Богарне Евгений (Эжен) Наполеон

 

Французский военный деятель Богарне (Beaharnais) Евгений (Эжен) Наполеон (3.09.1781, Париж — 21.02.1824, Мюнхен, Бавария), дивизионный генерал (1805), принц Империи (1804—1814), вице-король Италии (1805—1814), князь Эйхштедтский и герцог Лейхтенбергский (1815). Пасынок, затем приемный сын Наполеона Бонапарта. Сын генерала виконта Александра Богарне, погибшего на эшафоте в годы якобинского террора (1794).

Его мать креолка Жозефина происходила из семьи богатого плантатора с острова Мартиника Таше де ла Пажери. После ареста мужа Жозефина как жена «врага народа» тоже подверглась репрессиям со стороны революционных властей и несколько месяцев провела в заключении. Избежала расправы только благодаря термидорианскому перевороту (27 июля 1794 года), покончившему с диктатурой якобинцев.

Оставшийся без родителей 12-летний Евгений был отдан на воспитание в семью столяра, который начал обучать его своему ремеслу. После освобождения мать устроила Евгения ординарцем к знаменитому генералу Л. Гошу, с которым познакомилась в тюрьме. В этом качестве Богарне сопровождал своего генерала в Вандею и некоторое время участвовал там в боевых действиях против мятежников, а затем был направлен в Сен-Жерменскую военную школу.

После подавления мятежа роялистов в Париже 13 вандемьера (5 октября 1795 года) по распоряжению Конвента у всех жителей столицы было отобрано оружие.

Вскоре Жозефина послала своего сына — воспитанника военной школы — к командующему войсками парижского гарнизона генералу Наполеону Бонапарту с просьбой вернуть шпагу покойного мужа. Бонапарт был искренне тронут красивой наружностью и благородными манерами мальчика, а также тем жаром, с которым он убеждал генерала удовлетворить его просьбу. Шпагу Бонапарт ему не отдал, но высказал пожелание, чтобы его мать лично прибыла за нею. Визит Жозефины Богарне к генералу Бонапарту состоялся, и просьба ее была исполнена. А через несколько месяцев после этого первого знакомства Бонапарт женился на вдове генерала Богарне.

Весной 1796 года Бонапарт был назначен главнокомандующим Итальянской армией. Вскоре к нему в Италию прибыл пасынок, закончивший военную школу и произведенный в офицеры кавалерии. Бонапарт оставил его при себе адъютантом. В качестве адъютанта главнокомандующего армией Евгений Богарне принял участие в Итальянском походе Бонапарта 1796—1797 годов, сопровождая своего генерала почти во всех крупных сражениях этой кампании. Показал себя храбрым и грамотным офицером. Затем участвовал в Египетской экспедиции Бонапарта 1798—1799 годов, по-прежнему исполняя обязанности адъютанта главнокомандующего. Отличился в сражении при Пирамидах (21 июля 1798 года) и Сирийском походе (февраль-июнь 1799 года), особенно при взятии крепости Яффа (7—8 марта 1799 года) и осаде Сен-Жан-д’Акр (март-май 1799 года), где был ранен в голову. В октябре 1799 года вернулся во Францию вместе с Бонапартом и принял участие в перевороте 18 брюмера (9 ноября 1799 года), в результате которого к власти в стране пришел Наполеон Бонапарт, а Богарне стал адъютантом первого консула Французской республики.

В начале 1800 года его адъютантская служба закончилась. Произведенный в капитаны Богарне был назначен командиром эскадрона конных егерей Консульской гвардии. Участвовал в Итальянском походе Бонапарта 1800 года, переходе через Альпы и взятии Милана. Особо отличился в сражении при Маренго (14 июня 1800 года), во время которого знаменитая атака гвардейской кавалерии, поддержавшей контратаку пехоты генерала Л. Дезе, явилась переломным моментом в ходе этого сражения. Победа была буквально вырвана из рук противника, когда, казалось, никаких шансов на нее у французов уже не было. За храбрость и мужество, проявленные в сражении при Маренго, 19-летний Богарне был произведен в полковники гвардии.

Годы мира (1801—1805) он посвятил углубленному изучению теории военного искусства и достиг в этом немалых успехов. В начале 1804 года был произведен в бригадные генералы. Было ему в ту пору всего 22 года. Так что генералом Евгений Богарне стал даже раньше, чем его знаменитый отчим.

После установления во Франции Империи и коронации Наполеона получил титул принца и должность государственного канцлера, войдя, таким образом, в узкий круг высших сановников Империи (1804).

В мае 1805 года Наполеон провозгласил себя королем Италии, поручив непосредственное управление новым королевством своему пасынку, возведенному по этому случаю в сан вице-короля Италии (26 мая 1805 года). Одновременно Евгений Богарне получил чин дивизионного генерала.

Пользуясь неограниченным доверием Наполеона, он энергично взялся за устройство врученного ему королевства, проявив при этом незаурядные административные способности и государственное мышление. Это позволило ему сравнительно быстро снискать доверие и уважение своих новых подданных. Основные усилия вице-король сосредоточил на вопросах государственного устройства, заново создав все органы власти Итальянского королевства как в центре, так и на местах. Под его непосредственным руководством была создана итальянская армия. Большое внимание уделялось организации общественных работ, в которых задействовалась значительная часть населения страны, получившая таким образом средства к существованию. Значимость этого мероприятия состояла в том, что на протяжении многих лет, пока на территории Северной Италии один за другим проносились военные ураганы, данным вопросом никто не занимался и население было предоставлено само себе, каждый выживал как мог, никого это не интересовало. Зато грабежи и реквизиции, проводившиеся войсками воюющих сторон, следовали с регулярным постоянством и окончательно разорили основную массу народа. Общественные работы проводились с целью прокладки дорог, постройки мостов, каналов, почтовых станций, укрепления берегов рек и т. п.

В кампаниях 1805 года против Австрии и России, 1806 и 1807 годов против Пруссии и России Богарне не участвовал, будучи занятым делами государственного устройства Итальянского королевства, а также формированием Итальянской армии. 2 января 1806 года Наполеон женил его на дочери баварского короля принцессе Августе^[19], а через два дня усыновил его под именем «Евгений — Наполеон Французский». В 1807 году Наполеон объявил Евгения Богарне наследником итальянского трона с титулом князя Венецианского.

В войне 1809 года с Австрией Богарне впервые выступил в роли главнокомандующего, возглавив Итальянскую армию. Правда, еще не будучи вполне уверенным в его способностях возглавлять армейское объединение, и главное, отчетливо сознавая, что его приемный сын не обладает необходимым боевым опытом для занятия такой ответственной должности, Наполеон приставил к нему наставником опытного генерала Ж. Макдональда (будущий маршал Франции). Под руководством и опекой этого военачальника принц Евгений делал свои первые шаги в роли главнокомандующего армией, постигая искусство руководства крупными массами войск в боевой обстановке.

Начало кампании 1809 года сложилось для Итальянской армии неудачно. Австрийская армия в Италии (эрцгерцог Иоанн) имела большое превосходство в силах. Под ее натиском войска Итальянской армии были вынуждены отступать. В сражении при Салиле (16 апреля 1809 года) они потерпели поражение. Но, получив крупные подкрепления, в результате чего численность Итальянской армии возросла до 68 тыс. человек, Богарне немедленно перешел в контрнаступление. Последовательно нанеся поражения противнику в сражениях на реке Брента, а затем — на берегах Пиавы, он вытеснил австрийцев из Италии и в начале мая перенес боевые действия на территорию Иллирийских провинций. Решающую роль в достижении этих успехов сыграли, конечно, победы Наполеона в Германии, вынудившие австрийцев начать отступление из Италии. Вместе с тем нельзя не отдать должное и главнокомандующему Итальянской армией. Принц Евгений во время этой кампании проявил не только хорошие организаторские способности, но и военный талант. Он осуществлял руководство войсками с необходимой для полководца твердостью и умением, действовал разумно и решительно, но в то же время осмотрительно, реально учитывал сложившуюся на театре военных действий оперативно-тактическую обстановку, стремился не допускать крупных оперативных просчетов. В целом экзамен на зрелость в своей новой роли Евгений Богарне выдержал вполне успешно. Сомнения Наполеона в отношении военных способностей своего воспитанника рассеялись.

Новые поражения австрийцам армия Богарне нанесла на подступах к реке Сава, разгромив противника при Тарвисе и Лайбахе (Любляна). В последнем из этих сражений войска Итальянской армии взяли в плен 4 тыс. австрийцев во главе с генералом М. Мерфельдом, бывшим до войны послом Австрии в России. Развивая наступление дальше на северо-восток, войска Итальянской армии нанесли противнику новое поражение при Санкт-Микеле и в конце мая 1809 года под стенами Вены соединились с армией Наполеона. К этому времени армия вице-короля насчитывала всего лишь 23 тыс. человек и около 100 орудий, так как крупные силы ему пришлось оставить в Италии и Иллирийских провинциях, а также выделить для охраны своих растянувшихся коммуникаций и ведения боевых действий в Тироле. Сюда же следует добавить и понесенные в боях потери. Австрийская армия эрцгерцога Иоанна в ходе энергичного преследования ее войсками Богарне также понесла большие потери.

После присоединения к главным силам наполеоновской армии Итальянская армия образовала ее правое крыло, развернув наступление в Венгрию. 2 июня у селения Папа (Западная Венгрия) австрийцы потерпели очередное поражение. Исход боя решила блестящая кавалерийская атака, которую возглавил лично вице-король. А 14 июня, в день 9-й годовщины Маренго, Богарне разбил 50-тысячную австрийскую армию эрцгерцога Иоанна в сражении при Раабе и отбросил остатки ее к Комарно.

Во время тяжелого и кровопролитного генерального сражения при Ваграме (5—6 июля 1809 года) войска вице-короля действовали в центре боевого порядка французской армии и покрыли себя новой славой. Прорыв ими центра противника решил по существу исход сражения и принес победу Наполеону.

После Ваграмского сражения Богарне получил приказ императора идти со своей армией в Тироль и подавить там антифранцузское восстание, охватившее к тому времени почти всю эту горную страну. 13 августа возглавляемые 41-летним трактирщиком А. Гофером тирольские повстанцы разгромили в сражении у горы Изель франко-баварские войска и вскоре очистили от оккупантов весь Тироль. Но прибытие крупных сил франко-итальянских войск вице-короля в корне изменило обстановку в мятежном крае. Разрозненные отряды повстанцев повсюду были разбиты, а их остатки рассеяны. В октябре 1809 года восстание было подавлено. Предводитель повстанцев Гофер бежал в Австрию, но был выдан французам и в начале 1810 года расстрелян в Мантуе (Италия).

Развод Наполеона с Жозефиной в конце 1809 года больно ударил по Евгению, который автоматически лишился всех прав на наследование. Чтобы хоть как-то смягчить удар, нанесенный приемному сыну, Наполеон вознаградил его правом наследства Великого герцогства Франкфуртского, но… лишь по смерти его примаса Дальберга. Однако для Евгения Богарне это было слабым утешением. Но что-либо изменить было не в его силах, и он вынужден был смириться, продолжая верно служить Наполеону.

Многочисленные биографы Наполеона подметили одну интересную деталь. С момента разрыва с Жозефиной счастье отвернулось от Наполеона, тогда как до этого удача неизменно сопутствовала ему. Будучи человеком глубоко суеверным со всеми своими атавистическими предрассудками и верой в приметы, император в глубине души всегда считал, что Жозефина принесла ему счастье. Удача стала неизменно сопутствовать ему с того самого дня, был глубоко убежден Наполеон, когда он соединил свою судьбу со вдовой генерала Богарне. И, как ни покажется странным, та же самая женщина, которая принесла несчастье Александру Богарне, ему, Бонапарту, принесла невообразимую удачу. Это подтверждалось многолетним опытом, 13 годами совместной жизни. Жозефина была для него, пожалуй, единственной женщиной, которую, несмотря ни на что, он продолжал любить.

Разрыв с нею явился для Наполеона одним из труднейших психологических барьеров, которые когда-либо ему приходилось преодолевать. Но ради основания династии он все же, не без долгих и мучительных колебаний, решился на развод^[20]. Брак Наполеона с австрийской принцессой был довольно прохладно, если не сказать негативно, встречен во Франции. Он не встретил одобрения ни со стороны народа, ни со стороны армии, столько лет сражавшейся против австрийцев, ни даже со стороны правящей элиты. В этом династическом браке французы усмотрели нечто оскорбительное для себя, увидев в нем как бы надругательство над памятью героев Вальми, Маренго и Аустерлица, даже более того — косвенную реабилитацию «старого режима»^[21].

В войне 1812 года против России Евгений Богарне командовал 4-м пехотным (итальянским) корпусом Великой армии. С началом вторжения Наполеона в Россию он возглавлял центральную группировку Великой армии, в состав которой входили 2 пехотных и 1 кавалерийский корпуса — всего 82 тыс. человек и 208 орудий. Итальянский корпус (27 тыс. человек)^[22] отважно сражался при Островно [13—14 (25—26) июля 1812], поддержав авангард французской армии, возглавляемый маршалом И. Мюратом.

В Бородинском сражении [26 августа (7 сентября) 1812 года] Богарне командовал левым крылом французской армии, основные усилия которого были сосредоточены на овладении Курганной батареей (батарея Раевского) — главного опорного пункта центра русской позиции^[23]. После ожесточенного боя, продолжавшегося 9 часов и стоившего обеим сторонам огромных потерь, войскам вице-короля, наступавшим при поддержке более 120 орудий, наконец удалось овладеть этим редутом, но развить достигнутый успех их сильно поредевшие полки уже не смогли. Сам Богарне проявил в этом сражении выдающуюся храбрость и большое мужество. В самый критический момент сражения он прибыл в 9-й линейный полк и обратился к изготовившимся к очередной атаке солдатам: «Храбрые войны! Вспомните, как вы действовали со мной у Ваграма, когда мы прорвали центр неприятеля!» Богарне встал во главе полка и лично повел его в атаку. Еще уцелевшие на батарее русские пушки почти в упор били картечью по приближавшемуся противнику, но он, несмотря на большие потери, неудержимо продолжал идти вперед. Картечь вырывала из строя буквально целые ряды французских гренадеров до тех пор, пока уцелевшие в этом огненном вихре со штыками наперевес не ворвались на батарею. Перед их глазами предстала ужасающая картина: заваленный грудами трупов редут был похож на огнедышащий кратер вулкана. На разбитом французскими ядрами бруствере были разрушены все бойницы, большая часть орудий опрокинута или сброшена с разбитых лафетов, и только при вспышках выстрелов в густом пороховом дыму с трудом удавалось различить лишь жерла пушек. Остатки защитников редута оборонялись отчаянно и все до единого погибли в этой последней жестокой рукопашной схватке. Они умирали тут же, у своих орудий, не прося пощады и сражаясь до последнего. Над разбитым до основания французской артиллерией и залитым кровью редутом взвилось трехцветное знамя.

Столь же отважно действовал вице-король и в сражении при Малоярославце [12 (24) октября 1812 года], где его корпус (18 тыс. человек), составлявший авангард Великой армии, в течение целого дня один дрался против почти всей русской армии.

Об ожесточенном характере этого сражения говорит хотя бы такой факт: в течение дня город Малоярославец 8 раз переходил из рук в руки, и в конце концов его объятые пламенем руины все же остались в руках французов. Но это был их последний и весьма сомнительный успех, так как главная цель, которую преследовал Наполеон, — прорваться на Калугу — так и не была достигнута. Сражение при Малоярославце явилось переломным моментом в войне, за которым последовало изгнание армии Наполеона из пределов России.

В сражении под Вязьмой [22 октября (3 ноября) 1812 года] 4-й пехотный корпус сыграл важную роль в спасении арьергарда французской армии от полного уничтожения. Отрезанный русскими войсками от главных сил отступающей армии на подходе к Вязьме арьергард, возглавляемый маршалом Л. Даву, оказался в безвыходном положении. Уже прошедший Вязьму Богарне повернул свои войска назад и двинулся на помощь арьергарду^[24]. В результате завязавшегося сражения замысел противника уничтожить арьергард был сорван. Хотя и с большими потерями, он все же сумел вырваться из окружения и присоединиться к главным силам.

