Бесплатный сыр бывает только в мышеловке
Фраза, которую экономисты, работающие в условиях свободного рынка, повторяют как мантру с тех самых пор, как гуру свободного рынка Милтон Фридман[23] написал на эту тему книгу в 1975 г. Все то, что кажется нам «бесплатным», никогда не является таковым на деле: у всего есть своя цена. Может быть, для вас концерт Пола Саймона[24] и бесплатный, но он стоит самому Полу Саймону того времени, за которое он мог бы выручить деньги на платном концерте. Бесплатная доставка подгузников дорого обходится окружающей среде (из‑за газов, которые выделяют грузовики, и тонн неразлагающейся клеенки на мусорных свалках). Бесплатная вторая пара носков в торговом центре настолько очевидно не бесплатна, что об этом можно даже не говорить. А любая уступка со стороны жены обязательно когда‑нибудь аукнется мужу.
Поэтому, когда Ниви спросил ее, будет ли она очень ругаться, если он притащит домой вторую собаку, она ответила, что вообще не будет ругаться – просто пойдет и купит себе новое раскладное кресло.
Пример № 3
Стороны: Роб и Эллен
Роб и Эллен познакомились вскоре после окончания колледжа на вечеринке по случаю Хэллоуина, на которую только они двое заявились без костюмов. Всю ночь они проговорили в уголочке, а через неделю встретились на свидании. Разговаривать им было легко, не возникало неловких пауз. Через несколько дней они снова пошли куда‑то вместе. Второе свидание пролетело как на одном дыхании – и в конце они поцеловались.
|
|
|
Шли месяцы, Роб и Эллен познакомились с компаниями друг друга, провели чудесные выходные на озере Тахо. Постепенно их прежний жизненный уклад уходил в прошлое: теперь по воскресеньям они долго валялись в постели, вместо того чтобы бежать в спортзал, а по субботам ужинали дома вдвоем, а не встречались с друзьями в баре. У них был частый, волшебный, мультиоргазменный секс. Между ними была такая мощная связь. На работе их отвлекали воспоминания о предыдущей ночи и она оба не могли сдержать счастливую улыбку. Коллеги это замечали и с трудом скрывали свою зависть.
«Сейчас мне кажется, что все то время было сладким сном», – говорит Эллен.
Но это был не сон, а так называемый период «медового месяца» – или, как сказали бы психологи, «лимерентности», то есть сильнейшей романтической страсти. Говоря по‑простому, влюбленности, «ты‑у‑меня‑единственности» и прочей «пульсопотерянности». Лимерентность – это не просто сексуальное желание. Это более глубокое, продолжительное чувство, близкое к легкому помешательству. Ученые доказали, что в организме у людей в состоянии лимерентности такой же уровень серотонина – вещества, влияющего на наше настроение, – как у больных обсессивно‑компульсивным расстройством[25]{20}. Да, мы «сходим от любви с ума» в прямом смысле.
|
|
|
Прошел год. Роб и Эллен представили друг друга своим семьям. Потом они собрались вместе в отпуск – на недельку серфинга в Мексику. И тут они неожиданно перескочили на новый этап в своих отношениях: случилась первая крупная размолвка. Эллен отменила давно запланированную поездку из‑за того, что ее сестре понадобилась помощь в переезде из одного дома в другой.
«Она вела себя так, будто у нее в данной ситуации нет другого выбора, – сказал Роб. – И я был “последним эгоистом”, когда возмущался из‑за того, что жена забила на уже оплаченную нами поездку и бросилась распаковывать чужие коробки». («Он принял все слишком близко к сердцу», – прокомментировала Эллен.) Тем самым завершился их «медовый месяц», но они все еще были очень сильно влюблены друг в друга. Каждый начал подумывать про себя о свадьбе.
Им было уже по 27. Роб переживал из‑за того, что у него до Эллен было слишком мало женщин. Эллен – из‑за того, что не может, не проконсультировавшись с Робом, купить даже подставку под зубные щетки. Роб сказал себе, что не откажется от воскресных бейсбольных игр ни ради будущих детей, ни ради любви всей своей жизни. Эллен с грустью подумала о своей мечте когда‑нибудь пожить за границей – она знала, что Роб патриот Калифорнии и никогда на подобное не решится.
|
|
|
Однако вскоре Роб и Эллен заговорили о женитьбе.
– Как ты относишься к браку? – спросил как‑то Роб по дороге на вечеринку к одному другу.
– Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж? – задала встречный вопрос Эллен.
– Нет, – ответил Роб. – Я просто хотел узнать, что ты думаешь о нем в принципе.
– В принципе, – сказала Эллен, – я за.
– За то, чтобы выйти за меня? Или вообще за саму идею брака?
– И то, и то.
