Килхух и Олвен, или Турх Труит 19 страница
– Я дам тебе в жены мою дочь, а с ней полкоролевства и два графства в придачу.
– Господь благословит тебя, господин, – ответил ему Передир, – но я приехал сюда не свататься.
– Чего же ты хочешь, вождь?
– Не слыхал ли ты о Замке Чудес?
– Ты совершил великий подвиг и не требуешь за него вознаграждения. Я расскажу тебе все, что знаю, паж проводит тебя до границы владений моего отца, и в дорогу я дам тебе вдоволь еды и вина, потому что я люблю тебя, вождь, больше всех на свете.
А принцесса сказала Передиру:
– За той горой, вождь, ты увидишь озеро, посреди которого стоит замок. Это и будет Замок Чудес, но мы не знаем, какие там творятся чудеса.
Передир подъехал к замку. Ворота были открыты. Он сразу направился в замок, и двери там были открыты. В зале он увидел большую шахматную доску. Шахматные воинства сами воевали на ней друг против друга. Передир встал на одну из сторон, но проиграл, и тогда шахматные фигурки другой стороны зашумели, словно живые люди. Передир рассердился, сгреб их всех и бросил в озеро. Не успел он это сделать, как в залу вошла черная девица.
– Я не звала тебя к себе, потому что ты только и делаешь, что творишь зло.
– За что ты сердишься на меня? – спросил ее Передир.
– Ты лишил императрицу шахмат, с которыми она не рассталась бы, потеряй даже всю свою империю. А вернуть ей шахматы ты можешь, только освободив замок в Исбидинонгиле от черного человека, который опустошает владения императрицы. Если ты убьешь его, то вернешь ей шахматы, но сам не вернешься живым.
|
|
|
– Ты мне объяснишь, как ехать?
– Я покажу тебе дорогу, – сказала она.
Долог ли, короток ли был путь Передира, в конце концов он отыскал замок и сразился с черным человеком, который, убоявшись смерти, запросил пощады.
– Я пощажу тебя, – сказал Передир, – если шахматы вновь будут там, где они были, когда я вошел в замок.
Опять пришла девица и сказала:
– Небеса шлют тебе свое проклятие, потому что ты не убил черного человека, который опустошает владения императрицы.
– Я даровал ему жизнь, чтобы он вернул шахматы на место.
– Шахмат нет, потому иди назад и сразись с ним еще раз.
Передир сделал, как она сказала, и вновь явился в замок, где его ждала черная девица.
– Ах, это опять ты! – воскликнул Передир. – А где же императрица?
– Клянусь небесами, ты не увидишь ее, пока не убьешь чудовище, которое живет в лесу.
– Что это за чудовище?
– Это олень, но он быстр, как самая быстрая птица. Во лбу у него всего один рог, но длинный, как копье, и острый, как игла. Он обламывает ветки на лучших деревьях и убивает всех зверей, которых встречает в лесу, а те, которых он не убивает, погибают от голода. Но хуже всего то, что каждую ночь он приходит к озеру и выпивает его до дна, отчего все рыбы тоже гибнут.
|
|
|
– Покажи мне, где его найти.
– Не торопись, – сказала девица. – Уже год он не позволяет смертным входить в лес. Видишь эту собачку императрицы? Она поднимет оленя и пригонит его к тебе, и тогда он нападет на тебя.
Собачка в самом деле подняла оленя и пригнала его к тому месту, где их ждал Передир. Когда олень бросился на него, Передир сделал шаг в сторону и снес ему мечом голову.
Не успел Передир отвести взгляд от головы убитого зверя, как откуда ни возьмись прискакала дама. Она взяла собачку и спрятала ее в шляпке, а сама встала возле поверженного оленя, на шее у которого был золотой воротник.
– Ты неучтив, вождь, потому что убил украшение моих владений.
– Не по своей воле я убил его. Могу ли я заслужить твою дружбу?
– Можешь, – утешила его дама. – Иди в горы. Увидишь рощу, а в ней кромлех[11]. Трижды сразись там, и между нами будет мир.
Передир сделал, как она сказала. На его вызов из‑за кромлеха восстал на поединок черный человек в ржавых доспехах не по росту и на костлявом коне.