28 октября (9 ноября) на подступах к Духовщине войска 4-го пехотного корпуса (около 12 тыс. человек, 87 орудий) были окружены многочисленной казачьей конницей атамана М.И. Платова и прижаты к реке Вопь. Переправочных средств для преодоления этой водной преграды у вице-короля не было. Положение создалось критическое. Противник наседал со всех сторон. В некоторых частях, особенно в тыловых, начали проявляться признаки паники. Но Богарне не дрогнул перед нависшей над его немногочисленным войском грозной опасностью. Проявив непоколебимую силу воли, мужество и отвагу, он на следующий день, хотя и с большими потерями, все же сумел прорваться на противоположный берег и выйти из окружения. Правда, из-за недостатка лошадей ему пришлось бросить на левом берегу Вопи всю свою артиллерию (64 орудия) и большую часть обоза. 23 орудия были брошены еще в ходе отступления к реке Вопь. В бою под Духовщиной 4-й пехотный корпус потерял более 2 тыс. человек убитыми и утонувшими и 3,5 тыс. пленными. Форсировав реку Вопь вброд и отбросив казаков с правого берега, Богарне занял Духовщину, уже захваченную противником, откуда двинулся к Смоленску, на соединение с Наполеоном. Во время этого перехода 4-й корпус потерял еще до 1,5 тыс. человек. Часть из них погибла в стычках с казаками, которые происходили почти непрерывно; но основная масса выбыла из строя по болезни, простудившись во время ледяной купели в реке Вопь. Все больные были оставлены во встречавшихся на пути населенных пунктах, так как везти их было не на чем; много солдат замерзло в пути.

В сражении под Красным [3—6 (15—18) ноября 1812 года] остатки 4-го пехотного корпуса с боем проложили себе дорогу на запад, хотя и понесли при этом в боях с многократно превосходящими силами противника большие потери (до 2 тыс. человек и 17 орудий^[25]). Особенно тяжелым для них выдался бой 4 ноября под Мерлино. Прибыв в Оршу, Богарне на следующий день повернул назад, на выручку прорывавшимся из окружения остаткам 3-го пехотного корпуса маршала М. Нея, который почти полностью был уничтожен русскими под Красным. Благодаря своевременно оказанной ему помощи отряд Нея был спасен от уничтожения преследовавшей его по пятам казачьей конницей. К моменту подхода остатков Великой армии к реке Березина от всего корпуса вице-короля осталось не более 3 тыс. человек.

В завершающем сражении войны 1812 года, развернувшемся на берегах этой реки [14—17 (26—29) ноября 1812 года], они действовали в составе Сводного корпуса маршала Нея. Сам же вице-король находился при Наполеоне.

5 декабря император бросил жалкие остатки Великой армии и, передав командование Мюрату, уехал во Францию формировать новую армию. Отношения Евгения Богарне с Мюратом всегда были довольно сложными. Поэтому вице-король, оказавшийся на завершающем этапе отступления из России без войск, как и абсолютное большинство других генералов, находившихся в таком же положении, никакого влияния на ход событий уже не оказывал. В сопровождении небольшого конвоя, сформированного из офицеров его бывшего корпуса, он вместе с Главным штабом армии следовал по направлению к границе, которую и пересек в середине декабря.

17 января 1813 года Мюрат самовольно покинул армию и уехал в Неаполь, передав командование ее остатками Евгению Богарне. Таким образом, весь груз ответственности по спасению остатков погибшей в России Великой армии он переложил на плечи Богарне.

Первоочередными задачами, которые встали перед новым главнокомандующим, были: сосредоточение остатков разрозненных частей, вышедших из России, а также войск, находившихся на территории Польши и Восточной Пруссии, в одном месте; эвакуация большого количества больных и раненых солдат и офицеров в глубь Германии; усиление гарнизонов крепостей на Висле и Одере; устройство магазинов (тыловых баз) в Глогау и Кюстрине и проведение многих других неотложных мероприятий, связанных с подготовкой к новой кампании. Большинство из них Богарне были успешно решены.

В начале 1813 года на подкрепление к нему из Италии прибыл корпус генерала П. Пренье. К середине апреля войска вице-короля с боями отступили в район Магдебурга, откуда в конце месяца двинулись к Лейпцигу, на соединение с Наполеоном, прибывшим в Германию во главе новой армии. 8 мая Богарне занял Лейпциг. Здесь он получил приказ императора немедленно отправиться в Италию и сформировать там новую Итальянскую армию. 18 мая Богарне был уже в Милане. Через два с половиной месяца приказ Наполеона был выполнен.

Вновь сформированная армия насчитывала около 53 тыс. человек и 130 орудий. Организационно она состояла из 3 пехотных корпусов, кавалерийской дивизии (1,8 тыс. сабель) и королевской гвардии (2,5 тыс. человек). Большую часть личного состава Итальянской армии составляли французские войска (из 7 пехотных дивизий 5 были французские). Большим недостатком вновь сформированной армии являлось то, что она в основном была укомплектована молодыми и плохо обученными новобранцами, не имеющими никакого боевого опыта.

С окончанием летнего перемирия и переходом Австрии на сторону 6-й антифранцузской коалиции боевые действия возобновились. На Итальянском театре военных действий они начались в конце августа 1813 года. Австрийцы направили в Италию 70-тысячную армию под командованием генерала И. Гиллера. Она вторглась в Иллирийские провинции и 31 августа на реках Драва и Сава вошла в боевое соприкосновение с Итальянской армией Евгения Богарне. Сразу же по всему фронту завязались упорные бои. Молодые, необстрелянные солдаты вице-короля оказали достойное сопротивление противнику. Несмотря на свое значительное превосходство, австрийцам долго не удавалось сломить их сопротивление. Более того, они потерпели поражения при Россеке, Виллахе (Филлахе) и Фестрице. Но в конце концов численное и, главное, качественное (значительную часть австрийской армии составляли кадровые, хорошо обученные дивизии) превосходство противника все же дало о себе знать. К австрийцам подошли подкрепления, и теперь они имели уже двукратное численное превосходство над войсками Итальянской армии. Увидев, что перевес склоняется к австрийцам, союзники французов кроаты (хорваты) и словенцы стали переходить на сторону противника и сдавать ему одну за другой свои крепости и укрепленные позиции. В создавшейся обстановке Богарне был вынужден оставить Иллирийские провинции и отступить к границе Итальянского королевства, закрепившись на рубеже реки Изонцо. Этот выгодный для обороны рубеж он удерживал в течение месяца. Несколько попыток австрийцев прорвать оборону Итальянской армии на реке Изонцо фронтальным ударом закончились неудачей.

В октябре 1813 года обстановка для французов резко ухудшилась. Наполеон в «битве народов» под Лейпцигом потерпел сокрушительное поражение и с остатками своей разбитой армии поспешно отступал за Рейн. Бывшие союзники один за другим изменяли ему и переходили на сторону его врагов. В середине октября тесть Евгения Богарне, Максимилиан Баварский, тоже изменил Наполеону и присоединился к 6-й антифранцузской коалиции. Баварские войска повернули оружие против своих недавних союзников — французов. Воспользовавшись этим, главнокомандующий австрийскими войсками в Италии генерал И. Гиллер решил обойти с севера армию Евгения Богарне. Оставив на реке Изонцо часть своих войск (25 тыс. человек), он с главными силами двинулся через контролируемый баварцами Тироль в обход левого фланга Итальянской армии. Это заставило вице-короля в конце октября оставить свою позицию на реке Изонцо и начать отступление к реке Адидже. Его войска отходили в полном порядке, давая в случае необходимости отпор преследовавшему их противнику. Отступив на 170—200 км к западу, они в начале ноября заняли оборону по рубежу реки Адидже. К этому времени Итальянская армия насчитывала 40 тыс. человек и 80 орудий. Французы продолжали удерживать оставшуюся в тылу противника Венецию, которую оборонял 11-тысячный гарнизон (в том числе 3 тыс. моряков) с 336 орудиями.

Воодушевленные столь глубоким отходом противника австрийцы попытались было активизировать свои действия. Но Богарне быстро отрезвил их, нанеся ряд коротких, но сильных контрударов. В результате их 12 ноября при Бассано был разгромлен авангард австрийской армии (усиленная бригада генерала Экгардта).

15 ноября при Кальдиеро вице-король с 11 тысячами разгромил главные силы левофлангового корпуса австрийской армии (18 тыс. человек; генерал Радивоевич). Австрийцы потеряли в этом бою 2,5 тыс. человек, французы — около 500 человек. Затем австрийцы понесли новое поражение — при Ровередо (Роверето). Упорные бои на восточном берегу Адидже продолжались всю вторую половину ноября и в течение всего декабря. Все это время штаб-квартира вице-короля находилась в Вероне. Таким образом, намерение австрийского командования преодолеть реку Адидже сходу успехом не увенчалось. Войска Итальянской армии остановили противника на подступах к этой водной преграде. Настойчивые попытки австрийцев сломить упорное сопротивление франко-итальянских войск восточнее реки Адидже ни к чему не привели. Недовольный действиями Гиллера австрийский гофкригсрат (высший придворный военный совет) заменил его фельдмаршалом Г. Бельгардом (15 декабря 1813 года). Но его выбор оказался не совсем удачным. Новый австрийский главнокомандующий оказался человеком еще более осторожным, нежели его предшественник.

Тем временем поведение неаполитанского короля Мюрата становилось все более подозрительным. Стремясь любой ценой сохранить свой трон, он решил предать Наполеона и перейти на сторону его врагов. Но открыто и сразу изменить своему сюзерену Мюрат все же не отважился — свою измену он готовил постепенно, исподволь, выжидая развития событий. Его армия насчитывала около 34 тыс. человек (3 пехотных дивизии и гвардия — всего 30 батальонов и 16 эскадронов) и 50 орудий. Мюрат довольно продолжительное время под разными предлогами саботировал приказ Наполеона выступить на помощь Итальянской армии Богарне. Наконец, уступая категорическому требованию императора, он все же вынужден был в конце ноября 1813 года направить свои войска на север, в Ломбардию.

Неаполитанская армия выдвигалась в трех направлениях — на Флоренцию, Фано и Анкону. Но ее выдвижение проходило очень медленно: Мюрат явно не спешил на театр военных действий. Зато, занимая итальянские города, неаполитанцы сразу же устанавливали там свою власть. Но при этом Мюрат не переставал заявлять о своей верности Франции и Наполеону. 11 января 1814 года его войска заняли Болонью, а вслед за ними туда вступили австрийцы.

Войдя южнее реки По в соприкосновение с противником, неаполитанский король повел себя очень странно: он отказался вести против него боевые действия, сославшись на заключенное им в начале декабря перемирие с Австрией. Такая политика Мюрата серьезно озадачила вице-короля. Однако Наполеон и слышать не хотел о ненадежности своего зятя. Ему вообще казалась дикой сама мысль о возможной измене Мюрата, своего давнего боевого сподвижника, весьма скромного армейского офицера, не блиставшего никакими выдающимися дарованиями, кроме разве безрассудной храбрости на поле боя, которого он вознес на такую высоту, о которой простой смертный не мог и помышлять… И вдруг — такая черная неблагодарность! Нет, этого не может быть!… Тут что-то не то. Вероятнее всего, считал император, принц Евгений просто сгущает краски, стремясь выставить короля неаполитанского как можно в более неприглядном свете перед императором. Ему хорошо была известна взаимная неприязнь между приемным сыном и зятем, принадлежавшим к разным семейным кланам, уже давно враждовавшим между собой. Поэтому все настораживающие сигналы, поступавшие из Италии, Наполеон просто отвергал как не заслуживавшие внимания и более того, провокационные. Его аналитический ум, его холодный рассудок никак не могли воспринять всю совокупность накопившихся фактов и осознать реальность таковой, как она есть, а не такой, какую ему хотелось видеть.

В конце 1813 года Итальянская армия получила подкрепление. В ее состав прибыла итальянская дивизия, сражавшаяся до того во Франции, а также несколько тысяч обученного молодого пополнения. Затем прибыла итальянская дивизия, вернее, ее остатки, из Испанской армии. Теперь Итальянская армия насчитывала около 50 тыс. человек и свыше 100 орудий. Но одновременно подкрепления, и куда более значительные (25 тыс. человек), получил и противник. В результате соотношение сил еще более изменилось в его пользу. Но тем не менее на протяжении всего января и первой половины февраля 1814 года войска Итальянской армии прочно удерживали фронт на Адидже.

11 (23) января 1814 года закончился договор о союзе с Австрией и через шесть дней Мюрат объявил о своем переходе на сторону 6-й антифранцузской коалиции, открыв военные действия против Итальянской армии Евгения Богарне. Он поставил своим войскам задачу овладеть всей территорией до реки По. В первой половине февраля 1814 года неаполитанцы заняли Рим, Флоренцию, Модену, Парму, Феррару, изгнав оттуда небольшие французские гарнизоны, и установили взаимодействие с действовавшим на правом берегу По австрийским корпусом генерала Нугента.

Измена Мюрата поставила Итальянскую армию в крайне затруднительное положение, поскольку под угрозой оказались ее правый фланг и тыл. Богарне вынужден был направить против неаполитанцев почти треть своих сил, существенно ослабив фронт на Адидже. В этот критический момент его спасла лишь пассивность австрийского главнокомандующего Бельгарда, который, несмотря на свое более чем двукратное превосходство в силах, так и не решился атаковать войска Богарне на Адидже. Австрийский фельдмаршал полагал возможным перейти в наступление лишь после того, как Мюрат нанесет им удар во фланг и тыл. Но Мюрат и здесь не особенно торопился исполнять свои союзнические обязательства.

13 февраля Евгений Богарне объявил своим войскам о предстоящей войне с неаполитанцами. Через три дня он оставил свою позицию на Адидже и одним броском (на 15—30 км) отошел к реке Минчио (Минчо), в результате чего значительно улучшил оперативное положение своей армии. Бельгард принял этот маневр за общее отступление Итальянской армии и… жестоко поплатился за свой просчет. Быстро сосредоточив ударную группировку (24 тыс. человек) в районе Ревербелло, Богарне нанес внезапный контрудар по выдвигавшимся без должных мер предосторожности к реке Минчио австрийским войскам (около 50 тыс. человек). В результате развернувшегося 20 февраля на левом берегу этой реки сражения австрийцы были разбиты, потеряв более 8,5 тыс. человек (в том числе 2 тыс. пленными). Потери Итальянской армии составили 2,5 тыс. человек.

Несмотря на то, что предательство Мюрата стало уже вполне очевидным фактом, Богарне из-за позиции Наполеона, все еще не верившего в измену своего родственника, не мог начать против него активных действий. Наконец 27 февраля король неаполитанский официально объявил войну Итальянскому королевству, избрав поводом для этого вылазку блокированного неаполитанцами гарнизона цитадели города Анконы. После этого многие французские генералы и офицеры, служившие под знаменами Мюрата, оставили службу в неаполитанской армии. «Неужели вы думаете, что я в душе не такой же француз, как и вы?!» — в запальчивости кричал Мюрат, обвиняя их в неблагодарности. Свой переход на сторону врага он объяснял исключительно лишь желанием спасти Неаполитанское королевство и предотвратить неизбежную внутреннюю смуту в нем. Призывая соотечественников оставаться на службе в своей армии, он обещал, что скоро обстановка изменится к лучшему. Но никакие уговоры не помогли. Абсолютное большинство французов не пожелало сражаться против своих соотечественников и, сохранив верность Наполеону, перешли на службу в Итальянскую армию Богарне. Вслед за этим Наполеон отозвал всех французов, еще остававшихся на неаполитанской службе.

Вероломство Мюрата произвело на Наполеона шокирующее впечатление. Это был первый из маршалов (не считая Бернадота, уже давно вычеркнутого из списка маршалов Франции), изменивших ему. Но еще больше его поразило то, что его родная сестра Каролина, королева неаполитанская, оказалась заодно со своим мужем-предателем. Ярости императора не было предела. Но… исправить уже ничего было нельзя. Оставалось винить только самого себя на излишнюю доверчивость и самонадеянность, за свой корсиканский менталитет с его непоколебимой верой в прочность родственных уз и проявленную политическую недальновидность, чего ранее за ним не наблюдалось, но в последние годы стало проявляться все чаще и чаще.

