбнулось привидение вслед уже умчавшемуся Уизли.
Но удача отвернулась от него и на этот раз. Едва Чарли завернул в коридор, ведущий к дверям лазарета, как наткнулся на мадам Помфри, шедшую навстречу. Медсестра нахмурилась и решительно подхватила молодого человека под руку, демонстрируя неожиданную силу:
— Остановитесь, мистер Уизли!
— Но Флёр пришла в себя — я знаю! И вы обещали меня известить!
— К ней прибыла родственница. Кажется, бабушка, кажется — удивительная пожилая дама. Они там разговаривают. Видите, даже я сочла необходимым оставить их наедине. Мисс Делакур, наверняка, хочет пообщаться с роднёй — ранение оказалось достаточно серьёзным, это всегда настраивает на философский лад, да и, полагаю, у неё немало накопилось невысказанного на душе… — Чарли не понял туманных намёков мадам Помфри, он вообще почти не слышал её слов:
«Снова не могу увидеть Флёр! Она очнулась — и меня не оказалось рядом!» — сердце сжалось, будто от предчувствия неминуемой потери. Он заставил себя встряхнуться:
«Не глупи! Зайдёшь позднее — не вваливаться же в середине душевного разговора, пугая престарелых бабушек!» — от мгновенного нарисовавшейся перед внутренним взором картинки своего шумного вторжения и испуганного обморока старушки, Чарли фыркнул, улыбнувшись собственным мыслям. Мадам Помфри покосилась на него и поглубже продела сухонькую ручку ему под локоть:
— Не проводите ли меня к директору, мистер Уизли? Будь добры, окажите любезность…
— Конечно! К тому же профессор Дамблдор вызывал меня…
— Вот и отлично! Я его долго не задержу, и вы сможете не спеша поговорить…
Чинно ступая, мадам Помфри вышагивала рядом с Чарли. Они двигались неторопливо, даже чересчур неторопливо для молодого человека, привыкшего ходить быстро. Уизли не знал, погружённый в собственные мысли, что врачевательница безуспешно пытается подобрать слова, дабы предостеречь его от вейловских чар, открыть глаза, помочь избавиться от наваждения… Но поглядывая искоса на Чарли, с профессиональной цепкостью всматриваясь в выражение его лица, она так и не решилась начать разговор.
Кабинет Дамблдора встретил бывшего хогвартского студента знакомым рабочим беспорядком: везде громоздились книги — заложенные разными подручными предметами или раскрытые на нужной странице. Магических приборов стало много больше по сравнению с виденными им в школьные времёна. Неизменный Фоукс дремотно встряхивал крыльями, нахохлившись на золотом насесте. Свечи в высоких канделябрах освещали огромный рабочий стол, заваленный рукописями и письмами, бросали полукруги света на ковер, на высокие книжные шкафы, и таяли в тёплом красноватом сумраке, освещённом лишь огнём камина. Пока хогвартская медсестра кратко излагала директору план мероприятий по профилактике простудных заболеваний среди учеников, Чарли замер у книжных полок, пробегая глазами названия и прикидывая, не могут ли некоторые из них содержать упоминания о способе снятия Чёрной Спирали.
— Чарли! — улыбка осветила лицо Дамблдора, и он энергично пожал руку молодому человеку. — Очень-очень рад! Извините меня! Буквально пара минут!
— Пожалуйста… Я никуда не спешу… — уныло отозвался Уизли. Мадам Помфри взяла из воздуха список необходимых для успешной профилактики мер, возложила его поверх объёмистого свитка — докладной записки мистера Филча о студенческих нарушениях в преддверии Рождества, и вышла, на прощание бросив пристальный взгляд сначала на Чарли, потом на директора.
— Присаживайтесь, друг мой! — Дамблдор сделал приглашающий жест в сторону глубокого кресла, сам садясь напротив, за любимый монументальный стол — символ незыблемости хогвартских традиций, повидавший на долгом веку больше сотни директоров. — Ваше удачное освобождение стало лучшим подарком к Рождеству для всех нас! Вы уже говорили с родителями?
— Нет…
— Чарли, — директор внимательно взглянул на устало ссутулившегося молодого человека, — очень прошу рассказать подробно обо всём, случившемся с момента вашего отбытия из Румынии.
— Боюсь, не смогу выполнить вашу просьбу, сэр, — серые глаза похолодели, брови сурово сдвинулись. — Это касается только меня…
— А если я буду настаивать? — директор тепло улыбнулся, пытаясь смягчить свою настойчивость. — Ваш действительно героический побег из замка Тёмного Лорда заслуживает подробного рассказа!
— Я ничего героического не сделал. И нет никаких моих заслуг в том, что удалось-таки сбежать от Малфоя и Волдеморта. — Чарли говорил тихо, глядя на переплетённые пальцы рук. — Нас спасла Флёр. И дракониха, не поддавшаяся действию Проклятия…
— Вот про дракониху я тоже хотел расспросить поподробнее! — живо отреагировал директор. — Но сначала — рассказ о ваших злоключениях!
— В них нет ничего интересного, или важного… Раз уж я жив, давайте поговорим о том, чем я могу быть полезен.
— Чарли, мне понятно ваше нежелание заново переживать невесёлые моменты, — директор сочувственно покачал головой. — Вполне могу себе представить, на что способен Люций Малфой… да и профессор Ральф кое-что сообщил… — Дамблдор помрачнел. — Но я вновь вынужден настаивать и просить рассказать подробно и по порядку, — старый маг взглянул удручёно и с лёгким смущением. — Поймите, какие-то детали могут показаться вам абсолютно не существенными, а для нас послужат ценной информацией.
— Помилуйте! Какая информация… — грустно усмехнулся Чарли. — Я большую часть времени был или под Заклятием Подвластия, или без сознания. По замку не перемещался, с Волдемортом не общался. Посему — абсолютно бесполезен в качестве источника полезных сведений.
— И всё же… — синие глаза цепко изучали выражение лица молодого человека: имя Тёмного Лорда, без запинки прозвучавшее из уст Чарли, произвело впечатление на Дамблдора. — Пожалуйста… Рассказанное вами никогда не выйдет за стены этого кабинета…
— А это к чему?! — вскинулся Уизли и, прищурившись, спросил: — Не считаете ли вы, будто Малфой меня перетянул на свою сторону и заслал в Хогвартс этаким лазутчиком?
— Храни вас Мерлин! Вы с ума сошли, дорогой мой! — Дамблдор всплеснул руками. — Заподозрить вас в предательстве?! Это же полный абсурд!
— Полагаю, когда дело касается Тёмного Лорда, вы вполне допускаете возможность любого абсурда, — молодой человек посмотрел в глаза директора долгим серьёзным взглядом, без тени улыбки или смущения. Дамблдор поправил очки, на миг зажмурившись, потёр переносицу:
— Чарли, не надо строить умозаключения на домыслах… Лучше выполните мою просьбу.
— Хорошо! — кивнул тот, помрачнев, взгляд стал жёстким. — Хотя всё, произошедшее со мной, имеет значение только для меня одного, и вы не вправе вторгаться в это…
— Приношу свои извинения… — откликнулся Дамблдор.
— Мы покинули Экспериментальную Базу Института Драконоведения в Румынии на рассвете, и летели сутки без передыха. Общеизвестно — лучше длинные переходы и долгие привалы, чем частые остановки. Привал сделали, когда пересекли границу Болгарии. Только установили временный магический загон и занялись разбивкой палаток, как нас атаковали Пожиратели Смерти. Мы использовали боевое пятилучевое построение и накрыли Защитным Куполом драконов и себя. Построение «звездой» очень эффективно — можно малыми силами достаточно долго держать магическую оборону.
— Вы изучали стратегию Боевой Магии? — вклинился с вопросом Дамблдор.
— Нет, — досадливо тряхнул головой Чарли: настроившись на рассказ, он не хотел, чтоб его перебивали. — Ещё в школе я начитался мемуаров о всех мало-мальски важных колдовских войнах — мне нравилась тема сама по себе, и ещё это давало возможность находить неожиданные решения в квиддиче для обороны и наступления… А будучи в Китае я немного познакомился с их боевыми искусствами — там огромное внимание уделяется возможности одержать сокрушительную победу при минимуме сил, обернуть движения врага против него же… — Чарли немного оживился, он мог с удовольствием говорить о чём угодно, лишь бы не о том, что хотел услышать Дамблдор.
— А скажите пожалуйста, друг мой, как вы думаете, откуда Пожиратели Смерти узнали, где именно вы разбили лагерь? Почему нашли его так быстро? — задал следующий вопрос директор. Молодой человек невесело усмехнулся и с усилием заставил себя вернуться к предмету повествования:
— Предателей не было среди нас, если вы это имеете в виду. Насколько я понял из увиденного, и из отрывочных слов Малфоя — Волдеморт является Тем-Кто-Слышит, следовательно, для него определить местонахождение любого дракона не составляет никакого труда.
