Переводчики: inventia, Yogik, dia1812na

Кристина Уоррен

Каменное сердце

Гаргульи – 1

Переведено специально для сайта http://lovefantasroman.ru

Любое копирование без ссылки на сайты ЗАПРЕЩЕНО!!!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Переводчик: inventia , Yogik , dia 1812 na , Lisenka _ D , natali 1875

Редактор: Ekadanilova , natali 1875, Shottik

Оформление: Host

Аннотация:

Автор бестселлеров, Кристина Уоррен, представляет новую, захватывающую серию о молодой женщине, оказавшейся между молотом и наковальней – между гаргульями и демонами...

Элла Харроу пытается жить нормальной жизнью. Ну, настолько нормальной, насколько антисоциальная любительница искусства с экстрасенсорными способностями может надеяться вести. Как экскурсовод в музее и менеджер сувенирного магазина, Элла может держать с людьми дистанцию, а свою силу под контролем, окружая себя любимыми экспонатами. Но как она может вести себя обыденно, когда тысячелетняя статуя, стоящая на крыльце музея, внезапно оживает?

Каменное Сердце. Не обычная гаргулья, Кес проспал несколько эр, ожидая пока предзнаменование зла пробудит его от забытья. Кес – не плод воображения, он – крылатый страж, созданный защищать мир от семи демонов Мрака. Каким-то образом Элла пробудила его. Демоны на свободе? Или каменное сердце Кеса, наконец, готово открыться любви? Судьба мира не высечена на камне... пока.

Глава 1

 

Элла Харроу полностью поддерживала мнение, что толстосумы должны жертвовать крупные суммы денег в достойные места, и она считала свою работу – Ванкуверский Музей Искусства и Истории – самым достойным местом.

Она лишь мечтала, чтобы они жертвовали деньги, не желая для начала поговорить с ней об этом.

Спустя пять минут после того, как последний гость благотворительного вечера пятницы вышел через главный вход Джорджия Хаус, исторического здания, где располагалась главная галерея музея, Элла уступила давлению, которое нарастало на протяжении всего вечера.

Она одновременно закатила глаза, выдохнула и почесала нос. Ребячество с ее стороны, но оно принесло радость.

Беатрис Буше, единственная сотрудница музея, которая все еще была здесь, произнесла:

– Давай, Элла, рассказывай, как ты на самом деле себя чувствуешь после этих маленьких мероприятий.

Элла прищурилась на босса.

– О, Би, мне так понравилось. Честно.

Пить вино и пробовать канапе, может, и не было похоже на год в Сталинском ГУЛАГе, но вежливо улыбаться на глупые разговоры и притворно смеяться над идиотским шутками пяти сотен элегантно разодетых людей для Эллы было даже хуже. Уж лучше бы она добровольно пошла на каторгу.

– Никогда бы не подумала, – произнесла Би, запирая тяжелые антикварные входные двери. Дернув ручку один раз, чтобы проверить засов, она обернулась к Элле и взмахнула руками, прогоняя её. – Лети отсюда. Можешь быть свободна. Ты отработала своё наказание за этот финансовый квартал. Я провожу официантов через кухню и запру музей с той стороны. Ты можешь, как обычно, прокрасться через садовую калитку и снаружи запереть террасу.

– Уверена?

– Дареному коню в зубы не смотрят, mon amie[1]. Убегай, пока можешь, прежде чем я придумаю, куда потратить замечательные пожертвования, и верну тебя на работу.

– Я уже на полпути домой.

За Эллой следовал смех ее подруги и коллеги, пока она шла по коридору и через величественный бальный зал исторического особняка, в котором сейчас размещалась впечатляющая коллекция картин, антикварной мебели и исторических произведений искусства.

Более двух лет она работала помощником куратора, и Би достаточно хорошо ее знала, чтобы понять, что, когда Элла говорит, что ненавидит толпы людей, а на светскую беседу с незнакомцами у нее аллергия, это не шутка.

Элла рассеянно почесала руку под рукавом ее нарядного кардигана... вялый намек на вечерний дресс-код... и вышла на свежий ночной воздух. Задержавшись на брусчатой дорожке, она наслаждалась тишиной. Одиночеством. Впервые за последние часы нервный клубок внутри нее начал распутываться.

Элла знала, что некоторым застенчивость мешала общению с незнакомцами, но Элла не стеснялась; она боялась. Толпа людей пугала ее, больше чем пауки, больше чем угроза мировой войны, даже больше бугимена.

Она не могла предсказать, что произойдет, когда вокруг так много людей, а от постоянного напряжения, вызванного удержанием самоконтроля, ее голова начинала раскалываться, а нервы были на пределе. Антисоциальное отшельничество просто облегчало ей жизнь.

К сожалению, отшельникам не так много платят, а Элла пристрастилась к жизни в доме и правильному питанию, поэтому ей приходилось работать, что означало ежедневное общение с людьми.

По крайней мере, в музее большинство встреченных ею людей прилично себя вели, а в окружении искусства нежелательная компания была почти терпима.

Когда Элла работала экскурсоводом, она могла сконцентрироваться на речи и на предметах, о которых рассказывала посетителям; работая продавцом в сувенирной лавке, она могла вежливо улыбаться и своим профессионализмом удерживать людей на расстоянии.

Большинство дней все шло, как по маслу. Только в такие моменты как сегодня, когда ей приходилось сталкиваться с особыми событиями и потенциальными спонсорами, в конце дня она чувствовала себя, будто ее протащили по битому стеклу на тросе, прицепленном к машине.

Пара минут умиротворения, сказала она себе. Несколько минут тишины и изоляции, и она вновь будет в порядке.

Головная боль утихнет. И Элла даже сможет проехать до дома на автобусе. В это время там не должно быть много народу, и через двадцать минут она сможет закрыть дверь своей квартиры и запереться в Крепости Одиночества.

Блаженство.

Глубоко вдохнув, Элла втянула запах сухих осенних листьев и прохладного воздуха. Она откинула голову назад, закрыла глаза и пошевелила плечами, скидывая скопившееся в них напряжение.

Минута, ей нужна лишь минута для самой себя на террасе бального зала, в ее любимом месте во всем музее, прежде чем она спрячется за дверью квартиры. Всего минута, чтобы прийти в себя и укрепить оборону для короткой поездки домой.

Освещение здесь было тусклым, так как фары грузовика фирмы, обслуживающей банкеты, были выключены, а музей закрыт на ночь.

Полная луна, частично скрытая плывущими облаками, позволяла что-либо разглядеть, но все же серебристый свет, который она отбрасывала, лишь усугублял тишину садов и напоминал Элле о позднем часе.

Она наслаждалась этими ночными часами, игрой лунного света на искусно подстриженных насаждениях и изящных скульптурах, разбросанных по саду музея.

Ей нравилось, что она пережила испытание приемом и не должна будет делать ничего столь же раздражающего, как минимум, три месяца. По крайней мере, как намекала Би, до следующего отчетного квартала.

– Думаю, впервые за весь вечер я смог застать тебя одну, Эмма.

Сдержав крик, она сжала кулаки и обернулась.

К тому же она подпрыгнула, и лишь ремешки на черных туфлях не позволили выпрыгнуть из обуви. По венам разлился адреналин, сердце начало колотиться в ушах, а руки сами вскинулись в оборонительной стойке.

Она сосредоточилась и смогла рассмотреть мужчину, чьи слова только что до смерти напугали ее.

Патрик Стэнли.

Она должна была узнать его голос. Плавный и ровный, от его голоса у нее одновременно бежали мурашки и волосы вставали на затылке.

Стэнли был богатым, красивым и солидным мужчиной, одним из самых привлекательных холостяков в Британской Колумбии и меценатом музея в третьем поколении. У него была голливудская улыбка и такое обаяние, которое манило к нему людей, как леммингов[2] к обрыву утеса.

К тому же от него Элла чертовски содрогалась, особенно когда ловила на себе его взгляд, как и сегодня вечером. Она думала, что он ушел с другими гостями.

И подумала, что может расслабиться.

– Мистер Стэнли, вы напугали меня, – выдавила она через минуту, когда разжались голосовые связки и Элла вновь обрела дар речи. – Я не думала, что здесь еще кто-то есть. Прием закончился почти час назад.

Стэнли стоял менее чем в десяти футах от нее, на двадцатифутовой темной террасе, слишком близко от ее комфортной зоны. Обычно незнакомцы не могли так близко подобраться к ней, чтобы она не почувствовала их приближение, особенно те, с кем ей было некомфортно.

Ее было трудно застать врасплох.

– Я в курсе, но я выяснил, что здесь еще осталось то, чем я должен восхититься. – Он подошел к ней, засунув руки в карманы сшитых на заказ брюк, а его внимание было сфокусировано на ее шее.

Элла нахмурилась. Она была одета в простое черное облегающее платье с высоким горлом и скромной длиной, и блестящий кардиган.

Она даже включила в наряд ненавистные ей чулки черного цвета, но знала, что ниже ее подъязычной кости нет ни дюйма открытого участка кожи, на которую можно было так уставиться. И из-за этого пристальный взгляд мужчины еще больше тревожил.

Впервые Элла увидела Стэнли почти два года назад, вскоре после того, как начала работать в музее. Он выходил со встречи с Би и директором музея, боссом Би, а Элла как раз заканчивала экскурсию в холле особняка.

Когда слушатели Эллы разошлись, Би махнула ей рукой, попросив присоединиться к ней, доктору Морису Лефевру и самому крупнейшему благотворителю музея.

Даже с ментальными щитами, поднятыми для проведения экскурсии, что-то в Стэнли проскользнуло внутрь Эллы и уверило ее, что в будущем следует держаться от этого мужчины на максимально далеком расстоянии.

Вплоть до сегодняшнего вечера она думала, что хорошо с этим справляется.

Подавив небольшой иррациональный дискомфорт от присутствия человека, она выпятила подбородок и натянула лучшую профессиональную улыбку, ту, в которой не было и намека на теплоту.

– Нашей коллекцией действительно стоит гордиться, – отстраненно заметила она, – и новая выставка пейзажей Легара в особенности достойна углубленного исследования. Вам нужно взять его на заметку и вернуться для изучения в другой день. Естественный свет очень важен для осмотра этих картин. – Развернувшись, Элла направилась к французским дверям, жестом приглашая его присоединиться. – Мистер Стэнли, позвольте проводить вас к выходу. Думаю, доктор Буше уже заперла их, но я буду рада выпустить вас.

Элла вовсю старалась не выпускать Стэнли из виду, но мужчина, кажется, был больше удивлен ее тактикой, чем склонен ей подыгрывать.

Он стоял на месте, пока она не приблизилась к нему, а затем с ошеломляющей скоростью вытащил руку из кармана и схватил ее за руку. Он дернул ее, почти лишив равновесия.

– Не спеши, Элла, – промурлыкал он, удерживая ее так близко, что Элла ощутила навязчивый жар его дыхания на щеке. – Ночь прекрасна. Уверен, ты можешь выделить пару минут и насладиться ею. Со мной.

Ее живот скрутило.

В лучшие времена Элла избегала прикосновений незнакомцев. Иногда, даже когда ее защита была активна, она могла видеть кое-что в них. Прямо сейчас она ощутила отвратительный вид злорадства, отчего ей захотелось поскорее сбежать и принять долгий, горячий душ.

Замерев, как полевка под взглядом голодной лисы, Элла уставилась в красивое лицо Стэнли и сопротивлялась растущей панике

Была и другая причина ее отстраненности от людей, она никогда не знала, когда малейшее прикосновение распахнет дверь ее чувств и выпустит вибрирующие вихри неестественной энергии, окружавшей ее, грозившие закружить Эллу в эпицентре урагана.

А когда Элла оказывалась в эпицентре, происходили очень страшные вещи.

Головокружение готово было обрушиться на нее, но Элла безжалостно подавила его.

Она моргнула, чтобы прояснить зрение и жестче сконцентрироваться на реальных предметах, окружавших ее: хищный пристальный взгляд Стэнли; величественный, старый вяз, ветви которого нависали над пространством между ступеньками садовой лестницы; средневековая статуя гаргульи, припавшей к земле в оборонительной стойке, вырисовавшаяся на заднем плане.

В горле заклокотал истеричный смех, когда до Эллы дошло, что если бы французский скульптор действительно хотел напугать людей статуей, ему нужно было высечь из камня не демонического стража, а безответственного, морально несостоятельного миллиардера. Ни один монстр не пугал ее так, как этот человек.

С трудом сглотнув, Элла сдерживала тошноту, борясь за контроль. Голова кружилась, а в ушах шумело, словно рой тысяч пчел – признаки того, что она ослабила защиту.

Она хотела бы заверить себя, что не могла знать о том, что не одна в саду, что музей был уже закрыт, и что Патрик Стэнли не имел права скрываться в тени, а его приглашение в Джорджиа Хауз истекло в ту минуту, когда закончился вечер по сбору средств. Впрочем, ничего из этого не принесло бы ей пользу.

Импульсы беспокойной энергии стучались в ее барьеры, но она отказывалась позволить им сломить себя. Если это случится, Элла будет не только не в состоянии дать отпор Стэнли, так еще и будет едва в состоянии двигаться следующие несколько дней, а то и недель.

И это еще не учитывая того, что могло произойти в месте, где полно исторических экспонатов и артефактов. Старинные вещи, особенно те, которые созданы талантливыми руками и безмерно красивы, были наполнены своей силой, и могли быть уничтожены, если она расслабится и потеряет контроль. Если она не сможет сдержаться, эти самые предметы подпитают ее безумие.

Элла не могла этого допустить.

Она отчаянно укрепляла свою защиту, затыкая брешь за брешью, в которые пыталась просочиться черная, отвратительная энергия Стэнли. Она была благодарна, что ее кардиган препятствовал прикосновению кожа к коже. Не будь этого препятствия, Элла была бы уже на полпути к коматозному состоянию.

– Мистер Стэнли, я не уверена в том, что вы предлагаете, но уже поздно и музей закрыт. – Ее голос больше походил на карканье после пыток, чем уверенный и отказывающий тон, но независимо от этого, Элла подалась вперед. – У нас с доктором Буше был по-настоящему долгий день, и я, например, очень хотела бы вернуться домой. Прошу, отпустите.

Холодный взгляд бледно-голубых глаз Стэнли стал жестче, как и хватка на ее руке. Он вцепился пальцами с такой силой, что, скорее всего, останутся синяки.

– Элла, уверен, доктор Буше, первая кто скажет, что отказывать одному из крупнейших меценатов этого музея – самый плохой способ выполнить свою работу, конфетка моя. Но даже если она не так дальновидна, я буду более чем рад исправить ее недочеты.

Он поднял другую руку и схватил Эллу за шею, почти перекрыв доступ воздуха, но невыполненную работу пальцев сделал его рот. Стэнли жестоко прижался к ее губам, прижимая их к зубам Эллы, пока она не ощутила вкус крови во рту.

Тогда на нее обрушилась ярость.

На мгновение контроль дрогнул. Из-за открытого прикосновения испорченной кожи этого мужчины к ее, произошел более сильный всплеск мутной энергии, и Элла смогла ощутить мрачную, порочную природу Стэнли, которой он пытался пробить ее щиты.

Часть ее – темная, таинственная, которую она скрывала за толстыми каменными стенами и тяжелой металлической дверью – хотела, чтобы Элла расслабилась, прекратила так неистово сопротивляться за контроль над странными способностями, которых она всегда боялась и которые ненавидела, и позволила всему случиться, что бы то ни было. Никто не стал бы ее винить. Она просто защищалась.

В момент, когда она ощутила знакомую сжимающую живот энергию, ползающую под кожей, Элла потешила себя мыслью освободить ее, не просто показаться на поверхности, а взорваться. Скрытая в ней сила могла бы остановить намерения Стэнли.

И его тоже могла бы остановить. Насовсем.

Искушение потрясло ее. На нее обрушилось воспоминания о том, что произошло в прошлый раз, когда она поддалась искушению. Она вспомнила, что значит перестать сопротивляться, когда была совсем еще ребенком, а энергия, колотящаяся в ней, лишила ее надежды, оставив одинокой и разбитой. Сделала из нее причуду природы с явно неестественным талантом.

Сила змеилась по ее коже, но Элла сопротивлялась, стараясь затолкать ее обратно. Она не могла позволить этому вновь произойти.

Без предупреждения Стэнли резко оторвался от её губ, оставляя Эллу ощущать вкус собственной крови во рту.

Он передвинул руку с ее горла, поднимая голову Эллы и поворачивая лицом к лунному свету. В его глазах сверкали похоть и ярость.

И что-то еще, напугавшее Эллу больше, чем само нападение. От этого и от кривой улыбки Стэнли точеные черты его красивого лица превратились в маску зла.

Один неловкий момент он осматривал Эллу, впитывая каждую черту выражения её лица. В его глазах вспыхнула догадка, вместе с опасным, мерцающим пламенем, которое инстинкты Эллы отнесли к безумию.

– Так, так, разве ты не удивительна, малышка Элла, – прошипел он в темноте нежным, пронзительным и приторным тоном. – Никогда бы не подумал, что в тебе есть такие... скрытые глубины, дорогуша. Теперь я понимаю, что должен поближе с тобой познакомиться.

У нее скрутило живот, а чувства взбунтовались, протестуя.

От острого привкуса желчи, подкатившей к горлу, Элла вернулась в реальность. Горький вкус напомнил, что она достаточно сильная, чтобы сопротивляться электрической энергии, ползущей по ее коже. И если она могла противостоять осаде ее контроля, то, безусловно, могла освободиться от неуклюжих домогательств одного извращенца.

Не прибегая ни к чему, кроме маленького оправданного насилия.

Стэнли схватил ее за левое плечо, оставляя ее правую руку удобно свободной. Элла понимала бессмысленность попыток освободиться от его захвата, он ее на семь дюймов выше и на пятьдесят фунтов тяжелее. Но ее предполагаемый маневр не потребует много силы, лишь точность и элемент неожиданности.

Она для эффекта поерзала и попыталась выкрикнуть возражение сквозь стиснутые зубы, но лишь для того, чтобы отвлечь внимание. Ее удар, направленный в голову Стэнли, совершенно неожиданно достиг цели.

Она ударила его в ухо. Жестко.

От шока и боли Стэнли дернулся назад и выругался, а рука с ее горла переместилась к его звенящему, пульсирующему уху.

– Сука!

– А ты отвратительная мразь, – возразила она, пытаясь освободить руку из его хватки. – А теперь убери свои лапы от меня!

Вместо этого его пальцы сжались сильнее, заставляя Эллу невольно всхлипнуть.

– О, я так не думаю, шлюшка. У меня есть на тебя планы. Ты станешь маленьким, вкусным снадобьем для...

– Здесь все в порядке? Мне показалось, что я услышала чей-то крик. – Для ушей Эллы голос Би прозвучал как хор с небес.

Элла выглянула из-за высокой фигуры Стэнли и увидела своего босса, стоящую в дверях, которые вели из заднего зала на террасу. Она одарила Би улыбкой, в которой не хватало искренности, и показала свободной рукой на мужчину, который все еще её удерживал.

– Признаю, что мистер Стэнли меня немного напугал, – сказала Элла напряженным, но решительно веселым тоном. Последнее, что она хотела, это кошмарная сцена с подачей жалобы о непристойном поведении или, что еще хуже, заполнением заявления в полицию о попытке изнасилования. – Я не думала, что здесь есть кто-то, кроме нас с тобой. Он напугал меня.

Пристальный взгляд темных глаз Би переместился от Эллы к Стэнли, замечая даже самую крошечную деталь, которые никогда не могли скрыться от ее взора. Например, хватку мужчины на руке Эллы, ее помятый кардиган и ярко-красный цвет левого уха Стэнли.

Помощница директора музея вскинула брови и скривила губы.

– Вы двое меня напугали, – сказала она. – Я знала, что ты здесь, Элла, но испугалась, что ты могла пораниться.

– Нет-нет. Я не поранилась, просто была потрясена. На самом деле, я предлагала проводить мистера Стэнли к главному входу. Я знаю, ты заперла его, когда ушел последний гость, и я не хотела, чтобы мистер Стэнли подумал, что он оказался в ловушке.

Он нахмурился и отпустил руку Эллы, чтобы поправить отвороты своего пиджака.

– Беатрис, думаю, ты должна знать, что на самом деле здесь произошло. Я...

Би подняла руку и сжала губы.

– А я думаю, что вам следует знать, Патрик, мы знакомы более пяти лет. И я очень хорошо понимаю, что здесь произошло, и, честно, не думаю, что дальнейшее обсуждение всего этого приведет к чему-либо хорошему. – Сделав шаг в сторону, она указала на двери бального зала. – И, так как уже поздно, позвольте проводить вас наружу. Сегодня в музее был успех, и я уверена, что доктор Лефевр выразит вам благодарность, как только в следующий раз увидит вас. Ведь так?

Элла наблюдала за Патриком Стэнли, взвешивающим варианты. Она понимала, что его гордость задета, не говоря уже о барабанной перепонке – во имя мечты всей ее жизни Элла надеялась, что не порвала ее – а настолько высокомерный мужчина, каким был Патриком Стэнли, не мог очень радоваться сорванным планам.