С присоединением Мюрата к антифранцузской коалиции против армии Богарне стала действовать 110-тысячная армия противника, в то время как он мог противопоставить ей лишь 35 тысяч. Таким образом, противник теперь обладал более чем трехкратным превосходством в силах. 2 марта неаполитанцы овладели Анконской цитаделью. После многодневной артиллерийской бомбардировки, в результате которой все строения внутри крепости превратились в руины, а магазины с боеприпасами, продовольствием и другими запасами оказались уничтоженными, комендант крепости французский генерал Барбу вынужден был сдать цитадель.

Капитуляцию он заключил на почетных условиях: гарнизон покинул крепость с оружием, знаменами и всеми воинским почестями. В тот же день неаполитанские войска заняли Ливорно, а в последующие дни — Пизу и Лукку, завершив оккупацию всей Тосканы. Следует отметить, что здесь негативную роль сыграл специальный представитель Наполеона и его давний тайный враг Ж. Фуше, герцог Отрантский, заключивший соглашение с неаполитанцами, согласно которому французы оставляли все крепости Тосканы и уходили на родину, обязавшись в течение года не участвовать в боевых действиях против союзников, хотя они, не будучи побеждены, вовсе не обязаны были принимать такое условие. В результате такого предательского соглашения 4-тысячный гарнизон Генуи лишился столь необходимых ему подкреплений.

Возросшая активность противника к югу от реки По вызвала озабоченность командования Итальянской армии. Осуществив быстрый и искусный маневр, Богарне создал ударную группировку на своем правом фланге и 14 марта в районе Пармы нанес внезапный контрудар по противнику. В результате находившаяся там группировка австрийских и неаполитанских войск была разгромлена, понеся большие потери. Преследуя разбитого противника, войска Итальянской армии овладели городами Пармой и Реджио (Реджонель-Эмилия), а их передовые части вышли на ближние подступы к Модене. Но после того как прибывшие с рубежа реки Минчио войска ушли обратно, противник восстановил первоначальное положение, а затем развернул наступление на Пьяченцу. 22 марта англичане и их союзники, сардинцы и сицилийцы (войска сардинского короля и неаполитанских Бурбонов, удерживавших Сицилию), высадили крупный десант в Ливорно, который начал наступление на север, вдоль морского побережья. Вскоре англичане усилили эту группировку, и две английские дивизии повели наступление на Геную с юго-востока.

Тем временем в Италию пришло известие о падении Парижа и отречении Наполеона. Дальнейшая борьба на Итальянском фронте потеряла всякий смысл. 16 апреля там было заключено перемирие. По соглашению с союзниками французские войска покидали Италию и возвращались на родину. Однако, несмотря на заключение конвенции о прекращении боевых действий, англичане упрямо стремились во что бы то ни стало овладеть Генуей. На подступах к этому городу развернулись упорные бои. Несмотря на свою малочисленность, французский гарнизон стойко отражал мощный натиск противника, имевшего более чем 6-кратное превосходство в силах. И только вспыхнувшее в Генуе восстание, организованное английскими агентами, заставило французов оставить этот город (21 апреля 1814 года).

19 апреля Итальянская армия оставила свои оборонительные позиции на Минчио и По, которые тут же были заняты австрийцами и неаполитанцами. А за два дня до этого, 17 апреля, она простилась со своим главнокомандующим. В адресе, подписанном 10 старшими генералами армии, говорилось: «Ваше высочество! Французская армия, прежде выступления в Отечество, считает своим долгом повергнуть к стопам Вашего Императорского Высочества чувства признательности и уважения, которых она преисполнена к Вашей Августейшей особе. Итальянская армия всегда будет с гордостью вспоминать о своем Главнокомандующем и о служении под его начальством.

Да пребудет с Вами честь и слава, достояние Ваших доблестей! Того желает вся армия, свидетельница Ваших подвигов в столь многих обстоятельствах, армия, которая навсегда сохранит о них воспоминание».

Богарне сложил с себя обязанности главнокомандующего, передав командование армией командиру 1-го корпуса генералу П. Гренье. 27 апреля он покинул Италию, выехав в Мюнхен, где находилась его семья. На этом боевое поприще Евгения Богарне, продолжавшееся 20 лет, закончилось. Французские войска (около 40 тыс. человек и 77 орудий) повел на родину генерал Гренье. В начале июня 1814 года войска бывшей Итальянской армии прибыли во Францию, где сразу же были расформированы (20 июня 1814 года).

В июне 1814 года Евгений Богарне на короткое время (в связи с кончиной матери) прибыл в Париж. Король Людовик XVIII и союзные монархи приняли его благосклонно. Они сохранили за ним все чины и титулы, а в лице русского императора Александра I Богарне нашел даже покровителя.

На Венском конгрессе (сентябрь 1814 года — июнь 1815 года) союзные державы-победительницы решили судьбу Евгения Богарне. Ему было выдано денежное вознаграждение в сумме 5 млн франков. За эти деньги его тесть баварский король предоставил Богарне княжество Эйхштедтское и даровал титулы принца Баварского и герцога Лейхтенбергского.

Во время «Ста дней» Наполеона Богарне не было рядом с императором. По всей вероятности, он не верил в успех предпринятой Наполеоном попытки восстановить империю и не пожелал рисковать своим положением. Не исключено, что свою роль сыграло и его новое окружение (баварский король, жена, королевский двор), удержавшее принца от опрометчивого шага. Вполне возможно, Богарне затаил обиду на своего приемного отца, отвергнувшего 5 лет назад его мать, которая скончалась 29 мая 1814 года в Мальмезоне, будучи еще далеко не старой женщиной (в возрасте 50 лет). Но, как бы там ни было, среди боевых сподвижников Наполеона в его последней кампании 1815 года Евгения Богарне не оказалось. Доблестно сражавшийся за дело императора в 1814 году и оставшийся верным ему до конца, он в 1815-м, как и большинство маршалов, не пожелал встать под его знамена.

Последние годы жизни Евгений Богарне провел на своей новой родине, в Баварии. Большую часть времени он проводил в своих новых владениях и в Мюнхене, где в построенном им дворце основал картинную галерею, собранную в Италии. Кроме картин в ней имелось и много других уникальных произведений искусства.

После отъезда из Италии Богарне отошел от всех государственных и политических дел, уйдя в частную жизнь. Умер 21 февраля 1824 года в Мюнхене в возрасте 42 лет от апоплексического удара (инсульт) и похоронен там же в церкви Св. Михаила. На его беломраморном памятнике работы знаменитого Кановы выбит данный ему Наполеоном девиз: «Honneur et Fidelite».

Спустя 15 лет после кончины Евгения Богарне, в 1839 году, его сын Максимилиан женился на дочери российского императора Николая I великой княгине Марии Николаевне, положив начало русской ветви герцогов Лейхтенбергских. Этот род просуществовал в России около 80 лет, до падения династии Романовых в 1917 году. Ряд его представителей служили в русской армии.

По условиям 1-го Парижского мирного договора (30 мая 1814 года) Итальянское королевство, входившее в состав Французской империи, было ликвидировано^[26]. После оккупации весной 1814 года Италии австрийскими войсками было создано Ломбардо-Венецианское королевство, вошедшее в состав империи Габсбургов.

Как и все наполеоновские маршалы, Евгений Богарне являлся обладателем всех высших наград Первой империи. Имел он также и ряд высших иностранных орденов.

 

* * *

 

Евгений Богарне занимал особое место в военной иерархии Первой империи. Не будучи маршалом Франции, он на последнем этапе полководческой карьеры Наполеона входил в число его ближайших военных сподвижников. Уже с 27 лет Богарне командует одной из наполеоновских армий, и командует, надо сказать, довольно успешно, не в пример некоторым из маршалов Империи, обладавшим куда более внушительным по сравнению с ним боевым опытом. Анализируя военную деятельность Евгения Богарне, можно сделать вывод, что он не был лишен таланта полководца. Подтверждением тому является проведенная им самостоятельно последняя из его кампаний — Итальянская кампания 1813—1814 годов. Имея перед собой противника, обладавшего двух, а затем и трехкратным превосходством в силах, он своими умелыми действиями сумел полностью нейтрализовать его. Только за одну эту кампанию Богарне имел полное право претендовать на жезл маршала Франции. Но у Наполеона, по всей видимости, просто не хватило времени, чтобы удостоить своего приемного сына этого высшего знака воинского отличия. Обтянутый бархатом и украшенный золотыми орлами символ маршальского достоинства принц Евгений так и не получил. Возможно, здесь сыграла свою роль одна, казалось бы, на первый взгляд, не такая уж значительная, но весьма существенная с монархической точки зрения деталь (а к такого рода условностям император всегда относился очень щепетильно). Дело заключалось в том, что в соответствии с существовавшими во Франции историческими традициями звание маршала принцам королевского дома давно уже не присваивалось, так как подобное пожалование считалось умалением достоинства правящей династии. Смог ли бы Наполеон преодолеть эту условность? — неизвестно. Вопрос остается открытым. На решение этого деликатного вопроса история ему времени не отпустила. Сам же император на сей счет никаких комментариев не оставил.

В памяти современников Богарне остался человеком благородной души и высоких нравственных качеств, как говорится, настоящим рыцарем без страха и упрека. Это был храбрый, без экзальтации, воин, отважный генерал и одаренный военачальник крупного масштаба. В этом качестве он неоднократно проявлял свои выдающиеся военные способности. Как военачальник Евгений Богарне вырос буквально на глазах Наполеона. Начав службу при нем юным лейтенантом, он уже в 19 лет становится полковником, а в 22 года получает чин генерала. В 27 лет Богарне назначается командующим армией, заняв, таким образом, должность, которую Наполеон доверял только маршалам, да и то далеко не всем.

По своему происхождению Богарне принадлежал к старинному и титулованному французскому дворянству, в среде которого воинская профессия считалась традиционной. Получив хорошее военное образование и соответствующее воспитание, он посвятил себя службе на военном поприще, сначала под знаменами Республики, затем — под императорскими орлами. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов такой само собой разумеющийся факт, который сыграл решающую роль в его столь стремительной военной карьере, как родственная близость с Наполеоном. Но при всем этом нельзя отрицать и того, что без наличия соответствующих дарований сделать ее вряд ли бы было возможно. Император был прежде всего прагматиком и ценил людей главным образом по их способностям и конкретным делам. Все остальное в расчет не принималось. Примеров тому более чем достаточно. Например, своего младшего брата Жерома Бонапарта (короля Вестфальского) Наполеон без колебаний отстранил от командования в самом начале Русской кампании 1812 года, как только убедился в его полной военной бездарности. Тяжелую руку императора испытали на себе и многие маршалы.

Богарне пользовался большим авторитетом в предводимых им войсках. Умный, смелый, энергичный, надежный в бою, быстро и умело реагирующий на любые изменения в обстановке, он пользовался полным доверием не только Наполеона, но и своих подчиненных. Этому во многом способствовали его личные качества: равное и доброжелательное отношение к людям разного общественного положения, доступность и простота в общении с подчиненными, благородство характера, честность и порядочность, полное отсутствие аристократической спеси и надменности, великодушие и удивительная скромность. Даже в ту бурную романтическую эпоху такие люди являлись большой редкостью. Это был прежде всего человек долга и чести в полном смысле этого слова. Он в совершенстве владел уникальным даром прямого воздействия на войска. В случае крайней необходимости принц Евгений, не задумываясь, мог увлекать их личным примером на решение, казалось бы, крайне рискованных или вообще невыполнимых задач, как это имело место на полях сражений при Бородино или под Малоярославцем, а также неоднократно в ходе кампании 1813 года в Германии и Итальянской кампании 1813—1814 годов.

Мужество возглавляемых Евгением Богарне войск и его личная храбрость не раз позволяли вырвать победу из рук противника, когда, казалось бы, никаких шансов на успех уже не было. К примеру, в сражении под Малоярославцем он овладел позицией противника, которую некоторые из маршалов считали неприступной, а потому предлагали Наполеону отказаться от попыток ее атаковать. «Я вчера сражался с восьмью дивизиями противника с утра и до самого вечера, и удержал свою позицию; император доволен», — лаконично сообщал Богарне своей матери на следующий день после сражения.

Блистательную храбрость и непоколебимое мужество Богарне проявил под Духовщиной, когда, оказавшись в безвыходном положении, он с честью вышел из, казалось бы, тупиковой ситуации, когда был лишь один выход — капитуляция.

Во время гибельного для остатков Великой армии отступления из России в 1812 году принц Евгений разделял со своими солдатами, не делая для себя никаких исключений, все тяготы и лишения, выпавшие на их долю.

В начале 1813 года он спас вышедшие из России жалкие остатки некогда Великой армии, брошенные на произвол судьбы Мюратом, собрал, организовал и привел их в боеспособное состояние.

О его внимании к нуждам войск свидетельствует хотя бы такой факт. Первое, что интересовало Богарне по прибытии в ту или иную часть, — как организовано питание солдат. И только убедившись, что снабжение войск организовано на должном в данной обстановке уровне, он переходил к решению других вопросов. Подобное никогда не приходило в голову его предшественнику.

В 1813—1814 годах Богарне возглавлял Итальянскую армию, во главе которой в течение 8 месяцев успешно сдерживал натиск значительно превосходившего его в силах противника. Ведя активную оборону, широко применяя маневр силами и средствами, действуя смело и решительно, он по существу парализовал активность противника до самого конца войны и не позволил ему воспользоваться своим преимуществом.

В наиболее ответственные моменты, когда боевая обстановка накалялась до предела, железная выдержка и завидное хладнокровие никогда не покидали Евгения Богарне. Его решения всегда были обдуманными и всесторонне обоснованными. Как военачальник он не был лишен дара оперативного предвидения и умел просчитывать свои действия на несколько ходов вперед, предвидеть возможные трудности, которые могли возникнуть в ходе реализации принятого решения, и планировал проведение необходимых мероприятий, направленных на нейтрализацию таковых в случае их возникновения. В этом он выгодно отличался от многих наполеоновских маршалов.

Евгений Богарне остался верен Наполеону до конца и предпочел безусловное исполнение своего воинского долга самым заманчивым посулам врагов Франции. Он прекратил борьбу только после падения Наполеона, а войска его армии непобежденными вернулись на родину, не склонив свои боевые знамена перед врагом. С падением Первой империи закончилось и боевое поприще Богарне, которому он отдал большую часть своей жизни. В событиях «Ста дней» 1815 года участия он уже не принимал.

Евгений Богарне вошел в историю как один из наиболее доблестных боевых сподвижников Наполеона и один из наиболее талантливых военачальников наполеоновской армии.

