Этот мир он определил для посещения.

Хорошо зная, какую опасность представляли Инвиды, Зор ввёл координаты этой планеты в астронавигационные компьютеры космической крепости. Он аналогично запрограммировал некоторые из Роботек-устройств судна, чтобы они играли роль поводырей новых наследников его открытия к его предупреждающей записи-сообщению. Далее, он заручился помощью нескольких Зентрейди (чью безсердечную природу он сумел переломить, давая слушать им музыку), чтобы выполнить свой план.

Инвиды догнали Зора.

Но не раньше, чем космическая крепость успешно взлетела и отправилась в путешествие.

К Земле.

Последующие события, в частности, преследование Зентрейди крепости – было частью истории Земли, как и Тироли, но там были главы, заполненные открытиями, преобразованиями и трансформациями, с событиями, последствия которых невозможно было предсказать, с событиями, которые удивили бы самого Зора... если бы он был ещё жив.

 

– Прощай, Зор, – сказал Долза, когда безжизненное тело учёного отправилось на Тироль. – Может, ты лучше послужишь Мастерам в смерти, чем в жизни.

И действительно, Мастера Роботек трудились над этим проектом, работая с останками Зора, извлекая из его пока ещё функциональных нервных резервуаров образ сине-белого мира, который он выбрал в наследники Роботехнологии. Но, за исключением этого, мысли Зора оказались столь же непроницаемыми в смерти, как и при жизни. Так, в то время как Зентрейди Долзы обыскивали Сектор в поисках этой «Земли», Мастера немногое могли сделать, кроме как прикасаться к сенсорам на грибообразном Протопульте, осуществляющем их связь с реальным миром. Отчаянно они пытались связать вместе нити расползавшейся их некогда Великой Империи.

В течение долгих десяти лет по Земному летоисчислению они ждали хоть каких-нибудь ободряющих новостей от Долзы. Для массивных Зентрейди время пролетало в мгновение ока, но для Мастеров Роботек, которые были чрезвычайно человечны, несмотря на их психически развитое состояние, время иногда тянулось со скоростью атомного распада свинца. За эти десять лет они наблюдали дальнейший упадок их цивилизации, ослабляемой внутренним развалом, непрерывными нападениями голодных до Протокультуры Инвидов, постоянными восстаниями на периферии Империи, и прогрессирующую потерю доверия к ним среди отрядов Зентрейди, чьё мнение о Мастерах неуклонно изменялось от непогрешимых полубогов до запросто способных на ошибку существах из плоти и крови.

Наследники Роботехнологии были обнаружены – «потомки Зора», как их называли – но прошло ещё два года прежде чем армада Долзы сделала решающий шаг возвратить космическую крепость и её столь необходимую Матрицу Протокультуры. Среди руководства Империи, особенно среди Мастеров-Старейшин, росли настроения, что Долзе нельзя доверять. С самого начала он, казалось, вынашивал какой-то собственный план, поначалу всячески затягивая возвращение тела Зора двенадцать лет назад, и вот сейчас, отрезанный от внешнего мира и вне контроля Мастеров, он воевал против обладателей крепости Зора. С его армадой почти в пять миллионов Роботек-кораблей Главнокомандующий Зентрейди желал заполучить получить действующую Матрицу Протокультуры для себя.

Когда выяснилось, что «потомки Зора» являлись гуманоидами подобно самим Мастерам, возникла ещё одна причина для тревоги. Раса воинов буквально смотрела свысока на любого размером меньше, чем они, и уничижительно называла гуманоидов «обычного» размера «микронеанцами» – что звучало довольно иронично, учитывая факт, что Мастера могли «установить» размеры Зентрейди в любых рамках, как они желали. Их текущий размер был фактически иллюзией вида: бьющиеся в груди этих голиафов сердца были сделаны от того же самого генетического материала, что и у так называемых «микронеанцев», которых они так презирали. Из-за этого базового генетического подобия Мастера Роботек изначально застраховались и написали предупреждение в псевдоисторические отчеты Зентрейди, предостерегающие их от длительного контакта с любыми микронеанскими цивилизациями, справедливо рассуждая, что соприкосновение с эмоциональным обществом сможет пробудить настоящие воспоминания биогенетического прошлого Зентрейди и истинной причины их существования.

Согласно сообщениям, полученным от генерала Рено (который наблюдал за возвращением тела Зора к Тироли и чей флот продолжал патрулировать центральную область Империи), некоторые из отрядов под командованием Бритэя подняли мятеж. Долза, если сообщению Рено можно было верить, впоследствии решил свернуть всю Армаду в Земное пространство, с целью уничтожить планету прежде, чем эмоциональная зараза распространится по остальному флоту.

Зентрейди могли научиться проявлять эмоции, но действительно ли они были способны научиться использовать всю мощь Роботехнологии?

Это был вопрос, который задавали себе Мастера Роботек.

Однако, этот момент должен был вскоре стать очень спорным пунктом.

Гиперкосмические датчики, установленные на крепости Роботек, висящей в Космосе приблизительно в семидесяти пяти световых годах от Тироли, обнаружили мощнейший всплеск излучения Протокультуры в Четвёртом Секторе – количество энергии, достаточное для уничтожения более пяти миллионов судов.

 

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

Повсюду, где мы путешествовали (юго-западная часть бывших Соединённых Штатов Америки), можно было натолкнуться на ржавые громадины военных кораблей Зентрейди, возвышающиеся, подобно монолитным башням, над радиоактивными и иссушёнными Пустошами... В основании одного такого напоминания об Апокалипсисе сидел, скрестив ноги, скелет штурмовика Зентрейди, словно в позе спокойного размышления, одетый в свою броню и разгрузочный жилет, с куклой Минмей, крошечной в его огромной руке в металлической перчатке.

Доктор Лазло Занд. «Ад на Земле: Воспоминания Войны Роботек».

 

– Поэтому, наши выводы, основанные на доступной информации, таковы: у Людей и Зентрейди вполне могут быть одни и те же предки!

В конференц-зале Экседор откинулся на высокую прямую спинку кресла, чтобы окинуть взглядом собравшихся за круглым столом, пока в присутствующих впитывался вес его заявления. Длительное нахождение под излучением солнца Земли за прошедшие два года добавило больше сиреневых тонов его коже и придало его волосам цвет красной охры.

Непосредственно справа от него сидел со строгим видом профессор Занд, таинственная фигура которого вышла из элиты Роботек-учёных доктора Ланга. Далее справа от Занда были два Зентрейди, микронизованные подобно Экседору и одетые в такую же сине-белую форму Роботехнической Оборонительной Армии. По часовой стрелке вокруг стола от Экседора сидела Клавдия Грант, первый помощник с КСК-2, довольно красивый и интеллектуальный представитель чёрной расы Земли, старшие офицеры Лиса Хейс и Рик Хантер (просто созданные друг для друга, как Экседор часто говорил себе), и адмирал Гловал, серьёзный, как всегда.

Щедрое золотое тепло солнца Земли лилось в крепость через две широкие фасеточные оконные панели напротив друг друга в потолке конференц-зала.

Экседор работал рядом с доктором Эмилем Лангом и несколькими другими земными учеными, расшифровывая многочисленные документы, которые Зор решил разместить на борту КСК-1 больше десятилетия назад. Но его заявление относительно подобия Людей и Зентрейди являлось результатом обширного ряда медицинских тестов и анализов. Различия в Человеке и Зентрейди были крайне незначительны. Действительно, всё выглядело так, словно существовала потерянная где-то во времени раса предков, общая для их обоих.

Экседор отметил про себя, что земляне признали это с меньшим энтузиазмом, чем могло бы ожидаться. «Возможно», – размышлял он, – «это было вследствие того, что они продолжали воспроизводиться естественным способом, тогда как Зентрейди давно оставили этот ненадёжный метод в пользу чётких геноманипуляций». На языке землян это обозначалось словом «клон», слово Зентрейди было эквивалентно существительному «создание».

Новые открытия ждали их в документах, особенно в последней партии обнаруженных видеозаписей. Экседор ещё не закончил их просматривать, но были признаки, что они дадут ответы на вопросы относительно истории происхождения расы Зентрейди. Ответы, которые могли бы также пролить свет на происхождение землян. Все свидетельства указывали на внеземное происхождение. Этот вариант горячо обсуждался земными учёными, большинство которых полагало, что Человеческий род развился от живущей на деревьях разновидности приматов, которая бродила по планете миллионы лет назад[1].

Но если на все подобные вопросы протоисториками могли быть даны относительно быстрые ответы, то местонахождение Матрицы Протокультуры, которую Зор встроил в судно, оставалось тайной. Едва ли осталось место, которое не оставили неисследованным Экседор, Бритэй, Ланг и другие. Занд даже предположил, что Протокультура исчезла!

Реакции на заявление Экседора оказались различными: уродливый, похожий на гнома Зентрейди слышал острые вдохи Клавдии и Лисы Хейс, её «Ах-ха», высказанные в манере, которая предполагала, что она ожидала не меньше. Капитан Хантер, с другой стороны, сидел с глазами, широко открытыми в своего рода страхе – персонификация некоторого ксенофобского менталитета, который пронизывал культуру землян.

Гловал кивнул головой, ничего не сказав. Свою белую фуражку он натянул так низко на лоб, что Экседор не видел его глаз.

– Итак, адмирал, – продолжал Экседор, нависнув над столом. – Хоть это и звучит странно, но наши генетические маркеры[2] безспорно указывают на общую точку происхождения.

– Это невероятно! – теперь воскликнул Гловал.

– Так ли это? При исследовании мы заметили много общих черт, включая склонность со стороны обеих рас получать удовольствие от войны.

Это вызвало за столом новую шоковую реакцию со стороны землян.

– Да, – заявил категорически Экседор, как будто желая предупредить любые возражения прежде, чем они могли вспыхнуть. – Обе расы любят заниматься войной.

Рик Хантер задержал дыхание, считая до десяти. Как Зентрейди мог верить своим собственным словам, спросил он себя, когда любовь, а не война, на которую были обречены Зентрейди, нанесла им поражение? Раса Зентрейди начала полномасштабный конфликт, и Рик вынашивал подозрение, что это заявление Экседора было его способом сорваться с крючка.

Экседор, казалось, наслаждался своим состоянием так называемой микронизации, и Рик помимо всего прочего подозревал, что это давало новое чувство власти, которое приобрёл маленький «человек», пока он занимался исследованиями и поисками «фабрики Протокультуры» внутри корабля, которую, кстати, до сих пор не удавалось найти. Экседор не мог вынести мысли, не мог признаться себе, что его командиры вели войну за что, что даже не существовало. Они почти уничтожили обе расы, преследуя курицу, которая, как ожидалось, должна была нести золотые яйца. Действительно, это было сагой, которая вошла в их хроники как легенда: преследовали корабль, который мог содержать тайны вечной жизни, но схватили одну пустую скорлупу.

Рик твёрдо посмотрел в булавочные зрачки глаз Экседора. Ему не нравилось, что Экседор тыкается в каждый укромный уголок и щель крепости, действуя так, как будто это было больше его собственностью, чем Земли. Минутой назад Зентрейди, казалось, словно оценивал его, хорошо понимая эффект своих слов. Рик не собирался разочаровывать его.

– Да, но со всем должным уважением к Вам, – едко начал он, – я не согласен. Мы сражаемся не потому, что нам это нравиться – мы сражаемся, чтобы защититься от наших врагов. Так что при определённых обстоятельствах мы не имеем никакого выбора. Вы понимаете?

Рука Рика сжалась в кулак. Лиса и Клавдия удивлённо смотрели на него.

– Это ерунда, капитан, – вмешался профессор Занд. Он встал, положив ладони на крышку стола, говоря с нажимом. – В истории Земли постоянно где-нибудь шла война, даже перед вторжением из Космоса. Я думаю, что это ясно указывает на воинственный характер Людей.

Ещё один «сочувствующий Зентрейди», подумал Рик. И говорит в придачу как пришелец. Он, отвечая, начал запинаться, чувствуя неловкость против корифеев, но Занд прервал его:

– Вот Вам конкретный пример: вспомните, что было на Земле, когда миротворцы изо всех сил старались навести порядок. Они сформировали сначала Лигу Наций, потом Организацию Объединенных Наций, обе из который потерпели неудачу в своём предназначении!

Рик протестующее поднялся на ноги. И каким боком это имеет отношение к людям, наслаждающимся войной? Максимум, что он мог бы допустить, что некоторые люди наслаждались войной, но не больше. Любовь... вот чем наслаждалось большинство.

– Я не могу согласиться с таким упрощением фактов! – выкрикнул Рик. – Вы ведь переписываете историю!

– Факты, господин капитан, не лгут, – сказал Занд.

Рик собрался перепрыгнуть через стол и убедить его, но Экседор опередил его, усадив Занда своим неземным пристальным взглядом, и сказал:

– Мы просто сообщаем вам результаты нашего анализа. Пожалуйста, не вставляйте своих замечаний или мнений.

«Когда мы имеем что сказать, это «мнение», а когда они имеют что сказать, это «факт»», – рассерженно подумал Рик, усаживаясь.

Гловал многозначительно прочистил горло.

– Любопытно... То есть получается, что мы все происходим от одного и того же корня, верно? И кто может сказать, в каком направлении все мы идём? Мы никогда не узнаем...

Рик откинулся на спинку кресла, смотря в пространство. Что бы ни случилось, сказал он себе, мы не должны становиться похожими на Зентрейди, лишенных эмоций – не лучших, чем роботы. Никогда!

 

Зал заседаний, место доклада Экседора, было расположено на палубе №34 новой крепости, называемой КСК-2, которая строилась одновременно с городом Нью-Макросс. Космическая крепость была почти копией КСК-1 и в настоящее время сидела вплотную с ней, связанная с «родителем» сотнями проходов и служебных коридоров, в центре круглого озера, известного теперь как озеро Гловала, в честь адмирала. Бесплодные, высокие плато северо-западной части континента Северная Америка казались идеально подходящими для реконструкции города, который когда-то вырос в первой космической крепости. Область была «чистой» по сравнению с фоновой радиацией выжженных побережий, незараженная вода была достаточно обильна, климат умеренный, и места вокруг было вдоволь. В результате город стремительно развивался, процветал, и рос от озера лесом небоскребов, высотных зданий и быстросборных пригородных домов. За два года, начиная с его основания, население Нью-Макросса увеличилось десятикратно, и он неофициально считался столицей Земли.

Нью-Макросс имел свою долю Зентрейди, хотя не столько много, сколько города, которые выросли всюду по континенту вокруг разбившихся кораблей пришельцев – типа Нью-Детройта и соседнего Монумента. Зентрейди пользовались меньшей свободой, чем Люди, но это было задумано как временная мера, с учётом постепенной реорганизации и ростом культурного уровня. Большинство Зентрейди выбрало микронизацию, но многие сохранили свой первоначальный размер. Однако, управление протокультурными калибровочными капсулами находилось исключительно в юрисдикции командования Роботехнической Оборонительной Армии, известного так же как Военное Правительство Земли. Микронизация поощрялась, но возвращение к полному размеру ранее микронизованных Зентрейди было исключительно редким явлением, если вообще когда-либо разрешалось. Это вызвало появление сепаратистского движения, возглавляемого Монументом, который стоял за создание автономного свободного государства Зентрейди. Критики этих предложений указывали на участившиеся случаи «срывов» Зентрейди, и как оправдание поддерживать статус-кво. Врожденная жажда крови, которая заработала Зентрейди их репутацию как внушающих страх воинов, не всегда легко преодолевалась и управлялась.

В фабриках индустриального сектора Нью-Макросса люди и пришельцы работали плечом к плечу ради совместного будущего. Зентрейди любили работу, но не имели никакого предыдущего опыта её в течение их долгой истории воителей. Ручная рабочая сила или конвейер – для них не было никакой разницы. Гиганты носили огромные грузы древесины и сырья из Пустошей, в то время как их микронизованные братья работали над столами, монтируя электронные компоненты, добавляя микросхемы Протокультуры к микросхемам Роботек в электрических платах, которые были извлечены из разбившихся кораблей, острыми пиками пронзавших небо.

Но в этот особый день в воздухе витала напряженность. Непригодные к жизни без войны, некоторые из пришельцев начали сомневаться в новой жизни, которую они выбрали для себя.

Утема был одним из них. Широкоплечий рыжеволосый голиаф, который служил под командованием Бритэя, он работал в Нью-Макроссе в течение восемнадцати месяцев, сначала собирая стальные башни в микронеанском населённом центре, потом здесь, обыскивая окрестности, ища материалы, годные к употреблению. Но в одном из этих походов он наткнулся на лагерную стоянку бывших воинов, которые оставили микронеанский путь, и с тех пор он затаил в себе гнев, который он не мог ясно сформулировать. Желание... уничтожить хоть что-нибудь!