На следующее утро, за завтраком, Эллен вернулась к этому разговору.
– А ты не хочешь еще разок обсудить то грандиозное, переворачивающее жизнь событие, о котором ты заговорил вчера в машине, но потом как‑то замял тему?
– Ты о чем? – удивился Роб.
– О том, что ты звал меня замуж, – ответила Эллен.
– Я не звал тебя замуж, – сказал Роб.
– Да, но собирался, – парировала Эллен.
– Ну, я думал об этом…
– И я тоже – ну так что, может, поговорим об этом серьезно?
И вот, как двое взрослых людей (которыми Роб и Эллен отчаянно старались быть), они все‑таки обсудили свои супружеские перспективы. Оказалось, что они оба мечтают о детях: Роб сказал, что всегда хотел троих, Эллен заявила, что одного будет вполне достаточно. И что они оба очень боятся потерять свою независимость и хотят, чтобы в их совместной жизни у каждого оставалось побольше личного пространства.
|
|
|
Они выразили надежду, что все получится. И сделали этот решительный шаг.
Супружеская жизнь оказалась совсем не такой, какой Роб и Эллен ее себе представляли. У них была любовь, но уже не было лимерентности.
В первую очередь всплыли проблемы с деньгами. Как они, живущие в недешевом городе Сан‑Франциско со смешной зарплатой Эллен, которая увещевала клиенток в магазине одежды у своей подруги, и невысоким учительским окладом Роба, смогут позволить себе детей и хоть немножко более просторный дом, чем их нынешняя убогая съемная квартирка?
Эллен захотелось получить образование психолога – и Роб полностью поддержал ее. Ему нравилась его профессия, и он хотел, чтобы Эллен тоже нашла себе занятие по душе. Но, отучившись два года в магистратуре, Эллен начала сомневаться в своем выборе.
«Сидеть целыми днями в своем кабинете и выслушивать жалобы других людей – это, наверное, очень угнетает», – сказала она.
Тогда она начала подумывать о том, чтобы получить ученую степень и сфокусироваться не на практической работе, а не исследовательской деятельности – но ее пугала перспектива отучиться еще пять лет, а потом оказаться в трудовой нише с такой бешеной конкуренцией, что будешь рада любому месту, хоть в университете города Уолла‑Уолла[26].
Пока Эллен мучительно обдумывала свой следующий шаг, выяснилось, что она беременна.
«Мы не пытались сделать так, чтобы это произошло, – но мы также не пытались сделать так, чтобы этого не произошло», – сказала Эллен.
Ей все‑таки удалось окончить магистратуру, и она решила, что пойдет на любую работу, где можно будет хоть как‑то применить свою специальность, – станет трудиться методистом, библиотекарем, вожатой отряда девочек‑скаутов, организатором вечеринок, профессиональным консультантом, – но до рождения ребенка она так и не смогла никуда устроиться.
Жить втроем на зарплату учителя было терпимо… до тех пор, пока через год Эллен не забеременела снова. Тогда они с Робом начали реально паниковать, представляя себе, как будут сводить концы с концами уже вчетвером. А еще Эллен не спала ночами, размышляя: «Неужели мне до конца моих дней суждено быть домохозяйкой». И почти все девять месяцев они с Робом бесконечно ссорились.
Несмотря на все радости, которые им дарили двое малышей, Роб и Эллен начали скучать по своей былой жизни. О той жизни, когда у них был потрясающий секс. Когда они ходили вместе в кино, высыпались ночами и никогда не ругались из‑за денег.
В худшие моменты их жизни Эллен представляла себе, что будет, если они расстанутся.
«Я всегда придумывала себе самые худшие сценарии, – вспоминает она. – Например: “Что, если мы больше никогда не будем заниматься сексом? Значит ли это, что я уже больше ни с кем и никогда не смогу переспать, или я все‑таки увлекусь кем‑то другим? И смогу ли я заниматься сексом с кем‑то другим, а любить Роба?”»
Роб любил обоих детей, но иногда ему очень не хватало тех благословенных дней, когда у них был только один ребенок.
«С одним было легко, – говорит он. – Тогда мы все‑таки выкраивали на выходных время друг для друга. Но с двумя детьми все пошло наперекосяк. Я только и делал, что работал и сидел с ними, работал и сидел с ними – без конца. Это было невыносимо».
Роб и Эллен столкнулись с загадкой, которую еще только предстоит разгадать миллионам супружеских пар: почему то, к чему мы так стремимся, о чем так мечтаем, порой нас столь жестоко разочаровывает?
Проблема: тяготение к статус‑кво
Экономисты охарактеризовали бы поведение Роба и Эллен как «тяготение к статус‑кво» – отдельный «вид» неприятия потерь, который заставляет нас предпочитать все старое и хорошо знакомое новому и незнакомому. Любые перемены влекут за собой потери, а наше суетное сознание не хочет их принимать.
