Были ли динозавры теплокровными животными?

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 10Следующая ⇒

Всеобщее увлечение динозаврами впервые достигло своего апогея в 1854 г., после того как лондонский Хрустальный дворец, колоссальное стеклянное сооружение со стальным каркасом, первоначально построенное для Всемирной выставки 1851 г., был перемещен в пригород Сиденем и вновь открыт королевой Викторией и принцем Альбертом. По предложению принца Альберта парк вокруг восстановленного Хрустального дворца был оживлен фигурами воссозданных животных прошлых эпох, в том числе динозавров. Слово «динозавр» (означающее «ужасающая ящерица») придумал в 1841 г. профессор анатомии Королевского хирургического колледжа Ричард Оуэн, употребивший его в своей 2,5‑часовой лекции, озаглавленной «Доклад об ископаемых британских рептилиях». Работа по воссозданию облика вымерших животных выпала на долю художника и скульптора‑анималиста Бенджамина Уотерхауса Хокинза.

В то время были известны только три вида динозавров: мегалозавр юрского периода, игуанодонт и гилеозавр позднемелового времени. Не имея для работы ни одного полного скелета, Хокинз поневоле должен был проявить творческую фантазию, и результаты, естественно, в основном оказались неудачными. Игуанодонт (буквально «зуб игуаны») был так назван Оуэном потому, что все, на чем он первоначально основывался, были зубы, по виду напоминавшие зубы современной игуаны. Хокинз «увеличил» игуану, так что она стала напоминать носорога огромного размера, и проделал то же самое еще с двумя животными. Все они были изображены идущими на четырех ногах. Теперь уже мы знаем, что так перемещались только гиле‑озавры. Некоторые из менее известных рептилий, принадлежащих к динозаврам, превратились в гигантских черепах и лягушек. Скульптуры произвели сенсацию, а размеры игуанодонта были столь велики, что, удалив его спину, внутри него смогли разместить стол для данного Оуэном торжественного обеда на 21 персону. До конца своей жизни Хокинз изготавливал и устанавливал подобные скульптуры динозавров в Америке и в Англии, а поскольку он был действительно очень талантливым человеком, то сумел делать свои последующие творения с учетом новых открытий гораздо более точными.

^{Ричард Оуэн ввел термин «динозавр». На снимке, сделанном в 1860‑е годы, он позирует неизвестному фотографу, находясь перед большим скелетом динозавра, который он собирал, и держа в руке его кость. Задний план всей фотографии сильно испорчен, но оставшаяся часть снимка передает властный нрав этого человека.}

Представление о том, что все динозавры были четвероногими, быстро изменилось, после того как в 1866 г. американский палеонтолог и специалист по ящерицам Эдвин Дринкер Коуп в мергельных ямах в штате Нью‑Джерси обнаружил кости существа, которое он назвал Laelaps aquilunguis. (В греческой мифологии Лелап было именем собаки, которую богиня Диана подарила молодому охотнику Цефалу; эта собака впоследствии окаменела, застыв в прыжке, – результат одной из хорошо известных ссор между богами на Олимпе.) Скелет, который откопал Коуп, был достаточно полным и позволил ему сделать вывод, что этот динозавр ходил на двух ногах, а передние лапы у него были короткими и скорее походили на небольшие руки. В результате этой находки было установлено, что, по крайней мере, некоторые динозавры передвигались прыжками подобно гигантским кенгуру.

Однако самым устойчивым из предположений, основанных на связи динозавров с ящерицами, была гипотеза о том, что они должны быть холоднокровными животными типа крокодилов, а не теплокровными, как млекопитающие. Холоднокровных животных называют эктотерминескими, подразумевая под этим, что они согревают свое тело, поглощая солнечное тепло. Теплокровные же животные, в том числе все млекопитающие, являются эндотермическими, т. е. вырабатывают собственное тепло внутри себя. Но это вовсе не означает, что у ящериц в буквальном смысле слова холодная кровь: температура их тела может быть такой же, как у млекопитающих, а иногда и выше. Просто температура этих животных регулируется совершенно иными биологическими системами.

Все земноводные и большинство рептилий имеют трехкамерное сердце, состоящее из двух тонкостенных предсердий, которые расширяются при поступлении в них крови, и одного толстостенного желудочка, который выталкивает кровь в сосуды. У птиц и млекопитающих четырехкамерные сердца с двумя предсердиями и двумя желудочками. Единственному желудочку сердца ящерицы приходится выполнять две функции – не только прокачивать кровь из легких в сосуды тела, но и возвращать в оборот кровь из тела, направляя ее снова в легкие. Легкие обеспечивают запасы кислорода в крови, а по мере ее движения по телу до возвращения в легкие концентрация кислорода уменьшается. У ящерицы в единственном ее желудочке кровь, насыщенная свежим кислородом из легких, и «отработанная» кровь, вернувшаяся в сердце после циркуляции по телу, неизбежно смешиваются. Значит, в мышцы, для того чтобы обеспечить их энергией и привести в действие, поступает кровь, гораздо менее богатая кислородом. Чтобы восполнить недостающую энергию, ящерицы и крокодилы должны подолгу греться на солнце (до 90% дневного времени) – это позволяет им запасти достаточное количество тепла, чтобы обеспечить длительную активность. У млекопитающих и птиц наличие второго желудочка сердца позволяет не смешиваться насыщенной кислородом крови из легких и использованной крови, поступающей из остальных частей тела. В результате мускулам достается намного больше кислорода. Единственный недостаток физиологии птиц и млекопитающих состоит в том, что для поддержания подвижности им требуется больше пищи.

^{На этой гравюре 1854 г. изображена мастерская Бенджамина Уотерхауса Хокинза, создавшего причудливые фигуры динозавров. Они были заказаны ему для парка Хрустального дворца, в 1854 г. перенесенного в пригород Лондона. Королева Виктория посещала эту студию вместе со своим мужем принцем Альбертом – создание Хрустального дворца было его идеей. Скульптура в центре на заднем плане имела съемную спину, и за столом, поставленном внутри нее, был дан праздничный обед с участием Ричарда Оуэна, Хокинза и десятка сановников. (Из книги У. Д. Мэтью «Динозавры».)}

Итак, уже 130 лет назад люди узнали, что некоторые динозавры передвигались на двух ногах, к тому же очень быстро, как показало изучение остатков их скелетов. Кроме того, челюсти и зубы многих динозавров были приспособлены к питанию мясом, что обеспечивало их энергией для быстрого передвижения. Несмотря на все это, ученые придерживались идеи, что динозавры были холоднокровными животными подобно современным пресмыкающимся. Вера в это продолжала существовать, невзирая на растущую убежденность в том, что птицы произошли от динозавров. Но в этом случае нужно было объяснить, почему у птиц сердце состоит из четырех отделов – ведь именно это обеспечивало в значительной степени их активность в повседневной жизни, а также давало им возможность совершать тысячекилометровые перелеты. Конечно, подобно динозаврам и в отличие от млекопитающих птицы откладывали яйца, что оправдывало пренебрежение различием между сердцами современных птиц и ящериц. Время от времени некоторые смельчаки высказывались в том смысле, что все же здесь существует реальная трудность, но всегда быстро замолкали.

