Записанные рукой Гальфрида Монмутского 35 страница
Он вошел в комнату, и в лицо ему ударила волна жара и удушливый запах крови. На кровати, посреди смятых и перепачканных простыней, лежала Изабелла. Рядом с нею сидел священник, сжимая в руках крест. У окна повитуха прижимала к груди крошечный сверток. Именно оттуда и доносился крик. Роберт широкими шагами подошел к жене, метнув враждебный взгляд на священника, который поспешно поднялся и отступил к стене.
Лицо Изабеллы лоснилось от пота. Капельки его собрались во впадинке у нее на шее и в ложбинке между грудей. Во время беременности она оставалась такой же худенькой, как и прежде, и лишь огромный живот выдавал ее положение. Между ног у нее лежала свернутая в комок простыня, и красное пятно в центре расползалось, становясь все шире. Пятна крови покрывали ее сорочку, а ее ладони стали липкими от нее. С трудом опустившись в броне рядом с женой на колени, Роберт стащил латные рукавицы и взял в свои руки ее окровавленные ладошки.
Веки Изабеллы затрепетали, и она открыла глаза. Расширенные от боли зрачки медленно обвели взглядом комнату, прежде чем остановиться на Роберте. Она с трудом прошептала его имя.
– Я здесь, – пробормотал он.
– Мой отец? – взгляд ее вновь уплыл в сторону, но потом вернулся к нему.
– Они ушли, – ответил он, приложив ладонь ей ко лбу и чувствуя исходящий от нее жар. – Все кончилось.
Изабелла облизнула потрескавшиеся губы. Когда она заговорила вновь, голос ее был едва слышен:
|
|
|
– Я знаю, вы хотели жениться на моей сестре.
Роберт почувствовал себя так, будто его ударили ножом в незащищенную спину. Он покачал головой, собираясь все отрицать, но она продолжала.
– Теперь это не имеет значения. Вы были мне хорошим мужем. – Когда Роберт поцеловал ее в раскрытую ладошку, Изабелла смежила веки и из глаз ее потекли слезы.
Ее дыхание стало мелким и неглубоким. Красное пятно расползлось уже почти на всю некогда белую простыню. Роберт вдруг ощутил, как ее пальчики обмякли в его руке. К ним поспешил священник, бормоча молитвы, а Роберт склонился над кроватью, коснувшись лбом груди своей жены.
После долгой паузы он выпрямился и, с трудом переставляя ослабевшие ноги, подошел к повитухе. Когда он протянул к ней руки, она молча передала ему дочь. Роберт прижал крошечный сверток к холодному металлу доспехов, слушая, как ее пронзительный плач нарушает мертвую тишину в комнате. Он стоял в жаркой и душной комнате, небо за окном которой пятнали клубы дыма, и вдруг перед его внутренним взором возник образ матери, баюкающей на руках одну из его сестер.
– Марджори, – прошептал Роберт. – Я назову тебя Марджори.
40
Примерно в миле от реки Твид, возле разбитых в щепы остатков городских ворот Бервика, сгнившее дерево которых не стало преградой для английской армии, сидела группа каменщиков, ожидая позволения начать работу. У подножия земляных бастионов тянулся неширокий ров, заваленный обломками досок и бревен от разбитого частокола наверху. Вдоль берегов рва выстроились мужчины, сжимая мотыги и опираясь на лопаты, кашляя и сморкаясь на сыром ветру. Им не терпелось приступить к работе, чтобы прогнать холод из мышц, но сначала следовало провести необходимую церемонию.
|
|
|
Между ними вышагивал король Эдуард в негнущейся парчовой мантии, расшитой золотом. Будучи выше ростом большинства работяг, он возвышался и над приземистой фигурой Хью де Крессингэма, который семенил следом, пытаясь не отстать от монарха. От непомерного чревоугодия королевский чиновник обзавелся тройным подбородком, складки которого жирно подрагивали на шее, а его круглое лицо блестело, как топленое сало. От него исходил отвратительный запах протухшего мяса, и Эдуард ускорил шаг, надеясь оторваться от толстого клерка, который, пыхтя и переваливаясь с ноги на ногу, как утка, упорно ковылял за ним. Он уже решил, что по возвращении в Англию оставит Крессингэма казначеем в Шотландии. Этот человек был способным чиновником, но его присутствие было королю… неприятно.
|
|
|
– Сюда, милорд, – пропыхтел Крессингэм, направляя короля к ручной тележке, стоящей у самого края канавы. Она была доверху наполнена темной землей. – Это здесь.
