Коммунисты из СССР в Монголии
После того как в 1921 г. Красная армия разбила части Унгерна и заняла Улан-Батор, Монголия стала новым марионеточным государством под властью СССР. Коммунисты были заинтересованы в создании здесь прочной базы, откуда они могли бы влиять на события в Китае. Из-за этого не раз битый северянами, в том числе и белогвардейцами, Фын Юйсян всякий раз оправлялся от поражений, получая снабжение из Монголии и уходя туда в случае необходимости. Чтобы закрепить за собой эту страну, коммунисты подготовили верные им кадры для монгольских силовых структур, и в первую очередь армии. В Монголии с 1921 г. находились целые красные части. Кроме того, советские инструкторы трудились над созданием монгольской Красной армии. Хотя среди них были и русские, предпочтение отдавалось калмыкам, бурятам и киргизам, чтобы облегчить понимание инструкторов и их подопечных. Дело в том, что язык последних, как и образ жизни, был очень близок монголам. Кроме того, представители этих национальностей часто неплохо владели монгольскими наречиями. Боевое крещение красные монголы получали в армии Фына, куда их направляли для подготовки. Здесь же, в Монголии, проходили боевую, главным образом кавалерийскую, подготовку китайцы, после чего их отправляли к Фыну. Особую известность среди монголов приобрели инструкторы Катков, Поддубский и Кузнецов[1066].
Монгольская армия, подготовленная военными специалистами из СССР, доказала свою боевую пригодность во время гражданской войны в Китае и при столкновении на реке Халхин-Гол в 1939 г.
|
|
|
Глава 5
Русские после распада отряда Нечаева
Русские в конфликте на КВЖД
После расформирования отряда Нечаева в 1928 г. на военной службе у Чан Кайши остались немногие эмигранты, главным образом не как бойцы, а как инструкторы и преподаватели. Генерал Бурлин читал лекции в военной школе лидера Гоминьдана[1067]. Другие служили наемниками в пограничных и полицейских частях.
В разгар конфликта на КВЖД в июле 1929 г. «эмигранты-стражники на службе китайского правительства в стычках на Амуре убили нескольких советских пограничников»[1068]. Китай самонадеянно вступил в столкновение с СССР, имея лишь слабые по подготовке китайские части и белых наемников.
Конфликт был спровоцирован Чан Кайши, который требовал от СССР перехода КВЖД в собственность Китая, против чего выступили коммунисты. РОВС отрицательно отнесся к возможному участию русских в войне на стороне Китая. Кутепов в апреле 1929 г. указывал Хорвату, что от этого лучше воздержаться. В случае, если это окажется невозможным, он рекомендовал записываться в китайские войска отдельным эмигрантам, а организациям от этого уклониться: «С одной стороны, желательно сражаться с коммунистами, но с другой – нельзя бить по национальным интересам России. Такими интересами я считаю КВЖД. Русские организации могут оказать помощь по борьбе с СССР – вооруженную и дипломатическую (например, соответствующим представлением в США) лишь в случае получения официальных гарантий – заявления Китая о ненарушении национальных интересов России и реальной помощи в формировании значительных и самостоятельных русских отрядов, направления их на территорию России для ее освобождения. Конечно, за помощь в борьбе с красной властью Китай и Япония вправе получить известные компенсации»[1069].
|
|
|
Однако в момент эскалации конфликта генерал Хорват от имени белоэмигрантов 18 августа 1929 г. заявил о поддержке действий Китая против СССР. Ситуация резко обострилась после увольнения с КВЖД 4 тысяч граждан СССР и заключения их в концлагеря[1070]. В это время отдельные китайские и самостоятельные белые партизанские отряды вторглись на территорию СССР. Однако отряды из белых русских имели вспомогательный характер и слабо взаимодействовали с китайцами. Основная масса их бойцов на китайской службе не состояла. В ответ коммунисты двинули части Блюхера. Огромная сорокатысячная армия Китая не выдержала столкновения с полуторатысячным отрядом красных войск. Главным образом, это были особые части, в том числе ЧОН и ГПУ. Оставляя на полях сражений убитых и раненых, китайцы отступали по всему фронту.