Его глаза остановились на одном из фабричных грузовиков, припаркованных на огороженной площадке: безобидной автоцистерне, используемой для перевозки топлива. Он приблизился к грузовику и пнул его, с наслаждением испытывая давно потерянные острые ощущения, когда игрушечное транспортное средство взорвалось и заполыхало.

Разнорабочие на своих рабочих местах в фабрике слышали, как Утема ревел:

– Я ухожу! Я больше не могу выдержать это! Я ухожу! Это глупо!

Взрыв разжег его гнев. Он стоял с сжатыми кулаками, ища глазами ещё что-нибудь, что можно уничтожить, игнорируя протесты его гигантского коллеги. Эти двое стояли напротив друг друга.

– Это хуже, чем глупо – это деградация! – ревел Утема. – С меня достаточно!

Яростно он своротил пинком штабель брёвен, гортанный крик сопроводил его быстрое движение.

– Заткнись и не вмешивайся, – предупредил он своего компаньона. – Я ухожу!

Второй гигант ничего не предпринял, чтобы остановить Утему, когда тот переступал через сетчатый забор и направился в Пустоши. Двое других прибежали на площадку, но тоже не стали мешать.

– Куда же ты пойдёшь? – позвал один из них. – Утема, вернись! Ты не сможешь выжить там!

– Это – вы, которые не смогут выжить здесь! – заорал Утема назад, указывая пальцем. – Война! Война единственная вещь, которая спасёт нас!

 

Минмей, одетая в изящное синее платье с лямкой на одном плече, стояла в свете прожекторов вечернего клуба города Монумент, принимая аплодисменты. Нигде не было никакого аншлага и, разочарованная сбором, она не показала свой лучший класс. Однако, те немногие, кто был способен купить билеты, неистово приветствовали её. Правда, она не была уверена, из уважения или простой вежливости. Возможно, потому что большинство её настоящих фанатов редко знало, где и когда были её выступления. У неё был свой собственный очень требовательный критик.

Свет был тёплым, мягким и комфортным, и она не хотела уходить за занавес.

Кайл ждал её за кулисами в большой и фактически немеблированной раздевалке, подпирая стену, скрестив на груди руки, выглядя угрюмым и сердитым. Он носил джинсы и пиджак с узкой талией и с «хвостами». В чём она точно была уверена, что он опять пил, и задавалась вопросом, когда он снова войдет в свою ипостась «Джекил-Хайд»[3]. Без сомнения, он отметил все её заминки, изменения темпа, и пропущенные слова.

– Привет, – произнесла она извиняющимся тоном.

– Это было ужасно, – огрызнулся на неё Кайл. Никаких кустов вокруг, которых можно бы было поломать. Сегодня был плохой вечер, возможно столь же плохой, как будет ночь. Он пнул бутылку по направлению к ней.

– Прости, – бросила она ему безразличным тоном, направляясь прямо к макияжному столику, уселась на один из табуретов и принялась вытирать косметику.

Кайл остался подпирать стенку.

– Меня тревожит завтрашний благотворительный концерт – если он пойдёт как сегодня.

– Я буду в порядке, – пообещала она ему, оглянувшись через плечо. – Было так мало людей сегодня вечером, что меня действительно заставали врасплох. Не волнуйся, я буду в порядке завтра.

– Это первоклассный клуб, – продолжал Кайл. – Мы подводим наших партнёров.

Она вздохнула. Он не собирался отставать. Она не могла сделать ничего больше. Он постоянно читал ей нотации и пытался изменить её поведение.

– Я знаю, – она сказала кротко, искренне огорчённая – не для утешения Кайла, а потому, что она подвела своих слушателей.

– В общем, теперь с этим мы уже ничего не сделаем – выступление испорчено.

Она начала стирать с лица тональный крем:

– А может, тебе нужно было уменьшить цену на билет?

– Я сделал так, потому что ты достойна большего, – произнёс Кайл, защищаясь, потрясая кулаком то ли перед ней, то ли перед всем остальным миром… Непонятно, перед кем. Он приблизился к ней. – И потом, разве ты не забыла, моя певчая птичка – мы разделим наш заработанный хлеб со всеми бедными людьми, ведь так?

Его голос и речь были полны сарказма и гнева, намекая, что она была так или иначе виновата в его действиях: он должен был нагнать такую цену на билеты, потому что именно она настаивала на разделе всей прибыли с нуждающимися. Кайлу было трудно понять, что она с удовольствием работала бы и за «просто так». Потому что она не считала правильным работать за деньги среди такой большой нужды, такого горя и страдания, которые царили повсюду в мире.

– Тогда почему бы нам не отдать всю нашу прибыль на милосердие? – спросила она, отважно встречая его сверкание глазами. – Мы ведь достаточно зарабатываем.

Кайл встал перед ней на одно колено, всё ещё с гневом в глазах, но с новым тоном примирения и терпения в голосе. Он положил ей руки на плечи и посмотрел ей в лицо.

– У нас есть, но недостаточно, чтобы заставить наши мечты осуществиться. Ты конечно понимаешь это!

– Да, но…

– Мы пообещали друг другу, что однажды мы построим большой концертный зал и будем там работать, верно?

Она хотела напомнить ему, что они дали то обещание много лет назад, когда такое ещё было возможно. Большой концертный зал, теперь, в середине этой пустоши, когда всё только-только начинало отстраиваться заново, с изолированными группами людей, работающими на земле, которые никогда не отходили дальше 5-10 километров от дома? Но у неё не было сил спорить с ним. Она могла вообразить обличительный тон в его голосе: «Ты же должна помнить о своей мечте, у тебя их было так много...»

– Ну, теперь приводи себя в порядок, – сказал ей Кайл, поднимаясь на ноги. – После того, как ты оденешься, я отвезу тебя на хороший обед, хорошо?

– Я не особо хочу есть, Кайл, – ответила она.

Он вертанулся к ней и взорвался.

– Хочешь ты или не хочешь, мы поедем есть! Я пойду за машиной.

Дверь хлопнула. Она пообещала себе, что не будет плакать, и вернулась к своему занятию, убирая остальную часть косметики, надеясь, что он хоть несколько подобреет ко времени, когда она встретит его у служебного входа. Но этого не случилось.

– Давай же, залезай, – приказал он ей, открывая пассажирскую дверь спортивного автомобиля.

Она мрачно залезла в кожаное кресло. Кайл тронулся с места даже прежде, чем она закрыла дверь, словно стараясь как можно быстрее оставить клуб подальше. Он знал, что она ненавидела это почти так же, как она ненавидела сам автомобиль – гладкий, с двумя дверями, спортивный автомобиль-вездеход, всегда жаждущий топлива и символизирующий всё, что она терпеть не могла в старом мире так же, как и в новом: идеи относительно привилегий, статуса, имущих и неимущих.

– Где бы ты хотела поесть? – неприязненно спросил Кайл, переключая передачу.

– Ресторан твоего папы. Мы уже давно не были там.

– Я не хочу идти туда.

– Тогда почему ты спрашиваешь моё мнение, где я хочу есть, Кайл? Тогда высади меня, и я сама туда пойду!

– О-о? – начал Кайл, но проглотил остальное, когда он понял, что Минмей начала открывать дверь. Приближающаяся фура отвернула прочь, едва избежав столкновения, поскольку Кайл бросил руль резко влево, откинув её обратно в машину. Но он совладал с инерцией, грозившей их опрокинуть, вильнув в сторону, словно рыба хвостом. Автомобиль развернуло боком, он прошёл юзом два десятка метров и замер на встречной полосе. Кайл навалился на руль и громко выдохнул. Когда он заговорил, он потерял весь свой гнев и сарказм.

– Минмей... мы… мы чуть не погибли...

Минмей и виду не подала, что происшествие на неё как-то повлияло. Она достигла своей цели.

– Мне жаль, Кайл. Но я действительно иду туда, даже если мне придётся идти. – Она открыла дверь снова и начала вылезать. – До свидания.

– Нет, подожди, – он придержал её. – Вернитесь в машину.

– Это почему?

– Я буду... Я отвезу тебя так далеко, как позволяет шоссе.

Она снова села в автомобиль:

– Спасибо большое, Кайл.

 

Двери вновь отроенного «Белого Дракона» скользнули в стороны, открываясь, как только Минмей приблизилась, хотя скоро было время закрытия. Тем не менее в центре города, как и раньше на острове Макросс и позже в КСК-1, ресторан был забит даже в это позднее время.

– Привет! Я здесь, – зазвенела она, весёлая снова, оставив спор с Кайлом далеко позади.

Тётя Лина прибиралась. Томми Луан, бочкообразный мэр Макросса, и его старомодно одетая жена, Лоретта, пили чай.

– Oooх, ты вернулась! – сказала Лина так, как это могла бы сказать погибшая мать Минмей, и тёплая улыбка осветила её лицо.

– Э-э-й-й! – приветствовал мэр, так же счастливый видеть своё давно потерянное создание[4].

Она приветствовала Лину, обнявшись.

– Добро пожаловать домой, дорогая моя! Но разве ты не должна репетировать свои концерты? – Минмей была Лине как родная дочь, словно замена для сына, который тщательно избегал своих родителей.

– Ага, – ответила ей Минмей и слегка поклонилась:

– Здравствуйте, господин мэр. Как Ваши дела?

– Просто замечательно, Минмей.

– Отлично выглядишь, милочка, – сказал его сухая, словно палка, жена. На голову выше мужа, у неё было длинное, почти монашеское лицо, подчеркнутое крупным подбородком. Она укладывала свои волнистые тёмно-рыжие волосы в простую «булочку» и на наглухо застёгнутом воротнике носила большую синюю брошку.

Лоретта и Томми были почти такой же маловероятной парой, как изящная Лина и приземистый Макс, который только выходил из кухни, всё ещё с белым поварским колпаком на голове.

– Э-э-й, Минмей, – протянул он.

– Дядя!... А можно я останусь у вас здесь сегодня вечером?

– Конечно, это было бы замечательно! Девочка моя, ты всегда можешь снова занять свою старую комнату.

– Ой, спасибо, дядя Макс, – сказал Минмей, внезапно преисполнившись чувством любви ко всем им, счастливая вернуться в свой уголок, подальше от огней, толп, внимания... И Кайла.

– Разве это не великолепно? – вскричал мэр. – Она нисколько не изменилась, даже став знаменитой!

Три посетителя оставили их стол, и окружили её, спрашивая про себя, что она здесь делала, но, используя в своих интересах её случайное появление, чтобы попросить автограф.

– Успех не испортил нашу Минмей.

– Она всё ещё наша маленькая девочка, – сказал Макс.

Сейчас здесь было всё, что она хотела чувствовать: быть той, о которой заботятся, вместо той, кто всегда должна суетиться и устраивать себя. Но она сказала, смеясь:

– О, нет! Как будто я маленький ребёнок, который не вырос вообще!

– О, я не это хотел сказать! – отрекался Макс, присоединяясь к смеху.

После раздачи автографов и небольшого ужина – Лина даже слушать возражений не хотела – Минмей поблагодарила, откланялась и пошла наверх, в свою комнату. О Кайле не было никаких вопросов – как будто он не был больше частью семьи.

Лина и Макс не изменили там ничего даже после переселения ресторана из отсека космической крепости. И они даже по возможности сохранили всё на своих местах. Наверное, даже специально для этого фотографировали старую комнату. И даже забавный розовый кролик с её именем, которого она давным-давно и в другой жизни прикрепила к двери, был на прежнем месте.

Но, оказавшись внутри, наводнение воспоминаний начало сокрушать её.

Её первая ночь в этой самой комнате, когда она приехала на остров Макросс из Иокогамы – вид с балкона из этих самых окон на отремонтированную КСК-1, празднование Дня Взлёта и безумие, которое последовало за ним. Годы в Космосе и странные завихрения судьбы, которые принесли ей известность... И она помнила, что через это всё Рик путешествовал вместе с ней, сопровождая её, хотя не всегда рядом.

Она посмотрела на угол потолка, поврежденный «Робовоином» Рика в тот судьбоносный день, когда их жизни пересеклись. Несмотря на многочисленные перестроения и ремонты, этот угол мистическим способом отказывался долго держать краску, как если бы это место решило увековечить память о себе.

Минмей перешла к своему бюро, открыла один из ящиков, и достала подарок, который Рик подарил ей больше трёх лет назад на её шестнадцатый день рождения. Титановая медаль «За доблесть», которую он получил после битвы на Марсе. Она вспоминала, как он появился под её балконом всего за несколько минут до полуночи и бросил подарок ей. «Это скажет то, что я не могу сказать тебе», – сказал ей тогда Рик.

Память грела её сердце, растопив часть печали, лежащей там. Но внезапно она почувствовала себя удаляющейся от радости и любви тех ранних времён, как будто в ней с тех пор медленно, но неотвратимо отмирало что-то важное. Она залилась слезами, крепко прижимая медаль к груди:

– О, Рик, что я наделала?

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Что я помню о тех днях в Нью-Макроссе?.. Гнев, резкие разговоры, отчаяние – словно изменяющие форму свойства Протокультуры захватили саму судьбу, изменяя и переделывая личные судьбы, преобразовывая и трансформируя жизни...

Лиса Хейс. «Мемуары»

 

Солнце восходило среди перистых облаков в синем небе над Нью-Макроссом. Был первый свежий и ясный день осени. Пыль и пепел, висящие в стратосфере, которые в течение двух лет приводили к синим лунам, угрюмым закатам, и безконечной зиме, были почти рассеяны, и все признаки указывали на то, что Земля действительно выздоравливала.

Минмей, одетая в белую лёгкую летнюю юбку и красный свитер, вышла из «Белого Дракона» и глубоко вдохнула прохладный утренний воздух. Она чувствовала себя более отдохнувшей, чем за все минувшие месяцы, уют её комнаты и компания семьи согревали ей сердце. Разносчик газет, с коричневой бейсболкой, одетой искоса на голову, пробежал и кинул в ящик утреннее издание. Она бодро помахала ему и пошла по улице, не сознавая, что он удивлённо замер в середине шага, тотчас узнав звезду, и несколько разочарованный, когда она не остановилась и не перекинулась с ним словечком.

У неё было многое на уме, но она чувствовала, что наступало время, когда пора увидеть всё в этом мире. Оркестр ожидал её на репетицию, но это было только через несколько часов, и сейчас она не желала ничего другого, как просто пройти по улицам и поздороваться с городом своим собственным способом. Она, отвыкнув от солнечного неба, должна была напомнить себе, что это не голограмма РВЭ. Она была «ночным существом» слишком долго, став жертвой собственных тщеславных потребностей и, в немалой степени, грандиозных планов на будущее Кайла.

Спор прошлой ночи казался таким далёким среди этих волн жизнерадостности, бежавших сквозь неё. Если бы Кайла только заставить понять, если бы он только прекратил пить и вернулся к самодисциплине, которая делала его таким особым в её глазах... Иногда он, казалось, был столь же одержим, как Зентрейди, тоскуя по новым сражениям за заработную плату, об открытии новых фронтов. Он терпеть не мог присутствия военных и продолжал обвинять их в почти полном разрушении планеты. Минмей жалела его за это. Военные, по крайней мере, сумели спасти планету для новой жизни. И что касается их присутствия, угроза повторного нападения была реальной, а не надуманной вояками, как заявлял Кайл, «чтобы держать гражданских в повиновении». Земля была однажды разорена, и это могло случиться снова.

Но это были слишком тёмные мысли в такой великолепный день, и она решила выкинуть их из головы. Была красота и новая жизнь, всюду, куда бы она не посмотрела. Небоскребы, как серебряные башни, над крышами, и озеро Гловала выглядело словно бриллиант в оправе из мелких драгоценных камней....

 

В предместьях Нью-Макросса Рик совершал свою утреннюю пробежку. Ожидание прохладного утра обмануло его, и он уже успел взмокнуть, как мышь, в бежевом спортивном костюме, который Лиса подарила ему на день рожденья. Город всё ещё спал, используя раннее утро, чтобы несколько дополнительных мгновений пообниматься под одеялами, и не было никакого встречного движения. Поэтому он трусил по тротуару, не придерживаясь особого маршрута, сначала по прибрежной полосе озера, затем по сетке городских улиц. Плоскодонные баржи переправляли припасы к и от суперавианосцев, всё ещё пристыкованных к КСК-1, в то время как старты истребителей происходили на фоне пересмен ночных рабочих бригад с КСК-2, стоящей вплотную с её «родительницей», и монтаж которой быстро близился к завершению.

«Вдохни хорошее в себя, а выдохни плохое», – напевал он про себя, пока бежал – и было много последнего, от которого он должен был избавиться. Если спросить, почему он был так сердит, то он, вероятно, не сможет внятно ответить. Только одно: он был излишне напряжён. Имело ли это некоторое отношение к его ситуации с Лисой, или ситуацией с Минмей, с Кайлом, или с Землёй и Зентрейди – он не был уверен. Вероятно, это была комбинация всего вышеперечисленного, вместе с доминирующим чувством безцельности, которая вызывала этот неестественный цинизм и тоску.

