Некоторые загадочные обстоятельства гибели в земле древлян киевского князя Игоря Старого 10 страница
Русы начали поспешно и беспорядочно отступать: одна, меньшая, часть русского войска во главе с Игорем бежала к европейскому берегу Босфора, а другая, во главе с Хельгу, спасалась на мелководье Малой Азии. Было потоплено много русских кораблей, многие русы попали в плен. Однако их поражение не было окончательным. Ведь на мелководье русские корабли были в безопасности — тяжелые греческие суда с большой осадкой, вмещавшие от 100–150 до 300 человек, рисковали сесть здесь на мель и не стали преследовать легкие ладьи русов. Самым главным и печальным для русов итогом этого сражения было то, что русская эскадра оказалась разделенной на две части, которые в дальнейшем потеряли всякую связь между собой и действовали совершенно самостоятельно. Одна часть, которую возглавлял Игорь, считая, что она одна уцелела в сражении, не решилась продолжать поход и, разорив незначительную территорию на европейском берегу Босфора, вернулась в Киев. После тяжелого пути, до Киева с Игорем добралось всего около десяти судов, которые и доставили сообщение о поражении и гибели большей части русского флота. Вторая часть эскадры, о похождениях которой русские летописи молчат, отошла в противоположную от первой, южную, сторону, к берегу Малой Азии и, имея еще силы и желание сражаться, высадила на берег десант и начала боевые действия в византийской области Вифинии. Много бед натворили здесь русы, раздраженные пережитыми на море ужасами. Прежде чем подоспело византийское войско, в Малой Азии были разорены Вифиния, Ираклия, Никомидия, Пафлагония и другие византийские области. Византийские авторы в красках описывают зверства, которые учинили русы в отношении местного населения. Одних пленников русы распинали, других — пригвождали к земле, третьих, поставив как цель, расстреливали из луков. А если брали в плен кого-либо из священного сана, то, связав руки назад, вбивали в голову железные гвозди. Много также сел, церквей и монастырей русы разграбили и предали огню. Так продолжалось целых три летних месяца. Лишь в сентябре греки смогли собрать необходимое количество сил и против русов были брошены по суше опытные византийские полководцы Варда Фока и Иоанн Куркуас с отборной кавалерией, которые начали по частям разбивать русские отряды, рассеявшиеся к тому времени по Малой Азии. Достаточно быстро русы были вытеснены на их корабли. После этого добывать продовольствие им с каждым днем становилось все труднее. Приближалась осень, и пора было подумать о возвращении домой. В сентябре русы решили отплыть восвояси и, стараясь уйти незамеченными греческим флотом, направились к берегам Фракии, но были перехвачены по пути вышеупомянутым патрикием Феофаном. Началось второе крупное морское сражение в эту русско-византийскую войну. Теперь русы были научены горьким опытом и старались отступить, избежав сближения с флотом византийцев. Это не удалось. Как и в июне, Феофан начал жечь русский флот «греческим огнем». Победа далась грекам легко, так как, панически боясь «греческого огня», русы при одном только приближении к ним вражеского судна сразу же бросались в воду, надеясь спастись вплавь или желая утопиться, но не быть сожженными заживо. Много русов погибло в тот день: одни сгорели, другие утонули, третьи попали в плен и были впоследствии казнены или стали рабами. Большинство русских кораблей было потоплено, но часть русского флота все же уцелела, как и в первый раз прижавшись к берегу, и с наступлением ночи ушла к Керченскому проливу (в Тмутараканскую Русь).
|
|
|
|
|
|
На этом их приключения не закончились. «Кембриджский документ» говорит, что, после поражения от греков, «постыдившись возвратиться в свою страну», Хельгу ушел в «Персию». В произведениях многих восточных авторов (аль-Макдиси, X век; Мовсес Каганкатваци, X век; анонимный автор «Худуд аль-алам», X век; Ибн Мискавейх, XI век; Низами Гянджеви, XII век; Йакут ар-Руми, XIII век; Ибн аль-Асир, XIII век; Бар Гебрей, XIII век; Абу-л-Фида, XIV век; Ибн Халдун, XIV век; Хафиз Абру, XV век; Айни, XV век) сообщается, что в 332 году хиджры по мусульманскому летоисчислению (по христианскому счету — это период с 4 сентября 943 года по 23 августа 944 года) отряды русов напали на каспийский город Бердаа (это и есть «Персия» Кембриджского документа»){126}.
|
|
|
То, что это были все те же русы, что воевали и на Черном море, явствует из маршрута их движения. Впрочем, перейдем к последовательному изложению событий.