— Пожалуй, да… — задумчиво кивнул Дамблдор. — Пожалуй, вы правы. Продолжайте…
— Мы успешно отражали атаки Пожирателей, и многих вывели из строя, оглушив, сами при этом не потеряли ни одного человека. Но тут вмешался Волдеморт… Он создал Защитный Купол, подобный нашему, и каким-то образом двинул его на нас. Энергии магических полей схлопнулись, купола взорвались — нас раскидало в разные стороны, лишив на пару минут способности колдовать. Когда магический паралич прошёл, было уже поздно — люди Волдеморта превосходили нас числом и без труда перебили всех погонщиков поодиночке… — молодой человек замолчал, опустив глаза. Прошло уже довольно много времени с момента описываемых событий, но боль потери не утихала. Дамблдор не торопил его. Свечи потрескивали в тишине, мелодично покурлыкал сонный феникс, стрельнуло полено в камине — удивительно мирные и уютные звуки... Чарли поднял голову, мрачный огонь горел в глазах…
— Я не смог удержать драконов и не смог защитить друзей… Я должен был предвидеть нечто подобное и упредить удар Волдеморта. Это можно было сделать — например, рассредоточившись за миг до того, как купола схлопнутся! Я промедлил — не сообразил и не успел скомандовать… — Дамблдор покачал головой, но вслух ничего не сказал, не желая перебивать, — молодому человеку надо было выговориться. Чарли, не глядя, схватил перо со стола и машинально принялся чертить левой рукой какие-то закорючки, профили и силуэты на первом попавшемся пергаменте.
— Мы пытались как-то сопротивляться, но Пожиратели значительно превосходили нас. Теряя сознание, я не сомневался — это конец… Когда чей-то «Энервейт» вернул меня к жизни, я ощутил не радость, а желание немедленно умереть — из всех пятнадцати человек выжил я один! Хотя меньше всего имел на это право… — голос прервался, но Чарли тут же справился с собой, только продолжал резко чёркать пергамент. Дамблдор не прерывал его и не пытался спасти свиток. — В общем, отряд Пожирателей Смерти аппарировал в замок Слизерина, а Волдеморт остался с драконами — наверно, чтобы сразу наложить Проклятие Чёрной Спирали и подчинить их себе. Оказалось, Малфою погонщики драконов были нужны не меньше самих магических существ — кто-то же должен ухаживать за ними. Он даже для острастки убил начальника отряда, поскольку тот ослушался приказа и уничтожил всех драконоводов, кроме меня.
— Малфой предложил вам сотрудничество? — уточнил Дамблдор.
— Да.
— По-видимому, Люций очень нуждался в ваших знаниях и умениях…
— Я отказался.
— Не сомневаюсь, — старый маг, прищурившись, взглянул поверх очков-половинок, — чем, сдаётся мне, здорово вывели его из себя?
— Угу, — едва заметная улыбка тронула губы Чарли. — Он сильно осерчал. Мы немного обсудили наши взгляды и поняли, что во мнениях вряд ли когда-нибудь сойдёмся. Но… Я не смог сопротивляться Империусу, и Заклятие Истины мне тоже не удалось преодолеть…
— Ну и что? Друг мой, я тоже не могу противостоять Непоправимым Проклятиям! Это под силу лишь единицам, вам не в чем себя упрекнуть!
Чарли хмуро глянул на директора, покусал нижнюю губу:
— Вы так считаете? Малфой вытащил из меня все-все сведения о драконах — всё, что я когда-либо знал, читал, использовал. К тому же я вылечил захваченных ранее боевых Золотых драконов — а они теперь страшное оружие, которому сложно найти противодействие… Таким образом, я помог Волдеморту, не смог сопротивляться Малфою, отдал свои знания, которые они применят против Хогвартса… До сих пор не понимаю, за что судьба спасла меня, когда должна была покарать?!
— Не гневите небо, Чарли! — резко выговорил Дамблдор. — Так строго, как вы себя судите, не судит даже Небесный суд. Вы заслужили жизнь.
— А мои друзья, значит, не заслужили?! — Чарли вскочил на ноги и оперся о директорский стол, заглянув в глаза старому волшебнику. — Почему они мертвы, а я жив?! Вся ответственность лежит на мне одном — я должен был защитить их, и не смог!!! — повисла тяжёлая долгая пауза.
— Пожалуйста, рассказывайте дальше… — тихо попросил Дамблдор, спокойно и внимательно разглядывая молодого человека. Тот качнулся от стола, постоял, скрестив руки на груди, сделал два шага к камину, едва ли видя, куда идёт, и продолжил ровным, почти лишённым интонации голосом:
— Судьба послала Флёр… которая пошла за мной туда, где заканчивается всё земное, и не дала мне уйти, не пустила… Кто не побывал в Серых Тоннелях — никогда не поймёт, что именно она сделала и кем для меня стала… Она морочила голову Малфою, выторговывала сутки и часы спокойной жизни, лечила меня, стояла между мной и смертью — все эти дни… — Чарли смотрел в пламя камина, негромкие слова отчётливо звучали в тишине, и директор вдруг впервые за много лет ощутил, как мурашки пробежали по спине — он стал забывать о существовании вещей, столь сильных и красивых.
После короткой паузы Чарли продолжил:
— Джон Ральф поведал мне про Джулию — дракониху, на которую не подействовала Чёрная Спираль. Флёр призвала домовых эльфов — они слушались её и называли Старшей Сестрой. Эльфы и вывели нас из замка, а дракониха расчистила дорогу от Пожирателей Смерти — так нам удалось улететь, — молодой человек умолк и прикрыл глаза.
— Домовые эльфы слушались мисс Делакур? — удивлённо приподнял бровь старый профессор.
— Да… Она сказала: эльфы — её дальние родственники…
— Дальние… — кивнул Дамблдор, — и не вполне родственники… Но это означает — Обряд Древней Крови совершён! Последний раз человек видел его более семисот лет назад… видел, а не делал сам! Мисс Делакур не посрамила своих предков по женской линии, — улыбнулся директор. — Скажите, Чарли, а домовики проводили вас только до выхода из замка или дальше?
— Только до ступеней парадной лестницы, — молодой человек понял — профессор знает какие-то подробности жизни Флёр, неизвестные ему. Это вызвало совершенно неоправданную, но оттого не менее сильную ревность. Чарли разозлился на себя, но ничего не смог поделать. Нарочито медленно и спокойно он отвернулся от камина и вернулся в кресло у директорского стола.
— Так-так… — Дамблдор барабанил пальцами по красному сукну, а его глаза за стёклами очков были задумчивы и устремлены куда-то вглубь… то ли времени, то ли себя… — Значит, только половина Обряда… заклятия Вечного Служения остались… Мисс Делакур предстоит ещё многому научиться… и предстоит выбирать… — слова показались Чарли чересчур снисходительными, он ощутил острую обиду за Флёр.
— Мисс Делакур использовала помощь эльфов, чтобы снять с замка Слизерина заклятие Ненаносимости, открыть его для атаки, — сухим тоном пояснил молодой человек.
— Ваш старший брат Уильям сообщил мне об этом, как только юная мисс, очертя голову, кинулась в сие рискованное мероприятие, — улыбнулся директор. — Я был бы крайне рад получить рецепт особого зелья мадам Максим.
Упоминание о Билле рядом с именем Флёр больно резануло Чарли. Он гнал от себя мысль, что любит девушку, с которой его брат встречался полтора года. И если речь пока не заходила о свадьбе, это не означало, будто Билл не имел подобных намерений, хотя последние полгода они и не виделись, поскольку Флёр жила во Франции. Выходило так, словно Чарли пытается перебежать дорогу собственному брату. Молодой человек мотнул головой — подобные мысли в последнее время всё чаще посещали его. Игнорировать их не имело смысла, потому как объяснение на данную тему рано или поздно должно было состояться.
— Спасибо за рассказ. Извините за невольно причинённую вам боль… — голос Дамблдора вывел Чарли из задумчивости. — Мне бы хотелось ещё услышать ваши соображения по поводу драконихи, на которую не подействовало Проклятие Чёрной Спирали.
— Единственное объяснение, на мой взгляд, кроется в особенностях физиологии драконов: Джулии осталось меньше месяца до кладки, в этот период магическая броня дракона многократно усиливается, становясь, видимо, настолько прочной, что способна нейтрализовать даже действие наложенного Чёрного Клейма.
— Значит, беременность (в нашем понимании) хранит дракониху от всяческих физических и магических воздействий?! — впечатлился Дамблдор.
— Выходит так, — улыбнулся Чарли. Его самого восхищала удивительная мудрость и предусмотрительность жизни. — Только вот… — молодой человек нахмурился, — меня волнует вопрос: когда кладка будет сделана, не ослабнут ли защитные силы? Ведь клеймо останется… Не получится ли так, что через месяц Проклятие возьмёт своё, и мы потеряем Джулию, как остальных драконов?!
— К сожалению, тут я не помощник, — развёл руками Дамблдор. — Драконы никогда не были моим коньком, я знаю о них гораздо меньше вашего!
— А мне думалось — вы сможете подсказать, где поискать книги, в которых может упоминаться способ снять это проклятие… — расстроился Чарли.