«Оба народа, похоже, любят воевать», – сказал Экседор. Теперь он жалел, что тогда превратил брифинг в дебаты – он бы чувствовал себя по-другому, сумей отстоять своё мнение – но всё равно придерживался убеждения, что Зентрейди, при всех их генетических подобиях Людям, были едва ли лучше запрограммированных андроидов. Чтобы получить доказательство его правоты, достаточно было просто осмотреться вокруг. Зентрейди жаждали войны – биологически жаждали. Это была их особая биологическая потребность, как еда, секс или сон. Они покидали свои места, иногда со «срывом» – недавний случай в Нью-Портленде был тому примером – чтобы завязать дружбу с их товарищами-отступниками в лагерях Пустошей, где не могли жить Люди, не способные, в отличие от Зентрейди, без последствий выдерживать слабый радиационный фон. Быть может, ошибка была сделана в попытке объединиться, несмотря на то, что достижения Нью-Макросса во многом были обязаны их рабочей силе? Но Рик был уверен, что только вопрос времени, когда все Зентрейди рано или поздно бросят всё и вернутся к войне.

Он резко выдохнул и увеличил темп.

 

На другой стороне улицы напротив «Белого Дракона», всего в нескольких кварталах от маршрута Рика, перед двухэтажным зданием затормозил фургон, раскрашенный красно-белыми полосами и с радужной надписью «ЧИСТКА». За баранкой был Конда, один из трёх бывших шпионов Зентрейди.

– Рико! Помоги мне с этим! – позвал Брон с тротуара, с полной корзиной белья в мускулистых руках.

Дверь магазина открылась, и оттуда вышел основатель культа Минмей, поправляя огромные и ненужные очки, но убеждённый, что они придавали ему солидность. Рико отпустил волосы и был одет в сине-белую униформу с высокой талией, которая сидела на нём подобно выходному костюму.

Три бывших секретных агента несколько месяцев назад получили рабочие места в предприятии, оказывающем услуги по уборке. Их снова заворожила одежда и операции с ней, почти так же сильно, как тогда, когда они только начинали получать опыт жизни в качестве микронеанцев внутри КСК-1.

– Эй, догадайтесь, что случилось? – сказал Конда, высунувшись из фургона.

Рико быстро среагировал, оставляя Брона (похудевшего на 5 кг за прошедшие 2 года) с корзиной на произвол судьбы.

– А что случилось? – спросил он взволнованно.

– Догадайся.

– О чём? – повторил Рико, наслаждаясь игрой, но не понимая правил.

– Минмей вернулась в город – она осталась в ресторане вчера вечером!

– Хватит шутить!

– Я слышал это прямо от самого Его Чести мэра.

Рико сделал озадаченный жест.

– Но я видел в афише, что Минмей сегодня даёт концерт в городе Камень. – Он хотел верить Конде, но всё же...

– Но если она сегодня уезжает достаточно рано, то она может успеть отсюда туда, – предположил Конда.

Рико заломил пальцы.

– Вот гады! Если бы я знал, я ушел бы в ресторан ужинать вчера вечером. – Он порылся в карманах штанов и вытащил маленькую записную книжку, которую он немедленно начал листать. А в друг он сам ошибся насчёт концерта в Камне.

– Хммм... давайте поглядим... Так… Похоже, я забыл график её концерта в моей другой записной книжке. – Если информация Конды была правильна, то Минмей вполне может провести ещё одну ночь в «Белом Драконе».

Рико торжествовал от идеи «есть задание». У него и его друзей было много унылых вечеров в последнее время. Казалось, отношения между ними тремя и Ким, Ванессой и Сэмми складывались не слишком хорошо. Он затруднялся объяснить причины этого, но рассуждал, что это имело некоторое отношение к «деторождению», тайне из тайн, столь важной для микронеанских женщин. Не всем так повезло, как Мирии Парино и её напарнику...

Брон появился позади него, с аккуратно свернутой пачкой простыней в руках.

– Эй! Мы, вообще то, уборщики, а не трепачи. – Брон относился к работе очень серьезно, как будто это было одной из самых важных вещей в жизни микронеанцев – после кулинарии, конечно. Особым его почётом пользовалась униформа. – Теперь, или вы приступаете к работе, или снимайте форму, или я сделаю… эээ?

Брон сгрёб Рико в сторону и протащил его на несколько шагов по тротуару, вытаращившись на женщину, идущую на них.

– Эй... Я сплю? – сказал он. – Точно!

– Чего? – просипел Рико, заинтригованный, и снял свои очки.

Конда чуть не вывалился из фургона.

– Это же...

– МИНМЕЙ!!! – радостно завопила троица в унисон, не в силах поверить в свою удачу.

– Привет. – Она улыбнулась, поднимая руку. Она не видела ни одного из их троицы уже много месяцев – начиная с её последнего открытого концерта в Нью-Макроссе, где они сидели в первом ряду с охапками искусственных цветов.

Рико и Брон побежали к ней, Конда замыкал тыл.

– Минмей, ты... ты не могла бы дать автограф здесь? – сказал Брон, предлагая ей груду свёрнутых простыней.

– Эй, Брон, это же принадлежит клиенту, – заметил Рико, желая произвести впечатление на Минмей своим знанием микронеанского протокола.

Но Брон отмахнулся.

– Ну и что с того! Я куплю клиенту новые!

Это убедило Рико и Конду, которые одновременно протянули простыни, мгновенно устроив небольшое сражение за то, что ещё не успело упасть на тротуар.

Минмей слегка опешила, опасаясь, как бы сражение не усугубилось, но наконец она рассмеялась и начала искать в сумочке ручку.

 

В другом месте города полным ходом шло намного более серьёзное сражение.

Мэр Томми Луан был занят своим утренним ритуалом (примеркой галстука, затем снятием его), когда он увидел, как что-то пролетело мимо окон спальни на уровне второго этажа – что-то большое и красное, и притом так легко, словно это было галстуком, повязанным вокруг его шеи. Он подошёл к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как небольшой автомобиль упал на улицу и взорвался. Пешеходы кричали и разбегались. «Опять какой-то идиот съехал с крыши автостоянки», – сказал себе Луан, пока спускался по лестнице.

Ко времени, когда он вышел на улицу, огонь и густой дым охватили то, что осталось от автомобиля. Но едва он отошёл от здания, второй взрыв грохнул в воздухе, сильнее, чем первый. Луан увидел второй чёрный столб дыма над крышами где-то поблизости и побежал в направлении дыма, пересматривая свою более раннюю гипотезу. Внезапная атака «Недовольных» или работа какой-нибудь новой анархистской террористической группировки?

Когда он приблизился к перекрёстку, в воздухе с гулом пролетела балка, врезалась в фонарный столб и выбила фонтан искр. Из-за ближайшего угла вышли два гиганта Зентрейди, один из которых размахивал длинной трубой и нёс большой мешок, наполненный всякой всячиной. Луан начал медленно отступать к своему дому, но эти двое увидели его и начали преследовать. Пробежав квартал, мэр остановился и упал на колени перед своим домом.

Зентрейди стоял над ним, угрожая трубой.

– Я-я прошу В-вашей жалости.

– Я пощажу тебя, если ты отдашь всё, что у тебя есть! – прорычал Зентрейди с трубой, скорее инстинктивно, без всякой другой реальной цели в голове, кроме как запугивания.

– Э-эт-то легче сказать, чем сделать, – ответил ему Луан, стараясь вспомнить, чем он мог обладать, что бы могло пригодиться двадцатиметровому воину.

В доме, жена Луана, Лоретта, бросив взгляд на ужасающую уличную сцену из окна гостиной комнаты, сразу вызвала базу по телефону. Сжатый кулак одного из пришельцев заполнял оконный проём позади неё.

– Да... да, – говорила она, с возрастающей паникой в голосе. – Они внезапно стали очень жестокими и чрезвычайно опасными. Они хотят забрать нашу еду и наши вещи, и мы…

Что-то сжало её, не давая вздохнуть.

Теперь она поднималась от этажа через переднюю дверь, её узкие плечи и хрупкая шея были зажаты в гигантских пальцах. Воин, который опустился на колени, чтобы выловить рыбку из дома, держал её в трёх метрах над тротуаром, выжимая из неё жизнь, ревя ей в лицо:

– Ты соображаешь, что делаешь? Садись! – грубо сказал он, бросая её на бетон. Это выбило из неё весь воздух и повредило спину. Сквозь боль она понимала, что она сидела в самом неблаговоспитанном положении, её плиссированная синяя юбка задралась выше бёдер, но она ничего не могла сделать с этим. Внезапно Томми оказался около неё, придерживая, и яростно крикнул на пришельца:

– Ты, монстр! Ты ранил её! – Луан обернул свои полные руки вокруг жены. – Держись, дорогая. Мы положим тебя в больницу, как только…

– Вы никуда не пойдёте! – заревели два Зентрейди, приближаясь, бросив мрачную тень на их обоих....

Рик тяжело дышал, ускорившись до спринта, когда он слышал, как его кто-то позвал по имени. Он перешёл на шаг и остановился, уперся руками в колени, несколько секунд восстанавливал дыхание, потом обернулся. Лиса! Он преднамеренно не побежал по своему обычному маршруту, опасаясь встретится с ней, и теперь она здесь, в нескольких метрах от него, и очень симпатичная в своей синей юбке и оранжевом свитере с высоким воротником. Между ними за эти прошлые несколько недель было несколько неуклюжих моментов. Она перестала приходить в его дом, даже (притом не в руки) возвратила ключи, который он дал ей. Она думала, что он снова встречался с Минмей, но он не встречался. Ну, не совсем.

– Что ты делаешь здесь в такую рань? – спросил он, когда она подошла поближе.

Она запнулась:

– Я... честно говоря, мне не спалось.

– А что так? – спросил Рик, чувствуя внезапное безпокойство.

– Что-то неправильно.

– Неправильно? Что ты имеешь в виду?

Лиса пристально посмотрела на него. Он вообще когда-нибудь может нормально поговорить с ней?

– Я не знаю, – ответила она. – Я, действительно, не уверена...

– Ну да, патрулирование тоже сделало меня довольно чувствительным к тому, что твориться сейчас – есть немного напряженности, но мы сможем справиться с этим.

«Он говорит о напряженности между нами, или о напряженности среди Зентрейди?» – спросила себя Лиса. Патруль сделал его чувствительным... к чему? Она хотела надеяться, что таким образом он хотел извиниться.

– Я должен успеть на развод, – сказал он, двигаясь к КСК-1. – Уже время завтракать.

Лиса улыбнулась про себя. Это походило на зубоскальство..., но она не собиралась разочаровываться в нём. Пока.

– Ты не против, если я пойду с тобой? Мне не очень хочется возвращаться в казармы одной, хорошо?

– Нет проблем, – сказал Рик, предлагая руку, и они пошли вместе, – Ты можешь оказаться права, что там могут быть неприятности.

Это был самый пророческий комментарий, который Рик говорил в последнее время – хотя последующие события сотрут это из его памяти – потому что Минмей, случайно, шла по соседней улицей от Рика и Лисы, когда они завернули за угол едва в десяти шагах перед ней.

Минмей замерла, задохнувшись, когда на неё вновь нахлынули воспоминания, вернувшиеся тогда вечером в её комнате. Теперь, глядя, как он идёт под руку с другой женщиной, только усилило её застарелую тоску и, что ещё хуже, укрепило её худшие опасения. Что она наделала!

– Кстати, послушай, – слышала она, как Рик говорил Лисе. – Я забыл сказать тебе – я вклеил твои фотографии в свой альбом.

– Правда? Как мило.

Рик повернул голову к Лисе и начал говорить:

– Я надеюсь, ты не возражаешь, я…

Тут он увидел, что она стояла там.

Момент был полон драмы реальной жизни, но Минмей уже была на краю. Она слушала достаточно долго. Всхлипывая, в слезах, она повернулась и побежала прочь.

Её поступок не тронул Лису. Но Рик был полностью захвачен, уже мчась за ней следом.

– Минмей, подожди!

– «Почему?!?» – в отчаянии закричала про себя Лиса. – «Почему она управляет им, и почему он так легко поддаётся ей, и почему я бегу за ним теперь, когда он бежит за ней?»

Рик и Лиса бежали по пятам Минмей, когда она повернула за угол, но внезапно она исчезла из поля зрения.

– Как она смогла исчезнуть так быстро? – недоумевал Рик, смотря вокруг.

Лиса запыхалась. Она правильно считала, что Минмей скрылась в одном из магазинов рядом.

Она собиралась предложить разделиться в поисках, когда грозный басистый голос внезапно заорал: «Я сказал, заткнись!»

Рик и Лиса обернулись. Возвышаясь над крышами зданий, наискосок от них за следующим перекрёстком, с руганью боролись двое рабочих-Зентрейди. Рыжеволосый шагнул вперёд и нанёс смачный удар второму в челюсть. Второй рухнул с сотрясающим землю ударом.

– Быстрее! – бросил Рик, спеша к месту дебоша.

Ко времени, когда Рик и Лиса прибыли на место, рыжеволосый Зентрейди сидел верхом на своём противнике колотя ему по физиономии. Третий Зентрейди, очевидно, сочувствующий победителю, стоял, улыбаясь, на другой стороне улицы. Томми Луан сжался на тротуаре поблизости.

Рик собрал волю в кулак и ступил вперёд.

– Прекратите драку немедленно! – закричал он. – Прекратите, я сказал!

Мэр, поддерживая свою раненую жену, заторопился к Рику через улицу.

– Капитан! Слава Богу, Вы здесь!

– Что здесь происходит, господин мэр? – спросил его Рик.

– Они угрожали убить нас! Тогда этот появился, и они начали спорить…

– Я не могу жить здесь больше! – ревел рыжеволосый Зентрейди, вколачивая своего противника в асфальт.

Луан, осмелевший в присутствии Рика, ступил вперед, чтобы обратиться к гиганту.

– Я говорю тебе – Я понимаю Вашу проблему, но Вы должны разумно…

– Молчать, толстяк! – сказал бывший воин, поднимаясь на ноги. – Хочешь, чтобы я раздавил тебя?!

Луан и его жена укрылись позади Рика.

– Скажите ему не обижаться на это, капитан.

Тут улицы начали дрожать, и послышался хорошо знакомый лязг. С характерным завыванием четыре «Экскалибура» М-6 Гражданской Обороны заняли позиции с обеих сторон Зентрейди с поднятыми «руками», оснащёнными роторными орудиями. Антропоморфные машины были готовы высвободить опустошительную огневую мощь.

Рик не был уверен, что он смог бы что-то сказать, но внезапное прибытие машин РОА на реактивном двигателе вознесло его уверенность.

– Власти здесь. Теперь вы прекратите драться?

Верхняя башенка ведущего «Экскалибура» отъехала вперёд, и показался командир машины.

– Зентрейди! – прозвучал его маленький, но усиленный голос. – Остановитесь! Вы окружены!

Гигант, который секундами раньше лежал распластанным на спине, встал и убрался с директрисы[5], оставляя рыжеволосого и его сопровождающего в центре сцены. Рик, узнав голос командира машины, сложил ладони рупором и крикнул:

– Дэн! Осади!

Дэн посмотрел вниз с высоты кабины, удивлённый, обнаружив Рика посреди всего этого.

– Капитан! Что здесь стряслось?

– Дай мне разобраться с этим, – сказал ему Рик.

– Попробуйте…

Рик сердито прошёл и встал перед гигантами.

– Теперь вы будете слушать меня, и слушать хорошо! Я знаю, что жизнь с нами трудна для вас, но власти хотят помочь вам – если вы дадите им возможность.

Рыжеволосый Зентрейди, подобрав полный мешок всякого барахла, опустился на одно колено, чтобы ответить Рику, одинаково уверенный и возмущённый.

– Подожди-ка минуту! – зарычал он. – Если ваше правительство столь волнуется о нас и так безпокоится о нашем благосостоянии, почему они не позволяют нам уходить и быть с нашими собственными людьми, среди своих?

– Ммм, ну, в общем, это…

– Я воин, понимаешь?

– Ну так что? – спросил второй Зентрейди угрожающе. – Багзент хочет сражаться. Ты можешь помочь ему?

– Я хорош на кулаках, и я могу обращаться практически с любым оружием, – продолжал Зентрейди по имени Багзент. – Так что ты скажешь? Ты можешь помочь? Говори же, я не слышу тебя... Ну?... Ты собираешься помочь мне или нет?

Сцена вновь перешла в уродливое русло. Мэр Луан, его жена, и Лиса ощутили это и начали пятиться назад. Машины чуть подались вперёд, их стволы шевельнулись.

В углу, невидимая, Минмей не могла дышать.

– Мы не можем быть твёрдо уверены, – начал Рик, – Что вы не сговоритесь и не нападёте на нас снова. Если вы хотите…

– Ха! – фыркнул Багзент, устав от игры. – Если ты не можешь помочь мне решить мою проблему, тогда зачем тебе или твоему правительству вообще что-то говорить об этом? – Внезапно его правая рука потянулась вперёд. – Микронеанец! – в отвращении произнёс он, щёлкнув Рика указательным пальцем.

