Мадам Марго Крикен и Ранья Мохаддина 2 страница
Когда все повернули головы, мелькнувшая в окне рука уже успела захлопнуть створку.
– Довольно! Ты сумасшедший, как и вся твоя семейка, – заключила Мирта. Вскочив в седло своего велосипеда, она покатила прочь.
Все последовали за ней, громко скандируя:
– Джено‑дурак. Джено‑дурак. Джено‑дурак.
Только Никозия не тронулся с места, он все еще пялился на дом с привидениями. Потом, обернувшись к Астору Венти‑младшему, он вполне серьезно сказал:
– Да не обращай на них внимания. Сам знаешь, какие они.
Но Джено промолчал. Не дождавшись ответа, Никозия, сдвинув челку с глаз, сел на велосипед и помчался догонять свою компанию.
А Джено пристально глядел на окна дома, с застывшим и вытянувшимся от удивления лицом. Через несколько минут дверь в доме отворилась, и оттуда показался белый кот. Пару раз мяукнув, он вернулся в дом.
Мальчик вцепился в прутья калитки и стал звать его:
– Иди сюда, котик. Иди, я тебя не обижу.
Но кот так и не показался.
Джено возвращался домой, медленно крутя педали. Теперь улица Душистого розмарина казалась ему местом, полным тайн и секретов.
Вечером он не ужинал. Дядя принес ему в комнату миску супа и яблоко, но Джено так ни к чему и не притронулся. В ушах у него по‑прежнему стоял все тот же странный шум.
– Ты не заболел? Хочешь пару ложек моей волшебной микстуры Боли‑прочь и Хвори‑вон? – Флебо положил ему руку на лоб, чтобы узнать, нет ли у мальчика температуры.
|
|
|
– Нет. Просто я хочу спать. Спокойной ночи, дядя! – С этими словами он поднялся к себе и зажег голубую лампу.
Из окна лился свет редких фонарей. Юный Астор Венти думал о французской синьоре и ее тайнах. Мысли скакали, как бешеные лошади, а от шума в ушах раскалывалась голова. Поворочавшись в постели и так и не уснув, он встал, набросил куртку прямо на пижаму и, сунув ноги в кеды, тихонько спустился по лестнице, чтобы не разбудить дядю. Он вышел из дома, оставив дверь чуть приоткрытой.
Небо было ясным. Луна и звезды сияли, как крохотные костры, а на горизонте вырисовывались очертания Медовых холмов. Воздух был свежим и по‑осеннему прохладным. Ничто не нарушало ночного покоя Нижнего Колокола. Оседлав велосипед, Джено покатил к дому номер шестьдесят семь.
На улице царила тишина. Было уже десять часов вечера, и в окрестностях не было ни души. Хотя в историю о привидениях ему не очень верилось, кожа у него все равно покрылась мурашками. Прислонив руль к калитке красной виллы, он уставился на закрытые окна. Из нижнего окна, скорее всего в кухне, просачивался слабый свет.
«Значит, так и есть. Она в доме!» – подумал Джено, протирая глаза.
Вскоре свет погас. Мальчик уныло повесил голову. Зевнув во весь рот, он решил, что надо бы поспать, хотя спать ему совсем не хотелось.
|
|
|
Он ехал домой и думал, что обязательно должен познакомиться со старой синьорой. И не только потому, что видел летающую печать. Ему нужно выяснить, зачем это француженка заявилась в Нижний Колокол и поселилась на красной вилле. Уже подъезжая к дому, он притормозил на углу переулка Черной лилии: трава там выросла по пояс, а стены аптеки обвил порыжевший плющ. Растения уже обволакивали искореженную железную вывеску, на которой с трудом можно было прочитать «Аптека Астора Венти». Он постоял несколько секунд, размышляя о том, что для жителей Нижнего Колокола даже этот переулок стал злосчастным. Какая‑то невидимая нить объединяла аптеку и дом с привидениями. Люди старались держаться как можно дальше от этих двух мест. И он, Джено, каким‑то непонятным образом тоже был связан с обоими этими домами.