Только в 1969 г. наконец некто очень авторитетный, мнение кого невозможно было игнорировать, стал доказывать, что, по крайней мере некоторые из динозавров – хотя бы те, что передвигались на двух ногах, – должны были быть теплокровными существами и иметь четырехкамерное сердце. Профессор Йельского университета Джон Остром открыл динозавра Deinonychus, который своими когтистыми задними ногами убивал жертву, для чего требовались необычайные ловкость и способность сохранять равновесие. В 1969 г. на первом Северо‑Американском палеонтологическом съезде он прочел лекцию о том, какие выводы можно сделать по ископаемым остаткам о климате в мезозойскую эру.

Его безобидная на первый взгляд речь содержала крупную сенсацию. Поскольку динозавры в мезозойскую эру обитали в высоких широтах и их считали холоднокровными животными, долгое время предполагалось, что тропический климат должен был распространяться на север вплоть до современной Канады. В противном случае холоднокровные динозавры не могли бы поглощать достаточное количество солнечного тепла, чтобы сохранять подвижность. Как бы сомневаясь в подобных представлениях о климате, Остром ясно дал понять, что он совершенно не согласен с мнением, будто гигантские динозавры 90% своего времени лежали, греясь на солнышке там, где сейчас находится штат Вайоминг. Ведь очень многие из них бродили, будучи в вертикальном положении. Ящерицы не могут и не делают этого, так как даже если бы задние лапы могли их поддержать, все равно у них не доставало бы энергии. Как сказал Остром, «корреляция между высокой температурой тела, …интенсивным обменом веществ, вертикальным положением тела и способом передвижения вовсе не случайна». Затем последовал настоящий удар: «факты свидетельствуют о том, что вертикальное положение тела и соответствующий способ передвижения динозавров были бы невозможны без интенсивного обмена веществ и высокой однородной температуры тела». Другими словами, это были теплокровные животные.

Идеей, что многие динозавры должны были быть теплокровными, тут же заинтересовался ряд ученых. Одним из них был палеонтолог и писатель Адриан Десмонд, издавший в 1976 г. книгу «Теплокровные динозавры» [1]. После обсуждения речи Острома он писал: «Никто прежде наглядно не демонстрировал наличие запутанной зависимости между интенсивным обменом веществ, устойчивой температурой тела и прямохождением. Тем не менее было определенно установлено, что эта связь очевидна и естественна. Это разрешило давние противоречия, присущие смехотворной модели греющихся на солнце бронтозавров. Старая модель была полностью отброшена и заменена эндотермичными динозаврами. Конечно, это требует коренного пересмотра физиологии динозавров, и для создания новой модели мы должны обратиться к млекопитающим и птицам».

Через 11 лет после этого бывший студент Острома Боб Бек‑кер в своей книге «Динозавровые ереси», изданной в 1986 г. [2], привел новую аргументацию в пользу эндотермичности динозавров. Он утверждал, что само процветание этих животных определялось их теплокровностью. Но вспомним название его книги. Хотя Десмонд в 1975 г. осмелился поместить свою идею в заголовок книги, Беккер чувствовал, что должен отметить устойчивость противоположных мнений. Тем не менее он мужественно доказывал, что не только вертикальное положение тела многих динозавров свидетельствует об их теплокровности, но и, поскольку голова у них часто поднималась высоко вверх, располагаясь на длинной шее, для питания мозга кровью требовалось высокое кровяное давление, присущее теплокровным животным. Однако на сторонников холоднокровности динозавров эти доводы не произвели впечатления. Они указывали, что у жирафов в шее имеются специальные клапаны, помогающие крови двигаться вверх; возможно, то же самое было и у динозавров. Да, это так, отвечали из лагеря теплокровных, но ведь жирафы, если вы помните, – это млекопитающие?

Все 1990‑е годы подолжалась эта своего рода двусторонняя «перестрелка». Аргументы против теплокровности динозавров со всей ясностью были изложены в книге «Открывая динозавров» [3], изданной в 1995 г. под эгидой известного Американского музея естественной истории в Нью‑Йорке. Ее авторы – один из хранителей Зала динозавров этого музея Марк Норелл, его коллега и хранитель из отделения палеонтологии позвоночных Юджин Гаффни и руководитель музейных залов отдела реконструкции окаменелостей Лоуэлл Дингус. Они избрали в этом споре довольно осторожный средний путь, но все‑таки привели больше свидетельств против эндотермической теории (теории теплокровности), чем за нее. Например, авторы подробно описывают анализ микроструктуры костей, различной у эктотермичных (холоднокровных) и эндотермичных животных, существующих в наше время. Они пишут, что тонкие срезы костей динозавров исследовались под микроскопом в сравнении с костями современных животных. «У большинства динозавров, не относящихся к птицам, кости по своей микроструктуре больше похожи на кости эндотермичных животных» – аргумент в пользу теплокровности, – «но этот факт не является решающим».

Далее они говорят: «Чтобы нормировать результаты наблюдений, мы должны сравнивать животных близких размеров. К сожалению, в наши дни нет эктотермичных животных величиной с динозавров нептичьего рода, и мы только начали изучать небольших динозавров». Это странное утверждение. Ведь первоначальное представление о холоднокровности динозавров основывалось на том факте, что существующие сейчас очень небольшие рептилии, такие как игуаны и крокодилы, холоднокровны. Почему можно проводить экстраполяцию от более мелких существ для поддержания теории холоднокровности, но этого нельзя делать для поддержки теории теплокровности? Тем не менее в конце этого раздела авторы приводят фразу, которая является шедевром двусмысленности и по крайней мере оставляет открытой возможность эндотермичности динозавров: «Если не учитывать того, что в какой‑то период своей истории динозавры развивались в эндотермическом режиме, что подтверждается живущими ныне птицами, то никаких определенных доказательств ни их холоднокровности, ни теплокровности не имеется».