Русы, перебравшись из Черного моря в Азовское через Керченский пролив и получив подкрепление от русов, живших в Приазовье (тмутараканские русы), прошли через степи и проникли на территорию нынешнего Дагестана, приблизившись к Дербенту, находящемуся на берегу Каспийского моря. По пути к ним присоединились значительные силы аланов и лезгов (предков нынешних осетин и лезгин). Захватить Дербент, бывший тогда мощной крепостью, союзники не смогли и, овладев кораблями в гавани Дербента, двинулись по морю вдоль побережья Каспия на юг. Достигнув места впадения реки Куры в Каспийское море, русы по реке поднялись до крупнейшего торгового центра Азербайджана города Бердаа. Это был богатейший центр. Основан он был на рубеже V и VI веков. Армянский писатель конца X века Мовсес Каганкатваци так описывал окрестности Бердаа: «Великая река Кура стремительным течением приносит с собой множество огромных и мелких рыб. Она протекает и впадает в Каспийское море. Поля вокруг нее изобилуют хлебом, вином, нефтью, солью, шелком и хлопчатой бумагой; несметно число оливковых деревьев; в горах добывается золото, серебро, медь и желтый ладан. Есть и хищные звери: львы, тигры, барсы, дикие ослы и множество птиц: орлы, соколы и подобные им».
|
|
|
Азербайджанский поэт XII века Низами Гянджеви в поэме «Искандер-наме» с восхищением описывал Бердаа накануне появления в городе русов:
«Так прекрасна Берда, что январь, как и май,
Для пределов се — расцветающий рай.
Там на взгорьях в июле раздолье для лилий,
Там весну ветерки даже осенью длили,
Там меж рощ благовонных снует ветерок;
Их Кура огибает, как райский поток,
Там земля плодородней долины Эдема,
«Белый сад» переполнен цветами Ирема,
Там кишащий фазанами дивно красив
Темный строй кипарисов и мускусных ив,
Там земля пеленою зеленой и чистой
Призывает к покою под зеленью мглистой,
Там в богатых лугах и под сенью дубрав —
Круглый год благовонье живительных трав,
Там все птицы краев этих теплых. Ну что же…
Молока хочешь птичьего? Там оно — тоже.
Там дождем золотым нивам зреющим дан
Отблеск золота; блещут они как шафран.
Кто бродил там с отрадой по благостным травам,
Тот печалей земных не поддастся отравам.
Особенно богаты были окрестности Бердаа тутовыми деревьями, на которых выращивали шелковичных червей и коконы. Это был крупный центр по производству шелка. Незадолго до появления русов территория нынешнего Азербайджана была завоевана отрядами дейлемитов (воинственных горцев южного Прикаспия) во главе с Марзбаном ибн Мухаммедом, который и сделался правителем захваченных земель. Бердаа также попала в число его владений.