На следующее утро на остановке в ожидании школьного автобуса братья Фратти снова прицепились к нему, хотя Никозия время от времени ему и подмигивал. Джено улыбнулся Никозии, и тот ответил ему улыбкой. Никозия нравился Джено, но ему не хотелось публично выказывать расположение к странному мальчику, над которым все издевались. Джено понимал, что Никозия никогда не станет открыто демонстрировать свою дружбу с ним. К тому же эти отношения дружбой вряд ли назовешь. Поэтому Джено и не предпринимал никаких шагов к сближению, хотя именно этого и хотел.
|
|
|
Когда к остановке подошли Мирта, Джоя и Марлония, Джено заметил экстравагантную старушку. На этот раз она нахлобучила на себя красную шляпу с большими полями и оранжевым пером, плащ, тоже оранжевый, и длинное, до пят, пестрое платье, желтое с коричневым. Белый кот семенил рядом, приноравливаясь к шагу пожилой дамы. Джено поставил ранец на землю и ждал ее приближения.
Старушка посмотрела на него и с сильным французским акцентом сказала:
– Здравствуй, Джено Астор Венти.
Джено сглотнул и слабым голосом, едва не заикаясь, ответил:
– Ддд… добрый день, сссиньора.
Мирта пихнула локтем Джою с Марлонией, застывших с разинутыми ртами, и, подойдя к Джено, прошипела:
– Значит, ты и правда ее знаешь? Кто она?
– Да, кто она? – настойчиво потребовали Галимед и Никозия. – Давай выкладывай, мы больше не будем над тобой издеваться.
– Не знаю! Клянусь, не знаю! – отступая, воскликнул мальчик, действительно не понимавший, откуда этой женщине стало известно его имя.
|
|
|
– Не хочешь говорить? Ладно. Больно нужно! Это всего лишь сумасбродная старуха, – заявила Мирта, ковыряясь в носу.
Марлония что‑то прошептала Джое на ушко, и обе покатились со смеху.
Никозия схватил Джено за плечо и подтащил к себе со словами:
– Мне‑то ты можешь сказать. Я ведь тебе верю!
Но мальчик лишь покачал головой. Подняв ранец и не сводя глаз с удаляющейся французской синьоры, он погрузился в глубокое молчание.
Тем утром и в школе все пошло наперекосяк. В голове у Джено снова шумело, и этот шум уже начинал ему надоедать. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Порой ему даже казалось, что один из червей, которые точат гнилые бревна, пробрался к нему в мозг.
К тому же над его рассказом о летающей печати смеялась уже вся школа. И в коридорах, и в туалетах, и во дворе только об этом и говорили. Кое‑кто из учеников даже открыто показывал на него пальцем, как на инопланетянина. Что уж говорить об учителях и директоре: их лица перекашивались от одного его вида!
А он и понятия не имел, как все это объяснить. Никто из окружающих ему не сочувствовал, и было очевидно, что он так и останется непонятым. Почему он так одинок?
И все же юный Астор Венти был убежден, что логическое объяснение существует.
Вернувшись домой, мальчик опять ничего не рассказал дяде Флебо. Он залез на кровать, взял вставленную в рамку фотографию своих родителей и, глядя на них, стал спрашивать, что же ему делать. Понизив голос, он рассказал им обо всем, словно два изображения действительно могли его слышать. Грусть и тоска снова наполнили его сердце. Он выдвинул ящик комода и достал оттуда другое фото, на котором была его мама, обнимавшая малыша.
– Каким я был маленьким. А она… она такая красивая, – прошептал Джено, целуя мамино лицо. Он перевернул фотографию, как делал это уже много раз, и прочитал слова, которые его мама написала синей ручкой много лет назад: «Моему маленькому сокровищу. Коринна».
Слеза, упавшая из глаз Джено, размыла надпись. Дядя рассказывал ему, что этот снимок был сделан всего за несколько дней до их похищения. Только ему, «маленькому сокровищу», удалось спастись.
«Какая странная эта штука – жизнь, – думал Астор Венти‑младший. – Были люди и пропали, и от них остались одни фотографии. А ведь когда‑то они были счастливы, смеялись, на руках у мамы был я, и она прижимала меня к себе. А теперь я один. Без нее. И никто меня не обнимет».
Потом Джено достал еще одну фотографию. Со снимка на него смотрело симпатичное полное лицо его отца, Пьера Астора Венти. Он был одет в белый халат.