Как видно из последней фразы, существует, по меньшей мере, достаточно сомнений, вследствие чего эти эксперты считают недоказанными обе теории. Это был, естественно, прогресс, но, быть может, недостаточно большой, если учесть, что слово «динозавр» возникло еще в 1841 г. В этом смысле стоит вернуться назад и постараться понять, почему вообще Ричард Оуэн был так уверен, что динозавры должны быть холоднокровными животными. Конечно, первоначально это имело некоторый смысл – в конце концов Оуэн ввел термин «игуанодонт» на том основании, что зубы животного были очень похожи на зубы современной игуаны. Кроме того, как довольно подробно описывает А. Десмонд в своей книге, вышедшей в 1975 г. [1], у Оуэна имелся также один скрытый мотив. Он был очень религиозным человеком, и его сильно взволновал шум, сопровождавший появление в самом начале XIX века эволюционной теории, выдвинутой французским естествоиспытателем Жаном Батистом Ламарком. Ламарк, придумавший слово «биология», первым провел различие между позвоночными и беспозвоночными, считая, что живым организмам свойственно стремление или побуждение эволюционировать, превращаясь в существа, лучше приспособленные к окружающим условиям. Хотя первоначально Дарвин находился под сильным влиянием теории Ламарка, ему было ясно, что эволюция – процесс скорее случайный, чем целенаправленный. Оуэн не отдавал предпочтения ни одной из этих теорий, так как обе они принижали роль Создателя. Однако когда Оуэн заявил, что динозавры – это доисторические ящерицы, оставалось еще 15 лет до выхода в свет дарвиновского «Происхождения видов». Первоначально Оуэн хотел «насолить» именно Ламарку. Если по Земле когда‑то бродили гигантские ящеры, а теперь существуют только маленькие ящерицы, это, по‑видимому, доказывало, что вера Ламарка в самосовершенствование в результате эволюции – ерунда. Огромные ящеры давно исчезли, а остались происходившие от них существа значительно меньших размеров. Более чем достаточно, чтобы дискредитировать идею самосовершенствования!

Причина, по которой Оуэн настаивал на холоднокровности динозавров, не помешала этой концепции задавать тон в течение более чем ста лет. Даже когда наконец началось действительно серьезное наступление на эту точку зрения, очень многие выдающиеся исследователи не хотели этого допускать. Двусмысленная ситуация сохранялась до тех пор, пока в 1995 г. авторитетные ученые из Американского музея естественной истории не решились пойти на риск. Ряд специалистов мог частично объяснить нелепый вид тираннозавра (Tyrannosaurus rex) (или злобных велоцирапторов, которыми Стивен Спилберг так веселил публику в своем фильме «Парк юрского периода»), по восемь часов греющегося на солнышке, для того чтобы накопить достаточное количество энергии и отправиться на поиски пищи. По их мнению, животные таких колоссальных размеров не должны были терять тепло так, как это происходит у сегодняшних крокодилов, и поэтому им не нужно было столько времени лежать на солнцепеке. Другие придерживались противоположных взглядов и предполагали, что если бы динозавры действительно были теплокровными животными, они перегрелись бы и им для охлаждения надо было, как слонам, принимать ванну. Эта интеллектуальная карусель вполне может вызвать легкое головокружение, но, по‑видимому, именно так всегда поддерживается ее бесперебойная работа. Никакие факты никогда не могут убедить всех. Конечно, долг любого ученого – получение твердых доказательств. Но, как мы видели в предыдущих главах и как еще не раз увидим, данное правило не всегда работает, если ставка достаточно высока.

С тех самых пор, как Джон Остром в 1969 г. решился разрушить прежнее единодушие, ученые, придерживающиеся противоположных взглядов в этом споре, равно как и те, кто старался сохранить серьезный вид, занимая срединную позицию, говорили, что все вопросы будут разрешены, только если удастся найти сердце динозавра. Но это казалось невозможным – никогда не находили ничего, кроме костей. И вот, ко всеобщему изумлению, в середине апреля 2000 г. было объявлено, что в грудной полости скелета динозавра, обнаруженного в Южной Дакоте, действительно нашли сердце ископаемого динозавра. Заключенное в камень, оно было величиной примерно с грейпфрут.

Об этом открытии объявил Дейл Рассел из Музея естественных наук Северной Каролины в г. Роли. Сохранившиеся видимые следы внутреннего строения сердца указывали на то, что этот орган больше похож на сердце птиц или млекопитающих, чем на что‑либо наблюдавшееся у рептилий. «Эти выводы полностью загнали меня в тупик», – сказал Рассел. Он заявил также, что, хотя, по‑видимому, это было четырехкамерное сердце, для получения подтверждения в ближайшие несколько лет необходимо провести множество испытаний. Для начала заключавший сердце камень сканировали с применением специальной компьютерной программы, которая на основе двумерного изображения строила трехмерную модель. По словам проводивших работы исследователей, удавалось увидеть два желудочка и аорту, но не верхние камеры, т. е. предсердия.

Еще более значительным это открытие сделал тот факт, что динозавр, сердце которого было найдено, по своей родословной не относился к той линии, которая, по мнению большинства палеонтологов, в процессе эволюции привела к возникновению птиц. Этот динозавр был растительноядным, – согласно оценкам, он весил около 1320 кг и имел в длину 4,5 м. Это был один из небольших динозавров, живших примерно 65 млн. лет назад непосредственно перед их массовым вымиранием, о котором говорилось в гл. 3. Биологический вид, к которому он принадлежал, точно не установлен, но он относился к роду Thescelosaurus, или «прекрасных ящериц».

Учитывая эти новые данные, Марк Норелл, один из авторов книги «Открывая динозавров» [3], по‑видимому, вынужден был сделать хоть какой‑то выбор, говоря Джону Ноублу Уилфорду из «New York Times»: «Это означает, что всю нашу концепцию о динозаврах, видимо, нужно пересмотреть». Однако в других сферах сомнения еще существовали. Палеонтолог Пол Серино из Чикагского университета сказал Уилфорду, что у него имеются «серьезные сомнения»: он не уверен, что внутренние органы могли сохраниться в осадках того типа, которые распространены в районе, где на одном из ранчо сделана данная находка. Он добавил также, что из тех изображений, которые он видел, нельзя даже с уверенностью заключить, действительно ли этот орган представляет собой сердце.

Другими словами, орган, который для одних специалистов является сердцем динозавра, к тому же четырехкамерным, для других – всего лишь «гипотетическое» сердце. От гипотетического сердца не ждут, что оно докажет теплокровность динозавров. Помимо всего оно предоставляет хороший выбор, учитывая характер этого конкретного спроса. Если когда‑нибудь удастся доказать, что гипотетическое сердце является настоящим, то все равно кто‑то сможет сказать, что это всего лишь один динозавр наиболее позднего периода, когда уже шло развитие птиц, и что это ничего не доказывает в отношении других динозавров.

Иногда возникает впечатление, что есть определенные тайны, которые некоторые ученые предпочитают оставлять нераскрытыми.