|
|
|
Спасти положение попытались белогвардейцы. Китайцы не рассчитывали на такое развитие событий, и за авантюру Чан Кайши и Чжан Сюэляна пришлось отвечать белым. Отряды генерала В. А. Кислицына наспех сколотили осенью 1929 г., когда запахло жареным. Они понесли в боях большие потери[1071]. Советская разведка среди этих отрядов отмечала «Харбинскую группу амурских казаков»[1072]. Один из русских белых отрядов успешно перешел границу и вышел в 15 километрах от Нерчинска, а другой напал на советскую погранзаставу в районе Имана, убив нескольких пограничников[1073].
По данным Хорвата, белые почти не были задействованы в конфликте и специальных русских отрядов на китайской службе тогда не было: «Предложения о русских частях китайцы отклоняли, надеясь на мирное решение конфликта». Поэтому белые действовали на свой страх и риск.
По данным антисоветского Исполкома Союза народоправцев, «наши генералы, не мудрствуя лукаво, бросили на маньчжурский фронт несколько добровольческих отрядов»[1074]. Они оказывали ожесточенное сопротивление наступающим войскам Особой Дальневосточной армии. Участник боев на КВЖД генерал армии Хетагуров вспоминал, что «яростное сопротивление советским войскам оказала белогвардейская конница. Мне до того никогда не приходилось видеть такой яростной рубки. Велики были потери белогвардейцев. И все же окончательно добить их не удалось. Часть их сил проскользнула в Монголию, где была интернирована»[1075]. Скорее всего, речь здесь идет об отряде в 600 шашек партизана И. Пешкова, который до этого совершал рейды на территорию СССР, а теперь защищал свои станицы. По данным коммунистов, они взяли в плен 300 белых. Скорее всего, это были мирные жители, взятые заложниками из казачьих станиц ГПУ в Трехречье, которое подверглось жестокому погрому красных.
|
|
|
По данным коммунистов, «чтобы спасти положение, из китайцев и русских китайские власти формировали «батальоны смерти». Хорват призывал вступать туда белоэмигрантов. Надменное отношение китайцев к белым после разгрома резко сменилось на заискивающее.
К сообщениям коммунистов об участии белых в этом конфликте надо относиться осторожно: в них заметные преувеличения и искажения событий. Чего, например, стоит заявление о том, что генерал Бордзиловский в Трехречье объявил о независимости этого района от Китая и создал для его обороны пять отрядов, вооруженных-де оружием из захваченных ими китайских арсеналов, а коммунисты их с трудом разбили![1076]
Положение на КВЖД было настолько серьезным, что для защиты Харбина перебросили японцев, переодетых в китайскую форму. Чжан Сюэлян после улаживания конфликта приказал выдать пособия погибшим белым, проявив «заботу о русских соратниках по совместной борьбе, а несколько тысяч белогвардейцев были оставлены в рядах маньчжурской армии и позднее воевали против китайской красной армии»[1077].
По советским завышенным данным, в 1930-х гг. в армии Гоминьдана служили 70 тысяч бывших белоэмигрантов, которые участвовали в 1930–1935 гг. в «5 походах» против китайской Красной армии, в последнем из которых коммунисты были разбиты.
В боевых действиях против СССР активное участие приняло «Братство русской правды» генерала В. Д. Косьмина, засылавшее диверсантов на советскую территорию[1078]. Оно действовало с тайного разрешения властей. В подготовке и осуществлении этих операций особую роль играл советник Чан Кайши Бурлин (1879–1954), профессор китайской военной академии[1079].
Русские на частной службе
С крахом маршалов к 1929 г. русское наемничество как массовое явление сошло на нет. Многие бывшие наемники пошли в частные охранники к богатым китайцам и европейцам. На русских, которые считались очень хорошими охранниками, был особенно большой спрос в 1932 г., когда после сильного наводнения многие мирные граждане пошли в хунхузы и стали совершать похищения богачей, включая иностранцев. Но среди русских нашлись и те, кто участвовал в таких похищениях, в том числе и своих соотечественников[1080].