Джено прекрасно знал, что его отец и мать были фармацевтами и что они прославились именно благодаря своим коробочкам с антибиотиками, бутылочкам с травяными настойками и баночкам с мазями. Эта фотография была испорчена. Разорвана посередине. Сохранилась лишь ее верхняя часть. Нижней не было. Как будто кто‑то сделал это специально. А может, она порвалась случайно. Дядя Флебо никогда об этом не говорил. Впрочем, Джено это не интересовало – главное, он мог видеть лицо своего отца.
Убрав фотографии в ящик тумбочки, он еще какое‑то время смотрел на голубую лампу. Голова у него снова разболелась.
Он открыл окно, чтобы вдохнуть полной грудью. Свежий воздух охладил лицо, а запах смолы, исходящий от елей, взбодрил его, и он почувствовал себя немного лучше. Он бросил взгляд в сторону красной виллы. Во дворе, напротив калитки, сидел белый кот. Совершенно неподвижно. Как статуя. Джено стоял у окна до тех пор, пока белый котяра не вернулся в красный дом.
В ту ночь сон мальчика был не крепким. И вовсе не из‑за жучков в балках потолка. А из‑за червячка, который завелся у него в голове и требовал во что бы то ни стало познакомиться с француженкой.
Ровно в семь он уже спустился на кухню. Дядя, как всегда, ворчал из‑за очков:
– Кажется, я забыл их в амбулатории. Без них я ничего не вижу. Как будто меня посадили в аквариум.
– Пойду принесу их. – С этими словами племянник вышел из кухни, пересек крошечный холл и попал в амбулаторию на первом этаже.
Очки обнаружились на письменном столе, на куче медицинских карт и рецептов. Взяв их, он направился к двери. Выглянул наружу. Денек выдался мрачным: серое, как свинец, небо угрожало дождем. Было свежо, и по телу Джено, который все еще был в пижаме, пробежали мурашки.
И тут он увидел прогуливающуюся старушку. В руках она держала красный зонтик, и за ней, как всегда, следовал белый кот.
Сердце так и екнуло. «Как? В такой час? Ведь еще нет семи тридцати!» Он стремглав бросился на улицу.
Первые капли дождя уже оросили траву.
Женщина остановилась и, обернувшись к нему, с улыбкой сказала:
– Денек сегодня выдался отвратительнейший, мой дорогой Джено Астор Венти. Советую тебе надеть толстый шерстяной свитер. Не думаю, чтобы в школе включили отопление.
Мальчик, судорожно сжав дядины очки, собрался с духом и дрожащим голосом ответил:
– Да, спасибо. Я так и сделаю.
Пожилая синьора снова улыбнулась и уже собралась уходить, когда Джено, чтобы задержать ее, обратился к ней:
– Простите, синьора… синьора…
Она раскрыла зонтик, выпрямила спину и с серьезным видом представилась:
– Крикен! Мадам Марго Крикен!
Он повторил как попугай:
– Мадам Марго Крикен.
– Да. Так меня зовут. А что еще ты хочешь узнать, юный Астор Венти? – спросила она, стоя совершенно неподвижно, хотя дождь застучал сильнее.
– Вы живете в красной вилле, в доме номер шестьдесят семь? – Джено наконец решился задать этот вопрос.
– Да, мой дорогой мальчик. Сейчас я живу именно там вместе со своим котом Наполеоном, – ответила она, показывая пальцем на совершенно вымокшего кота.
– Добро пожаловать в Нижний Колокол, синьора. Наполеон – просто замечательный кот, – сказал мальчик, отвешивая поклон.
– Спасибо, Джено. Но мне кажется, ты должен немедленно вернуться домой. Ты весь промок. К тому же до сих пор в пижаме. Совершенно неподходящий наряд для того, чтобы появляться на улице.
Мальчик кашлянул пару раз и пятился до самых дверей, чтобы не поворачиваться спиной к старой синьоре. Войдя в дом, он аккуратно притворил дверь и застыл на месте как вкопанный. Дядя, посмотрев на него, почесал затылок:
– Да ты промок до нитки! Куда же ты ходил?
Ничего не ответив, Джено отдал дяде очки, прошел в свою комнату и быстро оделся. Ему было наплевать, что волосы и ноги у него промокли. Он был счастлив! Счастлив оттого, что поговорил с мадам Крикен.