Для отражения нападения русов Марзбан послал отряд, состоявший из 300 дейлемитов, 300 курдов и бродяг и из 5000 добровольцев, во главе со своим заместителем. Обладая значительными силами, мусульмане были уверены в своей победе. Однако после первой же атаки русов, алан и лезгов защитники Бердаа обратились в бегство. Большинство из них было перебито. Русы преследовали бегущих до города и следом за ними ворвались в городские ворота. Вступив в Бердаа и овладев им, русы, желая успокоить местных жителей, объявили им, что они не являются врагами мусульман и единственное, чего они желают, это власти над ними. От жителей победители потребовали повиновения, обещая взамен хорошо относиться к своим новым подданным. По словам очевидцев, русы сдержали свое слово и «вели себя выдержано». Однако город мало было захватить, его еще надо было удержать. Мусульманские войска беспрестанно подступали к Бердаа, а русы, столь же неутомимо, выходили из-за городских стен и отражали нападения. По свидетельству восточных авторов, не меньше неприятностей доставляли русам и горожане. Как только русы в очередной раз выходили на битву, жители Бердаа пытались помешать им вернуться в город, нападали на них с тыла. Не прекращались нападения мусульман и на русов, рискнувших ненадолго отделиться от своих товарищей, даже внутри города. Восточный автор начала XI века Ибн Мискавейх, собиравший в Бердаа рассказы о пребывании там русов, сообщает в последней части написанной им всемирной истории — «Книге опыта народов»: «Пять людей русов собрались в одном из садов Бердаа, среди них был безбородый юноша, чистый лицом, сын одного из их начальников, а с ними несколько женщин-пленниц. Узнав об их присутствии, мусульмане окружили сад. Собралось большое число дейлемитов и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми. Они старались получить хоть бы одного пленного из них, но не было к нему подступа, ибо не сдавался ни один из них. И до тех пор не могли они быть убиты, пока не убили в несколько раз большее число мусульман. Безбородый юноша был последним, оставшимся в живых. Когда он заметил, что будет взят в плен, он влез на дерево, которое было близко от него, и наносил сам себе удары кинжалом своим в смертельные места до тех пор, пока не упал мертвым».
В конце концов, поняв, что с жителями города не получится договориться, русы велели горожанам покинуть Бердаа. На уход мусульманам дали три дня. Однако большинство горожан, привыкших к тому, что русы относятся к ним терпимо и даже прощают постоянные нападения, остались. На четвертый день, как сообщает Ибн Мискавейх, видя, что мусульмане их не послушались, русы «пустили в ход мечи свои и убили много людей, не сосчитать число их. Когда убийство было закончено, захватили они в плен больше 10 000 мужчин и юношей, вместе с женами, женщинами и дочерьми». Женщин и детей поместили в крепость в центре города, а мужчин загнали в соборную мечеть, поставили к дверям стражу и сказали им: «Выкупайте себя». Наиболее разумные из них согласились на требования русов. «И часто случалось, что кто-нибудь из мусульман заключал сделку с русом относительно той суммы, которой он выкупал себя. Тогда рус шел вместе с ним в его дом или его лавку. Когда хозяин извлекал свое сокровище и его было больше, чем на условленную сумму, то не мог он оставаться владельцем его, хотя бы сокровище было в несколько раз больше того, на чем они сговорились. Рус вымогал деньги до тех пор, пока не разорял совершенно. А когда он убеждался, что у мусульманина не осталось ни золотых, ни серебряных монет, ни драгоценностей, ни ковров, ни одежды, он оставлял его и давал ему кусок глины с печатью, которая была ему гарантией от других». Пожелавших себя выкупить таким образом было меньшинство. Большинство заложников жалело денег и предпочитало оставаться в заключении. Когда русы поняли, что мусульмане-заложники им ничего не заплатят, они поубивали всех мужчин, заключенных в мечети. Лишь немногим удалось убежать по узкому каналу, по которому в соборную мечеть поступала вода. Убив жителей, русы разорили их дома, собрав при этом колоссальные богатства, и начали развлекаться. Они одевались в шелка, устраивали бесконечные пиры с невиданными на Руси яствами и фруктами, предавались прелюбодеянию с попавшими к ним в плен женщинами.