Еще она не сомневалась, что его зарождавшаяся ложь о том, что он является потерпевшей стороной, лопнула, как перекаченный воздушный шарик. Она практически могла видеть его желание снять зуд, вызванный ее отказом и несвоевременным вмешательством Би.

Если бы этот мужчина только что не напал на нее, она могла бы даже склониться к сочувствию.

Или, по крайней мере, к болезненному юмору.

Тем не менее, в данный момент она хотела, чтобы Стэнли ушел, и немного побыть в одиночестве, чтобы прийти в себя. От выброса адреналина в ее организме, у нее начали трястись руки, а ментальные щиты нуждались в серьезной доработке, но она никоим образом не отведет взгляда от Стэнли, пока он не окажется по ту сторону тяжелых резных дверей музея.

Спустя долгий момент потрескивающего напряжения, Стэнли признал поражение. Вроде как.

Он коротко кивнул Би и прошел через террасу, доставая из кармана телефон.

– Я внезапно более чем готов закончить этот вечер. Водитель встретит меня у главного входа. Скажите Лефевру, что я позвоню ему утром.

Стэнли сосредоточился на телефоне, набирая сообщение, поэтому пропустил, как Би угрожающе сощурилась на него.

Когда он поднял взгляд, она уже натянула колкую улыбку и махнула, пропуская его вперед. – Уверена, он будет безумно рад услышать ваши предложения о будущем музея. Элла, я запру эту дверь. – Она посмотрела на Эллу. – Иди домой. Мы с Мистером Стэнли выйдем через главный вход.

Элла поймала на себе последний наполненный ненавистью взгляд мужчины, и ей оставалось лишь гадать, какие именно предложения завтра выскажет Стэнли. Самое первое будет: уволить продавца сувенирной лавки, но об этом она побеспокоится позже. После того, как совладает с собой.

Оставшись одна, она ощутила, как напряжение покидает ее тело резким порывом, оставляя за собой головокружение и слабость. Ей было необходимо лишь на минуту присесть и вспомнить, как дышать.

Она аккуратно пересекла террасу и взгромоздилась у ног ее самого любимого произведения искусства во всем музее. Близость к нему успокаивала ее, давая возможность подумать и восстановить баланс.

Ласково прозванная персоналом как Сэр Артур Конан Гаргулья, огромная скульптура низко припала к пьедесталу из полированного черного сланца[3], ее грозный взгляд был направлен на заднюю часть здания, будто приглашая любое зло осмелиться нарушить охраняемые статуей границы.

Жаль, что статуя не заметила Патрика Стэнли.

Технически статуя была гротескной, ненастоящей гаргульей. Сэр Артур был вырезан из цельного куска темного французского известняка где-то в начале одиннадцатого века. Поскольку он был цельным и никогда не использовался для отведения дождевой воды от здания, было бы неправильно называть его гаргульей в полном смысле этого слова, даже при том, что этот термин всплывал в голове при одном только взгляде на него.

В полный рост он, вероятно, был бы семь футов высотой, а с расправленными огромными крыльями, возможно, и втрое выше. У него были рога, как у барана, завитые ото лба к затылку, острые, смертоносные когти на пальцах рук, а еще устрашающе цепкие пальцы на ногах, как у хищника. Точеные черты его лица замерли в оскале, открывая длинные клыки из-под приподнятых губ.

Но в статуе Эллу всегда очаровывали противоречия, которые скульптор высек в жестоком хищнике. Его лицо не было похоже на звериную морду. Несмотря на слегка сплющенный нос и угрожающие клыки, сэр Артур на удивление казался больше человеком, в котором скрывался падший ангел, нежели дьявол. Это впечатление усиливали изящные детали ангелоподобных кудрей, украшавших голову статуи, огибавшие основания рогов и даже ниспадающих на лоб. Его скулы придавали ему вид королевского рыцаря, и, если не брать в расчет его огромный хвост, большая часть физических признаков характеризовала его человеком, а не зверем.

Элле нравилось думать, что у нее одно с художником виденье статуи – яростный страж, готовый встать против зла на своих условиях, полный решимости защищать своих подопечных от любого вреда.

Со слов Би у статуи длинная и немного темная история. Очевидно, с французским происхождением, она, скорее всего, несколько веков украшала зубчатые стены какого-то аббатства или замка, до того, как в эпоху просвещения ее переместили в Англию, а впоследствии по замысловатому следу она, наконец, оказалась в Западной Канаде.

Каждый, кто видел статую, поражался ее состоянию, поскольку почти тысячелетие воздействия стихий лишь сгладило некоторые детали, что делало её восхитительным произведением искусства. Пару лет назад, после приобретения статуи музеем, директора, по слухам, распирало от радости и, честно говоря, Элла не могла его за это винить.

Статуя была не только ее любимой частью коллекции, но еще и любимой скульптурой в мире. И даже если и было что-то в ней живое, отчего шестое чувство Эллы покалывало и заставляло постоянно проверять контроль, она была рада игнорировать это ради шанса просто любоваться чертами и изгибами гаргульи. Элла никогда не устанет на нее смотреть.

В результате чего ее сопровождали извечные подколки по поводу любви к сэру Артуру. Комментарии могли бы надоесть, если бы не постоянные встречи с худшими представителями мужского пола.

Не вмешайся несколько минут назад Би, у Эллы было бы близкое знакомство с одним из таких. Подавляя дрожь, она закрыла глаза, блокируя воспоминания и концентрируясь на восстановлении самообладания.

Несколько секунд ушло на тихое и глубокое дыхание, чтобы расслабиться, и еще одна минута на то, чтобы полностью ощутить под руками холодный, гладкий сланец. Вновь почувствовав себя нормально, Элла запрокинула голову, глядя на четко высеченную нижнюю челюсть статуи.

– Знаешь, этой малоприятной сцены никогда не было бы, выполняй ты свою работу, – тихо, полушутливо высказала она стражу. – Ты должен отгонять зло. Ты работаешь спустя рукава.

Из-за того, что Элла задрала подбородок и вперила взгляд в горло сэра Артура, она никогда не смогла бы разглядеть тень, направившуюся к ней, не смогла бы расслышать приближающиеся шаги. Но она услышала громкий треск действительности, рушащей все вокруг нее.

Наряду с каменной оболочкой внезапно очень ожившей неживой гаргульи.

 

Переводчики: inventia

Редактор: Ekadanilova

Глава 2

 

Он так долго спал, что почти забыл звуки мира. Но человеческий крик вернул его в сознание.

В одно мгновение он сидел на корточках, застыв в привычном положении, в котором провел более тысячи лет, а в следующее – услышал треск камня от того, что поднимается на ноги.

Кес – он вспомнил свое имя – встряхнулся и растянул затекшие мышцы. Слегка взмахнув крыльями, он поднялся в воздух над человеком и приземлился в нескольких футах перед ней.

Между ней и злом, нападающим на нее.

По какой-то причине женщина закричала громче.

Кес проигнорировал ее, сосредоточив все свое внимание на мужчине, который направлялся в их сторону.

Его не волновала тьма на террасе. Кес был способен видеть в темноте, как человек при свете дня. Даже четче.

Он без труда мог разобрать ярость в выражении лица нападавшего или темное, изъеденное ржавчиной лезвие кинжала, зажатого в руке мужчины.

Проклятые сектанты никогда должным образом не заботились об оружии.

Мужчина метнулся вправо, пытаясь обойти Кеса, чтобы добраться до цели, но у гаргулий было больше "инструментов", чем у большинства существ. Пошевелив плечами, Кес расправил крылья и взмахом одного крыла отправил нападавшего в полет.

А еще люди, в отличие от гаргулий, были склонны приземляться в позе "звездочка".

С глухим стуком нападавший развалился на земле и замер. В битве между камнями террасы и черепом человека, очевидно, победили камни.

Повернувшись к женщине, чей крик пробудил его, Кес с любопытством осмотрел ее. То, что она оказалась в беде, не должно было пробить его магический сон и вернуть в сознание.

Лишь угроза огромного, демонического зла, грозящего обрушиться на мир смертных, способна на это.

Итак, какие выводы он мог сделать, осмотрев этого человека?

Девушка была низкого роста, как и все остальные люди, хотя, решил он, даже ниже большинства, едва ли на пару дюймов выше пяти футов.

У нее были мягкие и гармоничные черты лица, губы бантиком, и прекрасные светло-каштановые волосы. Кожа была настолько светлой, что мерцала в лунном свете, а большие глаза были чистого серого цвета, без вкраплений синего или зеленого.

И в этот момент они смотрели на него с чистым, леденящим ужасом.

Подняв руку, он сделал шаг к ней.

– Я не трону тебя.

Даже для его ушей его голос после векового молчания казался слишком грубым и резким. Звук походил на рычание дикого зверя, и Кес выругался на себя, когда на ее лице отразилась паника.

– Со мной ты в безопасности. – Он сделал еще шаг, вздрогнув, когда его кожа проскрежетала по полу террасы, как камень о камень.

Он продолжил идти, но все еще оставался в толстом бронированном панцире. Чтобы его кожа стала мягче, более естественной, требовалось больше времени.

– Я не причиню тебе вреда.

В общем, он смел надеяться, что раз она молчит и не двигается, значит готова его выслушать. Он ощущал в ней магию, знал, что она не могла быть не осведомлена о ней, как и об остальном.

Если он задаст пару вопросов, она могла бы объяснить, как разбудила его и ради какой битвы.

Когда она заговорила, его надежды рухнули.

– Мне нужно проснуться, – пробормотала она себе под нос. – Почему я не могу проснуться? Это какой-то ночной кошмар. Это не реально. Ничто из этого не может происходить. Что, если мне ущипнуть себя?

Кес смотрел, наполовину нетерпеливо и наполовину смущенно, как женщина, подняв руку, потянулась к другой руке и, схватив пальцами кожу, покрутила ее.

Она взвизгнула и уставилась на него.

– Срань Господня. Я ведь не сплю, да?

Несмотря на ее слова, взгляд девушки был все еще стеклянным. Может, мужчина, на нее напавший, напугал сильнее, чем Кес предполагал?

Он обернулся и увидел все еще лежавшего без сознания человека. Он не представлял большой угрозы. Затем Кес вспомнил то, что знал о людях с момента его последнего пробуждения, и сдержал вздох. Некоторые казались трусливее полевых мышей.

– Нет, это не сон, – прорычал он, хмурясь на нее сверху вниз. Кесу было необходимо знать, почему его пробудили, и он предпочел бы не тратить время на выяснения. Для этого было нужно, чтобы человек пришла в себя и пояснила ему все. – Однако, человек, есть серьезные вопросы, на которые мне нужны ответы. Как ты разбудила меня? Где существо, которое я должен убить?

– Убить?

Ее голос был похож на мышиный писк. Кес вздохнул, на этот раз вслух.

– Где угроза, человек? – потребовал он. Когда она продолжила просто пялиться на него, он приблизился к ней еще, но она лишь раскрыла рот, и выражение ее лица стало пустым.

Как и животное, с которым он ее сравнивал, она попятилась от него и смотрела на Кеса, будто у него появились кошачьи усы и голодный взгляд.

Он сдержался, чтобы не начать помахивать хвостом.

– Как я уже говорил, для тебя я не угроза, – выдохнул он, читая недоверие в ее до сих пор настороженном и ошеломленном выражении. – Ладно, я докажу тебе. Возьми меня за руку.

Он протянул ей руку, даже не заметив, как огромные, острые когти поймали лунный отблеск, похожие на жидкость в серебристом свете. Будто они были покрыты кровью.

Женщина определенно это заметила, так как очередной писк быстро превратился в полноценный крик, и она почти упала, споткнувшись о свои же ноги, пытаясь убраться от него подальше.

Черт подери, у Кеса не было на это времени.

Бормоча проклятья, он одним большим шагом преодолел расстояние между ними и осторожно взял женщину за руки. Он планировал лишь удержать ее от побега, но, видимо, она неправильно его поняла, так как в момент, когда его грубая кожа соприкоснулась с ее, женщина подняла руки и ударила по нему потоком магии.

 

***

 

Я. Сошла. С ума.

Такой была первая мысль Эллы, когда она поняла, что вот-вот подвергнется нападению второй раз за ночь, и мысль казалась абсолютно обоснованной. А какое еще объяснение могло быть?

На охраняемой территории музея Элла должна была быть в безопасности – по крайней мере, после того, как оттуда выпроводили Патрика Стэнли – потому что здесь больше никого не было.

Мужчина с ножом не должен был появиться из теней и подкрадываться к ней, как частица ходячего зла.

Однако, прежде всего, она не могла быть свидетельницей того, как тысячелетняя статуя оживает и встает на ее защиту, потому что такое не могло произойти. Не в обычном мире.

Статуи не двигаются, не летают, не отправляют в нокаут потенциальных грабителей и определенно не разговаривают с людьми, если только те еще не пересекли границу в страну недееспособных лунатиков.

Следовательно, Элла потеряла рассудок.

Это так просто и так по-настоящему.

Она была почти готова закрыть глаза и три раза стукнуть каблуками друг об друга, чтобы вернуться в Канзас[4], когда статуя отвернулась от бессознательного нападавшего к ней и протянула руку.

– Я не сделаю тебе больно, – прогрохотало оно.

Будто оно не чертова гаргулья!

Он, быстрая и неуместная поправка в ее голове. Даже с лоскутом ткани, похожим на набедренную повязку и прикрывающим очевидные причиндалы, статуя, несомненно, была мужского пола.

Мужчина. От верхушек рогов до кончика хвоста. Рога! Хвост!

От паники Элла потеряла голос, так что из ее предполагаемого крика вышел задушенный, пронзительный писк. Ее сердце подпрыгнуло к горлу, пока Элла изумленным взглядом смотрела, как чудище нагнулось, отрезая от нее свет, небо, мир, оставляя в поле ее зрения лишь себя.

Точеные черты, острые клыки и глаза, будто озера ночного беззвездного неба.

Она чуть не упала в обморок.

К счастью, она собралась прежде, чем зрение затуманилось.

У Эллы не было намерений разыгрывать из себя тупую блондинку, которую выпотрошат до конца первой сцены.

Мало того, что она не блондинка, так еще и не тупа, и не беспомощна. И раз уж она оказалась в такой ужасающей ситуации, по крайней мере, в этот раз она не ранит невинных прохожих.

Пятнадцать лет назад Элла поклялась себе никогда вновь не открывать эту дверь. Она мысленно захлопнула ее и заколотила досками.

То, что было за этой дверью, скрытое внутри Эллы, никогда не приносило ничего, кроме страха и боли, но сегодня это могло стать ключом к свободе.

Отвернувшись от угрожающего ей монстра, она стиснула зубы, собралась и взялась за ручку воображаемой двери.

Она распахнулась с силой урагана пятой категории[5].

Элла пыталась сдержать крик. Теперь она могла закрыть глаза, должна была их закрыть. Она не могла наблюдать за тем, что будет.

И не важно, сколько раз она повторила себе, что у нее нет выбора, что ее жизнь под угрозой, не так, как в прошлый раз. Прошлый раз был несчастным случаем.

Элла не знала, не имела ни малейшего представления, что произошло, когда был сломлен ее контроль, и прежней жизни пришел конец. Тогда потеря контроля стоила ей всего. Сейчас ей терять было нечего.

Если бы она могла выйти из потока энергии и убежать с воплями, так и сделала бы, но так как гадость исходила из нее, она могла лишь ждать, пока чудище отпустит ее, и молиться, чтобы это случилось побыстрее. Затем она могла бы начать все забывать. Снова.

Она знала, что это ее разум воспроизводит эхо криков из прошлого и сконцентрировалась на блокировании их. Она нахмурилась, когда поняла, что кроме звуков прошлого вокруг было тихо.

От волн энергии в ее ушах был шум, как во время прилива, но помимо этого устойчиво свиста не было ни резких, ни пронзительных звуков. Никто не кричал.

Она осторожно приоткрыла глаза и посмотрела из-под ресниц. Существо, удерживавшее ее, не двигалось, не убежало и не исчезло во взрыве света и дыма.

Он не убит, не ранен, не расчленен, не обезглавлен или, на крайний случай, он не сошел с ума, просто выглядел раздраженным.

Ну, раздраженным и любопытным.

– Ты планируешь вскоре остановиться или хочешь исчерпать свои силы до бессознательного состояния, человек?

Вопрос так поразил Эллу, что она прекратила выпускать поток энергии, будто щелкнула выключателем.

Гаргулья просто продолжал нависать над ней, выглядя ни капли не пострадавшим. Если вдуматься, он скорее выглядел немного раздраженным.

Он подчеркнул впечатление, глядя на нее сверху вниз и отрезав:

– Закончила?

Элла задумалась. У нее кружилась голова – побочный эффект от того, что она опустила барьеры и дала волю темноте внутри себя – но она не могла списать на это то, что гаргулья с ней разговаривал. Он завязал разговор до того, как она на него напала.

И почему после этой атаки он все еще стоит?

И, будто поддавшись этой мысли, колени подогнулись и внезапно Элла уже не стояла. И она бы разбила копчик о каменный пол террасы, если бы монстр, стоящий перед ней, не двигался со скоростью света, удержав ее за локти и аккуратно усадив на каменную ступеньку.

– Спасибо, – машинально пробормотала она.

Он отмахнулся от ее благодарности.

– Я уже говорил, что не причиню тебе вреда, но у меня есть вопросы. Ты хорошо себя чувствуешь, чтобы ответить на них?

Гаргулья присел рядом с ней, но Элле все равно приходилось смотреть вверх, чтобы увидеть его лицо. Может быть, в этом была причина нотки истерии в ее смехе.

– Я? Со мной все хорошо. У меня обычные галлюцинации, иначе как я могу разговаривать с ожившим чудовищем? А в остальном я прекрасно себя чувствую. Спрашивай, что пожелаешь.

Он сжал губы, кривя рот, и Элла показалось, что это не похоже на улыбку, затем он раздраженно выдохнул.

– Тебя раздражает моя внешность? Ты видишь чудовище? Прекрасно. Так лучше?

Элле потребовалось тридцать секунд, чтобы вспомнить свое имя.

Так или иначе, но от вида, как чудовищное, пугающее существо перед тобой, которое слегка обиделось на тебя, начинает трансформироваться в мужское фото прямо со страниц "Стадс Менсли", у девушки может перехватить дыхание.

То, что давным-давно французский художник видел, как олицетворение силы и угрозы, только что превратилось в самого привлекательного мужчину, которого Элле доводилось видеть.

Теперь на месте монстра стоял огромный, но реальный человек ростом в шесть футов и три или четыре дюйма с мощной, точеной мускулатурой бодибилдера.

Хотя и не такой толстошеий, как Арнольд Шварцнегер. Даже сохранив ту же силу, ему удавалось выглядеть стройным и изящным, как если бы каждая мышца его тела не была искусственно накачана, а работала и оттачивалась для максимальной эффективности.

Под джинсами и футболкой с длинными рукавами, которые появились во время преобразования, Элла могла рассмотреть биение силы, и обнаружила, что желает поближе рассмотреть это мужественное совершенство.

О чем она думает? Элла мысленно пнула себя. Он – чудовище, не мужчина.

Она не собиралась развивать привычку строить глазки мужчинам других видов.

Но если отвлечься от мыслей о клыках, рогах и, ну знаете, крыльев, Элла поняла, что любуется почти ангельской чистотой его черт. Лицом, которое фактически не отличалось от его каменной формы.

Пожалуй, лишь стало немного нежнее, менее резким, но в целом ничем не отличалось. Она не могла назвать его классическим красавцем – у него были слишком грубые черты лица – но, несмотря на это, сочетание выдающихся высоких скул, длинного тонкого носа и сильной, клиновидной челюсти с намеком на однодневную щетину, угрожало естественному балансу ее гормонов.

И это еще если не брать в расчет его глаза. "Монстр, Эль. Не красавец – чудовище".

Яркие и глубокие омуты его глаз горели внутренним огнем так ярко, что Элле захотелось достать шампур и зефир.

Огонь мерцал и вспыхивал в темных, почти черных озерах, в центре которых был лишь слабый намек на золотистое кольцо, отделявшее радужку от зрачка.

В его глазах таились секреты, сила и магия. Такого она никогда не видела прежде и никогда даже не смела воображать. Взгляд этих глаз загипнотизировал ее и удерживал, как кролика в ловушке, заставляя чувствовать себя уязвимой.

Вот такой лакомый кусочек.

Вздрогнув, она отвела взгляд.

Его голос прогремел между ними.

– Такая форма больше подходит для разговора? – снова спросил он.

Элла чуть не подавилась собственным языком.

– О, да. Конечно. Ты выглядишь великолепно. Я имела в виду... э, то есть, великолепно. Тело. Я… это... я хотела сказать... – Ее щеки запылали, будто температура резко поднялась до пяти тысяч градусов. – Ну, это здорово. Спасибо, – закончила она неубедительно.