Литература для дальнейшего чтения

1. Desmond, Adrian J. The Hot‑blooded Dinosaurs. New York: Dial Press, 1976. Хотя она была написана более 25 лет назад, это увлекательная и стоящая книга. Десмонд имеет ученую степень в области истории и философии науки, а также палеонтологии позвоночных, и книга интересна своим историческим обзором исследований динозавров, а также отраженной в заголовке направленностью. Она не содержит цветных рисунков динозавров, столь любимых некоторыми читателями, но приводимые в ней прекрасные старинные гравюры многих приведут в восторг.

2. Bakker, Robert. The Dinosaur Heresies. New York: Morrow, 1986. Беккер приводит наиболее подробную аргументацию в пользу теплокровной теории. Его работу все же можно считать преждевременной.

3. Norell, Mark A., Eugene S. Gaffney, and Lowell Dingus. Discovering Dinosaurs. New York: Knopf, 1995. Несмотря на осторожность в рассмотрении спора между сторонниками холоднокровных и теплокровных динозавров, это – прекрасная книга, где приводятся в основном палеонтологическая летопись и хорошие фотографии реальных окаменелостей в противоположность выполненным в манере Спилберга цветным гипотетическим изображениям. Книга построена в форме 50 конкретных вопросов, касающихся динозавров, и поэтому очень удобна для знакомства с предметом и получения ответа на конкретные вопросы, например, «Как спаривались динозавры?» или «Какого размера были самые крупные динозавры?»

4. Lambert, David. The Ultimate Dinosaur Book. New York: DK Publishing, 1993. Для тех, кто любит визуальные эффекты, это типичная продукция издательства «Dorling Kindersley» – роскошно изданная книга, содержащая также богатый фактический материал.

5. Stevenson, Jay, and George R. McGhee. The Complete Idiot's Guide to Dinosaurs. New York: Alpha Books, 1998. Подобно многим другим изданиям этой популярной серии с несколько юмористическими названиями эта объемистая книжка в мягкой обложке позволит вам почувствовать себя гораздо значительнее после того, как вы ее прочтете. Несмотря на то что информация в ней для более легкого усвоения приводится в виде небольших блоков, она содержит очень много сведений и несколько исключительно полезных приложений.

6*. Николсон С. Динозавры ужасные и прекрасные. – М.: Астрель, ACT, 2001. В книге рассказывается, когда и где жили древние гиганты, как они передвигались и что ели, как рождались и росли их детеныши, почему динозавры вымерли.

7*. Динозавры. – М.: Астрель, ACT, 2002. В книге увлекательно и подробно описан мир динозавров – самых загадочных и притягательных существ, населявших нашу планету в глубокой древности.

Глава 7.

Проблема недостающего звена

В 1856 г., за три года до выхода в свет книги «Происхождение видов» Чарльза Дарвина, вблизи Дюссельдорфа в Германии в местности под названием Долина Неандера были найдены фрагменты скелета. Выглядели они довольно необычно и породили множество домыслов. Однако единственным, кто в то время понял, что это не человеческие кости, был английский антрополог Уильям Кинг. Он полагал, что находка принадлежит другому роду гоминидов (двуногих приматов, к которым относятся также человекообразные обезьяны и предки современных людей), и назвал ее неандертальцем (Homo neanderthalis). Название прижилось, но даже он изменил свое мнение о том, что кости принадлежат живому существу отдельного биологического вида, и пройдет еще полстолетия, прежде чем данная концепция станет общепринятой.

Позднее стало ясно, что раньше уже находили подобные кости, но не придавали им значения. Первоначальное мнение Кинга о том, что они принадлежат гоминидам, отличным от человека, привлекло внимание многих, потому что в научных кругах уже были достаточно хорошо известны основополагающие идеи Дарвина об эволюции, равно как и представления его оппонента Альфреда Рассела Уоллиса. Так возник спор, продолжающийся и поныне. Впрочем, тогда, как и теперь, некоторых ужасала идея о том, что обезьяны – равноправные родственники человека. Многие считали это оскорбительным по отношению и к Богу, и к человечеству. Неандертальцев (несколько отличное латинское написание предпочитают обнаруживший в 1974 г. скелет знаменитой «Люси» Дональд Джохансон и некоторые другие антропологи) многие ученые стали рассматривать как «звероподобные» существа. В XIX веке, повидимому, даже профессиональные ученые были в какой‑то степени заражены той же, что и верующие, неприязнью к идее о тесной связи между Homo sapiens (человек разумный) и «недочеловеками».

Как отмечали Джохансон и другие, принижение неандертальцев, продолжавшееся и в 1950‑е годы, можно отнести на счет французского антрополога Марселлена Буля. Буль заявил, что эти примитивные существа ни в коей мере нельзя сравнивать с кроманьонцами, которые населяли Европу 35 000 лет назад и обычно считаются самыми древними человеческими существами. Первые останки так называемого кроманьонца были найдены на территории департамента Дордонь во Франции в 1868 г. Буль видел в неандертальцах «недочеловеков». Кроманьонцы же, по его описанию, имели «более изящное тело, довольно крупную голову, прямой и широкий лоб; в пещерах, где они обитали, осталось множество свидетельств их ручного труда, занятий искусством, религиозности, способности к абстрактному мышлению, и они были первыми, кто достоин славного звания Homo sapiens». Это выражение возникло в 1908 г. после обнаружения деформированного скелета неандертальца, искривленного, как мы теперь знаем, в результате артрита, которому были подвержены неандертальцы.

Научное сообщество в целом было согласно с утверждением Буля, что мы никак не могли развиться из этих грубых существ. Тем не менее было ясно, что, учитывая медленное накопление эволюционных изменений, когда‑то в очень давние времена на Земле должно было жить существо, занимавшее промежуточное положение между человекообразными обезьянами и «нашим высокородием». В результате возникла концепция «недостающего звена», и тысячи геологов‑любителей отправились на поиски костей, которые могли бы пролить свет на эту тайну. В конце XIX – начале XX века энтузиасты сыграли здесь такую же роль, какую в наше время играют астрономы‑любители в открытии комет. В 1912 г. один из таких энтузиастов, английский адвокат Чарльз Доусон, нашел то, что, казалось, позволит получить нужный ответ. В слое на общинной земле Пилтдаункоммон вблизи Льюиса в Англии он обнаружил череп с явно человеческой черепной коробкой, но с челюстью, как у обезьян.