Несколько сотен русских в 1920—30-х гг. продолжали работать телохранителями и охранниками на китайских и иностранных предприятиях. Начиналось с того, что русские сторожа, или «вочманы», вооруженные одной лишь палкой, отучили воров грабить магазины и склады[1081]. Видя это, предприниматели стали набирать русских в телохранители. Бодигардом богатого китайца стал генерал Малакен – бывший видный наемник армии Чжан Цзучана. Особую известность на этом поприще приобрел Н. П. Худяков[1082]. Главной его работой была охрана китайских банков в Шанхае. В 1927–1935 гг. он стал начальником[1083] и считался лучшим организатором охраны объектов особой важности в Шанхае.
Нанимая русского бодигарда, хозяин знал, что он оправдает его надежды, защитит и не продаст ни за какие деньги[1084]. Однако случаи смерти при защите хозяина среди русских все же были. Старые шанхайцы помнили случай нападения бандитов на известного богача лорда Ли, которого охраняли десять русских телохранителей. Они отстояли хозяина, потеряв в перестрелке одного своего товарища. По словам бывшего телохранителя Петрова, «служба эта – опасная и среди русских телохранителей были и другие жертвы. Почти в самом начале пребывания русских эмигрантов в Шанхае там погибло несколько русских телохранителей: первой жертвой бандитов стал бывший кадет Хабаровского кадетского корпуса В. Керо-ор. Вскоре после этого погибли полковник Дырдо и есаул Сараев»[1085].
Русским охранять приходилось и китайцев, занимающихся темными делами, – торговцев опиумом, контрабандистов, связанных с пиратами лиц и пр. У одного из таких китайцев служил красивый молодой русский охранник, связавшийся с его дочерью. В итоге папаша «заказал» своего же телохранителя, тот был тяжело ранен и едва не погиб[1086].
Но особенно прославились наши охранники на кораблях, часто вступая в настоящие бои с пиратами, которыми кишели воды Южного Китая[1087]. Попав на эту службу еще в начале 1920-х гг., они зарекомендовали себя самым лучшим образом. Чины отряда Глебова стали настоящей грозой пиратов. Их специально брали для конвоирования самых дорогостоящих грузов. Набирали глебовцев и для охраны кораблей с женщинами и детьми, за которыми особенно охотились пираты и работорговцы[1088]. «Исчезнувшее в Европе пиратство процветало в китайских водах. Вооруженные пираты садились на пароход под видом пассажиров. В намеченном месте они захватывали пароход и, заняв капитанский мостик и машинное отделение, заставляли вести судно туда, где их ждали мореходные джонки, на которые они перегружали добычу и пересаживались сами»[1089].
Чтобы эффективно бороться с ними, вход в машинное отделение и на капитанский мостик ограждали металлической сеткой и охраняли. Пассажиров, особенно китайцев, тщательно обыскивали, и во время движения судна охрана не спускала с них глаз[1090]. В результате пиратство пошло на убыль, хотя русским не раз приходилось вступать с пиратами в ожесточенные схватки. Если в 1920-х гг. нападения совершались почти каждую неделю, то в начале 1930-х гг. их было только два. В 1920-х гг. среди русских «антипиратов» были жертвы в столкновениях с морскими разбойниками. Так, на английском пароходе в неравном бою с пиратами был убит русский охранник Терентьев[1091].
Сначала русских набирали в общие антипиратские отряды, а в 1930 г. была создана Русская группа антипиратской охраны. Не последнюю роль в этом сыграло то, что от рук четырех пиратов-немцев погиб капитан маленького парохода Воронцов. Именно на таких пароходах служба у охранников считалась самой опасной.