Перед тем как уйти, он надел куртку, поцеловал в щеку дядю, который так расчувствовался, что опрокинул чашку с молоком, и, насвистывая, вышел под проливной дождь.
Его одноклассники были уже на остановке: школьный автобус должен был прибыть в семь сорок пять. У всех были зонты. У всех, кроме Джено. Он шел с открытым ртом, глотая капли дождя, который становился все сильнее и сильнее.
– Вот выступала! – фыркнула Мирта, поправляя свой ярко‑желтый плащ.
– Эй, Джено, ты, никак, собрался выпить весь дождь? – хором спросили Галимед и Никозия.
– Да. Это чудесная вода небес, – дерзко ответил мальчик и первым запрыгнул в автобус.
Мирта не могла не заметить, что этим утром Джено чересчур весел, и в школе во время перемены обратилась к нему с банальной просьбой:
– Можешь одолжить мне десять чентезимо[2]?
Мальчик покачал головой:
– У меня нет денег.
– У тебя нет ни гроша, а ты радуешься. Или я не права? – ехидно спросила Мирта.
– Да, радуюсь, – сказал Джено, облокотившись на подоконник.
– А как насчет той старухи? Сегодня утром мы ее не видели! – заявила девочка, хрустя попкорном.
– А я видел!
– Когда? На рассвете? Ночью? Она летала? – Мирта принялась нарочито громко смеяться, привлекая внимание остальных учеников: – Только послушайте, Джено видел летающую старуху.
Джоя и Марлония зашлись от хохота, а Никозия, выступив вперед, сказал:
– В Нижнем Колоколе летают печати и пожилые синьоры.
С другого конца коридора закричал Галимед:
– Наконец‑то все летают. И это заслуга нашего гениального Джено.
Племянник Флебо скрестил руки на груди и с неприязнью посмотрел на одноклассников:
– Все вы просто болваны. Ничего не знаете о жизни. Ничего!
– Астор Венти! Что за представление ты устроил! – Громкий голос учителя математики не предвещал ничего хорошего. – Значит, ты знаешь о жизни все. Но ничего, совершенно ничего не знаешь о математике! – Учитель схватил Джено за ухо. – Довольно глупостей, пора браться за ум!
Джено потупил взор, а класс загудел. Мирта пришла в восторг от позора Джено, она ликовала. Но для Астора Венти это был лишь очередной эпизод, подтверждающий, что он не такой, как все. С того самого дня, как исчезли его родители. «Почему их похитили? Что плохого они сделали?»
Эти вопросы всегда мучили Джено. Но с приездом мадам Крикен с ее черной печатью и белым котом его безудержное любопытство, казалось, переросло во что‑то более значимое. Таинственное. А может, даже страшное.
Такой и стала его жизнь: путаные мысли, видения, накладывающиеся одно на другое, и беспокойные сны. Он еще больше похудел. Заметив это, дядя Флебо как‑то сказал:
– Ты должен есть. Тебе надо расти и развивать мускулатуру. Хочешь стать похожим на скелет? – и положил ему на тарелку большущий бифштекс с кровью.
Мальчик съел только два кусочка, встал из‑за стола и уже собирался улизнуть к себе в комнату, когда дядя неожиданно спросил:
– Она симпатичная, правда?
Мальчик нахмурил лоб:
– Кто?
– Синьора из шестьдесят седьмого! – уточнил Флебо.
– Ты ее знаешь? – удивленно спросил Джено.
– Возможно… – ответил дядя, надкусывая яблоко.
– Так ты ее знаешь или нет? – настаивал Джено.
– Спокойно… спокойно… Ты напоминаешь мне свою мать, она тоже не выносила неопределенности. – Флебо поднялся на ноги и, выразительно посмотрев на племянника, кивнул головой.
– Откуда она взялась, дядя? Кто она? И что собирается здесь делать? – Вопросы один за другим так и сыпались из Джено.
Дядя поднял руки и очень серьезно сказал:
– Не спеши. Все узнаешь, когда придет время. Пока я только могу сказать, что Марго Крикен – необыкновенная женщина. Ты можешь ей доверять.