Влажный воздух обжигал легкие Эдуарда, когда он быстрым шагом подошел к тележке, спеша поскорее вернуться в уют и комфорт своего кабинета в башне замка, единственного здания, нетронутого войной, и вновь заняться планированием. Даже сейчас в воздухе по‑прежнему висел удушливый запах дыма, руины города по ночам освещались заревом пожаров, видимым за много миль, пока апрельские дожди не превратили языки пламени в столбы дыма, которые тяжелым одеялом накрыли Бервик.
После того как английская армия прорвала оборонительные рубежи города, бойня продолжалась два дня. И только когда более семи тысяч обитателей города приняли страшную смерть, Эдуард приказал прекратить убийства. После капитуляции города в плен были взяты всего лишь несколько человек, включая начальника гарнизона, мужчину огромного роста и бешеного нрава по имени сэр Уильям Дуглас. Он не угомонился, продолжая бесноваться и буйствовать, обвиняя Эдуарда и его рыцарей в бессмысленном убийстве горожан и проклиная их до седьмого колена, даже когда его волокли в темницу. Для мертвых были вырыты братские могилы, но их не хватало, чтобы похоронить всех погибших. Остальных на тележках и повозках свозили к реке, где попросту сбрасывали в воду. Уцелевшим женщинам с детьми сохранили жизнь, но и только. Они длинной чередой тянулись сквозь разбитые ворота города, молчаливые, испуганные и напряженные. Глядя на них со стены замка, Эдуард не испытывал к ним жалости. Жители Бервика, насмехавшиеся над ним и его рыцарями из‑за своего гнилого частокола, позволили ему преподать остальной Шотландии важный урок. Решимость скоттов непременно ослабеет теперь, когда они узнали страшную цену мятежа. А это позволит ему быстрее разбить и покорить их. Более всего на свете Эдуард желал как можно скорее закончить эту кампанию.
|
|
|
После войны в Уэльсе король, вернувшись в Англию, обнаружил, что шотландцы заключили против него военный союз с королем Филиппом. Для того чтобы усилить свое присутствие в Гаскони, Эдуард отправил туда Уильяма де Валанса и своего брата, Эдмунда Ланкастера, вместе с большим отрядом рыцарей, а потом разослал своим вассалам повеление прибыть к нему для исполнения воинской повинности. Несмотря на явное нежелание принимать участие в еще одной кампании, бароны, рыцари и пехотинцы явились на его зов, так что в Ньюкасле его ожидала двадцатитысячная армия, включая стрелков из длинных луков из покоренного Уэльса. Пока шотландское войско атаковало Карлайл, оставив без прикрытия восточные рубежи своего королевства, Эдуард форсировал Твид у деревушки Колдстрим и двинулся на север, достигнув Бервика перед самым Рождеством. За ним вдоль побережья следовали сорок четыре галеры, отплывшие из Восточной Англии, имея на борту припасы и камни для осадных машин. Когда рыцари Эдуарда атаковали городские укрепления с суши, галеры вошли в дельту реки, чтобы нанести удар с моря. Несмотря на понесенные потери, в число которых вошли три корабля, севшие на мель и подожженные людьми Дугласа, англичане ворвались внутрь.
Эдуарду не хватало денег на ведение кампании, но недостаток средств он с лихвой компенсировал решительностью. В некотором смысле мятеж шотландцев, вспыхнувший так скоро после восстания в Уэльсе, оказался ему даже на руку. Его военная машина была хорошо смазана и готова двинуться в любом направлении, а победа в Уэльсе и захват короны Артура лишь укрепили авторитет короля среди его людей. Эдуард никогда не рассчитывал покорить Шотландию силой, в отличие от того же Уэльса или Ирландии. С тех самых пор, как нога его впервые ступила на землю королевства, он надеялся достичь своей цели хитростью. Первая попытка, когда он рассчитывал женить своего сына на инфанте Маргарет, окончилась жестокой неудачей из‑за преждевременной смерти девочки. Вторая попытка – подчинение короля Джона – была пресечена Коминами в тот момент, когда он ожидал этого меньше всего. И вот теперь, огнем и мечом, он намеревался сломить их сопротивление окончательно.