Инициатива ее создания принадлежит начальнику полиции Гонконга Уолфу. Основой состава группы стали 32 русских эмигранта из шанхайской муниципальной полиции. Их задачей была охрана пароходов компаний «Батерфильд энд Суайр» и «Канадиан Пасифик». Как правило, охрана на больших судах состояла из 2 русских сержантов и 8 констеблей под руководством начальника охраны-англичанина. На более мелкие суда обычно ставили 1 русского сержанта, вооруженного револьвером, русского констебля и 6–7 китайцев, вооруженных винтовками. Каждая охранная группа имела пулемет. Контракт на службу подписывался на три года, после которых полагалось три месяца отпуска с сохранением содержания. Оклад был очень солидным: для констеблей – 95 долларов Гонконга и 120 – для сержантов. Это в несколько раз превышало среднюю зарплату того времени русских Южного Китая. Кроме того, охранники получали полный комплект обмундирования, квартиру и прибавки за каждый сданный экзамен по китайскому языку. В свободное от рейсов время русские «антипираты» несли полицейскую службу на пристанях и по осмотру китайских пароходов и джонок. На этой службе особенно отметились сержанты Русаков и Бяков, констебли Баровенко, Чернев, Грейт, Иванченко, Лушпин и другие.
Во время одного из рейсов был убит русский начальник охраны Матвеев, а тело его пираты выбросили в море[1092]. Произошло это во время первого же рейса Матвеева. Накануне он прошел инструктаж: «Главное, будь осторожен при посадке пассажиров на пароход, тщательно осматривай каждого пассажира-китайца, не забывай, что твоя жизнь зависит от того, насколько хорошо ты их осмотришь. Проворонишь – первая пуля тебе»[1093]. Интересно, что Матвеев тогда только что прибыл из Русской группы Чжан Цзучана с базы Цинанфу и для службы он получил старый пароходик с таким же названием столицы Шаньдуна! Матвеева поставили командиром охраны над тремя русскими двадцатилетними студентами-охранниками потому, что он не выпускал оружия с Первой мировой войны, а они умели лишь удовлетворительно стрелять из охотничьих ружей.
Пароход отправился из Циндао в Шанхай, откуда надо было забрать двести американских и английских школьников и доставить несколько сотен китайцев, в том числе десяток богатых купцов. Матвеев, помня указания, тщательно обыскал китайцев, но богачей-купцов почти не обыскивал. Правда, студентов-охранников, плававших уже не раз, удивило такое количество богатых китайцев на одном корабле, но они смирились с приказанием Матвеева не чинить им тщательного осмотра. Эта ошибка стала для него роковой. «Купцы» неожиданно перелезли железную изгородь, отделявшую пассажиров от команды парохода и его жизненно важных помещений, убили Матвеева и разоружили других охранников. Матвеев пытался оказать сопротивление и, когда увидел, что пираты лезут за изгородь, бросился в свою каюту, где лежало его оружие, но в этот момент «купцы» его буквально изрешетили. В него попало не менее десяти пуль[1094]. Другие русские охранники были связаны, но не пострадали.
В итоге в назначенное время пароход в Шанхай не пришел, и лишь почти через месяц выяснилась судьба его и пассажиров[1095].
Когда пиратство пошло на спад, русских перевели на службу в полицию Гонконга.
Русские в китайской полиции
В 1920—30-х гг. русские активно шли в полицию и железнодорожную охрану. «После перехода полиции на КВЖД китайской администрации в ней выделили Внутреннюю охрану, в обязанность которой входил контроль безопасности состояния железнодорожных сооружений от вагонов до мостов, конвоирование артельщиков и пр. Ее начальником назначили бывшего начальника штаба Заамурского округа генерала Н. Г. Володченко»[1096]. Русские на этой службе нередко достигали больших высот, многие высшие должности в полиции Харбина были заняты русскими. Начальником полиции Циндао также был русский[1097]. Только в Шанхае, Гонконге и Тяньцзине служило полицейскими более тысячи русских.
Большое внимание русскими полицейскими уделялось политическим делам. Особенно продуктивно этим занимался надзиратель Харбинского уголовно-разыскного отделения Гиацинтов. Он настолько сильно вредил советским спецслужбам, что они его устранили, подослав наемных убийц. Известно было только то, что скрывшиеся с места преступления имели советские паспорта. По данным эмигрантов, «Гиацинтов был одним из деятельнейших работников полиции, все свои силы отдававшим борьбе с большевиками. Он сам проводил «политические дела» и не раз обезвреживал работу коммунистов, разоблачая их преступную деятельность»[1098].