— Насколько мне известно, такого способа нет… — грустно ответил старый волшебник.
— Я читал, будто один из последних охотников на драконов изобрёл нейтрализующее зелье… Но ни в одной книге не попалось даже намёка на его рецептуру или порядок приготовления, — вздохнул драконовод.
— Чарли, вы же не хуже меня знаете, чей род издревле славился самыми лучшими охотниками на драконов… — Дамблдор печально покачал головой. — Один из потомственных охотников более пяти столетий назад сумел как-то установить контакт с этими магическими существами и вместо охоты подружился с ними и стал разводить. Однако после его смерти продолжателей фамильного дела не нашлось… Но информация осталась и хранилась в их библиотеке, там имелось замечательное собрание книг и рукописей, которое могло поспорить с хогвартским книгохранилищем…
— Поттеры… — выдохнул Чарли. — Но… дом в Годриковой Лощине… он же разрушен, сгорел… — молодой человек вскинул глаза на директора.
— Именно! И библиотека сгорела вместе с ним. Сильно сомневаюсь, чтобы Том Реддл стал спасать из-под развалин книги просто из любви к знаниям, — пожал плечами Дамблдор. — Поэтому, боюсь, вам не удастся разыскать рецепт зелья, снимающего с драконов Проклятие Чёрной Спирали, даже если Родерик Поттер и изобрёл его на самом деле.
— Я буду искать! — упрямо выговорил Чарли.
— Могу только порадоваться вашей настойчивости, — вздохнул старый маг. — Кстати, книжные собрания Имения Малфоев и замка Слизерина такие же обширные, как и библиотека Поттеров, и не менее древние, чем книжное собрание Хогвартса … Но вряд ли они доступны для исследования.
— Что ж — придётся находить окольные пути… — мрачно отозвался драконовод.
— Думаете вернуться в замок Слизерина? Малфоя хотите порадовать? — невесело усмехнулся Дамблдор.
— Если нет другой возможности и других источников информации — я пойду на это, — спокойно ответил Чарли. — Многосущное Зелье, например… Мне ведь достаточно пары суток, чтобы сориентироваться — имеет ли смысл прочёсывать библиотеку дальше.
— Полагаете, вам дадут столько времени? Да и изготовление Многосущного Зелья занимает никак не меньше месяца, дракониха уже отложит яйца к тому времени — не успеете, Чарли…
— Значит, придётся рискнуть… Есть ещё Заклятие Личины, которое даёт кратковременный эффект… Раз судьба сохранила мне жизнь, я обязан сделать нечто по-настоящему важное — найти способ вернуть драконов, снять с них Проклятие или… или уничтожить, ведь они — непобедимое оружие в руках Тёмного Лорда, которое угрожает всему магическому миру.
— Что-о?! — Дамблдор потрясённо уставился на молодого человека, очки сползли на самый кончик носа. — И как же вы планируете уничтожать драконов?
— Я планирую искать способ снять Проклятие, — сверкнула улыбка, но в серых глазах появился стальной блеск. — А навечно похоронить обитателей под руинами замка можно, осуществив направленное локальное свёртывание магнитных и гравитационных полей…
— Упаси вас Мерлин!!! — Дамблдор вскочил с резвостью не очень подходящей к его возрасту. — Это же новейшие разработки! Экспериментальная стадия! Проверенной методики ещё нет! Да и сами опыты рискованны и сумасбродны! Вы представляете, какие последствия может повлечь за собой подобное вмешательство в магнитное и гравитационное поле планеты?!!
— Последствия? — Чарли поднялся тоже. — Они, действительно, до конца не изучены… А вот методика совсем несложная — достаточно специальных заклятий и самого мага — человеческое тело неплохо проводит и магнитные, и гравитационные поля… Локальное и ограниченное вмешательство не будет иметь слишком масштабных последствий… Вот приход к власти Волдеморта может оказаться гораздо более сокрушителен.
— Вы — взрослый образованный человек, а рассуждаете как безрассудный мальчишка! — Дамблдор был возмущён до крайности. — Что за безответственные заявления?! Что за дикие планы?! Применять непроверенные экспериментальные заклинания, которые могут нарушить строение мира!!! Как же можно вторгаться в святая святых?! — директор, никогда не повышавший голоса даже в самых напряжённых ситуациях, почти кричал.
— Сэр… Профессор… — Чарли говорил тихо, но твёрдо, — конечно, это риск, и опасность существует, но она меньше того, что ждёт всех нас, если планы Волдеморта осуществятся. А применение взрослым магом экспериментальных заклятий в масштабе отдельно взятого замка менее опасно и более честно, чем в угоду старинной непроверенной легенде или туманному пророчеству шестнадцатилетней давности использовать детей для борьбы с очень могущественным злом… — в кабинете воцарилась тишина. Двое волшебников — молодой и старый — смотрели в глаза друг другу, и каждый был уверен в своей правоте: один с бескомпромиссностью молодости, другой — с мудростью старости. Чарли нарушил молчание первым:
— Простите, профессор! Я не должен так говорить… В конечном счёте вы наверно правы, только это всё равно несправедливо…
— Вы… — голос прозвучал хрипло, и Дамблдор откашлялся, — вы тоже правы, друг мой. Не проходит дня, чтобы я не упрекал себя в том же, в чём только что упрекнули меня вы. Ваше стремление решить проблему, разрубив гордиев узел, — жертвуя собой, одним махом уничтожить и Тёмного Лорда, и его войско, и захваченных драконов — это стремление вызывает уважение, но его последствия могут принести очень много бед, причём таких, о которых мы пока даже и не догадываемся… Устройство мира безгранично сложно, запутанно и филигранно — крошечный разрыв в одном месте влечёт за собой огромные разрушения в другом. Равновесие подвижно и ранимо… Предсказания и пророчества, и древние легенды даны нам как подсказки, как ключи к событиям, как рецепт единственно возможных и наиболее безопасных действий в сложнейших ситуациях… Вот почему так важно уметь читать Знаки, понимать пророчества и толковать легенды — они указывают путь, так сказать, гомеопатический, тогда как вы, Чарли, предлагаете путь хирургический. Но крайности хороши только в самом крайнем случае, — директор улыбался, Чарли молчал. Он по-прежнему не соглашался с Дамблдором, но какие-то сомнения проникли в глубину души: он скорее ощутил на интуитивном уровне, чем понял — старый маг говорит правильные вещи.
— И всё же… — молодой человек вскинул голову. — Я буду искать способ снять Проклятие с драконов, если не удастся, тогда посмотрим…
— Чарли, — директор устало опустился в кресло и навалился грудью на край стола, словно искал опоры. — Присядьте. Я расскажу вам о своей просьбе. Думаю, она заинтересует вас среди прочего ещё и возможностью получить доступ к самому большому в мире хранилищу книг о драконах, — Уизли заинтересовано глянул на старого мага и сел, ожидая продолжения.
— Я хочу поручить вам командировку в Китай, — она, конечно, будет не такой сумасбродной, как ваши идеи, но тоже достаточно сложной: необходимо привезти в Англию несколько драконьих яиц.
— Предлагаете мне заняться контрабандой? — вежливо осведомился Чарли.
— Да нет же! — Дамблдор досадливо хлопнул ладонью по столу. — У вас будет письмо Института драконоведения и разрешение Министерства Магии, я сам выйду к Высшему Совету Магов с этим ходатайством! Понимаете, когда стало ясно — драконы захвачены Тёмным Лордом, я принялся искать варианты защиты Хогвартса от возможной драконьей атаки. Известно — лучше всего противостоять драконам могут только сами драконы. Но популяция этих магических существ, принадлежавшая Институту Драконоведения, которую вы сопровождали, оказалась в руках Тёмного Лорда, то есть практически была уничтожена, поэтому требуется срочно, в короткий срок восстановить популяцию! Я не мог и мечтать тогда о неожиданном сюрпризе в виде вашей беременной драконихи, — улыбнулся директор.
— Вы предлагаете разводить этих магических существ в Хогвартсе?! В школе?! — удивлённо переспросил Чарли
— Именно! — Дамблдор энергично кивнул. — Рядом со школой… Я переговорил с нашими китайскими друзьями, они разделили мою тревогу и согласились помочь. Только вот по китайской традиции к драконам относятся с большим пиететом и без их согласия ничего не предпринимают. Поэтому мы немного зашли в тупик, — Дамблдор сдвинул кустистые брови. — Китайцы твердят: «Пусть приезжает ваш представитель, и сам уговаривает драконов поделиться кладкой. Если они захотят — дадут несколько яиц и даже, возможно, некоторые изъявят желание отправиться в Англию. Но только если драконы захотят сами, иначе нельзя». Ваш бывший наставник — Пай Линь — недвусмысленно намекнул, кого именно хочет видеть нашим представителем — вас, Чарли, и никого другого.
— Но я не умею говорить с драконами… — пожал плечами молодой человек. — Учитель знает это.