Позади Бервика, так близко, что, казалось, протяни руку и его можно взять, билось сердце непокорного королевства. Эдуард не сомневался, что после того, как скотты будут разбиты, а символ их суверенитета окажется в его власти, сопротивление тут же подойдет к концу, как это случилось в Уэльсе. И тогда надежды на объединение Британии под его рукой окажутся в одном шаге от осуществления и он засадит своих клириков за работу, дабы они объяснили значение Последнего Пророчества его подданным, а те прониклись его величием. Скотты ничуть не походили на валлийцев, закаленных долгими годами отчаянной борьбы. Один хороший удар, и война закончится. Бервик стал первым камнем в фундаменте нового королевства, которое Эдуард намеревался создать к северу от своих границ, камнем, закладку которого он превратит в пышное зрелище.
Эдуард подошел к тележке, наполненной землей, под пристальными взглядами своих рыцарей и рабочих. Со временем земляные укрепления города сменят каменные стены и сторожевые башни; это будет бастион его имперской мощи, способный соперничать силой с его крепостями в Уэльсе. А покамест он приказал расширить существующий ров до восьмидесяти футов в ширину и сорока футов в глубину.
Эдуард обратил внимание, что рукоятки тележки были тщательно отчищены от земли. Взявшись за них, он вдруг подумал, а не потеряет ли смысл то действо, которое он затеял, поскольку фальшь и притворство ясно видели все окружающие. От этой неожиданной мысли он даже сбился с шага. Ему пришлось сделать чад собой усилие, чтобы оторваться от стратегического планирования в кабинете замка и разыграть этот спектакль. И теперь он не мог позволить, чтобы все оказалось напрасным.
Оглядевшись по сторонам, король заметил неподалеку землекопа, опиравшегося на лопату. Он направился к нему, не слушая растерянного лепета оставшегося за спиной Крессингэма. Рабочий немедленно выпрямился, с тревогой озираясь на соседей и явно не понимая, чем он провинился. Когда Эдуард подошел к нему вплотную, мужчина наклонил голову, а костяшки пальцев, сжимавшие лопату, побелели от напряжения. Под любопытными взглядами прочих работников король отобрал лопату у потерявшего дар речи землекопа и подошел к краю рва. Он воткнул ее во влажную землю, пробив слой суглинка и углубившись в глину. Расшитый золотом подол его мантии волочился по земле, пачкаясь в грязи. Король работал. Обеими руками сжав рукоятку лопаты, гладкую от многочисленных прикосновений, он вывернул большой ком земли. Подняв его на лопате, Эдуард вернулся к тележке и, под благоговейными взглядами собравшихся, сбросил поверх кучи, насыпанной кем‑то другим. Если сегодня и впрямь появлялись его новые северные территории, то будет только справедливо, что первыми потрудятся на этой земле его руки, а не чьи‑либо еще. Весьма довольный собственной находчивостью, Эдуард принялся выкапывать очередную порцию фунта из крепостного вала. Король настолько увлекся этим делом, что не заметил группы всадников, приближавшейся к городским воротам по северной дороге.
Еще трижды вывалив землю на тележку под ошарашенными взглядами своих сановников, Эдуард воткнул лопату в грунт и взялся за ручки тачки. Крессингэм улыбнулся и одобрительно кивнул головой, удовлетворенный тем, что король наконец‑то начал делать то, чего от него ожидали. Эдуард провез тележку вдоль шеренги мужчин и опрокинул ее в специально выделенном месте. В ноздри ему ударил запах свежей земли. Столпившиеся вокруг рабочие громко захлопали в ладоши.
Отдуваясь, к королю подошел Крессингэм.
– Вы подали прекрасный пример, милорд, – решительно заявил он, когда работники начали разбирать собственные кирки и лопаты, спускаясь в ров, чтобы вгрызться в землю.
– Милорд.