Мистер Аппетитный Кексик, казалось, не заметил ее приступа речевой диареи. Он кивнул и оперся предплечьем о колено.

– Хорошо. Меня зовут Кес.

Элла перенаправила свое внимание с его тела на его слова. Он сообщил ей свое имя, потому что у него было имя, которое, как она полагала, теперь не должно было удивлять ее, потому что он двигался, дышал, говорил и перевоплотился в человека. Она должна была прекратить воспринимать его как статую.

– Кес, – повторила она осторожно. – Рифмуется с кекс. Достаточно иронично.

Он кивнул.

Они молча изучали друг друга достаточно долго, и остатки страха Эллы начали таять.

Логика подсказывала, что, если бы монстр – Кес, напомнила она себе, может ему не нравится, когда его называют "монстр" – хотел убить ее, к этому моменту она бы уже прошла половину его пищеварительного тракта.

Он до чертиков пугал ее и полностью изменил представление о действительности, но не причинил ей боли. Это означало вероятность того, что в его намерения не входило ранить или убивать ее.

Может, пора расслабиться. Чуть-чуть.

Поняв, что она сидит на заднице, а ее разведенные коленки высоко задраны, и ночной ветер раздувает ей юбку, Элла приняла более пристойную позу. Подобрав ноги под себя, она прочистила горло.

– Так, кхм, Кес... Теперь, когда мы были представлены, думаю, я должна поблагодарить тебя. За то, что, хм, прыгнул на мое спасение.

Он посмотрел на нее.

– Только один из нас представился.

Она одарила его такой фальшивой улыбкой, от которой вышибала вышвырнул бы ее за дверь клуба.

– Ах, верно. Во всей этой сумасшедшей путанице я забыла упомянуть свое имя, да? Я – Элла. Харроу.

– У меня много вопросов, которые требуют ответов, Элла Харроу, и не последний из них – почему я вышел из дремы, когда в воздухе и не пахнет демоном?

В этом облике его голос мало чем отличался от гаргульего грохочущего баса. Его голос раздражал ее чувства, как наждачка или шершавый, теплый кошачий язык. Элла заставила себя сосредоточиться на словах Кеса.

– Но эти вопросы, кажется, лишь запутывают тебя, – продолжил он, – поэтому, думаю, нам стоит начать с чего-нибудь попроще. Как зовут твоего наставника?

Элла нахмурилась из-за его терпеливого выражения лица. Было похоже, что он старался не пугать ее слишком сильно.

Об этом она могла сказать еще и по тому, как он старался смягчить взгляд и не сводить вместе брови. Однако, от этого его слова не становились яснее.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – ответила она, – и это убеждает меня в том, что ты не плод моего воображения.

– Твой наставник. Тот, кто так плохо научил тебя пользоваться энергией. Как его имя? Если он член "Академии Хранителей", он мог бы объяснить, что меня пробудило.

– Для меня это все еще не обрело смысла. – Она нахмурилась и потерла висок, что только усугубило боль, зародившуюся в голове.

– У меня не было наставника с момента, когда я покинула систему усыновления. И единственная, так называемая, энергия поступает ко мне после ежемесячной оплаты счетов BC Hydro[6]. А на счет академии, я посещала курсы по средневековому искусству.

Может, это и в самом деле галлюцинация. Или один из тех реалистичных, странных снов, которые видят люди, когда перед сном едят острую пищу.

В этот раз Кесу не удалось спрятать свой хмурый взгляд.

– Если ты скажешь мне имя твоего наставника, возможно, я смогу задать вопросы о нем. Он также смог бы объяснить, почему тебе требуется помощь против одного плохо вооруженного ночного, когда даже новичок смог бы с ним справиться.

Элла напрягала мозги, чтобы понять слова, которые произносил мужчина. Она вспомнила, как впервые разговаривала на французском с парижанином. Это было очень близко по звучанию с Квебекским французским, к которому она привыкла, но ей приходилось концентрироваться. Очень сильно.

– Я не могу назвать тебе имя человека, которого не существует, – сказала она. – Я же сказала тебе, у меня нет наставника, и если ночной – это какой-то новый термин для грабителя, то я такого не слышала еще. Мне хотелось бы знать, как я должна была вести себя с парнем, который гнался за мной с ножом. Разве я похожа на солдата Джейн, которая владела приемами кунг-фу?

Она сообразила, что он начал понимать, потому что в процессе ее монолога выражение его лица изменилось с хмурого на сердитое.

– Ты правда не понимаешь ничего? Ты действительно имеешь в виду, что у тебя не было вообще никакой подготовки. Даже банального экранирования и заземления не умеешь делать. – Он покачал головой, как будто не мог поверить в ее неосведомленность. – Неудивительно, что ночной думал захватить тебя с помощью всего лишь одного похитителя. Это было бы не сложнее, чем схватить спящего котенка.

– Эй, притормози. Похищение? – Элла чувствовала себя так, будто только что получила удар в солнечное сплетение. Так парень в отключке на террасе был не просто обычным грабителем? Он хотел ее похитить? – Ты не можешь знать, что на самом деле хотел этот парень. Он, наверное, просто хотел заполучить мой кошелок. Но открыв его, он вряд ли обрадовался бы. Но зачем кому-то меня похищать?

– Как такое возможно, чтобы человек с таким потенциалом остался незамеченным Академией? – Он пробормотал себе под нос и поднялся на ноги. – Должно быть, случилось что-то очень плохое, раз произошло такое упущение. – Повернувшись, он положил руки на бедра и пристально посмотрел на нее. – Мне на ум приходят только два варианта, почему эти подонки хотели похитить тебя, человек. Первое, он из ночных, и они живут, чтобы творить нести разрушение во имя зла. И второе, ты неподготовленный хранитель. Для такого, как он, и его господина, ты как свежий аккумулятор, неиспользованная скважина магической энергии, которой они могут питаться в течение нескольких дней, возможно, даже недель. То, что ему не удалось захватить тебя, очень рассердит его господина.

Элла все еще не в полной мере понимала, о чем этот мужчина-гаргулья говорил ей, но этого было достаточно, чтобы осознать, что все очень серьезно.

Она не могла себе представить, как то, что он описывал, возможно, но это, определенно, звучало неприятно. И еще было слово, которое он использовал. Это слово заставляло ее нервничать.

– Господин? – пискнула она. – Что ты подразумеваешь под "господин"? Этот парень, в каком-то смысле, раб?

– Он из ночных, порабощен волей одного из Семи самых мерзких сил, которые ступали в этот мир. Одного из демонов мрака. – Казалось, взгляд его темных глаз сверлил ее. – Если ночной приходил похитить тебя, он сделал это по приказу своего господина, и без подготовки у тебя нет надежды избежать плена. Поэтому тебе нужен я.

 

Переводчики: inventia, Yogik

Редактор: Ekadanilova

Глава 3

 

Даже если бы Элла дожила до ста лет – в чем она сомневалась и до того, как гаргулья сообщил, что за ней охотятся приспешники демонов – она бы никогда не забыла поездку из музея домой.

И не потому, что не старалась.

Когда убийца-похититель на террасе издал приглушенный стон, Кес заметил, что им, возможно, не следует находиться поблизости, когда он очнется. Элла сказала, что будет более чем счастлива вернуться домой, и пожелала гаргулье спокойной ночи.

Как бы не так.

– Думаешь, это нападение что-то из разряда помутнения рассудка? Думаешь, демон, пославший ночных за тобой, откажется от идеи схватить тебя и осушить всю энергию, пока твоему сердцу не хватит сил биться? – Он смотрел на нее сверху вниз, как ангел-хранитель после отвратительного дня, очевидно раздраженный ею. – Ты не можешь быть такой наивной. Ты в опасности, которую даже не, можешь себе представить. Я не оставлю тебя без присмотра, пока мы не убедимся, что ты в полной безопасности.

Ни один из выдвинутых Эллой аргументов не поколебал его. Черт возьми, казалось, ни один из них даже не затронул волосы на его голове.

Кес был решительно настроен и, в конце концов, Элла сдалась под натиском неизбежности. Она пригласила его к себе домой.

По правде говоря, когда он спросил ее адрес, Элла подумала, что он поймает такси, или у него припрятана статуя машины, которую он сможет оживить, чтобы добраться домой.

Она определенно не ожидала, что он вновь станет гаргульей, возьмет ее на руки и взмоет в небо.

Она была вынуждена подавить крик, прижавшись к груди Кеса. Закрыв глаза и мертвой хваткой ухватившись за его шею, Элла даже не осмелилась оценить ощущение его точеных мышц, или то, как в его руках она ощущала себя крохотной и женственной.

Она была слишком занята молитвами о сохранении своей жизни.

Так занята, на самом деле, что не заметила, как они приземлились, пока Кес не поставил ее на ноги на родной металлический пол пожарной лестницы ее квартиры.

Ему пришлось своими руками отрывать от шеи ее пальцы, и Элле не было стыдно признать, что она всхлипнула разок, прежде чем отпустить его.

Она умудрилась открыть глаза невероятным усилием воли, только чтобы яростно прищуриться на свое непрошеное транспортное средство.

– Если только я не нахожусь в ловушке горящего здания, все окна и двери которого заколочены злостным поджигателем, – прошипела она сквозь стиснутые зубы, – никогда не делай этого снова, слышишь? Я убью тебя, прежде чем ты приземлишься.

На ее глазах Кес вновь уменьшился, принимая человеческий образ, и озадаченно на нее посмотрел.

– Я не понимаю. Как ты собиралась вернуться сюда, не будучи замеченной вероятными сообщниками ночных, поджидающими нас? Улететь было единственным логичным решением.

Элла поняла, что он действительно верил в это. Вероятно, даже когда он становился человеческим мужчиной, его голова все еще была сделана из камня.

Бормоча себе под нос, Элла развернулась и направилась к лестнице, ведущей в переулок между домами.

Над её локтем сомкнулась его рука.

– Куда ты идешь? Я уже говорил, что ты не должна быть одна.

– Я спущусь и открою нам дверь в квартиру. В мои намерения не входит разбивание окна в спальню и вползание в дом по битому стеклу.

– Конечно, нет. Это было бы излишне разрушительно.

Протянув свободную руку, Кес надавил на оконную раму. Новый и крепкий ранее замок треснул, как сухая ветка, и окно открылось, будто его недавно смазали.

Кес махнул в сторону открытого окна.

– Стекла нет. И таким образом, никто, скорее всего, не увидит, куда мы вошли.

Элла не стала тратить время на укоризненные взгляды. Она просто забралась внутрь и отодвинулась, пропуская его следом.

Когда Кес закрыл окно, Элла нашла штырь, который использовала, пока не установили новый замок, и вставила его между рамой и оконным проемом в качестве несложного, но эффективного средства безопасности.

– Хочешь еще что-нибудь сломать? Или можем пожелать друг другу спокойной ночи? Я немного выдохлась.

Элле не вполне удалось сдержать сарказм в голосе, но она очень старалась не думать о том, что самый привлекательный мужчина, которого ей доводилось встречать, сейчас стоял перед ней в полумраке спальни.

Если бы только он был человеком.

Кес покачал головой.

– Нам многое нужно обсудить. У меня накопились вопросы, требующие ответов, и мне нужно решить проблему с твоей безопасностью. Сейчас я могу тебя охранять, но пока ты не обучена, всегда будешь в опасности. Ты должна находиться под присмотром академии. Как только мы выясним, какая угроза меня разбудила, мои обязанности в качестве стража будут в приоритете над присмотром за тобой.

И вот опять он заговорил на своем парижском французском. Элла вздохнула.

– Если ты не собираешься позволить мне лечь спать, я должна убраться из поля зрения своей кровати. Я слышу, как она меня зовет.

Элла не упомянула о том, что не все выданные кроватью предложения были связаны со сном.

Оказавшись в гостиной своей маленькой квартирки, Элла свернулась калачиком в углу дивана, махнув Кесу на кресло.

– Раз мы не ложимся спать, можешь начинать мне все пояснять. Например, о какой академии ты постоянно твердишь, и что ты имеешь в виду, когда называешь себя стражем?

– Мне трудно поверить, что кто-то столь талантливый, как ты, не проходил обучения и не имеет понятия о гильдии и стражах.

Его голос пророкотал не с кресла, которое она предложила, а с другой стороны дивана. Слишком близко от зоны ее комфорта.

– Это бессмысленно.

Откинувшись назад, Элла прижала к груди декоративную подушку в качестве щита, глядя настороженно – и устало – на Кеса.

– Ну, да. А в моем мире бессмысленно сидеть и разговаривать с тем, кто раньше был экспонатом музея, так что думаю, в жизни всякое случается, да? – Она нахмурилась, когда спустя секунду его слова дошли до нее. – И опять же, о каком таланте и обучении ты говоришь?

Он повернулся, чтобы лучше видеть ее через диванные подушки.

– Ты обладаешь магией. Энергией, которая притягивает ночных и их господина. Твои способности очевидны, и я не могу быть единственным, кто это заметил.

У Эллы засосало под ложечкой. Свидетелей того, что случается, когда она распахивает ментальную дверь, не было. По крайней мере, живых.

Значит ли это, что то, что она излучает, когда опускаются щиты, и есть магия? Настоящая, самая что ни на есть магия, превращающая тыкву в карету? Она теперь может наслать заклинание "окаменения"?

– Магия? – прохрипела она. – То, что выходит из меня, когда...? Это магия?

– Конечно, и странно, что в твоем возрасте академия тебя не нашла и не завершила твое обучение.

Элла вздохнула. Он и вправду думал, что слова, которые он произносил, хоть что-то объясняют?

– Хм, не хотелось бы грубить, но тебе стоит анализировать свои дальнейшие слова. Люди обучаются этому? Они ходят в Хогвардс или что-то в этом роде? Или ходят в академию, о которой ты продолжаешь говорить? Будь добр, объясни, так как, насколько я знаю, система академий занятости и обучения исчезла еще в средневековье.

– Знаю, что в нынешние времена мир другой. Даже пока спал, я наблюдал за изменениями. Но "Академия Хранителей" не меняется. Не может, пока стражи спят под их присмотром. – Должно быть, он поймал ее хмурый взгляд, поскольку продолжил. – Я – страж. Много веков назад меня создали для защиты человечества от мрака.

– Погоди. Создали? Как бы из воздуха? Или тебя на самом деле вырезали из камня, используя долото и все такое?

– Нет, я не статуя, в которую вдохнули жизнь, как какой-то голем из легенд. Я – страж. Маг призвал меня ради борьбы с демоном, и я отозвался.

– Вызвал тебя откуда?

Он нахмурился.

– Оттуда, где я был.

– А поточнее?

– Где-то.

– "Где-то". Где именно? В окрестностях Тампы[7]? – Посмотрев на Кеса, Элла осознала, что он совсем не понимает, о чем она спрашивает, или что это была шутка. Или, о чем была шутка. – Не бери в голову. Продолжай.

Кес продолжил через секунду, будто она потребовалась ему, чтобы вспомнить, на чем он остановился. Не в первый раз она производила на кого-то такой эффект.

– С самого начала маги вызывали нас для борьбы с демонами...

– Нас? Ты подразумеваешь, что есть и другие статуи, которые оживают и до чертиков пугают невинных свидетелей?

Взгляд, которым он ее одарил, охарактеризовал его чувства по поводу ее последнего заявления.

– Я один из семи, и мы не статуи. Стражи.

– Но выглядите вы как статуи. Или другие шестеро что-то более диковинное, чем ожившие гаргульи?

– Мы не очень любим термин "гаргульи". – Выражение его лица стало мрачнее грозовой тучи, и Элла сильнее прижала подушку.

– Ну это ведь лучше, чем "нелепое создание"? Потому что, технически, я должна бы так тебя называть.

– Ты должна называть нас стражами. – Раздражения в его рыке хватило, чтобы Элла кивнула, соглашаясь, хотела этого или нет. – Стражей призвали первые маги академии. Те маги объединились, чтобы делиться знаниями и собирать информацию о демонах, с которыми нам нужно было сражаться, так появилась академия. Они дают нам информацию, рассказывают о планах злых сил, помогают в борьбе против них и защищают нас. И следят за людьми, которые порабощены и обольщены темными силами, борются с их возрастающим влиянием. Когда угроза тьмы побеждена, они вновь погружают нас в сон, а когда опасность возвращается, нас будят как раз вовремя, чтобы сорвать коварные планы. Они – "Академия Хранителей", и даже когда мы спим, они всегда начеку.

Элла пыталась переварить все это, отсеивая детали истории, добираясь до самой сути, а затем с минуту прокручивая ее в голове.

– Так ты и шестеро твоих приятелей своего рода охотники на демонов? А эта академия, о которой ты говоришь, как... Альфред для Бэтмена?

Он просто смотрел на нее.

Видимо, он не так часто просыпался, чтобы познакомиться со Вселенной DC[8].

Ох, когда он был созд.... эээ, впервые вызван? И хотела ли Элла – это знать?

– Они – ваши помощники, – разъяснила она, внимательно наблюдая за выражением его лица. – Они разбираются с научной деятельностью и утомительной документацией, пока вы охотитесь и убиваете.

– Демонов нельзя убить. Они бессмертны. Мы можем лишь ослабить их, заставив исчерпать силы, а затем изгнать из этой реальности.

– Ах, так вот почему ты спал на протяжении веков и не возвращался туда, откуда бы ты не пришел. – Она, наконец, начинала его понимать? И что это говорило о ее психике?

– Еще они нанимают и обучают следующее поколение хранителей. В отличие от демонов и стражей, хранители – люди, обладающие способностью управлять магией. Они не живут вечно, так что к концу жизни должны передать обязанности более молодым магам. Некоторые передают обязанности отпрыскам: сыновьям, иногда дочерям, но, если у мага нет потомков, он принимает постороннего человека с доказанными магическими способностями. Как ты, например.

Элла могла назвать несколько причин, по которым кучка магов, взявшая на себя помощь в предотвращении конца света, не хотела доверять таким, как она, свою работу. И самая ощутимая причина до сих пор отдавалась эхом в ее голове, когда "магия" вырывалась на свободу.

Она вынудила себя пожать плечами.

– Хм, думаю, у них не было вакансий. Погоди-ка. Другие хранители в Ванкувере? Академия тоже здесь?

– Нет. На сегодняшний день, я не могу точно назвать местоположение каждого. Ясно, что пока мы спим, нас могут переместить. Мои братья могут находиться где угодно. Но академия всегда на своем месте. Наши личные хранители путешествуют с нами, но академия веками простояла в Париже.

– Франция?

– Естественно.

Элла моргнула. Но подумав над этим, предположила, что в этом есть смысл. Если хранители существовали веками, то Европа – самое логичное место дислокации. Ну, Европа или Восток, или Африка, но внешность Кеса в любом обличии была явно с западным налетом.

А парижская коллекция гаргулий и гротесков делала город знаменитым на протяжении сотен лет. Но все же, странно было думать о Кесе, как о французе. Он разговаривал по-английски и без малейшего акцента.

Хотя тысяча или около того лет практики могла сгладить такие вещи.

– Верно. – Элла вздохнула и заставила себя сосредоточиться на насущном. – Ну, я никогда там не была. Черт, да я дальше США не уезжала, поэтому неудивительно, что компания парней из Европы не нашла меня и не пригласила в свой секретный клуб. Вероятнее всего, я просто ни с кем из них не встречалась.

– У тебя настолько сильная магия, что они давно должны были тебя заметить. За такими вещами следят, и даже если бы не было хранителя, готового уйти в отставку, по крайней мере, пройти обучение ты должна была, и возможно осталась бы для поддержки академии. Противостояние мраку требует постоянной бдительности и множества внимательных глаз. Нет, с академией явно что-то не так. Нужно выяснить что.

– Так почему ты все еще сидишь тут и болтаешь со мной, а не расправил крылья в сторону Парижа?

Пока вводил ее в сумасшедший новый мир, выражение лица Кеса оставалось отстраненным и холодным, как у профессора, читающего лекции не особо умным ученикам, но стоило Элле задать этот вопрос, он уставился на нее.

Внезапно взгляд его темных глаз стал острее обсидианового лезвия.

– Потому что ничего из этого не объясняет, что меня пробудило, маленький человечек. За этим, думаю, мне нужно обратиться к тебе.

Элла ощутила, как в груди кольнуло, но заставила себя успокоиться. Было не очень комфортно ощущать на себе пристальное внимание этого не-человека. Она хотела отвлечь его на что-то другое. На что угодно.

– Не знаю, какое по-твоему я имею к этому отношение. То есть, понятно же, раз я не знала о твоем существовании, пока... э-э-э, ты не проснулся, не я тебя разбудила. Если вы, стражи, ощущаете зло, может, ты очнулся, чтобы защитить меня от того ночного парня. Увидев его, я очень громко закричала.

– Нет, такое невозможно. Стражи спят, пока не зашевелится один из демонов мрака. Если я очнулся, значит происходит что-то серьезное. Я не ощущаю непосредственного присутствия демона, но, может, мое более раннее предположение верно. – Он окинул ее задумчивым взглядом. – Вероятно, ночные работают над призывом одного из демонов, и думают использовать тебя и тебе подобных, чтобы накормить существо и вернуть его силу, как только оно появится.