— Знает… Но он сказал: «говорить и слышать не одно и тоже…». То есть, насколько я понял, вы будете пытаться уговорить драконов доступными средствами, а Учитель поможет вам в качестве переводчика. Вот в этом и заключается моя просьба, моё поручение и надежды, связанные с защитой Хогвартса. Вы должны отправиться в Китай, Чарли, и вернуться с тем, что вскоре превратится в настоящих драконов, ведь они так быстро растут… — Дамблдор внимательно глядел поверх очков.
— Понятно… Живой щит… — Чарли задумался и не увидел устремлённого на него пристального взгляда собеседника. — Но имеет смысл везти только кладку драконов, им самим я не смогу обеспечить безопасность — ничто не помешает Волдеморту захватить их так же легко, как он уже проделал это... — драконовод тяжело вздохнул и поднял глаза на старого мага.
— Не могу приказывать вам, Чарли, могу только просить… Что вы ответите?
— Отвечу — вы правы, драконы на страже — это действительно реальный шанс спасти Хогвартс… Конечно, я всё сделаю! Когда надо отправляться?
— Чем раньше, тем лучше! Хоть завтра… — оживился директор.
— Но завтра же Рождество!
— О, да! Безусловно, после Рождества — пообщаетесь с родителями, с братом… Пару дней вам хватит? — Чарли молча взглянул на сияющего Дамблдора, явно довольного согласием молодого человека. Как объяснить, что он не собирался покидать Хогвартс, пока с Флёр не будет всё в порядке… что он ещё не очень хорошо себя чувствует, а аппарирование на большие расстояния требует концентрации всех сил… что он надеялся повидать родителей… Разве двух дней хватит на это? Но синие глаза за очками-половинками сияли уверенностью в необходимости немедленного действия и в его, Чарли, готовности мчаться в Китай незамедлительно — даже прямо сейчас…
— Как скажете, профессор… Пусть будет через два дня.
— Вот и славно! — Дамблдор радостно потёр руки. — Я не сомневался в вашей отзывчивости и правильном понимании ситуации. Да и информации о драконах в книгохранилище того монастыря, где живёт Пай Линь, гораздо больше, чем во всех английских собраниях вместе взятых!
— Это да… Вот только я плохо и очень медленно читаю по-китайски, боюсь, мне потребуется много времени, дабы изучить все имеющиеся свитки…
— Времени у вас мало! — забеспокоился директор. — Требуется как можно скорее доставить яйца в Хогвартс! Было бы идеально успеть к моменту кладки вашей драконихи, тогда она могла бы ухаживать за всеми яйцами сразу.
— Да… — кивнул Чарли и, прикрыв глаза, потёр лоб, — я всё понял, постараюсь…
— Отлично! — Дамблдор приподнялся из-за стола, чтобы на прощание пожать руку молодому человеку.
Дверь распахнулась, и стройный женский силуэт на мгновение замер на пороге:
— О! Вот и мальчик! — пропел звонкий голос, немного картавя и растягивая слова. — Почему вы никому не сказали, что тоже ранены, гордый мальчик? — кажется, эти слова обращены к нему, растеряно сообразил Чарли. — Не удивляйтесь! Вы для меня все мальчишки, даже Альбус.
Вошедшая в кабинет женщина шагнула в круг света, создаваемый пламенем камина и дюжиной свечей, горевших в высоком канделябре. На вид она казалась не моложе Дамблдора. Или — не старше… Сеть мелких и крупных морщин покрывала загорелое лицо странной татуировкой, которая уродовала большинство людей до неузнаваемости. Но эта же печать времени награждала некоторых тайным знаком величавой мудрости, постигшей умопомрачительную глубину простых истин. На этом удивительном лице сияли яркие васильково-сиреневые глаза — в точности такие же, как у Флёр. Они светились жизнью и молодым задором, но это было лишь первое впечатление, поскольку вглядевшемуся повнимательнее открывались в синей глубине такие бездны, что дух захватывало, — казалось, эти глаза видели зарю мира и хранили в себе её первозданный свет. Серебристо-белые волосы лёгким облаком оттеняли смуглую от южного солнца кожу, создавая резкий контраст, вызывающе невозможный, как и вся эта странная женщина с весёлыми всезнающими глазами, стройной фигурой семнадцатилетней школьницы и морщинистым лицом древнего старца.
Чарли не успел опомниться — незнакомка приблизилась к нему, распространяя едва уловимый аромат весенних фиалок, уверенно расстегнула пряжку мантии, легко коснувшись шеи прохладными пальцами, и аккуратно сняла накидку с его плеч:
— Встань, — негромко попросила она. Чарли подчинился быстрее, чем разум успел осознать, стоит ли это делать. Старая женщина прикрыла глаза и установила ладони над его правым боком, не касаясь одежды. Молодой человек ощутил жар и резкую боль, словно в рану ввели зонд, — мадам Помфри обычно делала это гораздо аккуратнее:
— Ничего хорошего… — сморщенное личико нахмурилось, — но моя девочка успела вовремя… — лёгкая улыбка мелькнула светлой вспышкой. — Ещё немного… — жар усилился, на смену боли пришло покалывание и ощущение странной вибрации внутри. Через несколько минут всё исчезло, и старушка опустила руки:
— Ну вот, теперь можешь забыть об этой ране навсегда. Правда, шрам останется — небольшой, на память… — улыбка и быстрый взгляд неуловимо напомнили Флёр. Чарли стиснул зубы. Васильковые глаза глянули пристальней, и длинный палец в старческих веснушках упёрся ему в грудь:
— Не мучай себя понапрасну… Едва очнувшись, она произнесла твоё имя. И это она сказала мне о твоей ране... — старая женщина широко улыбнулась в ответ на нескрываемую радость, засиявшую на его лице. — Иди-иди, она тебя ждёт… — Чарли поцеловал руку пожилой дамы, бегло поклонился Дамблдору и ринулся к выходу.
— Мистер Уизли! — голос директора остановил его на пороге. — Через час в Большом Зале праздничный ужин, Сочельник… Не забудьте прийти, а то о завтраке и обеде вы, вероятно, запамятовали, — профессор тоже улыбался в бороду, глядя поверх очков.
— Спасибо! Да… Конечно… — молодой человек отстранённо удивился тому, что действительно как-то позабыл о еде, но его мысли сейчас занимало другое...
Проводив Уизли пристальным взглядом, пожилая родственница Флёр повернулась к Дамблдору:
— Альбус, этот твой мальчик… ты дашь мне данные его рождения?
— Ты пришла только за этим? — удивился директор, поднимая глаза от исчёрканного пергамента, на котором в хаосе резких ломаных линий и закорючек проступали лица, сверкали заклятия, мелькали силуэты — вырисовывалась яркая картина магического боя.
— Нет, не только… Но ведь это тоже важно — кто нравится моей внучке. Хочу посмотреть его натальную карту… только я сама должна её составить…
— Как будет угодно Хранительнице, — кивнул Дамблдор, взмахом палочки отправляя свиток в камин. — Только… он ведь обычный маг и просто хороший человек — не втягивай его в то, что людям не под силу…
— Откуда ты знаешь — под силу или нет? — улыбка лучиками морщин разбежалась по смуглому лицу. — Ты всегда был склонен принижать человеческие возможности… может быть «просто хороший человек» куда важнее, чем «талантливый маг», и неоткрывшееся в своё время тебе, откроется ему… Да и таланты тоже присутствуют, раз он работает с драконами. Во всяком случае, моя девочка от него без ума, а я верю в мудрость любви… — васильково-сиреневые глаза глянули в ярко-синие, и директор опустил взгляд — слишком многое всплывало в памяти, когда эти загадочные очи оказывались так близко.
— Никто не знает наперёд, даже ты… — тихо отозвался Дамблдор и тут же улыбнулся, справившись с воспоминаниями. — Счастлив пригласить Хранительницу на праздничный ужин! Окажи Хогвартсу честь — будь с нами в этот Сочельник.
— Не могу отказать старому другу, — рассмеялась пожилая дама. — Конечно, согласна. А теперь, Альбус, дорогой, поговорим о былом, грядущем и настоящем…
Чарли не удалось избежать праздничного ужина — Рон и Джинни очень радовались возможности провести Сочельник вместе, и он не смог им отказать. Однако настроение было совсем не праздничным, и Чарли скорее отбывал повинность, чем искренне веселился. Как только на него перестали обращать внимание, молодой человек незаметно выскользнул из Большого Зала. Он заметил, как мадам Помфри, появившись в самом начале праздника, вскоре вновь исчезла. Неужели Флёр почувствовала себя хуже, и потребовалось неотлучное присутствие медсестры?! Чарли понадобилось значительное усилие, дабы не покинуть Большой Зал сразу же вслед за врачевательницей. Но теперь он, наконец-то, мог позволить себе уйти. Молодой человек почти бежал в Больничное Крыло, отложив на потом встречу с родителями у гриффиндорского камина. Дверь лазарета оказалась заперта. Чарли достал палочку, но медлил, не зная, будет ли его вторжение уместным.
— Вот неугомонный, — послышался за спиной негромкий голос. Мадам Помфри, бесшумно ступая, приблизилась сзади и положила руку на дверь. — Чарли, ваша красавица спит. Разговор с матерью утомил её, рана разболелась, и я дала Успокаивающего Зелья. Сейчас сделаю перевязку, и она будет отдыхать дальше.