Рик принял всю силу удара. Указательный палец Зентрейди размером с хорошее бревно ударил его от коленей до подбородка, сбив его с ног и швырнув его метров на пять по воздуху. Шокированный, окровавленный, он жестко упал спиной на когтеобразную ступню одного из «Экскалибуров».

Пораженный вздох послышался от людей, сжавшихся в кучку на углу улицы, но те звуки не были такими же важными для Зентрейди, как вой приводов орудийных стволов, немедленно зафиксировавшихся на них.

– По моему сигналу, – сказал Дэн. – Приготовиться уничтожить их!

Два Зентрейди попятились, внезапно их обуял страх. Роторные пушки раскрутились.

– Подождите, – взмолился один. – Не стреляйте.

Рик, превозмогая боль во всём теле, шатаясь, поднялся на ноги, и поторопился снова на центр улицы. Он развёл руки и крикнул Дэну:

– Не стрелять! – Потом он повернулся к Багзенту. Кровь сбегала из уголка его рта.

Багзент зарычал:

– Послушай, микронеанец… – начал он.

– Нет! Это ты послушай меня, – прервал его Рик. – Мы дали вам убежище, и вот так вы платите нам?!

Углы рта Багзента опустились:

– Мне жаль, – проворчал он. Не извиняющимся тоном, но желая сказать: «Мне жаль, что я выбрал этот путь».

Багзент и его компаньон повернулись и пошли прочь, но третий Зентрейди теперь шагнул перед ними.

– Вернитесь! Вы будете сожалеть об этом! Когда мы сначала прибыли сюда, вы думали, что их культура – великая вещь, вы были столь увлечены песнями Минмей.

Зентрейди остановились на мгновение, как будто оценивая это, затем продолжили своё неуклюжее отступление.

– Останьтесь и сделайте ещё одну попытку! – крикнул третий. – Это же стоит усилий, не так ли? Мы уже здесь, и мы не можем бросить это теперь!

Когда он понял, что его слова не возымели никакого эффекта, он добавил:

– Глупые трусы! Вернитесь!

Скрытая от Лисы и Луанов, Минмей прижимала руки ко рту, чтобы придавить своё горе и ужас. Когда она больше не могла сдерживать себя, она убежала.

Лиса подошла к Рику, наблюдая за идущими Зентрейди подчёркнуто неприязненно.

– Они становятся всё более раздражёнными, – сказал Рик, сплёвывая кровь. – Мы должны сделать хоть что-то.

– Интересно... чем они займутся после того, как они уйдут отсюда?

– Я знаю одно, – вставил замечание мэр. – Выживут ли они в Пустошах, или нет... но мы будем в ответе за случившееся.

Рик оглянулся, сердитый и сбитый с толку, внезапно найдя ещё одного, сочувствующего ему. Но мэр пристально смотрел на него.

– Правильно, Рик, – веско произнёс Луан. – Мы ещё не один раз услышим что-то в этом духе.

 

 

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Мифология многочисленных Земных культур ассоциировала Север и Арктику со злом и смертью. Я не представляю, удобство или совпадение подвигло милитаристских глав Земного Совета строить свою злополучную «Большую пушку» именно там, но при этом я не думаю, что Кайрон просто случайно посадил свой корабль в тех краях. Как вода ищет свой собственный уровень, так и зло ищет своё собственное место.

Раулинс. «Триумвират Зентрейди: Долза, Бритэй, Кайрон»

 

Двухкилометровый крейсер пришельцев лежал, погребённый подо льдом и снегом, и только его иглоподобные орудийные башенки и сенсоры виднелись над обледеневшей, обдуваемой злыми ветрами поверхностью. Ни одного звена ВВС не прилетало, чтобы исследовать этот район, и ни одному человеку не могло прийти в голову кого-то искать там – цепь волшебного круга замкнулась, затаив в себе злое намерение. Слишком поздно было надеяться на Небеса...

В обзорном «пузыре» капитанского мостика корабля, Кайрон, одетый в кроваво-красный китель и лиственно-зелёный командирский плащ, нисколько не потерявшие вида несмотря на носку уже в течение двух долгих местных лет, подпрыгнул в кресле, когда Джеро предоставил результаты своих недавних наблюдений.

– Ты абсолютно уверен в этом, Джеро?

– Я совершенно уверен, мой лорд, – ответил Джеро, трижды счастливчик, переживший взрыв рефлекторных печей на Марсе, пробой его корабля во время маневра «Дедал», и космическую резню. Он поднёс кулак к нагрудным знакам отличия, салютуя.

– Наши шпионы сообщили, что сотни недовольных Зентрейди покидают город за городом. Их, по приблизительным подсчётам, около десяти тысяч, мой лорд.

– Ахх, великолепно, – сказал Кайрон, сжимая правую руку в кулак, глаза на его красивом лице блестели, как у Дьявола, из-под синих прядей волос. – Самая интересная новость за два года пребывания в этой дыре!

Кайрон, или наделённый даром предвидения, или из-за трусости, неслыханной среди Зентрейди, вывел свой корабль и команду из сражения, которое едва не погубило всю его расу. Разве план Кайрона не состоял в том, чтобы столкнуть лбами Бритэя и Долзу? Так зачем же позволять дивизии «Ботору» становиться разменными пешками безумия «больших шишек»? Всё время Кайрон твердил, что лучший способ обращения с крепостью Зора состоял в её уничтожении. Любой мог понять это с самого начала. Но вместо этого те дураки пытались захватить крепость, не понимая микронеанской заразы, быстро распространяющейся по флоту. Но от Матрицы Протокультуры, которую якобы содержала крепость Зора, однако, нельзя было так легко отмахнуться. Действительно, Кайрон спас себя ради этой великой цели, но тем не менее энергетические запасы его корабля, и элементы питания оружия почти истощились.

Он скрылся на обратной стороне Земли во время катастрофического взрыва, который стёр армаду Долзы в пять миллионов кораблей – армаду, которая когда-то заставляла трепетать весь Четвертый Сектор. Конечно, у микронеанцев были предатели, Бритэй и Экседор, они могли поблагодарить их за свой успех, хотя, какую они получили пользу, узнав, что не попали в область охвата «Барьера»? Во всей вероятности, это был удар удачи – и судьбоносное решение для Зентрейди.

Кайрон выбрал для приземления участок в этой промороженной пустоши полумёртвой планеты в надежде хоть что-нибудь извлечь из развалин рефлекторного орудия микронеанцев, так называемой «Большой пушки». Но там ничего не осталось.

Он знал, тем не менее, что его элитный отряд не являлся последними из Зентрейди. Где-то между Землей и Тиролью был флот генерала Рено, вместе с автоматизированной Роботек-фабрикой, всё ещё способной изготовлять боевые машины для горстки воинов. Были также заражённые Зентрейди из флота Бритэя, которые выбрали жизнь плечом к плечу с микронеанцами. Агенты Кайрона работали среди них, разлагая эту последнюю группу, в дополнение к изменническим настроениям Зентрейди, которые уже оставили населённые центры Земли, уходя в пустоши, и Кайрон знал, что скоро они станут его союзниками. Тогда, Рено и Кайрон восстановят военную машину Зентрейди с помощью Мастеров. И как только Земля будет окончательно сожжена, они продолжат исследовать Сектор в поисках новых миров, ждущих завоевания.

Но сначала он должен снова сделать свой корабль пригодным для космических полётов.

И теперь слово, которого он ждал, наконец, прибыло.

Он обратился к той, кто стояла рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, вопреки старым традициям, как символ нового порядка вещей.

– Наши ожидания оправдались, моя дорогая Азония.

– В самом деле, – бывшая командующая дивизии улыбнулась. Она одевалась, как её лорд, только плащ на ней был синим. Её руки были скрещены на груди, и на лице играла высокомерная усмешка. Когда её собственный корабль был жестоко повреждён огнём армады Долзы, именно Кайрон пришёл ей на помощь, убедив её покинуть силы Бритэя и присоединиться к нему. «Пусть они дерутся друг с другом», – сказал он. – «Мы будем жить, чтобы увидеть возрождение Зентрейди!»

– Их вкус к образу жизни микронеанцев был только временной болезнью, – проговорил Кайрон. – Я знал, что скоро они устанут от него. И как ты видишь, я оказался прав!

Два года под льдом и снегом привели к странной новой близости между Азонией и её нынешним командиром – близости, которая имела больше отношения к жизни, чем к смерти: стимулирование чувств, удовольствий. Азония полагала, что это имело некоторое отношение к самой планете, этой Земле. Но она держала свои мысли при себе. Если удовольствие было причиной дезертирства воинов, она не могла обвинять их, как и Мирию, хотя оставалось загадкой, почему она взяла в напарники микронеанца вместо Зентрейди.

– Да, Кайрон, – сказал четвертый Зентрейди в командном центре, Грел, доверенный заместитель Кайрона во многих кампаниях.

Азония потрясла кулаком, намеренно копируя жест Кайрона.

– Теперь, взгляните, – объявила она. – Если будет продолжаться дальше, как запланировано, мы сможем собрать батальон, который, я гарантирую, сомнёт их!

Кайрон улыбнулся про себя. Было только правильно, что его подчиненные повторяют его чувства, но Азонии придётся ещё многому учиться. Что она вообще могла гарантировать? Ведь именно Кайрон сомнёт их!

Однако, он поддержал её, без видимости покровительства:

– Да, конечно мы сможем.

«Головорез» подошёл к интеркому крейсера, чтобы обратиться к своим воинам, собравшимся в астронавигационном отсеке ниже командного поста.

– Теперь слушайте все, – начал он. – Мы не должны скрываться дольше! Мы – воины Зентрейди! Я хочу, чтобы вы проследили, чтобы наши прежние товарищи смогли найти дорогу сюда. Те, кто разбил свои лагеря в пустошах, и те, кто только собирается покинуть населённые пункты микронеанцев. И я хочу, чтобы вы сказали всем микронизованным Зентрейди, что, если они присоединятся к нам, я возвращу их к их первоначальному размеру, так, чтобы они смогли стать высокими и гордыми снова!

Солдаты начали приветствовать своего лорда и спасителя.

– Да здравствуют Зентрейди… – Да здравствует Кайрон!...

Губы Кайрона сжались в тонкую линию, когда он принимал приветствия своих отрядов.

Да, пообещал он себе, он возвратит Зентрейди к их первоначальному размеру – и их законному месту во Вселенной. И разрушение этой планеты станет его первым шагом в этом направлении, включая уничтожение того секретного оружия, которое микронеанцы так эффективно использовали против его расы, оружия, которое дезертиры называли «Минмей»!

 

Кайл снова посмотрел на наручные часы: 7.48, и её до сих пор нет.

Он выглядывал из-за кулис сцены. Там была маленькая толпа, собравшаяся в открытом амфитеатре города Камень (и полдюжины гигантов-Зентрейди на дальних рядах, возвышающихся, словно скальные глыбы, на фоне закатного розово-синего неба), но тем не менее шумная, хлопающая и кричащая, нетерпеливо желающая увидеть Минмей на сцене. «Разогревающая» группа начала второй заход, но аудитория уже устала от них на середине первого.

Кайл проклинал себя за то, чтобы упустил её из виду, особенно после стычки прошлой ночью и той сумасшедшей выходки на шоссе Макросса.

– Эй, Кайл! – сказал кто-то позади него. В голосе был явный гнев, и Кайл повернулся, готовый к действию, счастливый выразить своё собственное расстройство и гнев, если представиться такая возможность. Вэнс Хасслевуд, антрепренер Минмей, шёл по коридору к нему.

– Что  за дела? Где, чёрт возьми, Минмей? – потребовал Хасслевуд.

Хасслевуд носил свои обычные очки «а-ля авиатор», надетый на свитер белый костюм, галстук, и угрюмое выражение на чисто выбритом лице.

– Минмей будет здесь, – ответил устало Кайл.

– Но выступление уже через десять минут, Вы понимаете это?

– Она появится, – сказал Кайл более настойчиво. – Минмей – не из тех, которые пренебрегают взятыми на себя обязательствами. Вы-то отлично должны знать, Хасслевуд.

– Я знаю. Но все равно, Кайл, я хочу видеть её здесь по крайней мере за полчаса до начала выступления.

– Она будет здесь! – повторил Кайл, его терпение быстро истощалось. Он показал на зрителей. – Вы же знаете, что Вы очень совершили замечательный поступок, Хасслевуд, собрав так много посетителей.

Ноздри Хасслевуда вспыхнули. Он утомлялся и зарабатывал давление необходимостью отвечать на запросы Кайла и критику, и был почти готов повернуться спиной к этой сделке. Но он не мог перенести мысли, что Минмей останется на попечении горячей головы типа этого Кайла. Пьющего и стремительно скотинеющего…

– Эй, она здесь! – крикнул рабочий сцены.

Когда Хасслевуд повернулся, один из музыкантов дошел до него.

– Минмей здесь. Она находится в гримёрке, – сказал он, чувствуя необходимость проводить их.

Кайл фыркнул и пошёл вслед за Хасслевудом. Он не потрудился постучать в дверь раздевалки, просто распахнул её и потребовал:

– Где ты была?

Минмей накладывала косметику. Она была одета в то же самое одноплечее синее платье, в котором была в вечернем клубе вчера вечером.

– Прости-я-опоздала, – ответила она, не оглядываясь.

– Я не знаю, почему мы даже беспокоимся, чтобы делать выступление в такой дыре. Посмотри туда, там едва-едва народу.

– Меня не волнует количество слушателей, – она сказала в зеркало. – Меня это совершенно не волнует, Кайл. Я просто собираюсь петь для моих поклонников, как могу.

– Что с тобой? – он сказал, нависая над ней.

Минмей вскочила на ноги и встала лицом к лицу с ним.

– Тебя волнует только то, что и сколько с них можно взять, Кайл!!! А я пою только для себя самой, ты понимаешь меня? Только для себя самой!

Она отстранила его и вышла прочь из комнаты.

Её гнев захватил его врасплох. «Минмей поёт только для себя?» – он спросил себя, затем направился к двери с угрюмым взглядом.

Он займётся этим.

 

В Нью-Макроссе Рик, Лиса, и Макс и Мирия Стерлинги были вызваны на совещание в каюту адмирала Гловала на борту КСК-1. Хантер и Хейс провели большую часть дня за написанием рапорта относительно утреннего случая с отступниками-Зентрейди. У Рика болело всё тело с головы до пят после щелчка Багзента. Макс и Мирия нянчились с Даной, их малышкой, но тем не менее явились тоже.

Гловал выглядел серьёзно утомленным. Возможно, про него однажды сказал какой-то древний Земной герой: «это не были годы, это были вёрсты». Он проводил всё больше времени в крепости, и в тех редких случаях, когда он появлялся на вид в где-нибудь в другом месте, он казался нервным и встревоженным. Ушла терпеливая, понимающая отеческая фигура, которая разделяла чувство страха и цели, которая объединяла всех их. Теперь на его месте был человек с секретными целями, с тяжестью всего мира на старых плечах. Экседор, который в некотором смысле стал его правой рукой, также присутствовал.

– То, о чём я собираюсь говорить с вами, строго секретно, – сказал Гловал четырем избранным им старшим командирам РОА. – Ни единое слово не должно уйти из этой комнаты. Иначе последствия будут катастрофическими.

Старик сидел за столом. Позади него ясная звёздная ночь лилась через массивный пермаглассовый иллюминатор крепости.

– Есть, господин капитан! – ответили бодро командиры.

Экседор выступил вперёд, чтобы обратиться к ним, белки его глаз, казалось, светились в тёмной комнате.

– Вчера мы, наконец, установили местонахождение автоматизированного фабричного Роботек-спутника Зентрейди. Этот спутник способен строить космические линкоры, достаточно большие и сильные, чтобы в одиночку добить Землю. – Он уловил их удивлённые вздохи и поспешил добавить: – Да, это ужасная вещь.

– Слушайте очень внимательно, – сказал Гловал более резко, чем было нужно. Он стоял теперь, опираясь ладонями на стол. – Я хочу, чтобы вы разведали то место и принесли мне дополнительные данные о спутнике.

Четверо командиров обменялись озадаченными взглядами. Было что-то, что старик не договаривал им – за исключением ответа, что им придётся улететь с планеты – если конечно, он не планировал вновь поднять в космос КСК-1.

– Генерал Бритэй посвятит вас в детали, – пояснил Гловал секундой спустя. – Мы никоим образом не можем узнать, могут ли когда оставшиеся Зентрейди напасть на нас снова, но для нашей собственной защиты мы должны иметь так много космических кораблей, как сможем заполучить. – Он подался вперёд, чтобы подчеркнуть этот пункт: – Вы и сами понимаете это.

– Да, – сказал Экседор тихо. Его глаза были закрыты, брови нахмурены, и можно было почти решить, что он чувствовал приступ боли при мысли о новом применении военных кораблей против его собственного вида.