Между тем известия о событиях в Бердаа распространились по близлежащим мусульманским землям. Марзбан ибн Мухаммед собрал 30-тысячное войско и попытался выбить русов из города. Несмотря на многочисленный перевес, он так и не смог разгромить отважных завоевателей. Ежедневно Марзбан начинал сражение с русами, неизменно оказывался разбитым и отступал. Вскоре русы начали распространять свое влияние на обширные районы, прилегающие к Бердаа. Мусульманам даже не удалось отрезать их от Куры, где в полной готовности и под сильной охраной стоял русский флот. Дейлемиты приуныли, и только случайность позволила им добиться хоть какого-нибудь успеха. Дело в том, что, опустошая окрестные земли, русы захватили Мерагу, которая была очень богата фруктовыми садами. Чрезмерное употребление растущих здесь фруктов привело к распространению в русском лагере какой-то эпидемии. Многие русы умерли, другие заболели и поэтому сил у русского воинства явно поубавилось. Видя происходящее, Марзбан попробовал в решительной схватке разгромить ослабевших русов. Он разделил свое войско на две части: одну отправил выманить русов из города, а другую оставил в засаде. По его плану, первая часть должна была притворным отступлением заманить русов в засаду, резко остановиться, соединившись с засадной частью, окружить русов и нанести по ним сокрушительный удар. Как и было задумано хитрым военачальником дейлемитов, русы вышли из города, попали в засаду и были окружены. Восточные авторы отмечают, что в том сражении погибло около 700 русов, в том числе и их предводитель (Хельгу?). Однако окончательного успеха Марзбану добиться опять не удалось. Значительная часть русов вырвалась из окружения и благополучно возвратилась в Бердаа. Таким образом, город по-прежнему оставался в их руках, однако потери были все же значительными, особенно на фоне все более усиливавшейся эпидемии. Русы перестали выходить из города. Началась мучительная для обеих сторон осада измором. Для мусульман дело осложнялось тем, что в других районах страны начался мятеж против Марзбана. В борьбу вмешался владетель северной Месопотамии (Мосула) Абу Абдуллах Хусейн ибн Сайд ибн Хамдан. Узнав об этом, Марзбан, оставив осаждать русов 4000 человек, вынужден был уйти из-под Бердаа с основными своими силами. Между тем женщины Бердаа, которых, как было сказано выше, русы оставили в живых для плотских удовольствий, видя, что русские воины слабеют с каждым днем из-за все более усиливавшейся эпидемии, решили помочь осаждающим и начали отравлять русов. Узнав об этом, русы перебили большинство женщин. В живых оставили только тех, кто проявлял полную покорность по отношению к завоевателям.
Спустя некоторое время русы решили покинуть город. Забрав все, что они смогли унести, а также наиболее понравившихся им женщин, русы в конце лета 945 года покинули Бердаа, в котором они провели целый год, и двинулись к Куре, где оставались их суда. Никто из мусульманских военачальников не решился им помешать. Поделившись богатствами с теми русами, которые все это время охраняли их флот (около 300 человек), русские воины погрузили свои несметные богатства на ладьи и спокойно отплыли в море. Осенью 945 года остатки того воинства, которое в далеком 941-м году отправилось вместе с Игорем и Хельгу в поход на Царьград, благополучно возвратились домой. Тем и закончился поход русов за три моря. Отметим, что после нанесенного русами удара, Бердаа, бывший когда-то крупнейшим торговым и шелководческим центром Закавказья, пришел в упадок. Низами писал:
Но Берда ниспровергнута. Ветра рука
Унесла из нее и парчу и шелка.
В ней осыпались розы, пылавшие ало,
В ней не стало нарциссов, гранатов не стало.
Устремясь к ее рощам, войдя в ее дол,
Ты бы только щепу да потоки нашел.
Таким образом, Хельгу оказывается крупнейшим деятелем русской истории середины X века. Вполне вероятно, что его образ оказал влияние на летописный образ Вещего Олега. Достаточно вспомнить историю гибели Хельгу в Бердаа и летописное сказание о смерти Олега Вещего за морем, сохранившееся в составе Новгородской первой летописи младшего извода. О том, что Хельгу помнили на Руси, свидетельствует, возможно, былина о походе Вольги на Индийское царство.