— Значит, вы разбудите Флёр? Мадам Помфри, можно мне войти! Хоть на пару минут, пока вы перевяжете её...
— Исключено! — глаза медсестры метали молнии. Похоже, целительница Хогвартса с повышенным энтузиазмом блюла нравственность своих подопечных. — Я предписываю пациентке полный покой! Соблаговолите покинуть Больничное крыло, мистер Уизли! — но, взглянув в глаза Чарли, неожиданно добавила уже гораздо мягче и душевней. — Потерпите до завтра, друг мой … Ничего страшного не случится, зато барышня будет почти совсем здорова, и вы сможете поболтать не пару минут, а гораздо больше, — молодому человеку ничего не оставалось кроме как смириться, и вновь уйти не солоно хлебавши.
…Камин в непривычно пустынной гриффиндорской гостиной полыхал весело и ярко, контрастируя с мрачным сумраком, поселившимся в душе второго сына Уизли. Он опустился на ковёр, подогнув под себя ноги и сев на пятки на восточный манер. Пламя тут же заколебалось и позеленело, став почти прозрачным — бледное лицо миссис Уизли проявилось в трепещущем ореоле, словно заглядывая в окошко:
— Чарли! Дорогой мой! — женщина протянула руки к сыну и тут же прижала их к груди, понимая, что связь заблокирована от прямого контакта. — Я тебя жду! Уже с полчаса выглядываю — не идёшь ли…
— Мама… — впервые за этот длинный день он улыбнулся по-настоящему, даже ямочки обозначились на щеках. — У вас всё в порядке? А где отец?
— Отец умчался с Биллом — опять какие-то срочные дела и таинственные поручения! — миссис Уизли едва заметно вздрогнула, нахмурилась, но тон остался бодрым.
«Она изменилась с нашего последнего разговора и, кажется, похудела… Мама, мама, я прибавил тебе седых волос… Прости…»
— Артур просил передать, что гордится тобой, — губы миссис Уизли подрагивали, хотя она старательно улыбалась.
«Мальчик мой… Даже обнять тебя не могу…»
Чарли усмехнулся и погрустнел:
— Гордиться особо не чем… Я не уберёг ни драконов, ни людей…
— Главное — ты жив, ты спасся! Когда мы узнали… когда Дамблдор сказал — ты в замке Сам-Знаешь-Кого… — голос отказывался служить, миссис Уизли из последних сил пыталась не разрыдаться, но слёзы уже предательски бежали по щекам.
«Тёмный Лорд… страшно подумать, что он творит с людьми… Каждую ночь мне слышался твой крик… мне казалось — ты умираешь… Сынок… такой бледный, усталый, щёки запали, сутулишься…»
— Мам, не надо, не плачь… — ясные серые глаза улыбались тепло и нежно, — ведь полный порядок, — я жив, всё позади.
— Нет-нет! Я не плачу, — миссис Уизли суетливо пошарила по карманам, достала платок, — это так… ерунда… Просто мы очень волновались за тебя, Тигрёнок. Боялись, что ты… что с тобой… — услышав своё детское прозвище из маминых уст, Чарли на миг ощутил себя взрослее мамы, словно она была младшей сестрой, нуждающейся в защите и поддержке, в груди защемило… Он с усилием проглотил комок и сжал кулаки:
«Я вынесу всё, лишь бы сберечь, защитить тебя… всех вас, родные мои…»
— А как у нас дела? Как Билл? Перси? Близнецы? — бодро поинтересовался Чарли. — Знаешь, Джинни стала настоящей красавицей, а Рон так вымахал за пару месяцев — я даже не сразу его узнал!
— О! Джинни — моя отрада! — миссис Уизли улыбнулась, и свет в глазах проступил явственней. — Она такая умница! И помощница… Вас, мальчишек, вечно не допросишься, а она, между прочим, даже из Хогвартса умудряется помогать мне со всякими хозяйственными мелочами! Рон вроде взялся за ум и стал немного лучше учиться... Фред с Джорджем по уши увязли в своей торговле, но благодаря этому у нас немного полегчало с деньгами… Билл стал ужасно важным и таинственным, о нём с уважением отзывается сам Дамблдор! — последние слова мама выговорила полушёпотом, видимо, из огромного пиетета к персоне Директора.
— А Перси? Как поживает наш главный семейный карьерист? Мостит свою лестницу в небо? — шутливо спросил Чарли. Расспрашивая о семье, он словно оказался на маленькой уютной кухне Норы, за большим деревянным столом, вокруг которого в праздники собирались все Уизли… Ему даже показалось, будто запах фирменных маминых пирогов проник в тёплый сумрак опустевшей гриффиндороской гостиной.
— Перси… Я потом расскажу… при встрече… — лицо миссис Уизли вновь окаменело, приняв скорбное выражение. — Он… опять поссорился с отцом, как в прошлом году… заявил, что сделал окончательный выбор…
— То есть? — Чарли прищурился, сдвинув брови. — Что значит, окончательный? — по гостиной словно пронёсся неведомо откуда взявшийся сквозняк, тени факелов заметались по стенам, жалобно тренькнуло стекло, содрогаясь от мороза.
— Дело в том… — миссис Уизли тяжело вздохнула и выговорила единым махом, словно боясь споткнуться на жгущих её словах, — отец уверен, будто Люций Малфой заплатил нашему Перси крупную сумму денег за подпись на некоем документе и поддержку соответствующих законов… Но это недоразумение! У меня нет сомнений! Видимо, подозрение отца сильно оскорбило Перси, и они разругались вдрызг… — в глазах мамы опять предательски блеснули слёзы, зелёное пламя помутнело, заколебалось, на миг скрыв лицо женщины.
«Я больше не желаю быть нищим, но честным! Надоело!!!» — эти слова, случайно вырвавшиеся у Перси, когда он ещё только начал подвизаться на ниве работы в Министерстве, врезались Чарли в память неожиданной для сдержанного брата искренней горячностью. Сообщение о новой ссоре Перси с отцом не удивило; Чарли вздохнул и опустил глаза.
— Но я хотела поговорить о тебе, сыночек! — спохватилась миссис Уизли. — Ты не ранен? У тебя ничего не болит?
«Расскажи мне… скажи мне правду, мальчик мой… я же вижу, как ты измучен, как старательно бодришься…»
— Всё хорошо, — молодой человек улыбнулся и кончиками пальцев погладил холодное зелёное пламя возле маминой щеки, — не волнуйся!
— Как я могу не волноваться! — всплеснула руками миссис Молли, губы вновь задрожали, глаза потемнели. — Твоё увлечение драконами с самого начала было кошмаром для меня… А в этот раз мы все едва с ума не сошли от страха! Чуяло моё сердце — эти твари не доведут тебя до добра!
— Мам, давай не будем заводить старую пластинку, — устало поморщился Чарли, машинально ковыряя дырку, прожжённую в ковре шустрым угольком. — Ты давно заглядывала в Гринготтс? Институт Драконоведения должен был перечислить на ваш счёт кое-какие деньги: там выходное пособие в связи с закрытием Румынского филиала и моя зарплата за два последних месяца, которую они задержали…
— Я проверяла счёт вчера — ничего не добавилось, — покачала головой миссис Уизли.
— Вот ведь! Этот Институт никогда ничего не делает вовремя! — возмутился Чарли. — Видимо, у них опять какие-то трудности…
— Видишь, сынок, — согласился бы, когда тебя звали на кафедру Физиологии Драконов, работал бы сейчас в Лондоне, в безопасности, и зарплату получал без проблем…
— Мы уже тысячу раз обсуждали всё это… — тоскливо выговорил Чарли. — Годами протирать штаны в кабинетах, писать статьи за подписью научного руководителя и сочинять диссертацию по картинкам, не видя в глаза живого дракона — нет уж, это выше моих сил. Ты согласилась. Да — пусть я дурак, но мне нравится жить в палатках, возиться с драконами и хлебать прямо с огня кашу, которую заваривает жизнь… — в камине стрельнуло, посыпались искры — дрова продолжали гореть, несмотря на то, что пламя не грело.
— Ты не глуп, Тигрёнок, — мама кашлянула и, похоже, перешла к главному. — До меня дошли слухи, будто в Хогвартс ты прибыл вместе с вейлой… С этой Делакур… Она, конечно, по-своему неплохая и, наверное, чем-то помогла тебе, но, смотри, не потеряй головы… ведь цена чарам вейл известна… ещё недавно она пудрила мозги Биллу, теперь переключилась на тебя… — женщина старалась аккуратно подбирать слова, но интонация выдавала её, чётко расставляя акценты и недвусмысленно демонстрируя отношение миссис Молли к подобным созданиям.
— Мам… — у Чарли разом пересохло в горле, — мне не пятнадцать лет и уже далеко не двадцать… Давай замнём этот разговор немедленно, пока мы оба не пожалели о сказанном…
— Не прислушиваться к советам старших — признак самонадеянности, — обиженно поджала губы мать. — Что вообще может связывать тебя и эту французскую вертихвостку?!