Они сошлись в бою, но каждый раз, когда Передир повергал черного человека на землю, он вновь вставал живой и невредимый. Тогда Передир спешился и вытащил меч, но черный человек подхватил его коня и исчез вместе с ним.
|
|
|
Передир пошел куда глаза глядят и набрел на долину, по которой текла река. В этой долине был большой замок. Передир вошел в ворота. Дверь в дворцовую залу оказалась открыта, в зале сидели хромой старик с седой головой и Гвалхмай. Исчезнувший конь Передира стоял в одной конюшне с конем Гвалхмая.
И старик, и Гвалхмай обрадовались, завидев Передира, и Передир сел рядом со стариком.
Тут в залу вошел золотоволосый юноша и опустился на одно колено перед Передиром.
– Господин, – сказал он, – это я под видом черной девицы явился к тебе при дворе Артура, а потом во дворце, когда ты выбросил шахматы, и в Исбидинонгиле, когда ты убил черного человека, и в лесу, когда ты отрубил голову оленю. Я являлся тебе с окровавленной головой на блюде и с окровавленным копьем. Голова была твоего двоюродного брата. Его убили глостерские колдуньи, и они же покалечили твоего дядю. Я – твой двоюродный брат. Тебе же судьбой предначертано исполнить то, что ты исполнишь.
Посоветовавшись, Передир и Гвалхмай послали к Артуру и его рыцарям гонцов, чтобы они присоединились к ним в походе против колдуний.
|
|
|
Когда же рыцари вступили с ними в бой, то одна из колдуний принялась убивать Артуровых воинов перед самым носом Передира, и Передир потребовал, чтобы она остановилась.
Она во второй раз принялась за воинов, и во второй раз он потребовал, чтобы она остановилась.
Но она в третий раз принялась убивать, и тогда Передир, вынув меч из ножен, ударил ее мечом по шлему так, что он развалился пополам.
Она закричала, сзывая других колдуний, и сказала им, что явился Передир, которого они учили законам рыцарства и от руки которого им суждено погибнуть.
Тут Артур со своими рыцарями всерьез взялся за колдуний из Глостера и перебил их всех до одной.
Вот и все, что известно о Замке Чудес.
Герайнт, сын Эрбина
Артуру нравилось жить в замке в Кайрхлеоне, что стоял на берегу реки Иск. Семь раз он справил там Пасху и пять раз – Рождество.
Вот и в тот раз он созвал в Кайрхлеон на Троицу своих вассалов, потому что всем, кто жил в его владениях, легко было добираться до Кайрхлеона если не морем, то сушей. Девять коронованных королей‑данников явились к Артуру и еще много графов и баронов. Все они были желанными гостями на его празднествах, и никто никогда не отказывался от приглашения, разве что случалось непредвиденное.
Когда Артур жил со своим двором в Кайрхлеоне, там ставили тринадцать церквей для богослужений. И тринадцать их было вот для чего. В одной церкви молились Артур, короли и гости. В другой – Гвенхвивар и ее дамы. В третьей – управитель двора и просители. В четвертой – франки и другие воины. В остальных же девяти церквах – девять родоночальников, и первый среди них – Гвалхмай. Столь велика была его воинская слава и столь знатен был его род, что никто не оспаривал его первенства.
Только так и не иначе молились в церквах, когда весь двор съезжался в Кайрхлеон.
Главным привратником служил у Артура рыцарь Глевлвид Гавайлваур, но сам он никогда не стоял у ворот, разве что во время одного из трех главных празднеств, а во все остальное время семеро мужей заменяли его, поделив между собой год поровну. Звали их Гринн, и Пен Пигхон, и Хлайс Камин, и Гогавулх, и Гурднай, который, как кошка, ночью видел не хуже, чем днем, и Дрем, сын Дремхитида, и Клист, сын Клиствайнида. Они стояли на страже Артурова замка.
Во вторник после Троицына дня король пировал, когда – глядите все! – в залу вошел высокий белокурый юноша в одеждах из узорчатого атласа, в коротких кожаных башмаках и с мечом с золотой рукоятью. Миновав пирующих, он остановился против Артура.
– Здравствуй, король, – сказал он.