 

Книга 2

 

Предисловие

 

В труде «Военные противники России», состоящем из двух книг, даны исторические портреты наиболее известных военачальников Запада, сражавшихся против России и Советского Союза на протяжении последних двух столетий. Это — наполеоновские маршалы Первой империи, и фельдмаршалы Третьего рейха в Германии. Абсолютное большинство этих военачальников принимало самое активное участие в двух нашествиях объединенных сил Западной Европы на нашу Родину в целях уничтожения ее государственности и порабощения населявших ее народов. Первую такую атаку организовал в 1812 г. французский император Наполеон Бонапарт, вторую — в 1941 г. германский фюрер Адольф Гитлер. Отражения этих двух вражеских наступлений вошли в историю нашей страны как Отечественная война 1812 г. и Великая Отечественная война 1941—1945 гг. В обоих случаях решался вопрос о жизни и смерти нашего государства, и в обоих случаях народ единодушно поднимался на защиту своей свободы и независимости, сражался за свое Отечество самостоятельно, не щадя своей крови и самой жизни. Как в 1812 г., так и в 1941 г. нашей стране и ее армии пришлось выдержать удар небывалой, все сокрушающей силы, перед которой не устояло ни одно из европейских государств. Как известно, Наполеон, покорив в течение всего лишь 5—7 лет почти всю Западную Европу, двинул против России огромную по тем временам армию (более 600 тыс. человек), каких история войн еще не знала. Соответственно, французы представляли в этом войске (они так и назывались «Великая армия») лишь половину его состава, а вторая половина приходилась на войска подвластных Наполеону стран. В ожесточенных сражениях, развернувшихся на необъятных просторах России (чего стоило одно только Бородино), новоявленные «крестоносцы» нашли свой бесславный конец. А русская армия, изгнав врага из пределов своего Отечества и продолжив свое победное шествие дальше на запад, принесла свободу народам Европы, добила врага на его собственной территории и водрузила знамя победы над поверженным Парижем. То же самое повторилось и в 1941—1945 гг. с другим претендентом на мировое господство. Покорив в считанные месяцы почти всю Западную Европу, опьяненный успехом Гитлер бросил на Советский Союз многомиллионные бронированные армады немецко-фашистского вермахта и своих союзников. И тем не менее в конечном счете враг был разбит. В грандиозных, невиданных по размаху и ожесточенности битвах под Москвой, Сталинградом, Курском и многих других Красная Армия нанесла невосполнимые потери врагу, истребила его лучшие кадры и, образно говоря, сломала хребет «непобедимому» вермахту, поставившему на колени всю «цивилизованную» Европу. Финал похода Гитлера на Восток известен — красное Знамя Победы взвилось над поверженным Берлином, а нацистский Третий рейх канул в Лету. Советский союз и его Вооруженные Силы внесли решающий вклад в дело разгрома фашизма и освобождения народов Европы от нацистской тирании, заплатив за это слишком дорогую цену. Однако ныне кое-кто на Западе начал об этом забывать, переиначивая факты. В этой связи следовало бы напомнить, что если бы тогда Советский Союз и его Вооруженные Силы не спасли мир от коричневой чумы, то «цивилизованные» европейцы до сих пор ходили бы в рабах у наследников Гитлера, а англичане и американцы, перед которыми они теперь рассыпают бисер, вряд ли бы решились пожертвовать миллионами своих солдат ради их освобождения.

В тех грандиозных битвах начала XIX и середины XX столетий, когда, по-существу, решалась судьба человечества, от таких личностей, как Наполеон и Гитлер, зависело, конечно, многое, но далеко не все. Войсками на полях сражений командовали их военачальники. Именно они и воплощали в жизнь военные и политические планы своих повелителей. Без их воинского мастерства и таланта все предначертания этих правителей остались бы не реализованными. Так кто же были эти люди, откуда они появились и что собой представляли? Попытку дать ответ на эти вопросы и предпринял автор труда «Военные противники России». В обстоятельных введениях и каждом разделе и почти в 70 военно-исторических очерках он дает развернутую картину не только жизни и деятельности этих знаменитых военачальников, но и социально-политической обстановки, в которой им приходилось действовать. Все эти военачальники были далеко не заурядные личности, асы своего дела, и то, что русские, а затем советские полководцы сумели разгромить их войска на полях сражений, придает особую значимость этим победам. Противник — лучшие полководцы Франции и Германии — был достойный, и в этом заключается непреходящее величие одержанных под российским и советским знаменами славных побед.

Представленный на суд читателя труд является уникальным по своему характеру. Впервые в отечественной историографии дается объективная, научно обоснованная и глубоко аргументированная оценка роли и места в военной истории каждому из наполеоновских маршалов и гитлеровских фельдмаршалов, а также наиболее прославленных полководцев Великой французской революции. При ознакомлении с этим трудом читатель может рассчитывать на удовлетворение своего исторического интереса, на пополнение своих знаний, на духовное обогащение и расширение своего кругозора, ибо знание того, «кто есть кто» в истории, в том числе и военной, — это надежный путеводитель по временам и эпохам.

Автор данного труда — ведущий научный сотрудник Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации, полковник в отставке Борис Павлович Фролов, кандидат исторических наук, доцент. Прослужил в рядах Вооруженных Сил 38 лет. Службу проходил на командных и штабных должностях в Северном военном округе, Центральной группе войск, Ленинградском и Прибалтийском военных округах. В 1968 г. окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе, затем адъюнктуру при ней, после чего 18 лет работал преподавателем и старшим преподавателем на кафедре истории войн и военного искусства этой академии; после увольнения в запас — в Институте военной истории МОРФ. Был одним из авторов изданной в 1976—1980 гг. 8-томной «Советской военной энциклопедии», а также «Военной энциклопедии», выпущенной в 1999—2004 гг., в которой опубликовано около 290 его статей. Участвовал в разработке 27 коллективных военно-исторических работ, в том числе учебников для военных академий «История военного искусства» (1984), «Великая Отечественная война 1941—1945» (1998) и др. Всего перу военного историка Б. П. Фролова принадлежит более 530 военно-исторических трудов. Он является профессором Российской академии естественных наук и почетным профессором Европейского университета.

Маршал Советского Союза,

Герой Советского Союза В. Г. Куликов

 

ФЕЛЬДМАРШАЛЫ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

 

В отличие от эпохи Великой французской революции и Первой империи становление полководцев Третьего рейха происходило в совершенно иных условиях.

К началу 30-х годов XX столетия Германия находилась в обстановке глубокого социально-экономического кризиса, который с каждым годом усугублялся: стремительно раскручивалась инфляция, росла безработица (осенью 1932 года в Германии было 7,3 млн безработных), в стране нарастало недовольство политикой социал-демократов — ведущей партии Веймарской республики, — образовавшейся после поражения Германии в Первой мировой войне и заключения продиктованного победителями унизительного для Германии Версальского мирного договора 1919 года. Над многими социальными группами нависла угроза нищеты. Отчаявшееся население страны все больше винило в своих бедах парламентскую демократию и укреплялось в уверенности, что выход из затянувшегося кризиса возможен только в результате создания однопартийного правительства и укрепления государственной власти. Эти настроения разделяла и крупная буржуазия, прежде всего финансово-промышленные круги. Они связывали свои надежды с приходом к власти нацистской партии во главе с ее фюрером (вождем) Адольфом Гитлером. Между крупнейшими промышленниками и финансистами, Гитлером и его партией уже довольно продолжительное время существовали тесные личные и политические контакты^[27]. Заправилы германской экономики щедро субсидировали выборные кампании нацистов [в 1932 году выборы в рейхстаг (парламент) проводились дважды — в июле и ноябре]. В предвыборных обращениях партии нацистов — НСДАП (национал-социалистическая рабочая партия Германии) говорилось: «Гитлер — это девиз для всех, кто верит в возрождение Германии!», «Гитлер победит, ибо народ желает его победы!», «Германия превыше всего!», «Долой Версаль!», «Германия, проснись!» и т. п.

На выборах в рейхстаг 6 ноября 1932 года НСДАП одержала победу. За нее проголосовали 11,7 млн человек, тогда как коммунисты (основные противники нацистов) собрали только около 6 млн голосов. Нацистская фракция в германском парламенте стала самой крупной— 196 мандатов, что составляло свыше трети всех голосов (всего в рейхстаге было 584 депутата). Социал-демократы после этих последних в истории Веймарской республики парламентских выборов располагали в рейхстаге 121 мандатом, а коммунисты — 100^[28]. Остальные места достались другим, более мелким партиям, в основном — националистической ориентации. В целом же левые партии имели в рейхстаге перевес над нацистами — за них в общей сложности на выборах в ноябре 1932 года проголосовали более 13,2 млн избирателей из 35,5 млн участвовавших в выборах^[29]. Но социал-демократы сразу же отказались от сотрудничества с коммунистами, чем облегчили Гитлеру приход к власти.

Тем временем магнаты Рура потребовали от президента П. фон Гинденбурга призвать к власти Гитлера^[30]. Свое требование они изложили в меморандуме, подписанном 17 виднейшими олигархами Германии, представлявшими более 160 крупнейших кампаний страны (металлургия, угольная промышленность, судостроение, банки, помещичье хозяйство и др.). Данный документ пестрел заклинаниями типа «народ», «благо отечества», «высшие интересы нации» и т. п., однако в нем четко просматривалось намерение создать не зависящее от парламента диктаторское правительство, возглавляемое «фюрером крупнейшей национальной группы». 19 ноября 1932 года этот меморандум был вручен президенту. При знакомстве с ним на престарелого Гинденбурга гораздо большее впечатление произвели имена подписавших его людей, нежели изложенная в нем риторика. Мнение олигархов было принято к сведению.

4 января 1933 года на вилле у банкира барона К. фон Шредера было принято решение о формировании кабинета Гитлера. Примерно в то же время на сторону нацистов встали лидеры крупнейшей в Германии социал-демократической партии. Они окончательно отвергли предложение коммунистов о единстве действий против установления в стране фашистской диктатуры. «Гитлер — это война!» — так пророчески определил смысл прихода нацистов к власти лидер коммунистов Э. Тельман. Политический выбор социал-демократов обошелся им очень дорого. Вскоре после прихода Гитлера к власти их партия была разгромлена, а многие социал-демократы брошены в концлагеря вслед за коммунистами.

Руководителей Германии больше всего беспокоил вопрос о законности прихода Гитлера к власти. Они прекрасно понимали, что если нацисты устроят путч, то получат со стороны основной массы народа отпор, а это приведет к гражданской войне, в исходе которой тогдашние хозяева Германии не были уверены. Впрочем, это понимали и сами нацисты. Страна бурлила. По всей Германии проходили организованные КПГ (коммунистическая партия Германии) многотысячные митинги, число участников которых нередко превышало 100 тыс. человек. Под красными знаменами и лозунгами: «Долой фашизм!», «Не допускать Гитлера к власти!» народ требовал преградить нацистам дорогу к власти. В этой обстановке для Гитлера и его сторонников чрезвычайно важно было заручиться поддержкой рейхсвера (армия Веймарской республики). И тот не обманул ожиданий нацистов. В январе 1933 года было достигнуто соответствующее соглашение между Гитлером и рейхсвером^[31]. От лица армии его подписали сторонники нацистов генерал В. фон Бломберг и полковник В. фон Рейхенау. Гитлер обещал генералам ускорить процесс вооружения Германии и обеспечить армии привилегированное положение в «новом государстве», а рейхсвер гарантировал ему свою поддержку как в приходе к власти, так и в последующей расправе с демократией. Таким образом, Гитлер в решающую минуту смог опереться на тех генералов рейхсвера, которые в последние годы стали сторонниками нацистов, и нейтрализовать других, группировавшихся вокруг тогдашнего канцлера генерала К. фон Шлейхера, которые относились к нацистам с известной долей осторожности и, уж во всяком случае, не разделяли их идеологии. Вместе с тем следует отметить, что в эти последние месяцы существования в Германии демократического строя Шлейхер (он возглавил правительство в конце 1932 года) вел довольно хитроумную игру. С одной стороны, он явно пытался заигрывать с нацистами, а с другой — искал союзников среди других реакционных партий (центристы, националисты и прочие). Сам же канцлер поддерживал тесный контакт с Гитлером. К началу 1933 года он, потерпев неудачу в своих интригах, окончательно пришел к выводу, что ему пора уступить место Гитлеру. Давление руководства рейхсвера на президента Гинденбурга сыграло не последнюю роль в назначении Гитлера канцлером. Это произошло 30 января 1933 года, когда президент подписал указ о назначении Гитлера рейхсканцлером Германии и поручил ему формирование правительства. Вице-канцлером в новом правительстве стал Ф. фон Папен, военным министром — Бломберг, министром внутренних дел — В. Фрик, министром без портфеля и рейхскомиссаром Пруссии — Г. Геринг, министром иностранных дел — барон К. фон Нейрат и т. д. Торжественное единение Гинденбурга, генералов и нацистов произошло 21 марта 1933 года на специально организованной церемонии в Потсдаме^[32]. Там, в гарнизонной церкви, у гробницы Фридриха II, в присутствии высших чинов государства и рейхсвера, депутатов рейхстага, отставных генералов и фельдмаршалов кайзеровской армии престарелый президент зачитал декларацию, в которой подтвердил, что призванный им к власти Адольф Гитлер пользуется его полным доверием. Гитлер ответил ему выспренной речью. Потом президент и рейхсканцлер спустились в усыпальницу короля, кумира прусской военщины, чтобы «почтить его память». Так «день Потсдама» стал символом единства Гитлера и генералов. Через несколько месяцев, выступая перед членами «Стального шлема», Гитлер сказал: «Все мы прекрасно знаем, что если бы армия не стояла на нашей стороне, то мы не были бы здесь»^[33].

Первое знакомство Гитлера с высшим командным составом рейхсвера произошло 3 февраля 1933 года, т. е. уже на пятый день после его вступления на должность главы правительства. По случаю дня рождения министра иностранных дел Нейрата главнокомандующий рейхсвером генерал пехоты барон Курт фон Гаммерштейн-Экворд пригласил рейхсканцлера Адольфа Гитлера на обед, данный командованием армии в честь именинника. Приглашенные гости съехались на Бендлерштрассе, где находился особняк генерала. Здесь Гитлеру был представлен весь высший командный состав вооруженных сил — генералы и адмиралы рейхсвера. Затем в строгом порядке, по старшинству, генералы и адмиралы разместились за столом. Ровный ряд сверкающих золотом погон, блеск традиционных моноклей, прусская чопорность… Обед продолжался довольно долго, и германские военачальники имели достаточно времени, чтобы не только хорошо рассмотреть, но и послушать нового рейхсканцлера. Более двух с половиной часов Гитлер развивал перед ними основы своей будущей политики^[34]. Сначала он заметно волновался перед генеральской аудиторией, но довольно быстро освоился. Говорил фюрер нацистов долго, горячо, напористо, иногда даже несколько сумбурно. Генералы слушали молча, как и подобает почитающим субординацию старым служакам. Многие из них, сидевших в тот хмурый февральский вечер за праздничным столом, были наслышаны, как начиналась политическая карьера этого человека, выступавшего теперь перед ними в роли главы правительства.