— Очень многое… — сдержанно ответил Чарли. — Полтора десятка дней — каждый длиною в жизнь, — мама вздрогнула, запнулась на мгновение, но уверенность, что она действует во благо сына, помогла продолжить:
— Да разве можно всерьёз принимать вейлу?! Даже гораздо более старшие и опытные попадали под действие чар и ломали свою жизнь в угоду тем, кто этого никогда не поймёт и не оценит… Я не хочу, чтобы это случилось с тобой, сынок!
— Это не случится со мной, мама, — устало пробубнил Чарли, склонив голову и глядя мимо камина в черноту за окном. — Никто не сломает мне жизнь, не обидит, не обманет и не разочарует. Все будут меня любить, понимать и ценить, — губы тронула едва заметная улыбка.
— Ты смеёшься… Но посуди сам: она встречалась с Биллом, потом запросто закрутила с тобой. Этой… гм… мисс привычно прыгать из одной кровати в другую… — брезгливое выражение само собой проступило на лице миссис Уизли.
— Остановись!!! — свистящий полушёпот, и стальной блеск в серых глазах не на шутку напугали. — Сию же минуту прекрати! Или… или… я немедленно уйду! — Чарли вскочил на ноги. — Почему ни один разговор у нас не оканчивается без непременных пререканий по поводу моей работы или моей личной жизни?!!
— Я ведь желаю тебе только добра… Хорошо — умолкаю… Пусть отец с тобой разговаривает! Может, он с мужской точки зрения объяснит доходчивей… После Нового года мы непременно прибудем в Хогвартс.
— Меня вы уже не застанете, через два дня я покидаю Англию по поручению Дамблдора, — с грустной иронией сообщил Чарли, — можете не торопиться.
— Снова какая-то рискованная операция?! — ахнула перепуганная мать.
«Как я устала… Едва встретив и порадовавшись чудесному спасению сына или мужа, вновь и вновь провожать их в неизвестность!»
— Нет, на этот раз ничего особенного… — Чарли постарался сделать взгляд непроницаемым.
— И сколько времени тебя не будет?
— Не знаю… Как пойдут дела… — уклончиво ответил молодой человек. Миссис Уизли кивнула с тяжёлым вздохом:
— Дамблдору виднее… Раз он сам тебя просил …
— Мам, ты так доверяешь Директору, что готова принять любое его решение, выполнить любую просьбу, любой приказ? — прищурился Чарли.
— О да… авторитет Дамблдора непререкаем…
— Отчего же? — молодой человек улыбался одними губами, глаза глядели серьёзно и строго. Мама взглянула на сына, как на пришельца с другой планеты:
— Ведь Дамблдор давно живёт на этом свете, он мудр. В нём наша единственная надежда на спасение от надвигающейся Тьмы — именно Дамблдор победил Гриндевальда, и он единственный, кто может противостоять Сам-Знаешь-Кому…
— А в книгах сказано — Дамблдор победил Гриндевальда, соединив свои силы с силами выдающихся волшебников нескольких стран, воевавших против этого чёрного мага. И пятнадцать лет назад Волдеморту противостоял отнюдь не сэр Альбус, а годовалый младенец и его родители.
— Чарли?! Ты назвал Его по имени! — ахнула миссис Уизли, в ужасе прикрыв рот руками.
— Ну и что? Он сам себя так назвал…
— Чарли, сыночек, да что же ты такое говоришь?! Ты всегда рассудительный и понятливый… а сейчас подвергаешь сомнению очевидные вещи!
— Я говорю — Дамблдор обычный человек, который тоже может ошибаться, а Волдеморт — не первый и не последний на земле маньяк, рвущийся к мировому господству… Поэтому не считаю верным слепо следовать указаниям даже самых мудрых друзей и переоценивать возможности даже очень опасных врагов, — отчеканил Чарли, исподлобья глядя на мать.
— Сынок… — задохнулась миссис Уизли, беспомощно огляделась по сторонам и, прижав руки к сердцу, тихо заговорила: — наверно, дело в том, что когда Сам-Знаешь-Кто набирал силу, ты был ещё подростком… потом он исчез в одночасье на долгих тринадцать лет, и вся твоя взрослая сознательная жизнь прошла в мире без Тёмного Лорда. Ты не знаешь ужаса Чёрной Метки над домами друзей, в которые пришла смерть… — слёзы опять навернулись на глаза, заблестели на ресницах. — Не знаешь бессонных ночей, когда страх за детей и любимых разъедает душу! Не помнишь кошмарных вечеров, полных отчаянья и невыносимого ожидания, когда люди в чёрных капюшонах могут в любой момент выломать именно твою дверь, убить семью на твоих глазах, сжечь дом!!! Ты не можешь даже вообразить, как много значит человек, открыто провозгласивший борьбу с непобедимым, хитрым, могущественным злом! Сколько надежд и чаяний связано с этим человеком! Не представляешь, как по одному его слову, люди готовы жертвовать собой ради будущего, ради спасения своих детей, ради грядущей победы! — глаза миссис Уизли горели, в голосе звенели рыдания, слова её прожигали дорогу в самые глубины сердца. Чарли вновь встал на колени перед камином и, подавшись вперёд, заговорил горячо и сбивчиво — казалось ужасно важным, чтобы его поняли правильно:
— Мама, ты права… я не помню всего этого. Но вполне могу представить. Мне тоже приходилось терять друзей… Твои слова потрясающе верны… Однако… понимаешь, есть разница — жертвовать собой по чьему-то слову, пусть даже это слово самого замечательного человека на свете, или по велению собственного сердца и разума… может, она и не велика, эта разница, но она есть!
— Время заканчивается, — после долгой паузы, заполненной не звенящей тишиной, а суетой толпящихся невысказанных слов, не произнесённых из-за осознания тщетности усилий выразить суть мыслей, упавшим голосом проговорила миссис Уизли, вытирая глаза, — сейчас камин заблокируют… Мальчик мой! Будь осторожен, береги себя! И слушай своё сердце — оно подскажет единственно верный путь, и не обма… — фраза оборвалась, пламя из зеленовато-прозрачного стало ярко-оранжевым, заплясало перед самым лицом тугими горячими всполохами.
— Мама… — еле слышно произнёс Чарли. — До встречи… и — прости меня… — он медленно поднялся, не отводя задумчивого взгляда от бесконечно изменчивого и непрерывно подвижного пламени. Движение, сомнение, борьба, противоречия… Жизнь — тоже бесконечное движение… Нет ничего незыблемого и несокрушимо прочного, всё относительно…
«Твёрже алмаза, сильнее Времени
Слабое смертное сердце твоё…» — шепнул огонь строки древнего, забытого поэта.
Чарли постоял, глядя в огонь, потом улыбнулся ему и подумал, что на рассвете Рождественского дня проберётся в Больничное крыло очень тихо и осторожно, дабы не потревожить мадам Помфри и увидеться, наконец, с Флёр. Стоило всё как следует обдумать и спланировать… В окно светила луна, такая же идеально круглая, как прошлой ночью…
«Прошлой ночью. Сколько всего было… — воспоминания нахлынули, пронеслись, сменяя друг друга яркими картинками, — кажется, это случилось годы назад, а ведь только вчера…». Он вдруг вновь ощутил переливающиеся под чешуйчатой кожей стальные драконьи мышцы, и себя верхом на этой махине, и ни с чем не сравнимое ощущение свободы, когда дракониха оторвалась от земли, взлетев прямо к луне… Хотя нет — он тут же поправился — ему есть с чем сравнивать это чувство удивительного полёта — той же ночью, немного раньше… Чарли снова улыбнулся и негромко произнёс имя — вслушиваясь в короткий звук, пробуя его на вкус — Флёр…
Ему всегда лучше думалось на свежем воздухе, поэтому, покинув гостиную и миновав Большой Зал, где ещё шумел праздник, молодой человек вышел в морозную звёздную ночь. Под яркой луной путь до старого горного кряжа, в котором размещались драконьи загоны, занял совсем немного времени. Дракониха спала в пещере, свернувшись уютным клубком и выставив длинную узкую морду в сторону входа. Чарли постоял снаружи, давая возможность Джулии принюхаться, дабы ненароком не попасть под струю пламени сработавшего защитного рефлекса. Огромный золотистый глаз приоткрылся на секунду и тут же успокоено сомкнулся. От мощного драконьего тела исходил равномерный жар, стены пещеры нагрелись, поэтому в холоде ночи вокруг входа клубилось белое полупрозрачное облачко. Чарли расстелил мантию и примостился под боком спящей драконихи. Магия, окружавшая её, была настолько напоена жизненной силой и энергией, что свинцовая тяжесть усталости растворялась без следа. Глядя на далёкие мерцающие звёзды, он думал, чем бы таким особенным порадовать Флёр в рождественское утро… Вспомнился Париж, виденный лишь дважды, — город остался в памяти окрашенным нежными красками восходящего солнца, пропитанным ни с чем не сравнимым ароматом свежесвареного кофе и горячих ванильных булочек. Флёр тоже любит кофе… В полудрёме Чарли отчётливо представил строгий хогвартский лазарет, на стенах и потолке которого благоухают свежие фиалки, и на столике у кровати кофейный прибор и пара булочек источают аппетитный запах. Он улыбнулся — пусть это будет для начала… Сон подкрался незаметно и быстро увлёк в свои загадочные глубины. Однако по многолетней походной привычке Чарли проснулся через несколько часов, точно на рассвете, как и приказал себе засыпая.