^{Фотоснимок черепа пилтдаунского человека, который был найден в 1912 г. в Англии Чарльзом Доусоном и, по заверениям множества экспертов, служил подлинным свидетельством «недостающего звена» в эволюции человека. В 1953 г. разоблачен как подделка. (Из коллекции Лондонского музея, Англия.)}

Пилтдаунский человек, как его стали называть, произвел мировую сенсацию. Наиболее авторитетные ученые исследовали этот череп самыми разными способами и установили его подлинность. Некоторое беспокойство вызывал тот факт, что во всем этом районе не удалось обнаружить никаких других костей, но теоретики всегда ловко находили надуманные отговорки для необычных находок. Множество объяснений было предложено и в данном случае. Пилтдаунский человек вошел в биологические книги как доказанное недостающее звено – определенный ответ тем, кто заявлял, что люди никак не могли произойти от обезьян. Некоторые антропологи всегда сомневались в пилтдаунском человеке, и в конце концов их беспокойство побудило провести в 1953 г. новый раунд исследований с применением новейших методов химических анализов. Газетные заголовки, когда‑то захлебывавшиеся от восторга: «Недостающее звено найдено!», теперь гласили: Шилтдаунская подделка». Было доказано, что найденный череп состоял из человеческой черепной коробки, прикрепленной к челюсти орангутана. Сочленение было выполнено с незаурядным мастерством, но, наверное, все же недостаточным, чтобы послужить оправданием длившегося 41 год преступного легковерия.

Потребовалось еще 43 года, чтобы определить, кто сотворил эту подделку, одну из самых удачных и вредных в истории науки. В течение нескольких последующих десятилетий к этой загадке было приковано внимание очень многих исследователей, выдвинувших подозрения самого разного рода. Все, конечно, обвиняли беднягу Чарльза Доусона, нашедшего пресловутый череп; однако никто не мог доказать, что он обладал талантом, необходимым для того, чтобы так мастерски подогнать друг к другу части черепа человека и орангутана. Наконец, в 1996 г. два английских палеонтолога после почти десятилетнего труда разрешили эту загадку. Брайан Гардинер и Эндрю Карент обнаружили неопровержимые доказательства в старом обветшалом сундуке в Британском музее. Как сообщалось в журнале «Discover», в нем содержались кости, которые ранее погружали в кислоту и обрабатывали оксидами марганца и железа, подвергая их тем самым искусственному старению, точно так же, как это было сделано с пилтдаунским черепом. Сундук был помечен инициалами М. А. С. Н., что согласовывалось с именем человека по фамилии Хинтон (Hinton), работавшего в Британском музее хранителем отдела зоологии в 1930‑1940‑е годы.

Какие у Хинтона могли быть мотивы? Дальнейшие поиски обнаружили, что он начал работать в музее в первом десятилетии XX века на общественных началах. Он имел наглость попросить зарплату, в чем тогдашний хранитель отдела палеонтологии Артур Смит Вудворд ему с презрением отказал. Поскольку Вудворда обязательно должны были вызывать осматривать находку типа пилтдаунского черепа, это творение могло послужить ловушкой, призванной сбить его с толку. И действительно Вудворд был одним из тех, кто засвидетельствовал его «подлинность». Однако к этому времени Хинтон уже сам превращался в уважаемого ученого. Раскрытие обмана сулило ему не меньшие неприятности, чем Вудворду. Согласно предположению, Хинтон оставил сундук в Британском музее в надежде, что когда‑нибудь люди узнают его истинное назначение, и даже при жизни он подкинул еще одну улику: в круг своих интересов, перечисленных в посвященной ему статье в английском справочнике «Кто есть кто», он включил «мистификации».

К 1953 г., когда пилтдаунская находка уже была разоблачена как подделка, вовсе не представляющая собой недостающее звено, исследование эволюционной цепи гоминидов все равно нуждалось в пересмотре. Представление Буля о неандертальцах как волосатых дикарях на некоторое время потеряло силу, и многие ученые были готовы признать, что те могли состоять с нами в близком родстве. Так, специалисты быстро приняли новую точку зрения, выдвинутую на симпозиуме в 1956 г. антропологами Уильямом Страусом и А. Дж. Кейвом. Проведенный ими анализ костей, найденных в 1908 г., на которых были основаны пренебрежительные выводы Буля о неандертальцах, выявил в них воспаление суставов, а из других находок следовало, что здоровые неандертальцы вовсе не сутулились, как обезьяны, а были вполне прямыми. В докладе, опубликованном в «Quarterly Review of Biology», даже высказалось предположение, что если бы неандертальца можно было привести в порядок и соответствующим образом одеть, то он мог бы проехать незамеченным в нью‑йоркском метро, – правда, некоторые остряки немедленно сочли это оскорблением для ньюйоркцев.

В течение трех следующих десятилетий ученые в большинстве своем пришли к выводу, что неандертальцы были вовсе не примитивными увальнями, а скорее всего наиболее близкими нашими предками. Новые находки окаменелостей позволили установить, что неандертальцы владели орудиями труда, пользовались огнем и, по‑видимому, их головной мозг был больших размеров, чем наш собственный. Конечно, оставались сомневающиеся. Хотя, по всеобщему признанию, неандертальцы были гораздо более развитыми существами, чем считалось в течение первых ста лет после открытия, сделанного в Долине Неандера, некоторые проблемы сохранились. Одна из основных была связана с отсутствием анатомических доказательств того, что неандертальцы могли разговаривать. Гортань у них, по‑видимому, находилась слишком высоко, что не позволяло последним издавать какие‑либо звуки, отличные от производимых шимпанзе, хотя очевидно, что даже ограниченный набор хрипов и визгов позволяет последним передавать значительный объем информации другим шимпанзе, согласно данным некоторых исследований, больший, чем мы готовы признать. Однако летом 1983 г. благодаря обнаружению в пещере Кафцех в Израиле почти совсем нетронутого скелета мужчины‑неандертальца были получены свидетельства, которые большинство ученых уже отчаялось когда‑либо добыть. Речь идет об изящной U‑образной подъязычной кости, которая у людей прикреплена к хрящу гортани. Это указывало на возможность речевой деятельности, а говорящий неандерталец – лучший кандидат на роль нашего прямого предка.

За два года до этого анатом и художник‑иллюстратор Джей Маттернес поместил в журнале «Science'81» портретное изображение мужчины‑неандертальца (полученное с использованием гипсовых слепков с окаменелостей). Он оказался поразительно похож на человека, несмотря на его нос картошкой и насупленные брови. Некоторые даже говорили, что этот лысый мужчина очень похож на Пабло Пикассо. Эта знаменитая статья (ее адрес в Интернете www. bearfabrique. org/Evolution/neander), последующее открытие подъязычной кости и тот факт, что неандертальцы найдены вдали от Западной Европы, в Израиле, – все способствовало росту убеждения в том, что подобные гоминиды были нашими прямыми предками. Даже Дональд Джохансон, когда работал в 1981 г. над книгой «Люси. Истоки рода человеческого»[6], «разделял мнение», что неандертальцы принадлежат к тому же биологическому виду, что и мы сами. Но потом он изменил свое мнение по причинам, которые показывают, во‑первых, как быстро в антропологии все меняется, а во‑вторых, почему до сих пор остается много разногласий.