О, становилось все лучше и лучше.

– Может, тебе стоит спросить это у хранителя. Уверена, от него будет больше пользы, чем от меня, и необходимость во мне отпадет сама собой.

Кес не кинулся ни к двери, ни к окну с пожарной лестницей, в которое вошел. На самом деле, он даже не двинулся с дивана. Он лишь медленно покачал головой.

– Нет. Я, конечно же, найду Грегори и задам уйму вопросов, но не намерен сводить с тебя глаз. Ты имеешь какое-то отношение к моему пробуждению, и академия захочет понять, какое именно. Они захотят встретиться с тобой.

– Хм, не в обиду будет сказано, но я не особо горю желанием с ними повстречаться.

Он так посмотрел на нее, что Эмма – буквально – начала ерзать под его взглядом.

– Слушай, я ни каким боком не причастна к твоему пробуждению. То, что я там была, не значит, что я произвела какой-то эффект. И откровенно говоря, все это немного чересчур для меня. Я была бы чрезмерно благодарна, если бы ты просто взял и ушел на поиски своих друзей и спасение мира или что ты там задумал, и забыл обо мне. Я собираюсь поступить именно так.

Кес нахмурился, и она попыталась не обращать внимание на то, что ей вновь захотелось поерзать.

– Не думаю, что у тебя есть выбор, маленький человечек, – сказал он. – Ты не сможешь забыть только что услышанное, а встретив тебя, я должен сообщить академии о тебе. Я никогда прежде не встречал человека, которому так необходима тренировка.

Она впилась в него взглядом.

– Я не собака. Пошла бы эта "тренировка"!

– Ты элементарно не можешь контролировать свою магию. Такое безрассудство может привести к страшным последствиям. Неспособность контролировать энергию может навредить другому человеку. И если ты не научишься управлять энергией, всегда будешь уязвима для ночных и их главарей, которые будут стремиться слить твою силу. Ты этого хочешь?

В животе у Эллы образовался тугой узел, как на старомодном телефонном проводе. Она этого не хотела. Ни сейчас, ни тогда, когда это случилось в прошлый раз. Она просто хотела быть обычной: в безопасности, в своем уме и неопасной для других. Неужели это так много?

– Я не собираюсь кого-нибудь ранить, – запротестовала она напряженным голосом. – Магия не обязательно должна выходить наружу. Я могу держать ее в себе. Если ей никогда не пользоваться, она никому не навредит. – Снова.

– Она может навредить тебе. – Прищурившись, он пристально наблюдал за ней. – Думаю, она уже навредила, и ты не можешь ее запереть навечно. Если попытаешься, произойдет одно из двух: или магия возрастет до неимоверных высот и прорвется через все установленные тобой барьеры – тогда пострадают люди – или она перестанет пытаться прорваться и начнет поглощать тебя. Магия как река, бегущая через камни. В конечном счете вода разъест камень, оставив после себя лишь каньон. Ты этого хочешь?

Элла с такой силой сжала подушку, что, вероятно, бедный гусь ощутил это на небесах.

– Я ничего из этого не хочу. Я вообще не желаю иметь дела с магией.

– Магия – часть тебя. У тебя нет выбора. Если только ты не хочешь, чтобы ночные и их господин иссушили тебя. Только, боюсь, ты не переживешь этот эксперимент. Это твой выбор? – На данный момент, Элла не ощущала, что у нее был выбор. – У тебя лишь один путь – войти в состав академии, маленький человечек, – продолжил Кес, опровергая ее возражения в манере, которая начинала казаться привычной. – Они могут научить, как использовать силу и что делать, если ты ее не используешь. Немного знаний не помешают ни твоей безопасности, ни безопасности окружающих

Это единственное, что могло удержать Эллу и не дать ей сбежать через ближайшую дверь. Уже несколько часов она хотела закрыть глаза и притвориться, что события этой ночи лишь сон, желала проигнорировать слова Кеса.

Большую часть своей жизни она хотела уберечь людей от себя.

На протяжении последних двенадцати лет она желала этого больше самой жизни. Могли ли Кес и академия ей помочь?

Элла заставила себя говорить осмысленным и ровным тоном.

– И как это работает? Ты позвонишь в Париж, дашь адрес моей электронной почты или что-то еще?

– Нет, маленький человечек. Я отведу тебя к своему хранителю, и тогда мы не только узнаем, как контролировать твою магию, но и почему спустя тысячелетия именно ты вытащила меня из дрёмы.

– И убережем меня от похищения и сливания моих сил плохими парнями, да?

– Во всяком случае, постараемся.

– Очень постараемся.

 

Переводчики: inventia

Редактор: Ekadanilova

Глава 4

 

Увидев толпу, которая собралась перед музеем в обычное воскресное утро за час до открытия, Элла поняла, что забыла одну очень важную деталь о событиях последних нескольких часов.

А именно, что другие внимательные и сообразительные сотрудники музея могли заметить необъяснимое исчезновение с террасы белокаменной статуи весом полтонны.

И такое исчезновение, возможно, могло заставить людей задаться вопросом, куда же могла исчезнуть статуя.

Элла отчасти сомневалась, что кто-нибудь догадается о том, что статуя стоит рядом с ней, когда остановилась в нескольких футах от полицейских машин с мигалками, припаркованных у обочины. Дерьмо. И что ей теперь делать?

– Элла!

Так и не успев принять решение, она увидела толпу на тротуаре и Би, которая проталкивалась в ее направлении.

– Я искала тебя, – сказала помощница куратора, ее голос звучал взволновано и более чем обеспокоенно. – Утром я звонила тебе домой, но ты, должно быть, уже ушла на работу. Я так волновалась! Я думала, что с тобой что-то случилось вчера вечером после того, как мы расстались. Винила себя за то, что позволила тебе самостоятельно уехать домой.

Элла ответила на порывистые объятия и поняла, что ей следовало выбрать драму в качестве второй специальности в колледже.

Нужно было вести себя так, будто она не в курсе происходящего, несмотря на то, что внутри все похолодело от понимания, что она, в каком-то смысле, причастна к похищению произведения искусства.

– Нет-нет, со мной все в порядке, – заверила она Би, изображая недоумение. – Что происходит? Почему здесь полиция?

– У нас ограбление. – Би отстранилась со смесью горя и ярости на лице. Она относилась к каждому экспонату коллекции как к своему ребенку – это была смесь гордости, любви и собственничества. – Кто-то украл сэра Артура.

– Сэра Артура? Но как это возможно? Он же весит, по крайней мере, восемьсот или девятьсот фунтов. Им бы понадобился подъемник, чтобы хотя бы сдвинуть его с пьедестала.

– Полиция уже ищет следы, отпечатки шин и тому подобное, но бог знает, что им удастся найти. Я даже не могу объяснить, как это могло произойти. Все, что я знаю, это то, что придя сегодня утром я выпустила садовника на террасу, а он обернулся и закричал, что наша гаргулья улетела.

Невероятным усилием воли Элла удержалась от того, чтобы бросить косой взгляд на Кеса, который все также тихо стоял рядом с ней. К счастью, он все еще выглядел как человек, а не как та самая статуя, о краже которой Би заявила в полицию.

– Ого, я не могу в это поверить, – пробормотала она, покачав головой для большего эффекта.

– Не ты одна. Если бы не пустое пространство и пьедестал, на котором он стоял, полиция бы тоже не поверила. – Би отступила назад, наткнувшись взглядом на Кеса. Ее брови взлетели, и она перевела взгляд с великолепного высокого мужчины на миниатюрную Эллу. – Простите меня, я была невежливой. Элла, это твой друг?

О, нет, он просто мой мифологический похититель и по совместительству тяжкий крест.

Элла уже открыла рот, чтобы дать какое-нибудь объяснение (бог знает, какое!), но Кес ее опередил. Он приветливо улыбнулся и протянул руку.

– Я Кес... спутник Эллы, – сказал он, сделав паузу, которая могла подразумевать под собой целый список их с Эллой взаимоотношений, в который она предпочла бы не заглядывать. – Приятно познакомиться.

– Взаимно. Какой сюрприз, – сказала Би, бросая на Эллу хитрый косой взгляд. – Не припомню, чтобы Элла упоминала о Вас. Должно быть, хотела на некоторое время оставить Вас только для себя.

Кес усмехнулся и закинул руку на плечи Эллы, придвинув поближе к себе.

– Это чувство полностью взаимно.

Элле стало интересно, будет ли боль взаимной, когда она ткнёт его локтем в живот.

– На самом деле, мы не так долго знакомы, чтобы было, что рассказывать.

– Хм, похоже, достаточно долго, чтобы провожать тебя на работу по утрам. Думаю, этим все сказано.

От поддразнивающего тона Би у Эллы почти сдали нервы. Она знала, что со стороны ее босса это было не более, чем дружеское подтрунивание, но быть прижатой к боку Кеса, как холодный компресс, не казалось ей смешным. Это показалось ей... очень волнующим.

Взгляд, которым Би смотрела на Кеса, говорил, что маскировка гаргульи оставалась безупречной. Никто, глядя на него, не подумал бы, что он нечто иное, нежели просто лакомый кусочек, такой же, как другие красавчики, словно сошедшие с киноэкранов, прогуливающиеся по улицам Ванкувера.

Но Элла знала, что под этой загорелой кожей и мускулистым телом скрывается существо с рогами, крыльями и клыками, вроде тех, что снятся в кошмарах.

Так почему же она почувствовала покалывание на коже, когда он коснулся ее? И почему участилось сердцебиение, как будто объект ее подростковой влюбленности только что передал ей записку в классе?

Элла попыталась взять себя в руки и послала Би унылую улыбку.

– Это должно было сказать тебе, что он мужчина, и что у него сегодня утром были дела в нашем районе. Правда, Кес?

Его рука сжалась на ее плече, когда Элла попыталась выскользнуть из-под нее, а под дружелюбной улыбкой Кеса скрывалось и предупреждение не делать этого, и веселье от ее отчаянных попыток.

– Ты же знаешь, я никогда не могу спорить с тобой, малышка.

Удивленный, задушенный смешок Эллы, вероятно, навел Би на мысль, что она наблюдает за шутливой перебранкой любовников.

Элла же имела в виду перечисление тех семи тысяч вопросов, по поводу которых они спорили за последние восемь часов, начиная с того, намеревается ли он убить ее, до того, что она не имела желания оставлять его на ночь в своей квартире, и заканчивая тем, что он не должен был попадаться никому на глаза, пока она на работе, и ждать вечера, когда Элла достанет информацию относительно адреса его бывшего места обитания.

Пока единственным пунктом, по которому она выиграла, был вопрос о том, чтобы оставить ее в живых, и это было лишь потому, что ее убийство никогда не было его приоритетом. Технически, он позволил ей выиграть.

Би переводила взгляд с одного на другого, лучась от удовольствия. Она долгие месяцы изводила Эллу насчет большего количества свиданий и потенциальной встречи с прекрасным мужчиной. Было очевидно, что Кес завоевал ее расположение лишь самим фактом своего существования.

По крайней мере, пока он остается в таком виде. Конечно, даже расположение не смогло подавить материнский инстинкт Беатрис.

– Дела, – повторила Би, снова фиксируя взгляд на гаргулье в человеческом обличье. – С чем связан ваш бизнес, Кес? Если вы не против моего вопроса.

Сталь в ее тоне подразумевала, что ее на самом деле не волнует, если он имеет что-то против.

Элла напряглась, но Кес, казалось, легко воспринял вопрос. Он оставался все таким же дружелюбным и расслабленным, когда ответил.

– Вовсе нет. Я работаю в частной охране.

Би приподняла брови.

– Итак, вы телохранитель? Звучит интересно. Вы защищаете знаменитых людей от сумасшедших поклонников?

– Что-то в этом роде, по крайней мере, частично. Не то, чтобы я работал со знаменитостями или чем-то интересным. На самом деле, в моей работе больше стояния рядом и ожидания, чем думает большинство людей.

Желание размахнуться и пнуть огромного монстра по лодыжке почти одолело Эллу. Он так спокойно и просто отвечал на вопросы Би, как будто делал это уже тысячу раз.

Ни колебаний, ни правдоподобных прикрытий, даже никакой чудовищной лжи. Кес действительно работал в частной охране, если таковым можно считать поддержание мира в безопасности от демонов и защите людей от абсолютного зла, и даже Элле пришлось признать это.

Даже его комментарий о том, что ему приходится ждать много времени, был правдой. Он был абсолютно честен.

И это сводило Эллу с ума.

Но, может быть, она просто чувствовала себя немного напряженной.

Би кивнула и посмотрела через плечо на людей, слоняющихся перед зданием музея. Казалось, толпа не уменьшается, но теперь среди них появились люди в униформе, и Элла смогла увидеть Доктора Лефевра, который стоял на верхней ступеньке около двери и разговаривал с высоким мужчиной в спортивной куртке.

– Что ж, не буду отрывать Вас от дел, Кес, – сказала помощница куратора, снова повернувшись к ним лицом и улыбнувшись. Элла подумала, что улыбка вышла вынужденной. – Элла и я должны поговорить с полицией и нашим директором. Каждый, кто работает в музее, должен быть опрошен, и это, вероятно, займет некоторое время. На самом деле, я не удивлюсь, если было принято решение закрыть музей на день, так что я даже не могу предложить вам осмотреть экспонаты, чтобы отвлечь вас, пока вам не удастся умыкнуть Эллу на романтический обед.

Кес вежливо кивнул, показывая, что он услышал слова Би, но Элла видела, как он пристально следил за людьми на ступенях. Когда его глаза сузились, она заметила быстрое движение внутри за открытой дверью и увидела Патрика Стэнли, скрывающегося в тени, как крыса. Или как стервятник. Какое-то подлое и яростное создание, падальщик.

Она выругалась себе под нос.

– Что такое? – спросила Би.

Элла указала.

На этот раз выругалась Би. На французском.

– То, что нужно, чтобы сделать сложную ситуацию невыносимой.

Увидев, как женщина зашагала прочь, Элла вывернулась из-под руки Кеса.

– Ты должен идти. Полицейские захотят поговорить со мной, и неизвестно, сколько времени это займет. – Она порылась в сумочке, достала свой сотовый телефон и передала его Кесу. – Вот. Возьми это. Я постараюсь найти способ получить файлы как можно быстрее, и позвоню, когда узнаю что-нибудь или, когда меня выгонят. Или упекут в тюрьму.

Развернувшись, она последовала за Би к музею. Она успела сделать пару шагов, прежде чем обзавелась большой мужской тенью. Взгляды, которые она посылала в его сторону, не оказывали вообще никакого влияния. Они подошли к группе людей, собравшихся у дверей, прежде чем она успела ему сказать, чтобы он убирался.

– Элла! – Доктор Лефевр приветствовал ее в своей обычной серьезной манере, но она не нашла в его голосе намека на осуждение. Может быть, у Стэнли не было времени, чтобы достаточно приукрасить свой рассказ о последней ночи. – Как вы сегодня?

– Все хорошо, сэр. Спасибо. А вы?

Он, конечно, не был похож на очень счастливого человека. Морис Лефевр был мужчиной со светлой кожей, примерно шестидесяти лет, с большой копной седых волос, в толстых черных очках, и имел бочкообразную фигуру человека, привыкшего к изысканной пище и французским винам.

Он выглядел больше как банкир, нежели как директор музея, но знание и понимание искусства заставляли его глаза блестеть от волнения, когда музей приобретал новый уникальный экспонат.

Элле он всегда нравился, и директор, как правило, относился к работникам музея так, как если бы он был доброжелательным дядей каждого из них.

– Я огорчен, Элла, очень огорчен. – Он нахмурился и сложил руки за спиной. – Насколько я понимаю, Беатрис уже сообщила вам о нашем ужасном несчастье?

Элла удержала на лице маску тревоги. Это было нетрудно, учитывая, что это чувство преследовало ее с прошлой ночи.

– Она сказала, что одна из наших статуй пропала, сэр. Гаргулья с террасы? Но я не могу себе представить, как кто-то мог просто унести что-то настолько большое и тяжелое.

– Как и я, милая. Как и я. Вот поэтому я надеюсь, что полиция сможет пролить свет на этот вопрос. Это детектив МакКуэд. Он будет возглавлять наше расследование. Детектив, мисс Харроу – менеджер нашего сувенирного магазина, и один из наших самых широко известных доцентов. Она работала вчера вечером на нашем мероприятии по сбору средств, как и Беатрис.

Если бы Элла попыталась представить образ полицейского следователя, то детектив МакКуэд никак бы не вписался в этот образ.

Она, вероятно, вообразила кого-то постарше, уставшего от жизни мужчину лет пятидесяти с седеющей шевелюрой и зарождающейся лысиной. МакКуэд, напротив, оказался лет тридцати, с волосами песочного цвета, телосложением спортсмена и повадками повзрослевшей звезды школьной футбольной команды. Вместо укоренившегося цинизма, выражение его лица было открытым, а в голубых глазах светился юмор.

А когда он посмотрел на Эллу, в его глазах блеснул определенно мужской интерес.

Затем он протянул руку, а его взгляд метнулся к Кесу. Логично, учитывая то, что как только детектив приблизился, гаргулья снова собственнически положил руку на плечо Эллы.

Она проигнорировала его поведение и пожала детективу руку.

– Детектив МакКуэд.

– Мисс Харроу. Рад с вами познакомиться. – Он снова посмотрел ей в лицо и одарил улыбкой, которую можно было расценивать не иначе, как очаровывающей. Может быть, мальчишеской. – Как я понял, вы находились здесь прошлым вечером. После того, как завершилось официальное мероприятие.

– Правильно. Би и я были здесь последними.

– Вы заметили что-нибудь необычное?

 

***

 

Кес почувствовал, как Элла напряглась под его рукой. За последние несколько часов он достаточно узнал маленькую женщину, чтобы понимать, что она, должно быть прикусила язык, пытаясь не ответить на вопрос так, как ей хочется. По ее мнению, она не видела ничего, кроме необычного.

Вместо того, чтобы фыркнуть, как он ожидал, она ответила спокойным, искренним голосом.

– Нет. Совсем ничего. После того, как гости ушли, все было спокойно. Все как обычно.

– Вы видели кого-нибудь, не имеющего отношения к музею?

– Нет.

– И вы ушли из музея с доктором Буше?

Она кивнула.

Дверь музея открылась, и из нее вышел мужчина.

– Я не уверен, что это правда, детектив, – усмехнулся он. – Но, возможно, по каким-то причинам мисс Харроу не хочет говорить о многом. Я видел, как доктор Буше покинула музей чуть ранее часа ночи, и мисс Харроу точно не сопровождала ее.

Беатрис, женщина, которую Кес и Элла встретили по прибытию, бросила на мужчину острый взгляд.

– Вы действительно хотите вдаваться в подробности того, что здесь произошло прошлой ночью, мистер Стэнли? Прямо здесь, на главных ступенях музея? Нам необходимо делать это прямо сейчас?

Кес услышал враждебность и вызов в ледяном тоне женщины и снова посмотрел на мужчину в дверях.

Он казался привлекательным и весь сочился высокомерием, а в его глазах вспыхивали голод и жестокость, когда он смотрел на Эллу. Это был тот мужчина с террасы, который прошлой ночью напал на маленького человека.

Кес почувствовал, как верхняя губа приподнимается с рычанием. Он не мог подавить низкий звук, зародившийся в груди.

– Возможно, Беатрис права, – сказал директор музея, выступая вперед, чтобы сгладить растущее напряжение. – Я уверен, что мы можем сделать это в моем офисе в более комфортных условиях. Или, возможно, поскольку нас так много, в зале для приемов.

Детектив с радостью согласился, и группа двинулась вперед, Кес прилип к своему человеку как банный лист и не обращал внимания на тычки в грудную клетку.

Он не собирался оставлять ее одну, не с властями смертных и человеческим мужчиной, начиная с прошлой ночи любой угрожал ее безопасности. Элла не только была ему нужна для того, чтобы помочь ему найти Грегори Ласко, его пропавшего хранителя, она пробудила в нем все его защитные инстинкты.

Группа двинулась в танцевальный зал, или то, что когда-то им было, а теперь использовалось в качестве большой западной галереи музея. Кес почувствовал взгляд директора музея и вопросительно посмотрел на него в ответ.

– Извините, но мне кажется, что мы раньше не встречались. – Лефевр нахмурился и перевел взгляд на Эллу. – Элла, не могла бы ты представить меня своему спутнику?

Маленький человек подавил стон, но до острого слуха Кеса донесся тихий гул.

– Доктор Лефевр, простите. Кес, это доктор Морис Лефевр, директор нашего музея. Доктор, это Кес, он... хм....

– Я близкий друг Эллы. Я вместе с ней шел на работу утром, когда мы увидели переполох на улице.

Пожилой мужчина коротко кивнул.

– Я уверен, что вы поймете, если я настою, что только работники музея участвуют в обсуждении происшествия. Дело в том, что чужие люди...