Небо просветлело, и на востоке немногочисленные сероватые облака уже подсвечивались розовым, словно перья диковинных птиц. Деревья, покрытые инеем от подножия до самых макушек, застыли безмолвными стражами древних тайн Запретного Леса. Стояло безветрие, и удивительная тишина разливалась повсюду — природа затаила дыхание в ожидании торжественного появления светила. Скрип снега под собственными шагами казался Чарли почти кощунством — звуки нарушали молчаливую, но величественную симфонию Рождественского утра. Он шёл в Хогвартс и безуспешно пытался унять дрожь волнения — только бы получилось, только бы удалось увидеть Флёр!
…Люций Малфой вернулся в замок далеко заполночь, вымотанный и беспредельно злой. Заклинания для уничтожения драконьих экскрементов оказались довольно сложными, и освоить их было совсем не так просто, как думалось поначалу. Но главное заключалось не в этом. Он — Малфой в десятом поколении — провел целый день, уничтожая горы сцементировавшегося дерьма. Более унизительное времяпрепровождение трудно представить. Поэтому любимец Тёмного Лорда, получив от Господина одобрительное похлопывание по плечу и змеящуюся саркастическую улыбку, переполнялся яростью. Она рвалась наружу, ослепляя фосфорецирующим белым пламенем, от которого леденело сердце, и горела голова. Люций убил двух Пожирателей Смерти, посмевших увидеть его за неприглядным занятием, неосторожно приблизиться и предложить свою помощь, но облегчения не наступило — ярости требовалось более обширное поле деятельности. И ещё Малфой мечтал о мести тем двоим, по чьей вине ему пришлось запятнать благородную палочку магией, приличествующей лишь домовым эльфам. …Домовые эльфы!!! Ярость сконцентрировалась и определила доступную ближайшую цель.
…О, какая славная выдалась ночь! С каким наслаждением голыми руками он сворачивал тощие шеи, выдирал скрюченные конечности, ломал позвоночники, раздавливал, как тыквы, ушастые головы с вытаращенными в беспредельном ужасе огромными глазами. Первые два десятка домовиков Малфой уничтожил, не задавая никаких вопросов, изливая жуткую нечеловеческую ярость, которая в противном случае пожрала бы его самого. Когда фосфорно-белое пламя немного насытилось, а накал его чуть-чуть ослаб, он вспомнил о том, что хотел узнать, — и оставшиеся в живых домовые эльфы позавидовали мёртвым. Люций требовал назвать Истинное Имя той, кого зеленокожий народец величал Старшей Сестрой. Сие странное полуимя-полутитул вырвалось у одного единственного эльфа, когда Малфой размозжил об стену отвратительного сморщенного детёныша, отобранного у этой твари. Больше никто из них не произнёс ни звука — они оказались слишком хрупки, просто омерзительно мягки и податливы — их кости ломались от одного его прикосновения, и они дохли мгновенно, едва он только приступал к вдумчивой «беседе».
Упоминание о Старшей Сестре вызвало смутные ассоциации и воспоминания о семейных легендах, — какой-то туманный бред об ушедших в другой мир предках-эльфах и оставшихся Хранительницах. Тем более требовалось узнать Истинное Имя этой французской стервы, дабы, обретя над ней полную власть, выведать все секреты и тайны, которые она могла знать — возможно, среди них оказались бы очень полезные… Люций продолжал терзать домовиков, их оставалось всё меньше — сбившихся в дрожащую кучку в углу залитого кровью подземелья — но не один не сказал ни слова, вновь доведя до предела утихшую, было, малфоевскую ярость.
…В эту рождественскую ночь Флёр засыпала с мыслью, что утром непременно встретится с Чарли — даже если упрямая врачевательница попытается ей воспрепятствовать. Не видится целые сутки оказалось бесконечно много после двух недель почти постоянного общения. Ей снились дразнящие сны, которые сложно рассказывать, не краснея, и счастливая улыбка порхала на губах, придавая спящей ангельское выражение…
Боль обрушилась неожиданно, накрыла и погребла под собой — какая-то сила вырвала её из тела и потащила сквозь чёрный тоннель навстречу леденящим душу воплям, стонам и визгам. Она очутилась в мрачном подземном каземате, освещённом чередой факелов, — ни холода, ни сырости не ощущалось в этом непривычном состоянии, — только отвратительный, всепроникающий, приторный запах крови. Флёр стала невесомым облачком, зависшим под потолком и способным лишь видеть, слышать и воспринимать боль. А боли было так много, что сердце отказывалось вмещать её и многократно разрывалось, умирая с каждым растерзанным домовым эльфом, тут же возрождаясь, чтобы умирать снова и снова. Флёр не могла кричать, не могла двигаться, не могла вмешаться — только смотреть, как неистовствует Малфой, с ног до головы покрытый запёкшейся кровью, с горящими диким огнём глазами на мертвенно-белом лице и сияющими в свете факелов призрачным светом серебристыми волосами. Её оставшееся в Хогвартсе тело, вытянувшись, застыло на кровати неподвижной, окаменевшей статуей, широко открытые глаза смотрели в потолок безжизненным взглядом, только слабо подрагивали пальцы, и из заживших крестообразных надрезов, оставшихся после Обряда, сочилась тёмная густая кровь.
Смерть каждого эльфа ослепительной молнией пронзала её душу, боль каждого разрывала, уничтожала, корёжила её безмолвное и беспомощное существо. Она сама связала себя с ними, пробудила их, отдав свою частицу и получив взамен безграничную вечную преданность… и их кровь, смешавшись в чаше, стала единым целом — в жизни и в смерти… Только когда последнее хрупкое тельце перестало содрогаться в конвульсиях, когда последнее маленькое сердечко остановилось — израненная душа Флёр с головокружительной скоростью вернулась назад по чёрному тоннелю, обрушилась в неподвижное тело и забилась в нём, корчась в бессильном отчаянии. Слёз не было, не было даже голоса — она упала с кровати и молча каталась по полу в жуткой безмолвной истерике, разрывая на себе одежду, царапая лицо, вырывая волосы, безуспешно пытаясь исторгнуть из себя ощущения боли и смерти, запредельного ужаса и могильного холода.
…Чарли открыл дверь лазарета без труда — видимо, мадам Помфри не предполагала, что его настойчивость может достичь подобных пределов, и не рассчитывала на его появление в столь несусветную рань. В серо-розовом утреннем свете молодой человек увидел упавшую ширму, сползшие на один бок простыни — и Флёр на полу, молча бившуюся в судорогах, исцарапанную, окровавленную, в изодранной рубашке, с разметавшимися спутанными волосами. Он кинулся к ней так быстро, что едва не врезался в кровать, попыталась поднять на руки, но она оттолкнула его, с нечеловеческой силой впечатав в стену — на миг он даже перестал дышать.
— Флёр!!! — Чарли не узнал внезапно севший собственный голос, а девушка ничего не услышала, продолжая царапать и рвать себя. Глаза её были зажмурены, на губах выступила розовая пена. — Что с тобой?!! Что случилось?!! — он с третьего раза поймал её руки и сжал мёртвой хваткой, не давая скрюченным пальцам приблизиться к горлу и лицу. Она продолжала биться, не издавая ни звука, не открывая глаз. С огромным усилием преодолевая жуткую пляску её тела, Чарли встал на ноги и поднял девушку. Заведя ей руки за спину, он сжал запястья в одной своей ладони, другой рукой подхватил под колени, и сел на кровать, прижимая её к себе. Некоторое время судороги ещё продолжались, становясь всё слабее, девушка приоткрыла глаза и, увидев Чарли, прильнула к нему всем телом, будто надеялась влиться, раствориться, спрятаться в нём навсегда. Он ощутил, как каменные, сведённые судорогой мышцы расслабились, Флёр запрокинула голову и зарыдала в голос, захлёбываясь, причитая и вскрикивая.
Кажется, вбежала растрёпанная мадам Помфри в криво запахнутом халате и с ночным чепцом вместо волшебной палочки в руке. Кажется, она прыгала вокруг Чарли, требуя объяснений, всплёскивая руками и пытаясь отодрать от него Флёр. Но он лишь упрямо мотал головой в ответ на все вопросы и предложения помощи, отчего-то твёрдо зная, что девушке сейчас нужнее всего именно это — его руки, его тепло, его крепкие объятия. Он давно выпустил её запястья, и Флёр уткнулась ему в грудь, вцепившись в мантию, быстро промокшую насквозь. Он чувствовал прикосновение сырой ткани, сырой от её слёз, чувствовал, как рыдания сотрясают Флёр, но это было уже не так страшно, как безмолвные конвульсии. Чарли почти ни о чём не думал, неосознанно бормоча что-то полушёпотом на ухо девушке и плавно покачиваясь, как в юности, когда Перси, — а впоследствии Рон или Джинни — просыпались, крича о приснившемся кошмаре (одни близнецы всегда спали безмятежно).