Так что же это был за человек — Адольф Гитлер, один из самых непонятных, загадочных и зловещих персонажей мировой истории? Сохранилась картотека осведомителей мюнхенской полиции, составленная еще в 1912 году. Среди многих сотен карточек отдела осведомителей мюнхенского полицей-президиума значится и такая:

 

«Номер дела 1.2141/12

Фамилия Гитлер

Имя Адольф

Родился 20.IV.1889 г. в Браунау (на Инне)

Кличка Луд

Профессия Без профессии…»^[35]

 

Эту справку об агенте «Луд», составленную с полицейской лаконичностью, дополняют данные из многочисленных исторических трудов, опубликованных в разных странах. Так, известно, что Адольф Гитлер был сыном австрийского таможенного чиновника Алоиза Шикльгрубера, сменившего еще задолго до рождения сына из-за сложных семейных коллизий свою фамилию на фамилию Гитлер (1876). В юности Адольф Гитлер пытался стать художником, но был выгнан из школы. Затем поступил на работу в одну из фирм, но вскоре был уволен за отказ вступить в профсоюз. В дальнейшем перебрался в Баварию, жил в Мюнхене, перебивался случайными заработками, тогда же был завербован в полицейские осведомители. Когда началась Первая мировая война, пошел добровольцем в армию, служил в 16-м, затем во 2-м баварских пехотных полках, за храбрость награжден Железным крестом. На фронте подвергся отравлению удушающим газом, но выжил. После окончания войны участвовал в подавлении революции в Баварии. В одном из боев в мае 1919 года попал в плен к «красным» и был приговорен их военно-полевым судом к расстрелу, и уже стоял у стенки, но его почему-то пощадили. Но зато ефрейтор Гитлер никому не давал пощады, когда после подавления революции принимал самое активное участие в розыске участников восстания, которых немедленно расстреливали. Первым из высоких армейских чинов, кто услышал фамилию Гитлера, был генерал-лейтенант Ф. фон Эпп, один из тех, кто руководил подавлением революции в Баварии. После кровавой расправы с восставшими Эпп был командующим пехотой 7-го военного округа (Мюнхен). Командующий войсками этого округа генерал О. фон Лоссов фактически был военным диктатором Баварии. В его штабе тогда работал капитан Э. Рем, занимавшийся вопросами внутриполитической разведки. У него имелось много агентов, снабжавших его самой разнообразной информацией, позволяющей командованию округа ориентироваться в той путанице партий, которая существовала тогда в Баварии. Агентами Рема и его коллег, как правило, были личности самого темного происхождения и незавидной репутации. Одним из них был и бывший баварский ефрейтор Адольф Гитлер, потасканный и озлобленный тип, слонявшийся по грязным мюнхенским кабакам и разного рода притонам. Капитан Рем, на кого непосредственно работал Гитлер, не придавал особого значения этому осведомителю — таких у него было хоть отбавляй. Гитлера заметили только тогда, когда он произнес зажигательную антисемитскую речь на учебных курсах при штабе военного округа. Незаурядные ораторские способности и политическое кредо этого агента произвели впечатление на офицеров рейхсвера, ему предложили стать агентом политической разведки рейхсвера. Тогда-то о нем и стало известно генералу фон Эппу, подписавшему приказ о зачислении Гитлера в штат 42-го баварского пехотного полка на должность «офицера по вопросам просвещения». На самом же деле такое звучное название маскировало в денежной ведомости штатное место шпиона-осведомителя. Гитлер по-прежнему продолжает бегать по душным залам городских кабаков, грязным пивнушкам и другим весьма сомнительным заведениям. Наконец 12 сентября 1919 года он случайно попадает на собрание никому не известной «Немецкой рабочей партии» (ДАП) некоего слесаря А. Дрекслера. Эта «партия» представляла из себя небольшую группу всего из 6 человек. Программы у нее никакой не было, но идеи понравились Гитлеру. Он доложил о новоявленной партии по команде. Ознакомившись с отчетом Гитлера, Рем поручил ему вступить в эту партию. Перед Гитлером была поставлена задача узнать, кто стоит за ДАП, взять на себя руководство ею и поставить ее под контроль рейхсвера. Гитлер получил членский билет № 7. В октябре 1919 года Гитлер выступает с первым своим докладом уже перед аудиторией в 111 человек — членов партии. В 1920 году ДАП получает новое название — «Национал-социалистская немецкая рабочая партия» (сокращенно — НСДАП). Генерал Эпп дает Гитлеру деньги на покупку газеты «Фелькишер беобахтер», которая становится рупором и официозом новой партии (декабрь 1920 года)^[36]. В последующие годы численность нацистской партии постепенно увеличивается. В 1928 году она насчитывает уже 100 тыс. человек, а в следующем году — около 200 тыс^[37]. К моменту прихода Гитлера к власти численность его партии составляла около 850 тыс. человек, а к середине 1934 года она уже насчитывала 2,5 млн человек. Ее социальный состав был довольно пестрым. В основном это были выходцы из мещанской среды. Много было представителей мелкой буржуазии. Почти треть членов НСДАП составляли рабочие. Около половины членов нацистской партии к моменту ее прихода к власти были безработные. Так начиналась политическая карьера человека, который в начале 1933 года возглавил германское правительство.

На обеде у Гаммерштейна генералы внимательно приглядывались к новому главе правительства. Но и Гитлер не менее внимательно смотрел на генералов. Однако это уже не было вниманием бывшего подчиненного, привыкшего по стойке смирно выслушивать команды начальников и беспрекословно выполнять их. Поднаторевший в политических схватках последних лет фюрер нацистов хорошо знал себе цену и уже не заискивал, как прежде, перед генералами, а говорил с ними как равный. В то же время он нисколько не заблуждался в отношении той роли, которую играла армия и ее генералы в тогдашней Германии. 100-тысячная хорошо вооруженная и организованная военная сила, находившаяся в руках этих людей, значила очень много, особенно для него, только что взявшего в свои руки кормило государственной власти. Поэтому он обращался как бы не только к сидящим за столом, но и ко всей военной касте, незримо присутствовавшей здесь. Гитлер был убежден, что его слова будут услышаны и найдут соответствующий отклик. Встреча на Бендлерштрассе закончилась поздно вечером. Участники расходились довольные ее результатами. Взаимопонимание было найдено.

Вскоре последовало секретное распоряжение Гитлера, в соответствии с которым состав рейхсвера увеличивался до 21 дивизии, а его численность возрастала до 300 тыс. человек^[38]. Началось ускоренное производство танков и тяжелых артиллерийских орудий, а затем и самолетов. По условиям Версальского договора 1919 года, Германии разрешено было иметь только 7 заводов, работающих на нужды армии. Теперь их число возросло до 65. Естественно, подобный шаг нового правительства был встречен военной кастой с бурным восторгом.

В 100-тысячном рейхсвере продвижение офицеров по службе из-за ограниченного числа вакансий было очень медленным. Многим из них приходилось долго и упорно карабкаться до следующего чина. Ничто не помогало — ни боевые заслуги в Первой мировой войне, ни служебное рвение, ни связи… А репутация древних дворянских титулов в республиканской армии вообще ни во что не ставилась. Принималось в расчет только одно — выдающиеся военные способности. Но обладателей таковых было не так уж и много. Теперь же, в связи с увеличением численного состава рейхсвера в 3 раза, началось массовое выдвижение офицеров на вышестоящие должности. Этот процесс в немалой степени затронул также старших офицеров и генералитет. Число сторонников Гитлера в армии резко возросло…

Над германской армией с давних времен витал некий ореол таинственности и исключительности, усиленно внедряемый в общественное сознание эпигонами прусского милитаризма. Писатели, философы, разного рода проповедники, военные теоретики и сами генералы немало потрудились, чтобы придать военному ремеслу характер божественного деяния. Приведем лишь несколько высказываний такого рода из бесчисленного множества им подобных, принадлежащих кумирам германского милитаризма. Так, Ф. Гегель утверждал, что «война предохраняет народы от гниения». К. фон Клаузевиц писал: «Несмотря на то, что кровавые сражения являются страшным бичом, без них нельзя обойтись…» А. фон Вальдерзее: «Прав тот, кто побеждает. Пусть тот, кто повергнут на землю, утешается тем, что был вовлечен в войну, не имея за собой вины». Х. фон Мольтке: «Вечный мир — это мечта, и даже далеко не прекрасная, война же — элемент божественного порядка». Им вторят Э. фон Людендорф: «Война — сущность жизненной борьбы человека» и Г. фон Сект: «В понятии война заключено высшее проявление мужских добродетелей»^[39]. Перечень подобного рода высказываний можно продолжать очень долго.

Становление германской военной касты и исключительной роли армии в судьбах Германии происходило постепенно, на протяжении многих веков. Последовательно складывалась и ее милитаристская идеология. Основатель этой системы прусский король Фридрих II возвел ее в высший принцип государственной деятельности, которому его наследники должны были следовать неукоснительно. Германская империя, созданная в 1871 году, унаследовала все традиции прусского государства. Забота об укреплении военной мощи империи продолжала оставаться важнейшей задачей прусских юнкеров, финансовых и промышленных магнатов Германии. Культ военной силы становится главным принципом, которым руководствовалась кайзеровская Германия при проведении как своей внутренней, так и внешней политики. В стране насаждался дух милитаризма, пышным цветом расцветал национализм, воинские ритуалы и военные традиции приобретали какое-то мистическое содержание. Германия требовала для себя «места под солнцем» и готовилась к войне за передел мира. Военно-стратегическое обеспечение претензий германского империализма осуществляли финансово-промышленные магнаты Рура, Вестфалии и других районов империи, короли угля и стали. Военное поражение Германии в Первой мировой войне и крах императорской власти в результате революции 1918 года в стране не изменили классового характера германского государства. Власть осталась в руках помещиков и крупной буржуазии, сумевших подавить революцию в стране. Армия продолжала оставаться на страже интересов правящих классов и служить их надежной опорой. Высокая репутация генералов кайзеровской армии, перешедших на службу Веймарской республики, осталась неизменной. Они ждали своего часа, надеясь на реставрацию монархии. Как сказал один из руководителей рейхсвера (армия Веймарской республики) того времени, вдохновляя своих единомышленников: «Кайзер ушел, но его генералы остались». Классовое лицо офицерского корпуса рейхсвера к концу существования Веймарской республики было таково: из 4 тыс. офицеров рейхсвера 820 были дворянского происхождения. Более трети офицерского корпуса (34 %) составляли дети офицеров-недворян, около 29 % — выходцы из высшего чиновничества, до 12 % — из буржуазных семей. Из рабочих было всего лишь 4 офицера. Из 42 генералов и 105 полковников дворянами были соответственно 25 и 45 человек^[40].

Карьера офицеров, основная часть которых начинала военную службу еще в кайзеровской армии, была стандартна. Сначала были кадетский корпус (обычно с 10 лет) и военное училище, затем полк, в котором служил отец или другие близкие родственники. После недолгой службы в полку следовала военная академия, по окончании которой наиболее способные отбирались для службы в Генеральном штабе. Работа в Генеральном штабе регулярно перемежалась с командировками в войска, дабы офицер «не забывал свой полк». Во время этих командировок молодые генштабисты стажировались на командных должностях — командира роты и батальона, иногда полка. Прохождение так называемого «командного ценза» было обязательным для всех молодых офицеров Генерального штаба и строго соблюдалось. От этого зависело дальнейшее продвижение офицера по службе. Необходимость получения командного ценза объяснялась тем, что офицер кайзеровской армии поступал в военную академию, как правило, с самой низшей офицерской должности (командир взвода и ему равные), не имея необходимого опыта командования более крупными подразделениями. Так многими десятилетиями создавалась узкая, замкнутая, идеально вышколенная в соответствии с прусскими традициями, чуждая ко всему, что не отвечало ее устоявшемуся мировоззрению и взглядам на окружающую действительность^[41]. Одним словом, военная элита рейхсвера по своим убеждениям, образу мыслей и действий была довольно консервативным компонентом в вооруженной организации Веймарской республики. Конечно, как это имеет место везде и всегда, были и отдельные исключения. Но в целом это не меняло общей картины.

В послевоенный период (после Первой мировой войны) помещики владели почти 60 % всей земли в Германии. Но с течением времени сельское хозяйство становилось все менее рентабельным. Для его дальнейшего развития нужны были крупные денежные средства или, как говорят теперь, инвестиции. Такие средства имелись у крупной буржуазии. Поэтому начинается активный процесс конвергенции (т. е. сближения) этих двух социальных групп, а затем и их взаимного проникновения. Посты директоров и управляющих крупных промышленных монополий начинают занимать представители высшей аристократии — бароны, графы, герцоги, князья. После Первой мировой войны многие оказавшиеся в отставке офицеры кайзеровской армии поменяли свои мундиры на пиджаки директоров и управляющих промышленных компаний. К примеру, ротмистр 5-го уланского полка Фриц Тиссен стал могущественным металлургическим магнатом. Точно такими же промышленными магнатами стали ротмистр Арнольд Рехберг, ротмистр конной гвардии кайзера Густав Крупп и др. Барон Курт фон Шредер стал крупным банкиром, капитан гвардии К. фон Винтерфельдт — директором концерна крупнейшего германского магната К. Сименса, другой офицер М. Ильгнер — директором концерна «ИГ Фарбениндустри» и т. д. Все они не теряли связей со своими бывшими сослуживцами и друзьями. Эти связи были очень полезны для рейхсвера, его руководство имело тесные связи с финансовопромышленной олигархией^[42]. Особенно тесные связи с военной верхушкой, кроме уже названных выше, имели такие крупнейшие воротилы германской экономики, как Г. Рехлинг, Ф. Флик, Э. Кирдорф, А. Феглер, Я. Шахт и Г. Стиннес.

Как уже отмечалось выше, Версальский мирный договор 1919 года оставил Германии лишь 100-тысячную армию — рейхсвер, формируемую по добровольческому принципу. Это была небольшая, но отборная армия. Основу ее составляли офицеры и унтер-офицеры бывшей кайзеровской армии. Но еще раньше рейхсвера, в конце 1918 — начале 1919 годов, возникли многочисленные добровольческие формирования, создаваемые генералами кайзеровской армии для подавления революции в Германии. Они явились как бы переходной формой к рейхсверу. Параллельно с созданием «добровольческих корпусов» шел процесс создания многочисленных «солдатских союзов» и «землячеств», основу которых составляли ветераны минувшей войны. Одним из первых тогда появился «Стальной шлем», созданный бывшим капитаном, превратившимся в фабриканта, Францем Зельдте и офицером Генерального штаба Т. Дюстербергом. Бывшие офицеры Генштаба создали «Шлиффеновское общество», которое возглавил генерал-фельдмаршал П. фон Гинденбург, ставший потом президентом Германии. Тогда же возникли «Национальное объединение немецких офицеров», «Союз немецких офицеров» и другие подобного рода организации. Основным их предназначением являлось проведение в стране милитаристской пропаганды и сохранение кадрового состава. Все эти «союзы» и «землячества» имели мощную финансовую подпитку со стороны промышленных корпораций и помещичьих объединений. В обстановке всплеска милитаристской эйфории, связанной с подавлением революционного движения в стране, проходили демобилизация многомиллионной кайзеровской армии и создание новой республиканской армии — 100-тысячного рейхсвера. Эта работа проводилась под руководством главнокомандующего генерал-фельдмаршала Гинденбурга и его начальника штаба генерала В. Гренера. По условиям Версальского договора, Генеральный штаб германской армии подлежал расформированию. В день его подписания (28 июня 1919 года) военный министр вызвал генерала Г. фон Секта и поручил ему исполнение обязанностей начальника Генерального штаба до «полной его ликвидации». Генерал хорошо понял мысль министра-политика, щелкнул каблуками и без лишних рассуждений приступил к исполнению своих новых обязанностей. Уже через неделю он докладывает Гинденбургу, что «не станет могильщиком генштаба», а будет «сохранять не форму, а дух Большого Генерального штаба». Так произошла смена декораций. Генеральный штаб подвергся существенному сокращению, но ликвидировать его германские генералы и не думали. Он получил новое название — «войсковое ведомство». К осени 1919 года создание рейхсвера было завершено. Его главнокомандующим стал генерал Рейнгардт, а начальником войскового ведомства, т. е. тайного Генштаба — Сект. К весне 1920 года Генеральный штаб в основном был восстановлен в своих прежних правах и функциях^[43]. В состав рейхсвера входили 7 пехотных дивизий (по 12 тыс. человек каждая) и 3 кавалерийских дивизии (по 5,3 тыс. человек каждая). Кроме того, 15 тыс. человек насчитывал военно-морской флот. В июне 1920 года Сект становится главнокомандующим рейхсвером. Этот пост он занимал до 1926 года. Нарушение условий Версальского договора германскими генералами началось уже с самого начала. Но систематический характер они принимают с 1924 года. В частности, рейхсвер ежегодно стал получать 100 млн марок сверх официального бюджета. С 1926 года за пределами Германии начались испытания новых типов танков (иметь танковые войска Германии было запрещено). Шла активная подготовка к созданию военной авиации (иметь ее Германии также было запрещено). Сект был горячим сторонником моторизации армии. Он считал, что моторизация является важнейшей проблемой дальнейшего развития сухопутных войск. При нем впервые в Германии была проведена военная игра, на которой прорабатывались действия моторизованных войск при поддержке авиации. Одним из руководителей этой игры был тогда еще молодой капитан Г. Гудериан. Вместе с тем Сект полагал, что время массовых армий уже миновало и будущее за небольшими мобильными армиями, способными при поддержке авиации проводить быстрые и решительные операции. Впрочем, он был не против иметь, как и во времена кайзера, и массовую армию, и всеобщую воинскую повинность, и все прочие сопутствующие им атрибуты. Но генерал Сект был реалистом, прагматиком и отлично понимал, что при существующей политической системе это невозможно, а потому исходил из имеющихся возможностей, которые были крайне ограничены. Одной из важнейших задач, которые стояли в те годы перед руководством страны и командованием рейхсвера, было стремление во что бы то ни стало уберечь армию от влияния политических партий, не дать втянуть ее в политическую борьбу и тем самым сохранить стабильность в государстве. Поэтому был выдвинут лозунг «Армия вне политики». Немецкие генералы хорошо помнили предметный урок — когда после Февральской революции 1917 года в России начался разгул демократии, армия и флот оказались втянутыми в политическую борьбу — и чем все это закончилось. Не забывали они и уроки своей Ноябрьской революции 1918 года. Замкнутый мир аполитичного рейхсвера способствовал изоляции его от общественной жизни страны, от кипевших в обществе политических страстей. Военнослужащим было строжайше запрещено заниматься политикой и, тем более вступать в какие бы то ни было партийные объединения. Однако это правило распространялось только на солдат и офицеров. Высший же генералитет не чуждался политики и принимал в ней довольно активное участие, оставаясь в то же время в тени, действуя большей частью из-за кулис.