– Пусть небеса будут милостивы к тебе, – ответил ему Артур. – Добро пожаловать к нам. Может быть, ты хочешь что‑нибудь рассказать?
– Хочу, господин.
– Но я тебя не знаю.
– Чудно мне это слышать, господин, ведь я твой лесник из Дина, и зовут меня Мадаук, сын Тургадарна.
– Говори, – приказал Артур.
– Слушаюсь, господин. В лесу появился олень, какого мне еще не доводилось видеть.
– Что же в нем особенного?
– Он совсем белый, господин, и осанка у него горделивее, чем у остальных оленей, словно он король среди них. Из‑за него я пришел к тебе, господин, спросить, что с ним делать.
– По мне, – ответил Артур, – надо снарядить поутру охоту, а сегодня всех известить об этом.
Первым охотником Артура был Аррвиерис, а первым пажом – Ареливри. Вскоре все при дворе знали о предстоящей охоте, а лесничий отправился обратно присмотреть за оленем.
Тогда Гвенхвивар попросила Артура:
– Господин, разреши мне завтра посмотреть, как ты будешь охотиться.
– С радостью! – воскликнул Артур.
– Спасибо, господин.
И Гвалхмай тоже обратился к Артуру с просьбой:
– Господин, пусть тот, кто убьет оленя, будь он рыцарь или простой охотник, отрубит ему голову и, если ты не против, отдаст ее, кому сам пожелает, – своей даме или даже даме своего друга.
– И это я с радостью принимаю, – сказал Артур. – А теперь пусть управитель двора берется за дело, ибо плохо ему придется, если он не будет готов к утру.
Артур и его гости ели‑пили, пели песни и вели долгие разговоры, а когда пришло время ложиться спать, поднялись со своих мест и разошлись по покоям дворца.
Наступило утро, и все проснулись. Артур тоже проснулся и призвал к себе пажей, которые стояли всю ночь на страже.
Их было четверо, звали их Кадарнерт, сын Портаура Гандви, и Амбрай, сын Бедвора, и Амхар, сын Артура, и Горай, сын Кистеннина.
Они приблизились к Артуру, приветствовали его должным образом и помогли одеться.
Артур подивился тому, как крепко спит Гвенхвивар, она и не пошевелилась ни разу. Пажи хотели было ее разбудить, но Артур остановил их.
– Не мешайте ей, – сказал он. – Пусть лучше она спит, чем едет на охоту.
Выходя из своих покоев, Артур услыхал сначала один рог, потом к нему присоединился другой. Первый рог созывал охотников туда, где жил старший охотник Артура, а другой – туда, где жил старший паж.
Артур уехал, и сразу же проснулась Гвенхвивар. Она позвала девиц, чтобы они одели ее.
– Король позволил мне посмотреть, как он будет охотиться, – сказала она. – Пусть одна из вас пойдет в конюшню и велит оседлать для меня лошадь.
Девица ушла. Когда Гвенхвивар покинула свои покои, то ее уже ждали две лошади, и она в сопровождении благородной девицы перешла вброд Иск и поскакала по дороге, где прежде нее проскакал Артур со своими гостями.
Неожиданно их громко окликнули, и, оглянувшись, они увидели рыцаря на коне‑великане. Всадник оказался белокурым юношей королевского вида в одеждах из узорчатого атласа, в коротких кожаных башмаках, в богатом синем плаще с золотыми яблоками, вытканными по углам, и с мечом с золотой рукоятью на боку.
Догнав Гвенхвивар, он царским жестом остановил коня и с достоинством поклонился королеве.
– Господь с тобой, Герайнт, – сказала Гвенхвивар. – Я узнала тебя, как только увидела. Но почему ты не охотишься со своим господином?
– Я не знал, что он уже покинул замок.
– Я и сама удивилась, что не слышала, как он уехал.
– И ты тоже, госпожа?
– Я спала, поэтому не слышала, зато теперь у меня самый лучший кавалер, о каком только можно мечтать, и я не удивлюсь, если проведу время приятнее, чем мой супруг. Ведь мы тоже услышим звук рога и лай собак, когда их спустят со сворок.
Они подъехали к опушке леса и остановились.
– Здесь мы узнаем, когда спустят собак, – сказала Гвенхвивар.