Он замолчал, когда увидел, как лицо Кеса принимает непроницаемое выражение.

– Я останусь с Эллой. – Кес нарочно понизил голос и позволил проскользнуть угрозе в своем тоне. Он не собирался выпускать своего маленького человека из поля зрения в такой компании.

Группа остановилась и собралась вокруг двух деревянных скамеек, которые стояли в центре открытого пространства. Как только они остановились, Стэнли повернулся к Би, собираясь сразу перейти в наступление.

– Да, я хочу поговорить о том, что произошло прошлой ночью, Беатрис. Я предупреждал вас, что доведу сведения об инциденте до вашего работодателя, – рявкнул он, прежде чем обратиться к директору музея. – Морис, я не знаю, что эти... женщины, могли сказать Вам о нашем общении прошлой ночью, но я...

Детектив прервал его.

– Прежде чем кто-нибудь начнет вдаваться в детали о прошлой ночи, я собираюсь прервать вас. Я бы предпочел выслушать каждого индивидуально. Доктор Лефевр, я могу воспользоваться вашим офисом?

– Конечно, конечно. – Доктор махнул рукой, приглашая МакКуэда следовать за ним. – Позвольте мне проводить вас туда.

– Было бы любезно с вашей стороны. – МакКуэд повернулся и улыбнулся Элле. – Не возражаете быть первой, мисс Харроу?

Кесу определенно не понравился намек на приглашение в улыбке детектива, и когда Элла, кивнув, последовала за двумя человеческими мужчинами, Кес остался у нее на хвосте. МакКуэд заметил это, и его улыбка увяла.

– Боюсь, мне нужно переговорить с мисс Харроу наедине, – сказал мужчина, расправив плечи, но все равно оставаясь на три дюйма ниже внушительного роста Кеса. – Вы можете подождать снаружи.

Обнажив зубы в подобии улыбки, которое невозможно было за нее принять, Кес упрямо ответил.

– Я иду туда же, куда и она.

– Послушайте…

Элла положил ладонь на руку Кеса.

– Все в порядке, Кес. Правда. Я уверена, что это не займет много времени. Просто подожди меня здесь.

Не то, что Кес хотел услышать, но силу ее слов было трудно не заметить. Он знал, что она была в полной решимости держать его на расстоянии вытянутой руки. Элла пыталась это делать с того момента, как он впервые двинулся с пьедестала (хотя на том этапе он сомневался, что ее руки были достаточной длины), но ему не нравилась эта идея.

Он не мог защитить своего человека, если она не позволит ему остаться с ней, и почему-то желание защитить ее было сильным. Сильнее, чем он испытывал когда-либо раньше.

Как правило, люди как отдельные личности мало значили для него. Он был вызван для защиты вида в целом, но в его работу не входило защищать каждого из них.

Он держал демонов в страхе, чтобы люди могли проживать свои жизни, будь они долгими или короткими. Он едва замечал, что они отличаются друг от друга, не говоря уже о заботе об одном из них. Да и как он мог, если Стражи не становились жертвами бремени человеческих эмоций?

О, Стражи испытывали гнев, ярость против демонов давала им силу для выполнения их предназначения, и, конечно, он испытывал разочарование в то время, когда находился в своей долгой спячке, или, когда демон не отправлялся в изгнание так быстро, как он того хотел, но он никогда не испытывал более человеческих эмоций.

Он испытывал братские чувства к своим друзьям Хранителям, но он не страдал от страха, ревности или чувства собственничества.

И он точно никогда не думал, что сможет заботиться о человеке. Так что же такого в Элле Харроу, что заставляет его реагировать не так, как обычно? Это было то, о чем ему нужно было спросить Грегори.

Как только они его найдут.

Элла крепче сжала его руку, и он хмуро посмотрел на нее.

– Отлично. – Ответ прозвучал не совсем искренне, но он хотел заставить других людей поверить, что он любовник Эллы. Поэтому, если они посчитали, что он жуткий ревнивец и собственник, пусть так и будет. Это не имеет значения. – Я буду тебя ждать. Но если я тебе понадоблюсь, только позови, и я сразу окажусь рядом. Ты поняла?

Она посмотрела на него с удивлением и настороженностью. От этого серые глубины ее глаз стали темными, как грозовые облака.

Она кивнула.

– Поняла.

Странный импульс охватил Кеса, отчего он обнял Эллу за талию и притянул к себе. Ей пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо, а он, воспользовавшись неожиданностью, прижался своими губами к ее.

Она напряглась в его руках. Почувствовав, как она поднимает руки, чтобы упереться ему в грудь, он сжал ее крепче, предупреждая. Пусть она думает, что он боится, что детектива и остальные раскусят их представление. В действительности, он просто хотел насладиться моментом.

Она была такой мягкой и сладкой в его объятиях. Эта сладость передавалась и во вкусе поцелуя – сладкий нектар с легким оттенком весенних фиалок.

Ее губы были как нежные лепестки цветка, и они приоткрылись для него, когда он провел языком по ее пухлой нижней губе. Нырнув внутрь, Кес забыл о зрителях и просто продолжал целовать ее ради удовольствия.

Он испытал, прилив желания, что очень сильно его удивило. Желание? К человеку? Когда он отстранился, она посмотрела на него затуманенными глазами, а брови приподнялись в замешательстве. Он понимал ее чувства.

– Иди отвечай на свои вопросы, – пробормотал он. – Я буду ждать твоего возвращения здесь.

И, возможно, пока ее не будет, он попытается понять, что же, черт возьми, происходит, почему она заставляла его чувствовать себя больше мужчиной, чем монстром.

Неуверенно улыбнувшись, она развернулась и пошла за директором музея и детективом дальше по залу по направлению к задней части дома. Кес смотрел ей вслед, не обращая внимания на любопытные взгляды других людей. Ни один из них не мог быть более озадачен его поведением, чем он сам.

Что же с ним сделала его маленький человек?

 

***

 

Во имя всего святого, что этот гаргулья с ней сделал?

В кабинете Лефевра Элла села лицом к его письменному столу, а классически красивый полицейский детектив разместился перед нею, присев на угол стола.

Директор сказал им устраиваться поудобнее, передал МакКуэду файл, содержащий все документы музея о происхождении пропавшей статуи, а затем вернулся к остальным.

Элла понимала, что должна сосредоточиться на возможности взглянуть на информацию в папке, но все ее мысли возвращались обратно в зал.

А точнее, к губам определенного мужчины-монстра, который, казалось, решил лишать ее душевного равновесия на каждом шагу, сперва, решив не убивать ее, а теперь подарив ей самый запоминающийся и самый сладкий поцелуй в ее жизни. Что, во имя Господа, происходит?

– Предполагаю, что твой друг – собственник, а?

Голос МакКуэда ворвался в ее мысли и вернул внимание обратно к действительности. Она почувствовала, что краснеет.

– Я не... надо полагать. То есть, мы давно не виделись, – ответила она, заикаясь и отводя от него взгляд. Как она должна была объяснять то, чего сама не понимала? – Я даже не уверена, насколько это серьезно.

– Ну, по крайней мере, похоже, что для него все серьезно. Не мне винить его за собственнические чувства к такой прекрасной женщине.

Прежде чем Элла решила, счесть ли этот комментарий лестным или неудобным, МакКуэд посмотрел на папку в своих руках и пролистал страницы. Затем он отложил ее в сторону и вытащил маленькую записную книжку из кармана пиджака.

Наконец-то он сделал что-то из того, что должен делать детектив.

– Доктор Лефевр сказал, что вы и мисс Буше были последними, кто покинул музей прошлым вечером. Правильно?

Элла встретила его взгляд и кивнула.

– Это верно. Мы все закрыли за гостями, убедились, что сотрудники фирмы, обслуживающей банкеты, все убрали и привели в порядок, а затем заперли, как только все ушли. Я думаю, это было около часа ночи.

– Но мистер Стэнли сказал, что вы ушли не вместе.

Ее губы сжались.

– Нет. Беатрис ушла через главный вход, заперев здание и включив сигнализацию. Она сказала мне выйти в сад через задние ворота. Я люблю сады, поэтому чаще хожу тем путем, она знает об этом. Ей не было необходимости проверять ворота, потому что они закрываются автоматически за любым, кто выходит через них.

Детектив изучал ее, выражение его лица все еще было открытым, но взгляд голубых глаз стал острым. Его губы изогнулись в небольшой улыбке.

– Как я понял, вы и мисс Буше не большие поклонницы Патрика Стэнли?

– Если быть честной, то и он не в восторге от нас.

– С этим связана какая-то история?

Вопрос прозвучал небрежно, но Элла колебалась, прежде чем ответить.

– Я предполагаю, что вы заметили это, когда он и Би обменялись фразами на улице?

Рот МакКуэда изогнулся.

– Это часть моей работы.

– Точно. Ну, я не очень хорошо знаю мистера Стэнли. Я встречала его лишь пару раз, и всегда на музейных мероприятиях или же когда он останавливался поговорить с доктором Лефевром, но он... в его обществе мне было некомфортно.

Детектив ничего не сказал, и Элла замолчала. Патрик Стэнли был богатым и могущественным человеком. Ей следовало тщательно выбирать слова и не предъявлять каких-либо прямых обвинений. У нее нет денег, чтобы защищаться против иска о клевете.

– После мероприятия, когда Би и я думали, что больше никого нет, я шла через террасу в сторону задних ворот, как я уже сказала, и мистер Стэнли просто выскочил из ниоткуда. Он испугал меня. Я думала, что сад пуст. Он попытался начать разговор, но я просто хотела пойти домой. Было уже поздно, и я очень устала.

– Это понятно.

– Я попыталась выпроводить его, предложив проводить к парадному входу и открыть для него дверь, но он...

Как бы сказать это поделикатнее?

– Он напал на вас.

Элла хотела кивнуть, но вовремя опомнилась. Она не поддастся на это.

– Простите?

МакКуэд засмеялся.

– Нетрудно догадаться. Привлекательная молодая женщина. Темный сад. Нет свидетелей. А, как известно, мистер Стэнли ценит привлекательных женщин.

Можно было сказать и так.

Элла только пожала плечами. Она не собиралась подтверждать сказанное. Интересно, долговые тюрьмы существуют до сих пор?

– Мистер Стэнли сделал несколько замечаний, которые я посчитала неуместными, но Би вышла из здания и вмешалась. Она проводила его к выходу, а я осталась на террасе, чтобы восстановить самообладание.

– Это та самая терраса, где стояла статуя?

– Да.

– И все это время она оставалась на месте?

Она кивнула.

– На самом деле, я присела на край пьедестала, чтобы взять себя в руки. Помню, как посмотрела на нее, откинув голову назад. Эта статуя всегда была одним из моих любимых произведений искусств.

– Вы сказали, что это было около часа ночи?

– Между двенадцатью тридцатью и часом. Я не смотрела на часы, но прием закончился в полночь, а сотрудники фирмы, обслуживающей банкеты, были очень квалифицированными. Я точно помню, что было двадцать минут первого, когда они садились в свой грузовик.

– Хорошо, продолжим. Как долго вы были на террасе одна?

Пока пропавшая статуя не ожила и не покинула музей по собственной воле.

– Недолго, я думаю. Было поздно, и, можно сказать, у меня был очень нервный вечер. После того, как успокоилась, я не стала задерживаться.

МакКуэд изучающе смотрел на нее.

– Почему же вы не пошли с мисс Буше и не остались там, где она могла бы присмотреть за вами? Разве вы не чувствовали бы себя более защищенной?

Элла поморщилась.

– На самом деле, мне нужна была минутка наедине с собой, да и не хотелось находиться в компании мистера Стэнли ни секундой дольше, даже в присутствии компаньонки. Ссора потрясла меня, а сады всегда приносили мне умиротворение, особенно терраса. Как я уже сказала, статуя гаргульи была моей любимой, так что я периодически проводила там время.

– Понятно.

– Мне потребовалось примерно пять-десять минут, чтобы отдышаться и прийти в себя. Потом...

Она поймала себя на мысли, что вспоминает о том, что произошло потом.

Как мир перевернулся, и сэр Артур волшебным образом ожил. Но это было именно то, о чем она не могла рассказать полиции.

Она пожала плечами, чтобы скрыть нерешительность.

– Потом я прошла через сад и вышла через задние ворота.

МакКуэд сделал несколько пометок в блокноте и взглянул на Эллу.

– Покинув сад, вы сразу отправились домой?

– Да.

Твою мать, да. На предельной скорости. На высоте пару сотен футов от земли.

– Как далеко вы живете? Вы поехали на автобусе?

Элла заколебалась, тщательно подгоняя события. Не надо заставлять его лишний раз разговаривать с водителями. Понятно, что никто из них ее не видел.

– Обычно я езжу на автобусе. Моя квартира находится в двадцати кварталах отсюда, но прошлой ночью я решила прогуляться.

Детектив посмотрел на нее, приподняв брови.

– И что же заставило вас сделать это?

Ну, монстр, схвативший меня, не оставил мне выбора.

– Думаю, мне понадобилось больше времени, чтобы проветрить голову.

Что было правдой, даже если все остальные из ее рассказа не было. Именно.

– Когда я добралась до остановки, не было ни одного автобуса, и у меня не было желания ждать в такой час. Я просто хотела попасть домой.

– Ну, в конце концов, вы благополучно добрались. Чем вы занимались оставшуюся часть ночи?

– Была дома. Приняла душ и пошла спать.

– Кто-нибудь был с вами в квартире?

– Ну. – Она засомневалась, а потом кивнула. – Да. Кес оставался на ночь.

МакКуэд только хмыкнул и внес еще одну запись.

– Что-нибудь еще можете вспомнить? Вы видели кого-нибудь подозрительного на улице, когда покинули музей через задние ворота?

Элла была слишком высоко над улицей, чтобы что-то заметить. Даже если бы она открыла глаза. И не молилась за свою жизнь.

– Ничего, что я могла бы вспомнить. Было поздно, я была поглощена своими мыслями и просто хотела попасть домой, чтобы лечь в постель.

Где она могла бы спрятаться под одеялом. Жаль, что стратегия не сработала.

– Хорошо. Ну, если вы... – Пронзительный звон раздался из кармана детектива, и он достал свой мобильный телефон. – Прошу прощения.

Он нажал на экран.

– МакКуэд.

Элла наблюдала, как он слушал кого-то на другом конце. Затем он поднял палец, пробормотал что-то в телефон и встал.

– Сейчас возьму. Дайте мне секунду. – Он вышел из кабинета и закрыл за собой дверь

Ей понадобилась полсекунды, чтобы осознать свою удачу, прежде чем она схватила папку со стола. Порывшись в бумагах, она быстро просмотрела информацию, пока не нашла то, что искала.

Зафиксировав в памяти имя и адрес, она вернула папку на то место, где ее нашла. Элла заняла свое место за секунду до того, как МакКуэд открыл дверь и вошел.

– Прошу прощения. – Его лицо снова озарила мальчишеская улыбка.

– Все в порядке, – улыбнулась Элла. – У вас еще есть ко мне вопросы?

– Нет, мы закончили, но я хотел вам дать вот это. – Он достал из нагрудного кармана визитку и вручил ее Элле. – Говорю официально, если вы вспомните что-нибудь еще, позвоните мне в участок.

Элла встала и взяла карточку, но детектив так и не выпустил ту из рук. Она удивленно посмотрела на него.

Его улыбка стала еще шире, а взгляд потеплел.

– Я также скажу вам кое-что неофициально. Если вы когда-нибудь окажетесь без своего парня-собственника, тоже звоните. Я с удовольствием встречусь с вами когда-нибудь за ужином.

Шокированная, она посмотрела на него внимательнее. Полицейский флиртовал с ней? Это означало, что он поверил в ее историю, и она не под подозрением, верно?

– Я... хм... То есть, спасибо.

МакКуэд отпустил визитку и потянулся, чтобы открыть дверь маленького офиса.

– Спасибо, Элла. Если не возражаете, пригласите следующим доктора Лефевра. Я хочу прояснить несколько моментов о статуе.

Она согласилась и вышла, стараясь не суетиться. В обычный день она испытала бы желание броситься к Би, чтобы посплетничать о привлекательном полицейском, который попросил ее перезвонить ему.

Лично. Но сегодня все ее мыли занимало возвращение к Кесу, чтобы поделиться информацией, которою она обнаружила в файле.

Что, во имя неба, этот гаргулья с ней сделал?

 

Переводчики: Yogik, inventia

Редактор: Ekadanilova

Глава 5

 

Элла ненавидела водить машину. На самом деле, она ненавидела даже ездить в машинах, поэтому предпочитала жить в городе, где пешком, на автобусе или на поезде можно добраться куда нужно.

К несчастью, до адреса, указанного в файле Кеса, нельзя было добраться на автобусе, а дорога пешком занимала примерно полтора дня и требовала превосходных навыков выживания в дикой природе. Машина была единственным выходом, но у Эллы ее не было.

От арендованных машин Элла скрипела зубами и вздрагивала. И не только потому, что сидя за рулем чего-то большего, чем компактный маленький Форд, на котором она сдавала экзамен по вождению много лет назад, она чувствовала ужасный дискомфорт, но идея заполнения всех бумаг и страховки на случай повреждения неповоротливого внедорожника во время их поездки совсем не улучшала настроение.

Как и то, что ее мысли постоянно возвращались к "Поцелую".

Она выделила курсивом это слово у себя в голове, как если бы это была картина Климта[9]. Как что-то настолько простое, как поцелуй, могло сдвинуть ее мир с оси, поразив Эллу. И лишить ее спокойствия.

Особенно, учитывая, что мужчина, который в этом замешан, даже и не упоминал об этом с тех пор, как она присоединилась к нему в бальном зале музея после разговора со следователем. Нет, он был слишком сосредоточен на информации, которую она ему дала.

Судя по количеству уделяемого ей Кесом внимания, она с таким же успехом могла быть автоматом справочной службы. Будто он вообще не испытывал никаких эмоций.

Может, в конце концов, Элле стоило бы вспомнить, что он сделан из камня.

Слишком плохо, что его губы не были похожи на камень. На вкус они словно секс, гладкие, горячие и твердые, в то время, как они двигались у губ Эллы, раздвигая и заставляя ее чувствовать то, что никогда не испытывала ни с одним мужчиной, не говоря уже о монстре. Да, она снова использовало слово на М. Пришлось это сделать, чтобы запустить свой механизм самосохранения.

То какие ощущения вызывали в Эмме поцелуи, прикосновения и... ну знаете, эти взгляды Кеса, от которых гормоны заставляли в голове прокручиваться небольшие истории жажды и страсти, было совсем неуместно связывать с представителем другого вида. Ей следовало помнить об этом.

И ей следовало держать ноги крест-накрест, что совершенно невозможно, когда ведешь машину на север от Ванкувера к маленькой деревушке у залива Лайонс Бэй.

Кес сидел на пассажирском сиденье, его огромное тело заняло каждый дюйм свободного пространства в этом ужасном внедорожнике, единственном доступном автомобиле в аренду на короткий срок. Он скрестил руки на груди, а взглядом то и дело скользил от Эллы к дороге перед ними и обратно.

Все же она не принимала столь пристальное внимание за личный интерес. Слишком хорошо понимала его намерения: изучить каждое её движение, чтобы, когда придет время возвращаться в город, он смог бы сесть за руль.

Горгулья хотел вести машину.

– Забудь об этом, – сказала она, не отрывая взгляда от дороги. – Я уже говорила: чтобы сесть за руль, нужно иметь водительские права.

К тому же ей пришлось повторить это – громко – несколько раз до того, как они уехали из пункта проката машин. Она понимала, что такой мужчина, как Кес, привыкший управлять и командовать, предпочел бы сам сидеть за рулем, но она ни в коем случае не позволила бы ему вести машину.

Особенно учитывая, что он признал, что это первый раз, когда он видит ее вблизи. Кошмары уже достаточно её мучили.

– Выглядит не так уж и сложно. – Кес наклонил голову и кивнул на её ноги. – Я уже догадался, что приспособления под твоими ногами контролируют движение. Твоя правая нога нажимает на правую педаль, когда ты хочешь ехать быстрее, и на левую, когда ты хочешь ехать медленнее. Это может освоить и ребенок.

– Да, но мы не разрешаем детям водить. Тебе нужны права.

– Никто не попросил посмотреть твои права с тех пор, как мы взяли машину у людей за стойкой. Я не понимаю, как кто-либо узнает, есть или нет у меня эта пластиковая карточка.

Если бы они не ехали, Элла ударилась бы головой о руль. Черт, он такой упертый.

– Они узнают, если нас остановят. – Она взглянула на него и вздохнула, начав объяснять. – Полицейские имеют право остановить нас, если мы нарушим любое правило движения, которых тысячи, и ты не знаешь их, или если мы покажемся им подозрительными. В первую очередь они попросят тебя показать водительское удостоверение. Тот факт, что у тебя нет прав, а ты за рулем, может обернуться серьезными неприятностями для нас обоих.

Кес нахмурился.