В умах руководителей вооруженных сил Веймарской республики давно уже витала идея необходимости объединения военного и политического руководства в одних руках. Говоря иными словами, это была идея установления военно-политической диктатуры в стране. Надо сказать, эта идея была не нова. Провозвестниками ее являлись такие кумиры германских милитаристов, как генералы Сект и Людендорф. Авторитет этих отставных генералов был очень высок не только в армии, но и в кругах германской буржуазии, крупного чиновничества и юнкерства. С большим почтением к Людендорфу относился, например, и Гитлер. Известно, что в Мюнхен, где проживал этот генерал, не раз наведывались с «визитом вежливости» многие лидеры германского делового мира, в том числе Крупп, Тиссен, Стиннес, Шахт.

Идея установления военно-политической диктатуры в государстве была предельно четко изложена и обоснована Сектом в его трудах «Сила воли полководца», «Бисмарк и наше время» и ряде других. Людендорф развил эту идею в своих трудах «Война и политика» и «Тотальная война». Основываясь на опыте Первой мировой войны, авторы этих трудов утверждали, что основной причиной поражения Германии в войне являлось отсутствие единства между полководцам и политиками. Вывод из их умозаключений следовал однозначный: в случае будущей войны вся власть должна быть сосредоточена в руках одного полководца — политика. Этим они предваряли идею о будущем диктаторе.

Период рейхсвера в германской истории тесно связан с именем генерал-полковника Г. фон Секта и считается немецкими военными историками и генералами «золотым веком». В 1930 году германским нелегальным Генеральным штабом был разработан секретный план, предусматривавший в случае необходимости быстрое развертывание рейхсвера с увеличением в 3 раза (с 7 пехотных дивизий до 21). К его реализации, как уже отмечалось выше, Гитлер приступил сразу же после своего прихода к власти. При этом проблемы командных кадров перед ним не стояло — каждый унтер-офицер рейхсвера являлся потенциальным офицером. Такова была система профессиональной подготовки в германской армии того времени. Каждый офицер овладевал знаниями на одну-две ступени выше занимаемой должности.

Хотя рейхсвер и не являлся силой, способной диктовать стране и президенту состав правительства, но его руководство всегда принимало самое деятельное участие в различных закулисных комбинациях, неизменно сопровождавших формирование каждого нового кабинета, которые в Веймарской республике менялись весьма часто^[44]. Особенно внимательно генералы следили за тем, чтобы интересы рейхсвера ни в коем случае не были ущемлены.

Что касается отношения армии к Гитлеру во времена Веймарской республики, то оно не было однозначным. На ранних этапах политической карьеры фюрера руководители рейхсвера просто не замечали его, а иногда даже самым откровенным образом третировали. Но постепенно, по мере того как нацистская партия и ее фюрер приобретали все больший вес в обществе, к нему стали все более внимательней присматриваться, налаживать контакты с ним. Генералы начали понимать, что недалеко то время, когда этот напористый человек, в совершенстве владеющий искусством увлекать за собой массы, может прорваться к власти, и тогда с ним придется иметь дело. Уже в 1931 году Сект после встречи с Гитлером сообщил своим единомышленникам, что рассматривает нацизм как «спасительный фактор». Годом раньше он открытым текстом заявил: «На вопрос, желательно ли участие нацистской партии в правительстве, я отвечаю — безусловно «да». Оно не только желательно, а более того — необходимо!»^[45] Гитлер же всегда вел себя по отношению к армии на редкость лояльно, даже дружественно, никогда не позволял себе против нее никаких выпадов. Поскольку значительная часть офицерского корпуса германской армии, особенно молодежь, была настроена по отношению к республиканскому строю крайне критически, если не сказать враждебно, призывы нацистов покончить с унизительным положением Германии находили у нее не только сочувствие, но и полное понимание. Она полностью разделяла взгляды Секта и Людендорфа о возрождении великой Германии и создании вооруженных сил, соответствующих статусу великой державы. Эти офицеры готовы были покончить с республиканским строем и поддерживали режим диктатуры. Генералы и старшие офицеры вели себя более осторожно. Полностью разделяя взгляды своих кумиров Секта и Людендорфа о возрождении военной мощи государства и укреплении государственной власти, они в то же время весьма настороженно относились к нацистам и их идеологии, а многие из них в силу своего классового консерватизма едва скрывали презрение к этой публике. Довольно показательной в этом отношении является нашумевшая в то время острота командующего 3-м военным округом (Берлин) генерала В. фон Фрича. Когда его спросили, нравится ли ему фашистское знамя, красное со свастикой, генерал, не раздумывая, ответил: «Да, но в нем слишком много красного!»^[46]

С приходом к власти Гитлера в политике Веймарской республики наметился крутой поворот. Объявив Германию «бастионом Запада» в борьбе против революции и коммунизма, нацистское правительство взяло курс на аннулирование наложенных на Германию Версальским договором ограничений в области вооружений. В этом вопросе расчеты строились прежде всего на договоренность с западными державами или хотя бы на их молчаливое согласие с односторонним отказом Германии от этих ограничений. Чтобы побудить Англию и Францию к большей уступчивости, Гитлер шел напролом. 14 октября 1933 года Германия заявила об уходе с конференции по разоружению, а спустя несколько дней — о выходе из Лиги наций. Дальнейшие события развертывались с пугающей мировую общественность стремительностью. 13 марта 1935 года Германия объявила о создании военной авиации, впервые открыто пойдя на нарушение условий Версальского договора. Через три дня после этого (16 марта 1935 года) в Германии была восстановлена всеобщая воинская повинность и объявлено о создании вермахта, пришедшего на смену рейхсверу. Так Гитлер открыто и нагло бросал один вызов за другим мировому сообществу. 7 марта 1936 года германские войска были введены в демилитаризованную Рейнскую область, не встретив какого-либо противодействия со стороны западных держав. В сентябре того же года нацистское командование приняло так называемый «Четырехлетний план», главная цель которого заключалась в переводе всей экономики Германии на военные рельсы^[47]. Стало совершенно ясно, что Германия начала открыто вооружаться и готовиться к войне за новый передел мира. Но руководителей западных держав это мало беспокоило. Они считали, что основной целью агрессивных устремлений Гитлера является Советский Союз, и поэтому не только не противодействовали явно обнаглевшему фюреру, но и потворствовали ему. Но эти господа здорово просчитались. В середине 1936 года Германия и Италия, воспользовавшись мятежом реакционной испанской военщины во главе с генералом Ф. Франко, организовали военную интервенцию в Испанию с целью свергнуть республиканское правительство Народного фронта. Осенью 1936 года между фашистскими режимами Германии и Италии был заключен военно-политический союз, так называемый «ось Берлин — Рим». Через месяц (25 ноября 1936 года) такой же союз был заключен между Германией и Японией, так называемый «Антикоминтерновский пакт».

4 февраля 1938 года Гитлер принял на себя исполнение обязанностей верховного главнокомандующего вермахтом. Военное министерство было упразднено, а его функции переданы верховному главнокомандованию вооруженных сил — ОКВ (Das Oberkommando der Wermacht). Это был, по существу, штаб Гитлера по руководству вооруженными силами Германии. Начальником его в ранге министра был назначен генерал В. Кейтель^[48].

В марте 1938 года последовал аншлюсс Австрии, за ним — Мюнхенский сговор Гитлера с западными державами (сентябрь 1938 года) и захват Гитлером Чехословакии (март 1939 года). С нападения 1 сентября 1939 года фашистской Германии на Польшу началась Вторая мировая война 1939—1945 годов. Она началась отнюдь не между Германией и Советским Союзом, вопреки всем усилиям западных держав направить гитлеровскую агрессию на Восток, а между Германией и западными державами.

Свой полный контроль над германской армией нацисты установили не сразу, для этого им потребовалось целых 5 лет. Данный процесс происходил постепенно, поскольку армейское руководство на первых порах оказывало определенное противодействие попыткам нацистов подмять армию под себя. Оно не желало безоговорочно расставаться со своей внутренней самостоятельностью, которой пользовалось в годы Веймарской республики. Чтобы сломить сопротивление командования рейхсвера, была избрана тактика постепенного выдавливания наиболее упрямых генералов и замена их на более сговорчивых. Уже в конце 1933 года начальником войскового ведомства («секретного» Генштаба) вместо генерала В. Адама был назначен генерал Л. Бек. В феврале 1934 года вынужден был расстаться со своей должностью и командующий сухопутными войсками генерал Гаммерштейн. Его место занял генерал В. фон Фрич, некогда убежденный монархист, а теперь явно симпатизирующий нацистам. В устранении этих генералов решающую роль сыграл ярый нацист военный министр Бломберг. В результате его интриг оба они вынуждены были подать в отставку. Барон Вернер фон Фрич полностью оправдал доверие своих новых хозяев. Именно он, спустя некоторое время, первым из генералов рейхсвера во всеуслышание изрек: «Основа у нашей сегодняшней армии национал-социалистская!»^[49] Усилиями Бломберга и Фрича в германской армии начала интенсивно внедряться нацистская идеология.

2 августа 1934 года умер президент Германии Гинденбург. В тот же день, заранее заручившись поддержкой армейской верхушки, Гитлер объявил, что отныне обязанности президента и рейхсканцлера будет исполнять он один как «фюрер и рейхсканцлер германского рейха». Пост президента упразднялся^[50]. Вслед за этим Гитлер вместе с генералом В. фон Рейхенау обсудил вопрос о приведении армии и флота к новой присяге — присяге лично ему, Адольфу Гитлеру. Текст новой присяги был составлен ярым приверженцем нацизма Рейхенау. Как уже отмечалось, в 1935 году вооруженные силы Германии получили новое наименование — вермахт (Wermacht). Их численность к началу Второй мировой войны возросла до 3 млн человек. Планирование первых военных операций вермахта началось весной 1939 года^[51].

В вооруженных силах нацистской Германии было 25 генерал-фельдмаршалов и 2 гросс-адмирала^[52]. Из 25 генерал-фельдмаршалов 6 принадлежали к ВВС (Люфтваффе). Фельдмаршалы составляли верхушку военной элиты Третьего рейха. Все без исключения они начали свою военную карьеру в кайзеровской армии, офицерами среднего или старшего звена участвовали в Первой мировой войне, затем за немногим исключением долгие годы служили в рейхсвере^[53]. К моменту прихода Гитлера к власти (январь 1933 года) только 7 из них были генералами (Бломберг, Бок, Браухич, Клейст, Лееб, Лист и Рундштедт). Старейший из этих генералов, Рундштедт, имел чин генерала пехоты (генерал от инфантерии). Бломберг, Бок, Лееб и Лист были генерал-лейтенантами. Сразу же после прихода Гитлера к власти генеральские чины получили Вейхс, Клюге и Рейхенау. Все остальные генералами стали позднее, когда началось стремительное развертывание рейхсвера в вермахт. Последним из будущих гитлеровских фельдмаршалов звания генерала удостоился Шернер (1940). Выше уже отмечалось, что в руководстве рейхсвера и немецко-фашистского вермахта (в первые годы его существования) самой влиятельной прослойкой являлась юнкерская (дворянская). Представители военного сословия, имевшие за плечами многовековые традиции прусского милитаризма, занимали большинство руководящих постов в вооруженных силах Германии. К примеру, в начале 1938 года из 4 командующих армейскими группами и 13 командующих военными округами 10 генералов имели дворянское происхождение, о чем свидетельствуют аристократические приставки к их фамилиям «фон» (фон Рундштедт, фон Лееб, фон Бок, фон Браухич, фон Вейхс, фон Клейст, фон Клюге, фон Кюхлер, фон Рейхенау и К. фон Крессенштейн). Все они, кроме последнего, затем стали фельдмаршалами.

Воинское звание генерал-фельдмаршала во все времена ценилось в Пруссии, потом в Германии очень высоко. Его обычно присваивали только за особо выдающиеся боевые заслуги. Достаточно сказать, что за все годы Первой мировой войны (1914—1938 годах) фельдмаршальский жезл получили только 5 военачальников кайзеровской армии. В годы Веймарской республики это высшее воинское звание никому не присваивалось. Его восстановил Гитлер. Первым из военачальников Третьего рейха звание генерал-фельдмаршала в 1936 году получил военный министр В. фон Бломберг, вторым в 1938 году — Г. Геринг. 19 июня 1940 года в порыве эйфории от одержанной на Западе победы Гитлер присвоил звание генерал-фельдмаршала сразу 12 высшим военачальникам вермахта. Это были в порядке очередности: В. фон Браухич, В. Кейтель, Г. фон Рундштедт, В. фон Рейхенау, Ф. фон Бок, В. фон Лееб, В. Лист, Г. фон Клюге, Э. фон Вицлебен, Э. Мильх, А. Кессельринг и Г. Шперле. Последние трое принадлежали к Люфтваффе. В 1942 года фельдмаршалами стали Э. фон Манштейн, Г. фон Кюхлер и Э. Роммель. 31 января 1943 года за несколько часов до пленения Гитлер произвел в генерал-фельдмаршалы Ф. Паулюса. Весьма странный поступок фашистского диктатора! Большинство историков и мемуаристов сходятся во мнении, что Гитлер тем самым хотел подтолкнуть новоиспеченного фельдмаршала к самоубийству, ибо в германской армии существовала давняя неписаная традиция — немецкие фельдмаршалы в плен не сдаются. Но Паулюс вопреки воле фюрера предпочел плен самоубийству. В тот же день фельдмаршальский жезл получил Э. фон Клейст, а на следующий день — М. фон Вейхс и Э. Буш, еще через две недели — В. фон Рихтгофен. В 1944 году фельдмаршальского звания был удостоен один только В. Модель. В 1945 году фельдмаршалами стали Ф. Шернер и Р. фон Грейм, заменивший 25 апреля на посту главнокомандующего Люфтваффе Г. Геринга, смещенного Гитлером с этого поста и подвергнутого аресту.