При звуках напряженного голоса король поднял голову и увидел, что сквозь толпу землекопов к нему направляется Джон де Варенн. Его сопровождал шотландский граф, Патрик Данбар, помогавший в штурме Бервика. Граф был одет в запыленный дорожный плащ, а на лице его, обрамленном блестящими черными локонами, читалась тревога. За их спинами Эдуард разглядел еще нескольких всадников, которые, спешившись, разговаривали с Энтони Беком. Отряхнув пыль с ладоней, он шагнул навстречу двум графам, за ним поспешил Крессингэм.
– Милорд, – приветствовал его поклоном Патрик Данбар.
– У вас есть сведения о местонахождении моих врагов? – резко бросил Эдуард. Он с нетерпением ожидал известий с тех самых пор, как ему доложили, что шотландская армия вторглась в Нортумберленд, сжигая и разоряя все на своем пути. Он полагался на своих верных вассалов, таких, как граф Патрик Данбар и Брюсы в Карлайле, рассчитывал, что они станут его глазами и ушами, поскольку прекрасно знают здешние земли, но, не имея новых сведений после взятия Бервика, не находил себе места от беспокойства.
– Шотландская армия пересекла границу в обратном направлении пять дней тому, милорд. Сейчас они находятся примерно в тридцати милях отсюда, преграждая вам путь на север. Они стали лагерем на моих землях. – Лицо графа Патрика было мрачным. – Когда, испросив вашего разрешения, я вернулся в свой замок, то обнаружил, что он окружен. Данбар захватили Темный Комин и его люди.
– Как им это удалось? – требовательно вопросил король, раздраженный дурными вестями. Отчасти он решил двинуться маршем на север именно потому, что графство Данбар, находясь под властью его союзника, обещало стать неким островком безопасности посреди вражеской территории: своего рода плацдармом, к которому можно было отступить в случае необходимости. – Вы говорили мне, что замок хорошо защищен.
Сэр Патрик немного помолчал, прежде чем ответить. На его лице отражались раздиравшие его противоречивые чувства.
– Моя супруга впустила их, сир, – наконец, с надрывом проговорил он. – Она предала меня.
Эдуард вперил в него долгий взгляд.
– А Баллиол?
– Король находится вместе с основными силами армии.
Эдуард умолк, задумавшись. Через несколько дней после падения Бервика он получил формальный отказ короля Джона от принесенной клятвы вассальной верности. Тон послания, вызывающий и решительный, никак не соответствовал образу слабого человека, которого он хорошо знал. Король понял, что авторство послания принадлежало Джону Комину. Выходит, лорд Баденох оказался хитрее, чем он предполагал. Эдуард рассчитывал, что женитьба младшего Комина на дочери Уильяма де Валанса умерит пыл этого честолюбивого человека. Увы, Баденох явно нуждался в более внушительной демонстрации королевской власти. Впрочем, как и все они.
Эдуард переключил внимание на Джона де Варенна:
– Я хочу, чтобы вы взяли полк и двинулись на север. Разберитесь с этой неотесанной деревенщиной. Захватите замок и разбойников, которые удерживают его. Я не желаю, чтобы кто‑либо или что‑либо мешало моему продвижению на север. Возьмите с собой молодую кровь, – добавил он, оглянувшись на Хэмфри де Боэна и Рыцарей Дракона.
– Слушаюсь, милорд.
Эдуард повернулся, чтобы уйти, но потом остановился, устремив взгляд на графа Патрика:
– Вам следовало держать свою супругу на более коротком поводке, Данбар.
41
Сэр Джон де Варенн вышел из шатра и зашагал в туман, кутаясь в теплую мантию и яростно сморкаясь и чихая. Наступил май, но утром по‑прежнему было свежо и ветрено. Он ненавидел это пустынное побережье, с его холодным и бурным морем и ржавыми прибрежными утесами. По правде говоря, он ненавидел всю Шотландию целиком. Никаких тебе приличных дорог, повсюду густые леса или скалистые горы, назойливо преграждающие путь, мороз и обильные снегопады зимой, а летом – теплая сырость вместо свежего воздуха, в которой кишмя кишат комары и мошки. Он всей душой тосковал по мягкому климату своих поросших цивилизованными лесами английских поместий. Совсем скоро начнется охотничий сезон. Но, с Божьей помощью, война к тому времени закончится.