Но вернемся к тому, чем мы закончили предыдущую главу. Н. Я. Половой обратил внимание на то, что имя воеводы Свенельд не упомянуто в договоре 944 года Руси с Византией ни в качестве поручителя, ни в качестве посла. Почему? Возможно, Свенельд был в войске Хельгу и после гибели последнего возглавил отправившихся домой с богатой добычей русов. Сокровища Бердаа и составили, таким образом, основу богатства Свенельда. Версию Н. Я. Полового с небольшими поправками поддержал и М. И. Артамонов{127}. В этом случае, прибытие со Свенельдом на Русь остатков войска, воевавшего в Малой Азии и Бердаа, превращает его в серьезную силу, наполняет реальным содержанием противостояние дружин Игоря и Свенельда, показанное в Повести временных лет. Впрочем, это уже догадки, ни один источник прямо не сообщает об участии Свенельда в походе на Бердаа.
В то же время, если даже не признавать участие Свенельда в походе на Бердаа, следует обратить внимание на появление в середине 40-х годов X века на Руси хорошо вооруженных дружинников, явившихся из Бердаа и явно презиравших Игоря за его малодушное поведение во время войны с греками. Повесть временных лет косвенно подтверждает, что поведение Игоря во время похода на греков было недостойно вождя, умалчивая о продолжении похода после бегства киевского князя. Тенденциозность летописцев, стремление любым способом возвысить династию Рюриковичей не позволили им внести в летопись рассказ, бросающий тень на Игоря, князя, стоявшего у истоков династии. По своему положению Игорь обязательно должен был находиться среди «славных» русских князей.
Мог ли Игорь встретиться с русами, возвратившимися из Бердаа? Был ли он жив к моменту их возвращения? Русы покинули Бердаа осенью 945 года. Согласно Повести временных лет, Игорь погиб осенью 6453 года, в переводе на наше летоисчисление это осень 944 года. Выходит, русы уже не застали Игоря в живых? Однако летописная хронология весьма условна и имеет искусственное происхождение. Поэтому летописная дата смерти Игоря, вполне вероятно, всего лишь плод умозаключений летописца, воспроизведенная дата свержения византийского императора Романа Лакапина{128}. Современник же Игоря, византийский император Константин Багрянородный, в труде «Об управлении империи», составленном в конце 40-х — начале 50-х годов X века, упоминает Игоря как все еще действующего архонта Руси{129}. Предположение ряда историков о том, что Константин не знал о смерти Игоря или пользовался устаревшими сведениями, вряд ли обоснованно. Греки не могли не знать о смерти киевского князя хотя бы потому, что киевские купцы, согласно договору 944 года, должны были предъявлять верительную грамоту с именем князя. Да и сами греки были весьма щепетильны в вопросе о престолонаследии. Вряд ли Константин использовал бы устаревшую информацию, имея более современную. Скорее, правы историки, считающие, что Игорь умер позднее указанной в летописи даты. В этом случае его встреча со своими бывшими воинами, вернувшимися из Бердаа, вполне вероятна.
Игорь явно поступил «некрасиво» с точки зрения средневековой этики. Вождь, не принесший удачи своему воинству, более того, погубивший его, не мог более оставаться у власти. Тем более, если этот вождь бежал, бросив свое войско. Князь и его дружина были связаны между собой. Позором для дружинника было остаться в живых, если князь погиб, позором было и для князя проиграть сражение, погубить свою дружину, а самому остаться жить. Правда, историками высказывалось предположение, что Игорь мог и не знать, что большая часть русского флота уцелела. Действительно, паника, охватившая русское войско, когда греки в морском сражении у Иерона применили против них «жидкий огонь», была ужасной. Русы обратились в беспорядочное бегство. Однако и Игорь, и, самое главное, его князья-союзники, заключавшие впоследствии мирный договор с греками в 944 году, не могли не знать, что после бегства киевского князя большинство русов продолжило сражаться. Для Игоря оправданием служило то, что и эти храбрецы были позднее разгромлены греками и погибли. Но когда из Бердаа вернулись, сказочно обогатившись, остатки русского воинства, у Игоря больше не осталось аргументов в свою защиту. Уже сам факт его бегства после сражения свидетельствовал о его трусости. Авторитет Игоря был подорван. Из всего флота, отправившегося с Игорем в поход, обратно вернулось, по информации Льва Диакона, лишь десять судов.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 137; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!