– Я не хотел бы стать причиной возникновения у тебя проблем с человеческими властями, но, может быть, позднее мы могли бы что-нибудь придумать и достать мне права. Я хотел бы управлять машиной. Это выглядит... очень интересно.

– Это не так просто. Необходимо сдать экзамен по правилам дорожного движения, о которых я упоминала, а им ты должен обучиться. Это нелегкий процесс, поверь. А сейчас не могли бы мы сменить тему? Эта мне немного надоела.

Как только эти слова слетели с губ, Элла почувствовала, как температура внутри внедорожника подскочила на десять градусов. Элла могла ощущать пристальный взгляд Кеса на себе, черт, возникало ощущение, что он не взглядом, а руками прикасался к ее коже.

– И о чем мы могли бы поговорить, маленький человечек? – Его низкий, рокочущий голос звучал словно кошачье мурлыканье, полный высокомерия и удовлетворения. – Может, стоить обсудить тот момент в музее, м-м-м?

Элла стиснула зубы и постаралась притвориться, что её щеки не пылают так, что на них можно жарить яичницу.

– Или нет. – Она бросила на него короткий взгляд. – Если только ты не хочешь поговорить о том, что, черт возьми, ты там себе надумал. Что это была за игра во влюбленного мальчика? Ты просто хотел повеселиться, поставив меня в неудобное положение?

Выражение лица Кеса снова превратилось из дразнящего в холодное. Он пожал плечами.

– Мне это показалось самым логичным объяснением того, что я провожал тебя на работу утром. И еще это объясняло, почему я не хотел оставлять тебя, когда меня об этом попросили. Мужчина никогда не оставит свою женщину в ситуации, в которой она могла бы быть незащищенной или же в которой бы чувствовала себя беспокойно.

– Ну да, и единственным, беспокойством был именно ты. И из-за тебя я оказалась в неловкой ситуации. Теперь Би замучает меня расспросами о тебе и наших якобы отношениях. И мне пришлось сказать полиции, что ты провел всю ночь в моей квартире.

– У нас с тобой отношения определенного вида до тех пор, пока я не найду хранителя, а ты – место с предназначенным тебе академией наставником. – Он снова перевел взгляд на дорогу. – И, как я понял, в вашем времени ни у кого не возникает вопросов с тем, что молодая женщина проводит ночь с мужчиной, даже у полиции.

Кес прав, но Элла была все еще расстроена.

– Что ты знаешь о нашем времени? Ты же проспал несколько столетий, так? И ты думаешь, что понимаешь модель современных отношений?

– Я дремал, – согласился он, но Элла услышала предостережение в его тоне. – Тем не менее, нам, Стражам, требуется мало время для сна, когда мы бодрствуем и активны. После первых нескольких лет покоя, мы на самом деле тратим очень мало времени на сон. Мы могли бы называть это состояние именно так, но в большей степени это напоминает медитацию. Транс, по-вашему. Мы слышим происходящее вокруг, а иногда можем и по-быстрому осмотреться. Это не только гарантирует наше пробуждение, если миру снова будет угрожать опасность, но также позволяет нам отслеживать изменения в человеческом мире, так что мы понимаем, что нас окружает, когда просыпаемся. Когда сталкиваешься с угрозой мрака, нет времени на поиски возможностей связаться с нашими хранителями или с остальным миром.

– Правильно. Таким образом, вы всегда просыпаетесь уже проинструктированными и возбужденными. Понятно.

Тишина повисла в машине на долгое время.

– Это не совсем точно, – прогрохотал он, его грубый голос стер напряженность между ними. – Мы просыпаемся с большим багажом знаний, но нам требуется время, чтобы привести мысли в порядок, связать то, что мы знаем с реальностью физического мира. Например, как с автомобилем. Я видел их, но это моя первая поездка на нем. Так мои знания становятся более полными.

Он ничего не упомянул о состоянии возбуждения. Элла не могла решить, было ли это хорошо или плохо. С одной стороны, она должна быть благодарна, что не сделала так, потому как скорее всего закончилось бы все затруднениями и почти точно сожалениями.

С другой стороны, было бы приятно услышать, что он среагировал на нее, пускай и на одну десятую от того, насколько сильной была ее необъяснимая реакция на него. В конце концов, ее страданию была бы компания.

Набравшись мужества, она прочистила горло и посмотрела на дорогу.

 – Итак, хм, когда последний раз ты просыпался...? Прозвучало так, будто, ээ, тебя вызвали для конкретного сражения. Ты уснул после того как выиграл его?

– Нет, я просыпался с того момента несколько раз. Нас вызвали на битву впервые, когда Семь последних попытались объединиться. Наше главное призвание – не допустить этого. Но всякий раз, когда темная сила набирает достаточную мощь, чтобы угрожать человечеству, один или более из нас просыпается для борьбы с ними. Последнее мое сражение произошло в 1703 году.

Элла промолчала. Ей понадобилась секунда, чтобы все понять.

– В самом деле? Хм, мое знание истории ограничивается тем, что это был переходный период между барокко и рококо, но из школьного курса я не помню ничего особенного в этом году. Что случилось?

– Один из Семи сбежал из заключения и возник на юге Англии, пытаясь затопить землю с помощью моря. Мы с братом остановили его, но битва продолжалась в течение нескольких дней где-то в конце года. Многие человеческие жизни были потеряны в море, прежде чем мы одержали верх, но мы победили демона и изгнали из этого мира.

Он говорил спокойно, без эмоций, будто читал какую-то таблицу умножения. Элла поняла, что желает большего. Она хотела знать, какие чувства он испытывал от этого опыта.

Испугался ли он? Обрадовался? Оставило ли это достижение в нем чувства гордости и удовлетворения? Или гнев и опустошенность?

Он так редко показывал что-то похожее на эмоции. Те редкие проблески юмора, когда он дразнил ее, или проблеск чувства собственника и голода во время их поцелуя.

Это были те единственные моменты, когда она чувствовала, что понимает этого мужчину-существо. Остальное время, казалось, что он был в действительности высечен из камня.

Она только надеялась, что ее гормоны будут помнить об этом. Становилось все труднее напоминать им, что, несмотря на великолепную внешность и размеры, которые принял Кес, чтобы вмещаться в транспортное средство, предназначенное для размеров человека, он не был на самом деле обычным человеком.

Он совсем не был обычным человеком.

Нахмурившись, она сдержала еще один вопрос. Ей не нужно было узнавать лучше Кеса-гаргулью. Лучше сосредоточиться на задаче.

Выяснить, где скрывается хранитель, организовать этим двоим встречу, а затем вернуться к нормальной, скучной жизни. Надеясь, что новый запасной план, а может и два помогут удержать волшебство внутри нее от причинения вреда кому-либо еще когда-либо снова.

Держа руки на руле, она дернула подбородком в сторону дороги перед ними.

– Лайонс Бей впереди. После того, как пересечем его, проедем немного на север и немного на восток, и попадем в то место, адрес которого указан в файле. Мы будем там в ближайшее время.

И окажемся намного ближе к завершению этого сумасшествия.

Или ей только оставалось на это надеяться.

 

***

 

Кес ощущал, как пространство в автомобиле давило на него. Несмотря на то, что окна пропускали свет и вид на лес и поля вокруг них, он чувствовал себя запертым в ловушке. Он не привык к такому ощущению, и оно ему не нравилось.

Он не верил, что когда-нибудь станет фанатом этого человеческого транспорта. Он бы лучше полетал.

Это желание могло бы объяснить его небольшую клаустрофобию. Он остался в человеческом облике, который принял вчера вечером, дабы успокоить Эллу, и кожа слишком сжалась, натянулась, зудела и ограничивала. Ему было необходимо принять естественный образ, встать в полный рост и расправить крылья.

Если им улыбнется удача, и они найдут в этом отдаленном захолустье Грегори, у Кеса вскоре появиться такая возможность.

Конечно, маленькое пространство автомобиля и суженный облик не могли объяснить всей этой напряженности, съедающей Кеса. Нет, часть вины лежала на той, находившейся в полуметре с лева от него. Элла Харроу запутывала его так, что он просто этого не понимал.

Кес никогда не утверждал, что являлся экспертом в людях. Несмотря на его многовековой опыт жизни в их мире, большую часть этой жизни он провел отдельно от расы, которую защищал. Из людей он общался в основном с хранителями, они также жили обособленно от своих коллег без магии.

Из-за возможности чувствовать, использовать и образовывать магию хранители существовали отдельно. Большинство рождались в семье с магией и жили всю жизнь со знанием, что во вселенной существовало больше, чем мог уловить человеческий глаз.

Но Элла отличалась. И хотя внутри нее скрывалась магия – огромный резерв сверкающей магии – она не знала не только как формировать волшебство, но и была не осведомлена откуда оно берется и каким целям служило.

Из-за этого Кесу хотелось защищать и обучать ее, показать какая она необычная по сравнению с окружающими.

И в этом заключался корень проблемы.

Кес реагировал на маленького человека так как не мог себе представить ранее, не говоря об опыте. Всего лишь находясь рядом с ней он испытывал собственнические чувства, желание защищать ее, чувствовал себя живым с такой силой как никогда раньше.

Его разум твердил, что она лишь очередной представитель своей расы, возможно выдающаяся за счет своих магических талантов, но в итоге она всего лишь человек.

Инстинкт защищать ее расу был логичен, но защищать именно ее, Эллу, девушку с обычными каштановыми волосами и необычными серыми глазами, не поддавалось никакому объяснению.

Как и волна электричества, которая проносилась по его телу, когда он дотрагивался до нее.

Стражей призывали, не создавали и не рождали. На сколько Кес знал, их всего с дюжину. Он с шестью братьями были самыми сильными и крупными из вида, существовали для защиты против Семи, но были и другие, меньше и слабее, сражавшиеся против низших демонов и бесов, сбегавших порой в мир людей.

Меньшие стражи большую часть времени проводили среди людей, не впадая в дрему, как Кес. Они спали несколько часов днем и патрулировали ночами улицы на наличие слабых угроз зла.

Их вид был обоих полов, и они могли воспроизводить потомство, но насколько Кесу известно, его вид мог появиться лишь когда собран полный круг хранителей.

Они не спаривались, так как самок их вида не существовало. Им не было нужды в парах, и они не должны испытывать желание.

Так почему же желание к крохотному человечку Элле грозит воспламенить камень?

Этот вопрос интриговал и пугал Кеса. Желание – это эмоция, что, по мнению Кеса, было свойственно слабой и склонной к ошибкам человеческой расе. Стражам эмоции ни к чему.

В этом путешествии они служили одной цели: битве против мрака, а для этого требовались мощь и грубая сила, но не эмоции.

На самом деле, эмоции могли стать слабостью. Страх мог бы привести к ошибкам, гордость победы к тщеславию и высокомерию, еще одному верному пути к поражению.

Стражи не могли позволить себе чувств, и до встречи с Эллой у Кеса не было чувств.

Он припомнил прошлые пробуждения из своего долгого существования, и потрясенно осознал, что ни одно не было таким, как этот раз. Ни в одном из прежних пробуждений он не испытывал эмоций.

Снова и снова Кес обнаруживал что-то отличное в этом пробуждении. Он лишь надеялся, что Грегори сможет помочь понять, что именно.

У Кеса практически не было возможности поразмышлять над этим. Спустя пятнадцать или двадцать минут поездки от городка в заливе, Элла остановила автомобиль между двумя высокими створками ворот.

Лампы из стекла и кованного железа, находящиеся друг над другом в арке над гравийной дорожкой, освещали адрес, давно написанный латунными цифрами на кирпиче.

– Это здесь, – пробормотала Элла. – Хорошо, что ворота открыты.

В этот момент Кес не позволил бы высоким железным прутьям остановить себя, но признал, что так легче, чем сносить ворота с петель.

Створки были широко раскрыты, раздвинуты по обе стороны проезда, к большим деревьям, загораживающим обзор за поворотом перед ними. Кес бросил взгляд на створку ворот со своей стороны и ощутил порыв радости.

– Это знак Академии.

Элла покосилась на него.

– Что?

Кес кивнул на право.

– Медаль в центре ворот с изображением солнца, возвышающегося над вершиной горы. Этот символ использует Академия. Мы в верном месте.

Элла выдохнула и повела машину дальше по узкой дорожке.

– Ну, наверное, это замечательно.

Слова были уклончивыми, но Кес ощутил скачок энергии от скрытого волнения Эллы. Он лишь не мог сказать, это волнение от успешного путешествия к цели их поиска, Грегори, или от желания поскорее избавиться от его компании?

Проклятье. До того, как он начал искать ответы на такие вопросы его существование было проще.

Потребовалось несколько минут, чтобы выехать из густой чащи рядом с воротами и добраться до лужайки и сада с пышными зелеными просторами.

Окруженный лесом, и с потрясающим видом на горы, на расчищенном островке открытого пространства располагался огромный, необычный дом из дерева и камня

Кес услышал, как Элла что-то пробормотала в восхищении, когда увидела здание. Он не узнал это место, и почувствовал тревожный сигнал, что возможно он здесь никогда не был, но затем задвинул эту мысль подальше, решив сначала осмотреть все свежим взглядом.

Дом выглядел древним, но в тоже время элегантным. Огромные деревянные балки пересекали дом тяжелыми линиями вдоль карниза и через стены, а грубые каменные плиты, будто крепостные, напоминали Кесу его первый дом. Фоном этому сооружению служили нетронутые горы.

Не совсем коттедж, с длинной дорожкой от особняка. Казалось впечатляющее жилище создавало собственный архитектурный стиль, вполне вероятно, дом просто вырос из земли в этом самом месте.

– Великолепно, – пробормотала Элла, открывая дверь и выпрыгивая из машины. – Я думала, что человек, который владел тобой, должен иметь большой домой, но это... просто восхитительно.

Кес выбрался из машины, его удовольствие от вида здания было испорчено словами женщины.

– Никто и никогда не владел мной. За мной присматривали, но не владели.

– Ты прав. Извини.

Она даже не потрудилась отвезти взгляд от дома, чтобы принести извинения, что Кеса заставило засомневаться в искренности ее слов. Скрестив руки на груди, он сопротивлялся желанию фыркнуть.

Наконец она повернулась к нему и указала на крыльцо.

– Пойдем посмотрим, что мы можем выяснить.

Все еще уязвленный, Кес поднимался за Эллой по широким ступеням на крыльцо, на котором можно было бы танцевать котильон[10]. Черт возьми, да на огромном пространстве состаренного кедра могла практиковаться четверть армии.

Элла вертела головой по сторонам, наслаждаясь каждой увиденной деталью по дороге к резным дубовым дверям.

И вновь Кес заметил символ с солнцем и горой, вместе с другими тонкими намеками об академии, хитро проработанные в деталях резьбы. Чувство предвкушения медленно нарастало.

Нажав на маленькую кнопку на косяке, Элла отступила. Кес расслышал приглушенный перезвон изнутри. Звонок. Она позвонила в звонок.

Несколько минут они ждали в тишине. Время текло, и Кес отметил в Элле признаки нетерпеливости. Она переместила свой вес с одной ноги на другую, затем обратно.

Затем забарабанила пальцами по ноге и стала всматриваться в окна, пытаясь рассмотреть прихожую.

Когда она протянула руку, чтобы во второй раз позвонить, Кес остановил ее. До его слуха доносились слабые, приближающиеся шаги.

– Не надо. Кто-то идет.

Нахмурившись, Элла опустила руку. Спустя пару секунд отворилась левая дверь, в проеме которой появилась женщина среднего роста и возраста. Она нахмурилась на них.

– Чем могу помочь?

Осмотрев женщину с головы до пят, Кес нахмурился. Он не почувствовал в ней и толики магии. Женщина никак не могла быть связана с академией. Неужели их поездка была пустой тратой времени?

Элла улыбнулась женщине и протянула руку.

– Надеюсь на это, – сказала она дружелюбно-конфиденциальным тоном. – Меня зовут Элла. Элла Харроу. Я из Ванкуверского Музея Искусства и Истории.

Женщина перестала хмуриться, хотя все еще выглядела немного запутанной.

– Ох. Простите меня. Я – Грета Микалсон. Домработница. Вы по поводу документов?

Женщины пожали друг другу руки.

– Документов? – спросила Элла с явным замешательством. – На самом деле, я надеялась поговорить с, хм, Грегори.

Грета удивленно на нее посмотрела и покачала головой.

– Теперь я даже не знаю кто больше сбит с толку, вы или я. Пройдите в дом.

Она провела их в большую прихожую, обшитую деревянными панелями, и схватила тряпку с круглого столика, прижав ее к себе. Женщина не вписывалась в стереотипное понятие скандинавских домработниц, которых Кес помнил из прошлого.

У нее короткие завитки, а не стянутые в пучок длинные волосы. На ней нет передника, и огромной связки ключей на поясе. Вместо всего этого женщина была одета в простую хлопковую футболку и пару выцветших джинс. Лишь тряпка для пыли указывала, что она могла заниматься домашними делами

Элла казалась нервничала, осматривая богато детализированную архитектуру и поблескивающее окружение из грецкого ореха. Левую стену огибала широкая, тяжелая лестница и, извиваясь, поднималась назад и заканчивалась балюстрадой вдоль коридора второго этажа. В углу лестницы, на опоре стояла изящная мраморная обнаженная скульптура, драпированная прозрачной тканью.

На высокой стене под лестницей висели три небольших, но мастерски выполненных пейзажа, демонстрировавших горы и сельскую местность в Европе летом, осенью и глубокой ночью.

Для того, кто работает в музее искусства, Элла казалась преисполненной благоговейного страха, но она собралась и, улыбнувшись, вновь посмотрела на домработницу.

– Какой прекрасный дом. Кто здесь живет?

– Никто с момента смерти мистера Грегори. Прошло почти три года, а адвокаты до сих пор не могут решить продать ли имущество по частям или все вместе. Кто знает, когда они наконец примут решение. Но пока они этого не сделали, у меня, по крайней мере есть работа

Заслышав имя Грегори, Кес напрягся. Смерти? Эта женщина имела ввиду Грегори, которого они с Эллой искали? Хранитель Кеса на самом деле мертв?

Склонив голову на бок, Элла вопросительно улыбнулась.

– Мистер Грегори? Простите, когда я сказала, что из музея забыла упомянуть, что работаю там служащей.

– Мистер Грегори Ласкос. Это его дом

Проклятье. Значит тот Грегори. Кес задумался, как он не узнал о смерти старого друга и почему не поставили замену, как это обычно делалось?

– Он владел скульптурой, которую пару лет назад продали музею, – продолжила Грета. – Мистер Грегори был настоящим коллекционером искусства. Я думала, вы поэтому пришли. Несколько дней назад я оставила директору музея сообщение, что нашла несколько дополнительных документов, относящихся к статуе и предложила отправить по почте. Но не ожидала, что кто-то может приехать и лично их забрать.

– Ах, да. – Элла кивнула, будто только что получила ответы на все свои вопросы, и Кес осознал, что любовался драматическими талантами маленького человечка.

– На самом деле, это я придумала приехать сюда. Я обожаю эту статую и захотела увидеть откуда она. Наверное, я ожидала, что дом будет больше похож на средневековый замок или что-то в таком роде, скрывающее нечто большее в своих зубчатых стенах.

Домработница рассмеялась вместе с Эллой.

– Боюсь зубчатых стен нет, но у мистера Грегори действительно большая коллекция. Насколько я знаю, гаргулья была единственной, но осталось еще много скульптур и картин, которые не были проданы.

– Проданы?

– У мистера Грегори не было детей. Как я знаю, он был однажды женат, но жена умерла много лет назад. Я никогда не встречала ее. Когда он умер, возникла небольшая путаница, никто не мог найти его завещание, следовательно, никто не знал, что делать с домом, с произведениями искусства и со всем остальным. В конце концов, выяснилось, что все отошло племяннику мистера Грегори. Ну, внучатому племяннику, я думаю. Мальчику сына его сестры, или что-то в этом роде. Я лично не встречалась с этим мужчиной.

– Как его имя?

Вздрогнув, обе женщины посмотрели на Кеса так, будто забыли о его присутствии. Элла пришла в себя первой и махнула рукой от него к экономке.

– Прошу прощения, Грета. Это мой друг, который согласился составить мне компанию в этой поездке. Кес, хм...

– Кес Ливингстон. – Отрезал он, плавно протягивая руку для рукопожатия. – Очень приятно познакомиться.

– Мне тоже, – пробормотала Грета, скользя оценивающим взглядом по высокому человеческому образу Кеса. – Простите, что вы спросили?

– Имя наследника мистера Ласкоса. Вы знаете, как его зовут?

– На самом деле, я никогда не запоминаю имена, – призналась домработница, прикрывая свое очевидное смущение слабым смешком. – Как я говорила, я никогда с ним не встречалась и плохо запоминаю имена. У меня оно где-то записано, но племянник никогда не приезжал, и мы не разговаривали. Мне начисляли зарплату юристы мистера Грегори, думаю, что и племянник делает так же, поэтому нам не было нужды разговаривать. Откровенно говоря, я не против. Если он не хотел со мной разговаривать, предполагаю, что это освобождает меня. Если племянник замахнется продать весь дом, нет причин держать меня здесь.