Сохранившийся на 40% скелет молодой женской особи, названной «Люси», был обнаружен Джохансоном и его французскими коллегами в 1974 г. Это была самая знаменитая находка со времени пилтдаунского человека, не говоря уже о том, что в подлинности Люси не возникало ни малейших сомнений. Ее откопали в местности Хадар (пустыня Афар в Эфиопии), где в 1975 г. нашли еще 13 скелетов. Люси и ее семья, которые, возможно, погибли в результате внезапного наводнения, по ряду причин быстро захватили воображение общественности. Это были единственные окаменевшие останки прачеловека, существовавшего на Земле 3‑4 млн. лет назад, и Джохансон сумел убедить большинство антропологов в том, что они принадлежат к тому исходному биологическому виду, из которого произошли все последующие гоминиды. Поэтому в прессе Люси стали называть «матерью всех нас». Эта идея несла с собой некую романтическую тайну – верный способ привлечь внимание широкой публики. Однако означает ли это, что Люси и ее биологический вид, названный Джохансоном Australopithecus afarensis, и есть то самое «недостающее звено» между обезьянами и человечеством? Ответ на этот вопрос сложен, и в конечном счете он может звучать либо как «может быть», либо в виде другого вопроса: а что мы, собственно, подразумеваем под «недостающим звеном»?

Термин Australopithecus (австралопитек) используется для описания всего рода гоминидов, состоящего по меньшей мере из пяти разных видов. Вид afarensis, к которому относится Люси, существовал по крайней мере 3,5 млн. лет назад, но значительно позднее появились какие‑то другие виды, а около 900 000 лет назад этот род начал вымирать. Дело осложняется тем, что антропологи стали делить австралопитеков на две различные группы: изящные и дюжие (массивные), подразумевая под этими словами именно то, что может прийти на ум. В своей книге «Предки» [1] Джохансон отмечает, что эти наименования могут ввести в заблуждение, потому что они напоминают сопоставление «балетные танцоры – борцы», тогда как все эти существа, очевидно, имели очень близкие размеры тела. Хотя данное их сходство невозможно установить с абсолютной уверенностью, так как основные ископаемые свидетельства представлены главным образом черепами и зубами, эти черепа, а также полученные на их основе данные о размерах головного мозга и лицевых характеристиках – самые убедительные из свидетельств. По этим критериям найденные в Африке австралопитеки явно разделяются на два вида изящных (afarensis, к которому принадлежит Люси, и более поздние africanus) и три вида дюжих.

Правда, не все антропологи были удовлетворены тем, что выводы строились в основном на изучении черепов. Они предполагали, что таким образом могли оказаться замаскированы другие важнейшие различия. Например, корректный, но интенсивный спор разгорелся между анатомом Оуэном Лавджоем, проводившим первый анализ костей Люси, и группой исследователей из Университета штата Нью‑Йорк в Стони‑Брук, возглавляемых Рэнди Сасменом. Как отмечает Йан Теттерсол из Американского музея естественной истории в Нью‑Йорке, Лавджой считает Люси «прекрасно адаптировавшимся двуногим существом», которое вело наземный образ жизни и обладало прямохождением, а Сасмен и его коллеги «полагают, что довольно длинные, слегка изогнутые кисти рук и стопы ног свидетельствуют о легкости передвижения по деревьям и позволяют предположить, что, как правило, эти гуманоиды спали на деревьях в целях безопасности, а возможно, там же находили в изобилии и свою пищу». По мнению Сасмена, Люси и ее биологический вид были более примитивными существами, чем думают Лавджой и Джохансон. Эта полемика развивалась, можно сказать, с мучительной детализацией с начала 1980‑х годов вплоть до момента, когда уже не могло быть претензий к читателю‑неспециалисту, если бы он спросил: «Ну так что?» Но лежащие в основе дебатов рассуждения имели свои последствия. Если Люси была ближе к обезьянам, то кредит доверия к ней как к «матери всех нас» несколько уменьшается, а возможность того, что она, по сути, и есть искомое недостающее звено, становится более убедительной. Однако эти выводы ограничены с обеих сторон по той простой причине, что если взять других гоминидов, расположенных значительно ниже на лестнице эволюции, то выявятся другие, еще более существенные несоответствия.

В течение XX столетия наши знания о предшественниках человека и первых людях сильно расширились в результате важных находок костей гоминидов – как человеческих, так и дочеловеческих. Среди них – останки пекинского человека, найденные в 1920‑х годах в Китае, яванского обезьяночеловека, раскопанные на острове Ява в конце 1930‑х годов, мангоские ископаемые, которые находили в Австралии начиная с 1968 г., и израильские находки, начиная с 1960‑х годов, включая почти полный скелет мужчины‑неандертальца, обнаруженный в 1983 г. Однако эти находки привели к новому расхождению во взглядах. Сделанные в течение XX века находки в Африке, в том числе открытия, сделанные семьей Лики (Луисом, его женой Мэри, сыном Ричардом и приемной дочерью Мив) в Олдувайском ущелье в Северной Танзании вблизи плато Серенгети, обнаружение Люси в Хадаре в Эфиопии и более ранние открытия Раймонда Дарта в Таунге (ЮАР) убедили почти всех специалистов в том, что в процессе эволюции развитие гоминидов с превращением их в Homo erectus (человек прямоходящий), который жил в Африке около 1 млн. лет назад, происходило полностью на этом континенте. Но с этого момента ученые разделяются на два лагеря.

Сторонники происхождения «из Африки» придерживаются того мнения, что в Африке не только появились все ранние виды гоминидов, но и собственно вид Homo sapiens впервые возник здесь в период между 500 000 и 100 000 лет назад, а впоследствии распространился по всему миру, переместившись на север в Европу, на восток через территории современных Израиля и Ирака в Азию, и, наконец, на плотах его представители добрались до островов южной части Тихого океана и затем до Австралии. Согласно другой точке зрения – происхождения «из многих регионов», большое путешествие из Африки в остальные места на Земле совершил вид Homo erectus, a Homo sapiens появился позднее в результате независимой эволюции во многих частях земного шара; при этом образовались разные расы, характеристики которых обусловлены различием условий окружающей среды.