Судить об уровне полководческого мастерства гитлеровских фельдмаршалов довольно сложно. В первом периоде Второй мировой войны (операции на Западноевропейском ТВД в 1939—1941 годах) и в начале войны против Советского Союза (1941—1942 годах) они действовали весьма успешно. Возглавляемые ими армии в течение месяца разгромили Польшу, располагавшую далеко не самой слабой армией, всего за несколько часов покорили Данию, затем в немыслимо короткие сроки сокрушили Францию, которую кайзеровская армия не смогла одолеть более чем за 4 года Первой мировой войны. Потерпевшая поражение во Франции английская армия была вынуждена поспешно оставить европейский континент. От полного уничтожения ее спас только знаменитый «стоп-приказ» Гитлера, неожиданно остановившего немецкие танки перед Дюнкерком и тем самым позволившего англичанам благополучно эвакуировать свои разбитые войска на Британские острова^[54]. Одновременно с Францией были разгромлены Норвегия, Бельгия и Голландия, а весной 1941 года — Югославия и Греция. В Северной Африке танки Роммеля остановились на подступах к Суэцкому каналу. Победы, одержанные вермахтом на Западе, высоко подняли престиж немецких генералов, на практике доказавших, что такое «блицкриг». Не менее успешно они действовали и на Востоке, когда Гитлер бросил свои бронированные армады против Советского Союза. В ходе летне-осенней кампании 1941 года немецко-фашистские войска нанесли Красной Армии целый ряд тяжелых поражений. Однако, несмотря на это, «блицкриг» на Востоке дал осечку. Победы, одержанные вермахтом в жестоких сражениях в Белоруссии, Прибалтике, на Украине, Северо-Западе России и под Смоленском были куплены им дорогой ценой. Такого ожесточенного сопротивления противника немецкие генералы еще не встречали. Красная Армия все же выстояла, несмотря на удар, казалось бы, всесокрушающей силы, перед которым вряд ли кто другой устоял, и связанные с этим огромные потери. И не только выстояла, но и остановила победное шествие «непобедимого» вермахта на подступах к Москве, Ленинграду и Ростову-на-Дону. Наступательный потенциал немецко-фашистских армий из-за тяжелых потерь в людях, боевой технике и вооружении оказался исчерпанным. Продолжать наступление дальше они уже не могли. И тут последовало мощное контрнаступление «разгромленной» Красной Армии под Москвой, завершившееся первым тяжелым поражением вермахта во Второй мировой войне. План немецко-фашистского командования (кодовое наименование «Барбаросса») разгромить СССР одним мощным ударом потерпел крах. Миф о «непобедимости» гитлеровского вермахта был поколеблен. Разъяренный фюрер обвинил во всем своих прославленных полководцев, только что покоривших ему всю Западную Европу и оккупировавших значительную часть Советского Союза. Тогда лишились своих постов самые видные военачальники Третьего рейха: главнокомандующий сухопутными войсками Браухич и все трое командующих группами армий на Восточном фронте — Рундштедт, Бок и Лееб, а также несколько десятков генералов различного ранга. Такого «генеральского погрома» германская армия еще не знала. К весне 1942 года немецко-фашистский вермахт восстановил свои силы и попытался решить судьбу войны на южном крыле советско-германского фронта. На первых порах полководцам Гитлера удалось добиться впечатляющих успехов. Советские войска вновь потерпели ряд тяжелых поражений (под Харьковом, в Крыму, на Дону и Северном Кавказе), но добиться решающего успеха вермахту снова не удалось. К осени 1942 года его наступательные возможности так же, как и в конце 1941 года, оказались полностью исчерпанными. Разгромить советские войска в районе Сталинграда немцам так и не удалось. А затем последовала «сталинградская катастрофа», завершившаяся полным уничтожением более чем 300-тысячной группировки немецко-фашистских войск. В боях на южном крыле Восточного фронта и в ходе Сталинградской битвы (июль 1942 — февраль 1943 года) германская армия потеряла убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести около 1,5 млн человек. Сокрушительное поражение под Сталинградом потрясло Германию до основания. Такого она не испытывала за всю свою многовековую историю. В Германии впервые во Второй мировой войне был объявлен национальный траур. По всей стране разносился погребальный звон колоколов, на студеном зимнем ветру в немецких городах мрачно развевались траурные полотнища, под заунывные мессы немцы оплакивали «героев Сталинграда». Весь мир замер в изумлении. Победа Красной Армии под Сталинградом приобрела всемирно-историческое значение. Она окончательно развеяла миф о «непобедимости» немецко-фашистского вермахта, явилась важнейшей вехой на пути советского народа к победе. Порабощенные фашизмом народы Европы все чаще с надеждой стали обращать свои взоры на Восток. Еще больший размах приобрела партизанская борьба советских людей на оккупированных врагом территориях. Усилилось национально-освободительное движение порабощенных фашизмом народов Западной Европы.

Летом 1943 года Гитлер и его полководцы попытались взять реванш за свое поражение под Сталинградом и повернуть ход войны в свою пользу. Но их надеждам не суждено было сбыться. В результате Курской битвы (июль-август 1943 года) Красная Армия нанесла новое сокрушительное поражение немецко-фашистскому вермахту и окончательно захватила стратегическую инициативу в свои руки. Был достигнут коренной перелом в ходе войны. Германская армия на всех фронтах была вынуждена перейти к стратегической обороне. 1944-й год прошел под знаком блистательных побед Красной Армии, которые следовали одна за другой. Советские войска изгнали врага со своей территории и приступили к освобождению от фашистского ига народов Западной Европы. В середине 1944 года союзные войска высадились во Франции, открыв второй фронт в Европе. В 1945 году объединенными усилиями Красной Армии и ее союзников «тысячелетний» Третий рейх и его вооруженные силы были окончательно сокрушены. Столица Германии Берлин после многодневных боев 2 мая 1945 года была взята советскими войсками штурмом. В ночь на 9 мая представители вооруженных сил Германии подписали в Карлсхорсте (юго-восточная часть Берлина) акт о безоговорочной капитуляции Германии. Развязанная нацистской Германией Вторая мировая война закончилась для нее еще более сокрушительным поражением, вернее, беспощадным разгромом, нежели Первая мировая война для кайзеровской Германии. Главный военный преступник Гитлер 30 апреля покончил жизнь самоубийством в осажденном советскими войсками Берлине, не пожелав пережить крушение своего режима. Большинство его фельдмаршалов, те, кто дожил до крушения Третьего рейха, оказались в плену у победителей, и как военным преступникам им пришлось держать ответ за свои деяния в годы войны. Многим из них по приговорам военных трибуналов пришлось по несколько лет провести в тюремном заключении. Судьба же некоторых сложилась более трагично. В общем картина с фельдмаршалами Третьего рейха такова. Из 25 человек, носивших это высшее в германской армии воинское звание, к концу войны на действительной военной службе оставались лишь 5 (Буш, Грейм, Кейтель, Кессельринг и Шернер). Остальные были не у дел или уже ушли из жизни. Так, один (Рейхенау) умер в 1942 году; второй (Бок), будучи с 1942 года в отставке, погиб при бомбежке в самом конце войны; третий (Паулюс) был в плену; четвертый (Вицлебен) был казнен в 1944 году за участие в заговоре против Гитлера; пятый (Модель) застрелился в конце войны, предпочтя смерть плену; еще двое (Клюге и Роммель) были вынуждены покончить жизнь самоубийством в 1944 году, будучи замешанными в заговоре против Гитлера. 13 фельдмаршалов (Бломберг, Браухич, Вейхс, Клейст, Кюхлер, Лееб, Лист, Манштейн, Мильх, Рихтгофен, Рундштедт, Шперле и Геринг) находились не у дел, состоя в резерве либо в отставке. После войны один фельдмаршал (Кейтель) был казнен по приговору Нюрнбергского международного военного трибунала в числе других главных военных преступников. Приговоренный этим же трибуналом к смертной казни Геринг перед приведением приговора в исполнение покончил жизнь самоубийством (отравился). Покончил жизнь самоубийством и находившийся в плену Грейм. Смертельно больного Рихтгофена англичане не стали даже арестовывать, он умер в июле 1945 года. Избежал суда за военные преступления один лишь Вейхс (из-за плохого состояния здоровья). Три фельдмаршала (Бломберг, Браухич, Буш) умерли в плену еще до суда над ними. Все остальные фельдмаршалы и гросс-адмиралы, оказавшиеся в руках победителей, были преданы военному суду и получили различные сроки тюремного заключения. Не привлекался к суду лишь Паулюс, проведший несколько лет в советском плену. Фельдмаршал Клейст скончался в советской тюрьме, отбывая наказание. Большинство фельдмаршалов, отбывавших наказание в американских и английских тюрьмах, были освобождены западными союзниками досрочно.

Фельдмаршалы Третьего рейха во многом отличались друг от друга. Все они были профессиональными солдатами, которые в годы Первой мировой войны в офицерских чинах сражались за «великую Германию» в рядах кайзеровской армии, а во время Второй мировой столь же ревностно служили фюреру, бывшему баварскому ефрейтору времен Первой мировой войны. 14 из них имели дворянское происхождение, а 18 вышли из стен Генерального штаба, главного бастиона германского милитаризма. Но на этом их сходство и кончается. 11 будущих фельдмаршалов начинали свою военную карьеру в пехоте, 9 — в артиллерии, 3 — в кавалерии, 1 — в инженерных. войсках и 1 — в горных, стрелках.

Среди фельдмаршалов Третьего рейха имелись представители разных социальных, групп тогдашнего германского общества. Как уже отмечалось, более половины из них являлись выходцами из дворянского сословия. Но среди этой категории военачальников тоже имели место существенные различия. Так, Вейхс и Рихтгофен принадлежали к титулованному дворянству, имели титул барона. 6 человек (Браухич, Клейст, Бок, Рейхенау, Манштейн и Рундштедт) были потомками прусских генералов. Остальные из этой группы фельдмаршалов представляли потомственное служилое дворянство. Например, Бломберг был сыном армейского подполковника, Грейм — офицера полиции и т. д. Что касается представителей других социальных групп, то здесь разброс был еще более значительным. К примеру, Роммель происходил из семьи потомственных учителей, его отец был директором гимназии. Кессельринг и гросс-адмирал Редер тоже были сыновьями учителей, выросший в бедности Модель — сыном учителя музыки, гросс-адмирал Дениц — сыном инженера, Шернер — сыном офицера полиции, Паулюс — сыном владельца книжного магазина, Лист — сыном врача-психиатра, Кейтель — сыном фермера, Шперле — сыном пивовара, Мильх — сыном фармацевта, Геринг — сыном крупного имперского чиновника.

Далеко неоднозначными были политические убеждения фельдмаршалов. Лишь некоторые из них были искренне преданы Гитлеру и идеалам нацизма. К таковым в первую очередь следует отнести Кейтеля, который из аполитичного бюрократа в мундире постепенно превратился в ярого нациста, преданного Гитлеру душой и телом, безоговорочно выполнявшего любой, даже самый сумасбродный приказ своего обожаемого фюрера. Убежденными нацистами, не говоря уже о Геринге, являлись также Шернер, Модель, Кессельринг, Грейм, Бломберг, гросс-адмирал Дениц. Большинство же высших военачальников вермахта, не поддерживая в целом нацизм, в то же время не являлись и его активными противниками. Эта группа фельдмаршалов находилась где-то посредине между противниками и сторонниками нацистского режима. Некоторые из них со временем меняли свои взгляды. Например, Роммель из сочувствовавшего нацистам человека превратился в антифашистского заговорщика. Резко изменил свои политические убеждения и находившийся в плену Паулюс. Такие фельдмаршалы, как Лееб и Вицлебен, с самого начала находились в оппозиции к нацистскому режиму. Весьма прохладно относился к нацистам убежденный монархист Клейст. Ну, а Рейхенау проявил себя как явный приспособленец.

Еще более разительной была несхожесть характеров и личных качеств фельдмаршалов. В то время как Роммель, Модель, Грейм и некоторые другие отличались неутомимой работоспособностью, у других (Геринг, Рундштедт, Шперле) этого качества явно не хватало, особенно на завершающих этапах их деятельности. Лееб и Вейхс отличались глубокой религиозностью. Браухич тоже всегда держал на своем ночном столике Библию, но это не помешало ему бросить жену и жениться на любовнице, а также без особых угрызений совести принимать от Гитлера взятки и по его просьбам увольнять своих давних сослуживцев и соратников. Манштейн еще в 1934 году резко выступил против антиеврейского законодательства, но в конце 1941 года, не особо раздумывая, отдавал приказы о поголовном уничтожении евреев и политработников Красной Армии. И он был далеко не одинок среди тех, кто изменил свои взгляды под влиянием нацистской пропаганды. Например, Модель активно сотрудничал с гестапо и СС в проведении карательных акций на оккупированных его войсками территориях, тогда как Кюхлер категорически отказался от такого сотрудничества, но зато вел беспощадную борьбу с партизанами. Клейст тоже запретил оккупационной администрации и войскам СС проводить массовые расправы над мирным населением в зоне своей ответственности. Однако здесь скорее превалировал не гуманизм, а тонкий политический расчет военачальника, преследовавшего цель привлечь на свою сторону казачье и горское население Северного Кавказа. Наибольшей жестокостью в годы Второй мировой войны «прославились» Шернер, Рейхенау и Кессельринг. И, наконец, такая интересная деталь. Один из самых знаменитых полководцев Третьего рейха фельдмаршал Роммель, повелевавший сотнями тысяч людей, находился, что называется, под каблуком у своей жены, которая вертела им, как могла, и буквально изводила его нескончаемыми придирками.

Вопрос о военных дарованиях полководцев Третьего рейха, уровне их боевого мастерства до сих пор не имеет однозначного ответа. Диапазон мнений военных историков, теоретиков и писателей по этому вопросу чрезвычайно широк — от полного отрицания таковых до неумеренного восхваления. Конечно, взвесить на аптекарских весах все их блистательные победы и сокрушительные поражения, определить роль и значение каждого из них в истории военного искусства необычайно сложно, слишком много взаимоисключающих моментов встречается на этом пути. Не вызывает сомнений только одно: многие из них в конечном итоге оказались битыми полководцами. Но это лишь одна, хотя и основная, сторона проблемы. На наш взгляд, истина лежит где-то посредине или, может быть, недалеко от нее. Нам представляется, что, рассматривая эту проблему, не следует упускать из виду такой момент: принижая противника, мы вольно или невольно как бы принижаем и величие нашей победы. А ведь она была одержана в тяжелейшей, неимоверно жестокой и упорной борьбе с сильным, опытным и искусным противником, в борьбе с самой лучшей для того времени иностранной армией. Победа была одержана только путем предельного напряжения всех сил и возможностей Советского государства и его вооруженных сил. Если это не так, то позволительно спросить — а почему же тогда наша доблестная Красная Армия и ее прославленные полководцы почти 4 года вели борьбу не на жизнь, а на смерть с армией, которую возглавляли фашистские бездари? И даже нередко, особенно в первом периоде Великой Отечественной войны, терпели от врага очень тяжелые поражения.

Громкие победы немецко-фашистского вермахта на Западе, в Северной Африке и на Востоке в 1941 году и в первой половине 1942 года высоко подняли престиж его полководцев. Эти победы тесно были связаны с именами Бока, Рундштедта, Лееба, Браухича, Листа, Рейхенау, Клюге, Кюхлера, Вейхса, Клейста, Роммеля, Манштейна и других немецких военачальников. Первые трое из них командовали группами армий (по-нашему, фронтами), Браухич был главнокомандующим сухопутными войсками, остальные командовали армейскими объединениями. Поражение вермахта зимой 1941/42 годов под Москвой казалось досадной случайностью. Весной и летом 1942 года на кроваво-дымном горизонте звезда удачи еще раз блеснула перед взором полководцев Третьего рейха. Вновь покрыли славой громких побед свои имена Бок, Клейст, Вейхс, Лист, Манштейн, Роммель и впервые заявивший о себе как полководец Паулюс. Но звезда победы быстро и безвозвратно закатилась. Как оказалось, навсегда. Фортуна изменила своим любимцам…

Историки на Западе считают наиболее выдающимся среди полководцев Третьего рейха Манштейна, особенно подчеркивая его талант как стратега. Правда, в последние десятилетия там наметилась некоторая переоценка роли и значения этого военачальника. Отдавая должное боевым заслугам Манштейна в 1939—1942 годах, все же необходимо отметить, что в дальнейшем, вплоть до своей отставки весной 1944 года, особо блестящих побед за ним не числилось. Исключение составляет лишь успешный контрудар в феврале — марте 1943 года восточнее Днепропетровска, в результате которого был ликвидирован прорыв советских войск к Днепру. Он не сумел деблокировать окруженную в Сталинграде 6-ю армию Паулюса и, более того, потерпел жестокое поражение на Среднем Дону. Затем последовали более тяжелые поражения в битве под Курском, в битвах за Днепр и на Правобережной Украине. На этом его полководческая карьера закончилась, разочаровавшийся в Манштейне Гитлер отправил его в отставку. Так что на «выдающегося полководца» этот фельдмаршал явно не тянет. Слишком большой груз тяжелых поражений, оказавших самое негативное для Германии влияние на ход войны, лежит на нем. Сталинград, Курск, Днепр, Правобережная Украина — это были решающие сражения не только Великой Отечественной, но и всей Второй мировой войны. Конечно, мы отдаем себе отчет в том, что нельзя всю вину за эти поражения возлагать только на одного Манштейна. Основная доля вины лежит все же на Гитлере и его военном окружении, которые своим некомпетентным вмешательством в вопросы оперативно-стратегического характера нередко только усугубляли положение. Но почему же Манштейн продолжал до самого конца мириться с дилетантизмом высшего военного руководства? Почему до самого конца продолжал выполнять указания и приказы бездарных, как он считал, стратегов? Почему он не нашел в себе мужества не поступиться своими принципами, как это сделали в свое время некоторые из его коллег-фельдмаршалов, не дрогнувших перед гневом диктатора и отдавших предпочтение отставке бездумному исполнению его не соответствовавших обстановке приказов? Ответа на этот вопрос Манштейн, обвинявший во всем и вся Гитлера, в своих мемуарах не дает.