Неожиданно раздался оглушительный топот копыт, и они увидели на взмыленном могучем коне карлика с хлыстом в руках. Рядом с ним на статной белой кобыле, красивее которой трудно было бы сыскать, скакала дама в платье из золотой парчи. По другую сторону от нее на боевом коне ехал рыцарь в сверкающих доспехах с головы до пят.
Никогда еще не приходилось Гвенхвивар или Герайнту видеть такого великана‑рыцаря, и такого могучего коня, и такого длинного меча.
– Герайнт, – спросила Гвенхвивар, – ты знаешь имя великана?
– Нет, – ответил Герайнт, – и из‑за его необычных доспехов я не вижу его лица.
Гвенхвивар послала к карлику девицу, и он остановился, поджидая ее, но на вопрос, как зовут рыцаря, ответил:
– Не скажу.
– Если ты такой неучтивый, что не хочешь мне ответить, я спрошу самого рыцаря, – заявила девица.
– Клянусь, ты этого не сделаешь.
– Почему же?
– Потому что мой господин слишком знатен, чтобы разговаривать с тобой.
Девица развернула было лошадь, чтобы подъехать поближе к рыцарю, но карлик хлыстом ударил ее по лицу и по глазам раз, другой, отчего на щеках и на лбу у нее выступила кровь. Расплакавшись от боли, девица вернулась к Гвенхвивар.
– Карлик был груб с тобой, – сказал ей Герайнт. – Я сам спрошу рыцаря.
– Поезжай, – велела Гвенхвивар.
Герайнт не стал медлить.
– Кто этот рыцарь? – спросил он у карлика.
– Не скажу, – ответил карлик.
– Тогда я сам его спрошу.
– Клянусь, ты этого не сделаешь, – возразил карлик. – Мой господин слишком знатен, чтобы говорить с тобой.
– Я говорил и не с такими господами, – возмутился Герайнт.
Он развернул было коня, чтобы подъехать к рыцарю поближе, но карлик стал у него на пути и принялся бить его хлыстом, пока плащ на Герайнте не окрасился кровью.
Герайнт схватился за меч, но подумал, что отомстить ему не удастся. Если он убьет карлика, рыцарь потом убьет его самого, ведь он не собирался вступать в поединки и не надел доспехи.
Пришлось ему ни с чем возвратиться к Гвенхвивар.
– Ты поступил благоразумно, – похвалила его Гвенхвивар.
– Госпожа, позволь мне последовать за ними. Рано или поздно они приедут в какой‑нибудь город, где я смогу раздобыть себе доспехи, купить их у кого‑нибудь или одолжить, и тогда я вызову рыцаря на поединок.
– Поезжай, – сказала королева, – только не вступай с ним в бой, пока не вооружишься как следует, а я буду ждать от тебя вестей.
– Жди до завтрашнего вечера.
С этими словами Герайнт покинул дам.
Он Кайрхлеона дорога шла через Иск, потом вдоль гор и равнин, пока не привела в город, на дальней окраине которого возвышался замок с неприступными стенами.
Жители города на всем пути радостно встречали рыцаря и даму, вставали при их появлении и почтительно их приветствовали.
Герайнт заглянул чуть ли не во все дома в поисках знакомых, но не нашел никого, никто не захотел ничего продать ему или одолжить, хотя везде было много доспехов и много коней. Мужчины занимались тем, что обихаживали коней и начищали до блеска щиты, мечи и латы.
Рыцарь, дама и карлик подъехали к замку, и там тоже от души им обрадовались. Некоторые даже, рискуя сломать себе шею, забрались на зубчатые стены и на ворота, не в силах сдержать восторга при их появлении.
Герайнт подождал, не зная, остановится рыцарь здесь или поедет дальше, а когда удостоверился, что это конец пути, огляделся. Недалеко от города он увидел руины старого замка и, не зная никого в чужом городе, отправился туда. Мраморный мост вел в единственный неразрушенный покой дворца.
На мосту сидел седой старик в лохмотьях, и Герайнт, остановив коня, внимательно посмотрел на него. Тогда старик спросил:
– Юноша, о чем ты думаешь?
– Я думаю о том, где мне провести ночь, – ответил Герайнт.