У нас нет доказательств того факта, что Homo erectus происходил из Африки, – его останки обнаружены во многих местах, от Китая до Австралии. Этот вид был великолепно оснащен для дальних путешествий – они были более рослыми, чем мы, а скелетные отличия позволяли им двигаться очень быстро и уверенно держаться на ногах. Если даже учесть, что Homo erectus мог перемещаться по земному шару в течение тысяч лет, этот факт сам по себе и по своей сути не доказывает, что в ходе эволюции из данного вида в каждом месте, которого он достиг, возникли современные люди. Сторонники идеи «из многих районов» настаивают на том, что дело так и обстояло. Приверженцы же происхождения «из Африки» утверждают, что современный вид развился из Homo erectus только в Африке, а затем распространился в другие районы подобно тому, как прежде он вытеснил ранее существовавшие там виды, а также «древних» людей, произошедших от него в некоторых местах.

Доводы, приводимые каждой стороной в этом споре, кажутся очень убедительными, если рассматривать их изолированно, в отрыве друг от друга. Но если проследить по пунктам все возражения, то у обеих сторон начинают выявляться слабые места. Существующее в настоящий момент равновесие может пошатнуться из‑за находок в пещерах, расположенных в устье реки Клайсес на побережье в районе мыса Доброй Надежды в ЮАР. Для датирования окаменел остей, которые принадлежали существам, по внешнему виду сильно напоминавшим нас, применялось несколько различных методов. Результаты показывают, что их возраст составляет порядка 75 000–115 000 лет. Нигде в мире больше не встречается столь древних человеческих останков, анатомически сходных с современным человеком (Homo sapiens). Некоторые непредубежденные сторонники африканского происхождения склонны полагать, что окаменелости Homo sapiens столь большого возраста, быть может, существуют в Китае или на Яве. Однако, пока они не найдены, наиболее убедительной представляется версия возникновения современных людей в одной только Африке. Следует заметить, что результаты нового метода исследований – «эволюционного анализа ДНК», сами по себе несколько спорные, ясно свидетельствуют в пользу африканского происхождения.

Есть еще один привлекательный момент в теории африканского происхождения. Благодаря ей можно отчетливо проследить процесс эволюционных изменений от Люси и ее семейства afarensis, начиная приблизительно от 3,5 млн. лет назад и до существования современных людей примерно 100 000 лет назад на одном и том же материке. В этой схеме Люси предстает «прародительницей» современных людей, хотя она могла бы также быть «предком» боковых ветвей, которые в конце концов исчезли. Наш ближайший предок Homo erectus появился около миллиона лет назад. Сама Люси в этой картине занимает место «недостающего звена» между обезьянами и тем видом гоминидов, который в результате эволюции в конечном счете привел к возникновению нашего собственного вида. Однако нужно рассмотреть еще одну загадку, которая указывает на недостающее звено совершенно другого рода.

Здесь нам следует вернуться к истории с неандертальцами. Как говорилось ранее, почти в течение столетия их считали звероподобными недочеловеками, а затем в 1950‑е годы ситуация полностью изменилась, и их объявили самыми непосредственными предками, разместившимися на генеалогическом древе между Homo erectus и нашим собственным биологическим видом. Но в 1988 г. эта точка зрения, хотя она и разделяется некоторыми учеными до сих пор, встретилась с серьезной трудностью, после того как французский археолог Элен Баллада в Центре низкой радиоактивности, расположенном в Жив‑сюр‑Ивет (Франция), разработала новый метод определения возраста, названный термолюминесценцией (ТЛ). Радиоуглеродное датирование, введенное только в 1950‑х годах, дало возможность археологам по характеристикам радиоактивного распада углерода‑14 в окаменевших находках и окружающих горных породах определять их возраст примерно до 40 000 лет, тогда как метод ТЛ позволил продвинуться дальше в глубь времен – в некоторых случаях до 300 000 лет. С его помощью было также доказано утверждение археологов Офера Бар‑Йозефа и Бернарда Вандермеерша. На основе находок из разных районов Израиля они сделали вывод, что современные люди и неандертальцы жили в этой области земного шара в одно и то же время и, вероятно, общались между собой.

В 1990‑е годы было установлено, что так действительно и было и неандертальцы, по‑видимому, научились у людей (вида Homo sapiens) изготавливать более сложные каменные орудия труда, чем они умели делать сами. К тому же стало ясно, что современные люди жили на данной территории уже 90 000 лет назад, прежде неандертальцев. Это пробивает огромную брешь в идее о том, что неандертальцы были нашими прямыми предками. Хотя ранние неандертальцы ведут свое начало с гораздо более древних времен – они существовали уже, по меньшей мере, 180 000 лет назад, – неандертальцы и люди кроманьонского периода существовали одновременно на протяжении десятков тысяч лет и их можно рассматривать только как отдельные виды. В какой степени они общались, можно только предполагать.

Ян Таттерсол начинает свою книгу «Последний неандерталец» (1995 г.) [3], представляя две совершенно разные вымышленные сценки. В первой пожилая неандертальская женщина (т. е. ей едва за 40, поскольку мы знаем, что неандертальцы редко доживали до более преклонного возраста) наблюдает, как ее внук «из человеческого рода» разжигает огонь. Он представляет собой результат биологического превращения, так как в молодости она согласилась стать женой одного из высокорослых «пришельцев», которые появились неизвестно откуда и чья генетическая природа одержала верх над ее собственной. Во второй вымышленной сценке «последним неандертальцем» является мужчина, за которым гонится группа таких «пришельцев» – так называемых кроманьонцев. Эти сценарии соответствуют двум разным точкам зрения. Скрещивались ли первобытные люди с неандертальцами, что благодаря их более совершенной генетической системе привело к исчезновению последних, или же они истребили их насильственным путем?

Сейчас отдается предпочтение третьей возможности. Многим археологам, анатомам и специалистам по исчезновению видов представляется вполне вероятным, что во многих местах земного шара, включая упоминавшиеся выше районы Израиля, в течение тысяч лет сосуществовало два различных биологических вида, которые не могли дать жизнеспособное потомство, но жили в относительном согласии до тех пор, пока пищи хватало для поддержания жизни обеих групп. В этом сценарии неандертальцы вымерли просто потому, что они не были достаточно проворными и имели меньшую продолжительность жизни, из‑за чего не могли произвести столь же многочисленное потомство, что и более долго жившие кроманьонцы. Независимо от причины их исчезновения многие исследователи обращают особое внимание на то, что неандертальцы были наиболее развитыми гоминидами на Земле в течение вдвое более продолжительного периода времени, чем существуют современные люди, и ими никоим образом нельзя пренебрегать. Иными словами, мы можем начинать гордиться собой лишь в следующие сто тысяч лет.