Джено подошел поближе и с убитым видом схватил дядю за руки:
– Сколько тайн! Что общего у этой синьоры с нами? Почему ей известно, как меня зовут? Откуда ты знаешь ее имя?
Дядя не произнес ни слова, но мальчик настаивал:
– Она поселилась в домике привидений, понимаешь? Это то же самое, как если бы мы вновь переехали в аптеку в переулке Черной лилии. Все считают эти дома заколдованными! Проклятыми! Почему?
Доктор Флебо погладил мальчика по голове и нежно прижал к себе.
– Аптека… вот‑вот… вот‑вот. Мы и не подумали об этом. Я растил тебя, как мог. Возможно, я так и не стал тебе настоящим отцом. Прости меня…
Глаза у Джено заблестели. Он обнял дядю.
– Скажи, что мои родители не погибли, – попросил он. – Скажи, пожалуйста, скажи, куда их увезли?! Я тебя очень люблю, дядя. Я так тебя люблю…
Глава вторая
Секрет Флебо Молекулы
Днем по субботам амбулатория всегда была до отказа набита посетителями. Джено надо было срочно поговорить с дядей: случилось нечто ужасное. Но перед ним оказалась целая вереница пациентов, ожидавших своей очереди на прием.
Женщины, дети, старики теснились в маленькой комнате ожидания. Хотя, возможно, температуру там и зашкалило, Флебо Молекула обливался потом не от жары, а от беспокойства. Висевшим на шее стетоскопом он слушал сердце пожилого крестьянина. Подождав пару минут и потеряв всякое терпение, мальчик забарабанил в стеклянную дверь:
– Дядя, мне надо срочно с тобой поговорить.
В очках, сползших на нос, Флебо Молекула открыл дверь и раздраженно воскликнул:
– Ты прекрасно знаешь, что не должен мне мешать!
– Случилось такое… – Джено не хватило храбрости пояснить, что же произошло, потому что на него со всех сторон пялились люди.
– Ну, давай говори! – потребовал дядя, не желавший заставлять своего пациента ждать.
Мальчик сделал знак дяде нагнуться и прошептал ему на ухо:
– Пропала фотография папы. Та, что разорвана надвое.
Флебо взялся за дверную ручку и покачал головой.
– Поговорим вечером. – И поспешно захлопнул стеклянную дверь прямо перед носом у остолбеневшего мальчика.
Джено ничего не оставалось, как отправиться восвояси. Едва передвигая ноги, он печально вышел на улицу. Присел на камень у обочины и стал играть веткой, не переставая думать о пропавшей фотографии. Не могла же она испариться! Ведь она была заперта в ящике тумбочки в его в комнате, и никто, кроме дяди, не мог открыть этот ящик! Зачем Флебо понадобилась фотография его отца? А если это не Флебо, то кто украл старую порванную фотографию?
Рассекая веткой воздух, Джено заметил, как к нему приближается белый кот с длинной шерстью.
– Наполеон! – удивленно воскликнул Джено.
Котяра замедлил шаг и, остановившись на почтительном расстоянии, мяукнул, вытаращив свои громадные голубые глаза.
Джено заметил, что на шее у кота привязан свернутый в трубочку листок бумаги. Он протянул руку, чтобы взять записку, но Наполеон тут же оцарапал его.
– Ай! Что ты делаешь? Скверный котяра!
Наполеон еще раз мяукнул, довольно зажмурился, повернулся, поднял пушистый хвост и побежал к красной вилле.
Листочек остался лежать на улице. Джено развернул его и прочитал: «Дорогой Флебо, жду тебя в 22.00. Марго».
Джено сгорал от любопытства. Он не знал, что делать с запиской, попавшей ему в руки. Отдать ее дяде почему‑то постеснялся. Это свидание конечно же было секретным.
Лицо юного Астора Венти осветила слабая улыбка. Мысль о том, что у мадам Крикен мог быть роман с его дядей, заставила его ухмыльнуться. «Этого не может быть, – пробормотал он вполголоса, – она намного старше его».
По правде говоря, мальчик никогда не видел, чтобы дядя Флебо ухаживал за женщинами. Было совершенно невозможно – даже на миг! – представить, что такой уважаемый человек, как доктор Молекула, врач Нижнего Колокола, мог влюбиться в такую немолодую и экстравагантную француженку.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 152; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!