Рик и другие выразили согласие: Это не только означало, что они покидали планету снова, это подразумевало, что они также будут полагаться на Зентрейди. И всё равно Гловал был прав: это было для их собственной защиты.

 

Минмей вышла на сцену и взяла микрофон. Цветные пятна, мелькающие по полу сцены, наконец слились в один – плотный луч света окунул её в тепло. Её лицо было грустно, синие глаза широко раскрыты и полны пустоты. Толпа пела «Мы любим Минмей, мы любим Минмей», но всё, о чём она могла думать, был Рик, Кайл, те гиганты Зентрейди, которые дрались на улицах Нью-Макросса несколькими часами назад.

Она чувствовала, словно она подвела каждого из них.

Она решила изменить первую исполняемую песню и сначала исполнить «Лишь ты», несложное начало, которое началось с простого фортепьяно и струнных с басами, переходящих, в мрачные и печальные тона фа-минор/си-7, со своего рода плачем гитары, поддержанной ударными.

 

………………………

В мыслях моих лишь ты,

Ты в моих ночных снах.

Что же сделаешь ты,

Коль погашу я свет ламп?

 

Всё равно, кто тоскует по мне,

Лишь тебя вижу я.

Его тоска пройдёт,

Но не взволнует меня.

…………………….

 

Слезы начали скапливаться в её глазах, пока она пела. Слушатели были загипнотизированы её выступлением. Она ощущала это и начала испытывать экстраординарное чувство ностальгии и тоски, переплетающейся с мелодией:

 

…………………………

Лишь ты – моя страсть,

Лишь ты в моей душе,

Тебя не брошу я нигде.

…………………………

 

Если бы эта связь всегда бы могла быть такой сильной, сказала она себе. Если бы только она имела силу желать, чтобы всё шло правильно, и хорошо, и мирно. Если бы только она имела власть стать ещё раз тем символом, к которому взывали замечательные аккорды...

 

…………………..

В смятении я,

Сердце моё дрожит,

В руках твоих оно лежит.

……………………

 

Но потеря была новой темой всего мира. Потеря и предательство, возмущение и сожаление. И на что она могла надеяться, выступая против такой злой силы? Она попробовала и потерпела неудачу, и скоро настанет день, когда сама песня станет всего лишь памятью.

 

………………………….

Думаешь ли ты обо мне,

Как же быть дальше нам?

Я хочу загадать,

Чтоб по мне ты скучал.

Я хочу загадать,

Чтоб по мне ты скучал.

………………………….

 

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Единственный раз, когда Бритэй позволил себе подвергнуться процессу микронизации (до Экспедиционной Миссии КСК-3 в Тироль), был при формировании объединённой группы исследователей КСК-1 из землян/Зентрейди. Как только стало ясно, что приз Зора (то есть Матрица Протокультуры), скорее всего, останется необнаруженной в течение неопределенно долгого времени, Бритэй немедленно возвратился к полному размеру. Его не сильно интересовали микронеанские обычаи, в отличие от Экседора, и при этом он не разделял того обаяния Минмей, которое было ответственно за то, что так много Зентрейди сошли со своего пути. Бритэй любил на всё смотреть свысока...

Раулинс. «Триумвират Зентрейди: Долза, Бритэй, Кайрон»

 

Утренний туман лежал на земле и озере Гловала, тёк, словно ватное одеяло, сквозь сонные улицы Нью-Макросса подобно осенним призракам. В тени гигантской космической крепости, возвышающейся из озера, как некий техно-Нептун, стояла трёхступенчатая ракета, добавляя свои выхлопы жидкого кислорода к туману. Челнок РОА (тот же самый, который доставил Лису Хейс с КСК-1 на базу «Аляска» два года назад), был прикреплен к главной ступени ускорителя ракеты.

В другой части поля, девять «Валькирий» также находились в режиме предполётной подготовки. Каждый самолет был снабжён модулями для автономии в глубоком Космосе и установлен наверху индивидуальных ускорителей.

«Шива» был полностью подготовлен для запуска: подставки для цистерн и служебные транспортные средства были уже убраны, и звуки сирен обратного отсчёта добавляли таинственное звуковое сопровождение зрелищу.

В контрольно-диспетчерском пункте инженеры проводили крайние проверки ускорителей челнока и систем управления. Телеметрия бежала по безчисленным экранам, слишком быстро для нетренированного глаза, чтобы уловить смысл, и две дюжины голосов говорили одновременно, но никогда об одном и том же. Роботехнология значительно упростила процедуры со времени первых полётов в Космос, но операторы придерживались определённых традиций и последовательностей.

– Получены данные орбитальных флуктуаций, – сказал один из экипажа челнока через гарнитуру, – Мы установлены и готовы к взлёту, диспетчерская.

– Эскорт «челнока», – обратился мужчина-диспетчер к одному из «BK», – Время минус пятьдесят и идёт отсчёт. Ваш старт плюс три.

Другой пилот «BK» подвергся сомнению женщиной-инженером:

– Эскорт В-112, у Вас нет телеметрии с ИНС[6]. Пожалуйста, проверьте систему.

– Диспетчерская, на связи В-112, – спустя некоторое время ответил пилот. – Эмм, простите. Случайно выключатель зацепил...

– Внимательнее с ним в следующий раз, – ругнула его диспетчер.

На поле Макс и Мирия, в своих соответственно синем и красном «BK», произвели заключительные проверки систем. Перед тем, как опустить тонированное забрало шлема, Макс показал жене большие пальцы из кабины.

Тревожные сирены прокатились по полю через ГГС.

– Всем наземным транспортным средствам немедленно покинуть район старта... Всем «Валькириям» закончить предстартовые проверки систем... Мы начинаем запуск. Повторяю, мы начинаем запуск... Обратный отсчёт, время минус тридцать секунд...

Из «Черепа-1» Рик смотрел на поле, пока его машину поднимали массивные гидравлические поршни направляющих. «BK» установился на 72 градуса, стартовый угол. Одновременно толстый отражатель был поднят в рабочее положение позади кормы ускорителя «ТрансТека». Думая о важности задания, он был захвачен волной ностальгии. Любопытное же это чувство: ностальгия по Космосу. Он понял внезапно, как тоскливо ему было, когда адмирал оторвал его от этого великолепия...

«Вы идете на соединение с флагманским кораблём Зентрейди», – объяснял Гловал на инструктаже. – «Там вы получите заключительные наставления. Я назначил генерала Бритэя ответственным за это задание по причинам, которые вам станут ясными позже».

Рик посмотрел через плечо на «Шиву», с горбообразными двигателями в его блестящем корпусе. Это было удивительно, он решил: идти на соединение с Бритэем, Зентрейди, который когда-то разорвал его «Алый» «Транстек» на куски. Он задался вопросом, как помнила ли Лиса то время и тот поцелуй...

– Челнок вызывает «башню»[7]. Все системы в норме, ждём зелёного света.

– Понял, челнок, – ответил диспетчер экипажу. – Приготовиться...

В челноке Лиса наклонилась к пермаглассовому иллюминатору, ближайшему к её креслу. Это не был лёгкий маневр, но она надеялась хоть мельком увидеть взлёт Рика. Один за другим «BK» направлялись носами в небо. Макс, Мирия... Рик... Она обратно устроилась в кресле и вздохнула, достаточно громко для Клавдии и Экседора, которые услышали её и спросили, всё ли у неё в порядке. Это была странная смесь эмоций, которые клубились в её мыслях: воспоминания о времени, которое она провела в корабле Бритэя, и недавние события, которые продолжали путать её чувства. До некоторой степени это возвращение к звездам скорее походило на каникулы, чем на задание.

– Эскорт челнока, стартуйте по сигналу «ноль»… пора!

«BK» стартовали, звук их ускорителей походил на громовой раскат, отзывающийся эхом вокруг озера. Потом с более громким и непрерывным рёвом, «Шива» поднялся со своих направляющих, как пламенная утренняя звезда, унёсшаяся в небеса над Нью-Макроссом.

 

Корабль Бритэя, бывшая Немезида и впоследствии союзник КСК-1, висел в точке Лагранжа[8] на Лунной орбите. Больше шести километров в длину, бронированный и ощетинившийся оружием подобно некому кошмарному левиафану, корабль никогда не опускался на поверхность Земли. Но команды Роботехников Ланга, работая вместе с гигантами-Зентрейди, дооборудовали судно, чтобы разместить на нём человеческие экипажи. В корпус были встроены подъёмники и воздушные шлюзы, некоторые отсеки были разделены переборками для создания рабочих мест человеческого размера и соответствующих кают, в проходах были установлены автоматизированные дорожки, и астронавигационный отсек теперь включал пульты управления и новинки из «лаборатории новых проектов» Ланга. Все это было детской забавой для земных инженеров, во многом тех же самых мужчин и женщин, которые наблюдали за первой трансформацией КСК-1, а позже изготовили город для 60 000 жителей внутри крепости, и в настоящее время участвовали в строительстве КСК-2. Но это вызывало крайнее удивление для Зентрейди (которые не имели никакого понимания Роботехнологии, переданной им Мастерами), и такие действия воспринималось ими на грани чуда.

Теперь, в то время как челнок с Экседором, Лисой и Клавдией влетел в один из стыковочных доков флагманского судна, девять «BK» под командой Рика трансформировались в конфигурацию «Страж» и расположились на внешнем подъёмнике. В доке человеческий голос объявил прибытие челнока.

– Внимание всему персоналу стыковочных зон Д-24 и Д-25: микронеанский «челнок» начинает финальные стыковочные процедуры в верхнем доке.

Термин «микронеанец» теперь уже не нёс негативного и уничижительного значения, несмотря на его происхождение. Сейчас оно просто обозначало «человеческого размера» в противоположность «размером с микроба». Так что Лису с Клавдией в доке, и Рика на палубе не задело, когда штурмовик приветствовал «Валькирий» подобным образом.

Штурмовик Зентрейди имел рост под двадцать метров, но то, что он носил броню и шлем, обозначало, что он мог быть одним из низшего класса воинов, неспособных даже к короткому противостоянию вакууму глубокого Космоса, если он должным образом не был экипирован.

– Ммм, спасибо, – радировал ему Рик. – Рад прибытию сюда. – Солдат усмехнулся и поднял большие пальцы вверх. – Если Вы готовы, опускайте её, – добавил Рик.

Гигант гордо показал пульт управления платформой в бронированной руке. Он нажал на кнопку, и подъёмник начал погружаться под обшивку.

В другом месте, Лиса, Клавдия, и Экседор вышли из круглого проёма люка челнока и спустились по трапу на палубу. Бритэй ждал их там, его синий китель и коричневая туника выглядели абсолютно новыми.

– Добро пожаловать на борт, мои микронеанские друзья, – раздался его грохочущий голос.

Лиса внимательно рассматривала его, стоящего перед ними, подбоченившись, и улыбнулась. «Прошедшие два года совершили тонкое волшебство с генералом. Было известно, что он наотрез отказался от даже опытной микронизации, но просто совместной работы с людьми было достаточно, чтобы так или иначе изменить и смягчить его», – подумала Лиса. Блестящая пластина, которая закрывала одну сторону его лица, казалась теперь скорее украшением.

Тем временем Экседор выступил вперед и сделал чёткое человеческое воинское приветствие.

– Здравия желаю и приветствую Вас, мой лорд. Мы в вашем распоряжении.

Бритэй наклонился, его взгляд потеплел.

– Хорошо выглядишь, Экседор. Я рад снова видеть тебя на борту.

Экседор, должно быть, также заметил перемену, потому что он казался искренне тронутым:

– Это, мм, спасибо, мой лорд, – он запнулся.

Бритэй обратился Клавдии и Лисе, их поднятые лица отражали вежливое внимание.

– И я особенно рад приветствовать на борту вас, – он сказал им, делая галантный жест рукой. – Я глубоко польщён, получив вас под своё командование.

Лиса, сведущая в протоколе Зентрейди, ответила:

– Это большая честь для нас, мой лорд, получить эту возможность.

Бритэй опустился на одно колено, чтобы поблагодарить ее:

– Как Вы понимаете, мои люди непривычны входить в контакт с красотой подобной Вашей, – неожиданно для всех выдал он комплимент. – Так что не обижайтесь на странные реакции, с которыми Вы можете столкнуться.

Лиса и Клавдия оглянулись друг на друга и открыто рассмеялись, когда Бритэй вновь выпрямился во весь свой немаленький рост.

– А теперь я покажу вам ваши каюты.

 

В ангаре, рядом с закреплённым подъемником, Макс стоял под алым «Стражем» Мирии с открытой кабиной, и говорил:

– Хорошо, вот так, – сигнализируя ей маханием руки. – Теперь опускай колыбель...

Мирия, наполовину высунувшись из кабины, следила за движениями Макса. По его сигналу она включила устройство, специально разработанное для этого случая.

– Принимай, – отозвалась она.

Заскулили сервомоторы, и кобальтово-синий цилиндрический модуль, который весьма напоминал «бомбу, перевернувшую столетие»[9], начал опускаться вниз на телескопической штанге из-под брюха истребителя.

«Служба доставки Роботек», – сказал себе Макс, пока приближался модуль. Он повозился с запорами, и через минуту тупой нос модуля распахнулся. Макс заглянул в покрытые толстым слоем изоляции и смягчающего материала внутренности, улыбнулся, и сказал:

– Так...

Он потянулся и взял Дану на руки. Крошечный космонавт шевелился в белом шлеме с тонированным забралом и в розово-белым костюме, которые сидели на ней как с картинки «Доктор Дентонс»[10]. Дана ворковала, и Макс прижал её к себе.

Мирия видела, как он вышел из-под «ТрансТека» с Даной на руках. Макс помахал рукой Даны. Мирия улыбнулась и почувствовала, как её сердце пропустило удар.

 

Бритэй прошёл по палубе пузыря командирского поста. Техники Землян и здесь произвели изменения. Остекление пузыря было демонтировано, и вместо него был установлен полукруглый пандус, похожий на ограждение, человеческого размера пульты заняли выдающуюся вперёд платформу в центре дуги. Кроме того, круглый экран, через который Макс Стерлинг когда-то пролетел на «ТрансТеке», теперь вновь был в рабочем состоянии.

– Есть какие-либо изменения на фабричном спутнике? – спросил Бритэй в один из похожих на бинокль микрофонов.

– Никак нет, – ответил синтезированный голос. – Придерживается солнечной орбиты.

– Немедленно оповестить меня при любых изменениях, – приказал он.

– Есть, мой лорд, – ответил компьютер.

Бритэй уселся в командирское кресло и сплёл пальцы.

– Думай, Бритэй, думай о плане, – сказал он вслух, словно отдавая себе приказ, как он делал своим отрядам. – Если мы сможем убедить Рено, что мы владеем Протокультурой, у нас не будет больших проблем заручиться его сотрудничеством... Иначе мы получим серьёзный бой. Нас значительно превзойдут численностью.

Клавдия отвернулась от своего пульта и следящей станции.

– Но мы не обладаем никакой Протокультурой, – она считала целесообразным напомнить ему, микрофон на её пульте донес её слова генералу. – Как мы убедим его, что мы... кгхм, – прочистила она горло, её глаза на мгновение расширились в догадке, – У нас есть нечто, что даёт такую возможность?

Бритэй усмехнулся.

– У нас есть такой шанс, – уверенно сказал он. – Но пока вход в гиперпространство – наше непосредственное безпокойство, разве не так?

Клавдия обменялась взглядами с Лисой, находящейся за соседним пультом. Было очевидно, что размышления «вслух» Бритэя не предназначались для их ушей. Похоже, что они будут самыми последними, кто узнает план.

 

Макс и Рик стояли вместе на одной из двигающихся дорожек, поражаясь изменениям, которым подверглось судно, и предаваясь воспоминаниям, которые «за древностию лет» стали гораздо менее острыми.

– Эй, а помнишь прошлый раз, когда мы были на этом корабле? – начал Макс.

– Ещё бы! Сидеть взаперти не слишком-то забавно, да? – сказал Рик, подхватывая тему очевидно риторического вопроса друга. – Я очень доволен, как всё изменилось. Теперь мне уже не хочется смотреть на Бритэя через прицел автопушки!

– Да, после службы при адмирале Гловале интересно понаблюдать за его бывшим врагом.

– Мне только жаль, что мы не знаем больше об этом задании.

– Гловал попросил меня захватить всю семью, и настаивал на этом.

Рик в замешательстве почесал голову.

– И зачем Старик хотел, чтоб ты взял Дану?

Макс пожал плечами:

– Я не знаю, Рик, но я хочу, чтобы ты понял: я не буду подвергать её опасности, брать на вылеты или ещё куда бы то ни было.

Рик твёрдо посмотрел на него и ответил:

– А я тебе и не позволю.

 

– Все полярности в рефлекторных печах стали устойчивыми, генерал, – доложила Клавдия Бритэю со своего рабочего места.