Несмотря на все окаменевшие свидетельства, обнаруженные в прошлом столетии, несмотря на наши сильно возросшие знания об эволюционных изменениях, которые привели к возникновению нашего собственного вида Homo sapiens, мы остаемся в неведении относительно долгих периодов в пределах тех 3,5 млн. лет, которые прошли со времени Люси. То, что мы действительно знаем, бледнеет по сравнению с тем, чего мы не знаем. Новые археологические раскопки и дальнейшие усовершенствования в методах определения возраста, а также исследования ДНК могут рассказать нам еще больше, но многочисленные «недостающие звенья», по всей вероятности, останутся. Имеются в виду не только находки реальных скелетов типа Люси или поддельных черепов, как у пилтдаунского человека, но и правильное понимание того, какие именно изменения, приведшие к возникновению современных людей, происходили в длинной череде гоминидных существ, многие из которых зашли в тупик в своем развитии и некоторые навсегда потеряны для нас.

Прежде всего почему гоминиды выпрямились и стали ходить на двух ногах? Специалисты могут делать свои умозаключения, но на самом деле нам это неизвестно. Сокращались ли африканские леса, или джунгли? Было ли плато Серенгети исключительно привлекательным местом и имелись ли там такие виды пищи, для добывания которых требовался иной способ передвижения? Может быть, сыграли какую‑то роль особенности спаривания или забота о потомстве? Было ли это просто аномалией развития, своего рода эволюционной случайностью? Ведь передвижение на двух ногах – это, по словам Дональда Джохансона, «одно из самых странных явлений, встречающихся в природе». К тому же оно создает всевозможные проблемы, и за некоторые из них мы до сих пор расплачиваемся болями в спине. Говоря научным языком, это означает, что тазовая область должна была приобрести иную форму и стать меньше, как раз когда нужно было иметь головной мозг большего размера, чтобы справиться с трудностями мира двуногих.

В конечном счете отсюда следует, что младенцы должны были рождаться с менее развитым мозгом, иначе их голова не могла бы пройти через родовые пути. В первый год жизни человеческий мозг более чем удваивается в объеме, а размер мозга взрослого человека достигается только к шести‑семи годам. Следовательно, у людей гораздо дольше нужно заботиться о детях, чем требуется у обезьян. Для такой заботы нужен гораздо более крупный мозг, а для создания необходимой системы обеспечения требуется более сложная социальная организация.

Таким образом, прямохождение вызвало дальнейшие эволюционные изменения, которые, в свою очередь, привели к последующим. Почти через 4 млн. лет таких изменений начали появляться настоящие люди. На протяжении всего этого времени на каждом этапе мы встречаемся с тайнами, которые гораздо труднее постичь, чем простые материальные предметы, которые археологи откапывают в пустынях, пещерах или болотах. Теперь уже сами эти изменения представляются своего рода «недостающим звеном», более серьезным и более неуловимым, чем можно понять, изучая какой‑нибудь череп или скелет.

Самая большая загадка – что именно произошло примерно 100 000 лет назад, когда неандертальцы уже долгое время были наиболее развитыми существами на Земле, умели добывать огонь и пользоваться примитивными орудиями труда. Наряду с ними появились существа другого вида то ли из Африки, то ли из другого близкого района, умевшие изготавливать лучшие орудия труда и обладавшие большей речевой способностью. Однако даже эти несомненные достижения не имели столь большого значения, как внезапное возникновение у этих новых гоминидов, которых мы называем кроманьонцами, стремления заниматься искусством. Встречаются такие предметы, как высеченные лошадки, относящиеся ко времени 32 000 лет назад, и наскальные рисунки, например, в Ляско (Франция), датируемые временем 17 000 лет назад. У неандертальцев были огонь и орудия труда, и, по‑видимому, увидя, чего достигли люди, они могли бы изготовить еще лучшие инструменты, но они не занимались искусством. Искусство знаменовало начало нового способа мышления – использования символов, которые в конце концов привели к возникновению письменности и зафиксированной летописи человеческой истории. Нечто новое в головном мозге человека, некие связи, отсутствовавшие у неандертальцев, привели к началу развития цивилизации. Как это возникло? Мы не знаем, и мало кто из ученых верит, что узнаем когда‑нибудь. Это и есть как раз истинное недостающее звено.

Литература для дальнейшего чтения

1. Johanson, Donald, Leonora Johnson, and Blake Edgar. Ancestors: In Search of Human Origins. New York: Villard Books, 1994. Эта книга, послужившая основой для Новой телевизионной серии (имеется также в виде видеофильма), легко доступна, и в ней дается подробное и беспристрастное всестороннее освещение проблемы. Хотя Джохансон (несмотря на наличие соавторов, книга написана от первого лица) вполне естественно делает упор на свои собственные выводы о развитии и распространении Homo sapiens, он дает возможность высказаться и тем, кто придерживается других точек зрения.

2. Johanson, Donald, with James Shreeve. Lucy's Child: The Discovery of a Human Ancestor. New York: Simon & Schuster, 1981. Хотя часть приведенной в этой книге информации уже не нова и отодвинута в прошлое сделанными позднее открытиями (в том числе самим Джо‑хансоном), раскопы Люси и ее семьи были одним из важнейших событий в истории антропологии, и благодаря его подробному описанию книгу читаешь с большим увлечением.

3. Tattersall, Ian. The Last Neanderthal. New York: Macmillan, 1995. Эта книга большого формата, с обилием иллюстраций, имеющая подзаголовок «Возникновение, процветание и таинственное исчезновение наших ближайших предков», одновременно и занимательна, и полна информации. Будучи руководителем и хранителем Отдела антропологии в Американском музее естественной истории в Нью‑Йорке, Таттерсол, несомненно, знает свой предмет, хотя и не описывает разногласия в этой области с такой полнотой, как это делает Джохансон в «Предках» [1].

4. Jolly, Alison. Lucy's Legacy. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1999. Для тех, кто интересуется другой точкой зрения на эволюцию и возникновение человеческих существ, Джолли, один из известных в мире приматологов, выдвигает мнение, согласно которому в качестве решающего фактора эволюции, особенно в случае приматов, называется роль совместных действий, а не «выживание наиболее приспособленных». Эту книгу широко превозносят за остроумие и подчеркивание роли особей женского пола в развитии приматов.

5*. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. – М.: Устойчивый мир, 2001. В книге раскрываются процессы появления жизни на Земле и возникновения мысли.

Замечание. Из‑за множества споров по антропологическим вопросам и проблемам эволюции человека, а также постоянного появления новых технологий и направлений исследований читателям, особенно заинтересовавшимся данным предметом, необходимо следить за публикациями в газетах и журналах, связанными с описанием последних достижений. Не исключено, например, что исследователи ДНК обойдут археологов в не столь отдаленном будущем.

Глава 8.

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 165; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!