Впереди, неразличимые в тумане, скользили среди шатров фигуры людей. Варенн со своими рыцарями прибыл в Данбар днем ранее, и лазутчики донесли графу, что, хотя замок занят отрядом вражеских солдат, в пределах видимости шотландской армии не наблюдается. Войдя в брошенный город, люди Варенна встали лагерем на безопасном расстоянии от замка, который примостился на самом краю отвесной скалы, выходящей на гавань.
Перешагнув через растяжки, ограждавшие загон, граф прошел мимо лошадей, которым грумы уже задали утреннюю порцию корма. Дым от походных костров смешивался с туманом, и кислый запах гари был приправлен сладковатым ароматом овсяной каши. Повара встали уже час тому. Впереди во мглистой дымке перед Варенном замаячили четыре угловатых силуэта. Он подошел ближе, довольный тем, что инженеры уже приступили к работе, собирая хитроумные сооружения. При штурме замка Варенн намеревался использовать камнеметы, которые были намного легче огромных требушетов,[55] с которыми ему неоднократно приходилось иметь дело за свою долгую жизнь. Требушеты работали по принципу противовеса, тогда как камнеметами управляли вручную – мужчины тянули за четыре веревки, резко опуская свой конец балки вниз, отчего противоположный ее край взлетал вверх, запуская с петли‑пращи в воздух снаряд, обычно специально обтесанный камень. Камнеметы было легче перевозить и собирать из‑за их меньшего веса и размеров, но они не были настолько эффективны, как требушеты, способные швырять камни весом до трехсот фунтов на расстояние в четыре сотни ярдов.
Один из инженеров, вогнав гвоздь в сосновую доску, выпрямился и взглянул на Варенна, когда тот вышел из тумана.
– Сэр, – приветствовал он его. – Машины будут готовы через час.
В ответ Варенн проворчал что‑то неразборчивое, глядя на замок. Местность постепенно повышалась к стенам, которые в сырой мгле были сейчас едва различимы. Он ощущал на губах соленый привкус и слышал пронзительные крики чаек, но самого моря видно не было.
– Если туман не рассеется, мы попросту не сможем стрелять.
Через два часа взошедшее над горизонтом солнце растопило последние кляксы тумана, и ближе к полудню от него осталось несколько сизых полос, зацепившихся за башни замка Данбар.
В небо с шумом взлетела птичья стайка, когда первый камень ударил в стену. Послышался оглушительный треск, и над парапетом показалось облако пыли. Крупный булыжник упал на землю и покатился по поросшему травой откосу вниз, за ним градом посыпалась щебенка. Через несколько мгновений на стены обрушились еще три снаряда. С каждым ударом от стен отлетали куски камня и цементного раствора.
Джон де Варенн смотрел, как инженеры методично загружают и разряжают камнеметы, а мужчины изо всех сил налегают на веревки, подобно звонарям в церкви. Одна за другой балки‑журавли распрямлялись, посылая свои снаряды в крепость, затаившуюся на скале. В ответ со стен полетели стрелы, но инженеры предусмотрительно выстроили частокол, за которым они пребывали в полной безопасности, обслуживая метательные машины. Камни продолжали крушить стены, и на бастионах раздались крики. Варенн заметил, что в бойницах замелькали тени, но если только шотландцы не пожелают выйти из ворот и дать бой в открытом поле, более ничем помешать осаде они не в силах. Правда, у них был сильный союзник. Время.
Кое‑кто из английских рыцарей радостными криками приветствовал первые попадания камней в стену, но облака каменной крошки выглядели более внушительными, чем были на самом деле. Откровенно говоря, Варенн знал, что осадной машине, даже требушету, нужно изрядно времени, чтобы пробить в стене внушительную дыру, достаточную для того, чтобы в нее могли устремиться нападающие. Король Эдуард желал, чтобы замок Данбар был захвачен как можно скорее, но Варенн совсем не был уверен, что ему удастся достичь желаемого. Самый быстрый способ заставить замок сдаться – заручиться помощью изнутри, но в данном случае рассчитывать на это не приходилось, поскольку обороняли крепость солдаты Темного Комина, верного сторонника и сподвижника Баллиола.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 110; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!