Элла кивнула с сочувствующим выражением лица.

– Надеюсь, он забудет о существовании этого места. Хотя... – Элла замолчала и обвела взглядом окружение, – не представляю, как можно забыть об этом. В особенности эти удивительные произведения искусства. Будто бы ты в музее. Сколько здесь оригиналов?

– Ох, почти что всё.

Кес почти ощутил, как Элла навострила уши от такого ответа.

– Серьезно?

Грета кивнула.

– Как я упоминала, юристы все еще пытаются выяснить какие предметы искусства идут вместе и тому подобное. Полагаю, это связано с тем, что сразу не было найдено понимание. Но в любом случае, он смог продать только статую гаргульи и несколько антикварных ювелирных изделий. Лишь эти вещи были открыто оговорены.

Пара ювелирных изделий и статуя гаргульи. Для Кеса это прозвучало так: продали его и ритуальную амуницию хранителя академии. Что-то в этой ситуации его не устраивало.

– Что же, музею очень повезло приобрести статую, – сказала Элла. – Надеюсь, что бумаги, которые вы нашли не ставят под вопрос приобретение или что-то такое. Думаю, от этого у директора случился бы сердечный приступ.

– О, нет, нисколько. Просто небольшие дополнения, которые мистер Грегори перемешал с другими документами в куче мусора, называемой рабочий стол. Страницы журналов, в которые он писал о статуе, несколько фотографий и информация о происхождении, и кто владел гаргульей до него. Я подумала, что музею понадобилось бы это. Знаю, что иногда там рассказывают истории картин или предметов.

– Так и есть. Уверена, чтобы вы не нашли, исследовать это будет очень увлекательно. Доктор Лефевр весьма обрадуется, когда я ему привезу документы

– Они все еще в моем кабинете. Мне нужна минута, чтобы принести их. – Грета начала разворачиваться, затем помедлила и обернулась. – Гордость коллекции мистера Грегори все еще выставлена в галерее внизу. Может вы ее осмотрите, пока ждете?

– Окажите мне такую любезность, и я назову этот день Рождеством. – Элла кивнула, ее глаза блестели от предвкушения.

Домработница рассмеялась.

– Тогда, вам сюда.

Выйдя из фойе, они прошли по небольшому коридору к передней части дома в большую, открытую комнату с балконом на втором этаже и поблескивающей гладью темных, полированных полов.

На каждой стене, подиуме и постаменте, разбросанных по комнате, находилось произведение искусства. Даже мебель, стоящую здесь можно было квалифицировать, как исторически значимые произведения искусства. Это место можно считать таким же музеем, в котором Элла работала.

– Вот это да. Восхитительно, – с придыханием сказала Элла, открыв рот осматривая окружение широко распахнутыми глазами. Она вертелась на каблуках, как маленькая девочка рождественским утром. – Не торопитесь в поисках бумаг. Я могла бы месяцами стоять здесь и любоваться.

Грета рассмеялась.

– Мне не понадобиться много времени, но наслаждайтесь

Кес смотрел в след женщине, уходящей с хмурым выражением лица.

– Она очень доверчива, раз оставляет двух незнакомцев со столь ценными сокровищами.

Элла возвела глаза к потолку.

– Может мы и странные, но сказали свои имена и она знает, что я работаю в музее. Если что-то пропадет, меня довольно легко отыскать. К тому же, твой друг-хранитель был не так глуп. Если присмотреться, можно увидеть камеры, направленные в стратегически важных направлениях, и провода от довольно здоровенной сигнализации. Стандарт музея.

– Ты права. Грегори оставил чары. И заклинания. Три года не такой уж долгий срок без обслуживания, и они должны быть еще активны.

– Ты имеешь ввиду магию?

Кес выгнул бровь на ее удивленный тон.

– Конечно. Ты ее ощущаешь?

– Не знаю. Я привыкла блокировать магию, а не пытаться ее освободить.

– Попытайся сейчас.

Он видел, как на ее лице промелькнула неуверенность, но была вытеснена растущим любопытством. После секунды сосредоточенности, Элла закрыла глаза и, от концентрации, свела брови. Спустя мгновение, она распахнула глаза и направила на него взгляд.

– Здесь не только магия, – тихо сказала она, боясь, что их могли подслушать. Что было глупо. В комнате лишь они двое. – Есть что-то еще.

Встревожившись, Кес напрягся и открыл свои силы. Потребовалось лишь несколько секунд, чтобы понять, о чем Элла говорила. Он выругался на свой недостаток внимания.

Он должен был заметить это раньше Эллы, и винить мог только ее. Человек отвлекла его, а такое Кес не мог себе позволить.

Помимо сплошного серебристо-синего сияния оставленных Грегори заклинаний и чар, охраняющих произведения искусства, Кес заметил осколки разбитого заклятья, окружавшего окно в передней части дома.

Что-то густое, мрачное и пульсирующее, смешалось с разбросанными кусочками магии хранителя и осквернило воздух.

Кес признал этот мерзкий налет. Такой оставляли после себя агенты мрака. Кес тихо, но долго и оригинально, выругался.

Элла настороженно за ним наблюдала.

– Ты чувствуешь это?

– Вижу. Это плохо.

– Да, я уже поняла

Звук шагов по деревянным половицам предупредил их о приближении Греты. Кес и Элла обращали внимание на любого человека или что-угодно приближающееся к ним.

– Нашла, – произнесла домработница с улыбкой, держа в руках большой, коричневый конверт. Подняв взгляд на Эллу, выражение ее лица стало недоуменным. – Все хорошо? Вы выглядите... расстроенной.

Для Кеса смех Эллы прозвучал неестественным, но женщина должна купиться на это.

– Нет. Все в порядке.  Я просто представила сколько времени и самоотдачи потребовалось, чтобы собрать такую коллекцию. Так грустно думать, что человека, потратившего столько усилий за такое долгое время, уже нет, чтобы наслаждаться всем этим.

Выражение лица Греты смягчилось.

– Печально. Я была очень привязана к мистеру Грегори. Проработала на него больше пятнадцати лет, и не думаю, что встречала более доброго, более великодушного человека. Немного чудаковатый, конечно, но такой милый. Все, кто его знал оплакивали его кончину.

Кес воспользовался открытой темой.

– А как умер ваш наниматель, мисс Микалсон? Кажется, вы не упоминали.

– Патологоанатом сказал, что у него было больное сердце, но никто и не предполагал, что у мистера Грегори были с ним проблемы. Он был пожилым, но до самой кончины казался довольно бодрым. Как-то утром я пришла и нашла его. Прямо здесь, в галерее. Должно быть ночью случился сердечный приступ. Так трагично и очень неожиданно. Никто из нас не видел приближение приступа.

Кес ощутил холод, заморозивший его внутренности от слов домработницы. Он, может, и не говорил с Грегори многие, многие годы – с момента, как мужчина надел на себя мантию хранителя в середине прошлого века – но неожиданная смерть вкупе с разбитыми чарами и следами темной магии в комнате приводили к единственному заключению – хорошо, что Кес пробудился.

– Досадно, – сказала Элла сочувствующим голосом, а Кес услышал возрастающую озабоченность. – Уверена, что все, кто его знал, скучают.

– Да.

Элла с улыбкой приняла конверт от женщины.

– Ну, теперь мы оставим вас в покое. Спасибо, что передали бумаги в музей. Уверена, доктор Лефевр не может их дождаться.

– Всегда пожалуйста. Статуя гаргульи была одной из любимых произведений мистера Грегори, уверена, он хотел бы, чтобы все знали о ее огромной истории.

Кес и Элла последовали за домработницей к входной двери просторного старого дома. В этот раз, Кес держал свои чувства открытыми, ища следы темной магии. И ничего не нашел.

Здесь чары были целы, прикрывая основание лестницы и каждую дверь, ведущую из коридора. Любопытно, парадный вход не был защищен. Чары не были полностью наложены или по какой-то причине Грегори не прикрыл дверь своего дома?

Он чувствовал, что здесь безопасно? Или пытался устроить своего рода ловушку? Может смерть для Грегори не была таким уж сюрпризом, как для друзей и близких.

На крыльце они пожали руку Грете и пошли к своему автомобилю.

Скользнув на водительское место, Элла, с ощутимым стуком, захлопнула дверь.

– Так.

Слово охватывало энциклопедию понятий: замешательство, неуверенность, вопрос, усталость, удивление, расстройство. Кес оставил это слово без комментария, обдумывая все, что они только что узнали.

Грегори мертв, и его убили темной магией. Он почти пригласил ее в свой дом, но, вероятно думал, что оказавшись внутри будет в безопасности. Ни от одного из Семи. Даже опытный хранитель не помышлял бы встретиться со столь могущественным демоном, не имея за плечом стража или двух. Тогда что?

От, пришедшей в голову, мысли по коже Кеса поползло предчувствие беды. Могло ли общество вновь ожить?

Элла нетерпеливо хмыкнула и посмотрела на него.

– Ну? Что происходит у тебя в голове, о великий и загадочный Страж? Твой друг мертв, и больше нет хранителей, чтобы разъяснить нам происходящее. И что теперь делать будем?

– Рули. – Кес потянул страховочный пояс, который Элла назвала ремень безопасности, от двери машины и пристегнулся. – Мне нужно подумать.

Элла с минуту его рассматривала, прищурившись и открыв в неверии рот. Затем захлопнула его и повернула ключ в замке зажигания, оживляя мотор огромного внедорожника.

– Я бы сказала, что тебе нужно, – пробубнила она себе под нос, выворачивая на второстепенную дорогу к железным воротам, – но не думаю, что теперь они снабжают арендованные автомобили резиновыми шлангами и тисками.

В другое время и место Кес рассмеялся бы над кровожадными мыслями маленького человечка, но сейчас не возникало желания веселиться. Он до сих пор не выяснил, что его разбудило, но уже начинал побаиваться, что какова бы ни была причина, цель ясна.

Близилось сражение. Теперь появился вопрос, были ли у Кеса необходимые для боя и победы средства?

Он никогда не встречался с врагом, не имея рядом хранителя и братьев, прикрывающих спину. Если теперь Кесу предстоит сделать это в одиночку, сможет ли он выжить?

И сможет ли выжить мир?

 

Переводчики: inventia, Yogik, dia1812na

Редактор: natali1875

Глава 6

 

Обратная поездка до Ванкувера длительностью чуть больше часа убедила Эллу в двух вещах: во-первых, хоть Кес размерами и внешним видом походил на человека, но все равно производил впечатление немой, неподвижной статуи; во-вторых, любопытство до добра не доводит.

Элла непременно собиралась убить кого-нибудь, если чертовски быстро не получит ответы, по крайней мере на некоторые ее вопросы.

Она открыла дверь в квартиру и, войдя, бросила ключи на столик. Услышав за собой звук закрывшейся двери, Элла обернулась и увидела Стража, который стоял посреди гостиной и потягивался, будто щенок, который только что проснулся после отличного сна.

Элла собиралась врезать кулаком прямо по его подтянутому прессу с шестью кубиками.

Зная как ей везет, она скорее всего сломает руку.

– Хорошо, у тебя было больше двух часов на обдумывание плана или процесса, или, твою мать, чего угодно, над чем ты там размышлял, пока не разговаривал со мной, – резко сказала она, встав широко расставив ноги и смотря прямо на него. – Я была более чем спокойна. Рассказывай. Чего, черт возьми, мы достигли этой маленькой поездкой, и что, твою мать, мы собираемся дальше делать?

Кес посмотрел на нее, опустив руки по швам.

 – Мне с каждой минутой становится все более не комфортно в той форме, которую принял. Ты не против, если я приму свой естественный вид?

– Плевать, ты можешь избегать разговора и даже превратиться в полудохлого кенгуру, мне нужны ответы.

Не обращая внимание на ее ворчание, Страж снова потянулся, и его окутал туман. В следующий момент пространство перед ней заполнила клыкастая, крылатая, рогатая с серой кожей горгулья. Элла инстинктивно сделала шаг назад.

Кес нахмурился.

– Ты действительно думаешь, что я причиню тебе вряд именно сейчас.

Положив руку на живот, она пыталась набраться мужества, чтобы не пойти на поводу своих инстинктов и убежать. Убежать и спрятаться. И закричать. Элла напомнила себе, что перед ней Кес.

Это был тот же самый мужчина, с которым она ездила в Лайонс Бей. Тот самый, который спал в ее квартире прошлой ночью. И с кем она целовалась в зале торжеств музея. Кес не был монстром.

Неважно, как сильно он похож на чудовище.

– Нет, я знаю, что все в порядке, – сказала она, гордясь, что голос ее не дрогнул, в отличии от ее желудка. – Просто забыла об этом. Забыла о том... какой ты большой.

Так и было. Рядом с Кесом в человеческом облике Элла чувствовала себя крошечной. А когда он превращался в гаргулью, она хотела пуститься в пляс, как жевуны из "Волшебника из страны Оз"[11]. Кесу повезло, что она жила в старом здании с потолками в двенадцать футов[12]. И даже при этом, стоило Кесу поднять руку, то он с легкостью достал бы до потоков.

Кес пророкотал что-то нечленораздельное и сел на диван, который начал напоминать мебель для кукольного домика. Элла зачарованно смотрела, как он сложил крылья вокруг себя прежде, чем обратить свое внимание на нее.

– Лучше сядь, – проинструктировал Кес. –  Есть вещи, которые мне нужно объяснить тебе.

– Самое время.

Он подождал, пока она не села. Из-за того, что Кес занимал слишком много места на диване, Элле только и оставалось, что устроиться в свободном потрепанном кресле, которое стояло слева от него, и поджать ноги под себя.

– Я тебе рассказывал об Академии Хранителей и других Стражах, таких как я. Объяснял, что мы были призваны, бороться с Мраком, а Академия Хранителей помогала нам в этом, наблюдала за нами, пока мы спали, и будила, когда миру угрожала опасность. Я также рассказывал, что Стражи защищают от Семи демонов, в то время как за меньшими угрозами следят другие стражи, которые не спят в отличие от нас.

Он дождался ее кивка. Да, она помнила все это. От этой информации ее голова шла кругом, но она все помнила.

– Что я тебе не рассказал, так это историю Мрака, и почему Стражи бдительно следят за его прислужниками.

– Ну, как я поняла, что под «Мраком» ты подразумеваешь зло, и полагаю, что сохранение бдительности против зла принимается как данность.

– Не все так просто.

– Почему мне кажется, что это история моей новой жизни?

Он не обратил внимание на ее ворчание.

– Мрак не простое зло, он совокупность всех существующих бед в одно сплошное зло. Он существовал с начала времен и во всех веках стремился поглотить жизнь, которая противостояла ему. Он вечный, беспощадный и несокрушимый.

– Несокрушимый? – Элла сглотнула. – Если он настолько всемогущее воплощение зла, то почему мир до сих пор существует и уже не исчез?

– Потому что Вселенная ненавидит Мрак.

Сказав это, он постучал когтистыми пальцами по бедру, напомнив Элле, что, принимая свою естественную форму, он вернулся к своей "естественной" одежде, которая в действительности была чем-то средним между набедренной повязкой и укороченным килтом. На самом деле ей не стоило глядеть на мускулистые бедра парня другого вида. Независимо от того, как сильно она хотела облизнуть их.

"Успокойся, девочка!"

Черт возьми, что с ней было не так?

– Теперь даже сила Вселенной не в силах уничтожить Мрак, но она может ослабить его, что и сделала, разделив его на семь частей. Семь кусков чистого и совершенного зла, которые только и мечтают о воссоединении и разрушении всей жизни и всего света.

Элла заставила себя сосредоточиться и вспомнить, что он уже ей рассказал.

– Ого, семь частей? Число кажется довольно большим совпадением.

– Это несовпадение. Семь демонов, которым мои братья и я противостоят, и есть те семь частей Мрака. Мы боремся за то, чтобы держать их врозь друг от друга и подальше от смертных, потому что, когда они здесь, то могут питаться хаосом и разрушениями, которые сами же и вызывают, становясь сильнее. Их изгнание не только сохраняет человечество в безопасности от зла, но также ослабляет их... однако, они никогда не перестают искать возможности вернуться обратно в этот мир.

– Итак, ты борешься с демонами и изгоняешь их. Хранители присматривают за вами и будят, когда демоны сбегают из того места, куда их сослали. Вы просыпаетесь и изгоняете их снова, и это что-то вроде замкнутого круга?

– Проще говоря, да.

– И как же им удается вернуться? Разве вы не можете изгнать их навсегда?

– Они сильные. И хитрые. И есть те, кто желает их возвращения.

Элла почувствовала, как ее глаза округляются.

– Люди?

Кес кивнул.

Она покачала головой, пытаясь понять это. Существуют ли на самом деле люди, желающие, чтобы абсолютное зло вернулось в мир?

"Хорошо, – сказала она себе, отвечая на немой вопрос. – Конечно, такие есть. Но с какой стати кому-то это делать? Кто хотел этого?"

– Так же как Стражам помогает Академия Хранителей, у Мрака есть свои прислужники. Они известны как Общество Вечного Мрака. Мы называем их ночными.

– И эти люди, которые... что? Помогают и содействуют Семи демонам?

– Они служат Мраку любым доступным им способом. Пытаются вызволить Семерых из их заточения, и если им это удается, то делают всё, чтобы прокормить демонов и сделать их сильнее. В конечном счете, они надеются освободить всех демонов сразу и увидеть, как те снова объединятся во Мрак.

– Я не понимаю. Зачем пытаться помочь чему-то, что не имеет другой цели, кроме как уничтожить ту жизнь, которую мы знаем? Я же правильно понимаю, что в конечном счете, они покончат с невинными людьми и набросятся на союзников? Разве не так поступает чистое зло?

Кес пожал плечами, выражение его лица оставалось каменным. Во всех смыслах.

– Они стремятся к власти и наивно полагают, что Мрак даст им ее. Какое-то время, так и будет, но в конечном счете, даже их уничтожат.

– Ого.

Гаргулья слегка улыбнулся.

Элле потребовалось время на обдумывание информации. Когда они только сели, она предполагала, что Кес объяснит ей, что за энергию они оба почувствовали в галерее дома его Хранителя. И не ожидала более углубленной лекции о том, против чего он и его Хранитель были созданы. Но Элла начала понимать, что гаргулья в высшей степени логичное существо. Если он считал, что ей сперва нужно узнать об этом, значит у него на то есть причины.

– И ты пытаешься сказать мне, что ощущение, то противное ощущение, которое я почувствовала в галерее раньше... Означает ли оно, что члены Общества Вечного Мрака побывали в доме Грегори?

Кес пристально и мрачно посмотрел на нее, выражение его лица стало серьезным.

– Это "ощущение" называется магией, но магией Мрака, ею пользуются ночные и их хозяева.

Элла вздрогнула. Все эти годы она боялась свою магию. Та неприятная, черная тина отличалась от ее собственных неконтролируемых всплесков сине-белой энергии, как потоки чистой воды от сточных вод.

– Ты думаешь, что Общество... ночные, – она поправила себя. – Думаешь, что они убили твоего Хранителя.

– Я в этом уверен.

Закусив губу, она обняла себя. Выражение лица гаргульи, с того момента как он сменил форму, едва изменилось, но Элла смогла рассмотреть в его глазах проблески напряжения и гнева.

– Мне жаль, – поспешно сказала она. – Жаль, что он мертв, и не только потому что не может ответить на все твои вопросы, которые ты хотел ему задать. Вы были... друзьями?

Он покачал огромной головой из стороны в сторону.

– Мы встречались и общались лишь один раз, на церемонии, когда он принял мантию своего отца и должность Хранителя. С тех пор не было никакой серьезной угрозы и мой сон не прерывался до сих пор. Но то, что я знал его совсем немного – не имеет никакого значения. Он был на моей стороне.

Элла слышала сталь в его словах, а может это был камень. В любом случае, она знала, что он сделает все, чтобы свершилось правосудие над теми, кто виновен в смерти его товарища. Элла поняла, что именно этого хочет для Кеса. Может, если сконцентрировавшись на том, что хочет для него, она перестанет думать о том, чего хочет от него.

Она вздохнула с облегчением, когда, вернувшись в квартиру, он принял свою истинную форму монстра. Элла внушила себе, что увидев его настоящего вместо того великолепного мужчины, с которым она провела прошлую ночь и целый день, несомненно излечиться от своей маленькой одержимости.

Не тут-то было.

В действительности, Элла не могла заставить себя думать о Кесе как о монстре. Почему-то ей хотелось скользить взглядом по его изогнутым маленьким рожкам, которые за его висками закручивались назад, и клыкам, которые всякий раз сверкали, когда он говорил. Его длинные когти представляли собой крайне экстремальный вид маникюра, но она встречалась с мужчинами, которые покрывали ногти лаком. Поэтому, что можно было назвать нормой?