В 1928 г. русско-бурятский отряд Уржина Гармаева, бывшего офицера атамана Семенова, перешедшего в подчинение китайских силовых структур, сыграл большую роль в подавлении Баргинского восстания монголов против Китая, направленного коммунистами для отторжения этого района[1099].
И до и после этого он улаживал отношения местных властей с отрядами белых партизан, которые совершали отсюда налеты на территорию СССР и нередко вступали в столкновения с китайцами.
Во время конфликта 1929 г. на КВЖД русские полицейские и жандармы нажили целые состояния. Ильин, состоявший в японской жандармерии, 25 января 1929 г. писал о русских полицейских на китайской службе: «Харбин. Арестовали целую пачку большевицких деятелей. Их допрашивал сегодня вечером сам Троицкий в главном полицейском управлении. Я заехал за ним и попал как раз к допросу. Вижу еще каких-то двух особ. Одна – жена Воротеляка, другая – сестра. У обеих – вид девчонок. Обе струсили. Троицкий говорит, что идет за них неимоверная торговля и большевики торгуются с китайцами, и уверяет, что рано или поздно сторгуются и всех выпустят. Все допросы и прочее – для виду, чтобы подороже слупить! Среди советских служащих КВЖД – паника, и они удирают отсюда. Русские полицейские и чины сыскного отделения наживают огромные деньги. В Хуаньхедзах начальник уголовного розыска Баус, помощник пристава Михайлов, полицейские – пользуются случаем и дерут с уезжающих вовсю. Баус великолепно одет, в отличном пальто с каракулем, розовый, смеющийся, болтливый. Что-то в нем есть от достоевщины, в этом типе. Вор, провокатор, совершенный негодяй, верткий, ловкий, а с первого взгляда может казаться простодушным, веселым болтуном. В Харбине еще проще – там кто-нибудь из сыскного отделения является к богатому коммерсанту, имеющему советский паспорт. Он заявляет, что так как он, мол-де, на подозрении, то его могут арестовать и посадить в тюрьму Сумбей, где уже сидят наиболее активные советчики, а потому пусть выбирают – или арест сейчас же, или 5 тысяч иен! Эти сыщики так наживают десятки тысяч!
Ужас, что такое!»[1100]
Но тогда же русская полиция не могла справиться с валом преступности, захлестнувшей Маньчжурию после отступления от границы разбитых китайских дивизий. По словам жандарма Ильина, «китайские солдаты, разбитые большевиками, бегут и грабят все на своем пути»[1101].
Весь 1929 г. был просто райским для русских полицейских и жандармов. Особенно страдали от них богатые евреи. В октябре того же года Советская армия разбила армию Чжан Сюэляна, и в Маньчжурии наступил хаос, русские силовики еще больше обнаглели. Жандарм Ильин писал: «Русская полиция крала всегда. А кто у нас взяток не брал? В Харбине, в русском сыске в большинстве служат отъявленные мерзавцы. Начальник железнодорожной полиции, генерал Митрофанов, прослужив 10 лет, повез в Канаду около 100 тысяч! Начальник уголовного розыска Киреев тоже уехал богатым человеком. Огромные деньги нажил после него Волков и т. д. Самое ужасное, что эти господа наживаются тем, что «работают» вместе с преступниками. Уводы, например вымогательства, почти все совершаются с ведома розыска и полиции, и выкуп, разумеется, попадает, в известной доле, к ним в карман. Сейчас же творится форменная вакханалия!»[1102]
Однако если китайцы сквозь пальцы смотрели на взяточничество русских силовиков, то они строго карали за участие в политических организациях, особенно неугодных местным властям. Так, за участие в организации Дитерихса полковник Багров (Бодров), помощник пристава, после предупреждения, что в случае повторения подобного он будет уволен, был переведен в другое место[1103].
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 264; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!