Флёр потихоньку затихала на плече, глубоко вздыхая и хлюпая носом. Опустив глаза, Чарли увидел кровь на её запястьях, дрожь пронзила с ног до головы:
«Я узнаю, кто это сделал, и он пожалеет…»
Девушка подняла исцарапанное лицо с красными опухшими глазами и тут же спрятала его в ладонях:
— Ох! Не смотри на меня сейчас…
— Как ты меня напугала…
— Прости… — выдохнула Флёр еле слышно и вновь взглянула на него сквозь пальцы, — ой, не надо… — дрожащая ладошка бережно коснулась его щеки. Чарли не заметил, как слёзы навернулись на глаза, размывая очертания предметов. Он на миг зажмурился, отвернувшись, быстро вытёр лицо и стиснул её ещё крепче:
— Как это случилось? Кто? И почему?
— Сегодня ночью Малфой убил всех домовых эльфов замка Слизерина, — прошелестел безжизненный голос Флёр, — всех до единого… — она уткнулась в свои колени, плечи судорожно вздёрнулись, серебристые волосы стекли на пол.
— Откуда ты узнала?… — не глядя на Чарли, она протянула ему тонкие руки с судорожно стиснутыми кулачками… и бордовыми отметинами на запястьях:
— Обряд Древней Крови… он соединил нас навсегда…
— Соединил? Так крепко, что ты… что ты чувствовала их смерть?! — он в ужасе встряхнул её, голова мотнулась, как цветок на тонком стебле. Флёр подняла глаза — огромные тёмно-синие озёра застывшей муки:
— И чувствовала… и видела… и была там… — голос задрожал, — Малфой терзал их, рвал на части… — слёзы опять заструились по щекам, тело сотрясла конвульсивная дрожь. Чарли испугался, как бы судороги не возобновились. — Я смогла пробудить их память, но не сняла заклятие Вечного служения, намертво приковавшее их к замку, и они не могли уйти, убежать, — тихо продолжала Флёр, — я обещала вернуться… они поверили и ждали… а я ничего не успела сделать для них… Я во всём виновата! Глупая недоучка! Самонадеянная идиотка! Они спасли меня, сохранили в тайне моё Истинное Имя, а я… я ничем не смогла помочь им… — Чарли молчал, он слишком хорошо знал это чувство безграничной вины и беспомощности, поэтому и не мог найти слов.
Слегка встряхнув рукой, он крепко сжал в ладони волшебную палочку и наклонился над запястьями Флёр, шепча заживляющие заклинания. Она благодарно прижалась щекой к его склонённой голове и притихла. Постепенно глаза её из тёмно-синих становились фиолетовыми — отчаяние и безысходность уходили, уступая место жгучей ненависти:
— Малфой… Я отомщу! Уничтожу его! Покалечу его детей, прокляну этот род до седьмого колена, так чтоб им никогда не видать покоя — ни в жизни, ни в смерти! — Чарли поднял взгляд — Флёр казалась сейчас воплощением древней мстительной богини — с искажёнными, перекошенными чертами, оскаленным в жуткой усмешке ртом… она была страшна и ужасающе прекрасна одновременно.
— Ты говоришь, как Малфой… — тихо произнёс молодой человек, глядя на девушку внимательно и строго. — Не уподобляйся ему. Нельзя идти дорогой мести — ты потеряешь себя, сожжёшь душу…
— Чего-о?!! — выдохнула она возмущённо. — Что за дурацкие изречения?! Как ты можешь так говорить?! — оттолкнув от себя его руки, Флёр вскочила и отпрянула к окну, едва не упав. Чарли ринулся поддержать, но она резко отстранилась. — Не подходи!!! Тоже мне — нашёлся проповедник! Ты ещё посоветуй подставить другую щёку, простить Малфоя, обнять его и плакать вместе на могилках эльфов! — невзирая на напряжённость момента, Чарли не удержался от нервной улыбки, представив Малфоя, рыдающего на могиле домовика — большего абсурда трудно было вообразить.
— Он ещё и смеётся! Конечно, ты же не видел, как Малфой их убивал! Как кромсал, жёг, душил… маленьких, хрупких, беззащитных… Это нельзя прощать, понимаешь?! За это надо карать самым безжалостным образом! — кричала Флёр, потрясая маленькими побелевшими кулачками перед его носом, глаза метали сиреневые молнии.
— Прощать врагов невероятно сложно… Я не смог пока научиться… — негромко сказал Чарли, глядя в окно, где сияющее утреннее солнце поблекло, затянутое дымкой облаков, грозивших постепенно перерасти в снежную тучу, — но мстить, проклинать и карать — значит, идти путём того самого Малфоя, которого ты так ненавидишь… становиться такими же, как он… — молодой человек поднял глаза на Флёр, — я не говорю, будто это легко…
— О! Хватит проповедей! — тряхнула головой Флёр. — Сама разберусь! Оставить Малфоя безнаказанным — преступление! Ясно тебе?! Я не смогла спасти и защитить тех, кто доверился мне — так хоть отомщу за них… Ты даже не представляешь, насколько это было чудовищно, зверски… Невыносимо! — слёзы вновь навернулись на глаза. Девушка судорожно вцепилась в подоконник. Чарли обнял её сзади, крепко прижав к себе:
— Держись, бесстрашная моя Спасительница, — прошептал он, — ты сильная, ты сможешь…
— Не оставляй меня… — вдруг тихо-тихо пролепетала Флёр, — пожалуйста, будь сегодня со мной весь день, хорошо? — она развернулась и заглянула ему в глаза, — и завтра… и потом… С тобой я ничего не боюсь… с тобой я действительно становлюсь сильной… Не уходи, ладно? — Чарли молча кивнул, кусая губы — через два дня он должен быть в Китае, он уже дал слово. Язык прилип к гортани и отказывался служить, у него не хватило духу сказать Флёр об отъезде прямо сейчас.
— Как-то мне нехорошо… голова кружится… — девушка покачнулась, Чарли подхватил её и бережно уложил на кровать:
— Тебе надо прилечь… и немного поспать, набраться сил, — Флёр послушно прикрыла глаза, тут же крепко стиснув его руку:
— Только не уходи!
— Я на секундочку — всего лишь загляну к мадам Помфри, попрошу у неё укрепляющего зелья…
— Ничего не надо, — девушка взглянула на него из-под полуопущенных ресниц, — просто посиди со мной… — Чарли осторожно присел на край кровати, не отнимая руки. Флёр нежно поглаживала его пальцы, погружаясь в дремоту. — …А где рисунок?! — вдруг спохватилась она, испуганно распахивая глаза. — Тот, который я дала тебе на хранение?
— Вот он, — Чарли извлёк из кармана мантии маленький рулончик пергамента, немного испачканный бурым с одной стороны, — я шёл сюда вернуть его и поздравить тебя с Рождеством… Кстати о поздравлении! — он осёкся: одной рукой прижав к груди рисунок, вцепившись другой в его руку, Флёр уже спала — встряска оказалась столь мощной, что организм истощил почти все резервы и требовал немедленного восстановления сил. Стараясь не двигаться и не дышать, молодой человек аккуратно вытащил палочку. Еле слышно произнося заклинания, он залечивал ссадины на лице и груди Флёр, заживлял искусанные губы, убирал синяки. Она крепко спала, улыбаясь во сне в ответ на тёплые прикосновения.
Дверь приоткрылась и в очередной раз заглянула врачевательница, вопросительно взглянув на Чарли — предлагала помощь. Молодой человек отрицательно покачал головой, мадам Помфри сокрушённо вздохнула и безропотно скрылась в своём кабинете — как бы она ни относилась к вейле, та, прежде всего, пациентка и, значит, её исцеление являлось первоочередной задачей. Хогвартская медсестра рвалась выполнять свой долг, но понимала, что в данный момент Уизли справится лучше.
Указывая палочкой на стены и потолок, Чарли вырастил фиалки, потом на прикроватной тумбочке, распространяя ни с чем не сравнимый аромат, задымилась чашечка кофе, снабжённая Подогревающим заклятием, а рядом на блюдце горкой воздвиглись румяные булочки. На дивные запахи вновь откликнулась мадам Помфри, на мгновение выглянув из своего кабинета и тут же скрывшись обратно, — трогательная сцена явна не предназначалась для посторонних глаз.
…Флёр проспала целый день, и Чарли неотлучно просидел возле неё, вглядываясь в спокойные черты лица, прислушиваясь к дыханию, боясь пошевелиться, переменить позу и отнять затёкшую руку. Боль и страх в его душе смешивались с нежностью и обожанием — удивительный, сводящий с ума коктейль, именуемый любовью. Ночью сон сморил его, и он прикорнул тут же, полусидя-полулёжа, уткнувшись головой в её подушку.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 237; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!