Хорошо, ей было немного неуютно от его ног, которые выглядели как нечто среднее между ногой человека и лапой гигантского хищника, но в любом случае это неважно. Она решила, что ее собственные короткие пальцы, бледную кожу и тонкие лодыжки точно нельзя назвать привлекательными, так что не ей судить. Хвост легко не замечать, а вот крылья... ну, их она считала удивительно удобными. Может Элла и сходила с ума, но крылья ее успокаивали. Из-за них ей хотелось залезть ему на колени и свернуться калачиком, прижавшись к его груди. Она почти чувствовала их теплые объятия, как если бы они укрывали ее от внешнего мира, создавая идеальный кокон тишины и спокойствия. Это можно было сравнить с гигантскими объятиями, которые бы окружили их обоих, спрятав в собственном гнезде.

Элла вздрогнула и обняла себя еще крепче. Боже, ей нужно отвлечься от его тела и постараться перейти к делу. Тем более, что с того момента как они вышли из машины у дома Грегори, Кес больше не давал понять, что помнит о ее принадлежности к женскому полу.

Она прочистила горло.

– Итак, хм, из-за того, что Грегори умер и не может ответить на какие-либо вопросы, что ты теперь собираешься делать?

На самом деле ей хотелось спросить, что они собираются делать, но сдержалась. Элла повоюет позже, если он попытается исключить ее участие в последующих действиях. Она всегда может напомнить ему о необходимости тренировать ее магических способности, как он утверждал ранее. Смерть Хранителя и ощущение грязного следа, оставленного убийцей, склонили ее согласиться, что идея учиться магии для самозащиты заслуживает внимания.

– Начинаю верить, что вопросы, которые я собирался задать, перестали быть важными, – сказал он ей. – Думаю, что знаю, по какой причине проснулся, даже если способ, которым это стало возможно, неизвестен. Считаю, что наиболее важно сейчас связаться непосредственно с Академией. Если Грегори мертв уже три года, как сказала Грета, то его заместителя должны были назначить давным-давно. Мне нужно выяснить, почему этого не сделали, и выяснить, как много они знают о способе его убийства. Если ночные снова активизировались, то Академия должна знать об этом. Они смогут сказать нам, достаточно ли все серьезно, чтобы будить других моих братьев для борьбы против зла.

"Смогут сказать НАМ", – сказал он. Элла пыталась игнорировать тепло, которое вызвали эти слова. Она действительно становится размазней.

– Это имеет смысл, – сказала она, пытаясь скрыть чувство удовлетворения. – Как мы это сделаем?

– Я говорил тебе, что Академия всегда остается в одном месте. Это позволяет обеспечить преемственность несмотря на длинные отрезки времени, в течение которых отдельные Стражи могут спать. Их база располагается в Париже уже несколько сотен лет. Они спроектировали и построили здание специально, чтобы оно было вечной крепостью для долгой войны. Мы поедем к ним.

– Ты серьезно? Не пойми меня неправильно. Конечно, связаться с Академией – это хорошая идея, но Париж очень далеко, а билеты на самолет довольно дорогие. И знаешь, я пока не обзавелась своими собственными крыльями.

Кес покачал головой.

– Путешествие в Париж займет слишком много времени. Мы можем связаться с ними. Разве нельзя воспользоваться телефоном?

– Конечно, если ты помнишь номер. – Она замолчала. – Хотя, я не уверена, что номера не изменились с того момента, как ты последний раз просыпался. Подожди, если ты в последний раз просыпался в 1703 году, у них даже не было телефонов.

– Это последняя битва с Семью была в 1703, а не последнее мое пробуждение. Мне приходилось просыпаться на короткое время каждый раз, когда новому Хранителю поручали мне служить. Так в последний раз это произошло примерно шестьдесят пять лет назад.

Элла на минуту задумалась, а затем покачала головой. Она просто вспоминала старые фильмы 40-х, 50-х годов, когда люди брали телефон и просили оператора соединить их с Бамблфордом 8173 или что-то подобное.

– Все еще не уверена, что твои воспоминания сработают. Не думаю, что их номер есть в телефонном справочнике.

– Что за справочник?

– Знаешь, это общедоступный каталог, в котором перечислены номера. Как если бы я позвонила в телефонную компанию в Париже и попросила бы меня соединить с Академией Хранителей?

– А, – легким жестом он показал, что понял. – Точно нет. Академия достаточно закрытое заведение с самого его основания много веков назад. Только те, от кого они хотят получать известия, знают, как с ними связаться.

– Хм.

Элла сжала губы. Раздобыть частный номер проблематично, но нет ничего невозможного. Не мытьем, так катаньем. Она подумала спросить у Кеса, знает ли он адрес расположения Академии, но навряд ли это окажется полезно. Города, особенно крупные, на протяжении веков сильно менялись, и улицы все это время переименовывались.

Старый адрес, будь он трехсотлетней давности или шестидесяти пятилетней, тоже может привести их в тупик.

Элла начала улыбаться, когда в ее голову пришла идея. Города действительно изменялись, но, если база Академии на самом деле располагалась в историческом здании, шанс оставался. Поскольку оно могло стать архитектурным памятником и охраняться как наследие годами.

И это значит, что его хорошо знали и, возможно, указали в путеводителях и фотографических изданиях города как знаменитое и часто посещаемое сооружение в Париже.

Да, Элла решила подняться со своего кресла и пойти к своему столу, который стоял в углу столовой, которой она не пользовалась. Самое время познакомить средневековую гаргулью с прелестями современной жизни. "Берегись, Гугл. Мы идем".

 

***

 

Кес открыл рот от удивления, когда Элла открыла чудо под названием Интернет. Конечно, он слышал о нем во время сна, но быть свидетелем того, как огромное количество информации так легко получить, так быстро и так эффективно...

У него, как выразилась бы Элла, снесло крышу.

Конечно, найти одинокое старинное здание в таком городе как Париж, старом и многолюдном, было не просто, но Элла была настроена решительно. Сперва на нескольких картах, как современных, так и исторических, Кес показал ей примерный район Парижа, где располагалась Академия.

Затем, определив несколько зон поиска, Элла начала кропотливую работу по составлению списка исторических зданий, чтобы потом найти фотографии, которые даст посмотреть Кесу.

Как только им удастся найти правильное здание, то останется только найти в интернете его адрес. С такими данными найти владельца и контактную информацию – вопрос времени.

Потребовалось четыре часа на поиск здания. Когда она показал ему фотографию строения с классическим каменным фасадом, готическими элементами и декоративными скульптурами, утопленными в нишах вдоль стен, Кес прищурил глаза и удовлетворенно хмыкнул.

– Вот оно. Это и есть штаб-квартира Академии Хранителей.

– Отлично, – Элла хмыкнула в ответ. – А теперь позволь мне вернуться обратно к работе.

Она продолжила, а Кес вернулся к холодильнику.

Они вместе перекусили примерно пару часов назад, Элла сжевала свой бутерброд, не прекращая стучать по клавиатуре; Кес же уже четыре раза успел поесть.

Похоже гаргулья был снова голоден. По-видимому, ему требуется большое количество калорий для поддержания мышечной массы. Элла старалась не думать о них. По крайней мере, не во время работы.

Прошло еще два часа, прежде чем Элла завизжала от восторга.

– Нашла.

Вскочив со стула и игнорируя боль в затёкших мышцах, она станцевала маленький победный танец у окна, из которого лился мягкий приглушенный свет сумерек. Она любила разгадывать загадки, но эта была просто сногсшибательная.

Сидевший на софе и изучавший пульт дистанционного управления Кес внимательно на нее посмотрел.

– Ты нашла номер? Какой? Где твой телефон?

– Эй, держи себя в руках, большой парень.

Когда, обойдя диван, Кес подошел к компьютеру, то уперся в поднятую Эллой руку.

– Какой номер? Мы должны позвонить немедленно!

– Я сказала, придержи коней.

Он зарычал. Элла почувствовала вибрацию под ладонью. Но вместо того чтобы испугаться, ощущение теплой, грубо-гладкой кожи под рукой заворожило ее. Ей пришлось заставить себя собраться, чтобы сконцентрироваться.

– Я нашла список владельцев здания, а не номер телефона, – объяснила она, неохотно опустив руку и поднимая взгляд.  – Как я поняла, это фонд, что имеет смысл, раз Академия работает в течение многих столетий и намерена продолжать делать это. Но, что еще более важно, я нашла имена руководителей траста – юридическую фирму в Париже.

– Тогда чего мы тянем время? Нужно звонить.

– Мы позвоним, как только отыщу номер. Это займет несколько минут, но ты понимаешь, что сейчас в Париже около двух часов ночи?

– Время не имеет значения. Найди номер, и мы сразу же позвоним в Академию. Поверь мне, кто-нибудь ответит.

– Хорошо. Дай мне минут пять, самое большее, десять.

Элла откинулась на кресле, стараясь игнорировать ощущение тяжелого взгляда Кеса, буравящего ее, пока она печатала, прокручивала, кликала. Мужчина сильно отвлекал ее, просто находясь с ней в одной комнате. А пристальное наблюдение во время работы вносило хаос в ее концентрацию.

Она снова переключила внимание на поиск в интернете и перечитала текст ссылки на новость. Ее сердце оборвалось, и Элла перечитала все в третий раз. Затем прикусила губу и щелкнула на ссылку.

– Что такое? Что не так?

В этом-то была и другая проблема с Кесом, наблюдающим за ее работой. Он тут же понял, что она что-то нашла, и настойчиво требовал поделиться с ним полученной информацией.

Выражение ее лица стало непроницаемым, когда она указала на монитор.

– Это статья с англоязычного новостного сайта в Париже. Я не нашла ее сразу, потому что новость опубликовали более года назад, и она оказалась скрыта более новыми.

Элла сдвинулась в сторону, чтобы ему было лучше видно. Кес наклонился к ее плечу и сосредоточился на заголовке, который заполнил монитор компьютера.

"23 ПОГИБШИХ, НИ ОДНОГО ВЫЖИВШЕГО В УЖАСНОМ ПОЖАРЕ, ОХВАТИВШЕМ ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗДАНИЕ".

Академии Хранителей, как древнего убежища, расположенного в старинном квартале Парижа, больше не существовало. Согласно статье, никто не выжил. Академия была уничтожена.

Элла почувствовала, как тишина заполнила комнату, опустившись подобно одеялу, неся с собой тяжелую и давящую атмосферу. Она осознала, что повернула голову и смотрит на Кеса, убеждаясь, что он не превратился обратно в камень. Тот оставался слишком напряженным и неподвижным, она даже на минуту забеспокоилась, пока не увидела, как его грудь поднимается от сделанного вдоха.

– Прочитай статью для меня. – Его голос звучал жестко и свирепо, будто он отдавал команду. Кес отошел от стола Эллы и начал ходить взад-вперед, махая своим хвостом, будто сердитая кошка. – Расскажи, о чем в ней говорится. Расскажи точно, что произошло.

Сердце Эллы сжалось от боли, когда она снова посмотрела на экран и прочитала о разрушении самой сильной связи между человеческим миром и Кесом.

Она понимала, что потеря этих двадцати трех человек сравнима с потерей многих веков дружбы, семьи, общины – всего, что у него было, опоры, на которую каменный страж мог положиться во время своего долгого векового сна. А теперь это была оторвано от него. Оторвано более года назад, а он даже не знал об этом. От правды ему не стало бы легче, но Элла прочтет ему, потому что он имел право знать.

Согласно новостной статье, пожар начался в архиве старого здания, быстро распространяясь по сухой бумаге и книгам. Штаб-квартира Академии была описана как здание с жилыми помещениями и офисами "частного исследовательского общества", занимающимися "исторической и политической философией". Элла подумала, что весь материал мог легко воспламениться. Первым плохим знаком было то, что пожар вспыхнул ночью, когда члены и сотрудники Академии спали. Во всем обвинили старую проводку, из-за которой не сработала пожарная сигнализация, а возрасте здания упомянули в отчете, когда описывали заблокированные упавшим мусором выходы, поэтому все жертвы оказались в огненной ловушке. К тому времени, когда другие жители улицы заметили огонь и вызвали пожарных, адское пламя уже вовсю бушевало. Властями было принято решение сосредоточить усилия на сохранении соседних зданий. Штаб-квартира Академии горела почти до полудня следующего дня, прежде чем удалось взять под контроль пламя и, в конце концов, потушить его. На момент написания статьи, причина пожара не определили, но власти вели расследование.

Кес слушал молча. Элла удивилась, когда поняла, что даже в своей огромной естественной форме он передвигался по деревянному полу бесшумно. Конечно, учитывая, как грациозно он двигался в любой форме, ей не стоило поражаться тишине.

Элле было интересны его мысли. Выражение лица Кеса снова стало непроницаемым, даже если в остальном он выглядел живым и проснувшимся, то за резной маской загадочности она не могла увидеть ни одной эмоции.

Закончив читать, Элла повернулась на стуле лицом к своему спутнику и сцепила руки на коленях. Она хотела протянуть ладонь и дотронуться до него, хотела утешить его, но не знала, как сделать это.

Не знала, позволит ли он ей. Прямо сейчас Кес выглядел таким же неприступным, каким увидела его в первый раз, двигающимся в саду музея. В этот раз он не пугал ее, но это не значило, что Элла чувствовала себя уверенно, предлагая ему свое сочувствие.

Хотя она не смогла промолчать.

Элла оставалась сидеть в своем кресле, но взглядом следила за его передвижениями по комнате.

– Мне очень жаль, – пробормотала она, досадуя, что не могла подобрать других слов. Лучших слов. – Твоих друзей. Тебя.

На секунду он сбился с шага, всего лишь на мгновение, но не повернулся, чтобы посмотреть на неё.

– Пожар не был случайностью. Не важно, какую информацию обнародовали власти. Хранители умеют как создавать огонь, так и гасить его. Такая вещь как неконтролируемое пламя не могла произойти без вмешательства темной магии, которая специально поддерживала его.

До Эллы начало доходить.

– Ты думаешь, что ночные устроили поджог. Считаешь, что они пытались уничтожить всю Академию?

В конце концов он посмотрел на нее. Его темные глаза с небольшими отблесками, к которым она так привыкла, исчезли. На их месте возникли самые жуткие адские костры, которые, казалось, прожигали. Даже огонь в Академии не мог гореть так горячо и так ярко.

– Думаю, что двадцать четыре Хранителя умерли за три года, – прорычал он в ярости, демонстрируя свои клыки. – И такого точно не случалось ни разу за все века. Думаю, что для меня это происшествие равноценно объявлению войны тем, кто выступает против Мрака. Ты считаешь иначе?

– Нет. Я... я... я не знаю. Я имею в виду, что не думаю, что знаю достаточно, чтобы судить. – Она захотела немного зарядиться кофеином. Или, может быть, ликером. Чем-то, что привело бы ее мысли в порядок.

После небольшой паузы Элла попыталась снова высказаться.

– Думаю, это действительно странно, что мы пошли искать твоего Хранителя и выяснили, что он умер, не оставив приемника, как ты ожидал. И считаю, что еще более странно то, что люди, которые должны были обеспечить замену, тоже мертвы. Но я также предполагаю, что те, против кого вы боритесь, убили Грегори и сожгли здание Академии. Они пугают меня до чертиков. И что же они планируют сделать? Это еще больше пугает меня. – Когда Кес открыл рот, чтобы зарычать на нее, она подняла руку и встала. – Я думаю, что здесь происходит, что-то действительно значительное, – продолжила Элла. – Намного значительней чем я и ты. Ты – один из Стражей, а я – одна из людей. Независимо от того, перерастет ли мой потенциал когда-нибудь во что-то большее, я даже не Хранитель и не ощущаю себя способной бросить все и принять вызов от всего Общества психопатов, владеющих магией, и их демонических повелителей. Я не настолько смелая. Или глупая.

Она увидела, как в горящих глазах Кеса промелькнуло новое чувство, но исчезло так быстро, что ей не удалось понять какое. Все, что ей оставалось делать, наблюдать за теми скудными эмоциями, которые он демонстрировал на тот момент.

Кес выглядел так будто одновременно хотел выть на луну, свернуть горы Уоддингтон и оторвать головы и другие конечности всем до последнего участника Общества Вечного Мрака. И только тогда он сможет выпустить пар.

Гадкое чувство внутри подстрекало ее бежать в Южную Америку, ведь там так красиво в это время года, но Элла не сдвинулась с места. Неважно, произошло ли это из-за того, что от страха складывалось ощущение, будто ее ноги примерзли, или же она знала, что Кес не причинит ей вреда, не на этот вопрос она хотела бы получить ответ в данный момент.

Собрав все свое мужество, она протянула руку и положила ее на плечо мужчины. Элла почти ощущала, как ярость кипит под его кожей, подобно потокам лавы. Так или иначе, просто прикоснувшись, весь этот гнев, и сдерживаемая энергия наполнили ее силой, и она почувствовала, как ее позвоночник вытянулся в струну.

– Думаю, что если это объявление войны, то тебе нужна армия, чтобы сражаться, – сказала Элла, удивляясь силе своего голоса. Когда же это она превратилась в своего рода женщину воительницу?

– Академия разрушена, человек, – он усмехнулся. – Что за армию мне придется собрать?

– Здание уничтожено, и мы знаем, что Грегори мертв, – согласилась Элла, – но разве это значит, что сама Академия перестала существовать? Ведь эта организация, по твоим словам, ведет начало с незапамятных времен? Я абсолютно уверена, что группа таких людей состоит более чем из двадцати четырех человек. Должны быть выжившие. Не считая других Стражей. Если ты все еще существуешь, почему они тоже не могут? Если тебе хочется надрать демонам задницы, то представь, как себя чувствуют твои друзья.

Элла наблюдала, как его глаза сузились, а суровые черты лица теперь отражали не сдерживаемую ярость, а предвкушающее кровопролитие.

– Ты права, маленький человек, – прогрохотал он, тепло вернулось в его скрипучий голос. – Мои братья скорее всего слышали об этом. Их должны были разбудить, как и меня, и поэтому нам нужно найти других членов Академии. – Он наклонил голову, чтобы посмотреть на нее.  – Я все еще не знаю, как тебе удалось разбудить меня, но мне не приходилось слышать о подобном ранее, поэтому мы не можем рассчитывать на твои способности, чтобы разбудить других, даже если бы я знал, где они все сейчас находятся.

– Согласна. Ведь даже я не знаю, что сделала, не говоря уж о том, как это сделала. Нам нужно найти уцелевших Хранителей, и будем надеяться у них достаточно опыта и знаний, чтобы разбудить других Стражей. В конце концов, они знают, как найти их. Я права?

– Академия всегда знает, где отдыхает каждый из Стражей. Если мы найдем Хранителей, то отыщем моих братьев.

– Хорошо, – Элла в уме начала просчитывать всевозможные варианты. – Так как штаб-квартира Академии разрушена, и это освещено в прессе, мы можем предположить, что любые Хранители, которым удалось спастись, также верят, что каждый член организации находится в опасности. Если бы я была на их месте, то я бы затаилась, так что, как мне кажется, нужно двигаться вперед, понимая, что остальные Хранители ушли в подполье. Это означает, что мы не сможем отследить их через общество.

По большому счёту она озвучивала мысли для себя, чтобы понять куда они ее заведут, но Элла понимала, что Кес слушает ее. Она начала чувствовать те моменты, когда он смотрел на нее. Просто знала, когда он рядом и уделяет ей пристальное внимание. Это было немного странно и слегка круто.

– Мне нужно несколько конкретных имен для поиска, – сообщила она ему. – По моему мнению, это самый быстрый способ найти их, особенно, если они пытаются избежать внимания. Ты можешь назвать мне хоть какое-нибудь?

Кес поморщился.

– Я знаю имя своего Хранителя и имена трех Главных Посвященных, которые ответственны за мое последнее пробуждение, но у меня не было причин когда-либо интересоваться или встречаться с другими. Не могу гарантировать, что Хранители, имена которых я тебе назову, живы.

– Дерьмо. – Элла прикусила губу, обдумывая, что же делать дальше. Нельзя сказать, что она удивилась словам Кеса. Из всего выясненного о Стражах и Академии Хранителей ей удалось понять, что это, мягко говоря, слабо связанное объединение. Теперь, когда главный штаб управления был уничтожен огнем, собрать все воедино будет проблематично.

Ей в голову пришла идея, и Элла почувствовала, что слегка улыбается.

– Подожди минутку. Ты сказал, что в большинстве случаев, Хранители передают обязанностей своим детям? Сыновья и дочери Хранителей, как правило, становятся полноправными Хранителями, когда их родители отходят от дел.

Кес кивнул.

Элла, пошевелив пальцами, плюхнулась в компьютерное кресло.

– Идеально. Назови мне имена, которые помнишь.

– Думаешь, что сможешь найти их после стольких лет? В последний раз, когда я проснулся, они уже были немолоды. Было бы удивительно, если они все еще живы.

Отметая беспокойство, она по-прежнему улыбалась.

– А им и не нужно быть живыми, – объяснила она, открыв главную страницу огромной генеалогической базы данных. – У них просто должны быть потомки. Давай имена, большой парень. Если я не могу найти самих людей, держу пари, получится найти их семьи. А оттуда двинусь дальше. Это как собрать кусочки пазла.

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 98; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!