Сбивающее с толку множество данных неслось по экранам мониторов, смесь латиницы, глифов Зентрейди, и недавно изобретенных знаков фонетических эквивалентов особых звуков языка Зентрейди.

Техник Зентрейди сообщил Клавдии, что вычисления координат свёртывания завершено, и она передала Бритэю, что все системы работают нормально.

– Мы можем свернуться в любое время по вашему приказу, мой лорд.

Он поблагодарил её, затем поднял громкость голоса до рёва.

– Немедленно приступайте к свёртыванию!

Когда генераторы свёртывания были запущены, Протокультура начала свои волшебные воздействия на ткань реального мира. Истекающая из неизвестных измерений сияющая энергия начала формировать себя вокруг судна подобно некоторой мерцающей аморфной ауре, пронизывающей всё и вся. Массивное судно подалось вперёд в расширяющееся озеро белого света; потом просто исчезло из точки Лагранжа в течение одного краткого момента, оставляя шаровидные водовороты и массы сверкающих образований живого света, моментально рассеивающихся во времени и пространстве.

 

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Вплоть до конца Второй Войны Роботек (словно Пиррова, так сладостно-горька та победа!), Протокультура потреблялась, можно сказать, одними Мастерами Роботек. Мало того, что это в действительности было очень выгодно для них, но и предупреждало их об любых изменениях в ткани континуума. Ни одно судно Зентрейди не могло свернуться без того, чтоб им не стало об этом известно.

Доктор Эмиль Ланг, цитата. История Второй Войны Роботек, глава 357

 

Да... Я чувствую это...

Три Мастера снова объединили разумы через Протопульт. Грибовидное устройство реагировало на их прикосновения, излучая тот же самый чистый свет, который излился в существующую Вселенную, когда свернулось судно Бритэя. Протопульт нёс их через инверсный мир, сквозь белые дыры и трещины во времени, разрешая им видеть внутренним зрением.

Они уже больше не были в их космической крепости, но вернулись назад в их родной мир, на Тироль.

– /Наши прежние служители соединились с потомками Зора, наши прежние служители изменили нам как Мастерам[11]/.

– /Мы должны попробовать снова возродить подобность Зора./

Двадцать клонов были созданы из тела Зора. Они созрели в биочанах и держались в невесомости в сфере стазисного поля. Все одинаковые в своём волшебном сходстве: красивые, с одинаковым застывшим мечтательным выражением на лицах, юные и стройные. Но ни один из них не имел искры жизни, которая бы копировала мысли и разум оригинала, что позволило бы Мастерам узнать местонахождение Матрицы Протокультуры и тайну этого уникального процесса.

Мастера оставили вырост и стояли, пристально глядя на стазисную сферу, которая вмещала оставшихся клонов.

– Я предлагаю, чтобы мы использовали прионный синтез[12], – сказал один Мастер.

Удалившись от Протопульта, они были вынуждены пользоваться обычной примитивной речью, чтобы передавать свои мысли.

– Да, Мастер, – ответил синтезированный голос.

Три Мастера разместились вокруг похожего на блюдце устройства, усеянного многочисленными цветными сенсорными клавиатурами, сгруппированными вокруг центрального обзорного экрана, в то время как антигравитационный луч передал одного из безжизненных клонов из полушария стазисного поля на округлый силовой стол. Клон лежал там на спине как будто на листе чистого света.

Три Мастера поместили свои руки на клавиатуры управления «блюдцем». Циклограммы, гипермедицинские графики и рентгеновские изображения начали вспыхивать на плоскости обзорного экрана под ними. Тем временем неподвижный клон купался в фонтане частиц высокой энергии, которые поднимались от силового стола подобно перевернутому весеннему дождю.

– Изменить бомбардировку позитронами, – сказал Мастер в золотистой тунике, хмурясь, пока он наблюдал, как на экране появляются неутешительные данные.

– Есть некоторая двусторонняя клеточная инверсия, – сообщил второй, тот самый, кто предложил повторить опыт. – Начался нейронный симфиз[13]... – объявил он, сенсорная клавиатура вспыхнула подобно калейдоскопу.

Мастера сконцентрировались, сосредотачивая возможности их телепатической воли, затем на мгновение прервали их попытки.

Клон не показывал никаких признаков мозговой активности.

– Внутричерепные синапсы всё ещё не отвечают... Наблюдается тот же самый распад молекулярных основ, как в предыдущих попытках.

– Да, это случилось снова... На сей раз, я думаю, мы должны взять клон до его полного созревания... Мы должны независимо стимулировать его жизненные функции, – сказал Мастер в красной тунике, отходя от «блюдца».

– Я предлагаю, чтобы мы изменили порядок прионной[14] бомбардировки верхних страт, – сказал третий Мастер.

Второй Мастер кивнул и переместил левую руку к новому участку на окружности клавиатуры.

– Мы будем пробовать... Увеличение прионной бомбардировки в приращении четыре...

– Позитронная эмиссия – на максимальный уровень! – распорядился третий, широко расставив по клавиатуре руки.

– Хорошо… Клеточные колебания вошли в критическую фазу...

Тем не менее, графики не показывали никаких признаков активности.

– Это бесполезно... У нас слишком мало исходного материала – мы не можем тратить его напрасно таким образом.

– Жизнь – такой элементарный процесс, – сказал первый, стоя теперь над безполезным клоном с пережаренными нервными сетями. – Где мы совершили ошибку?

 

Мирия расслабленно откинулась назад на кушетку и вздохнула, её пальцы рассеянно играли с завитками Даны. «Она сохранит свои тёмные волосы?» С каждым днём они становились всё светлее и светлее...

Ребенок мирно спал у неё на груди и, только посмотрев на неё, всё, что Мирия могла сделать, это удержаться от слёз счастья. Чудо, – она говорила себе по десять раз на дню: то, что она и Макс смогли произвести такое невинное очарование, то, что она, бывший воин Зентрейди, могла чувствовать такое к кому-то. Такая непонятная удовлетворенность и чистый экстаз…

– Макс. – Она улыбнулась. – Посмотри на нашу малышку. Она так мирно спит.

Макс выглянул из кухоньки их каюты на борту судна Бритэя. Он был с парой высоких стаканов сливового коктейля, оставшегося после отмечания прибытия с Риком, Лисой и Клавдией, в переднике длиной до коленей с надписью: МАКС И МИРИЯ: МНОГАЯ ЛЕТА!

«Мирные и красивые, они обе», – он сказал себе. Но в то время как Мирия по полной программе оттягивалась на посиделках, он был прикован к кухне со всеми блюдами и готовкой, и это длилось большую половину времени полуночного веселья.

Но он только сказал ей, не озвучивая ни одной из этих мыслей, просто благодарный за те нескольких минут благословляемого мира:

– Да... Но мы должны говорить тише, чтобы не разбудить её.

 

Рик, Лиса и Клавдия представляли немного неустойчивое трио, возвращаясь к своим каютам, после напитков, которые они разделили со счастливой парой. Объединенные с острыми ощущениями глубокого Космоса (особенно после многих месяцев зрелища разорённой планеты) и эффектами гиперкосмического путешествия, напитки причинили им больше чем обычное опьянение.

– ... И я держала маленькую Дану целый день, а она даже ни разу не заплакала! – говорила Лиса.

– Да, но я не думаю, что Мирия должна была оставить Дану на тебя. Она должна научиться быть более осторожной!

Лиса кивнула, закусив нижнюю губу.

– Ну, я думаю, ей ещё надо поучиться. В конце концов, её образец для подражания был, вероятно, в соседней колбе.

Клавдия вымучила улыбку и посмотрела через голову Лисы на Рика, но Рик был слишком сосредоточен на «пилотировании», чтобы заметить её намекающий взгляд.

– Иногда я завидую Максу и Мирии, что у них такая красивая маленькая девочка, – она сказала громко.

– Ммм, угу, – согласилась Лиса.

Они достигли каюты Лисы, и Рик стоял в стороне, неопределенно думая о том, как бы ему убить оставшуюся часть дня или просто пойти поспать, в то время как Лиса и Клавдия прощались. Внезапно Лиса повернулась к нему и сказала:

– Рик, я собираюсь ненадолго пойти к Клавдии в её каюту, но если у тебя есть минутка, я хотела бы, чтобы ты пождал меня в моей каюте – я хочу потом поговорить с тобой.

Её просьба смогла проникнуть через весь шум в его голове, и он запнулся:

– Ууу..., ну, это... – понимая, что отвертеться не удастся. Совсем не похоже, что у неё к нему было что-то официальное, и он не был чётко уверен, что он мог сейчас, в своём состоянии, говорить откровенно.

Клавдия прочистила горло.

– Могу я напоминать Вам, господин Хантер, что капитан первого ранга Лиса Хейс – Ваш старший офицер?

– Но я не на службе, – промямлил протестующе Рик, определенно не в лучшей своей форме сегодня.

– Она тоже, – засмеялась Клавдия, преувеличенно многозначительно подмигнув.

Рик стоял, не зная, что ответить. Женщины тем временем пошли прочь по коридору, на ходу о чём-то шёпотом переговариваясь.

– Теперь, Лиса, что я могу сделать для тебя? – спросила Клавдия, когда они отошли достаточно далеко.

– Я только хотела поблагодарить тебя за твоё понимание за эти прошлые несколько недель. Это действительно очень помогает, когда кто-то поддерживает тебя.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – сказала Клавдия, остановившись  в дверях своей каюты. – Иногда ты должна вести себя грубо – когда ты обнаружишь, что влюблена.

Лиса всё ещё была немного наивной в делах сердечных. Когда Клавдия заявила это с такой лёгкостью, она моргнула и трудно сглотнула, готовая защищаться, но Клавдия отрезала её.

– Так что иди и признайся ему, хорошо? – Точно так же подмигнув Лисе, она исчезла за дверью.

Внутри, она бросилась ничком на кровать и заболтала пятками, вздыхая. Я надеюсь, что эти двое скоро будут вместе. Лиса имела привычку выталкивать «понимание» до предела. И Хантер... Хантер начинал напоминать ей Роя в его ранние дни. И это было не очень хорошим признаком.

 

Оставшись один в каюте Лисы, Рик занервничал, словно оказавшись в западне. Его старшая, да? Сколько раз ему приходилось выслушивать этот довод? Даже на этом самом корабле – почти три года назад! За тот прошлый раз он до сих пор имел на неё зуб.

Лиса распаковала некоторые вещи, и Рик блуждал взглядом по ним, пока не увидел фотографию в рамке на столе. Он взял её в руки и принялся рассматривать. Она была сделана примерно лет десять назад. На ней Лиса, смотрящаяся очень симпатично с короткими волосами и с пухлыми щёчками, стояла рядом с более старшим парнем, более высоким, чем она на каблуках, и с кепи военного образца на голове. «Милая парочка», – решил он. Но в том парне было что-то знакомое... что-то, что напомнило ему о... Кайле! «Это, должно быть, Рибер», – понял Рик. Карл Рибер, первая любовь Лисы, который погиб вместе с марсианской базой «Сара» много лет назад.

Его внимание было столь поглощено фотографией, что он не слышал, как Лиса вошла в комнату. Она поняла это и стояла в дверном проеме, не желая пугать или смущать его. Наконец она мягко позвала его по имени, и он отреагировал подобно пойманному на месте преступления вору, моментально поставив фотографию обратно на стол (боком), и рассыпался в извинениях.

– О, прости, Лиса. Я не хотел подглядывать.

Это возмутило её: после всего, через что они прошли вместе, после всех раз, что они проводили вместе, разделяя сокровенные мысли и чувства, после всех раз, что она проводила в его доме в Нью-Макроссе, знакомясь с его вещами...

– Что ты хочешь сказать, «подглядывать»? У меня нечего скрывать от тебя, Рик. Будет моим гостем, осматривайся, сколько пожелаешь. Правда, смотреть здесь особо не на что...

– Ммм, конечно, – сказал он растерянно. – Так, эмм, а о чём ты и Клавдия разговаривали?

– Рик, не желаешь ли чаю?

– Угу.

Лиса пошла на кухоньку.

– Да так, просто перекинулись парой слов, – сказала она оттуда.

Рик поставил фотографию ровно, как только она вышла из комнаты. Когда Лиса вернулась с двумя чашками, он взял одну и присел рядом с Лисой на койку.

– Только не говори, что вы болтали обо мне, – осмелился сказать он, держа чашку в руке.

– Да, вообще-то мы говорили о тебе.

Рик ёрзнул на месте.

– Если это обо мне и Минмей, я не хочу даже слышать об этом!

– Мы даже вообще не упоминали о Минмей, – она сказала бодро. – С чего мне говорить о ней?

У Лисы совершенно не было практики в такого рода вещах, и она на секунду пожалела, что на её плече не было поддерживающей руки Клавдии, наставляющей на путь истинный. Но, что само по себе было достаточно странно, Рик произнёс извиняющимся тоном:

– Я не видел Минмей уже несколько месяцев, и...

– О, Рик, – сказала она, возможно, слишком нежно. – Я знаю, что ты чувствуешь к ней, но... Но разве нам больше не о чем поговорить?

До сих пор ей не хватало духу на признание, но может, сейчас…

Рик вздыхал и ломал голову, как бы ему повежливей извиниться, когда Лиса добавила:

– Я не знаю, почему, но иногда у меня возникает чувство, что ты... ну, что есть что-то, что ты хочешь...

«Что я хочу?» – Рик спросил себя, задаваясь вопросом, к чему она теперь клонит.

– О чём ты говоришь?

Она сердито и обиженно хмыкнула

– Рик, ты знаешь, я…

В этот момент в беседу вмешался вызов по ГГС, продублированный по интеркому: женский голос вызывал капитана 1 ранга Хейс на мостик.

Расстроенная, Лиса буркнула:

– Как всегда не вовремя, – потом рассмеялась. – Ты опять сумел выйти сухим из воды. – Она встала и прошла к выходу. – Мы продолжим разговор в следующий раз.

Рик почувствовал себя так, как будто дантист только что назначил ему следующий приём.

 

Клавдию тоже вызвали на мостик. Теперь она стояла вместе с Лисой на изогнутой автоматизированной дорожке, за её спиной находился астронавигационный отсек. Корабль неожиданно вышел из гиперпространства, и они вновь чувствовали себя немного шатко.

Экседор находился за одной из рабочих станций человеческого размера. Бритэй сидел в командирском кресле с мрачным взглядом на лице. Когда Лиса доложила: «Капитан первого ранга Хейс по Вашему приказанию прибыла», он хрипло рыкнул, принимая доклад, и мотнул головой налево, как будто указывая объект его внимания.

Клавдия и Лиса повернулись и устремили глаза на изображение, теперь заполняющее прямоугольное поле проекционного луча. Это не походило ни на что, что кто-либо из них когда-нибудь видел: объект – замысловатая смесь тёмной массы брони, щупалец, выступающих дюз и сенсорных устройств, гладкими буграми и резкими пиками торчащих из его «спины», весь похожий на чудовищный кусок внеземного бурелома.

– Что это такое? – спросила Клавдия.

– Это, моя дорогая подполковник[15] Грант, есть наше разведсудно, одна из последних моделей, если не ошибаюсь.

– Н-но я никогда не видела ничто подобного! – воскликнула Лиса.

– Неудивительно, – ответил Бритэй.

Лиса обратилась к Экседору и спросила данные сканирования.

– Я сделал положительную идентификацию, это разведкорабль новейшей модели. Он был доработан для совершения самостоятельных гиперкосмических путешествий. Кроме того, наши сканеры не указывают никакой биологической активности на борту.

Лиса заметила, как его лицо приобретало всё более заинтересованное выражение, пока он изучал изображение и сопутствующие глифические знаки. Секционные виды и крупные планы существенных особенностей корабля высвечивались на экране его монитора, иллюстрируя его сообщение.

Лиса глубоко вздохнула и обратилась к Бритэю:

– Господин генерал, мы должны его исследовать!

– Это совершенно недопустимо, – отрезал он.

– Но сэр, – попробовала она снова, – Быть может, что ваши сканирующие системы пропустили что-то? Быть может, на борту есть Зентрейди? Нет ли какой ошибки?

Такая категоричность заявлений претила ей, но, судя по взгляду на лице Экседора, он был прав. Но, быть может, на борту были ИБМ, тримараны, или ещё хоть что-то, чем земные силы могли увеличить свой арсенал.

– Информация принимается в соответствии с Галактическим кодом, – серьезно сказал ей Экседор. – Ошибки быть не может.

– Но мы же не можем упустить такую возможность – мы должны исследовать его! – ответила она ему, мысленно сделав пометку расспросить его потом об этом «Галактическом коде». – Быть может, Зентрейди там…

– Ваше рвение похвально, – непреклонно прервал её Экседор, – Однако, я считаю, что этот корабль может быть ловушкой.

– Ловушкой?!?

– Да, – продолжал он. – Мы, Зентрейди, очень любим применять таких «троянских коней», как вы подобное называете. Неблагоразумно идти на такой риск.