Второй крупнейший полководец Третьего рейха, Рундштедт, снискал громкую боевую славу во время войны на Западе в 1939—1940 годах, а также в ходе летне-осенней кампании 1941 года на Востоке. Однако в дальнейшем, возглавляя немецко-фашистские войска на Западе, он ничем себя не проявил. Недоброжелатели этого фельдмаршала называли его «кабинетным стратегом», утверждая, что он был уже слишком стар для «войны моторов», каковой являлась Вторая мировая война, что передоверял своим подчиненным планирование операций и повседневное руководство войсками, отмахивался от новинок в военном деле и т. п. Однако Гитлер высоко ценил Рундштедта и держался за него почти до самого конца войны, тогда как с другими фельдмаршалами расставался без сожаления.

Третий крупный полководец Третьего рейха, Бок, так же как и Рундштедт, стяжал громкую боевую славу во время войны на Западе в 1939—1940 годах и в ходе летне-осенней кампании 1941 года на Востоке. Возглавляемая им группа армий нанесла сокрушительное поражение советским войскам в Белоруссии, затем еще раз разгромила их в Смоленском сражении и вышла на ближние подступы к Москве. Но здесь удача отвернулась от фельдмаршала, его войска потерпели тяжелое поражение под Москвой и были отброшены от советской столицы. Свою боевую репутацию Бок поправил весной 1942 года, одержав крупную победу под Харьковом. Но после этого из-за резких разногласий с Гитлером по вопросам дальнейшего ведения операций своенравный пруссак был снят с должности и отправлен в отставку. На этом полководческая карьера Бока закончилась.

У следующего крупного военачальника Третьего рейха, Лееба, полководческие лавры были поскромнее, нежели у двух предыдущих. Он не участвовал в Польской кампании 1939 года, прикрывая в это время западную границу Германии, а во время Французской кампании 1940 года решал вспомогательную задачу, содействуя выполнению главной задачи. Возглавляемые им войска прорывали линию «Мажино». В летне-осеннюю кампанию 1941 года на Востоке группа армий, которой командовал Лееб, разгромила советские войска в Прибалтике и на подступах к Ленинграду, блокировала этот город, но овладеть им не смогла. У Гитлера, когда он устроил в конце 1941 года «генеральский погром», претензий к этому фельдмаршалу не было. Но Лееб, недовольный методами руководства фюрера вооруженными силами, сам в январе 1942 года подал в отставку. На этом его полководческая карьера закончилась. Лееб считался крупнейшим в германской армии авторитетом в вопросах обороны. В этой связи некоторые западные историки считают большой ошибкой Гитлера, что он не использовал Лееба, когда германская армия на всех фронтах вынуждена была перейти к обороне.

Большая группа высших военачальников вермахта принимала участие в кампаниях на Западе, командуя армиями и воздушными флотами. Наиболее отличившиеся из них (7 генералов) были удостоены фельдмаршальских жезлов, остальные повышены в воинских званиях. Яркие отблески боевой славы увенчали многих из них, а Лист, Клейст и Вейхс добавили к числу своих подвигов еще и победы в Балканской кампании 1941 года. В летне-осенней кампании 1941 года на Востоке наиболее отличились Клюге и Рейхенау, а также бывшие еще в генеральских чинах Клейст, Вейхс, Манштейн, Кюхлер и Модель. Пожалуй, наиболее способным из командующих армиями был Рейхенау. Но как полководец он не успел себя проявить. Вскоре после своего назначения на должность командующего группой армий в конце 1941 года он неожиданно скончался. Довольно успешно проявили себя на посту командующего группой армий на Восточном фронте Лист, Клейст, Клюге и Кюхлер. Да, трое последних вынуждены были отступать под ударами советских войск. Но эти отступления обусловливались общей неблагоприятной для германской армии обстановкой на Восточном фронте. К тому же следует иметь в виду, что отступление является очень сложным видом боевых действий, тем более в масштабе группы армий (по-нашему, фронта). Все трое с этой задачей справились успешно, не позволив себя разгромить. Слабее как командующий группой армий проявил себя Вейхс. Беспрекословно выполняя волю Гитлера, он явился одним из основных и непосредственных виновников катастрофы под Сталинградом, не сумев отстоять перед фюрером свое решение о своевременном отводе 6-й армии от Сталинграда за Дон^[55]. Правда, позднее он несколько поправил свою боевую репутацию, успешно командуя группой армий на Балканах. И уж совсем слабым командующим группой армий показал себя Буш. Слепо следуя всем указаниям Гитлера и беспрекословно исполняя их, он летом 1944 года был наголову разгромлен советскими войсками в Белоруссии.

В конце войны особым доверием у Гитлера пользовались самые молодые (по времени производства) фельдмаршалы Модель и Шернер. Оба они отлично зарекомендовали себя на Восточном фронте как командиры соединений, а Модель еще и как командующий армией. На завершающем периоде войны они были выдвинуты Гитлером на высшие командные должности в вермахте и возглавили группы армий, заменив переставших устраивать фюрера фельдмаршалов старшего поколения. Будучи убежденными нацистами, эти военачальники отличались тем, что беспрекословно выполняли приказ Гитлера «стоять до конца» и не под каким видом не оставлять занимаемых позиций. Правда, на практике им это далеко не всегда удавалось. Несмотря на это, Гитлер не лишал их своего доверия, ибо был твердо убежден, что эти военачальники сделали все возможное, что было в их силах. Там, где их войска проявляли неустойчивость, эти фельдмаршалы, особенно Шернер, не останавливались и перед репрессиями. Полководческая деятельность Моделя и Шернера пришлась на завершающий этап войны, когда немецкие войска терпели одно поражение за другим, и возникала необходимость спасать от полного разгрома рушившийся то на одном, то на другом участке Восточный фронт. С этой задачей они в целом справлялись, восстанавливая новый фронт обороны немецко-фашистских войск на очередном рубеже, который, как правило, отстоял на сотни километров от первоначальной линии фронта. Поэтому Модель и Шернер зарекомендовали себя главным образом как полководцы оборонительного плана. Но направленный Гитлером на Западный фронт Модель не смог что-либо там изменить в лучшую для вермахта сторону. В самом конце войны возглавляемая им группа армий попала в окружение. Предвидя неизбежный конец и полный крах тех идеалов, которым он так ревностно служил, Модель впал в глубокую депрессию, опустился, запил и в конце концов покончил жизнь самоубийством (застрелился). Шернер же, наоборот, попав в последние дни войны со своей группой армий в окружение, проявил самое заурядное шкурничество. Он бросил свои войска на произвол судьбы и попытался спастись на самолете, но по пути в расположение американских войск попал к ним в плен.

Фельдмаршал ВВС Кессельринг в годы войны прошел сложный и извилистый путь, переквалифицировавшись из авиационного военачальника в общевойскового. В течение длительного времени он довольно успешно противостоял союзным войскам в Италии, а в самом конце войны Гитлер даже назначил его главнокомандующим войсками Западного фронта, сместив с этой должности многоопытного Рундштедта. Однако изменить там что-либо в лучшую сторону практически было уже невозможно, и Кессельрингу оставалось только лишь капитулировать перед западными союзниками.

Знаменитый Роммель проявил себя как выдающийся тактик, талантливый командующий армией, затем — группой армий. Однако руководить операциями крупного масштаба, как Боку, Рундштедту или Манштейну, ему в ходе войны практически не довелось.

Главный военный советник Гитлера Кейтель был не более чем его послушной марионеткой, раболепно выполнявшим волю своего патрона. Тем самым он немало способствовал многим поражениям вермахта. Занимая самый высокий (после Гитлера) в военной структуре вермахта пост, Кейтель, по существу, являлся не более чем высокопоставленным военным чиновником, но никак не полководцем. Всеми оперативно-стратегическими вопросами в штабе ОКВ ведал его заместитель генерал-полковник А. Йодль. В последние дни войны он заменил своего многолетнего шефа на посту начальника штаба ОКВ.

Второе после Гитлера в Третьем рейхе лицо — рейхсмаршал Герман Геринг — был главнокомандующим ВВС (Люфтваффе). Однако как главнокомандующий этого вида вооруженных сил Германии он проявил себя далеко не с лучшей стороны. Его в основном как человека крайне тщеславного прельщали только представительские функции. Конкретная работа была не для него, ею занимались другие люди. Его непосредственные подчиненные генералы и фельдмаршалы ВВС были опытными авиационными военачальниками и хорошо знали свое дело.

«Создатель вермахта» Бломберг проявил себя еще до начала Второй мировой войны как крупный военный организатор. Вопрос о его полководческих дарованиях остается открытым, поскольку проявить себя в роли полководца в годы войны ему не удалось. Его военная карьера закончилась еще в начале 1938 года.

Судить о полководческих талантах главнокомандующего сухопутными войсками вермахта в 1938—1941 годах фельдмаршала Браухича тоже довольно затруднительно. Дело в том, что в роли самостоятельного главнокомандующего он выступал лишь однажды — во время Польской кампании 1939 года, которую провел вполне успешно. Во всех остальных кампаниях он являлся не более чем послушным исполнителем воли Гитлера, который при принятии важнейших решений просто третировал его. Тем не менее, когда немецко-фашистские войска потерпели поражение под Москвой, Гитлер главным виновником этого поражения выставил Браухича, снял его с должности и уволил в отставку. На этом военная карьера фельдмаршала Браухича закончилась.

Из фельдмаршалов Третьего рейха только двое закончили свою боевую службу в вермахте в должности командующего армией — это Вицлебен и Паулюс. Первый из них отличился во время кампании 1940 года во Франции, когда возглавляемые им войска 1-й армии прорвали сильно укрепленную линию «Мажино». На этом боевая деятельность Вицлебена во Второй мировой войне закончилась. Последующая его служба (вплоть до отставки весной 1942 года) проходила в оккупационных войсках во Франции, когда он занимал должность командующего немецко-фашистскими войсками на Западе (с марта 1941 года).

Паулюс был типичным штабистом. Возглавляя армию, он отличился в сражениях под Харьковом и на Дону весной и летом 1942 года. Затем его войска вели ожесточенные бои за Сталинград, но овладеть им так и не смогли. Уже тогда в высших военных кругах вермахта утвердилось мнение, что Паулюс не в полной мере соответствует занимаемой должности, прежде всего в силу недостаточной решительности. Поэтому после взятия Сталинграда планировалась его замена. Звание фельдмаршала он получил всего за несколько часов до сдачи в плен. Присвоение ему этого высшего в германской армии воинского звания без какого-либо повода для этого (например, в виде крупной победы) явилось не более чем очередной прихотью фашистского диктатора, тем более что перед этим за короткий промежуток времени Паулюс уже получил два генеральских чина.

Теперь следует особо остановиться на взаимоотношениях Гитлера со своими фельдмаршалами. В целом они были довольно бесцеремонными со стороны главы государства и верховного главнокомандующего. Это имело свои причины. Хорошо известна давняя и тщательно скрываемая до поры до времени неприязнь Гитлера к представителям прусской военной касты, которые долгие годы традиционно занимали лидирующее положение в германских вооруженных силах. По всей вероятности, достигший всемогущества бывший мюнхенский люмпен, завсегдатай грязных городских притонов, оз лоб ленный на всех и вся, вынужденный в те далекие годы за грошовые «гонорары» подобострастно изгибаться перед этими господами, никогда не мог забыть их презрительного к нему отношения. Барская вальяжность и плохо скрываемая снисходительность аристократов прусского духа к «выходцу из народа» всегда раздражали фюрера. А неотразимость доводов, железная аргументация и самоуверенность вышколенных генштабистов, чуть ли не наизусть цитирующих Клаузевица, Мольтке и Шлиффена, когда они, опираясь на академические выкладки, вдребезги разбивали дилетантизм бывшего баварского ефрейтора в военных вопросах, буквально приводили Гитлера в бешенство. Неприязнь и недоверие фюрера к представителям прусской военной касты, олицетворявшим военную систему Германии на протяжении многих веков, все нарастали. Но до поры до времени он не мог полностью избавиться от них. Их опыт, знания, военные способности были ему нужны, да и заменить их было некем. Своих военных кадров, способных занять высшие штабные и командные должности, нацисты еще не имели. Работу по подготовке военных кадров для вермахта нацисты начали еще в мирное время. В годы войны она продолжалась с нарастающими темпами. Преданные делу нацизма офицеры и генералы усиленно продвигались на вышестоящие должности, а ветераны кайзеровской армии постепенно освобождали свои места военачальникам «новой формации». Наиболее видными ее представителями к концу войны являлись фельдмаршалы Модель и Шернер, в ВВС — Грейм, в ВМФ — Дениц. С ними Гитлер интуитивно ощущал свое духовное родство, они пользовались его полным доверием. Им прощалось все, даже такие провалы, за которые представителям старого генералитета приходилось расплачиваться своей карьерой.

Особенно возмущало высших военачальников постоянное вмешательство фашистского диктатора в оперативное руководство войсками, резко ограничивающее их самостоятельность в принятии наиболее целесообразных в сложившейся обстановке решений. Опираясь на свой богатый боевой опыт, они нередко предлагали Гитлеру наиболее целесообразные способы решения возникающих проблем, но тот очень редко прислушивался к их мнению. В результате между фюрером и его полководцами, твердо отстаивавшими свои позиции по тем или иным вопросам и не желавшими поступаться своими принципами или идти на сделку вопреки собственным убеждениям, нередко возникали конфликтные ситуации. В ряде случаев они заканчивались отставкой строптивых военачальников. Те же военачальники, которые проявляли слабоволие и шли на поводу у Гитлера, вопреки реально сложившейся обстановке и трезвому взгляду на положение дел, в случае поражения с тяжелыми последствиями обычно оказывались крайними и становились своего рода «козлами отпущения» за чужие просчеты и ошибки. Гитлер никогда не признавал за собой никакой вины. Он, как правило, перекладывал ее на исполнителей, неукоснительно выполнявших его волю.

Будучи дилетантом в вопросах военного искусства, Гитлер настолько уверовал в мистическую силу своей личности, что перестал воспринимать какие бы то ни было разумные доводы своих военачальников. Свой приказ «стоять до конца, несмотря ни на что», который сыграл определенную роль при стабилизации фронта после поражения немецко-фашистских войск под Москвой, он возвел в догму, считая ее панацеей от всех бед во всех случаях. В результате безрассудного следования немецких военачальников требованиям этого приказа вермахт потерпел целый ряд сокрушительных поражений. «Стоявшие до конца» немецкие войска, как правило, окружались, а затем уничтожались противником. Малейшее отступление от гитлеровского приказа грозило кому бы то ни было суровой карой. Никакие объяснения в расчет не принимались. Так были уволены в отставку даже некоторые из фельдмаршалов, не пожелавших зря губить свои войска.

Германский генералитет дорого заплатил за свое участие в гитлеровской авантюре. Общие его потери составили 768 человек. Из них ВВС потеряли 101 генерала, ВМС — 64 адмирала, остальные потери приходятся на сухопутные войска и войска СС. Из этого числа 55 человек покончили жизнь самоубийством, 20 человек были казнены по приговорам фашистских судов, 36 человек казнены после войны за совершенные в ходе ее преступления^[56].

Фельдмаршалы Третьего рейха в своем большинстве были профессионалами высокого класса, в совершенстве владевшими самыми передовыми для того времени способами ведения боевых действий. Победа, одержанная над таким грозным противником, далась нашим вооруженным силам и ее полководцам, а также нашим тогдашним союзникам нелегко. Она потребовала огромных жертв и неимоверных усилий. И тем весомее величие одержанной нашим народом и его вооруженными силами великой Победы в годы Великой Отечественной войны 19411945 годов.

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 200; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!