«Достаток и благополучие не показатели успешности. Оценить ее можно только в сравнении с изначальными условиями»{21}, – пишет экономист Ричард Талер.
Переводя это на бытовой язык, скажем: мы радуемся не тому, что у нас есть сегодня, а тому, что у нас есть по сравнению с вчера.
Как правило, под «статус‑кво» в экономике подразумевается какая‑то фиксированная сумма: покупная цена акций, цена на дом или годовой доход. А раз уж все мы запрограммированы так, что боимся потерь, любое отклонение от этого статус‑кво кажется нам нежелательным – даже если это самопроизвольный процесс или часть естественного цикла.
Чтобы рассмотреть тяготение к статус‑кво в действии, давайте вернемся к нашему примеру с игроком на бирже. Трейдер, купивший акции за $10, будет тяготеть к этой цене – он будет верить, что именно столько эти акции и стоят, все, точка. И когда под конец следующего дня окажется, что бумаги стоят уже $8, он будет в отчаянии. Он откажется продавать их (даже если ему представят неоспоримые доказательства того, что компания на грани краха), ожидая, что рано или поздно акции снова поднимутся до $10 (вспомним нашего трейдера, прогоревшего на Coca‑Cola). Он боится потерь и не может принять цену меньшую, чем его статус‑кво. Возможно, акции будут потихоньку терять в цене день за днем, давая ему возможность успеть выйти из игры, но он будет упираться до последнего.
Тревожные признаки тяготения к статус‑кво
Вы, скорее всего, застряли в прошлом, если замечаете, что время от времени произносите следующее:
• Раньше ему не приходилось столько работать.
• То, что у нас теперь есть дети, вовсе не значит, что мы должны чаще видеться с его родителями.
• У нас всегда был секс как минимум два раза в неделю.
• А раньше ей нравились мои друзья.
• Ах, Бали. Вот это был настоящий отдых.
• Нам надо поселиться либо в городе, либо за городом, но только не в пригороде – мне всю жизнь казалось, что нет места ужаснее.
• Единственный способ поддерживать дом в чистоте – это нанять домработницу. Вот у моих родителей была домработница, когда я был маленьким.
• Мы никогда не плавали на корабле – и никогда не поплывем.
Но что особенно напрягает в неосознанном стремлении к статус‑кво, так это то, что оно возникает и в том случае, если цена на акции поднимется. От повышения на $2 у нашего трейдера тоже вспотеют ладошки. И вместо того, чтобы порадоваться своей удаче, он начнет беспокоиться, что цена на его акции вскоре упадет ниже $10, и поторопится продать их прежде, чем это случится. И когда на следующий день цена на них подрастет до $14, будет кусать локти{22}. Как показывают исследования, трейдеры больше цепляются за дешевеющие акции, чем за те, которые повышаются в цене. «Удерживая ненужные им акции до тех пор, пока не получится “хотя бы выйти в ноль”, инвесторы теряют больше денег, чем на всех других своих промахах», – пишет Филип Фишер, автор книги «Обыкновенные акции и необыкновенные доходы» (Common Stocks and Uncommon Profits). А с другой стороны, удерживать дорожающие акции, по его мнению, «чем дольше, тем лучше»{23}.
Проблема в том, что мы всегда и во всем хотим сохранить свой вчерашний статус‑кво – который по определению остался в прошлом, испарился, ушел в небытие. Который уже не имеет никакого отношения к настоящему. Какие бы перемены ни происходили в вашей жизни, вы не сможете в полной мере понять и принять свое настоящее, если будете все время смотреть в прошлое. В случае с Робом и Эллен они не могли принять свою «нынешнюю жизнь» как новый статус‑кво – они хотели вернуть свою «былую жизнь». Их статус‑кво было то самое состояние лимерентности, которое они давно уже прошли, но никак не желали отпустить, – состояние, с которым они ежесекундно сравнивали свое нынешнее положение.
На рисунке 5 вашему вниманию предлагается смелая модификация графика неприятия потерь с первых страниц этой главы. Мы хотим показать, что Роб и Эллен восприняли окончание периода лимерентности как потерю – хотя с ними можно поспорить, ведь взамен они получили гораздо большее приобретение, свой брак. По большому счету, они и сами это понимали – но лишь в те моменты, когда у них все ладилось. Но когда перед ними вставали новые проблемы, они оглядывались назад, на тот период сладкой влюбленности и бесконечной эйфории, и испытывали боль потери – а значит, начинали чувствовать себя глубоко несчастными.
Рис. 5. Неприятие потерь в сознании Роба и Эллен
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 227; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!