Клавдия решила заступиться за него вступиться.

– Он прав – мы не должны подвергать опасности задание, Лиса.

– Я думаю... – она начала неуверенно.

– Плохо Вы думаете, – загрохотал Бритэй позади неё. – Этот корабль принадлежит Мастерам Роботек. Он один из многих, которые действуют как их глаза и уши.

«Мастера Роботек!» – воскликнула мысленно Лиса.

– Вы хотите сказать, что им может стать известно, где мы?

Бритэй фыркнул.

– Я полагаю, им уже известно.

 

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ваши земные ученые – по большей части компания мечтателей: все эти разговоры о путешествиях назад во времени, об относительности, смотреть в телескоп в надежде увидеть свой затылок... Я считаю, что это всё хорошо выглядит только на бумаге.

Экседор, из интервью Лапстейну.

 

Выйдя из гиперпространства вновь, флагманское судно Бритэя материализовалось в пространстве на расстоянии сотен парсек от Земли.

Если изображение разведкорабля Роботек заставило Лису трепетать, форма и вид автоматизированного фабричного спутника просто ошеломили её. Он имел тот же самый органический вид, как и меньший корабль, такие же внешние закрученные образования, сегментную броню и непостижимую внешность, но все подобия на этом заканчивались. Спутник был невероятно огромный, отливающий в свете звёзд почти органически розовым, формой отдалённо напоминая мозг примата, с по крайней мере полудюжиной меньших точных копий себя, присоединённых к центральной секции фабрики жёсткими, похожими на стебли транспортными трубами. На орбите вокруг него были сотни кораблей Зентрейди разных типов: начиная от линкоров и до разведчиков-«Циклопов» и ИБМ.

– Мои дорогие коллеги, – объявил Бритэй, как только панорама фабрики появилась в поле проекционного луча, – Мы прибыли.

Лиса, Клавдия, и Экседор отвлеклись от своих рабочих станций.

– Поразительно! – воскликнула Клавдия, затаив дыхание.

Лиса издала изумлённый звук.

– Какие великие силы творят на расстоянии огромного количества световых лет от нас, – она сказала тихо, в её памяти промелькнуло воспоминание о командном центре Долзы и разведкорабле, с которым они разминулись несколькими часами назад. – До сих пор трудно поверить, что такие вещи существуют в нашей Вселенной.

– Да… Всё, что я могу сказать, Вы лучше просто верьте этому, госпожа капитан, – вмешался Макс Стерлинг из монитора Лисы, его голова в шлеме заполняла экран. «Валькирии» Макса и Мирии были на подъёмнике шлюза, готовясь к запуску.

Лиса переключилась на внешнюю сеть.

– Макс, помни: вы должны убедить Рено, что мы владеем Протокультурой.

– Так точно, госпожа полковник, – он козырнул и отключился.

– Экседор, – сказал Бритэй из-за спины Лисы. – Немедленно вызови капитана Хантера на мостик.

Лиса повернулась в кресле, чтобы обратиться к генералу, в то время как Экседор выполнял распоряжение.

– Что Вы задумали, генерал? – спросила она его.

Бритэй двусмысленно ухмыльнулся.

– Я должен принести извинения за то, что не сообщил Вам раньше, но Вы, конечно, понимаете, что диверсионная тактика будет необходима для успешного осуществления нашего плана.

– Я поддерживаю диверсионную тактику, – она сказала осторожно. – Но я думала, что мы будем транслировать песню Минмей.

– Правильно, – он отвечал, внезапно кивнув на Экседора. – Однако, мы изобрели маленькую модификацию.

Лисе не нравилось, как это звучало, особенно когда она увидела, что Экседор ответил генералу такой же ухмылкой:

– Ваше Превосходительство, Вы же это планировали с самого начала, ведь так?

Бритэй хохотнул. Он был доволен, видя, что его советника совсем не изменил Путь микронеанцев. Экседор до сих пор отказывался брать авторство на план, даже когда именно его вдохновение породило его.

– Ты так же скромен, как и умён, – сказал ему Бритэй. Потом снова обратился к Лисе:

– Полковник Хейс, мы решили, что поцелуй будет наиболее эффективным средством. Вы согласны?

Глаза Лисы распахнулись и потеряли фокус. Она резко осела в кресле, её живот стянулся узлами.

– Нууу... Да… – выдавила она.

– Я уверен, что Вы помните тот экстраординарный эффект, когда Вы и капитан Хантер соприкоснулись губами, – сказал Бритэй.

Клавдия тем временем вылезла из-за своего пульта и подкралась к Лисе с хитрой улыбкой.

– Лиисааа... – она сказала игриво, приобняв за плечи подругу. – Ну же, госпожа полковник, ты же сама видишь, какой это великолепный план! Он же само совершенство.

Лиса смотрела безучастно на монитор. «План?» – она спросила себя. «Да, но о каком плане они все говорили: о том дурацком Зентрейди Рено, или просто все эти галактические приключения внезапно стали второстепенными и сложились во вселенский заговор, чтобы только соединить её и Рика?»

 

– Лорд Бритэй, – объявил голос Зентрейди. – Передача от генерала Рено. Я выведу его на экран?

Бритэй поднялся из командирского кресла.

– Да. И используйте автопереводчик, чтобы наши друзья могли понять его.

Лицо и плечи Рено проявились в проекционном луче. Смуглый от космического загара мужчина большими глазами, густыми темными бровями и квадратной челюстью, Рено носил синий китель с красным галуном и зелёный командирский плащ. Он приветствовал их согласно Кодексу, хотя в его голосе и позе сквозила осторожность.

– Приветствую тебя, генерал Бритэй, – сказал он, перевод синхронизировался с движениями его полных губ. – Давно не виделись.

– В самом деле, – ответил Бритэй жёстко. Они не видели друг друга с того рокового дня, когда Зентрейди и Инвиды схлестнулись насмерть, Зор был убит, и Долза приказал Рено возвратить тело учёного Мастерам... Бритэй неосознанно почесал лицевую накладку, которая скрывала шрамы с тех гораздо менее неопределённых времен...

– Ты прибыл как друг или враг?

– Мы восстановили Матрицу Протокультуры из космической крепости Зора, командир Рено. Наши возможности безграничны. Я прибыл требовать, чтобы ты сдал спутник мне. Присоединишься ко мне, и моя дружба с тобой. Выступишь против меня, и погибнешь.

Рено фыркнул.

– Ты украл науку Зора, не так ли? И конечно, ты и твои новые дружки-микронеанцы надеетесь оставить её себе. Расскажи мне ещё какой-нибудь забавный анекдот, Бритэй.

Генерал многозначительно ухмыльнулся.

– Вообще-то, я действительно имею кое-что ещё, что тебе может понравиться – это должно прибыть с минуты на минуту.

– Я пока буду пытаться сдержать мое безграничное волнение, – саркастически ответил Рено.

Рик в это мгновение появился на мостике. Он козырнул Бритэю с изогнутого прохода.

– Как раз вовремя, – сказал довольно генерал. Он обратился к Рено и выдал ультиматум:

– Это твоя последняя возможность сдаться.

– Не говори чепухи! – начал Рено. – Сам факт, что ты отверг путь Мастеров Роботек, указывает… – Но тут в поле его собственного проекционного луча появились Лиса и Рик, стоящие вместе на пандусе. Густые брови Рено подскочили. – Что?! Женщина лично общается с мужчиной?!

Единственный глаз Бритэй сверкнул:

– Да, правильно, генерал. И теперь... – торжественно, словно церемониймейстер, – если ты присмотришься, ты будешь свидетелем необычной и великолепной свободы, которая проистекает от Протокультуры.

Рик тем временем совершенно запутался, испуганно косясь на Бритэя и на образ Рено в проекционном луче. Он безнадежно обратился к Лисе и шепнул:

– Что тут, чёрт возьми, твориться?

– Всё в порядке, – сказала Лиса успокаивающе.

Рик напрягся. Если Лиса говорит ему, что всё в порядке, то ему в самом деле надо волноваться!

 

– Макс, – вызвала Мирия по тактической частоте, услышав, как тот посмеивается, – А что если Рик не согласиться с изменением в тактике диверсионного плана?

Их «Валькирии» летели крыло к крылу в глубоком Космосе, быстро приближаясь к командному кораблю Рено, их двигатели сияли синим пламенем в вечной ночи. Драму на мостике транслировали по командирской частоте.

«Я бы в жизни не подумал, что меня так срочно вызывают для подобной ерунды», – бурчал Рик на экране.

Макс усмехнулся.

– Не волнуйтесь о нём, Мирия. Рик Хантер – профессионал. – Конечно, юмор от неё ускользнул.

Мирия услышала голос Лисы:

«Да, господин капитан, я Вам приказываю!»

– Он обязан выполнить приказ, – услышала она комментарий Макса. «Он так серьёзен», она думала. Возможно, в целовании была другая сторона, о которой она не знала – особый стратегический приём, о котором Макс должен будет потом рассказать ей. И в плане был ещё один момент… Как воин и ас-истребитель она немного волновалась, но как мать была просто возмущена. В конце концов, они летели на опасное задание. Неужели не было другого способа...

– Как ты думаешь, у нас будет потом шанс соприкоснуться губами снова, Макс?

Макс улыбнулся её фигуре в красном лётном комбинезоне-скафандре.

– Я обещаю, что будет, – заверил он её.

 

– «Валькирии» в пределах их систем наведения, – сообщила Клавдия от своей рабочей станции.

– Начать трансляцию, – Бритэй сказал Экседору, игнорируя маленькое сражение, которое происходило на пандусе перед ним.

– Нет, Лиса! – возмущался Рик. – Я не собираюсь соглашаться на поцелуй, есть там приказ или нет! Прости, но я всё сказал!

«Диверсионная тактика», – сказал себе Рик с отвращением. «Неужели Лиса пошла на такой дешёвый трюк?! И всё только для того чтобы отвлечь его от мыслей о…»

Минмей?!

Рик заморгал: «Огни сцен» Минмей звучали на мостике через систему ГГС, и он, казалось, был единственным, кого это удивило.

Хотя это было не совсем верно: команда Рено тоже не была готова к такому. У них не было возможности постепенно приучаться к пению, как у команды Бритэя. Следовательно, они отреагировали, как если бы к ним применили комбинацию из нервно-паралитического газа, ультразвука, и высоковольтного электричества.

– Ааааргх! Чёрт возьми! – закричал Рено, зажимая уши ладонями.

– Это невыносимо! – вопили члены его команды, некоторые обвисли в креслах подобно тюфякам.

– Хватит! – умолял Рено. – Пожалуйста, выключи это!

Рика всегда поражало, что голос Минмей мог выявить такие противоположные реакции от существ, которые, возможно, имели общих предков, но он имел едва ли мгновение, чтобы задержаться на этом мыслями. Лиса схватила его за плечи и прижалась к нему, бросая всю свою силу воли в наступление… Ммм… Это была совсем другая Лиса, совсем не та, которая целовала его перед Бритэем три года назад!

– Хорошо, Рено, – проговорил Бритэй, с самодовольной улыбкой на его лице, – Возможно, это тебе понравится.

Рено, который отвёл глаза от проекционного луча, вновь взглянул на него, когда Бритэй отключил своё «звуковое оружие». Но изображение, которое приветствовало его глаза, было ещё более шокирующим, чем музыка: там были два микронеанца, которые...

– Касаются губами??!! – истерично вскрикнул Рено. Он уставился на изображение, преодолевая тошноту и ощущая некоторую нереальность, словно находясь не в своём теле. От астронавигационного расчёта корабля раздавались крики протеста, боли и муки. Рено закрыл глаза рукой: он едва смог на ощупь отключить проекционный луч, чувствуя себя близким к обмороку. На палубе распростёрлось несколько его бойцов. Но он никогда не показал бы своей слабости перед своими людьми или перед собой.

– Бритэй, – сказал он в микрофон резким, каркающим голосом. – Ты ничего не добился своей демонстрацией.

Бритэй смотрел, ликовал, готовясь выложить свою козырную карту.

– Рено прервал связь, – сообщил ему техник.

«Валькирии» приближались к своей цели. Клавдия сообщила:

– Контакт через три секунды...

 

Рено только восстанавливал самоконтроль, когда пламенный взрыв пробил корпус правого борта астронавигационного отсека, сила взрывной волны разбросала нескольких техников по палубе, как бумажных. Он проклинал и в то же самое время хвалил Бритэя за блестящее выполнение его плана, его диверсионной тактики – тайна микронеанцев полностью деморализовала его команду. Независимо от этого, он имел присутствие духа, чтобы прореветь:

– Боевая тревога!

На судне Бритэя Клавдия доложила, что «Валькирии» успешно проникли внутрь.

– У Макса и Мирии с собой ребёнок, – пояснила Лиса всё ещё пребывающему в ошеломлении и смятении Рику.

– А?! – запнулся он в ответе, обещая про себя, что это будет последний раз, когда он разрешит себе не участвовать в планировании операции.

Когда дым и огонь были высосаны из отсека корабля Рено и корпус самовосстановился, две микронеанские боевые машины, одна красная, другая синяя, стояли рядом на палубе, полностью окруженные солдатами Зентрейди, вооружёнными импульсными винтовками.

– Всем бойцам приготовиться уничтожить микронеанские истребители по моей команде! – рыкнул Рено, его штурмовики моментально взяли «Стражей» на мушку. Он спросил себя, чего Бритэй надеялся достичь такими маленькими ударными силами, затем обратился к пилотам «BK», используя свой небогатый словарный запас их языка.

– Микронеанцы! Вы окружены! Сдавайтесь немедленно, и вам позволят жить!

Модули ускорителей истребителей поднялись вверх.

– Макс, – сказала Мирия по радио. – Пожелай мне удачи.

– У тебя всё получиться, – ответил Макс. – Всё хорошо, я с тобой.

Из наблюдательного пузыря командного поста высоко над палубой, Рено смотрел, как открылся колпак красного истребителя. Микронеанский пилот встал и снял шлем, встряхнув длинной зелёной гривой. Челюсть Рено отвалилась, когда микронеанец заговорил.

– Я не микронеанец, – объявила Мирия на языке Зентрейди, – А микронизованный воин Зентрейди.

Рено в этом ни секунды не сомневался: он почти сразу узнал её:

– Ты Мирия Парино! – поражённо сказал он. – Ты была заместителем Азонии!

Мирия указала на «BK» Макса:

– Позвольте мне представить капитана Максимилиана Стерлинга, офицера Вооружённых сил Земли... и моего напарника в семейном союзе.

Макс снял свой нейрошлем и тоже встал в кабине.

– Какого ещё «напарника»? – недоумённо переспросил Рено. – Он же всего лишь микронеанец.

Макс сказал достаточно громко, чтобы Мирия услышала:

– Покажи ему ребенка.

И Мирия просто сделала это, вынув Дану из кабины и подняв её на обозрение. Младенец шевелился в её руках, одетый в тот же самый шлем и скафандр СКП а-ля «доктор Дентонс».

Несколько секунд Рено не понимал, на что он смотрел, но в этой штуке было нечто, что источало из себя жуткую опасность. На его взгляд, это было чем-то вроде... микронизованного микронеанца!

– Это невозможно!

Его свирепые и напряжённые штурмовики были так же растеряны.

– Что это за штука? – один спросил.

– Во имя Двенадцати Лун – это оптическая иллюзия.

– Посмотрите, оно шевелится!

– Мутант! – настаивал кто-то.

Пытаясь протереть глаза, Дана елозила крохотными кулачками по забралу шлема.

Мирия заговорила снова:

– На микронеанском языке это называется «младенец» – моё тело создало это. С его помощью, – поспешила она добавить, указав на Макса.

Макс гордо кивнул и улыбнулся.

– Это любовь, которая лежит в основе Протокультуры, – продолжала Мирия. Она подняла Дану над головой, ребёнок улыбался и ворковал. – И вы не можете победить любовь!

Лицо Рено начало неудержимо дергаться при упоминании Мирией избитого лозунга об Протокультуре.

Продолжая держать Дану над головой, Мирия повернулась вокруг, чтобы все могли её увидеть и услышать

– Узрите же мощь Протокультуры, мощь любви!

– Это мутация, – закричал один штурмовик, его оружие вывалилось из ослабевших рук, и он бросился прочь из отсека.

– Боги Космоса, это заразно! – выл другой, убегая следом.

Падающие винтовки звякали и грохотали по палубе.

Дана с невинным видом продолжала махать руками и улыбаться.

Потрясённые до глубины души, бойцы и техники разбегались во все стороны.

Бусинки пота струились по лицу Рено, когда тот ревел в микрофон ГГС:

– Оставаться на местах, вы, презренные трусы! Вернитесь! Это уловка! – В конечном счёте он сам шатнулся назад, развернулся, и побежал из обзорного пузыря.

 

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Любовь, таким образом, потеряла всё своё значение – любовь была военным манёвром, а поцелуй – диверсионной тактикой. Единственной среди нас, кто, казалось, что-то понимала в этой неуловимой эмоции, была Мирия. Родив младенца, она родила не только для Макса.