– Поезжай прямо, рыцарь, и у тебя будет все, что ты пожелаешь.
Герайнт так и сделал.
Старик пошел вперед. На первом этаже Герайнт соскочил с коня и отправился следом за стариком на второй этаж, где увидел сидевшую на подушке дряхлую старуху в атласных лохмотьях, однако ему показалось, что, когда она была молодой, не было прекраснее ее женщины на земле. Рядом с ней сидела девица в прохудившемся платье и ветхой накидке, но такая прекрасная и грациозная, какой Герайнту еще не доводилось встречать.
– Кроме тебя, некому позаботиться о его коне, – сказал ей старик.
– Я все сделаю и для коня, и для него самого, – ответила девица.
Она помогла юноше раздеться, потом принесла сена и зерна его коню. Много раз она покидала покои и возвращалась обратно, пока старик не сказал ей:
– Сходи в город и принеси что только найдешь лучшего из еды и вина.
– С радостью, господин! – воскликнула девица.
С этими словами она покинула их, и они стали беседовать и беседовали, пока – глядите‑ка! – она не появилась вновь в сопровождении юноши, который тащил на спине бутыль с медом и четверть воловьей туши. Девица же несла в руках большой белый хлеб и несколько булок, которые она завернула в накидку.
– Ничего лучше мне не удалось найти, – сказала она. – Да другого бы мне никто и не дал.
– И это хорошо, – похвалил ее Герайнт.
Они поставили мясо вариться, а когда оно было готово, сели за стол, и Герайнт оказался между стариком и старухой, а девица и садиться не стала, потому что она им прислуживала.
Они ели‑пили, а когда утолили голод, Герайнт спросил старика, кому принадлежат город и замок, в котором они нашли себе приют.
– По правде говоря, – ответил ему старик, – я его построил, и еще мне принадлежат город и замок, которые ты видел.
– Как получилось, что ты их потерял? – удивился Герайнт.
– Я потерял не только это, но еще и большое графство. Если хочешь, я поведаю тебе свою историю, – печально произнес старик. – У меня есть племянник, сын моего брата, и когда‑то я забрал себе все его владения, а потом он подрос и, войдя в силу, потребовал все обратно, но я ему отказал. Тогда он объявил мне войну и отобрал у меня и свои владения, и мои тоже.
– Господин, – продолжал расспрашивать его Герайнт, – скажи, зачем рыцарь с дамой и карликом приехали в замок и почему все мужчины в городе начищают свои мечи?
– Я скажу тебе. Они готовятся к завтрашнему турниру, который устраивает молодой граф. Посреди поля поставят две рогатины, положат на них поперечину из серебра и на нее посадят ястреба‑перепелятника, потому что ему посвящается завтрашний турнир, на который соберутся мужчины нашего города и рыцари, явившиеся на своих конях и в своих доспехах, и еще все они должны привести на турнир своих возлюбленных. Ни один воин, если он без дамы, не будет допущен до сражения за ястреба. Рыцарь же, который привлек твое внимание, – продолжал старик, – победил на двух последних турнирах и увез с собой двух ястребов. Если он победит в третий раз, то больше ему не придется сражаться и даже приезжать сюда больше не придется. Каждый год ему будут посылать по ястребу, зваться он будет с тех пор и вовеки Рыцарь Ястреб.
– Господин, – спросил Герайнт, – что ты мне посоветуешь? Как мне поступить с этим рыцарем, ведь его карлик нанес обиду мне и придворной девице Гвенхвивар, жены короля Артура?
Герайнт все рассказал старику об оскорблении, за которое он еще не отомстил.
– Мне трудно тебе советовать, потому что здесь нет ни дамы, ни девицы, с которой ты мог бы явиться на турнир. Зато есть доспехи и есть конь, если тебе твой не нравится.
– Ах, господин, – воскликнул Герайнт, – Господь не оставит тебя! Я не возьму у тебя твоего коня, потому что привык к своему, и мой меч мне тоже по руке. Ты же, господин, позволь мне завтра сражаться в честь твоей дочери, и она станет моей женой, если я останусь жив. Обещаю тебе любить ее до конца своих дней. Если же я погибну, она вернется к тебе чистой и незапятнанной, какая она сейчас.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 120; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!