Подшивка дневников адмирала Рика Хантера

 

Доклады от Макса и Мирии подтвердили успех третьей стадии операции.

Бритэй рассуждал (правильно, как потом подтвердилось), что Рено удерёт достаточно далеко от командного центра крейсера и успокоится только где-то в районе кубриков. Было даже возможно, что трёхходовая психическая атака убедит его сдаться – и действительно, Бритэй более чем желал дать ему презумпцию невиновности перед началом полномасштабного штурма сильно вооружённого спутника – но вряд ли.

На своей рабочей станции значительно ниже задумчивого взгляда Бритэя, Клавдия Грант смеялась:

– Я не могу вообразить, почему команда Рено так отреагировала, – говорила она Лисе Хейс. – Я-то считала, что малышка Макса и Мирии очень симпатична, правда?

– О, прекрати, Клавдия, – ответила Лиса.

Бритэй заметил, что капитан Хантер выглядел словно выжатый лимон после поцелуя, который он сделал с Лисой прежде, чем он умчался с мостика. «Неудивительно, что Хантер выразил такое первоначальное нежелание», – думал Бритэй. «Ведь целование – не то, что можно с лёгкостью вынести».

– Никто из вас не должен недооценивать возможное сопротивление, – предупредил Бритэй людей, быстро положив конец шуткам. – Сообщите пилотам ваших машин, чтобы были наготове.

Клавдия немедленно приступила к своим обязанностям, приказывая «Синим», «Зелёным» и «Коричневым» эскадрильям занять пусковые платформы. И не прошло и минуты, как Макс сообщил, что Рено приказывает контратаковать, и он и Мирия собираются обезвредить его.

«Дана!» – внезапно прожгла тревожная мысль Клавдию.

– Запустить все истребители! – рявкнул Бритэй.

Человеческие и Зентрейдианские машины посыпались из доков линкора, в то время как суда флота Рено сгруппировались для атаки.

Рик вёл звено из семи «Валькирий», рядом с похожими на страусов ИБМ, тримаранами, и ОУ Зентрейди. Прошло целых два года с тех пор как он сбивал врага в глубоком Космосе, но внезапно он почувствовал, словно их и не было вовсе. Тишина, сферические взрывы в условиях невесомости, которые расцветали в Вечной Ночи подобно Цветам Смерти, жуткий жар огня двигателей, безразличные ко всему холодные огоньки звёзд, матюги, которые звучали в его шлеме по тактическую частоте, галлюцинаторная симфония из панических команд, взбешённых проклятий и предсмертных воплей.

Он знал, что он должен очистить свою голову от всех посторонних мыслей, если хочет остаться живым. «Мысленный мусор» был опасней для пилота, чем физические враги, потому что он неизменно препятствовал взаимодействию его нервной системы с системами « BK». Так что он позволил всему этому уйти – вопросы всех четырёх лет боёв, лица оставшихся позади – и машина собирала его чувства, передававшиеся через сенсорные перчатки и нейрошлем к её Протокультурному сердцу, и снова вела его через врата Ада.

 

– Я не желаю слушать ничьих оправданий! – кричал Рено, стуча кулаком по пульту подстанции – сложному центру управления даже по стандартам Зентрейди, оранжево-розовому, органического дизайна с не меньше чем дюжиной круглых экранов мониторов. – Немедленно приказывай своим подразделениям занять своё место в бою! Понятно?!

Лицо рыжеволосого лейтенанта Рено в проекционном луче напоминало бледно-жёлтый лунный диск. Он поднял свою трясущуюся руку в поле видимости, салютуя.

– Но мой лорд, наши отряды деморализованы микронеанской заразой!

– Ерунда! – выл Рено. – Слушай приказ: немедленно уничтожить инфицированные машины! Выполнять!

 

– Мы в пределах досягаемости, мой лорд, – спокойно сообщил Экседор.

Бритэй смотрел на проекционный луч. Флот Рено по-дурацки сформировался вокруг командирского линкора, теперь заключённого в скобки систем наведения Бритэя. «Так гораздо легче», – сказал он себе.

Одно время сила подготовки Бритэя делала такую вещь невозможной, но Императив Зентрейди был изменен до неузнаваемости кампанией, направленной против космической крепости Зора. Служить Мастерам Роботек мог теперь только враг Бритэя.

– По моей команде, Экседор... – начал генерал.

 

Маневровые двигатели «Черепа-1» моментально изменили его положение в пространстве. Сзади него была шестёрка ИБМ, пронзавших Космос яростными залпами нагрудных орудий, и эти парни были на его стороне! Несоюзнические ИБМ были, конечно, определённым безпокойством, но даже случайные выстрелы со стороны воинов Бритэя был безумно опасны для жизни! Судя по матам и комментариям по тактической сети, Рик знал, что он был не один в своих проблемах.

Теперь же, без заблаговременного предупреждения с мостика, главное орудие линкора начало заряжаться. Точки ослепительного света осветили тупой носа корабля: через несколько секунд, как Рик знал по предыдущим сражениям, смертельная волна оранжевой смерти пронесется по каждому из них, дырявя свои цели с неизмеримой силой.

Корабль Бритэя был на расстоянии эффективного радиуса действия от Рено, прицеливаясь в носовую часть меньшего по размерам судна, где находились мостик и астронавигационный отсек. Рик вышел на общую частоту, предупреждая своих товарищей-пилотов очистить зону, и про себя попросил Создателя, чтобы Макс и Мирия благополучно выбрались оттуда.

 

Фабричный спутник Роботек, и его вторичные модули, похожие на маленькие луны, медленно вращался вокруг оси – маленький самодостаточный мирок, едва видный теперь в слепящем свете тысяч маленьких сверхновых.

Мирия держала Дану на коленях, палец её лежала на кнопке пуска ракет «ТрансТека». Вспышки света стробоскопически освещали красным и жёлтым кабину. Ни в каком другом сражении (а их было много) она не была охвачена такой яростью. Даже та драка против Макса не могла сравниться с тем, что она сейчас чувствовала. Как если бы всё её тело стремилось к одному, как если бы маленькая жизнь, которую она держала на руках, была сокровищем, более драгоценным, чем могла предложить любая Вселенная. Жизнь, которая должна быть сохранена любой ценой...

Она и Макс вырвались на свободу из корабля Рено, но до безопасного места было ещё далеко.

– Вражеские ракеты, пеленг 9-7-7-Эль! – Клавдия передала по командной частоте, в её голосе звучала тревога. – Два тримарана, попытка перехвата!

– Берегись, Макс! – крикнула Мирия, боясь за него почти так же, как и за Дану. – Я возьму их!

Она нажала спуск ИК-ракет, выпустив четыре белых ракеты из подвесок «ТТ». Они сошлись на одном из тримаранов, вдребезги разбив его, в то время как второй исчез под брюхом самолёта Мирии. Она применила лазерную турель, пока враг пролетал под ней, и яркий сдвоенный луч как консервную банку вспорол его кабину.

– Спасибо, – Мирия услышала, как Макс издал вздох облегчения.

Она облегчённо вздохнула сама и сильнее прижала Дану к себе. Малышка радостно махала руками от пламенного зрелища.

 

– Огонь! – приказал Бритэй.

Дождь сверхмощных энергетических лучей сорвался с носа линкора, обрушившись на судно Рено, с равной лёгкостью пронизывая и броню, и тела. И через едва секунду на месте носовой части корабля очутился ободранный каркас, вне возможностей саморемонта.

«Как кит, проглотивший тротиловую шашку», – подумал Рик. Он представил быструю смерть Рено: ослепительный поток энергии, словно метель, стирающий всё на своём пути...

– Враг на 12! – радировал один из его ведомых.

Рик взглянул на рой К-ИБМ, тримаранов и обычных ИБМ.

– Запустить все протонные ракеты по моей команде, залпом… – сказал он своей эскадрилье. – …Давай!

Сотни ракет сорвались с пилонов и ракетных фюзеляжных модулей, вонзаясь в центр вражеского роя, машины противника исчезали одна за другой в шарообразных взрывах.

Тем временем линкор Бритэя обстрелял ещё два корабля из флота Рено. Взрывы осветили Космос подобно кратким сверхновым, обломки их Роботек-корпусов, словно шелуха, дрейфовали в бесконечной тьме. На командирском посту твёрдо стоял Бритэй, сложив руки за спиной, спокойно наблюдая за сражением в поле проекционного луча. Победа была несомненна: еще один удар по Мастерам. Но он знал, что это было незначительной победой в войне, которая будет когда-нибудь бушевать в воротах Земли, и столь же ярко, как в этот момент светила победа, он понимал, что может быть безсилен, когда этот день настанет…

– Командир эскадрильи запрашивает помощь в третьем секторе, – вмешался один из его офицеров.

– Нейтронная пушка готова? – спросил Бритэй.

– Восемьдесят процентов, – отрывисто сообщила Клавдия.

– Подтверждение захвата цели трассировочным лучом, – Лиса добавила, её монитор схематически отображал звёздную карту с объектами. – Все «Валькирии» и ИБМ вышли из поля огня.

– Зарядка нейтронами полная, – доложила Клавдия.

Губы Бритэя сложились в тонкую линию.

– Зачистите сектор, – приказал он.

 

Рик вёл свою эскадрилью, уже вместе с Максом и Мирией, к безопасным координатам, которыми снабдила его Лиса. Услышав сигнал о залпе нейтронной пушки, он поглядел назад на корабль Бритэя, ожидая быть свидетелем выплеска энергии, по сравнению с которым все предыдущие залпы были просто хлопушками. Но он не увидел никаких признаков выстрела, только невидимый луч элементарных частиц произвёл устрашающий и ужасающий эффект: почти каждая машина на линии огня пушки была раздроблена на куски. Некоторые взорвались, другие просто вышли из строя, в то время как часть просто разложились на атомы.

Число смертей было вне его математических способностей. И он думал о Зентрейди на Земле – микронизованных, кто изо всех сил пытался приспособиться к новой культуре, и об отступниках, которые ушли в Пустоши, чая новых сражений. С поражением Рено, если верить Экседору, их раса стала близка к исчезновению.

Но происходило всё так, как будто они каким-то образом знали, что настанет их время. Они были верны своему Императиву: они преследовали крепость Зора для Мастеров и теперь старались исправить это. Но, по правде говоря, они пересекли всю Галактику, чтобы выполнить больший Императив: они прибыли на Землю, чтобы умереть.

 

– Лорд Бритэй, – доложил Экседор. – Уцелевшие воины согласились сдаться. – В его голосе не было никакого намёка на печаль от почти полного уничтожения сил Рено. Если что-нибудь там и звучало, так это облегчение. Превосходство его лорда вновь подтвердилось, как и всегда, с Матрицей Протокультуры или без.

Бритэй развалился в командирском кресле. Он заявил по-королевски:

– Дай понять пленным, что мы с удовольствием примем всех, кто пожелает присоединиться к нам.

– Лорд Бритэй приветствует всех военнопленных Зентрейди. – заговорил Экседор в микрофон на своей рабочей станции. – Кроме того, он с особым удовольствием дарует своё полное прощение всем, тем пожелает присоединиться к Объединенным Силам под его командованием.

Встав, Бритэй объявил:

– Наша победа может послужить замечательным началом новой эры в галактических отношениях.

Его линкор уже сближался с фабричным спутником Роботек, люминесцирующему моллюску в черноте Космоса, вереницы огней переливались по нему подобно экзотической ёлочной игрушке. Приз был выигран. И если некоторые побежденные воины, стоящие на коленях, ещё сомневались в правомерности победы, им достаточно было просто взглянуть на это просто необозримое поле обломков боевых машин и кораблей, через которые двигались суда победителя. По остаткам последнего уцелевшего флота Зентрейди.

 

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Свёртывание фабричного спутника Роботек на околоземную орбиту было очередным пагубным чудом, свалившимся на нас. Конечно, Гловал и Бритэй имели только самые лучшие намерения, но разве им не могло прийти в голову, что если Мастера Роботек смогли отследить космическую крепость Зора, то конечно, они могут сделать то же самое со спутником? Как и Зор до него, Бритэй думал, что он берёт Землю под покровительство... Это делает его комментарий (после материализации с фабрикой в околоземном пространстве) вдвойне ироническим: – «Мы сделали это», – сказал он как поговорку. – «Хорошо вернуться домой».

Доктор Лазло Занд. «Ад на Земле: воспоминания Войны Роботек».

 

Сражение во всех красках бушевало на имеющем форму овала обзорном экране в сравнительно небольшой Зале Управления громадного Королевского Зала столицы Тироли, Тирезии. Помещение имело органический вид, напоминая этим аналогичные по назначению помещения космических крепостей Мастеров, и имело множество колонн, наводивших на мысль о живых проводниках и пучках нейронов. Триумвираты Старейшин, Мастеров Роботек, Молодых Лордов и Учёных, – присутствовали все. Старейшины и Мастера неизменно находились у своих Протопультов. Молодые Лорды, бородатое трио, лысеющие, несмотря на их относительную молодость, были посредниками между самими Мастерами и клонами Империи. Триумвират был священен, триумвират был вечен. Не имеющее ничего общего с религией правление триумвиратом осталось от социальной структуры Тироли – что оставалось от расы, находящейся в долгом упадке. И таково было влияние тройственного Цветка Инвидов, Цветка Жизни...

Один из Мастеров взял слово: с поражением Рено от рук предателя-Бритэя их надежды на получение крепости Зора были разбиты.

– Я думаю, что лучший план состоит в том, чтобы полностью обучить другую ткань из биохранилища, так, чтобы ко времени мы добрались к Земле, это было похожим на человека.

Один из Учёных дерзнул задать вопрос, высокомерно приблизившись к станции Мастеров, оставив своих партнёров по Триумвирату заниматься загадочными вычислениями.

– Что заставляет Вас думать, что этот клон будет отличаться от других, которые были изготовлены, и неудачны?

– Мммм?!

Второй Мастер с отвращением принял вызов Учёного, гермафродитного вида клона, с синими губами и алыми волосами. «Чего мы достигли», – спросил себя перед ответом Мастер, – «В создании этого молодого поколения долговолосых, одетых в тоги существ, которые шли по тонкой линии между жизнью и смертью?»

– Какая дерзость! Вы забыли, что все предыдущие усилия были предприняты без надлежащего внимания к базовому процессу матрикации? Этот клон будет иметь вполне достаточное время вызреть должным образом, но мы должны немедленно приступить к программированию тканей. Из четырнадцати сохранившихся в резервуаре, каждый будет, безусловно, нести полную психическую модель Зора.

– Ещё одно, Мастер: почему мы не проверяем матричные символы оставшейся Протокультуры? Возможно, такое путешествие вообще не нужно.

– Символы проверены и перепроверены. У нас не хватит Протокультуры на гиперпространственное свёртывание в звёздную систему Земли.

Женский член Триумвирата оторвался от своих вычислений.

– Я понимаю, Мастер.

– Так! Мы начнем полёт под рефлекторной энергией и положимся на остающуюся ткань ячейки матрицы клона, чтобы закончить нашу миссию.

– Двадцать лет по их счету... И сколько из нас переживет такой полёт?

– Если хотя бы трое из нас выживет, этого будет достаточно. Это наш единственный шанс восстановить контроль над Протокультурой.

Один из Мастеров указал на овальный экран – участок глубокого Космоса, обозреваемый их разведывательным кораблём: разбитые машины и мусор, который был когда-то флотом Рено.

– В конце концов, узрите, что осталось от их культуры, наблюдайте и рассматривайте остатки их когда-то великой армады. Мы должны заполучить Матрицу Протокультуры! Даже если потребуется двадцать лет и последний развитый клон из нашего резервуара! Мы не имеем никакого выбора, кроме как продолжать. Я не могу видеть другого решения. Так! Если нет ничего далее...

Член Триумвирата Старейшин заговорил сквозь губы, столь же изломанные как испечённая глина, с лицом таким же морщинистым, как сама история.

– Совет Старейшин – с вами.

Оратор Мастеров склонил голову в поклоне.

– Мы признаем вашу мудрость и оцениваем великодушие вашей поддержки, Старейшины. Именно из преданности к вам и нашим предкам мы решили таким образом. – Мы понимаем важность этой миссии, не только для нашей расы, но и для всей разумной жизни в Секторе.

Второй Старейшина даровал своё благословение полёту.

– Продолжайте ваш план, тогда. Но знайте, что не может быть никакой ошибки без серьезных последствий. Будущее всех цивилизованных культур находится в ваших руках.

«Двадцатилетний полёт через Галактику», – думали в унисон Мастера. – Двадцать лет, чтобы вернуть приз, украденный от них предателем-учёным. Они смогут достичь успеха? Был ли у них хоть один преданный Зентрейди?.. Да, был. Но мог ли он преуспеть там, где так многие потерпели неудачу?

«Кайрон!»

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 136; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!